§ 2. Участие коммерческих корпораций и «квазикорпораций» в гражданско-правовых сделках в Российской Федерации

Корпорации ежедневно по всему миру заключают сделки, направленные на реализацию целей корпорации, управляющих и собственников таких корпораций. При этом не все заключаемые сделки являются «чистыми».

В России под «сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей» . На сделки, заключаемые

корпорациями, распространяются общие правила о недействительности и ничтожности сделок . Рассмотрим наиболее общие тенденции злоупотребления правом корпораций при заключении и исполнении сделок.

Пожалуй, самым интересным периодом в истории злоупотреблений корпораций своим положением можно называть конец XIX - начало XX века. Так, в США в то время протекали процессы консолидации активов и монополизации целых отраслей народного хозяйства.

Анализируя научные работы исследователей того времени, можно описать этот период, как период роста могущества корпораций. Большинство синдикатов принадлежало физическим лицам, которые ставили в зависимость малые предприятия и государства, монополизируя целые отрасли. Со временем влияние американских синдикатов распространилось и ^{[303] [304] на другие страны и континенты, порождая чреду злоупотребления со стороны синдикатов. С развитием банковской системы и системы юридических лиц выступать собственниками иностранных компаний зачастую стали юридические лица. Возникли юридические лица, аффилированные от собственников синдикатов .}

Однако, правительство США не сразу вмешалось в процесс регулирования сделок корпораций и установило антимонопольный контроль.

Так, экономический кризис того времени дал сильный толчок концентрации и централизации капитала. Когда, вследствие паники, курс даже очень надежных бумаг сильно упал, Рокфеллер и Морган скупили по низкой цене массу всевозможных акций, благодаря чему им удалось захватить контроль над целым рядом крупных предприятий, стоявших до того вне сферы их влияния. По подсчетам Муди, капитал трестов и всякого рода трестообразных организаций к 1 января 1908 г. достиг цифры в 63 миллиарда рублей. Эти цифры наглядно показывают ту капитализацию, которой обладали США в то время (для сравнения капитализация акционерных обществ Германии в 1909 г. составляла всего 7 миллиардов рублей)^{[305] [306].}

Сенатор же Ла Фоллет утверждал в то время, что почти вся промышленность Соединенных Штатов находится во власти меньше чем 100 лиц, во главе которых стоял Рокфеллер и Морган», они были склонны работать через всякого рода «ставленников и подставных лиц», что значительно затрудняет установление точных размеров, находящихся под их контролем капиталов.

Профессор И. Шастен выделил несколько видов объединений корпораций того времени, назвав при этом их коалициями:

1) Соглашения, основанные на устных обещаниях или договорах, лишенных всякой санкции.

2) Пулы (pools), краткосрочные условные соглашения или конвенции, заключенные в целях поднятия цены и распределения между участниками общей прибыли.

3) Картели, имеющие целью уже более продолжительные ограничения конкуренции; но и в них каждый участник все же сохраняет за собой некоторую независимость. Одни картели регулируют спрос, другие - предложение. Картели последнего рода, наиболее часто встречающиеся, обыкновенно приходят, в конце концов, к созданию одного объединяющего коммерческого органа или конторы продажи.

4) Тресты, т.е. тесные союзы, которые образуются на слиянии сложных единиц и которые можно назвать «Обществами обществ».

5) Наконец, корнеры. Этот термин, заимствованный из торговли зерном, обозначает особый способ скупки товаров с целью искусственного повышения цен их на рынке.

В США образование крупных трестов совпало с введением таможенных тарифов Мак-Кенлея, и можно сказать, согласно с данными большой анкеты, что таможенное законодательство было, если не матерью, то, во всяком

~ 321

случае, кормилицей трестов .

И.Шастен еще 100 лет назад отметил, что «финансовое могущество синдикатов может стать столь значительным, что они окажутся в состоянии вступать в борьбу с государством. И повсюду эта опасность представляется одинаково неизбежной и одинаково острой» .

Таким образом, в США корпорации влияли на образования не только системы правового регулирования, но и на формирование конкретных органов государственного управления таких, как таможенная и антимонопольная служба. ^{[307] [308]}

Впоследствии, на рубеже XX-XIX веков в Англии и США активно образовывались концерны (многоструктурные корпорации). Во главе концернов могла стоять крупная организация, которая могла осуществлять или не осуществлять производственную деятельность, или организация (головная корпорация), владеющая только акциями (долями в уставных капиталах) других организаций, входящих в концерн. Таким концерном был, например, концерн Моргана, главным органом управления у этого концерна выступал банкирский дом «Дж. П. Моргана и Ко», а в Англии это был концерн Ротшильда, который управлялся через банкирский дом «Ротшильд и сын»; в Бельгии концерн Сольве, управляющей организацией выступал банкирский дом «Сольве и ко».

В тот период законодательство имело много пробелов, позволяющих их обходить, а при разработке новых антитрестовых актов, лоббисты, как правило, если не блокировали эти акты, то по крайней мере прикладывали усилия, чтобы они издавались с новыми пробелами позволяющим существовать всем этим, а также вновь создаваемым концернам.

Сегодня эта проблема влияния корпораций на государство и стабильность функционирования финансовых рынков и рынков сбыта как никогда актуальна. Центральные вопросы правового регулирования деятельности корпораций по-прежнему не разрешены.

Можно выделить три основных критерия «чистоты» сделки: 1)

соответствие содержания сделки цели заключения; 2) реальное волеизъявление акционеров (участников), выраженное в одобрении заключения крупной сделки или политики корпорации по таким сделкам; 3) наличие воли управляющих (директоров), скрепляющих договор своей подписью.

«Корыстный интерес», «заинтересованность» и «порог воли» акционеров и управляющих корпораций по-прежнему сложно доказуемое явление, особенно в российской судебной практике .

Под заинтересованностью понимается заинтересованность конкретного лица в определении условий сделки, выборе контрагента и т.п., обусловленная его личным материальным и иным интересом, не совпадающим с интересами большинства акционеров (участников) и (или) общества в целом^{[309] [310] [311].}

Сделка с заинтересованностью совершается самим обществом, с одной стороны, и иным лицом - с другой. Это «иное» лицо имеет некую персональную связь с членом или членами исполнительного органа, членами совета директоров или с крупным участником (обладающим 20 и более процентами долей в уставном капитале общества), которая препятствует нормальному формированию воли общества. Не исключено, что при столкновении личного и общественного интереса руководитель, действующий от имени общества, отдаст предпочтение первому в ущерб

325

второму .

На наш взгляд, наиболее целесообразным путем развития института корпоративных сделок является заимствование правовых норм и целых правовых комплексов из наиболее развитых иностранных правопорядков с последующей адаптацией под правовые и культурные реалии Российской Федерации, а также формирования единых подходов к регулированию сделок корпораций на «международной арене».

Особо преуспели в пресечении сделки с заинтересованным лицом и признании ее оспоримой (voidable) в США. Так, лицом, заинтересованным в совершении корпорацией сделки (interested person), признаются: (1) член совета директоров (2) лицо, занимающее должность в иных органах управления компании, (3) член менеджмента корпорации, одновременно занимающий пост попечителя (trustee), должность члена совета директоров и (или) другого органа управления либо обладающий имущественным правом на долю в компании, являющийся стороной к рассматриваемой сделке.

В отличие от российского законодательства, акционер американской корпорации является заинтересованным лицом, независимо от количества принадлежащих ему акций. Данное положение основано на том, что, фактически являясь собственником корпорации, акционер вправе быть заинтересованным в совершении компанией той или иной сделки независимо от его личного участия в указанной сделке.

Сделка с заинтересованным лицом будет признана американским судом действительной только при условии, если незаинтересованные члены совета директоров (disinterested directors), основываясь на представленной ранее известной им полной информации о сделке, а также о факте заинтересованности в совершении последний, утвердили положения сделки большинством голосов. Заинтересованный член совета директоров может присутствовать при обсуждении вопроса об утверждении сделки, и более того, его или ее присутствие учитывается при определении наличия кворума на собрании. Акционеры корпорации, имеющие право участвовать в голосовании, также вправе утвердить большинством голосов сделку с заинтересованным лицом, если им была представлена или была ранее известна полная информация о сделке и о факте заинтересованности в ее совершении.

Несмотря на несоблюдение требований закона, предъявляемых к порядку заключения сделки, в отношении которой существует заинтересованность, указанная сделка будет признана судом действительной, если ее условия несправедливы по отношению к корпорации.

В некоторых штатах США признать действительной сделку с заинтересованным лицом возможно только в том случае, если помимо справедливости условий указанной сделки также будет доказано, что сделка была заключена в интересах корпорации. Например, несмотря на справедливые условия сделки, договор аренды помещений, заключенный корпорацией с членом совета директоров, является недействительным на том основании, что сделка не была совершена в интересах корпорации - арендованное помещение требовало дорогостоящего ремонта, и управляющие корпорацией были предупреждены экспертами, что расширение бизнеса компании в данный период времени повлечет за собой финансовые трудности .

В некоторых правопорядка* ЕС, таких как Франция, требуется одобрение чреватых конфликтом сделок акционерами. В Великобритании акционеры могут созывать чрезвычайные собрания, чтобы проголосовать по сделкам, таким как продажа всего или практически всего бизнеса, и, конечно

же, если они не поддерживают других сделок и заинтересованностью, они

328

всегда могут попытаться сменить весь совет директоров .

Тенденцией современного развития корпоративного законодательства является повышение прозрачности сделок, прежде всего для акционеров и учредителей.

Эти тенденции имеют место и в российской правоприменительной практике. Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 16 мая 2014 г. N 28 «О некоторых вопросах, связанных с оспариванием крупных сделок и сделок с заинтересованностью» внесло свои корректировки.

Стоит заметить, что, анализируя еще предыдущее постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ (далее - ВАС РФ) от 2007 г., посвященное сделкам с заинтересованностью, С.Ю. Филиппова отметила особую роль презумпции: «...любая убыточная сделка нарушает права и законные интересы истца, если не будет доказано иное». В новом постановлении Пленума ВАС РФ , посвященном сделкам с заинтересованностью, были даны новые важные разъяснения, в частности были уточнены критерии признания сделки с заинтересованностью недействительной . При этом это постановление Пленума ВАС РФ содержит конструкцию защиты исполнительных органов корпораций, в случаях когда убытки возникают в случае добросовестного выполнения своих обязанностей, а именно в случаях, когда:

«1) предоставление, полученное обществом по сделке, было равноценным отчужденному имуществу; ^{[314] [315] [316] [317]}

2) сделка была направлена на предотвращение еще больших убытков для общества;

3) сделка общества, хотя и была сама по себе убыточной, но являлась частью взаимосвязанных сделок, объединенных общей хозяйственной целью, в результате которых общество должно было

332

получить выгоду» .

Судам следует также, исходя из данного постановления Пленума ВАС РФ, «учитывать, что если невыгодность сделки для общества не была очевидной на момент ее совершения, а обнаружилась или возникла впоследствии, то она может быть признана недействительной, только если истцом будет доказано, что сделка изначально заключалась с целью ее неисполнения либо ненадлежащего исполнения».

Однако в мире отсутствует единые принципы борьбы с такими нарушениями. Так, в разных правопорядка* применяются как административные, так и уголовные меры воздействия на виновных. Во многих странах большую роль играют гражданско-правовые наказания, тогда как во Франции, похоже, предпочтение отдается приостановлению прав голоса инвестора и прав на получение дивидендов. Австралия и Канада пошли по промежуточному пути, выбрав режим проведения расследований с широкими полномочиями по получению информации в тех случаях, когда орган регулирования рынков ценных бумаг считает, что имеет место сокрытие бенефициарной собственности^{[318] [319] [320] в отношении крупных пакетов}

-334

акций .

Сокрытие бенефициарной собственности происходит и в России. Так, в начале 2011 г. Президент РФ потребовал установить Генпрокуратуру РФ, кто является собственником стратегического предприятия - ЗАО АВК

«Домодедово» , удалось установить только по прошествии нескольких месяцев, что «100% акций компании DME Limited, зарегистрированной на острове Мэн и владеющей аэропортом Домодедово, принадлежит Дмитрию Каменщику^{[321] [322] [323] [324]. Впоследствии, а июле 2011 г. председатель директоров Дмитрий Каменщик заявил, что аэропорт Домодедово не намерен больше раскрывать собственников .}

Эта проблема настолько актуальна, что она выходит на передний план не только в иностранных государствах, но ив России. Так, экс-премьер Российской Федерации В.В. Путин в декабре 2011 г., изучив положение в энергетической отрасли, сформировал приоритетное направление

государственной политики: «Если мы хотим сделать нормальный

инвестклимат в стране, то терпеть возможности реализации оффшорных схем, прежде всего в инфраструктурных отраслях, безусловно, нельзя» и поставил задачу для аппарата Правительства РФ: «Вывод национальной экономики, ее стратегических отраслей из «оффшорной тени» - наша приоритетная задача на предстоящий период» .

Российское законодательство не имеет четкой конструкции привлечения в особых случаях учредителей и акционеров обществ к ответственности, при обстоятельствах злоупотреблений посредствам вмешательства в хозяйственную жизнь общества.

В российском гражданском законодательстве закреплены три случая, когда учредители и акционеры общества (не сотрудники) могут быть лишены иммунитета и привлечены к гражданско-правовой ответственности по долгам общества. Во-первых, в случае неполной оплаты акций (долей в уставном

капитале общества), акционеры (учредители) признаются солидарными должниками по обязательствам акционерного общества в пределах неоплаченной стоимости принадлежащих им акций (долей) . Во-вторых, Федеральный закон «О банкротстве (несостоятельности)» в ст. 10 закрепил понятие «контролирующее должника лицо^{[325] [326]» (ст. 2)[327], близкое понятие было закреплено в Федеральном законе «Об обществах с ограниченной ответственностью» и в Федеральном законе «Об акционерных обществах», однако в последних двух нормативных актах это понятие раскрывается с учетом контроля более 50 процентов голосов в высших органах управления.}

В-третьих, ч. 3 ст. 53.1. ГК РФ закреплено, что «лицо, имеющее фактическую возможность определять действия юридического лица, в том числе возможность давать указания лицам ... обязано действовать в интересах юридического лица разумно и добросовестно и несет ответственность за убытки, причиненные по его вине юридическому лицу». Мы разделяем позицию Ю.Д. Жукововой полагающей, что под определение «лиц, имеющих фактическую возможность определять действия юридического лица» попадает широкий круг субъектов, включающий: единоличный исполнительный орган, членов коллективных исполнительных органов, учредителей (акционеров), а также материнских юридических лиц по отношению к дочерним^{[328] [329]. Такой перечень, на наш взгляд, может быть расширен.}

Так, вопрос управления юридических лиц через «номинальных директоров» является вопросом, свойственным не только России, но и другим государствам с плохо развитым корпоративным регулированием. Номинальный директор (Nominee Director) - это человек с пассивными функциями, который получает вознаграждение за использование его имени организацией . При этом реальным директором является другое лицо (как правило, бенефициар). Институт номинальных директоров является законным в некоторых странах (например, в оффшорных зонах). Этот институт позволяет скрыть информацию о реальном директоре^[330] и ограничить его ответственность. Гражданское законодательство РФ не содержит в себе нормы, посвященные правовому регулированию деятельности подобных директоров. Уголовный кодекс РФ в ст. 173.2 «Незаконное использование документов для образования (создания, реорганизации) юридического лица» закрепляет ответственность только во время создания и реорганизации юридических лиц, когда так называемое «подставное лицо» не знало об использовании его персональных данных или не давало согласие на использование своих персональных данных. Получается, что нормы уголовного законодательства защищают участников гражданско-правового оборота от недобросовестных лиц только в двух случаях: 1) при действиях недобросовестных лиц, направленных на внесения в государственный реестр юридических лиц сведений о подставном лице; 2) при попытки недобросовестного получения или использования чужих персональных данных в целях закрепления среди учредителей или

исполнительных органов «подставных лиц». Закон полностью игнорирует случаи, когда бездомные лица становились подставными лицами (номинальными директорами) по своей воле, но при этом находясь в крайней нужде.

В открытых акционерных обществах сделки (в том числе заем, кредит, залог, поручительство), в совершении которых имеется заинтересованность лиц, указанных в законе^{[331] [332] [333], совершаются после одобрения.}

Указанные лица признаются заинтересованными в совершении обществом сделки в случаях, если они, их супруги, родители, дети, полнородные и неполнородные братья и сестры, усыновители и усыновленные и (или) подконтрольные им лица (подконтрольные организации):

• являются стороной, выгодоприобретателем, посредником или представителем в сделке;

• являются контролирующим лицом юридического лица, являющегося стороной, выгодоприобретателем, посредником или представителем в сделке;

• занимают должности в органах управления юридического лица, являющегося стороной, выгодоприобретателем, посредником или представителем в сделке, а также должности в органах управления управляющей организации такого юридического лица.

Новеллой закона стало понятие «контролирующее лицо» ^{346 347}, сходным образом данные правоотношения урегулированы и в другой форме

предпринимательской корпорации (коммерческой корпоративной организации) - Обществе с ограниченной ответственностью .

Таким образом, с поправками, введенными в действие с 1 января 2017 г., вопрос касательно контролирующего лица частично прояснился, но процесс доказывания в случае совершения сделок с заинтересованностью и других противоправных деяний остается до конца неясным, поскольку еще нет достаточно убедительной судебной практики.

Вопрос о правоспособности различных организационно-правовых форм коммерческих корпораций в России в научной литературе исследовался в большей степени с целью совершенствования правового регулирования внутрикорпоративного контроля и для защиты реальных интересов акционеров (учредителей) корпораций^{[334] [335]. В сегодняшних правовых реалиях этого явно недостаточно.}

Мы хотели бы обратить внимание на то, что суть гражданско-правового регулирования корпоративных отношений сегодня носит больше «технический характер», нежели прикладной, и проблемы прошлой эпохи до сих пор не решены.

Стоит сказать, что Совет при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства Российской Федерации предпринимал попытки и ранее урегулировать данный пробел в проекте подготовленных поправок к ГК РФ. Так, в законопроекте, в ст. 53.3 «Лица, контролирующие юридическое лицо», ученые и чиновники, разрабатывающие данное положение, отразили следующую позицию: «...лицо считается контролирующим

(контролирующее лицо) юридическое лицо (подконтрольное лицо), если это лицо прямо или косвенно (через третьих лиц), самостоятельно или совместно

со своими связанными (аффилированными) лицами имеет возможность определять действия (решения) такого юридического лица» . Достоинством этой статьи является не только косвенно указанное понятие «общий контроль», но и презумпция автоматического признания лица лицом, контролирующим юридическое лицо, которая действует в строго

351

оговоренных в законе случаях .

Возможно, что ту глобальную задачу, которую сформировал профессор Гримм 100 лет назад, удастся в скором времени решить: «Дело в том, что при корпорациях функции управления и контроля не отделены принципиально от функции пользования, - одни и те же лица в качестве полноправных членов целого участвуют в управлении делами корпорации, если не непосредственно, то через избираемых ими делегатов контролируют деятельность этих делегатов и вместе с тем пользуются выгодами, которые

352

доставляет корпорация» .

В российских реалиях, где основным законом является Конституция Российской Федерации, правовое регулирование внутрикорпоративного контроля для защиты реальных интересов акционеров (учредителей) корпораций должно уходить на равнозначный план, предоставляя место для защиты и интересов граждан, государства и муниципальных образований. Так как Конституция Российской Федерации гарантирует свободу экономической деятельности: «признается и защищается равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности»^{[336] [337] [338] [339].}

Отчасти выполнения данных конституционных гарантий Российской Федерации удастся достичь в случае принятия правовых норм, подразумевающих ответственность контролирующих лиц. Так, несостоявшийся полностью законопроект изменений в Гражданский кодекс содержал в себе нормы о такой ответственности. В соответствии со ст. 53.4. «Ответственность лиц, контролирующих юридическое лицо» законопроекта о внесении изменений в часть I Гражданского кодекса Российской Федерации закреплялось, что «.. .контролирующее лицо несет солидарную с подконтрольным юридическим лицом ответственность по обязательствам подконтрольного лица, возникшим из совершенных им действий, в том числе сделок, или бездействия.»^{[340] [341]. При этом разработчик законопроекта также перечислил закрытый перечень случаев наступления такой солидарной ответственности. В проекте статьи также был отражен механизм защиты подконтрольного лица. Так, «подконтрольное лицо или его участники вправе требовать возмещения контролирующим лицом убытков, причиненных}

355

такому лицу» .

Как верно замечает М.Я. Шиминова: «.переход к рыночным

отношениям, сопровождающейся реформированием национального законодательства, предопределяют и обуславливают повышения роли гражданского права как основного регулятора товарно-денежных отношений и, соответственно, тех его институтов, которые обеспечивают охрану и защиту имущественных прав и интересов участников гражданского оборота»^[342]. Без отражения в гражданском и предпринимательском законодательстве понятие «контролирующее лицо» невозможно защитить в полной мере интересы участников гражданского оборота. Положительные сдвиги в этом вопросе могут произойти, если будут дополнительно выработаны критерии определения лиц контролирующими при учете современных тенденций и правоприменительной практики.

Альтернативной конструкцией, способствующей внедрению подобных норм в законодательство РФ: об определении понятия «контролирующее лицо», ответственности «контролирующего лица» является конструкция, позволяющая вмешиваться в оперативное управление корпорации, при этом не переступая за грань закона и (или) не действуя в обход закона. Такой конструкцией может выступить Соглашение о дополнительном управлении (см. далее рисунок № 1 и рисунок № 2). Вслед за принятием ст. 67.2 ГК РФ «Корпоративный договор», предлагаемый подход будет разумным и соответствовать стремлению реализовать на национальном уровне доктрину единого экономического предприятия (single business enterprise, integrated enterprise, single economic unit).

Как верно замечает Д.А. Спирин: «Основная проблема заключается в том, что понятие «лицо, имеющее фактическую возможность определять действия юридического лица», очевидно, предполагает необходимость его

толкования судом. Однако суды пока не смогли хоть сколько-то широко истолковать даже определенное более подробно и существующее в ГК РФ более 20 лет «основное общество» . Без выработанной должной практики по таким вопросам невозможно спрогнозировать конечный результат толкования закона, в судебной системе касательно «контролирующего лица», «аффилированного». Немногочисленные решения на этот счет не дают возможности говорить о согласованности подходов в этой области и применения выработанных решений по аналогии, что, наверное, и является причиной отсутствия разъяснений Пленума Верховного суда РФ .

На наш взгляд, данный институт ответственности стоит расширить, включив в него ответственность за непредоставления информации о конечных собственниках юридических лиц. Мы хотели бы отметить те тенденции, которые имеются быть в развитии этого правового института в иностранных государствах и РФ.

Во-первых, за многовековую историю института корпорации, степень ответственности управляющих и собственников корпорации начала увеличиваться. Так, в англо-американском праве зародилась доктрина «снятия корпоративной маски (вуали)». Внедрение данной доктрины уже рассматривалась нашими судьями, так, Председатель Высшего Арбитражного Суда РФ Антон Иванов выражал мнение, что следует изучить вопрос о внедрении в российскую практику доктрины «снятия корпоративной маски», позволяющей взыскивать долги юридических лиц со стоящих за ними бенефициаров . Следствием многих раундов обсуждений в разных уполномоченных государственных органах явилась разработка новой конструкции снятия корпоративной «маски». Исходя из которой стало ^{[343] [344] [345]}

возможным привлечь к ответственности так называемые «контролирующие лица». При этом, соглашаясь с Е.М. Тужиловой-Орданской, сама доктрина «снятия корпоративной маски (вуали)» (выработанная зарубежными учеными) должна применяться после того, как будут применены соответствующие национальные нормы писанного права, а не до их применения. В этой связи уместно и замечание, что вышестоящие судебные инстанции должны дать необходимые разъяснения применения данной доктрины, особенно в тех случаях, когда речь идет не только об отеческих, но и о зарубежных юридических лицах^[346]. Мы приветствуем заимствование зарубежного опыта для совершенствования единой концепции корпоративного права, а также усложнения ответственности корпораций в Российской Федерации^[347].

Передовой по степени корпоративного контроля является и Франция. Сегодня там действует один из самых суровых режимов правоприменения. Так, по французскому закону о ценных бумагах, невыполнение требований об уведомлении о крупной сделке ведет к приостановлению прав голоса инвестора свыше установленного порога сроком на два года с момента исправления нарушения. Вдобавок к этому, компания, ее акционеры или французский орган регулирования рынка ценных бумаг, Комиссия по биржевым операциям могут обратиться в Коммерческий суд Франции с требованиями приостановить полностью или частично право голоса, не выполнившего требования инвестора на срок до пяти лет. При назначении наказания суд может наложить на инвестора уголовный штраф, как это предусмотрено статьей L247-2 Коммерческого кодекса Франции^[348].

Во-вторых, применяются попытки унификации права в сфере контроля за деятельностью корпораций, как на международном, так и региональном уровне (ЕС, СНГ)^[349].

В-третьих, акцентируя внимание на концепции доктрины автономной корпорации (autonomia voluntatis), в соответствии с которой корпорация может быть признана автономным субъектом права (не зависеть от национального государства, а и использовать несколько правовых режимов), стоит обратить внимание на доктрину единого экономического предприятия (single business enterprise, integrated enterprise, single economic unit). Так, согласно этой доктрине, головная корпорация транснациональной корпорации (далее - ТНК)^[350] и ее структурные подразделения рассматриваются как единое целое. Привлечение головной корпорации ТНК к ответственности по данному основанию часто рассматривают как вариацию «группой ответственности» (group liability), основанной на презумпции того, что действия компании могут быть предписаны (attributable) головной корпорации, исходя из тесной взаимосвязи между компаниями. По сути, если дочерняя организация совершит какое-либо деяние, то это будет рассматриваться, как если бы это деяние было совершено головной корпорацией. ^[351]. Поскольку в Российской практике не редки случаи построения фиктивных ТНК, создаваемых преимущественно для

«отмывания» денежных средств. Преимущественно путем создания

компаний «почтовых ящиков», существующих только на бумаге и служащих для проводки денежных средств через иностранные юрисдикции, предлагается ввести легальную и понятную процедуру признания корпорации ТНК и закрепить ее в гражданском законодательстве.

В-четвертых, логическим ходом будет закрепление ответственности за непредставление информации о конечных бенефициарах корпораций в силу позиции, что крупные корпорации обязаны предоставлять такую информацию в уполномоченные исполнительные органы государственной власти или в иных случаях, предусмотренных законодательством.

При этом важным остается в развитие правового регулирования тех вопросов, которые связаны так или иначе с корпоративными правоотношениями, сохранение баланса публичных и частных интересов в отношении хозяйственных обществ, учрежденных на территории Российской Федерации^[352].

Особое место в Российской Федерации занимают и другие не менее интересные для настоящего исследования формы юридического лица - квазикорпорации (государственные корпорации и государственные компании). Как уже отмечалось, в отсутствие признака членства, их нельзя полностью отнести к корпорации. Это квазикорпоративные субъекты особого рода, в чертах своих напоминающих смесь американской публичной и предпринимательской корпорации, наделенные большими полномочиями. Анализируя их участие в сделках нельзя не упомянуть позицию, выдвинутую Клочай В.В., по мнению которого, госкорпорация сочетает признаки унитарного предприятия и коммерческой корпорации, поэтому возможно говорить о корпорации, как о корпорации занимающей промежуточное положение между ними^[353]. С этим мнением нельзя не согласиться, действительно государственные корпорации (компании) - это те субъекты,

которые появились в гражданском законодательстве России относительно недавно и обладают определенной спецификой. Так, государственные корпорации (компании) могут самостоятельно заключать различные договоры как с российскими, так и с иностранными физическими и юридическими лицами, с государственными органами Российской Федерации, с органами иностранных государств. При заключении договоров государственная корпорация (компания) руководствуется, прежде всего, Гражданским кодексом Российской Федерации, Федеральным законом «О некоммерческих организациях», а также другими нормативными актами.

Поскольку Государственная корпорация (компания) является самостоятельным хозяйствующим субъектом, то вмешательство в законную деятельность Государственной корпорации (компании) со стороны государства ограничено до минимума, что обеспечивает принцип «свободы договора», закрепленный в ст. 421 ГК РФ.

Государственная корпорация (компания) может совершать основной спектр коммерческих сделок, доступный юридическим лицам в сфере имущественных и не имущественных отношений. На сделки, заключаемые государственной корпорацией (компанией), распространяются общие правила о недействительности и ничтожности сделок.

После передачи имущества (юридических лиц), в качестве взноса Российской Федерации в капитал государственной корпорации, устанавливается новый собственник имущества - государственная корпорация. В связи со сменой собственника должно измениться содержания договоров в той части, где указаны стороны, заключающие договор, так как ответственность, по обязательствам, вытекающим из договоров, должна перейти от Российской Федерации к государственной корпорации. В случае смены собственника договоры могут быть перезаключены или расторгнуты, как противоречащие целям создания государственной корпорации. Например, Государственная корпорация «Олимпстрой» получила все права и обязанности по государственным контрактам, заключенным от имени России федеральным государственным унитарным предприятием «Объединенная дирекция федеральной целевой программы «Развитие г. Сочи как горноклиматического курорта (2006-2014 гг.)».

Помимо перечисленных выше возможных видов договоров, государственная корпорация (компания) может заключать и иные договоры, соглашения, носящие специальный характер, который вытекает из статуса государственной корпорации (компании) в Российской Федерации .Так, например, государственная компания «Российские автомобильные дороги» может заключать договор концессии в отношении автомобильных дорог и договор сервитута в отношении земельных участков, в том числе, находящихся в собственности Российской Федерации^{[354] [355] [356].}

Исходя из специфики деятельности и делегированных полномочий, государственная корпорация (компания) имеет возможность заключать большое количество видов договоров и соглашений, носящих не только национальный, но и международный характер.

Однако в отличие от классической корпорации, новые организационно - правовые формы имеют весьма специфические черты. В этой связи заслуживает внимание позиция Макаровой Ю.А., которая рассматривает государственные корпорации как неотъемлемую часть системы частно - государственного партнерства в Российской Федерации. По сути,

государственная корпорация - это совершенно новая правовая

370

конструкция .

В специальных Федеральных законах об учреждении государственной корпорации закреплено, что «государственная корпорация имеет печать с изображением Государственного герба Российской Федерации». Такое же положение закреплено и в отношении государственной компании. В гражданско-правовых отношениях государственная корпорация может осуществлять, в случаях, предусмотренных специальным Федеральным законом об учреждении государственной корпорации, права Российской Федерации, вытекающие из договоров. Так, Государственная корпорация «Росатом» «обеспечивает в пределах своей компетенции выполнение обязательств Российской стороны по международным договорам России... в случае, если такие договоры регулируют вопросы, входящие в компетенцию

371

корпорации».

Сложность в определении места государственных корпораций (компаний) в системе юридических лиц обусловлена сложной доктринальной позицией в отношении юридических лиц публичного права и соотношением этого понятия с понятием «корпорация».

В число характерных признаков, отличающих лицо публичного права от обычных юридических лиц, в зарубежной (прежде всего в немецкоязычной) литературе обычно называют: наличие властного акта или специального закона, на базе которого возникло и действует такое юридическое лицо; публичные (общественные и государственные), «идеальные» (а не коммерческие) цели и задачи его деятельности; наличие у рассматриваемых организаций некоторых властных полномочий (принудительных средств - Zwangsmittelen) в отношении третьих лиц, которые могут, но не обязаны быть ими использованы .

Думается, что государственная корпорация (компания) является переходной ступенью между государственным органом и предпринимательской (коммерческой) корпорацией. Однако, как верно замечает Каплин С.Ю., Мошкова Д.М. государственная корпорация (компания) является видом юридических лиц публичного права, а не к ^{[357] [358] классической корпорации, которую принято относить к отрасли частного права.}

Д.М. Мошкова, анализируя государственную корпорацию, делает вывод о том, что она относится к юридическим лицам публичного права. Однако публичный характер деятельности государственных корпораций заключается не только в исполнении ими публичных функций и передаче им отдельных властных полномочий, но и предоставлении им каких-либо преимуществ, отсутствующих у других участников хозяйственной деятельности. Д.М. Мошкова выражает позицию, при которой необходимо закрепление юридического лица публичного права в законодательстве .

В целях совершенствования законодательства неоднократно предлагалось закрепить понятие государственная корпорация, однако такое определение должно основываться не только на позиции, что государственная корпорация является лицом публичного права, но и на позиции, что это форма юридического лица является квазикорпорацией с ограниченными признаки членства. Г осударственная корпорация (компания) в отличие от коммерческой корпорации не имеет возможности самостоятельно выбирать органы управления, что ставит ее в разряд правовых фикций, это положение, по нашему мнению, должно быть отражено в законодательстве.

Мы придерживаемся позиции, что государственную корпорацию (компанию) можно определить как зарегистрированную в законном порядке организацию публичного права, основанную государством путем принятия отдельного федерального закона, на основе которого формируется имущество корпорации за счет внесения соответствующего вклада государством; определяются органы управления единолично государством, а также виды деятельности, исходя из публичного интереса и ограничений, наложенных законом о создании такой корпорации. ^[359]

Стоит заметить, что государственные корпорации (компании) не единственный способ государственного контроля имущественных комплексов полностью или в части принадлежащих государству. Так, Н.Н. Остроумов замечает, что «уставы наиболее крупных транспортных организаций (ПАО «Российские железные дороги», ПАО «Аэрофлот - российские авиалинии») утверждаются Правительством РФ» .