§2 Международные структуры как контрагенты государства в процессе формирования правительственных стратегий

Характер и интенсивность влияния международных структур на стратегии национальных государств, а также применяемые ими техники и способы воздействия существенно разнятся в зависимости от типов и разновидностей складывающихся коммуникаций этих сторон.

Так, период середины ХХ - первой половины ХХ1 вв. можно обозначить как время активного становления международных структур в качестве субъектов политики. Этому положению способствовал ряд объективных причин: 1)мировые войны поставили вопрос об обеспечении коллективной безопасности и предотвращении возможности глобальных вооруженных конфликтов; 2)ситуация неравномерности участия развитых и развивающихся стран в мировых торговых и экономических отношениях требовала интеграции отстающих участников в единые географические и региональные блоки; 3) проблема сохранения

окружающей среды требовала коллективного участия государств и ответственности за принимаемые решения; 4) уязвимость и незащищенность прав и свобод человека в некоторых регионах мира чувствовались как вызов всему цивилизованному сообществу. В результате, в мире возникла острая потребность в общеобязательных международных регламентациях, конвенциях и институтах, которые смогли бы организовать функционирование нового мирового порядка.

Как можно видеть, возникновение международных структур изначально было обусловлено наличием нерегулируемых областей, появившихся в процессе кооперации между государствами и негосударственными игроками в мировой

политике. Модель международного взаимодействия стала способом

структурирования разноуровневых межгосударственных и трансгосударственных связей параллельно с традиционными отношениями между иностранными ведомствами национальных государств. В этом смысле термин «международная организация» обозначала совокупность многоуровневых связей, норм и институтов, оформляющих отношения государств в мировой политической системе^[60].

Государства продолжают оказывать колоссальное влияние на общемировые процессы развития, но в то же время наднациональные акторы все чаще принимают участие в формулировании национального и международного дискурсов. Как отметил бывший госсекретарь США Г.Киссинджер, «невмешательство во внутренние дела других стран отброшено в пользу концепта всеобщей гуманитарной интервенции... принципы Вестфальского мира, которые базировались на суверенитете государств и рассматривали нарушение международных границ международными структурами как агрессию, — уходят в

прошлое»^[61].

Объем влияния международных структур на государства и их национальные стратегии менялся в зависимости от исторической эпохи, сложившейся системы международных отношений, условий политической и экономической конъюнктуры, а также возникавших проблемных ситуаций. В настоящее время приходится говорить о некоторой неструктурированности системы международных отношений, которая находится в режиме поиска стабильности, связанной с «проблемой глобального рассредоточения власти»^{[62] [63]}. Если до 1991 г. основой мирового взаимодействия была система национальных суверенитетов, или государство-центричная система, то после Холодной войны в мире наблюдается рост «акторов вне суверенитета», негосударственных участников, каждый из которых сотворил свою частную власть. В начале 1970-х гг. явления транснационализма и глобализации позволили либеральным ученым теории международных отношений (Дж. Най, Р.Кохейн, Дж.Розенау) охарактеризовать ситуацию как «постмеждународная политика», «глобальная политика» или «новые международные отношения», для которых присущи как новые, так и традиционные (межгосударственные) явления и процессы, в которых наблюдается растущая роль традиционных международных институтов (правительственных и неправительственных), транснациональных организаций,

63

предпринимательских структур и иных частных акторов .

В целом, в настоящее время можно выделить несколько основных типов международных структур, действующих на мировой арене и оказывающих влияние на национальные государства и правительственные стратегии. К первому типу относятся:

- формальные международные межправительственные (ММПО) и

неправительственные (МНПО) организации;

- представительства и миссии иностранных государств;

- агентства международного развития национальных государств.

Ко второму типу следует отнести различные образования, имеющие транснациональную природу:

- крупные транснациональные корпорации;

- сетевые террористические и преступные организации;

- глобальное гражданское общество и международное общественное мнение;

- глобальные экспертно-аналитические организации;

- международные группы интересов;

- транснациональные элиты.

Примечательно, что в последние годы сетевые формы организации распространяются и в рамках межгосударственных отношений, что позволяет государствам обеспечивать гибкие формы участия в многосторонних структурах (АТЭС, БРИКС, G-8, G-20)^[64]. Таким образом, к сетевым структурам относятся совершенно разные виды международных организаций, что подтверждается классификацией сетевых акторов, предложенной А.-М. Слотер, которая делит их на глобальные (террористические организации, теневые финансовые структуры и организованную преступность); и официальные правительственные сети, к которым причисляется Интерпол, международные финансовые институты^[65].

Среди множества «акторов вне суверенитета», появившимися за последние десятилетия на арене мировой политики, одними из наиболее необходимых субъектов в глобальном управлении являются международные межправительственные организации, ставшие способом не всегда успешного, но устойчивого реагирования на вызовы общемирового развития. Их роль в процессе принятия государственных решений определяется такими детерминантами, как контролируемые ими ресурсы и продвигаемые интересы, институциональный дизайн и формальные процедуры, статусные позиции и выполняемые функции, а также личные связи высшего менеджмента организаций с политическим истеблишментом национальных государств.

Основные функции международных организаций, способные оказывать влияние на правительственные стратегии национальных государств, предлагается классифицировать следующим образом: поддержка межгосударственных

переговоров и поиск соглашений (К.Арчер, Дж.П.Малдун); регулирование споров (Х. Даи); институциализация и укрепление норм, оформляющих поведенческие паттерны для государств (Р.Л. Айрес); диффузия норм (М.Финнмор); мониторинг деятельности государств по исполнению общепринятых норм или, в особенных случаях, накложение санкций на государства за неисполнение норм (Х.Хазелзет, Дж.Бартон); реализация стратегий определенных государств (Дж.Миршаймер).^[66]

Данные функции, выполняемые международными организациями,

аттестуют их в качестве важных контрагентов государства в принятии решений и выработки политики. На постоянной основе формальные международные организации помогают справиться со многими вопросами межгосударственных отношений, начиная от глобальной политики в области здравоохранения (Всемирная организация здравоохранения) и политики безопасности (ОБСЕ и НАТО), заканчивая международной денежно-кредитной (МВФ и ВБ) и торговой- экономической (ВТО) политикой. Рациональные государства будут действовать через международные структуры до тех пор, пока полезность от коллективных акций, совершаемых через международные структуры, будет превышать издержки, являющихся следствием односторонних действий.

Существует мнение, что со временем власть и результаты международных процессов будут определяться организационно зависимыми возможностями государств, такими как право голоса, контроль над элитарными сетями и способность создавать коалиции, т.е. такими возможностями, которые зависимы от норм, сетей и институтов, ассоциированных с конкретными международными организациями.^{[67] [68]} Таким образом, признается, что международные организации обладают существенным потенциалом к ограничению способностей государства реализовывать свои возможности по использованию власти на национальном и наднациональном уровне, что ставит отдельные страны в зависимость от существующих транснациональных сетей, норм и связей, пронизывающих межгосударственные отношения.

Важными административными элементами в структуре международных институтов, оказывающими влияние на процесс принятия государственных решений и, следовательно, на политику государств-участников, являются

независимые органы организаций, такие как секретариат, бюрократические структуры и мониторинговые образования. Хотя формально, административные

органы международных организаций не находятся под влиянием какой-либо

68

политической силы.

Международные организации создаются по соглашению государств, однако в своей деятельности они нередко руководствуются собственными геополитическими и геоэкономическими интересами и приоритетами, которые не могут претендовать на всеобщую универсальность и полезность. Эта особенность может служить источником угроз для государств и противоречить их национальным стратегиям. К примеру, Всемирная торговая организация имеет тенденцию к защите и продвижению интересов транснациональных корпораций и крупного сельскохозяйственного бизнеса, продвигая принципы «свободной торговли» и ограничивая тем самым право национальных государств и общественных движений на регулирование коммерческих отношений на собственных территориях. Кроме того, ВТО обладает значительной принуждающей силой по отношению к своим членам, состоящей в способности налагать штрафы и торговые санкции, которым обязаны подчиняться страны- члены организации.

Это позволяет политическим альянсам и коалициям, формирующимся внутри ВТО, проводить выгодные для определенной группы стран решения, касающиеся глобальных коммерческих интересов ТНК и других крупных бизнес- игроков. Последние заинтересованы в охвате новых рынков сбыта и удалении национальных правовых и экономических барьеров, которые препятствуют их проникновению на рынки дешевой рабочей силы и ограниченных ресурсов. По этой причине финансовые и торговые международные организации стремятся ограничить самообеспечение развивающихся стран и поставить их в зависимость от импорта продуктов питания, предметов первой необходимости и др.

Помимо формальных межправительственных организаций, в число

«акторов вне суверенитета», появившихся за последние десятилетия на арене мировой политики, входят как институализированные, так и

неинституализированные субъекты. Негосударственные акторы берут на себя такие функции по регулированию и выработке политики, которые не выполняют традиционные межгосударственные организации. Так, фирмы разрабатывают частные международные режимы саморегуляции в таких сферах, как занятость и

стандарты окружающей среды^{[69] [70]. Многие из транснациональных акторов способны оказывать прямое или косвенное влияние на формирование государством национальных стратегий.}

К основным международным контрагентам государства следует отнести тех акторов, которые формируются в интернациональном пространстве под воздействием глобализационных трендов. Во-первых, это региональные интеграционные объединения, образованные для защиты общих экономических и стратегических интересов стран-участниц (ЕС, АСЕАН, НАФТА, МЕРКОСУР, ЕЭС). В рамках этих организаций принимаются важные экономические решения действующие через национальные границы и имеющие цель либерализации торговли между государствами. Сравнительно новые политико-экономические конструкции вроде «G-8», «G-20», БРИКС, АСЭМ служат консультационными форумами для развитых и развивающихся стран, деятельность которых в целом направлена на выработку скоординированных стратегий национальных правительств на мировых и региональных рынках . К примеру, в рамках Таможенного союза страны-участницы обязаны соблюдать единый таможенный тариф на импорт и экспорт продукции.

Во-вторых, особой ролью обладают коммерческие транснациональные корпорации (ТНК), производственные подразделения которых находятся в нескольких странах, а международный бизнес является для них существенным. Их влияние на национальные процессы обусловлено необходимостью обеспечивать наилучшие торговые условия для своих дочерних компаний, что отражается в лоббировании их интересов в законодательном процессе государства. В странах рыночной экономики, в том числе и в России, ТНК являются одной из наиболее влиятельных сил, воздействующих на государственную социально-экономическую политику. С целью оказания влияния на принятие государственных решений объединения политических субъектов используют методы прямых контактов с правительственными агентствами, департаментами, бюрократическими структурами, в которых происходит подготовка предварительных законопроектов, поступающих в парламент. Подобное взаимодействие носит формализованный характер, так как осуществляется на легальных основаниях. Кроме того, для достижения групповых целей используются неформальные техники, такие как оказание финансовой поддержки политикам во время выборов, выделение средств на проведение избирательных кампаний^[71]. Закономерно, что международные группы интересов становятся еще одними контрагентами государства в фазах нормотворчества.

В-третьих, активными акторами в мировой политике проявили себя институты глобального гражданского общества и международного общественного мнения, деятельность которых направлена на защиту прав и свобод индивида или определенных групп. К этой категории относятся м международные рейтинговые агентства (Standard and Poor’s, Fitch Ratings, Moody’s), дающие оценку инвестиционному климату той или иной страны, что влияет на позиционирование государства и на его возможности как заемщика на международных рынках капитала. Глобальные неправительственные организации, такие как Хьюман Райтс Вотч (Human Rights Watch), Международная Амнистия (Amnesty International) и Международный комитет Красного Креста (ICRD) успешно осуществляют правозащитную деятельность, освещают случаи нарушения прав и призывают граждан бороться с проявлениями агрессии на всех уровнях социальной жизни. В рейтинге «Глобальных востребованных экспертных центров» эти организации входят в десятку мировых центров, оказывающих наибольшее влияние на государственную политику . Через подобные институты у индивида появилась возможность самостоятельно отстаивать свои права, не прибегая к услугам государства, а порой и вступая с ним в конфронтацию. Защита индивидуальных свобод перестала относиться исключительно к внутригосударственной компетенции и становится предметом регулирования международного права, а следовательно, и международных организаций.

В-четвертых, к международным контрагентам государства (способным влиять на его стратегии) относятся и глобальные экспертно-аналитические и научно-исследовательские организации, фабрики мысли, образующие

«организационное звено и коммуникационный мост между разными аудиториями»^{[72] [73] и способствующие вкладу в общественный дискурс. Такие структуры артикулируют интересы различных групп (к ним относятся: Брукингский институт, Фонд Карнеги за международный мир, Корпорация РАНД, Международная кризисная группа (ICG), Стокгольмский институт исследования проблем мира, Совет по международным делам (CFR), Чатэм Хаус (Королевский институт международных отношений), Центр стратегических и международных исследований (CSIS), ИМЭМО РАН, МГИМО(У) и др.)[74] [75]. Фабрики мысли снабжают экспертными советами и аналитикой разработчиков политики на всех фазах цикла принятия решений. Формирующиеся международные коалиции поддержки, «эпистемологические сообщества» и транснациональные «сети знаний» играют определенную роль в формировании транснационального процесса диффузии и внедрения экономических программ.[76]}

Очевидно, что в постиндустриальную эпоху знания и информация становятся стратегическими ресурсами государства, сопоставимыми по значению с ресурсами людскими, финансовыми и природными. От умения контролировать и направлять потоки информации во многом зависит эффективность государственного управления. В этой связи, субъекты политики, обладающие знаниями и коммуникационными технологиями, оказывают значительное влияние на процесс выработки политики и принятие решений. Как результат, контрагентами государства становятся глобальные масс-медиа, фактически монополизировавшие функции по производству мнений и смыслов. Международные новостные корпорации (CNN, BBC), информационные ресурсы в пространстве Интернет составили конкуренцию национальным государствам в вопросах формулирования повестки дня и изменили содержание и форму национального политического процесса.

С приходом корпораций теле- и радиовещания государства утратили монополию на коммуникацию внутри собственных стран. В эпоху медиакратии установка повестки дня в публичной сфере практически полностью передана медиаконцернам и избранным ими агентам. Концентрация и монополизация СМИ в руках частных лиц привела к росту их влияния на политические процессы и

сократила объем публичной сферы как свободного рынка идей. В этом смысле можно утверждать, что национальное государство проиграло

медиамонополистам в борьбе за отбор, освещение и интерпретацию фактов, что привело к нивелированию влияния политических институтов на формирование политики по сравнению с влиянием медийного дискурса. Например, аудитория телевизионного канала CNN насчитывает 300 млн. людей, а его географический охват составляет 212 стран на шести континентах^{[77] [78]}. В условиях сложной геополитической обстановки в мире, развязывания международных и локальных конфликтов, новости информационных телесетей и Интернет-ресурсов как никогда востребованы аудиторией. Одновременно, медийные механизмы позволяют учитывать гражданские мнения и общественные настроения через систему обратной связи. И в рамках глобализации и массовой интернетизации влияние глобальных массмедиа на политические, экономические и

78

дипломатические процессы продолжает неуклонно возрастать.

По мнению М.Кастельса, информационная парадигма сформировала новый тип властной структуры, в основе которой лежит сетевой принцип организации. Сетевые коммуникации элит приобрели транснациональный характер благодаря интернационализации финансовой системы и экономических рынков. Обладая преимущественно полутеневой природой, международные элитарные образования способствуют разработке стратегических глобальных проектов, посредством которых они воздействуют на мировое общественное мнение и национальные государства, при этом обеспечивая реализацию соответствующих экономических и политических интересов. ^{[79] [80] [81]} Своей деятельностью они формируют трансграничные пространства, лишенные национальной или территориальной привязки.

К числу наиболее влиятельных неформальных сетевых объединений транснациональных элит большинство авторов относит Бильдербергский клуб и Трехстороннюю комиссию, в задачи которых входят: координация деятельности мировых элит, разработка актуальных программ и стратегических глобальных

проектов, повышение собственного воздействия на мировое общественное

80

мнение, международные и национальные организации и структуры . Полутеневые организации такого типа отстаивают интересы транснационального капитала, обладателями которого являются политики высшего уровня,

влиятельные финансисты (представители ВБ, ВТО, МВФ), топ-менеджеры ТНК, собственники медиа-холдингов. По некоторым оценкам, объединяющей для всех трех полутеневых организаций задачей является создание системы финансового транскапитализма, который основывается на «виртуальной экономике финансовых пузырей и их постоянном воспроизводстве в интересах глобальной финансовой олигархии и ТНК»^[82].

Учитывая широкое разнообразие контрагентов государства, способных влиять на выбор правительством политического курса, целесообразно систематизировать их по признаку принадлежности к национальному и международному пространству. К акторам общей внешней среды государства, оказывающими или способными оказать влияние на государственную политику в вопросах принятия решений, относятся элементы национального пространства: политической (партии, лидеры, бюрократия, группы интересов, финансовые, региональные и экономические элиты) и правовой системы (законодательные и судебные органы власти), экономики и рынка (крупные промышленные фирмы, союзы предпринимателей), социальной системы (общественное мнение, НПО, гражданские активисты, средства массовой информации) и технологической (инновационные предприятия, индустриальные структуры, образовательные и научные учреждения) системы общества. Эта группа акторов составит первый уровень общей внешней среды государства.

Ко второму уровню отнесем интернациональное пространство, т.е. систему международных отношений с присущими ей транснациональными субъектами, региональными союзами, интеграционными объединениями, формальными и неформальными связями между государствами и группами элит,

геополитическими тенденциями, традиционными межгосударственными

отношениями, договорными обязательствами, международными структурами и интересами (Рисунок 1). Предлагаемая интегральная модель имеет следующий вид:

Рисунок 1 - Интегральная модель общей внешней среды формирования государственной политики Модель показывает, что акторы международного пространства способны оказывать воздействие на формирование государственной политики и стратегий не только напрямую, но и опосредованно - через общественные институты и отношения национальной среды. Более того, акторы первого и второго уровня общей внешней среды государства находятся во взаимодействии и взаимно влияют друг на друга. Ключевые элементы внешней среды государства, к которым относятся все вышеперечисленные акторы, являющиеся прямыми или косвенными участниками разработки государственных стратегий, обладают различными потенциалами и возможностями по формулированию целей, задач и приоритетов политики. Их влияние или давление на процесс принятия решений может проходить в различных формах (официальных и неформальных), через многочисленные каналы (административные, политические, экономические, информационные ) и

83

механизмы (публичные и латентные) . Интенсивность и значимость

воздействия международных акторов, оказывающих влияние на государственную политику, определяется характеристиками и качеством площадок, на которых реализуются государственные проекты. В зависимости от оценки властями важности проектов, это давление может рассматриваться как существенное или второстепенное, что будет определять реакцию правительства на действия контрагентов, в т.ч. международных структур.

Таким образом, характер связей национальных центров принятия решений с международными акторами описывается как стратегический, если взаимодействие ведется в областях, охватывающих вопросы внешней

безопасности и внутренней целостности государства, в то время как пассивные контакты поддерживаются ввиду необходимости сохранения статус-кво. Прямое взаимодействие органов власти с международными структурами проходит по линии традиционных дипломатических отношений в рамках сложившихся практик межгосударственных отношений, а косвенные контакты описываются через неявные и зачастую непубличные связи национальных и международных институтов. !

Однако государство нередко само инициирует взаимодействие с международным контрагентами, когда это необходимо для реализации национальных интересов. Обращение государства может быть обусловлено отсутствием необходимых ресурсов, которые правительство может получить в качестве займов от международных финансовых институтов для реализации внутренних проектов, в т.ч. инфраструктурных . Международные акторы могут быть носителями ценных для государства стратегий, например

модернизационных или инновационных, способных вывести экономику страны ^{[83] [84]}

на новый уровень развития^[85]. Государству оказывается помощь со стороны

международных организаций в виде совместных гуманитарных, экономических и

86

технических программ .

Кроме того, роль и влияние международных контрагентов на государственную политику определяется в зависимости от ситуации и проблемного контекста, в которых принимаются политические решения и реализуются национальные проекты. Взаимодействие государства со своими контрагентами происходит как в сфере административно закрепленных, формальных отношений в виде официальных контактов и программ сотрудничества, так и в рамках неформальных, поведенческих практик, которые включают в себя личные контакты политиков, управленческих кадров, представителей бизнеса и общественных деятелей. Если формальные отношения протекают в границах традиционных, нормативно установленных институтов, «чьи правила обуславливают типичные и наиболее результативные образцы и формы исполнения людьми предписанных им ролей и функций» ^[86] , то неформальные связи порождают устойчивые сетевые взаимодействия лиц, принимающих решения, администраторов и предпринимателей.

На наш взгляд, следует выделить несколько факторов, определяющих объем влияния международных структур на процесс принятия решений и разработки государственных стратегий. К ним относятся: характеристика контрагента с точки зрения обладания статусными позициями и ресурсной базой; тип социальной арены (площадки) и реализуемого там государственного проекта (масштабные и затратные проекты требуют вовлечения внешних партнеров); условия внешней (международной) и внутренней среды, описываемой соотношением политических сил внутри центра принятия решений.

Для иллюстрации разнообразия международных контрагентов государства, влияющих на исходы национальных политических процессов, обратимся к примеру стран Юго-Восточной Европы в период конца 1990-х - начала 2000-х гг. Активное присутствие в регионе традиционных международных институтов, таких как Всемирный банк (ВБ), агентства ООН (ЮНДП, МОТ, ЮНИСЕФ), сопровождалось деятельностью новых транснациональных акторов, сделавших вклад в формирование политического дискурса и консультирования, а также повлиявших на имплементацию проектов и построение стратегических альянсов в сфере социальной политики^[87].

Опыт стран бывшей Югославии показывает, что чем слабее экономика и государство, ниже активность гражданского общества и публичной сферы, тем сильнее роль международных акторов в национальных процессах^[88]. Поствоенный стабилизационный процесс в странах, вовлеченных в Югославские войны, создал обширные возможности для влияния международных правительственных и неправительственных организаций. Одними из самых значительных по своему влиянию на социальную политику международных игроков стали Всемирный банк и Международный валютный фонд, предоставлявшие обусловленные займы Албании, Сербии, Боснии и Герцеговине. На втором месте по влиянию располагается Международная организация труда (МОТ), вовлеченная в производство региональных и страновых обзоров по ключевым вопросам социальной политики - социальным услугам и трат на социальное обеспечение. Широкое присутствие в странах Юго-Восточной Европы продемонстрировали два международных агентства - Программа развития ООН (ЮНДП) и Детский фонд ООН (ЮНИСЕФ). Основная задача ЮНДП состояла во внедрении Целей развития тысячелетия ООН в Стратегию снижения уровня бедности государства (ПРСП)^[89]. Оценка данной стратегии сотрудниками ВБ и МВФ раскрывала целесообразность предоставления стране помощи на льготных условиях^{[90] [91].}

Среди других международных акторов, присутствовавших в Балканском регионе, следует отметить Министерство международного развития

Великобритании (DFID), действующего совместно с ВБ. Кроме того, скандинавские международные агентства (NORAD, SIDA) были вовлечены в поддержку инициатив в социальной политике. Значительный вклад в пенсионные реформы и реформы рынка труда внесло Агентство США по международному развитию (USAID). Вмешательство международных правительственных и неправительственных организаций в политику стран Балканского региона в ряде случае обогащало национальные политические дебаты и усиливало позиции локальных игроков, однако имело различный эффект в зависимости от страны.

В Словении неудачные интервенции Всемирного банка вынесли на повестку пенсионный вопрос, приведший к конституционному кризису, в то время как в Хорватии вмешательство международного института едва было замечено общественностью. В Болгарии, Румынии и Македонии замечен факт подкупа независимых экспертов внешними центрами влияния, что уменьшило возможности по формированию открытых дебатов и публичных обсуждений проводимой политики. В Болгарии и Румынии международные акторы оказывали непрямое влияние путем экспертных рекомендаций по проблемам, возникающим на локальных аренах и площадках. В этом смысле транснализация социальной политики привела в некоторых странах к ее деполитизации и сведению к техническим процедурам в нарождающихся политических пространствах, создаваемых иностранным вмешательством. Новые политические пространства, в случае их открытости, способствовали появлению новых акторов гражданского общества, однако их закрытость формировала слой технократов, выступающих в качестве новых посредников между международными и национальными

структурами в процессе политической артикуляции. Деятельность малочисленной, но кооптированной когорты академических специалистов по вопросам социальной политики имела в данном случае непрозрачный и слабо подотчетный характер.

В дополнение к акторам, оперировавших на пост-югославском пространстве, отмечается деятельность «фабрики мысли» G17+ в Сербии (впоследствии - правоцентристская партия Сербии), финансирование которой осуществлялось американским Национальным фондом в поддержку демократии (NED), сфокусированным на «развитии и укреплении демократических институтов по всему миру».

Таким образом, рост численности и разнообразия «акторов вне суверенитета» в управлении стал возможным из-за ограниченных способностей государств самостоятельно находить пути выхода из кризисов и решать задачи по стабилизации экономики и политики, что обусловило ситуацию внешнего управления национальными процессами со стороны международных структур. Последние обнаружили широкие возможности по влиянию на национальные политики и стратегии через институциональные и сетевые механизмы. В результате, образовалась «раздвоенная (bifurcated) система» глобального

порядка, в которой параллельно существуют государствоцентричные и полицентричные миры, которые иногда сотрудничают, часто конфликтуют, но

93

всегда взаимодействуют.

В рамках взаимодействия институтов национального государства с международными структурами рождаются новые принципы и механизмы реализации политики, модели партнерства и выработки совместных проектов, кристаллизуются и получают нормативно-правовое оформление основные

каналы взаимосвязи между ними. В то же время, как было продемонстрировано на примере стран Юго-Восточной Европы, деятельность международных структур может ограничить возможности национальных правительств и гражданского общества по формированию повестки и реализации независимых стратегий. А в некоторых случаях функции государства по выработке национальной политики могут быть монополизированы транснациональными акторами.

Полноценный анализ возможностей и способностей государств и международных структур определять содержание политики и вырабатывать национальные стратегии невозможен вне контекста современных социо­политических и экономических тенденций, которые являются существенными внешними факторами трансформации политики любого государства. В этой ^[92] связи, объяснения процесса выработки политики с точки зрения мультифакторного анализа с установкой на включение множества переменных макро- и микроуровня представляется наиболее целесообразной задачей для понимания места и роли контрагентов государства, в особенности международных структур, в процессе принятия государственных решений и, как следствие, формирования государственной политики.