1. ПРАВОПРЕЕМСТВО ГОСУДАРСТВ КАК ПРАВОВАЯ КАТЕГОРИЯ Правопреемство государств возникает в том случае, когда происходит окончательная и бесповоротная замена суверенитета одного государства над той или иной территорией суверенитетом другого государства. Это может иметь место в результате таких политических событий, как полное расчленение существующего государства, отделение части государства, деколонизация какой-либо части государства, слияние существующих государств, цессия или аннексия части государственной территории. Такое определение нуждается в некоторой модификации, когда речь идет о том, что подмандатная или подопечная территория становится суверенным государством, поскольку в данном случае происходит замена не суверенитета, а особого вида юрисдикции. Вообще говоря, процесс замещения одного государства другим связан с окончательной сменой суверенной власти, и поэтому временное изменение суверенитета в резуль тате военной оккупации или предоставления территории в исключительное владение по договору не порождает правопреемства государств. Особое положение складывается и в том случае, когда в правовых целях одно государство выступает в роли представителя или уполномоченного другого государства. При замене суверенитета одного государства суверенитетом другого государства возникает целый ряд правовых проблем. Связано ли государство-преемник всеми (или хотя бы некоторыми) договорами государства-предшественника? Становятся ли жители соответствующей территории автоматически гражданами государства-преемника? Затрагивают ли государство-преемника международно-правовые претензии, предъявлявшиеся государству-предшественнику; переходят ли к нему государственный долг государства-предшественника и другие его обязательства, взятые в соответствии с системой внутригосударственного права, подлежащего замене? Важно отметить, что термин «правопреемство государств» употребляется для обозначения сферы или источника проблем; он никоим образом не подразумевает наличия какого бы то ни было принципа или какой бы то ни было презумпции перехода либо наследования юридических прав и обязанностей. Термин «правопреемство государств» прочно вошел в употребление, несмотря на напрашивающуюся обманчивую аналогию с внутригосударственным правом, где сохраняется преемственность правосубъектности при переходе всей совокупности имущественных прав человека по наследству — полное или «универсальное преемство». Проблематика правопреемства государств изучается в настоящее время Комиссией международного права, которая признает, что эта работа связана отчасти с прогрессивным развитием права1206. Правопреемство государств — это область, где многое неясно и спорно. В известной мере это обстоятельство обусловлено двусмысленностью практики государств, которая в значительной своей части основывается на специальных соглаше ниях и различных нормах, существующих независимо от категории правопреемства государств. Более того, вполне оправданным представляется мнение, согласно которому пока в этой области имеется мало установившихся правовых норм {. Нижеследующие замечания по необходимости носят в известной степени предварительный характер, но могут оказаться небесполезными, поскольку указывают способы, посредством которых проблемы правопреемства государств могут быть соотнесены с существующими принципами международного права. 2. ПРЕДВОСХИЩЕНИЕ МОГУЩИХ ВОЗНИКНУТЬ ПРОБЛЕМ ПОСРЕДСТВОМ ДОГОВОРА, МОЛЧАЛИВОГО СОГЛАСИЯ И ЛИШЕНИЯ ПРАВА НА ВОЗРАЖЕНИЕ В прошлом ряд важных вопросов разрешался при помощи многосторонних мирных договоров, фактически создававших новые государства и регулировавших проблемы правопреемства в качестве составной части общей проблемы территориального передела. Так, Сен-Жермен- ский договор 1919 г. предусматривал ответственность го- сударств-преемников Австро-Венгерской монархии за государственные долги государства-предшественника1207. Положения Мирного договора 1947 г. с Италией и резолюция Организации Объединенных Наций «Экономические и финансовые постановления относительно Ливии» разрешали различные вопросы, касавшиеся взаимоотношений между Италией и ее бывшей колонией Ливией1208. В других же случаях государства своим поведением могут создать неофициальную новацию посредством односторонних заявлений, молчаливого согласия или лишения права на возражение. В 1958 г., когда в результате объединения Египта и Сирии была создана Объединенная Арабская Республика, министр иностранных дел этого государственного образования в ноте Генеральному секретарю Организации Объединенных Наций сделал следующее заявление: «...все международные договоры и соглашения, заключенные Египтом или Сирией с другими странами, останутся в силе в пределах территории, на которую распространялось их действие в момент заключения, и в соответствии с принципами международного права». Такое заявление само по себе не могло создать обязательства для третьих государств, являвшихся участниками договоров с прежними государствами — Египтом и Сирией. Однако третьи государства, по-видимому, молчаливо согласились с позицией, занятой Объединенной Арабской Республикой, а Соединенные Штаты прямо заявили, что принимают во внимание данное ОАР заверение1209. В значительном числе случаев наследование или передача договорных прав и обязанностей являлись предметом соглашений между государством-предшественни- ком и государством-преемником1210. Великобритания заключала подобные соглашения с Бирмой, Цейлоном, Малайской федерацией, Ганой, Кипром, Нигерийской федерацией, Сьерра-Леоне, Ямайкой, Тринидадом и Тобаго, Гамбией и Мальтой. Соглашения такого рода способствуют определенности и устойчивости взаимоотношений. Но они могут создавать и известные трудности. Во-первых, подобное соглашение может оказаться частью сделки, навязанной уходящей колониальной державой при предоставлении независимости, причем новое государство, возможно, станет изыскивать правовые средства, чтобы оспорить его юридическую действительность и применимость1211. Во-вторых, соглашения о наследовании прав и обязанностей не могут создавать правовые обязательства для третьих государств, если эти последние не согласятся принять на себя такие обязательства, заявив об этом в прямо выраженной форме или в силу своего поведения 1212. 3. ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ И ВНУТРЕННЯЯ КОМПЕТЕНЦИЯ После смены суверенитета в контексте внутригосударственного права могут возникать различные спорные вопросы, такие, как судьба имущества государства, уступившего данную территорию, или государства-предшественника; преемственность правовой системы; статус прав на частную собственность, в том числе прав, вытекающих из контрактов и концессионных договоров, заключенных в соответствии с прежними законами; проблемы гражданства. Хайд1213 и ряд других авторов придерживаются мнения, что внутреннее право государства- предшественника остается в силе, пока новый суверен не предпримет шагов к его изменению. О’Коннелл1214 и другие современные авторитеты 1215 высказываются в поддержку принципа закрепленных или приобретенных прав. Существо его сводится к тому, что смена суверенитета не затрагивает приобретенных прав иностранных подданных. Этот принцип получил поддержку судов1216, но он порождает путаницу, так как представляет в качестве решенного на самом деле спорный вопрос и используется для обоснования самых различных утверждений» Для одних он означает лишь то, что перемена суверенитета, как таковая, не затрагивает частных прав. Другие же, по-видимому, считают, что государство-преемник сталкивается с дополнительными ограничениями своих полномочий в отношении частных прав иностранцев, помимо тех, которые налагаются обычными нормами международного права, регулирующими режим иностранцев в иных случаях, чем правопреемство государств. Кроме того, правоведы часто не соотносят в своих работах понятие приобретенных прав с другими принципами, имеющими отношение к замене суверенитета. Новый суверен приобретает суверенитет, аналогичный тому, которым пользовалось государство, передавшее суверенитет, и это подразумевает наличие обычных правомочий в сфере законодательства и юрисдикции, берущих начало в принципе суверенного равенства и в резервируемой области внутренней компетенции. Сохранение прежних норм права зависит от согласия нового суверена И действительно, некоторые сторонники принципа приобретенных прав формулируют этот принцип ограничительно. Так, О'Коннелл1217 утверждает, что «принцип соблюдения приобретенных прав в международном праве сводится к принципу, согласно которому замена суверенитета не должна затрагивать интересы отдельных лиц в большей степени, чем это диктуется необходимостью», и говорит далее, что государство-преемник, которое изменяет или аннулирует приобретенные права, должно соблюдать элементарные начала международного права. В случае деколонизации сохранение сложившейся до достижения независимости экономической структуры, обычно характеризуемой широким распространением иностранной собственности на основные ресурсы, привело бы к такому положению, при котором политическая независимость и формальный суверенитет не соответствовали бы обычной компетенции в области регулирования национальной экономики. Декларация Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций «О неотъемлемом суверенитете над естественными ресурсами»1218 содержит следующую оговорку: «Принимая во внимание, что ничто в пункте 4 настоящей резолюции ни в какой мере не влияет на позицию государств — членов Организации по любому аспекту вопроса о правах и обязанностях государств и правительств, являющихся правопреемниками в отношении имущества, приобретенного до достижения полного суверенитета бывшими странами-колониями». а) Государственная собственность1219. Общепризнанно, что правопреемство в отношении государственной собственности аннексированного государства или государства, уступившего территорию, является одним из принципов обычного международного права, и в своей судебной практике Постоянная палата международного правосудия придерживалась именно этой позиции1220. Занимать иную позицию было бы равнозначно утверждению, что данный «принцип» представляет собой в действительности презумпцию, согласно которой приобретение государственной собственности присуще всякому предоставлению территориального суверенитета и является естественным следствием приобретения суверенитета в ситуациях, не связанных с предоставлением или уступкой территории. б) Требования по публичному праву и государственные долги*. Из сказанного выше следует, что государство-преемник вправе принимать на себя фискальные права прежнего государства, в том числе и право взимать полагающиеся налоги. Гораздо более спорным является вопрос о судьбе государственны х долгов замещенного государства. Возможно, не существует никакой установившейся нормы правопреемства1221, но некоторые авторы ‘пришли к заключению, что в случаях аннексии или расчленения — в отличие от случая цессии территории, при котором уступающее государство продолжает существовать, — государство-правопреемник обязано принять на себя долги государства, прекратившего свое существование. Земанек1222 ограничивает правопреемство ситуацией, когда до достижения независимости автономная, политически зависимая территория приняла на себя через посредство метрополий «локализованный долг», который после отделения автоматически переходит к новому государству. На практике национальные суды обычно постановляют, что обязательства государства- предшественника должны выполняться государством- преемником только в том случае, если это последнее признало их1223. В принципе на государственные долги должен распространяться такой же режим, как на государственные контакты и концессии (см. ниже) 1224. в) Государственные контракты и концессии. Так же же как и все права, приобретенные в соответствии с внутренним правом государства-предшественника, права, проистекающие из государственных контрактов и концессий, могут быть изменены новым сувереном. Ограничения такого рода вмешательства восходят исключительно к международно-правовым нормам, касающимся статуса иностранцев или же прав человека в широком смысле1225. Тем не менее ряд авторов1226 отстаивают в своих работах принцип, согласно которому государство- правопреемник должно уважать приобретенные права концессионера1227. Однако, по-видимому, было бы не вполне правильным считать, что только концессионные договоры пользуются преимуществами в силу действия этого принципа, который может быть поставлен в связь и с другими категориями, в том числе с договорами личного найма и пенсионными правами. Следует обратить внимание на то, что заключения судов, предусматривающие, что просто перемена суверенитета не аннулирует концессионных прав1228, не являются подтверждением доктрины приобретенных прав в той ее форме, которая гласит, что после замены суверенитета новый суверен должен соблюдать имущественные права иностранцев, приобретенные до изменения суверенитета. В арбитражном разбирательстве по делу о маяках1229 между Францией и Грецией, производившемся Постоянной палатой третейского суда, некоторые претензии были связаны с утверждением о том, что Греция несет ответственность за нарушения концессионных договоров, имевшие место до того, как суверенитет Греции был распространен на автономное государство Крит. Эти претензии затрагивают спорные вопросы правопреемства в контексте ответственности государств, которые будут рассмотрены ниже. Однако третейский суд подходил к делу также с учетом того, что Греция признала и приняла на себя нарушения концессионного договора, имевшие место до и даже после изменения суверенитета над островом Крит. Третейский суд высказал следующее мнение !: «... Суд не может не прийти к заключению, что Греция, принявшая на себя противоправные действия Крита в недавнюю бытность его автономным государством, обязана как государство-правопреемник взять на себя ответственность за финансовые последствия нарушения концессионного договора. В противном случае признанное нарушение договора, совершенное одним из двух государств... с одобрения другого, имело бы, в случае их объединения, абсолютно несправедливое последствие в виде аннулирования вполне определенной финансовой ответственности и принесения неоспоримых прав частной фирмы, владеющей концессией, в жертву так называемому принципу непередачи долгов в случаях территориального правопреемства, который на самом деле не существует в качестве общего и абсолютного принципа. В данном деле правительство Греции с полным основанием начало с признания своей собственной ответственности». Суть дела по-прежнему заключается в том, что смена территориального верховенства сама по себе не отменяет частных прав и не сообщает им специального статуса. В тех случаях, когда частные права связаны со значительной степенью иностранного контроля над экономикой страны, некоторые современные сторонники принципа закрепленных или приобретенных прав вынуждены формулировать определенные широкие оговорки, касающиеся «одиозных концессий» или же «концессий, противоречащих публичному порядку государства-правопреемника» 1230, например крупной концессии, полученной накануне достижения независимости и затрагивающей жизненно важные ресурсы. Этот принцип, ограниченный до такой степени, по-видимому, утрачивает всякую жизнеспособность. 4. ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ПРАВОВЫХ НОРМ Юристам, пишущим на эту тему, свойственна одна общая ошибка: они сводят затрагиваемые вопросы преимущественно к проблеме «правопреемника» и в результате рассматривают каждый конкретный вопрос в отрыве от совокупности регулирующих данный предмет норм, которые могут, например, относиться к праву договоров или к праву гражданства. Выше в этой главе указывалось, что зачастую главенствующую роль играют принципы молчаливого согласия и лишения права на возражение, а в предыдущем разделе вопросы правопреемства в отношении государственной собственности и прав, вытекающих из частного права, были соотнесены с общими принципами международного права, регулирующими случаи перехода суверенитета. Наглядной иллюстрацией того, сколь необходимо рассмотрение проблем, непосредственно возникающих в результате изменения суверенитета по отношению к конкретной совокупности правовых принципов, могут послужить как право, регулирующее вопросы гражданства, так и право договоров. 5. КОНКРЕТНЫЕ ПРАВОВЫЕ ВОПРОСЫ а) ГражданствоК Речь идет здесь о проблеме гражданства жителей территории, в отношении которой происходит перемена суверенитета1231. Если позволительно начинать с презумпций, касающихся принципиальных вопросов, то автор этих строк считает, что при рассмотрев нии данной проблемы бесполезно прибегать к категориям права, регулирующего правопреемство государств1232. По мнению автора этих строк, имеется более чем достаточно доказательств того, что гражданство населения изменяется вслед за изменением суверенитета. Версальский договор и связанные с ним договоры, заключенные по окончании первой мировой войны, содержали ряд более или менее единообразных по своему содержанию положений, которые касались изменений суверенитета и затрагивали все виды правопреемства государств1233. Так, Договор о меньшинствах, подписанный в Версале, предусматривал: Статья 4 [ср. ст. 3]. Польша признает и объявляет польскими гражданами ipso facto и без требований соблюдения каких-либо формальностей лиц германского, австрийского, венгерского и русского гражданства, рожденных на указанной территории от родителей, постоянно проживавших там, даже если в момент вступления в силу настоящего договора сами эти лица не являются постоянными жителями этой территории. Однако в течение двух лет по вступлении в силу настоящего договора эти лица могут обратиться к компетентным польским властям в стране их проживания с заявлением об отказе от польского гражданства, после чего их перестанут считать польскими гражданами. В этом случае заявление мужа будет распространяться на жену, а заявление родителей — на их детей, не достигших 18-летнего возраста. Статья 6. Все лица, рожденные на польской территории, которые не являются от рождения гражданами какого-либо другого государства, становятся ipso facto польскими гражданами. Сен-Жерменский, Трианонский и Парижский1234 договоры содержат аналогичные положения — за тем исключением, что в Сен-Жерменском и Трианонском договорах речь идет о лицах, рожденных от родителей, «являющихся постоянными жителями либо обладающих правами гражданства [pertinenza — heimatrecht}». Нам представляется, что значение таких положений в деле установления прецедентов весьма велико, учитывая их единообразие и международный характер совещаний, предшествовавших подписанию указанных договоров. Возражение, сводящееся к тому, что упомянутые положения предоставляют право выбора, неубедительно, поскольку выбор является более поздней и дополнительной процедурой. Гражданство государства-правопреемника пре кращается только после того, как сделан выбор (если он вообще делается) — выбору не предшествует состояние безгражданства. Ст. 19 Мирного договора 1947 г. с Италией предусматривает, что итальянские граждане, домицилированные, в смысле постоянного проживания* на передаваемой территории, станут гражданами государства, к которому отходит эта территория; при этом им предоставляется право выбора. Практика государств, подтверждаемая положениями международного права, носит аналогичный характер. Вот как характеризует правовую практику Великобритании лорд Макнейр «Обычным последствием аннексии территории британской короной, каковы бы ни были источники или причины такой аннексии, будь то, например, договор о цессии территории или военное покорение, является то, что граждане государства, чья территория аннексируется, становятся, если они там проживают, британскими подданными; на практике, однако, таким гражданам все чаще и чаще представляется в силу положений договора о цессии территории или акта парламента следующий выбор: либо стать британскими подданными, либо покинуть территорию и сохранить свое прежнее гражданство». Нынешнее законодательство Великобритании в этой области представлено разделом II Закона о британском подданстве, принятого в 1948 г., где предусматривается следующее: «Если какая-либо территория станет частью Соединенного Королевства и колоний, Его Величество может приказом в Совете указать, какие лица приобретут подданство Соединенного Королевства и колоний по причине их связи с этой территорией; эти лица станут подданными Соединенного Королевства и колоний с момента, который будет установлен в приказе». Нет оснований полагать, что это положение изменило принцип, предположительно существовавший до 1948 г.1235. В действительности это изменение имеет лишь процедурный характер: теперь существует предписанный способ точного определения категорий лиц, приобре тающих британское подданство. Практика Соединенных Штатов состоит в предоставлении гражданства гражданам государства-предшественника, проживающим на данной территории1236; иной раз речь шла о приобретении гражданства «гражданами» аннексированной территории1237, В свете подобной государственной практики нет ничего удивительного в том, что авторитетные авторы утверждают в своих трудах, что лица, связанные с той или иной территорией, меняют свое гражданство при переходе суверенитета над этой территорией от одного государства к другому1238. Не вполне понятна осторожность, с которой Вайс формулирует свой заключительный вывод по этим вопросам 1239. «Подводя итоги, можно констатировать, что не существует нормы международного права, в соответствии с которой граждане госу- дарства-предшественника приобретают гражданство государства- пресмника. Международное право не может иметь такое непосредственное действие, а практика государств не подтверждает утверждения, что такое приобретение гражданства является неизбежным результатом замены суверенитета. Однако, как правило, государства распространяли свое гражданство на бывших граждан государства- предшественника, и ввиду этого можно говорить о том, что, при ус ловии отсутствия норм внутригосударственного права, существует международно-правовая презумпция в отношении такого действия внутригосударственного права». Само собой разумеется, в практике государств имеют место и отклонения, и сомнительные моменты, но по своей природе они не противоречат общей норме. Некоторые трудности связаны лишь с формальными модификациями самой этой общей нормы1240. Так, остается неурегулированным правовое положение граждан государства- предшественника в момент перехода суверенитета проживающих за пределами торритории, в отношении которой происходит изменение суверенитета. Здесь, вероятно, нормой является то, что, если они не имеют и не приобретают домицилия в пределах переданной территории, они не приобретают гражданства государства- преемника 1241. Такова, по-видимому, английская доктрина 1242. Налицо общий принцип существенной связи с соответствующей территорией, осуществляемой посредством гражданства, постоянного проживания или родственной связи с лицом, получившим гражданство. Этот принцип, быть может, является лишь особым аспектом общего принципа эффективной связи1243. На это, однако, могут возразить, что для заинтересованных лиц связь с госу- дарством-преемником является в момент перехода случайной. Каково бы ни было существо этого возражения, эффективная связь в случаях цессии территории имеет свои особенности. Ни в социальном, ни в правовом отношении территория не должна восприниматься как пустой участок земли: территория (за очевидными географическими исключениями) обозначает также население, этнические группировки, виды лояльности, национальные чаяния, принадлежность ко всему человечеству и даже, если здесь допустима метафора, своего рода организм *. Рассматривать в обычных обстоятельствах население в связи с конкретными районами территории отнюдь не значит возвращаться к феодальным воззрениям— это значит признавать реальную действительность человеческой жизни и политики, которая лежит в основе современных соглашений об урегулировании территориальных вопросов. Ту же основу имеют под собой современные воззрения на права человека и принцип самоопределения; современное понимание принципа самоопределения породило и порождает требования об изменении территориального суверенитета. Если эти предположения обоснованы, имеется, по-видимому, прямой смысл опереться на идеи, воплощенные в концепциях подмандатных и подопечных территорий, и на принципы, сформулированные в главе XI Устава Организации Объединенных Наций1244. Суверенитет означает ответственность, и перемена суверенитета не дает новому суверену права распоряжаться соответствующим населением по усмотрению правительства. Население переходит вместе с территорией: если, с одной стороны, попытка государства, передающего территорию, удержать ее население в своем гражданстве была бы неправомерной и частично отменяла бы передачу суверенитета, то, с другой сторо ны, неправомерными были бы и любые попытки государства-преемника сложить с себя ответственность за правовые условия на этой территории, обращаясь, например, с жителями этой территории как с лицами, фактически не имеющими гражданства, или же отказываясь поддерживать на этой территории порядок. Суть дела в том, что население имеет «территориальный», или локальный, статус и положение не меняется в зависимости от того, имеет ли место универсальное или частичное правопреемство, уступка территории, то есть «передача» суверенитета, или же отказ одного государства от территории, за которым следует отчуждение международной властью1245. В определенных случаях имеют место и иные соображения. Там, где дело касается правопреемства государств, возникают трудности, которые не зависят от правовых норм, регулирующих вопросы гражданства, причем принципиальный результат остается тем же, что и в других случаях правопреемства государств1246. Когда новый статус создается посредством международных квазизаконодательных актов, как это имеет место при создании мандатного режима или режима подопечной территории, автоматической перемены может и не быть1247. Наконец, встает вопрос о правомерности передачи населения (помимо случаев добровольного осуществления права выбора), на котором мы не имеем возможности здесь останавливаться. б) Дипломатические иски и принцип непрерывного гражданства. Действие нормы о гражданстве было рассмотрено в главе XXI. В принципе требование непрерывности гражданства в период между моментом причинения вреда и моментом предъявления иска (или в случаях обращения к судебному разрешению спора — моментом вынесения решения) не удовлетворяется, если гражданство лица, о котором идет речь, меняется в результате изменения территориального суверенитета. По меньшей мере один из аргументов, приводимых в поддержку принципа непрерывности, а именно утверждение, что он не позволяет гражданину, которому причинен вред, выбирать себе покровителя по своему усмотрению путем перехода в гражданство другой стораны, не применим к данному случаю перемены гражданства. Норма о непрерывном гражданстве неблагоприятно сказалась бы на правовом положении всех граждан Танзании после добровольного объединения Танганьики и Занзибара. В некоторых случаях передачи территории государство- предшественник и государство-преемник могут действовать совместно, поддерживая иски от имени лиц, перешедших из гражданства первого в гражданство второго. Правильным решением в этом случае, несомненно, явится применение нормы о субституции или суброгации, предусматривающей, что иски, поддерживавшиеся предшественником, переходят в ведение преемника. Это будет полностью соответствовать концепции эффективной замены суверенитета. В деле о железной дороге Паневежис — Салдутискис1248 Постоянная палата международного правосудия занималась рассмотрением эстонского иска и литовского встречного иска по поводу собственности компании, учрежденной в соответствии с законом Российской империи и действовавшей на территории, в 1918 г. вошедшей в состав новых государств Эстонии и Литвы. В 1923 г. упомянутая компания стала эстонской компанией, указав при регистрации, что местом нахождения ее органа управления является Эстония. Впоследствии Эстония потребовала компенсацию за оставшееся в Литве имущество компании, которым Литва завладела в 1919 г. Палата поддержала предварительное возражение Литвы, основывавшееся на факте неисчерпанности местных средств защиты. Единственным суждением1249, высказанным в Постоянной палате международного правосудия по поводу принципа непрерывности гражданства непосредственно в контексте правопреемства государств, было несогласное мнение Ионкхеера ван Эйсинга1250. Последний, указав на «несправедливые последствия» применения нормы, требующей непрерывности гражданства, пришел к заключению, что не было установлено, что эта норма не может вступить в противоречие с естественными последствиями действия права правопреемства государств. в) Возможность передачи ответственности государств. Большинство авторитетов склоняется в пользу общей нормы, согласно которой ответственность за международный деликт аннулируется, после того как государство, совершившее правонарушение, прекращает свое существование либо в результате аннексии, либо в резуль тате добровольного присоединения1251. Представляется, что такая ответственность носит «персональный» характер, и поэтому нет оснований для преемственности ответственности. Разумеется, эта аргументация не может иметь общего применения и не относится к случаям добровольного объединения или добровольного разъединения1252. Не относится она и к случаям, когда государство-преемник признает наличие правопреемства, создавая таким образом бесповоротную ситуацию в различных конкретных отношениях1253. В арбитражном разбирательстве по делу о маяках1254 в связи с одним из исков было вынесено решение, гласящее, что поведение Греции свидетельствовало о принятии ею на себя незаконного акта государства- предшественника и признании своей ответственности за него. В последнее время некоторые авторы1255 ставят под сомнение применимость нормы о непередаче ответственности в отношении исков в связи с незаконным лишением частной собственности; эта позиция, по-видимому, представляет собой логическое развитие точки зрения, согласно которой права по концессионным договорам сохраняются, несмотря на перемену суверенитета. Существенной проблемой, надо полагать, явится сомнительный статус правила о местных средствах защиты в тех случаях, когда, например, лишение собственности имело место при правовой системе прежнего суверена. Если новое государство откажется признать преемственность внутреннего права, то возможным, хотя и не обя зательным, последствием станет недоступность «местных средств защиты»; в любом случае международная ответственность не перейдет к государству-преемнику. Если же новое государство признает преемственность, то возникает вопрос о том, следует ли из этого, что преемник, предоставив «местные средства защиты», лишается права оспаривать правопреемство в отношении ответственности после того как такие средства защиты будут исчерпаны? г) Территориальные требования и преимущество местных обычаев 1256. Как в деле о праве прохода (существо дела)1257, так и в деле о храме (существо дела) 1258 три госу- дарства-правопреемника опирались в отношении местных обычаев и договоров о режиме границы на существенные доказательства положения, существовавшего до передачи суверенитета Великобританией и Францией соответственно. В обоих случаях основой для этого служило признание. В делах об острове Пальмас1259 и об острове Клиппертон1260 Соединенные Штаты и Мексика соответственно заявляли претензии в качестве правопреемников Испании. д) Право договоров, общие соображения1261. Очевидно общепризнано, что в случаях «частичного правопреемства», то есть аннексии или цессии территории, когда «теряющее» государство не прекращает своего существования, не может иметь места правопреемство договоров. Разумеется, действующие договоры приобретающего государства будут применяться prima facie и в отношении приобретенных территорий. Что касается остальных проблем, то они рассматриваются на следующей основе: во-первых, право договоров имеет преимущественное значение и, таким образом, факт правопреемства надлежит увязывать с этим обстоятельством; во-вторых, особо должен быть проанализирован случай, когда является установленной непрерывная тождественность правосубъектности 4. При своем возникновении новое государство не связано договорами предшествовавшего суверена в силу принципа правопреемства государств. Во многих случа- ях прекращение действия договора, затрагивающего государство, которое претерпевает территориальные изменения, достигается путем обычного применения положений о денонсировании или доктрины коренной перемены обстоятельств1262. Однако общий принцип сводится к тому, что новое государство, ex hypothesi не являющееся уча* стником договора, не может быть связано его положениями; кроме того, другие участники договора не обязаны признавать нового участника, так сказать, в силу действия права1263. Часто утверждают, что из общего правила о непередаваемое™— доктрина «свободы от старых обязательств»— имеются некоторые важные исключения. Можно обратиться теперь к их рассмотрению. 1) Договоры, подтверждающие нормы общего международного права. Некоторые многосторонние конвенции, как, например, Конвенция об открытом море и отдельные положения Конвенции о континентальном шельфе, содержат нормы, которые, по общему признанию, формулируют и поясняют общее международное право4. Государство-преемник связано подобными нормами точно так же, как и другие государства. 2) «Объективные режимы» и локализованные договоры; общие соображения. Целый ряд авторов, в том числе О'Коннелл 1264 и Макнейр1265, считает, что имеется категория диспозитивных или локализованных договоров, относящихся к случаям использования какого-либо района в целях демилитаризации, обеспечения прав транзита, мореплавания, рыболовства и т. п. Договоры, входящие в такую категорию, по мнению этих авторов, передаются государству-преемнику. Эта тематика в значительной степени совпадает с темой международных сервитутов, уже рассмотренной в другом разделе. Автор настоящего труда вместе с другими правоведами1266 считает, что ни правовые принципы, ни правовая практика не содержат достаточного подтверждения подобного исключения из общего правила. Во-первых, практика в значительной степени носит двусмысленный характер и может основываться на молчаливом согласии. Во-вторых, эта категория договоров чрезвычайно трудно поддается четкому определению, и поэтому совершенно непонятно, почему к такого рода договорам следует относиться особым образом. В-третьих, Комиссия международного права и Венская конвенция о праве договоров1267 не поддерживают ту точку зрения, что договоры, создающие объективные режимы, занимают в системе права особое место как имеющие обязательную силу также и для государств, которые не являются их участниками; эта позиция служит также указанием на статус таких договоров в вопросе о правопреемстве. Сторонники того взгляда, будто упомянутая категория договоров представляет собой исключение, опираются на материалы, обычно . приводимые в подтверждение независимой концепции государственных сервитутов1268. 3) Договоры о режиме границы. Многие юристы, которые не могут согласиться с тем, что существует категория локализованных договоров, представляющих собой исключение из правила о «свободе от старых обязательств», тем не менее считают договоры о режиме границы особым случаем, в отношении которого действуют ясные соображения о стабильности в территориальных вопросах. Надо полагать, дело тут зависит от обычных принципов, регулирующих цессию территории: перемена суверенитета, как таковая, безусловно, не сказывается на границах 1269. 4) Некоторые другие категории. Большинство авторов придерживаются мнения, что никаких других исключений не существует. Впрочем, некоторые считают, что передача прав и обязанностей имеет место в случае общих многосторонних и нормоустановительных договоров. Точка зрения О’Коннелла1270 состоит в том, что в таких случаях государство-преемник связано обязательствами в силу закона. Однако практика отнюдь не подтверждает этот тезис, а, скорее, указывает на то, что государ- ство-преемник вправе по собственному выбору участвовать в таком договоре по принадлежащему ему праву, независимо от заключительных положений договора об условиях участия в нем1271. Вполне вероятно, что находящееся в соответствии с правом молчаливое согласие государств—участников таких конвенций и депозитариев на подобное участие, не сопровождаемое соблюдением необходимых формальностей, указывает на opinio juris. Однако дать четкое определение общих многосторонних договоров, которое отвечало бы этой цели, не так легко. К договорам такого типа относятся, в частности, Конвенция о привилегиях и иммунитетах Объединенных Наций, Конвенция о борьбе с торговлей белыми рабы нями, конвенции о наркотиках, о борьбе с распространением порнографической литературы, о рабстве, по морскому праву, о таможенных льготах туристам, различные таможенные конвенции, конвенции о беженцах, конвенции МОТ, Женевские конвенции 1949 г. о правилах ведения войны и Варшавская конвенция об установлении некоторых единых правил международных воздушных перевозок1272. Их общими характерными чертами являются всеобщность участия, предусматриваемая самими конвенциями, и основная задача, заключающаяся в выработке всеобъемлющего свода правил или норм по данному конкретному предмету1273. Уставные документы международных организаций не принадлежат к этому классу договоров1274. На практике проблемы правопреемства в отношении прав и обязанностей по договорам разрешаются посредством соглашений о переходе1275, путем первоначального присоединения новых государств к конвенциям и при помощи односторонних заявлений. В 1961 г. правительство Танганьики сделало следующее заявление исполняющему обязанности Генерального секретаря Организации Объединенных Наций1276: «Что касается двусторонних договоров, надлежащим образом заключенных Соединенным Королевством от имени территории Танганьики, или надлежащим образом применявшихся либо соблюдавшихся Соединенным Королевством на территории Танганьики, то правительство Танганьики согласно продолжать соблюдать в пределах своей территории на основе взаимности условия всех таких договоров в течение двухлетнего периода с момента достижения независимости... если они не будут аннулированы или изменены раньше этого срока по взаимному согласию. По истечении этого периода правительство Танганьики будет считать прекратившими свое действие те из этих договоров, которые не могли бы рассматриваться как сохранившие силу в свете применения норм обычного международного права... Правительство Танганьики отдает себе отчет в том, что вышеприведенное заявление, применимое в отношении двусторонних договоров, не может быть столь же легко применено в отношении многосторонних договоров. Поэтому в том, что касается этих последних, правительство Танганьики намеревается пересмотреть каждый из них в индивидуальном порядке и в каждом отдельном случае уведомить депозитария о том, какие шаги оно хочет предпринять в связи с каждым таким докумен- т0М _ посредством официального подтверждения прекращения его действия, официального подтверждения правопреемства или присоединения. Во время такого промежуточного периода пересмотра любая сторона многостороннего договора, который до достижения независимости применялся или соблюдался в отношении Танганьики, может на основе взаимности рассчитывать на выполнение Танганьикой условий этого договора». Эту же позицию с некоторыми отклонениями занимало в аналогичной ситуации значительное число государств1277. В общем и целом в таких заявлениях неопределенное или общее признание1278 того, что некоторые конкретно неуказываемые договоры сохраняют свое действие в результате применения норм обычного права, сочетается с предложением установления льготного периода, в течение которого договоры остаются в силе на временной основе без ущерба для правовой позиции заявителя и при условии соблюдения взаимности1279. Эта практика совместима с наличием права выбора участвовать или не участвовать в многосторонних договорах, но не является позитивным подтверждением такого права выбора. Опыт подобных заявлений подтверждает, что в конечном итоге имеет место либо прекращение действия того или иного конкретного договора, либо его новация. Следует отметить, что практика дискреционного сохранения договоров в силе фактически не ограничивается многосторонними конвенциями1280. Возникает вопрос, следует ли интерпретировать практику в отношении общих многосторонних конвенций исходя из презумпции, согласно которой новое государство может в результате собственного выбора стать участником договора по неотъемлемому праву. Ответ, по-видимому, будет утвердн- тельным, но это лишь предположение; практика в случае сохранения в силе (за исключением случаев присоединения заново) договоров всех видов может быть объяснена просто как новация первоначального договора новым государством и другой, существовавшей ранее договаривающейся стороной (или сторонами) е) Уставы международных организаций1281. Преобладающая доктрина сводится к тому, что если новые государства могут наследовать договорные обязательства своих предшественников в соответствии с принципами общего международного права, то в отношении наследования членства в международных организациях эти принципы неприменимы. Положение государства-преемника определяется постановлениями устава данной организации. Когда речь идет об Организации Объединенных Наций, каждое новое государство должно после обретения независимости обратиться с просьбой о принятии его в члены Организации. Однако государства-члены могут по подразумеваемому общему соглашению или с общего молчаливого согласия применять в тех или иных конкретных случаях особый подход. Когда в 1947 г. Индия, являвшаяся первоначальным членом Организации Объединенных Наций, подверглась разделу, Генеральная Ассамблея сочла Индию, которая продолжала существовать, преемницей Индии, существовавшей до 1947 г., и приняла Пакистан в качестве нового члена Организации Объединенных Наций. Объединение Египта и Сирин в 1958 г., приведшее к образованию Объединенной Арабской Республики, и ликвидация этого объединения в 1961 г. имели своим последствием неформальные изменения в членском составе Организации, а не официальный прием в члены ООН Объединенной Арабской Республики в первом случае и восстановленных Египта (сохранившего название Объединенная Арабская Республика) и Сирии — во втором. ж) Право договоров; правопреемство в отношении подписания, ратификации и оговорок. В рамках имеющихся возможностей наследования договоров довольно широко распространена практика, в соответствии с которой новое государство может «унаследовать» правовые последствия ратификации государством-предшественни- ком еще не вступившего в силу договора. Однако представляется сомнительным, чтобы новое государство могло «унаследовать» последствия подписания договора, подлежащего ратификации1282. Остается пока не решенным еще один вопрос: наследует ли государство, «унаследовавшее» либо сохранившее в силе договоры государства-предшественника, оговорки последнего или же оно имеет право делать свои собственные оговорки? з) Jus cogens; правопреемство в отношении принципа самоопределения. Несколько членов Комиссии международного права указывали1283, что нормы, относящиеся к правопреемству, должны согласовываться с существующими принципами jus cogens1284. Упоминания о jus cogens делались прежде всего в связи с принципом самоопределения1285 и возможностью продления политического и экономического господства после достижения формальной независимости. В особых обстоятельствах это может послужить основой для оспаривания договоров о переходе правового титула и договоров об экономических концессиях, оставшихся от режима, который существовал в период до достижения независимости1286. 6. ОТНОСИМОСТЬ к ДЕЛУ ПОЛИТИЧЕСКИХ ФОРМ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ Конечно, существует какая-то связь между характером территориального изменения и решением вопроса о передаче прав и обязанностей. Так, общепризнанно, что цессия части территории никак не сказывается на до говорах государств—участников такой передачи. С другой стороны, имеются принципиальные основания по- иному подходить к вопросу о правопреемстве государств в случаях их объединения или добровольного разъединения. Однако, оставляя в стороне результаты эмпирического исследования в контексте таких правовых категорий, как договоры или провопреемство государств, установление в качестве широких правовых категорий понятий цессии территории, расчленения государства, объединения государств, деколонизации и т. п. представляется занятием едва ли не бесполезным Вполне может быть, что деколонизация требует применения особых принципов, но проведение различий между деколонизацией, расчленением, отделением и аннексией лишено широкого общего значения. Излишняя готовность полагаться на такие разграничения приводит к пагубным последствиям. Во-первых, частные фактические ситуации представляются при этом в виде правовых категорий. Во-вторых, в правовых нормах, приводимых в качестве доказательств, проводятся различия, которые могут показаться неправильными или оскорбительно несправедливыми. Так, О’Коннелл1287 использует категорию «аннексия» и следует той точки зрения, что аннексия прекращает действие «персональных» договоров. Иную позицию занимает он в вопросе сохранения договоров в случаях «предоставления независимости», не давая достаточного объяснения, почему здесь должен иметь место столь отличный результат. Тем не менее фактические и политические события, приводящие к смене суверенитета, могут в тех или иных конкретных обстоятельствах иметь определенное право- вое значение. Так, если государство-преемник либо от* вергает, либо признает политическую преемственность по отношению к государству-предшественнику, то это может повлечь за собой известные последствия в плане предотвращения или лишения права на возражение в отно* шении юридических дел. Например, Польша отказалась признать наличие преемственности после восстановления ее независимости в 1918 г.1288. Презумпция отсутствия пре* емственности существует и в случаях, когда политиче* ский и правовой механизм перемен связан с отказом от суверенитета и последующим его перераспределением в форме многостороннего территориального урегулирова- ния, как это имело место в случае заключения мирных договоров в Европе в 1919—1920 гг.1289. Подобным же образом презумпция отсутствия преемственности существует в случае насильственного отделения или аналогичного акта, как это имело место при возникновении государства Израиль1290. В тех случаях, когда не происходит «передачи» суверенитета, неуместно ссылаться на принцип предоставления суверенитета. Разумеется, ссылка на признание политической (и, следовательно, правовой) преемственности в отношении государства-предшественника либо на отказ от нее создает проблемы для третьих государств, которые не обязаны соглашаться с политическим решением предполагаемого правопреемника1291. Признание преемственности третьими государствами должно представлять собой весьма важный элемент, поскольку установление наличия политической преемственности во многом определяется свободным выбором и оценкой1292. То же самое имеет место в случае, когда сложная политическая перемена приводит к двойному правопреемству в течение короткого периода времени; в качестве примера можно привести Индию и Па кистан, а также Сенегал и Мали. Обычно эти вопросы регулируются, конечно, с помощью договора; так, например, положения Лозаннского договора исходили из того, что Турция как новое политическое образование идентична Оттоманской империи ]. 7. ДОКТРИНА ОБРАТНОГО ПЕРЕХОДА1293 Не исключена возможность того, что преемственность в силу общего признания третьими государствами (см. предыдущий раздел) возникнет в форме обратного перехода. Так, государство-преемник, возможно, будет рассматриваться как восстановившее свою политическую и правовую индивидуальность, утраченную в промежуточный период расчленения или колонизации1294. Подобные случаи весьма редки, а логические последствия применения доктрины обратного перехода могут создать угрозу надежности правовых отношений; так, из нее будет следовать, что государство-преемник не связано актами передачи территории или признания территориальных изменений, совершенными прежним сувереном. Высказывалась мысль, что совершенно независимо от признания третьими государствами принцип самоопределения может создать в случае обратного перехода прав после ликвидации колониального статуса презумпцию в пользу государства-преемника1295. В связи с этим возникают широкие вопросы соотнесения принципов jus cogens, примером которых является, по мнению некоторых авторитетов, принцип самоопределения1296 и права, касающегося правопреемства государств1297.