Плюрализм подходов МИД государств-членов ЕС к отношениям с Россией в условиях о б щего санкционного режима (2014-2016 гг.)
Продление Евросоюзом после очередных совещаний постоянных представительств стран-участниц в Брюсселе 1 июля 2016 года секторальных санкций в отношении России до конца января 2017-го ясно говорит о том, что ограничительные меры (санкции) по-прежнему остаются основным инструментом, который использует дипломатия ЕС в переговорах с Москвой, не меняя по существу их содержания с 2014 года.
Однако, притом, что технически по контуру внешней евродипломатии каждый раз достигается единогласие между постпредствами и вырабатывается т.н. «европейский консенсус», существуют межинституциональные противоречия внутри ЕС, а национальные дипломатические акторы являют весьма пестрое несовпадение мнений, позиций, приоритетов в том, какой путь урегулирования российско-украинского и российско-европейского кризисов наиболее уместен.Поэтому будет нелишним рассмотреть, как согласуются и расходятся между собой позиции внешнеполитических ведомств стран-участниц ЕС в зависимости от степени экономической и политической взаимосвязи с Россией, какие 4
ЕС продлил санкции против России. [Электронный ресурс]. http://www.rbc.ru/politics/01/07/2016/5776518a9a794774766d7bc0.
(четыре) условных лагеря государств представлены на поле выработки консолидированной позиции ЕС.
Уместно начать с разговора о странах Балтии, которые по устоявшемуся обыкновению применяют достаточно враждебную России риторику, поэтому условно их можно отнести к лагерю сторонников ужесточения санкционного режима в отношении России.
Так, с самого начала украинского кризиса эстонский МИД транслировал позицию, согласно которой Россия представляется государством-агрессором и военной угрозой для стран Евросоюза. Министр иностранных дел, бывший посол Эстонии в Москве, М. Кальюранд делает акцент на военно-оборонных аспектах кризиса в российско-европейских взаимоотношениях; заявляла о том, что увеличение контингента НАТО в прибалтийских государствах и Польше даст возможность «разговаривать с Россией с более сильных позиций» .
Официальный Вильнюс с самого начала украинского кризиса отличался не меньшей настороженностью и жесткостью риторики. Постоянное представительство Эстонии в ЕС в марте 2014 года выступило с решительным осуждением подписания соглашения между Российской Федерацией, автономной республикой Крым (на тот момент) и Севастополем от 18 марта 2014 года, обнаруживая в этом шаге со стороны российского руководства нарушение Будапештского меморандума 1994 года , Устава ООН и Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе [384] [385] [386] [387] , равно как 395 двусторонних российско-украинских соглашений . Россия объявлялась агрессором и обвинялась в незаконной аннексии и присоединении части территории суверенного государства. В апреле 2014 года постоянное представительство Литвы в ЕС поддержало позицию своего МИДа, которая гласила, что усилия России по деэскалации ситуации и достижению дипломатического диалога обозначили итоги, противоположные заявленным. Более того, было сказано о наличии «провокаторов с российскими флагами» [388] [389] , которые стремятся перенести крымский сценарий на территорию Восточной Украины. Эта обвинительная линия была продолжена и в 2015-м, когда МИД страны выступил с февральским заявлением о том, что считает Российскую Федерацию угрозой безопасности всему ЕС, поскольку, с точки зрения Вильнюса, в кризисной зоне (предп. восточную часть Украины), несомненно было российское присутствие и, более того, России принадлежит решающая роль в распространении сепаратистской активности на востоке Украины . Глава МИД Литовской Республики Л. Линкявичус, представляя позицию страны в Брюсселе на заседании Совета по общим вопросам ЕС 17 марта 2015 года, настаивал на том, чтобы в отношении России была сохранена единая и непреклонная позиция дипломатий стран-участниц. Министр поддерживал идею не только сохранения санкций в отношении Москвы, но и утверждал о возможности интенсификации уже имеющихся и введения дополнительных санкций. Не менее жесткой была официальная риторика МИД и повторявшего ее постоянного представительства Латвии в ЕС. Ведомство Э. Ринкевичса 28 августа 2014 года позволило себе сравнение крымских событий и участия в них России с оккупацией балтийских стран СССР в 1940 году [390] [391] , что только обострило разночтения между двумя государствами о трактовках общего периода советской истории и истории Второй мировой войны. МИД Латвии придерживался той точки зрения, согласно которой отношения между ЕС и Россией никогда не восстановятся до уровня, предшествовавшего украинскому кризису. Частичная коррекция ситуации возможна только в зависимости от того, насколько тщательно российская сторона будет исполнять Минские соглашения, однако восстановление прошлого формата отношений, по мнению Э. Ринкевичса, уже не представляется достижимым[392]. Однако в мае 2016 года из уст Э. Ринкевичса прозвучало несколько не свойственное странам Балтии суждение о том, что Россия больше не представляет военной угрозы этой прибалтийской республике и блоку НАТО[393]. Помимо прочего, Рига видит возможным развитие сотрудничества с Российской Федераций, своим третьим по значимости внешнеэкономическим партнером[394], по целому спектру вопросов. Что, впрочем, не мешает латвийским дипломатам в ЕС выступать активными проводниками Глобальной Стратегии ЕС по внешней политике и политике безопасности. Польшу также условно можно отнести к лагерю сторонников ужесточения санкций против России. В декабре 2015 года внешнеполитическое ведомство страны обозначило Россию, а конкретно защиту русскоязычных соотечественников как наиболее вероятную угрозу общеевропейской безопасности[395]. МИД страны оперативно восприняло сигнал из Брюсселя от 21 июня 2016 года, в котором глава Еврокомиссии Ж.-К. Юнкер заявил о том, что европейские санкции в отношении России должны быть продлены[398], далее МИД, в лице министра иностранных дел В. Ващиковского, дало распоряжение постоянному представительству Польши в ЕС разработать проект предложений о продлении санкций минимум на полгода. Более того, по мнению заместителя главы МИД Польши К. Симанского, ослабление санкционного давления на Москву, которое названо «экспериментом и попыткой влиять на Россию» [399] , может ослабить позиции ЕС в двусторонних отношениях «ЕС - Россия». В похожей тональности действует МИД и постпредство Дании в ЕС, находящееся под руководством посла К. Йоргенсена. Министр иностранных дел страны М. Лидегаард и его сотрудники в Брюсселе, с зимы 2014 года выступали активными лоббистами расширения пакета санкций ЕС против Крыма, но не видели, в то же время, нужды в интенсификации давления на саму Российскую Федерацию[400]. Однако уже в середине апреля 2015 года М. Лидегаард на прессконференции в Тбилиси выступил с поддержкой идеи планомерного расширения и ужесточения санкций в отношении России как таковой[401]. Датские дипломаты признают, что режим контрсанкций влечет потери для национальной экономики, но политические резоны оказываются сильнее[402]. Наряду с вышеупомянутыми государствами, одним из ключевых сторонников ужесточения режима антироссийских санкций выступает Великобритания. Так позиция главы МИД Соединенного королевства была озвучена в ходе официального визита в Киев: «Brexit или нет, для нас это ничего не меняет»[403]. Далее - Германия, одна из стран интеграционного ядра, является той силой, благодаря которой и сохраняется жесткая позиция всего ЕС по России, несмотря на то, что долгие годы Берлин оставался важнейшим партнером Москвы по множеству стратегических направлений. Твердость позиции Федеративной Республики Германии по вопросу санкционных ограничений в отношении России остается неизменной из года в год. Выступив с заявлениями о том, что действия Москвы в Крыму являются аннексией еще в 2014 году, Ф.-В. Штайнмайер, подтверждал эту позицию и весной 2015-го[404]. Более того, германская дипломатия обвиняет Россию в том, что - 413 только по причине ее «массированной поддержки» киевское правительство не может восстановить порядок на Донбассе. То, как голос и позиция страны прозвучат в Брюсселе, определяется в значительной степени через согласие канцлера с министром иностранных дел. В Германии не сложился какой-либо доминирующий центральный орган по европолитике наподобие секретариата европейских дел, однако отдел по внешним сношениям в офисе канцлера играет весьма значительную роль в разработке национального видения ОВПБ, правительственной выработке решений во внешнеполитической сфере и в сфере двусторонних согласований Германии со странами-участницами ЕС. И все же основная нагрузка по разработке и реализации внешнеполитического курса в Брюсселе, даже не смотря на централизацию и силу Канцелярии, возложена на МИД и Министерство экономики. МИД при этом 414 отвечает только за основные аспекты европейской интеграции , стараясь по минимуму вторгаться в определение экономических рычагов воздействия вроде санкций (процедурно предложения по ним разрабатывает Министерство экономики). В 2016 году, несмотря на свои прошлые заявления, позиция Министра иностранных дел - Ф.-В. Штайнмайера (которого в этом вопросе поддержал министр экономики З. Г абриэль) смягчилась. Они указывают на то, что введенные санкции не являются самоцелью, стоит подумать о том, как можно более эффективно выстроить диалог с Россией. Однако, последнее слово остается за канцлером - А. Меркель, которая настаивает на бесприкословном выполнении Россией обязательство по минским договоренностям, после чего вопрос по отмене санкций может быть рассмотрен. Оформление различных позиций внутри одной страны можно условно отнести к странам, внутренне неопределившимся по вопросу санкционных мер в отношении России. [405] [406] К такой условной группе стран можно также отнести и Чехию, МИД которой в марте 2014 года заявлял о том, что действия России на крымском направлении соответствуют оккупации Судетов гитлеровской Германией в 1930-х годах[407]. На этом основании чешское внешнеполитическое ведомство заявило о своем непризнании аннексии Крыма, непризнании референдума о самоопределении и последующего принятия в состав Российской Федерации[408] [409] [410]. В заявлении представительства МИД Чехии в ОБСЕ от 3 марта 2014 года была проведена еще одна чувствительная для чешско-российских отношений параллель - вторжение советских танков в Чехословакию весной 1968 года . Чешская Республика достаточно активно присоединялась к каждому новому пакету санкций против России, особенно в части военно-торгового сотрудничества с Москвой , и даже на уровне постоянного представительства Чехии в ЕС пыталась модерировать распределение бремени издержек, с которым от режима санкций неизбежно сталкиваются страны-участницы. Посол Чехии в ЕС М. Повейшиль, действуя, согласно своему мандату, в рамках внешнеполитических ориентиров Праги, работал в Брюсселе над тем, чтобы был выработан определенный баланс, при котором ни одна страна-участница ЕС не чувствовала бы на себе непропорционально большой негативный эффект от введенных против России санкций[411]. Однако, в феврале 2016 года Президент Чехии Милош Земан в интервью, опубликованном в газете «Известия» заявил о том, что «антироссийские санкции не нужно было вводить изначально. Их нужно отменить сейчас, а не в будущем»[412] [413]. Внешнеполитическую позицию Словакии также можно обозначить как своеобразное сочетание регулярной критики режима санкций в отношении России с голосованием за их продление и демонстративной декларативности приверженности Братиславы европейскому консенсусу, что свидетельствует о различных позициях руководства внутри страны по вопросу антироссийских санкций. Словакия в августе 2014 года на пару с австрийской дипломатией заняла принципиальную позицию неприятия третьего пакета санкций против России, сообщив, что не собирается беспрекословно следовать санкционному курсу Брюсселя. Братислава выступает за имплементацию Минских соглашений, если они будут надлежащим образом исполняться, через ослабление санкций, которые пропорционально вредны и для России, и для ЕС. Подобная расположенность словаков к России обусловлена целым спектром весьма мощных экономических привязок: Братислава предпочитает закупать вооружение российского образца, а не НАТО, 96% процентов всего потребляемого республикой газа и 99% всей нефти закупается у россиян, которые также поставляют топливо на словацкие атомные электростанции. Внешнеполитическое ведомство Словакии, находящееся под руководством М. Лайчака, по его словам, произнесенным в ходе майских переговоров 2016 года с министром иностранных дел России С. Лавровым, видит Россию в качестве глобального игрока, без участия которого невозможно решение ни одной современной проблемы . При этом, на практике МИД Словакии продолжает скорее прозападный курс, К очевидным сторонникам нормализации отношений с Россией можно отнести Венгрию, Италию, Грецию, Кипр и Испанию. Относительно самостоятельный курс в отношении России, по всей видимости, имеется у Венгрии, официоз которой допускает некоторые параллели между обеспокоенностью Москвы состоянием русскоязычных соотечественников в Крыму и на востоке Украины и положением закарпатских венгров. Указание еще в мае 2014 года руководства Венгрии на то, что Киев действительно не достаточно активно защищает права проживающих на территории этнических меньшинств, как считается, серьёзно подорвало внутреннее единство Вышеградской четверки[414] [415]. В сентябре 2015-го, венгерский МИД выступил с всколыхнувшим Брюссель заявление по российско-венгерским двусторонним отношениям. Новый министр иностранных дел П. Сиярто на встрече глав МИДов еврозоны обратился к ЕС с целью изменить европейский внешнеполитический курс и вернуться к докризисному сотрудничеству с Москвой. Следуя заявлениям министра, неспособность восстановить прагматичные и стратегические отношения с Россией будут только служить основанием для потери Будапештом своей переговорной силы и дипломатической конкурентоспособности в ЕС . МИД Италии изначально решительно осудило нарушение украинского суверенитета и призвало Россию как можно скорее осуществить вывод вооруженных сил с территории Украины. Реагируя на крымские события, Италия по инициативе главы МИД страны Ф. Могерини вместе с Францией, Г ерманией, Великобританией, США, Японией, Канадой и председателями Совета ЕС и Комиссии решила приостановить свое участие в подготовительных совещаниях G8; от имени G8 и G7 Италией было озвучено, что действия России входят в острое противоречие с принципами работы обоих этих форматов. В феврале 2015 года Ф. Могерини обозначила новый горизонт возможных взаимодействий ЕС, Италии и России - запуск формата стратегических дискуссий, который, впрочем, не означает, что общий ход отношений Брюсселя с Россией должен кардинально поменяться до исполнения Минских соглашений. Новый глава итальянского МИДа, П. Джентилони, уже в апреле 2016 года высказывался еще более конструктивно, допуская, что возможна серьезная эволюция (вплоть до прекращения продления санкций) во взаимоотношениях ЕС и России как его ближайшего соседа, полное прекращение взаимодействия с которым только навредит интересам Европы. Условием такого прогресса, как и всегда, итальянская дипломатия называет тщательное и последовательное соблюдение Москвой договоренностей, достигнутых в Минске. Конструктивностью подхода к урегулированию российско-европейских отношений отличаются и официальные Афины, которые оказывают заметное влияние на внешнеполитические оценки Кипра. В январе 2015 года глава МИД Греции Н. Котзиас отметил отсутствие единства во внешнеполитической линии стран ЕС по отношению к России, сказав, что ЕС реализует курс, основанный на «недоверии некоторых европейских государств к Москве»[416]. С точки зрения внешнеполитического ведомства Греции и ее постпредства в Брюсселе, ситуация, когда климат в российско-европейских многосторонних отношениях (как по внешнему контуру дипломатии ЕС, так и по контуру внутриевропейских двусторонних взаимодействий с Москвой) определяют интересы нескольких государств ядра, не приемлема и нуждается в срочной корректировке. Н. Котзиас в интервью французскому изданию L'Humanite прямо обозначил готовность Греции, равно как и любой страны ЕС, выражать особое мнение автономно от Брюсселя и защищать национальные интересы по всему спектру внешнеполитических вопросов, включая относящиеся к кластеру стратегических, куда входят и политика в отношении Российской Федерации. Допуская перенос нестабильности в регионы южной и западной Украины, которые находятся в непосредственной близости к странам ЕС, глава МИД Кипра И. Касулидис, в продолжение традиционно лояльной России внешней политики своей страны, предлагал сконцентрировать дипломатические усилия стран ЕС на предотвращении кризиса в вышеуказанных районах и принять меры по обузданию неонацистских группировок на Украине. В этом смысле, кипрская позиция очевидно выбивалась из общего курса ЕС, поскольку выражала понимание обеспокоенностью Москвы, которая изначально и всегда заявляла о том, что на Украине усиливается шовинистический фактор во внутренней политике. Помимо прочего, киприоты отличаются пониманием того, что режим санкций в отношении России обернется «карательной мерой» против самих экономик слабых уязвимых стран ЕС, включая саму Республику Кипр. Таким образом, небольшое островное государство первоначально заняло позицию, которая не могла не расходиться с консолидированным жестким мнением стран ядра ЕС. Как минимум, оно соглашалось идти на уступки Брюсселю только при условии, если пострадавшей в результате присоединения Никосии к режиму санкций, ей будут компенсированы все потери для ее собственной экономики. Кипрская дипломатия на встрече с Высоким представителем ЕСВД Ф. Могерини в июле 2015 года также настаивала на том, чтобы, Комиссия все же избрала путь взаимодействия, а не дальнейшей конфронтации ЕС с Россией и проработала стратегическое видение взаимоотношений с нашей страной[417] [418] [419]. Испания, которая сама имеет очаги сепаратизма в Стране Басков и Каталонии, поддержала европейский консенсус с осуждением аннексии Крыма и выступила с поддержкой территориальной целостности Украины , но смогла остаться верна прагматике двусторонних российско-испанских связей, неоднократно декларировала готовность к политическому диалогу с Россией и поиску альтернативных путей решения крымского спора - в том числе через Международный трибунал в Гааге . По словам замминистра иностранных дел Испании К. Э. де Лос Монтерос и Бернальдо, произнесенным в ноябре 2014 года, где он открыто говорит о наличии в ЕС несогласованности внешнеполитических курсов национальных дипломатий - стран с радикальными и компромиссными подходами - Мадрид принадлежит к третьей группе, в которой полагают, что режим санкций в конечном итоге вредоносен как для ЕС, так и для России. При этом свою задачу МИД страны видит в том, чтобы на различных площадках, включая постоянное представительство в Брюсселе, добиться перехода как можно большего числа стран-участниц в данную группу и отток их из-под влияния «ястребов»[420] [421]. Сохраняющаяся интенсивность двусторонних связей, а также пророссийской активности испанских дипломатов в Брюсселе во многом объясняется и позицией главы МИДа Испании Х. М. Гарсия-Маргальо, которая была высказана им в марте 2015 года и сводится к тому, что Москва и Мадрид, согласно совместной декларации 2009 года, должны оставаться стратегическими союзниками, а не противниками при любом развитии украинского кризиса. Во всяком случае, принятие Испанией консенсуса на уровне ЕС, не мешает развитию экономической дипломатии этой страны, в том числе в рамках заседаний профильных групп Межправительственной испано-российской комиссии по экономическому и промышленному сотрудничеству. Принимая политику санкций как меру побуждения России к тщательному исполнению Минских соглашений, испанский МИД в целом неодобрительно относится к планам усиления антироссийских санкций. Так, именно Мадрид и Люксембург в январе 2015 года, когда министры иностранных дел стран ЕС обсуждали новый пакет санкций, выступили с заявлением о том, что ЕС не следует заниматься дальнейшей дестабилизацией России. Х. М. Г арсия-Маргальо в ходе мартовского визита в Москву в 2015 году заявлял о том, что санкции - как инструмент - не выгодны никому, в особенности испанской экономике, и не нуждаются в расширении, поскольку официальный Мадрид оценивает исполнение Россией своих обязательств по Минску как более чем удовлетворительное [422]. Испания является пятой страной ЕС по суммарному исчислению убытков, понесенных в результате санкционного давления на Россию[423] [424]. По словам посла Испании в России Х. И. Карбахаль Гарате, в 2016 году из-за санкций валовый объем российско-испанского торгового сотрудничества составляет всего 40% от того, что был до введения режима ~432 ограничений . Оставшуюся группу стран по вопросу антироссийских санкций можно условно отнести к сторонникам сохранения статуса quo или пассивным реципиентам. Словения долгое время достаточно прохладно относилась к России, ставя своим внешнеполитическим приоритетом развитие отношений с ЕС и НАТО. Однако в последние годы все чаще, в риторике словенского официоза, Россия представляется стратегическим партнером, к пересмотру отношений с которым Любляна призывает и Евросоюз. Позиция главы МИД Словении К. Эрьявца, которую он озвучил в Киеве летом 2015 года, выражается в однозначной поддержке ограничительных мер в отношении Москвы ровно до того момента, пока не будет налажен мирный диалог по всему спектру конфликтных вопросов между Россией, Украиной и Брюсселем. При этом же, МИД Словении отталкивается от представления о том, что ЕС должен оставаться открытым для диалога с Российской Федерацией, а постпредство в Брюсселе настаивает на том, что необходим «уход от санкционной 433 политики между Евросоюзом и Россией» . Все более открыто словенским МИДом демонстрируется разочарование в санкционной политике ЕС и признание К. Эрьявца от 14 июня 2016 года в том, что Евросоюз выбрал бесперспективный для урегулирования украинского кризиса внешнеполитический инструмент - международные экономические санкции - 434 тому подтверждение . И все же официальная Любляна вынуждена соблюдать общеевропейский консенсус по вопросу санкций в отношении России[425] [426] [427] [428]. Сопредельная со Словенией Хорватия, как можно предположить, более формально реагирует на российско-украино-европейский кризис и считает необходимым поддерживать консенсус ЕС. Как было заявлено бывшим послом Хорватии в Москве И. Показом летом 2014 года, официальный Загреб придерживается ровно такой позиции по поводу Крыма, которую выработают внешнеполитические органы ЕС. С 2015 года позиция МИД Хорватии претерпевает некоторые изменения, и В. Пусич заявляет о заинтересованности своей страны в экономическом партнерстве, расширении научно-технического, туристического и внешнеторгового сотрудничества с Российской Федерацией. Однако это скорее прощупывание ответной реакции Брюсселя, нежели практическая установка Загреба, подтверждением чему служат заявления посла Хорватии на Украине М. Лубкивского о том, что «у России в этой балканской стране нет никаких серьезных проектов. Хорваты не пускают российские инвестиции. Они боятся 436 этих денег, потому что понимают — за ними придет политическое влияние» . Но надо заметить, что тут налицо вскрывается несогласованность в действиях хорватских властей и дипломатов. Так, бывший президент страны С. Месич заявлял в ходе Российско-хорватского форума в Москве: экономические приоритеты Загреба не должны дожидаться окончании санкций, должно быть продолжено двустороннее взаимодействие государств в тех кластерах рынка, которые не задеты санкциями ЕС. Другой балканский участник ЕС - Болгария, наоборот, занимает алармистскую позицию. Болгарский МИД посредством различных площадок, в том числе своего постоянного представительства в Брюсселе, пытался доказать, что в российско-европейском конфликте речь идет не столько о партикулярных интересах Украины, сколько о «выживании ЕС». Находясь в сильнейшей зависимости от российских энергопоставок, туристов и инвесторов, официальная София пошла на сокращение трех масштабных энергетических проектов, которые предлагала Россия. Однако и тут постепенно возрастал скепсис по поводу инструментов давления на Россию, которыми вооружился ЕС. Было отмечено, что болгарские власти на какой-то период времени оказались недовольны Брюсселем за то, что, по их мнению, рвение Софии в части урезания энергоресурсного влияния России в Южной Европе и сохранение единства ЕС в вопросе санкций не было в должной степени оценено и компенсировано европейцами. Поэтому уже на парламентских слушаниях от 15 мая 2015 года премьер-министром страны озвучивалась надежда на то, что вредящие экономике стран ЕС санкции и контрсанкции будут отменены, пусть даже внешнеполитическое ведомство Болгарии останется критиком политики Российской Федерации на Украине, солидарным с ЕС и НАТО[429]. На круглом столе 9 июня 2016 года, за которым обсуждались отношения формата Россия - ЕС, министр иностранных дел Болгарии Д. Митов заявил о том, что «Россия проиграла экономическое соревнование с Европой» . Несколькими днями позже глава дипломатической службы Болгарии отметил, что «санкции - это единственный инструмент, с помощью которого ЕС может повлиять на поведение России»[430] [431] в целях стабилизации востока Украины не военными, но дипломатическими средствами. По его мнению, на данный момент никаких оснований для отмены санкций нет, необходимо исполнение Минских договоренностей Россией. В отличие от Венгрии, чьи дипломаты недвусмысленно намекают на использование украино-российского кризиса для решения вопроса с собственными соотечественниками, позиция МИД Румынии - страны, титульная нация которой составляет вторую по численности диаспору в Украине после русских, с первых дней конфликта была такова: румынский этнический фактор может быть использован для более активной стабилизации переговорного процесса России и ЕС[432]. Т. Корлэцян, выступая в 2014 году на сессии, посвященной проблемам развития Восточного соседства, также заверил Брюссель в том, что национальная дипломатия Румынии поддержит ЕС, если Союз пойдет на принятие дополнительного пакета санкций при сохранении со стороны России статус-кво на востоке Украины[433]. Отдельного упоминания заслуживает реакция стран субрегиональной интеграционной группировки Бенилюкса (Бельгии, Нидерландов, Люксембурга). Так, например, Бельгия, будучи местом дислокации органов управления ЕС, сама предпочитает относиться к числу стран-участниц, поддерживающих умеренную позицию по вопросу развития российско-европейских отношений. Министр иностранных дел Бельгии Д. Рейндерс считает важным приоритетом стабилизацию этих отношений и достижения баланса в интересах Брюсселя и Москвы. До этого, в самом начале украинского кризиса, он в достаточно мягкой форме требовал «добиться сдержанности от России в украинском вопросе», не соглашаясь с коллегами-епродипломатами в первоочередности введения -442 антироссийских санкций . Внешнеполитические структуры Нидерландов отстаивают точку зраения о том, что продление санкций в отношении России должно послужить четким и однозначным сигналом к выполнению нашей страной Минских соглашений в полном объеме. По мнению нынешнего голландского министра иностранных дел Б. Кундерса (озвученному в декабре 2015 года), странам ЕС следует быть едиными в в своем намерении продолжить давление на Москву, но при этом одних только санкций недостаточно, нужно «искать возможности для диалога, чтобы гарантировать выполнение Минских договоренностей»[434] [435]. Ужесточение позиции МИДа Нидерландов продиктовано, в первую очередь, тем, что ранее принятый пакет дополнительных санкций, на котором Б. Кундерс настаивал еще в начале того же года[436], так и не принес желаемых результатов. Первая половина 2016-го года прошла под председательством Нидерландов в ЕС, что не могло не повысить значимости постоянного представительства королевства в Брюсселе. Поэтому закономерно, что свойственную странам Бенилюкса позицию - одинаковую требовательность об исполнении Минских соглашений, которая адресована как к России, так и к Украине - формулирует и прорабатывает на заседаниях межпарламентских комитетов ЕС посол полпредства в Брюсселе П. де Гойер. В числе приоритетных направлений для согласования между дипломатами стран-участниц и евродипломатами значатся: подтверждение поддержки украинской независимости и территориальной целостности, реинтеграции Крыма со стороны ЕС, мирное урегулирование вместе с Россией вооруженного конфликта на востоке Украины[437] [438]. Позиции небольших государств Европы, не имеющих российское направление в качестве приоритетного для национальной внешней политики и экономики, а также окруженных и находящихся в фарватере решений стран ядра заявлены в целом слабо. Как правило, данные государства делают заявления по поводу российско-европейских отношений для проформы. В качестве примера наиболее развернутого и неожиданно взвешенного комментария можно привести речь министра иностранных дел Люксембурга Ж. Ассельборна, озвученную в Польском институте международных отношений. Самоопределение Крыма и деятельность военизированных формирований на востоке Украины, возможную их связь с Россией Ж. Ассельборн оценивал в алармистских тонах: как провал всей европейской политики соседства и опасные тенденции начавшегося нового витка холодной войны между Западом и Россией. Российская сторона в связи с .... .... 446 этим названа государством, «с нулевой суммой в логике холодной войны» . Официальная же Валетта ограничилась тем, что, исполняя обязанности председателя форума Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) по вопросам безопасности и сотрудничества до апреля 2014 года, еще в первых числа марта того же года направила двух атташе для участия в наблюдательной миссии в Крыму по просьбе ОБСЕ[439]. Имея обеспеченный данным председательством вес в формулировании общеевропейской повестки безопасности, Мальта, тем не менее, не выступала с какими-то особенными заявлениями. В отличие от Италии, для которой Россия остается важным внешнеторговым направлением, отношения Лиссабона и Москвы никогда не были особенно интенсивными. Поэтому Португалия относилась к украинскому урегулированию достаточно абстинентно. Но даже так, глава португальского МИДа Р. Машете расценивал действия России на Украине как прецедент возрождения геополитического «напряжения, когда все считали, что оно уже в прошлом» [440] [441] , поэтому в марте 2014 года подписал резолюцию Генеральной ассамблеи ООН № 68/262 «О территориальной целостности Украины» и присоединился к санкциям в отношении Российской Федерации. Однако даже отвлеченность Лиссабона от российско-украинской проблематики не помешала Португалии финансово поощрять движение Украины по направлению к НАТО, планировать интенсификацию двусторонних отношений между Португалией и Украиной, равно как выступать одним из «моторов» евроинтеграции последней. В частности, государственный секретарь по европейским вопросам МИД Португалии Б. Масеш выступил с заверением о том, что все внутригосударственные процедуры по Соглашению об ассоциации между Украиной и ЕС Лиссабон завершит к Рижскому саммиту Восточного 449 партнерства . Северные страны выступали с осуждением военной эскалации на востоке Украины и обвинениями в адрес Российской Федерации в качестве агрессора. Можно упомянуть заявление министра иностранных дел Швеции К. Бильдта, которое он сделал 1 марта 2014 года, о том, что вторжение российских военнослужащих в Украину порождает серьезные угрозы всей архитектуре европейской безопасности. Не случайно, что уже через месяц Швеция прекратила военное сотрудничество с Россией, поскольку Министерство обороны и Полиция безопасности королевства впервые с момента окончания холодной войны стала рассматривать вероятность военного вторжения России на территорию скандинавского государства как реалистичную угрозу национальному 450 суверенитету . Акцентирование внимания на милитаризации ЕС в пост-крымском диалоге с Москвой К. Бильд продолжает и в 2016 году, в том числе, в своих аналитических публикациях, где прогнозируется достижение исторически критической точки напряжения между Москвой и объединенной Европой[442] [443]. Российской стороне при этом главным дипломатом Швеции вменяется ревизионизм, военно-политический авантюризм и реваншизм. В целом же современная позиция Северных стран, выраженная в частности 3 марта 2016 года в совместном коммюнике министров иностранных дел Дании, Финляндии и Швеции совместно с их прибалтийскими коллегами подтверждает их решительность в поддержке общей санкционной политики ЕС. Для официального Хельсинки необходимость выступать общим фронтом с партнерами по Северному измерению не отменяет, однако, необходимости более гибко и взвешенно выстраивать отношения с Москвой. При несогласии с самоопределением Крыма и настаивании на восстановлении территориальной целостности Украины до событий 2014 года, финский МИД все же продолжает руководствоваться соображениями экономической целесообразности и добрососедства с Россией. Еще в 2014 году бывший министр иностранных дел Э. Туомиоя подчеркивал, что объективной нужды для Евросоюза в усилении антироссийских санкций нет, поскольку они могут спровоцировать новый виток обострения в российско-европейских отношениях и замедлить ход урегулирования [444] . Подтверждением служит заявление назначенного в 2015 году нового министра иностранных дел Финляндии. Т. Сойни на заседании кабинета министров обозначил позицию МИДа: Россия стратегически важна для экономического развития Финляндии как - ~ 453 весьма «важный сосед и торговый партнер» . Австрийская дипломатия поддерживает политику продолжения санкций против России, несмотря на развернувшуюся с самого начала российскоукраинского кризиса общественную дискуссию о границах и степени такого рода воздействия на Кремль и высказанные еще в 2014 году пожелания главы австрийского МИДа С. Курца к тому, чтобы газ, пущенный по «Турецкому потоку», пришел в Баумгартен. Сделанные в феврале 2015 года заявления посла Австрии в Российской Федерации Э. Брикса, суть которых сводится к тому, что Австрия является нейтральным государством и в любой момент может позволить себе большую свободу внешнеполитических действий в рамках ЕС. Критика институтов ЕС как слабо способных к действенному урегулированию украино-российского кризиса проявляется и в том, что австрийские дипломаты подчеркивают необходимость использования механизмов ОБСЕ, штаб-квартира которой расположена в Вене, а не в Брюсселе[445] [446]. Второй европейский участник нормандского формата и вторая крупнейшая страна интеграционного ядра Европы - Франция, чья дипломатия также активно вовлечена в решение российско-украинского кризиса. Президент Ф. Олланд был в числе первых, кто в 2014 году высказал российскому руководству на высшем уровне недовольство тем, как происходит самоопределение Крыма, и обозначил возможность принятия против Москвы ответных мер со стороны всего Евросоюза [447] . Он же был инициатором дипломатического квартета, который получил имя нормандского формата, когда пригласил в Нормандию В. Путина и П. Порошенко. Среди пожеланий французских властей и дипломатов к властям России озвучивались уважение территориальной целостности Украины, прекращение поддержки сепаратистских формирований на украинском востоке и восстановление Москвой экономических связей с Киевом. Еще в начале января 2015 года Ф. Олланд публично озвучивал желание прекратить санкции в отношении России, как только будет достигнут хотя бы минимальный прогресс в мирном урегулировании. Если же такой прогресс не будет достигнут, то санкции должны остаться, но по возможности следует избегать их усиления[448] [449] [450]. Однако уже в конце месяца глава МИД Франции Л. Фабиус с возмущением и разочарованием констатировал, что Минские соглашения вовсе не соблюдаются, несмотря на франко-германские требования о полном их выполнении Москвой. В связи с этим Л. Фабиус определил новую позицию Парижа, как продолжение последовательной «политики твердости и диалога. Ни в каком смысле она не означает, что нужно воевать с Россией, но есть 457 вещи, которые мы терпеть не можем» . Летом того же года МИД Франции заявлял о том, что соблюдение Минских соглашений создает предпосылки для установления корректных отношений, как с ЕС, так и с Россией . До той поры союзу Берлина и Парижа придется настаивать, с одной стороны, на продолжении режима санкций, с другой - стараться обеспечивать европейский консенсус и, соответственно, единство ЕС. Будучи вынужденным комментировать этот курс, посол Франции в России Ж. -М. Риппер, сообщал о том, что Париж не желал бы как ни отдаления России от Европы, так и роста отчужденности ЕС от Москвы. Стоящая географически особняком Ирландия [451] украино-российскому кризису уделяла мало внимания, поскольку обе страны стоят на периферии интересов официального Дублина и он имеет слабые экономические связи с ними обеими. Новый глава МИД Ирландии Ч. Фланаган в отличие от своих коллег из стран юга и юго-востока Европы признает действенный характер санкций и придерживается мнения о том, что «санкции Евросоюза были необходимы, поскольку это дало четкий сигнал, что ЕС готов принимать решительные меры, когда это нужно. Это важное средство, чтобы обеспечить подходящий уровень политической вовлеченности. Мы не считаем, что существует военное решение кризиса»[452]. В январе 2015-го Ч. Фланаган, совместно с главами МИДов Дании, Польши, Литвы и Швеции озвучил специальное заявление о продолжении режима санкций в отношении России, транслируя мнение правительства Ирландии о том, что он должен быть усилен, если Москва допустит нарушение Минских соглашений, и отменен - при ее выполнении оных. Ирландцы не принадлежат к лагерю тех стран-участниц Евросоюза, которые выступают инициаторами и локомотивами расширения списка ограничительных мер, пусть даже считает необходимым всегда выразить поддержку соответствующим решениям Брюсселя. На новой же Стратегии ЕСВД в качестве коллективного субъекта и агрегатора внешней политики ЕС, равно как на применяемом дипломатическом инструментарии Службы и национальных дипломатий стран-участниц предстоит остановиться подробнее. 3.2.