ВВЕДЕНИЕ

На наднациональном уровне при рассмотрении споров в сфере международного гражданского процесса, опосредующих отношения субъектов из различных правовых систем, специфика спорящих сторон и стоящих за ними интересов вкупе с особенностями процессуального регламента делают ещё более явным проникновение суда в фактическую сторону дела, выраженного конструирования из отдельных фактических элементов целостной картины отношений сторон. Знание алгоритма процесса обработки судом фактов даёт возможность правильного их подбора стороной и фактологического аргументирования своей позиции в ходе разбирательства.

В последние десятилетия сама Российская Федерация, её субъекты, крупнейшие российские организации и российские частные лица всё чаще становятся сторонами сложных международных судебных разбирательств. Не всегда удача сопутствует российской стороне. И, наверное, не стоит на неё полагаться. Как представляется, в основе ряда крупных проигрышей или затяжных выматывающих стороны процессов с участием российских лиц лежат стратегические ошибки, основанные на неверном формировании фактологической базы и определении приоритетных точек приложения усилий при аргументировании своей позиции. Как видно из материалов соответствующих судебных дел, в деятельности отдельных участников процесса можно до сих пор встретить перенос узконациональной позитивистской концепции доказывания как познания, от которой большинство наднациональных юрисдикций отказались в пользу более универсальной модели доказывания как аргументирования.

В этом смысле актуальность настоящего исследования обусловлена как неисчерпаемыми и центральными по своей сути вопросами факта в правоприменительном процессе, стремлением представить альтернативный взгляд на классические вопросы доказательственной теории, так и практическими соображениями по возможному усилению российских позиций при их отстаивании в международных и иностранных судах, а также арбитражах.

Степень научной разработанности темы исследования. В

отечественной правовой науке отдельным вопросам факта и их доказывания в правоприменительной деятельности суда был посвящён целый ряд работ. Впервые тема была озвучена в Курсе международного гражданского процессуального права Т.М. Яблочкова. В советский период фундаментальные исследования специфики использования фактов при формировании судебного силлогизма были проведены Н.Б. Зейдером и М.А. Гурвичем в концептуальных работах о судебном решении. Заслуга последнего состоит также в выверенном взгляде на доказательственные презумпции как специфические средства формирования внутреннего убеждения суда относительно фактических обстоятельств дела. Особого упоминания заслуживает С.В. Курылёв, далеко продвинувшийся в разработке теории доказательственных фактов и предложивший рабочий механизм использования косвенных фактов и доказательств при отправлении правосудия по гражданским делам.

А.Ф. Клейнмана, М.К. Треушникова, К.С. Юдельсона и других. Значим вклад в изучение функций суда при работе с фактами в трансграничных спорах таких учёных, как Л.А. Лунц, Н.И. Марышева. Отдельные аспекты правоприменительного процесса в наднациональных юрисдикциях применительно к вопросам факта затрагивал М.Л. Энтин.

Среди исследований за последнюю четверть века можно отметить ряд работ с выраженным межотраслевым, комплексным подходом к вопросам факта в судебной деятельности. В частности, И.В. Решетникова провела глубокое и обстоятельное исследование доказательственного права как межотраслевого института и одна из первых в российской правовой доктрине обозначила проблематику использования положений доказательственного права системы общего права в контексте сближения основных процессуальных систем современности. Многоаспектное исследование юридических фактов, проведенное В.В. Ярковым, раскрыло потенциал факта как центрального элемента всего процесса судебного правоприменения. Значим вклад М.А. Рожковой, сопоставившей теории юридического факта гражданского и процессуального права. С.Ф. Афанасьев в рамках исследования права на справедливое судебное разбирательство показал специфику установления фактов с изменяемым содержанием и влиянием на это актов толкования наднациональных юрисдикций. Д.Б. Абушенко внёс свою лепту в изучение судебного усмотрения как важного механизма взаимодействия между фактом и правом. Р.О. Опалев обратился к осмыслению категории оценочных понятий и фактов в цивилистическом процессе. Интересные положения о новых аспектах развития института доказательств были обоснованы Е.А.

А.Г. Светланов обозначил основную и частную проблематику доказывания фактов в международном гражданском процессе. Т.Н. Нешатаева исследовала соотношение частного и публичного интереса при рассмотрении международных споров, поиск равновесия между которыми отражается на познавательной деятельности суда. Глубокий анализ практики, в том числе в вопросах факта и их доказывания, складывающейся при отправлении международного правосудия, содержится в работах В.Л. Толстых. М.П. Федорова проанализировала механизм разрешения споров в рамках ВТО, показав значимую специфику работы в данной юрисдикции с фактами, близкую по своему содержанию к экспертной. Отдельные вопросы, связанные с конкретными проблемами фактов при отправлении правосудия как внутри страны, так и наднациональными юрисдикциями исследовались и рядом других российских авторов. В частности, можно назвать таких признанных специалистов в области международного публичного права и процесса, исследования которых давно перешагнули за узкие пределы данной отрасли права и имеют трансверсальное значение, как А.С. Исполинов, И.И. Лукашук.

Однако целостного взгляда на проблему трактовки судами фактов, объединяющего отраслевые научные подходы с верифицированными методами ряда неюридических дисциплин, доктрина международного гражданского процесса не предложила. Большинство авторов если и обращались к теме фактов, подходили к ней исключительно с правовой стороны, с точки зрения конструкции юридического факта и его значения в динамике правоприменительного процесса. Сам факт воспринимается в них как данность, как что-то уже «приобретённое» и существующее, не вызывающее сомнение и не допускающее интерпретации, откуда лишь стоит вывести правовые последствия, предусмотренные правовой нормой. Мы полагаем, что угол зрения на факт может быть расширен, позволяя увидеть действительные отношения по поводу фактов при отправлении международного правосудия.

Чтобы эффективно отвечать на современные вызовы, возникающие как при отправлении международного правосудия, так и на национальном уровне судебного правоприменения, юридической науке следует не только не скрываться в отраслевом «изоляционизме», но и активно воспринимать и адаптировать идеи активного участия суда в воссоздании правовой реальности по каждому из разрешаемых дел на основе толкования фактов дела.

Исходя из этих позиций формулируются цель и задачи диссертационного исследования.

Целью настоящего диссертационного исследования является разработка ключевых положений современной теории воздействия суда на факты, их интерпретации и конструирования при рассмотрении международных споров.

Достижение данной цели обусловлено решением частных задач исследования, в том числе:

- сформулировать и изучить средства трактовки судом фактов в процессе отправления международного правосудия;

- разграничить толкование судом фактов от смежных операций, в том числе от их юридической квалификации и толкования права;

- проанализировать фактическую часть в правоприменительной деятельности международного суда;

- исследовать средства и пределы регулирования деятельности суда по анализу и оценке фактов, включая применение опытных правил;

- рассмотреть соотношение процессуальной и материальной относимости фактов;

- изучить явные и неявные критерии отбора фактов, используемые международными судами, включая такие, как интересы спорящих сторон и искомое решение по делу;

- показать механизм и средства толкования судом фактов в доказательственной деятельности;

- исследовать процесс конструирования судом фактов и определить уровень судейского усмотрения применительно к их отдельным видам.

Объектом исследования выступают отношения, возникающие в ходе правоприменительной деятельности при рассмотрении и разрешении споров в сфере международного гражданского процесса применительно к анализу и оценке фактов, а также конкретные принципы, институты и отдельные нормы международного гражданского процесса, доктрина и судебная практика в данной области.

Предмет исследования составляют механизмы и средства судебного познания и трактовки фактов, специфические свойства и признаки судейского усмотрения в процессе конструирования фактической части юрисдикционных актов.

Методологию и методы исследования образуют общие принципы научного познания, подходы и методы, традиционно относящиеся к методологическому аппарату юридической науки и получившие широкое распространение в процессуально-правовых исследованиях (диалектический, системный, сравнительно-правовой, методы анализа и синтеза, формальноюридического анализа).

Вместе с тем, значимым отличием от традиционных работ по процессуальной тематике, обусловленным предметом исследования, является снижение удельной доли позитивистского анализа права и обращение к ряду специальных методов, которые основаны на подходах юридического конструктивизма, объединившего в себе методы ряда гуманитарных и технических наук, включая юридическую социологию, аргументационную логику, экономический анализ права и лингвистику. Отсюда более широкое применение герменевтического, конструктивистского, ценностного и риторического методов исследования. Это позволило не только по-новому взглянуть на некоторые из классических проблем судебного познания (например, истины и её характера), но и выработать современную теорию интерпретации фактов судом в международном гражданском процессе.

По общей характеристике методологической основы диссертация является сквозным процессуально-правовым исследованием, соответствующим предметной области международного гражданского процесса с экстраполяцией ключевых выводов на гражданское и административное судопроизводство в арбитражных судах и судах общей юрисдикции.

Нормативной базой исследования стали международно-правовые нормы, принципы и обычаи, а также инструменты «мягкого» права, содержащиеся в типовых и рекомендательных актах признанных международных организаций. В качестве сравнительного материала использовались также отдельные нормативные положения российского цивилистического процесса.

Эмпирическую базу исследования составили как нормативноправовые акты, так и судебная и иная правоприменительная практика в изучаемой области, включая процессуальные регламенты международных судов и других наднациональных юрисдикционных органов, международные договоры и конвенции, юрисдикционные решения и материалы разбирательств по конкретным спорам в сфере международного гражданского процесса.

Теоретической основой исследования стали разработки отечественной юридической науки по общей теории права, теории гражданского права, теории гражданского, арбитражного и административного процесса, теории международного гражданского процесса, теории международного частного и международного публичного права.

Спецификой доктринальной базы исследования является широкое обращение к оригинальным трудам зарубежных учёных-правоведов, попытка творческого анализа и позитивной критики высказанных ими идей, образующих сегодня устойчивую парадигму правоприменительной деятельности при отправлении правосудия в сфере международного гражданского процесса.

Теоретическую основу настоящего исследования составили достижения российской юридической науки, нашедшие выражение в трудах, в частности, таких учёных как А.Х. Абашидзе, Д.Б. Абушенко, Д.Р. Абгарян, М.Г. Авдюков, С.С. Алексеев, С.М. Амосов, Л.П. Ануфриева, А.В. Асосков,

С.Ф. Афанасьев, М.М. Богуславский, А.Т. Боннер, С.Л. Будылин, Г.М. Вельяминов, Е.В. Васьковский, М.А. Гурвич, А.Г. Давтян, А.А. Дорская, Н.Г. Елисеев, А.Н. Елсуков, Н.Ю. Ерпылева, С.К. Загайнова, Н.Б. Зейдер,

В.Б. Исаков, О.В. Иванов, А.С. Исполинов, Р.А. Каламкарян,

В.А. Канашевский, А.Ф. Клейнман, Р.А. Колодкин, К.И. Комиссаров,

O. А. Красавчиков, С.В. Курылев, И.И. Лукашук, М.Ф. Лукьяненко,

Л.А. Лунц, Д.Я. Малешин, Н.И. Марышева, Д.И. Мейер, Э.М. Мурадьян,

В.А. Мусин, Е.А. Нахова, Т.Н. Нешатаева, Р.О. Опалев, Ю.К. Осипов, В.П. Панов, О.А. Папкова, Д.И. Полумордвинов, М.С. Попов, И.В. Решетникова, М.А. Рожкова, Е.Р. Россинская, К.Б. Рыжов, Т.В. Сахнова,

А.С. Смбатян, А.Г. Светланов, Д.И. Смольников, А.Р. Султанов, М.С. Строгович, В.Л. Толстых, М.К. Треушников, О.Ю. Трофименко,

M. П. Федорова-Трунк, М.А. Фокина, Д.А. Фурсов, А.Ф. Черданцев, И.Л. Честнов, В.М. Шерстюк, Г.Г. Шинкарецкая, М.Л. Энтин, А.А. Эйсман,

K. С. Юдельсон, Т.М. Яблочков, В.В. Ярков и др.

Иностранная юридическая наука представлена такими именами как

P. Amselek, H. Battifol, P. Biavati, T. Ben Salah, L.F. Bravo, A. Belvedere,

N. Bobbio, K.-H. Bockstiegel, D.W. Bowett, C.N. Brower, I. Brownlie,

S.E. Boudohi, N. Burniat, J. Carbonnier, B.N. Cardozo, O. Corten, G. Cornu, Ch. De Vissher, M.R. Damaska, G. Delforge, A.T. Denning, G. Distefano,

J.-C. Dupont, G. Edmond, H.R. Fabri, P. Foriers, T.M. Franck, J. Frank, M.-A. Frison-Roche, M.A. Gascon, F. Geny, G. Gotlieb, S. Guinchard, H.L.A. Hart, K. Highet, T. Ivainer, T. Janville, S. Jacob, M. Kazazi, J. Kokott, M. Lachs, X. Lagarde, H. Levy-Bruhl, N. Luhmann, D.N. Maccormick, V.S. Mani,

G. Marty, E. McWhinney, J.G. Merrills, G. Morelli, R. Mosk, J. Ngambi,

G. Niyungeko, M. O’Connell, F. Ost, J. Pauwelyn, Ch. Perelman, P. Pescatore,

D. Pinard, L. Prott, M. Reisman, S. Rials, A. Riddell, J. Rivero, C.P.R. Romano,

J. Salmon, D.V. Sandifer, L. Savadogo, O. Schachter, M. Shapiro, C. Schofield, A.-

L. Sibony, D. Simon, J.-M. Sorel, S. Sur, M. Taruffo, H. Thirlway, P. Tomka, R.J. Traynor, W. Twining, E.I. Valencia-Ospina, V.V. Veeder, J.H.W. Verzijl,

J. Waincymer, D. Walton, P. Weil, K. Wellens, G.M. White, J.H. Wigmore, J.C. Witenberg, J. Wroblewski и др.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нём впервые для российской доктрины международного гражданского процесса осуществлена разработка современной теории воздействия суда на факты при рассмотрении и разрешении международных споров. Сквозной идеей всей диссертационной работы является вывод о целенаправленном конструировании судом фактов дела за счёт их первичной неправовой интерпретации и оценки, воссоздания особой судебной реальности в интересах легитимации судебных актов.

Факты - не данность. Они нагружены смыслом, идеями, ценностями - причём предшествующими праву. Более того они выражены в a priori неточных и искусственных языковых средствах - словах, понятиях и определениях, воспринимаемых и отражаемых по-разному в зависимости от условий места, времени, специфики субъекта познания и используемых им средств. Не существует объективной, беспристрастной и нейтральной по отношению к субъекту познания действительности. Поэтому факты - субъективны и, следовательно, способны к интерпретации и трактовке в процессе судебного познания.

Научная новизна диссертационного исследования нашла отражение в следующих основных положениях, выносимых на защиту:

1. На основе анализа специфических целей и задач отправления правосудия в международном гражданском процессе, преимущественно ориентированном на скорейшее разрешение споров, в той либо иной степени содержащих иностранный и (или) международный элемент, снижение уровня конфликтности между суверенными субъектами и преодоление их негативных последствий в будущем, обосновывается особая правовая природа доказывания в таких делах, для которого характерна:

- гибкость, отсутствие избыточного формализма при формулировании и применении доказательственных правил, адаптируемых под специфику конкретного спора, его сторон и юрисдикционного органа;

- автономность от национальных доказательственных принципов и моделей при нередком столкновении в процессе противоположных подходов, преобладающих в различных правовых системах (например, доверие к устным доказательствам в общем праве сталкивается с особым значением письменных доказательств в странах цивилистических правовых традиций);

- свобода тяжущихся при формировании фактического и доказательственного материала при распространённом судейском активизме;

- нацеленность на легитимацию конечного судебного акта, понимаемую как достаточную для его принятия заинтересованными лицами степень фактического и правового обоснования;

- конструирование реальности, формируемой на основе автономных логических операций по отбору и толкованию уже установленных фактов в преддверии их юридической квалификации;

- интерсубъективность судебного познания фактов как результат состязательного столкновения субъективных моделей сконструированной реальности, представленных тяжущимися;

- подвижность стандарта доказывания в зависимости от серьёзности защищаемых прав, свобод и интересов.

2. В диссертации на основе обширного анализа материалов судебных дел обоснована необходимость отказа как в научной теории, так и на практике от автоматического переноса в сферу международного гражданского процесса узконациональной позитивистской концепции доказывания как познания, от которой большинство наднациональных юрисдикций отказались в пользу более универсальной модели доказывания как аргументирования. Здесь роль факта кардинально меняется, значительно усиливаясь: это не просто фактический элемент, подлежащий констатации в процессе формирования малой посылки судебного силлогизма, но мягкая, податливая материя, которая конструируется судом в процессе рассмотрения международного спора. Реконструкция фактов в процессе отправления правосудия - это не техническое процессуальное восстановление того, как они существовали в прошлом, а это само их создание.

3. Доказывается, что вопреки распространённым взглядам, факты играют доминирующую роль в правоприменительном процессе - при переходе от права к факту - основанном на соотнесении юридических фактов, описанных в праве, с «грубыми» фактами конкретного дела, т. е. при их юридической квалификации. Данный процесс материализуется при конструировании суждений о фактах, попадающих в малую посылку судебного силлогизма, подтверждая юрисдикционные полномочия судьи в отношении факта.

Обоснована объективная ограниченность судейских полномочий в вопросах факта, поскольку вследствие расхождений между описанием фактов в праве и их воплощением в окружающей действительности становится невозможным их целостное и непосредственное восприятие судьёй даже в отношении объективных, естественных фактов, отражающих природные явления. Искажение между пульсирующей реальностью и её обрывочным воспроизведением в праве неизбежно приводит к расширению усмотрения судьи при юридической квалификации, делая из неё уже не обычную логическую операцию по установлению причинно-следственных связей между «грубыми» и юридическими фактами, а многоаспектную деятельность по конструированию реальности, решающими этапами в которой выступают отбор и толкование фактов.

4. По результатам анализа обширной судебной практики международных юрисдикционных органов в диссертации заключается, что применение судами норм, содержащих оценочные юридические факты- понятия, такие как, например, «необходимость», «пропорциональность», «справедливость», «разумность», приводит к гипертрофированному значению фактов в правоприменительном процессе. Суверенная трактовка судьёй фактических обстоятельств конкретного дела играет определяющую роль, выступая основным проявлением судебной функции при квалификации фактов на основании норм применимого права. На примере процесса квалификации оценочного юридического факта «необходимость» при рассмотрении дел о защите прав человека, о легитимной защите и в международных инвестиционных спорах показывается необычно высокая мера свободного судейского усмотрения, ничем не ограниченного в поиске и интерпретации неопределённого круга фактических обстоятельств под заданное понятие.

Спецификой оценочных юридических фактов-понятий является одновременная принадлежность как к области факта, так и права. Поэтому, как доказывается в диссертации, их установление в процессе судебного познания не может сводиться к простой констатации, вытекающей из объективного и непосредственного восприятия, требуя от судьи субъективного сопоставления как самих нормативно закреплённых ценностей, так и «грубых» фактов конкретного спора. Судья при конструировании юридического факта-понятия неизбежно проходит через значительное число условно вторичных фактов, которые, однако, так не воспринимаются, поскольку искомый юридический факт-ценность потенциально может включать их все, что исключает в процессе познания логическую индукцию.

5. В диссертации аргументируется взгляд о том, что толкование фактов - это самостоятельная логическая операция, отличная по своему содержанию от толкования права и юридической квалификации фактов, хотя и взаимосвязанная с ними. Данная операция как составная часть общего процесса судейского познания находится между доказыванием фактов и их юридической квалификацией. Ее суть заключается в извлечении первичного практического содержания уже установленных обстоятельств дела в неправовой действительности для их последующей квалификации внутри правовых категорий, предусмотренных применимыми нормами права. Толкование фактов состоит также в извлечении из уже установленных фактов выводов в отношении других, ещё неустановленных фактов, которые познаются судом в результате толкования первых. Это сближает толкование фактов с доказыванием, превращая его в стандартный инструмент последнего.

При этом в отличие от юридической квалификации, толкование фактов судьёй не регулируется правом и предполагает соответственно значительно больший уровень субъективного судейского усмотрения при практически полном отсутствии контроля за ним. Наиболее наглядно различия между толкованием и квалификацией фактов проявляется при рассмотрении международно-правовых споров, характеризующихся повышенной фактологической сложностью и многоаспектностью, таких как международные инвестиционные споры, международные патентные споры или споры о разграничении морского дна.

Обосновано, что помимо очевидного отличия в объекте, толкование фактов отличается от толкования права своим механизмом, в котором отсутствует правовая, процессуальная составляющая - набор нормативно установленных правил толкования.

6. Доказывается, что суждения о факте составляют наравне с суждениями о праве неотъемлемую и незаменимую часть юрисдикционной функции, проявляющуюся на всех этапах судебного познания, начиная от доказывания и до формирования конечного судебного силлогизма. Свободные от нормативных предписаний фактические суждения не носят, однако, абсолютно произвольного и волюнтаристского характера, подчиняясь правилам общего или специального опыта в его широком понимании. В зависимости от используемых при толковании фактов опытных правил в диссертации предлагается их выделить в две категории: 1) факты,

интерпретируемые на основе общего опыта; 2) факты, интерпретируемые на основе специального опыта. При этом судейский опыт специфичен изначально и не сводим к обыденному, а в области рассмотрения международно-правовых споров тем более показывая тенденцию к углублению специализации судей.

7. Подробно аргументируется, что отбор фактов - это самостоятельная логическая операция в процессе судебного познания, протекающая между их доказыванием и юридической квалификацией и направленная на включение и/или исключение конкретных фактических обстоятельств в сферу судейских рассуждений. Критерием для отбора фактов судьёй выступает материальная относимость, определяемая в диссертации как способность известных обстоятельств дела к категоризации в рамках применимых норм права при разрешении спора.

Материальная относимость фактов является первичной по отношению к процессуальной относимости доказательств, предопределяя содержание и направленность деятельности суда по отбору последних. Селективный отбор фактов имеет особую значимость при рассмотрении международно-правовых споров, как правило, перегруженных фактическим материалом, позволяя обеспечить более эффективное администрирование процесса.

В диссертации указывается на объективные различия роли сторон и суда при отборе фактов: если суд, отталкиваясь от применимого права, стремится к максимальному сужению круга относимых обстоятельств, как гарантии определённости судебного решения, стороны, напротив, стремятся обеспечить признание в качестве относимых только выгодных для них обстоятельств за счёт в том числе выбора «удобных» норм применимого права.

8. При отборе фактов помимо традиционных правовых критериев в диссертации предлагается учитывать неправовые ценности, такие как искомое решение и интересы сторон, влияющие на усмотрение судьи при наполнении дела фактическим материалом и его структурировании в случае недостаточности и/или неопределённости правовых факторов для определения относимости фактов.

Доказывается, что при использовании критерия искомого решения отбор относимых обстоятельств дела обусловлен финальной целью построения судебного силлогизма, формируемого в сознании судьи в случае абстрактности или неопределённости применимых правовых норм, что встречается довольно часто. К неправовому критерию определения относимости фактов относится также учёт судьёй последствий искомого решения с точки зрения влияния на эффективное урегулирование спора и снижение конфликтности в отношениях спорящих сторон.

Относимые факты неравноценны и поэтому, как обосновывается в диссертации, при наличии противоположных интересов сторон в деле, опирающихся на различный набор фактических обстоятельств, судья проводит их дифференцированное сравнение и классификацию на основе ценностных неправовых суждений с разделением в иерархическом порядке на «главные-определяющие» и «вторичные-ведомые».

9. Фактические презумпции (доказательственные факты) рассматриваются в диссертации в качестве ординарного средства познания судом неизвестных фактов на основе толкования уже известных и доказанных обстоятельств дела. На основе разграничения со смежными правовыми институтами (легальными (правовыми) презумпциями и неблагоприятными выводами при недобросовестном поведении в доказывании) в работе делается вывод о непосредственном участии фактических презумпций в реализации юрисдикционных полномочий судьи в отношении факта.

Обосновывается, что фактические презумпции в отличие от правовых презумпций не влияют на распределение бремени доказывания. Исходя из природы фактической презумпции как специфического способа индуктивного логического мышления, она используется в качестве косвенного средства доказывания неизвестных и относимых фактов, установление которых при помощи ординарных средств невозможно или существенным образом затруднено. Неординарность данного средства выходит далеко за рамки доказывания, позволяя охарактеризовать процессуальную модель установления фактов в той или иной юрисдикции как состязательную или инквизиционную. Это проявляется также в том, что в зависимости от места, отводимого фактическим презумпциям при конструировании решений конкретных органов судебной власти, определяется мера доверия и утверждения их роли в правовой системе в целом.

Фактические презумпции - это не просто средство или способ доказывания, но один из важных каналов для трансляции судейского усмотрения при толковании уже известных фактов в процессе конструирования судьёй вывода о факте неизвестном. Усмотрение при интерпретации судьёй фактов, образующих механизм презумпции, не произвольно, а подчиняется опытным правилам, среди которых важное место занимает неправовая концепция разумности.

10. В диссертации доказывается, что обращение к фактическим презумпциям в судебной деятельности служит выполнению двух основных функций - технической и материальной.

Техническая (эвристическая) функция заключается в интеллектуальном конструировании относимых фактов при невозможности их достоверного познания на основании прямых доказательств, ведя к интеллектуализации процесса доказывания и смешению акцентов с достижения абстрактной истины на урегулирование спора. Систематическое обращение к фактическим презумпциям в процессе судебного познания обеспечивает с технической стороны адекватный учёт всех фактических обстоятельств спорной ситуации и приближение рационального знания о выводимых фактах к реальности. Реализуемая таким образом интеллектуализация доказывания - это способ поместить факт в центр судебного познания.

Материальная (телеологическая) функция заключается в понижении уровня требуемых доказательств или стандарта доказывания в интересах приоритетной защиты определённых прав, интересов и ценностей. В частности, в делах о международной защите прав человека выявлена зависимость между тяжестью вменяемых нарушений субъективных прав и свобод и снижением порога доказывания в интересах поддержания процессуального баланса и защиты «слабой» стороны. При этом внутреннее убеждение судьи выступает как наиболее универсальный и гибкий критерий, позволяющий дифференцировать стандарт доказывания при рассмотрении международно-правовых споров в зависимости от приоритетности защищаемого интереса и других значимых обстоятельств.

Более частое использование рядом международных и иностранных юрисдикционных органов фактических презумпций при построении судебного силлогизма является отражением судейского активизма и позволяет дополнительно охарактеризовать доказательственную и в целом соответствующую юрисдикционную систему как инквизиционную.

11. В диссертации обосновывается подход, согласно которому экспертизу надлежит рассматривать не просто как ординарное средство доказывания, позволяющее установить относимые факты, познание которых требует специальных познаний, но как способ научной интерпретации фактов, сложных для прямолинейного восприятия.

Независимую экспертизу, назначаемая судом, предлагается определять как своеобразный процессуальный субподряд, где судья, признав недостаточность своего общего опыта для корректной интерпретации обстоятельств дела, передаёт на основе усмотрения полномочия по их толкованию специалисту, обладающему специальным опытом, но сохраняя за собой общий контроль и ответственность за результат. При этом доказывается, что обращение к независимой экспертизе не способствует достижению материальной или объективной истинности судебного знания о спорных фактах дела, а служит исключительно для дополнительного прояснения существа фактов, когда в его распоряжении отсутствует достаточно удобочитаемой информации.

В диссертации аргументируется вывод о том, что обращение к экспертным мнениям, полученным по инициативе сторон, приводит к состязательному толкованию спорных научно-технических фактов, основанному на критическом сопоставлении и целенаправленном сравнении экспертных заключений сторон по вопросам, получившим различную интерпретацию. За счёт рационального выбора наиболее аргументированного мнения это позволяет обеспечивать достаточное для разрешения спора качество судебного познания спорных фактов. Экспертное «установление» фактов при рассмотрении международно-правовых споров как форма инструментализированного научного толкования действительности выступает в качестве дополнительной, сконструированной аргументации сторон в области факта и как таковое лишено цели отыскания объективной истины.

12. В диссертации доказывается, что квалификация судом субъективных юридических фактов психологического свойства, таких как «воля», «намерение», «умысел», «отказ», «признание» и т.д., не имеющих непосредственных аналогов в неправовой реальности, неизбежно предполагает обращение к взаимосвязанной совокупности внешних фактов, позволяющих их логическую индукцию для полноценной реконструкции в сознании судьи при формировании суждения о них. В качестве таких внешних обстоятельств, или выводящих фактов, при рассмотрении международноправовых споров выступают поведенческие акты, например, «молчание» или «бездействие», интерпретируемые судьёй, несмотря на то, что не предусмотрены напрямую применимой международной нормой, для выведения конечного юридического факта. В диссертации показывается, что оценочно-описательная структура ряда международных правовых принципов, основанных с фактической стороны на субъективных юридических фактах психологического характера, например, принцип признания и отказа сложившегося status quo, особенно благоприятствует проникновению на основе судейского усмотрения частых обстоятельств конкретного спора в зазоры, возникающие при описании данных принципов в позитивном праве.

Квалификация при рассмотрении международно-правовых споров субъективных юридических фактов, обозначающих поведение субъектов, таких как «владение» или «деяние», представляющих собой абстрактные юридические категории, требует от судьи обращения к косвенным фактам, дискреционный отбор, интерпретация и сравнение которых позволяют осуществить их категоризацию и во многом предопределяют решение спора. Поэтому операция юридической квалификации носит здесь больше фактический, чем правовой характер.

Теоретическая и практическая значимость результатов исследования. Результатом проведённого исследования стала разработка основ современной модели воздействия суда на факты при рассмотрении международных споров.

Выявленные закономерности конструирования судами фактической стороны рассматриваемых ими дел открывают дополнительные возможности для повышения эффективности участия Российской Федерации и других российских субъектов в международных судебных разбирательствах, может способствовать совершенствованию гражданского, арбитражного и административного процессуального законодательства для уменьшения судейского субъективизма и произвольного усмотрения при оценке фактов.

Содержащиеся в диссертационном исследовании выводы могут быть использованы в нормотворческой, правоприменительной деятельности, а также стать основой для дальнейших научных исследований.

Идеи, выводы и предложения могут быть использованы в преподавании предметов «Международный гражданский процесс», «Третейское разбирательство и международный коммерческий арбитраж», «Гражданское процессуальное право», «Арбитражное процессуальное право», «Административное судопроизводство».

Степень достоверности и апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена на кафедре гражданского процесса ФГБОУ ВО «Уральский государственный юридический университет», она прошла рецензирование, обсуждение и была рекомендована к защите.

Достоверность выводов и положений диссертационного исследования основана на анализе официально опубликованных правовых актов, иных сведений (обзоры, доклады, статистика, судебная и правоприменительная практика, включая опубликованные материалы судебных дел и др.), изучении и критическом осмыслении трудов российских и зарубежных учёных в различных областях знания (философии, социологии, права), в которых нашли отражение вопросы фактов и доказательств в международном гражданском процессе.

Основные положения диссертации отражены в монографии «Факты и доказательства в международных спорах: между истиной и справедливостью» (Москва, 2018 г.). Кроме того, отдельные аспекты изучаемой в настоящей работе проблематики рассматривались автором в ряде других работ, опубликованных в ведущих юридических журналах, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией Минобрнауки России для опубликования основных научных результатов диссертаций на соискание учёной степени доктора наук.

Основные теоретические положения, выводы, научно-практические предложения изложены автором также в докладах, сообщениях на научных, научно-практических конференциях различного уровня, в частности, международной конференции «Judicial and Administrative Cooperation in the Baltic Sea Area Rechts- und Amtshilfe im Ostseeraum» (Киль, Г ермания,

22- 26 октября 2002 г.), международном симпозиуме в честь 80-летнего юбилея М.М. Богуславского «Russian Private International Law in the European Context» (Киль, Германия, 19 июня 2004 г.), международной научнопрактической конференции «Международное сотрудничество в нотариальной и судебной сфере в евразийском регионе» (Екатеринбург, 21-23 апреля 2005 г.), международной научно-практической конференции «Le desinteressement du creancier par la vente de l'immeuble de son debiteur» (Париж, Франция, 20-22 октября 2005 г.), международной конференции молодых учёных

«Regards croises sur le droit et la justice en Russie» (Париж, Франция, 28-29 ноября 2005 г.), международной научно-практической конференции «Les successions internationales, fiscalite : problematique et solutions» (Монтрё, Швейцария, 20 апреля 2007 г.), международном научно-практическом семинаре «Французские коммерческие суды и российские арбитражные суды» (Париж, Франция, 29 июня 2007 г.), международном семинаре Гаагской конференции по международному частному праву по применению Гаагских конвенций 1965 и 1970 годов (Екатеринбург, 15-16 мая 2008 г.), XII международный коллоквиум Международного института истории нотариата «Les journees du Gnomon - Le droit, les notaires et le monde : le vagabondage des juristes» (Париж, Франция, 27 ноября 2008 г.), международной научно-практической конференции «L’entreprise en France et en Europe» (Париж, 25-26 сентября 2009 г.), консультативном совещании

Продовольственной и сельскохозяйственной организации при ООН «О добровольных руководящих принципах ответственного управления землёй и другими природными ресурсами» (Москва, 23-25 ноября 2010 г.), международной научно-практической конференции «L’entreprise en Europe» (Корфу, Греция, 20 мая 2011), первой международной научной конференции «Актуальные проблемы теории и практики нотариального, гражданского и исполнительного процессов: соотношение и взаимодействие» (Киев,

21-22 февраля 2013 г.), международной научно-практической конференции «Les successions internationales, reconnaissance de la qualite d’heritiers, fiscalite : problematique et solutions» (Лозанна, Швейцария, 1 марта 2013 г.),

международной научно-практической конференции «Les successions internationales notamment sous l’angle de la famille recomposee: problematique et solutions» (Лозанна, Швейцария, 31 марта 2017 г.), круглых столах по трансграничным спорам, международной правовой помощи, международному наследованию на II, IV и V Санкт-Петербургском международном юридическом форуме (Санкт-Петербург, 16-19 мая 2012 г., 18-21 июня 2014 г.,

27-30 мая 2015 г.), XV международной научно-практической конференции Ковалёвские чтения «Преступная планета: уголовно-правовое и

криминологическое многообразие моделей противодействия преступности» (Екатеринбург, 15-17 февраля 2018 г.).

Отдельные положения были реализованы в заключениях автора по проекту постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации «Об особенностях рассмотрения арбитражными судами дел по экономическим спорам, осложненным иностранным (международным) элементом», проектам федеральных законов «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (редакции ст. 61 Г ражданского процессуального кодекса Российской Федерации, ст. 69 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации)^[1], в рекомендациях научно-консультативного совета по международному праву при Минюсте России, в работе в качестве члена Постоянно действующей делегации Российской Федерации при Гаагской конференции по международному частному праву. Ряд идей из исследования воплощались в докладах и других аналитических материалах, подготовленных в период работы автора национальным представителем и научным секретарём Комиссии по европейским делам Международного союза нотариата (2002-2016 гг.), национальных докладах на международных конгрессах нотариата в Мехико (2004 г.), Мадриде (2007 г.), Марракеше (2010 г.), Лиме (2013 г.).

Результаты диссертационного исследования используются автором при чтении лекций, проведении практических занятий по учебным дисциплинам «Гражданское процессуальное право», «Арбитражное процессуальное право», «Исполнительное производство», а также по предмету «Нотариат в международном гражданском обороте», преподаваемом на факультете магистерской подготовки.

Структура исследования обусловлена его целью и задачами. Диссертационная работа состоит из введения, трех глав, включающих семь параграфов, заключения, списка сокращений и условных обозначений, списка литературы. Первая глава направлена на определение содержания полномочий суда при работе с фактами, а две других - иллюстрируют их реализацию на стадии установления фактов, с одной стороны, и впоследствии - на этапе юридической квалификации фактов, с другой стороны.