§ 2. ТИПЫ КОЛЛИЗИОННЫХ ПРИВЯЗОК 1

Личный закон и его варианты

1. Большое значение имеют те виды коллизионных привязок, которые относятся к так называемому «личному закону» (lex personalis). Сюда относятся:

а) «национальны!! закон» или «закон гражданства» (lex patriae), т.

б) «закон местожительства» лица (lex domicilii), т.е. закон государства, на территории которого данное лицо считается имеющим постоянное местожительство («оседлость»).

Принцип личного закона во многих странах считается исходным при выборе закона, компетентного определить гражданское состояние, «статус лица» (status personalis), хотя действие этого начала в нынешних законах и практике подвержено всевозможным ограничениям. По личному закону наследодателя определяется также наследование его движимого (а по некоторым правовым системам и недвижимого) имущества.

2. Личный закон до введения в действие Французского гражданского кодекса 1804 года понимался во Франции как закон места жительства лица (lex domicilii). Это вытекало из того, что коллизионные принципы выработались но Франции в сфере коллизий между «кутюмамн» провинций. Французский гражданский кодекс, впервые объединивший и унифицировавший французское гражданское право, в ст. 3 формулировал

1 Мы здесь рассмотрим основные виды коллизионных привязок общего значения, не касаясь тех, которые при всем их большом удельном весе носят специальный характер, например «закон флага», применяемый к спорам о распределении вознаграждения за спасение на море, когда спор возникает между судовладельцем н экипажем судна или между членами экипажа (ст. 14, п. 7 КТЛ\ СССР) и в некоторых других случаях (см. С. А. Г у р е е в, Коллизионные начала Кодекса торгового мореплавания СССР, «Советское государство и право» 1969 г. № 12).

¦ * 207 «•:•':

«национальный» принцип как основу для разрешения коллизий по вопросам гражданского состояния и дееспособности, и принцип этот был позднее (под влиянием доктрины Манчини) воспринят в Итальянском гражданском кодексе от первой (1865 г.) до последней (1942 г.) редакции и в Германском гражданском уложении 1896 года.

Естественно, что в ряде стран, в недавнем прошлом отстоявших национальную самостоятельность, коллизионный принцип закона гражданства использован в целях охраны интересов собственных граждан независимо от их домицилия К

3. В странах «общего права» (common law)—Великобритании, б. Британских доминионах, США, в некоторых странах Латинской Америки (Аргентине, Бразилии, Гватемале, Никарагуа, Парагвае), в Норвегии и Дании, а также Исландии действует принцип закона места жительства лица (домицилия), по которому вопросы правового статуса и вопросы наследования (в движимом имуществе) определяются законом места жительства лица.

Ввиду того, чте некоторые из стран Латинской Америки придерживаются критерия закона гражданства, а другие — закона домицилия, Кодекс Бустаманте не мог устранить в этом вопросе разногласий и должен был лишь зафиксировать, что каждое из государств-участников «будет применять в качестве личного закона закон домицилия, или закон гражданства, или те законы, которые уже приняты либо будут приняты в его внутреннем законодательстве» (ст. 7).

Надо сказать, что понятие домицилия в различных странах имеет далеко не одинаковое содержание и даже в пределах одной и той же страны понятие это многозначно (например, «налоговый домицилий» не

1 Nofal. Das Kollisionsrecht der wichtigsten arabischen Staaten, RIA, 1971, Nr. 6-7,

совпадает с домицилием в области гражданского права

Из стран, придерживающихся закона домицилия, Англия фактически предоставляет судьям в данном вопросе широкую свободу усмотрения. Это облегчается архаичностью и противоречивостью английской концепции домицилия. Практически в отношении британского подданного, родившегося от домицилированных в Англии родителей, всегда действует весьма трудно опровержимая презумпция, что он сохраняет свой британский «домицилий происхождения»2, несмотря на длительное проживание за границей.

Для того чтобы доказать, что лицо сменило свой «домицилий происхождения» на «домицилий по выбору», надо установить не только фактическое длительное проживание в определенном новом месте, но и твердое намерение обосиомЩуптам «свой дом»; суды нередко требуют, чтобы в подобных случаях было доказано отсутствие Намерения лица вернуться на родину (ибо аш-пшз геуег1егкИ презюмнруетсп).

1 О многозначности понятия домицилия см. Wolff, § 43.

2 Джен кс, Свод английского гражданского права, М., 1941, § 4—П.

3 Л. А. Л у н ц. Основные коллизионные вопросы советского семейного и наследственного права, «Ученые записки ВИЮН», вып. I, 1941, стр. 149—150.

Лицо, прожившее в г. Сиднее (Австралия) более 15 лет и там работавшее, но сохранившее советское гражданство, со стороны австралийского «публичного администратора наследств» не было признано домицилированным в Австралии, ибо-де не было представлено доказательств, что оно не было намерено вернуться на родину. Поэтому к наследству, оставшемуся после этого лица, применен был не австралийский, а советский закон о наследовании, по которому брат наследодателя, проживавший в СССР, не мог быть наследником (дело происходило до второй мировой войны). В ре-*ультате имущество в качестве выморочного перешло в австралийскую казну.

209

208

Английская концепция домицилия приводит, таким образом, в очень многих случаях к тем же практическим результатам, что и принцип закона гражданства. Данная концепция домицилия является серьезным тормозом для всякого рода международных соглашений по вопросу унификации коллизионного права. Она создает сложные проблемы квалификации, затрудняющие разрешение конкретных дел

4. Попытки установить единообразие понимания личного закона для всех стран капитализма (объединить единым началом страны, придерживающиеся закона гражданства, и страны, придерживающиеся закона домицилия) до сих пор успеха не имели2.

Германия (в Вводном законе к ГГУ) и Италия, а также некоторые другие страны стремились к тому, чтобы по возможности удержать в сфере своего влияния массы граждан, эмигрировавших в другие страны.

Для многих стран «общего права» (США, б. Британские доминион**!, Аргентины, Бразилии и других, наоборот, закон домицилия является одним из средств подчинить действию своего нрава массы иностранных иммигрантов.

Таким образом, в вопросе личного закона имеется противоречие интересов стран «эмиграции» и стран «иммиграции».

Франция, которая с конца XIX века стала страной иммиграции иностранных рабочих, до сих пор по некоторой инерции сохраняет принцип «национального закона», выраженный в ст. 3 гражданского кодекса, иесмот-

1 Детальный анализ и проекты реформы см. Graves о п. Ch. 6.

а См. в этой связи Гаагскую конвенцию 1955 гола «О регулировании конфликта между национальным законом и законом домицилия».

210

|>н н,-| \силившуюся оппозицию со стороны ряда французских коллнзионистовК

Г> Некоторые буржуазные авторы изображают положение и вопросе о личном законе следующим образом: одни государства в вопросах личного статуса более пли Менее последовательно применяют закон гражданства, подчиняя собственных граждан независимо от их домицилия отечественному правопорядку, не претендуя на Подчинение этому правопорядку домицилированных на ИХ территории иностранцев; другие государства-де, нноборот, более или менее последовательно применяют Мчала закона домицилия, подчиняя всех лиц, прожинающих на территории данного государства, независимо от их гражданства собственному правопорядку, не претендуя на подчинение этому правопорядку собственных граждан, проживающих за границей2.

На деле, однако, та или иная концепция личного закона служит лишь исходным началом, из которого сделано почти во всех странах капитализма так много исключении (закрепленных в законе или выраженных в судебной практике), что количество здесь перерастает п качество и вся совокупность таких исключений ставит под сомнение значение исходных начал в этих странах.

6.

К вопросам личного статуса и тем самым к области действия личного закона доктрина международного частного права относит3:

а) вопросы начала и конца правоспособности лица (вопрос о содержании правоспособности иностранца, как правило, не коллизионный вопрос; это в основном вопрос материального гражданского права, который разрешается на основе принципа национального режима);

2 Niederer, S. 150; P a a n e. § 8; Вольф, стр. 119 и др.

3 Rabel, p. 102.

211

б) вопросы дееспособности лица;

в) вопросы личных прав (право на имя, фирму, честь и т. д.);

г) вопросы семейного права (в первую очередь вопросы внутренних условий брака и развода);

д) вопросы наследования движимости.

Если из вопросов п. «а» взять наиболее актуальный вопрос о том, к какому кругу лиц в данной стране может быть применен действующий в этой стране порядок объявления лица безвестно отсутствующим или умершим, то окажется, что такого вопроса для судов англо-американского «общего права» вообще не существует, так как их суды разрешают проблемы безвестного отсутствия с чисто процессуальных позиций: применяется опровержимая презумпция смерти лица, о котором в течение определенного срока не было вестей К

1Процессуальный подход к проблеме вообще исключает применение иностранного права. Что касается стран, знающих материально-правовой институт безвестного отсутствия, то в настоящее время во многих из них признается возможным применять собственные порядки объявления лица безвестно отсутствующим или умершим даже к таким иностранцам, которые домицилированы за границей, если только от этого зависят правовое положение и имущественные интересы собственных граждан. Такой порядок, впервые установленный германским законом от 4 июля 1939 г. (§ 12), ныне применяется в ряде стран2.

В США по вопросу о праве лица на имя даже к иностранцам применяют только собственное право3.

В вопросе о дееспособности лица страны «общего права» вообще не применяют таких иностранных законов, которые устанавливают ограничения дееспособ

1 Э. Джен кс, Свод английского гражданского права, М., 1941. § 12,

» Ra bel, р. 165. 9 Там же, р. 168.

212

щит но основаниям, не известным «общему праву»1. Поэтому, например, в США или Англии лицо, признанное по иностранному закону ограниченным в дееспособ-Иости как расточитель, будет совершать сделки без каких-либо ограничений в дееспособности (ибо «общее право» не знает института «расточительства»). В США ПО вопросам дееспособности вообще руководствуются законом места совершения акта; то же самое и в Анг-.пш п отношении коммерческих сделок2. Вводный закон к Германскому гражданскому уложению (ст. 7), исходя н этом вопросе из закона гражданства, устанавливает, однако, из данного принципа такие существенные исключения, которые сводят на нет действие исходного начала.

В вопросе о браке (о внутренних условиях действительности брака) в "США руководствуются лишь законом места его совершения3. То же с некоторыми ограничениями имеет место и во многих странах Латинской Америки4. Общеизвестна тенденция британских судов игнорировать иностранное право в вопросах брака5.

В странах европейского континента, где вопросы о внутренних условиях действительности брака подчинены, как правило, кумулятивному действию личных законов обоих супругов, практика применения этого исходного начала настолько казуистична, что ее вообще трудно свести к каким-либо принципам. Разнобою в практике способствует разнообразие в отдельных странах материальных законов, регулирующих различные виды внутренних условий действительности брака (различия в брачном возрасте в отношении к вопросу о согласии родителей или опекунов, о значении заразных болезней и всякого рода иных препятствий к совершению брака). Коллизионная практика применительно к каждому из этих условий действительности брака крайне неустойчива и противоречива, лишена единства исходных положений6.

2 Rabe I, p. 182.

8 Restatement, § 121; Rabel, p. 244. « Rebel, p. 247.

5 Там же, p. 259. См. новейшие течения: I. Morris in «Clu-net», 1973. № I.

0 Rabel, pp. 263—273.

213

Наконец, в вопросах расторжения брака суды США применяют также лишь собственное право, не считаясь с правовыми последствиями своих решении не только за пределами (ЛИЛ, но подчас и за пределами данного штата

7. В некоторых странах (Австрия, Швейцария, Чили, Уругвай, Мексика, Венесуэла, Эквадор, Перу) принята «смешанная.» система; подчинение собственному закону личного статуса иностранцев на основании принципа домицилия и наряду с этим подчинение собственному закону всех своих граждан по принципу закона гражданства.

В литературе2 такого рода регулирование коллизионных вопросов личного статуса встретило возражения. Вольф по поводу смешанной системы отмечает, что она «несовместима с обязанностью законодателя всегда иметь в виду цель достижения международной гармонии закоиоз».

Однако тенденция к переходу на смешанную систему характерна для современной практики ряда стран.

г 8. В советском праве только в специальных нормах о способности лица обязываться по чекам и векселям выражено начало «закона гражданства». В вопросах дееспособности физических лиц практика в отношении советских граждан руководствуется законом гражлан-I ства; дееспособность иностранцев в СССР регулируется I советским правом; практика при этом исходит не из за-\ кона домицилия, а (как в ряде других стран) из начала «места совершения акта».

В вопросе признания лица отсутствующим или умершим закон не предусматривает применения иного права, кроме советского; самая процедура признания лица отсутствующим и умершим применима лишь к отсутствующим, имевшим в СССР местожительство, и при этом независимо от их гражданства. Аналогичные правила распространяются и на признание лица недееспособным или ограниченно дееспособным.

Порядок опеки и попечительства по советскому праву носит административный характер; компетентные ор-

1 Rabe 1, р. BN.

2 Rabel, рр. 115—120; Вольф, стр. 119.

I л мы здесь не применяют иного права, кроме советского. Вопрос, таким образом, сводится к тому, применима ли ¦ми процедура к иностранцам. Следует считать, что по отношению к иностранцам, проживающим в СССР, она

применима.

В вопросах брака и развода, совершаемых в СССР, применяется советское право независимо от гражданства брачащнхея.

Когда брак совершен вне пределов СССР по местной форме между советскими гражданами или между советскими гражданами и иностранцами, то для признания его действительным требуется соблюдение внутренних условий действительности брака по советскому закону. Расторжение брака советских граждан с иностранцами, совершенное вне пределов СССР по законам соответ-ств\кнцего государства, признается действительным, п. 1м и момент расторжения брака хотя бы один из еуц|»\топ прожни.I I инг пределов СССР.

1\| ГОрЖение брака между советскими гражданами, совершенное мне пределов СССР по законам соотвег-I |м. ющих государств, признается действительным в СССР, если оба супруга в момент расторжения брака прожинали вне пределов СССР.

Гфакн и разводы между иностранцами, совершенные вне пределов СССР по законам соответствующих государств, действительны в СССР.

К наследованию применяется закон последнего местожительства наследодателя, кроме наследования строений, находящихся в СССР, которое во всех вопросах подчиняется советскому праву1.

9. Иначе разрешаются соответствующие вопросы в других социалистических странах. Здесь в вопросах гражданского состояния лица превалирует закон гражданства.

Право и дееспособность определяются по закону гражданства лица с известными, впрочем, ограничениями: лицо считается дееспособным, хотя бы оно не было таковым по своему национальному закону, если для соответствующих действий оно признается дееспособным по

1 См. разд. V Основ законодательства СССР и союзных республик о браке и семье, ст. 127 Основ гражданского закоиода-

1ельства.

215

внутреннему праву (это устанавливают, например, чехословацкий, польский и венгерский законы).

Принцип закона гражданства особенно строго проводится в венгерском праве, которое во всех вопросах спорного и бесспорного производства, касающихся изменений гражданского состояния венгра (за исключением совершаемых за рубежом браков), признает компетентным только венгерские органы власти и венгерский закон.

В некоторых случаях требуется кумулятивное применение двух национальных законов (в частности, по польскому и чехословацкому законам в отношении брака при разногражданстве брачащнхея и развода при разно-гражданстве супругов). По польскому закону в отношении развода и взаимоотношений супруюв при их разногражданстве применяется закон общего местожительства супругов, а при отсутствии общего местожительства — польский закон; аналогичные нормы в случаях развода и для определения отношений между супругами содержатся и в чехословацком законе с тем, однако, различием, что при разногражданстве супругов применяется непосредственно чехословацкий закон без предварительного обращения к закону местожительства супругов.

Новый семейный закон ГДР 1965 года положил з основу разрешения коллизии в области брака и семьи также принцип гражданства; в ряде случаев при разногражданстве лиц — участников семейного правоотношения применяется законодательство ГДР.

В вопросах наследования законы Венгрии, ГДР. Чехословакии, Польши и Югославии исходят из начала гражданства наследодателя, распространяемого на наследство в целом, как движимое, так и недвижимое.

10. Особо следует остановиться на коллизионных нормах соглашений о взаимной помощи в гражданских, брачно-семейных и уголовных делах, заключенных между странами социализма.

В них в основном использована коллизионная привязка закона гражданства лица, но в ряде случаев этот критерий заменяется или дополняется коллизионным принципом постоянного местожительства лица. Сочетание обоих видов личного закона имеет некоторые особенности по отдельным договорам, но в общем можно сказать, что выбор между ними определяется интеросами участников правоотношений, а также стремлением облегчить и упростить регулирование соответствующих отношений.

Рассмотрим с этой точки зрения договоры о взаимной правовой помощи, заключенные Советским Союзом с другими странами социализма.

В договорах по вопросам личного статуса применены следующие начала.

Дееспособность лица определяется по законодательству договаривающейся Стороны, гражданином которой является это лицо

Дела об установлении и оспаривании отцовства, .1 также дела об установлении рождения ребенка от данного брака решаются в соответствии с законами той Стороны, гражданином которой является ребенок по рождению2.

В трех договорах содержатся нормы, относящиеся к и »л и моо1 ношениям родителей и до гей, родившихся и П1рг| парированном браке Эти отношения подчинены МИОНО (.мг.и.» | ц\ Стороны, л которой родители и дети имею г совместное местожительство3.

11р.ш > г ношения меж 1\ ребенком, рОДНвШЯМСЯ от лиц, не состоящих в зарегистрированном браке, и его матерью, с одной стороны, и отцом, с другой стороны, определяются законодательством договаривающейся Стороны, гражданином которой является ребенок4.

Личные и имущественные отношения супругов определяются: а) если один из супругов живет на территории одной Стороны, а второй на территории другой Стороны и оба имеют одно и то же гражданство, — по икону той Стороны, гражданами которой они являются;

1 Статья 24 Договоров Советского Союза с Албанией, Болгарией, Чехословакией, Румынией, Венгрией, КНДР. МНР. ст. 22 Договора с Польшей, ст. 25 Договора с Югославией.

1 Статья 26 Договоров СССР с Чехословакией, Болгарией. Албанией, ст. 25 Договора СССР с ГДР; п. 2 ст. 27 Договора СССР с КНДР; ст. 27 Договоров СССР с Румынией н Венгрией; ст. 26 Договоров с МНР и Югославией.

* Статья 26 Договора СССР с КНДР. ст. 31 Договора СССР с Польшей и ст. 26 Договора СССР с Румынией.

4 Статья 27 Договоров СССР с Болгарией, КНДР. Албанией, Чехословакией. МНР; ст. 26 Договора СССР с ГДР. ст 28 Договоров СССР с Румынией и Венгрией, ст. 32 Договора СССР с Польшей, ст. 22 Договора СССР с Югославией.

217

216

б) если один из супругов является гражданином одной Стороны, а второй — гражданином другой Стороны, то применяется закон той Стороны, на территории которой они имеют или имели совместное местожительство'.

Таким образом, в вопросах личных и имущественных отношений между супругами сочетаются оба начала: гражданства и домицилия.

По делам о расторжении брака суды должны применять законодательство своего государства. При этом, однако, подобные дела относятся к компетенции судов той Стороны, гражданами которой супруги являются в момент предъявления иска, а если супруги имеют местожительство на территории другой Стороны, то дело относится к компетенции судов этой Стороны. Если один из супругов является гражданином одной Стороны, а другой гражданином второй Стороны и один из них проживает на территории одной Стороны, а второй * на территории другой Стороны, то компетентны суды обеих Сторон2.

Таким путем достигается максимальное примирение начала личного закона и начала закона суда.

Дела о безвестном отсутствии в принципе компетентны решать учреждения юстиции той Стороны, гражданином которой является соответствующее лицо. Однако допускаются и определенные изъятия из этого начала, когда учреждения юстиции одной Стороны могут признать безвестно отсутствующим и умершим гражданина другой Стороны. При рассмотрении дел о признании безвестно отсутствующим или умершим учреждения юстиции применяют законодательство своего государства 3.

Только договор СССР с Румынией (ст. 30) придает решающее значение в данном вопросе последнему местожительству безвестно отсутствующего (по этому признаку определяется и компетенция учреждения юс-

* Статья 22 Договора СССР с ГДР. ст. 29 Договора СССР с Польшей.

* Статья 23 Договора СССР с ГДР; ст. 30 Договора СССР с Польшей.

* Статья 29 Договоров СССР с Чехословакией, Болгарией. Албанией. КНДР, МНР; ст. 24 Договора СССР с ГДР; ст. 27 Договора с Польшей; ст. 25 Договора с Венгрией.

|п11ни и подлежащее применению законодательство); гражданство же безвестно отсутствующего здесь является коллизионной привязкой лишь в некоторых определенных исключениях.

Договоры о взаимопомощи, заключенные СССР с другими странами социализма, отличаются от договоров, заключенных между этими последними странами, и основном разрешением коллизионных вопросов наследования.

В данных вопросах договоры СССР со странами социализма устанавливают разные коллизионные начала для наследования в движимом имуществе и наследования в недвижимом имуществе: в первом случае применяется законодательство той страны, гражданином которой был наследодатель; во втором случае применяется закон местонахождения недвижимости.

В отличие от этого договоры о правовой помощи между другими странами социализма, как правило, распространяют закон гражданства наследодателя на все наследственное имущество в целом.

11. Коллизионные вопросы, разрешаемые посредством привязки к личному закону, следует строго отличать от вопросов материального права, касающихся объема прав, предоставляемых иностранцам по так называемому национальному режиму. Статья 122 Основ гражданского законодательства дает прямые указания: правоспособность иностранцев в принципе приравнивается к правоспособности советских граждан в области гражданских отношений. Статья эта, как уже отмечалось, носит строго материально-правовой характер: она не предрешает ответа на коллизионные вопросы, которые могут возникать по поводу отношений с участием иностранцев. Из принципа национального режима нельзя выводить какие-либо заключения по вопросу о применение или неприменении иностранного права, когда лицо вступает в гражданско-правовое отношение с иностранным элементом. Из этого принципа следует лишь то, что на иностранцев так же, как и на советских граждан, распространяется советское гражданское материальное право, а когда речь идет об отношении с иностранным элементом, — также и советское коллизионное право.

219

21о

Закон «национальности» юридического лица (lex socictatis)

1. В отношении юридического лица различают вопросы «статуса» и вопросы его правоотношений с другими лицами. Между этими двумя категориями вопросов существует, конечно, взаимосвязь, так как от статуса лица зависит, какие права и обязанности могут возникать для него в отношении других лиц. Но данная взаимосвязь не исключает относительной самостоятельности названных категорий, необходимости их отдельного рассмотрения в особенности в аспекте международного частного права. Каждый из тех видов правоотношений, в которые вступает юридическое лицо (отдельные виды договоров), имеет самостоятельную коллизионную привязку, тогда как все вопросы его статуса (возрос о там,:тадяЯСЯ ДД данная организация юридическим лицом; кяков объем правоспособностиЛ в каком порядке она возникает и прекращает свое суидесгвова-ние; 'по какому закону лшашдируегсн и какой закон Определяет СУДЬбУ ЛИКВНДайДОННОГО остатка) имеют в принципе общую коллизионную привязку: подчиняются одному и тому же законодательству, имеют общий личный статут.

Положение о том, что каждое юридическое лицо .имеет личный статут, подлежащий признанию за рубежом, имеющий экстерриториальное действие, считается 'в доктрине и практике международного частного права общепризнанным. Можно сказать, что положение это основано на международном обычае1.

2. Если, таким образом, можно считать общепризнанным, что каждое данное юридическое лицо должно иметь и имеет личный статут с экстерриториальным действием, то в выборе признаков для определения этого личного статута нет единомыслия.

Личный статут юридического лица должен, казалось бы, отражать государственную принадлежность, «нацио

220

ИЙЛЫЮСТЬ» юридического лица, но как раз на пути определения понятия государственной принадлежности юридического лица в современных условиях капитали 1ма встречаются значительные трудности.

Вывоз капитала монополистическими организациями США, Англии, ФРГ и других стран часто совершается путем использования системы участий — приобретения контрольного пакета акций предприятий, организованных в других странах. Иногда таким образом создается положение, при котором акционерная компания учреждена или зарегистрирована в одной стране, имеет административный центр (правление) в другой стране, занимается промышленной деятельностью в третьей стране, а акционерами ее являются липа самого различного гражданства. В теории международного частного права до сих пор спорят о том, по какому признаку в этих условиях определяется национальность юридического лица и соответственно его личный статут, а между законодательствами отдельных стран существует полная несогласованность в данном вопросе.

Практика стран континентальной, Ниропы придерживается признака «оседлости» юриличегкого л_ица (siege sgcial). а^рседлость обычно определяется по мгтту "я. хд2КДения административного центра (правления^юррди-/ ческого лица), lia указанной точке зрения, в частности,' сюит суды"Франции, Италии, Швейцарии и ряда других стран. В отличие от континентальной доктрины англо-американская прецедентная практика разрешает вопросы личного статута юридического лица по закону места региххрацщ^его устава (или «инкорпорации» юридического лиц^) или, иначе говоря, по закону страны возникновения юридического^шЩГ^"

Тенденция сближения этих двух точек зрения отразилась в Гаагской конвенции 1956 "года по вопросу о признании прав юридического лица за иностранными компаниями, ассоциациями, учреждениями. Он^^сходит из того, что национальность юриднч-еащго^ лица опреде-ляется по месту, где оно «зарегистрировано» и где по уставу находится его правление. Далее в это положение вносится ряд оговорок.

1 Вольф, стр.323; Batiffol, N. 193.

221

. С другой стороны, в некоторых странах Ближнего Востока, борющихся за самостоятельность, появилась (тенденция опг)ед?дал*—1ЩЩЩДЫШС1Ь_юридического

лииа с учетом места фактического осуществления тор¦

гп^Рр^"|'У|е"и»и дрчтрлкнпгтн компании. Так, СТ. 11

п?2 Египетского гражданского кодекса 1948 года определяет, что правоспособность юридического лица подчинена закону той страны, где оно имеет оседлость, главное установление, но если юридическое лицо имеет главным местом деятельности Египет, то оно подчинено праву Египта. Аналогичное постановление содержит п. 2 ст. 12 Сирийского гражданского кодекса 1949 года. Эти постановления направлены па защиту интересов национальной экономики Египта и Сирии, где ряд иностранных компаний (преимущественно английских и француз-ских) осуществлял промышленную деятельность, тогда как их главные управления находились во Франции, Англии или другой стране Запада.

3. Каковы бы ни были признаки, устанавливающие личный статут юридического лица, они в условиях капитализма оказываются по меньшей мере недостаточными для определения государственной принадлежности коммерческих предприятий. Практика военных лет (во 1 Франции, Англии, США) привела к изданию, «доктрины контроля», согласно которой для выявления нацйональ-4 ;нШчП5Ьидического лицанадо определйтБГ ТйЗГи из ка-. (кого государства~данная компания_ контролируется, с I кмт^вязана ед коммерческая деятельность. Вопрос этот бТэГл, на'лряйер, поставлен в свое время в соответствую-щем циркуляре французского министерства юстиции 1916 года: «Для выявления вражеского характера компании нельзя довольствоваться исследованием правовых форм, которые принимают товарищества: ни местонахождение административного центра, ни другие признаки, которые в гражданском праве служат для определения национальности юридического лица, недостаточны, так как речь идет о том, чтобы с точки зрения публичного права выявить действительный характер деятельности общества»1.

В США во вторую мировую войну собирались конкретные сведения и публиковались особые «черные спи-

1 cCIunet», 1916, р. 701.

I и компаний, относящихся к «враждебным иностранки м», с которыми были запрещены коммерческие сделки,

Р# Таким образом, понятие национальности компании отделилось от категории личного статута юридического лини п в литературе создалось.направление, различающее эти понятия 1.

14. Разрешение вопросов государственной принадлежности и личного статута юридического лица применительно к предприятиям и ерга низаниям Советского Союза и других социалистических стран не может встре-||| п. затруднения для иностранных судов или арбит-рижей.

1к)цдосы «нащщнальности» или статута юрипи-цаекых ЛИД обычно возникают п СВЯЗИ С их_виенш^торговои

И.'Ч К'ЛЬНОСТЫО.

Советские внешнеторговые организации представ*) Ляют собой юридические лица, созданные по советское му праву, имеющие уставную и фактическую оседлость ) в СССР и не имеющие никаких средств, кроме тех, которые выделены данной организации (объединению) Советским государством. Они осуществляют свою деятельность на основах государственной монополии внеш-. ней торговли. ^

Эти организации не имеют в своем составе каких-либо «иностранных элементов»; весь их состав принадлежит одной стране —СССР.

1} отношении таких монолигьых организаций не может быть раздельных вопросов их личного статута и государственной принадлежности. Как бы ни решались эти вопросы в законе и практике того или иного иностранного государства, принимает ли это государство ритерий места инкорпорации или места оседлости, любой из возможных критериев в отдельности и в совокупности в отношении организации СССР может привести лишь к одному и тому же решению вопроса о «национальности» или личном статуте данной конкретной ор-гани.иции.

Основная сфера экстерриториального действия личного статута и государственной принадлежности совет-¦ организаций — область внешней торговли.

!Лас"Ш,( П 19г?; Раапе- 5 25-26; Niederer, § 163; о 11 f, S. 120; также R i g а и х, п. 439.

223

Личным статутом советских экспортных и импортных объединении служат нормы советского нрава, определяющие правовой статус объединений как в Советском Союзе, так и за границей '.

До введения в действие Основ гражданского законодательства к советским внешнеторговым объединениям полностью применялось положение ст 19 ГК РСФСР 1922 года о самостоятельных и не сьязанных «с казною» юридических лиц.

В настоящее время внешнеторговое объединение относится к организациям, о которых говорят ст.ст. 11 —13 Основ гражданского законодательства. Для них характерно обладание обособленным имуществом, приобретение от своего имени имущественных и личных неимущественных прав, специальная правоспособность, определяемая на основаниТГустава данного объединения, бТветсУвеиность пг^_/1бззате7пьствам закрепленным за ббьеДйнением имуществом,, а ТЯКЖР тр, что ни государство, ни другие государственные организации не отвечают но ибиза1ельсгну такого объединения. Ьудучи самостоятельным юридическим лицом, "не связанным с «казной», внешнеторговое объединение не пользуется судебным иммунитетом.

5. В буржуазных странах неоднократно пытались игнорировать все эти положения, входящие в состав личного статута советских внешнеторговых объединений и других советских организаций. Делались попытки обратить взыскание на находящееся за рубежом имущество одной советской организации в обеспечение требовании, направленных к другой советской организации или даже к Советскому государству в целом.

Это явные нарушения общепризнанных начал об ответственности юридических лиц, а также начал коллизионного права, по которым правосубъектность юридического лица может определяться лишь законом той страны, к которой лицо принадлежит. Позиция судов буржуазных стран, считавших возможным в таких слу-

1 Д. М. Ген к ни. Правовое положение советских экспортных и импортных объединений за границей. «Проблемы международного частного права», изд-во ИМО, стр.3 н сл.; «Правовоерегулирование внешней торговли СССР», Внешторгнздат, 1961; см. 1акже соответствующие параграфы книги «Гражданское право стран народной демократии», Внешторгнздат. 1956.

224

1МХ наложить арест на средства одной организации в обеспечение требований к другой организации или к Советскому государству в целом, не выдерживала критики.

Привлечь советскую государственную организацию к ответственности в иностранном суде можно, лишь базируясь на том, что эта организация — самостоятельное Юридическое лицо, отличное В качестве субъекта права от Советского государства в целом.

Отрицая принцип раздельной ответственности каждой из таких организаций и допуская предъявление иска к Советскому государству как таковому, суды_на-рушают принцип судебного иммунитета иностранного гуиереца.

Итак, либо принцип раздельной ответственности, вытек И НЧПИ й на правосубъектности советской внешнеторговой ор| пни шнни и дающий возможность предъявить к ней 1р1*Л1Ш1111Ш1, неповинные на ее обязательстве, либо пил йог щ индейке возможности предъя вления вся кого и......1..... I|и-опп.-шин, иык'клюицч' из начала судебного

иммунитета — 1егПит поп (Миг.

\\ буржуа той теории выдвигались и «обоснования» прогни признания личного статута социалистических организаций. Указывалось на то, что личный статут юридического лица с экстерриториальным действием Якобы утратил значение в условиях, когда существуют 11 и^Дарственные социалистические организации, которые будто бы не могут считаться самостоятельными юридическими лицами в подлинном смысле слова. При наличии таких государственных юридических лиц нет-де предпосылок для применения личного статута с экстерриториальным действием, ибо здесь «нет более того относительного сходства законов различных стран, которое существовало ранее, а налицо несовместимые юридические понятия» '.

Здесь прежде всего имеется в виду то, что государственная организация не может обладать свойством юридического липа и, как таковая, иметь личный статут. Но подобное утверждение теоретически не обосновано

1 Это высказывание бельгийского юриста Абрагамса па 47 й конференции Ассоциации международного права в Дубровнике (ILA Report of the 47th Conference, p. 347).

8 Зак. 597

225

и не соответствует практике буржуазных стран. Национализация крупных отраслей промышленности в Англии, Франции и других западных странах не привела к слиянию соответствующих бывших частных предприятий г казной; предприятия эти сохранили форму юридических лиц, выступающих в обороте от своего имени и совершающих операции самостоятельно, хотя часто и под весьма жестким административным контролем министерств и ведомств капиталистических стран 1,

В отношении советских внешнеторговых и других организаций также нет никаких оснований считать, что их подчинение административному контролю органа, в ведении которого они состоят (Л\иннстерству внешней торговли, Государственному комитету по внешним экономическим связям), препятствует признанию за ними свойств юридического лица, соответственно, личного статута.

Мы уже говорили выше об «общих понятиях», служащих предпосылкой для коллизионных отсылок к законодательству различных стран без какой-либо дискриминации между ними. В условиях сосуществования разные систем собственности вопрос об общих юридических понятиях для стран с различной социально-экономической структурой не носит «академического» характера; эти понятия служат средством правовой организации мирного делового сотрудничества, используются для заключения всякого рода соглашений меж ту социалистическими и капиталистическими странами (в особенности в области экономических отношений между ними), для конструирования а этих условиях коллизионных отсылок к внутреннему праву различных стран. Капиталистическая природа государственных и частных предприятий в буржуазных странах существенно отличает их от социалистических организаций и предприятий. Но и к тем и другим — в плоскости международного частного права — применимо понятие «личного статута юридического лица», которое в качестве общего понятия в этом смысле играет существенную роль в ор-

«-* Lescuyer, Le Controle de l'Etat sur les Entreprises Nationalisee*. Paris. 1959. pp. 202. 215, 218. 224; Robs on. Nationalized Industry and Public Ownership, London I960, pp. 138—144. Министерский контроль в отношении национализированных предприятий доходит до вмешательства в оперативную деятельность.

226

Типизации внешнеторгового обмена между странами с |м «личными социально-экономическими системами '.

6. В практике Внешнеторговой арбитражной комиссии возник вопрос о том, по какому признаку следует определить личный статут иностранных юридических лиц.

Был прнмецец признак страны учреждения юридцчр-С^>го~лТТТГаТт. е. личный статут ММ определен по месту иим)риораци11ю^11Дн,1ееко1 о лица а.

"По тому же признаку в большинстве случаев разрешился вопрос в договорах о торговле и мореплавании, 1пклк)чепных Советским Союзоы с иностранными госу-ыр( 1М.1МИ (например, в Торговом договоре между СССР и Японией от 6 декабря 1957 г. (ст. 12)3 и в ряде ДруГИХ торговых договоров).

По вопросу о признаках, по которым определяется личный I"|н гут юридических лиц. и праве социалистиче-..... прим тьлч- ичгииен р;м шчные решения. Чехо-

I милиций кодекс мгждунпродш й торговли 1963 г. (§ 8

1 МЯрОС 0 личном ' 1.11 у!(¦ внешнеторговых органнза.. -и, само-I пит п.нпА прлтнуЛм'ктиостн неоднократно возникал в прак-I пк»' ВТАК, Например, п деле по иску «Джордан нчвестментс лтд» к И/О •(1ою1нефгг#кснор|» истец, между прочим, утверждал, что от-пгршк не вправе с* млаты и на отказ министерства выдать лицензию ил вывоз нефти, как на форсмажорное обстоятельство, освобождающее ею (ответчика) от ответственности за неисполнение, и на то, чю И/О «Союзнефтеэкспорт» н министерство — органы того же государства. ИТАК в решении 1958 года («Сб. инф. материалов», вып. II, (И!, стр. 23) отклонил этот довод, указав, что «Союзнефгеэкс-порт» — юридическое липо. выступающее в обороте от своего имени и выражающее свою волю в правоотношениях.

* Д. Ф. Рамзайиев в статье «Применение международного частного права в решениях ВТАК при ВТП» («Сб инф. материалов».' вып. 2л, стр. 5) приводит решение ВТАК 1960 года по иску В/О «Союзнефтеэкспорт» к итальянскому акционерному обществу «Морони и Келлер», в котором объем правоспособности ответчика и порядок совершения правовых действий от его имени определены на основе итальянского закона и устава общества.

О правовом положении внешнеторговых объединений СССР и европейских социалистических стран см. статьи Д. М. Генкнна и Р Л Нарышкиной в сборнике «Правовые вопросы внешней торговли СССР с европейскими странами народной демократии» (Внешторг-нздат. 1955). См. также Р. Быстрнцкнй. Международное право и охрана социалистической собственности (на чешском языке), Прага, 1958.

г «Сборник торговых договоров, торговых н платежных соглашений СССР с иностранными государствами». М., 1965, стр. 871.

8*

227

и 9) применяет здесь «право, на основании которого юридическое лицо было учреждено». Польский закон о международном частном праве 1965 года (§ 2 ст. 9) в этом вопросе предлагает руководствоваться «законодательством государства, в котором юридическое лицо имеет свое местонахождение»

7. Правильное разрешение вопроса о действии личного статута юридического лица имеет большое значение в экстерриториальном эффекте национализации банков, промышленных и страховых обществ2.

Судьба зарубежного имущества национализированных предприятии может определяться лишь законом той страны, к которой данное предприятие принадлежало в момент национализации.

Например, бывшие русские частные банки и русские страховые общества, уставы которых были в свое время утверждены в России в соответствии с действовавшими в то время российскими законами и правления которых находились в Петербурге или Москве, имели, очевидно, русский личный статут. Национализация их по декретам Советского правительства не могла не получить экстер-1.-$т.гпяального действия. Однако суды Франции и Ан-ГЛОДЧ* также и США, где находились отделения некоторых иб русских банков или страховых обществ, отказа-ЛИС! признавать права Советского государства на имущество этих отделений. Буржуазные суды (за некоторыми исключениями, см. ниже) вообще не признавали и не признают прав Советского государства на зарубежное имущество национализированных предприятий, что является грубым нарушением признанных в этих странах начал международного частного права, касающихся юридических лиц.

1 Ср. Wiemann, Der Personalstatut der Juristischen Personen aus kapitalistischen Landern, in «Fragen des IPR», Berlin DDR, 1958, S. 123. Впманн выдвигает принцип «уставной оседлости» юридического лица, практически, как правило, совпадающей с признаком места учреждения юридического лица; см. также Reczei, S. 178.

2 В советской юридической литературе имеются многочисленные исследования по этому вопросу. См. в особенности И. С. Перетерский, Борьба СССР за равноправие двух систем собственности в международных отношениях, «Ученые записки Академии общественных наук», вып. 1, 1947; В. М. Корецкнй (очерк V).

Нарушением данных начал был также отказ со стороны правительств Англии, Франции и США признавать Произведенную египетским правительством в 1956 году Нйцпонализацию Всеобщей компании Суэцкого канала. Лнпадные страны долго не признавали эту национализацию, хотя компа-ния Суэцкого канала, несомненно, была египетским юридическим лицом (устав ее был утвержден фирманом вице-короля, уставная оседлость также Находится в Египте)

8. От вопросов национальности юридических лиц, их личного статута и его экстерриториального действияЖ; вопросов коллизионного права —надо отличать вопрос чисто материально-правовой: относительно положений, регулирующих допущение иностранных юридических лиц к хозяйственной деятельности внутри страны. Этот вопрос может быть разрешен как внутренним законом, так и международным договором, заключенным данной страной. Статья 124 Основ гражданского законодательства гласит: «Иностранные предприятия и организации ш> гуд без особого разрешения совегшГЗттгтгТГС^Р сделки по внешней торговле и по связанным с ней расчетным. страховым И ИНЫМ операциям с советскими внешн'^ог 1ч)выми объединениями и другими советскими орг." лГэа-щ I ями, КбторЬПГ Предоставлено право соверше^ит"-аки х сдел6к».

9. Комплексная программа социалистической экономической интеграции в п. 4 разд. 8 предусматривает, что «в ходе реализации Комплексной программы может окапаться целесообразным образование государственными органами или хозяйственными организациями заинтересованных стран совместных предприятий, располагающих собственным имуществом, являющихся субъектами гражданского права, действующих на основе хозрасчета и полностью отвечающих по принятым обязательствам своим имуществом.

Организационные формы и функции совместных предприятий и все другие вопросы, связанные с их созданием и деятельностью, регулируются заинтересованными сторонами».

1 Л. А. Л у и ц, Национализация компании Суэцкого канала — суверенное право Египта, «Советское государство и право» 1957 г. № 2.

220

228

С^о^естное п|5ёд|триятне^ о ротором и пет речь, лолж-! но иметь^стггЗй^и^чныТГстатут: таким статутом может (быть лштгггтШутреннее право какой-либо страны. (По-1 пытки теории и практики на Западе ссылаться в отношении статута некоторых крупнейших организаций гражданско-правового характера, образованных на базе объединения в совместной деятельности национальных предприятий различных стран, на общие принципы международного права или общие принципы права цивилизованных народов едва ли могут помочь при разрешении конкретных споров, поскольку таких принципов или правовых начал пока еще не существует или существует недостаточно).-' -*

Совместные предприятии, о которых говорит п. 4 разд. 8 Комплексной программы, могут образоваться либо на основе гражданско-правового договора хозяйственных организации соответствующих стран, либо в силу международного (межправительственного) соглашения этих стран без гражданско-правового учредительского акта. Возможен также гражданско-правовой учредительский акт на основе предварительного межправительственного соглашения.

Личный статут совместного предпрцятил-лехесооб-ря.чнеё'всего определять по прцзлаку-месюцахождения (данного^щв^риятия (поскольку отсутствует национальный акт инкорпорации).

От совместных предприятий в указанном смысле следует отличать межгосударственные организации типа «Интерметалл» и другие, которые, будучи субъектами международного права, наделены вместе с тем правом совершать гражданско-правовые сделки. В отношении их сделок возникает вопрос о применимом к ним праве, а в отношении самих организаций — об их гражданско-правовом статусе.

В этой связи надо указать на состоявшееся в рамках СЭВ «Соглашение о правовом статусе и льготах международных отраслевых экономических организаций» (см. выше), где сказано, что Соглашение применяется к организации, в учредительном акте или ином документе которой прямо предусмотрено такое применение. Статья II, п. I Соглашения гласит: «Организация является юридическим лицом согласно законам госу-

і ірегиа местопребывания. Она, з частности, правомочна: а) заключать соглашения: 6) приобретать, арендовать н • МЧ) ЖДаТЬ нмуїд^тно; д) пкдгтуПДТЬ р Cftff»

Закон местонахождения вещи (Jex rei sitae)

1. Привязка отношения к закону данной страны определяется по признаку местонахождения вещи, являющейся объектом правоотношения. По закону местонахождения вещи обычно разрешается зопрос о том, может ли данного рода вещь быть предметом права собственности или иного вещного права; по этому закону определяется и объем вещных прав, порядок их возникновения, перехода и прекращения.

Некогда данный принцид выводили из учений о вещных правах как правах гоейрдства лица над вещью2. Однако всякое право, в том чиЪде и вещное/есть общественное отношение, отношение НМЦДУ лнц&мн; вещное же право — отношение между лнцамїі^цо/'поводу вещи. Поэтому коллизионный принцип rei sita^ne может быть объяснен «природой вещных прав», а /пред^яется так же, как и всякий другой правозой принцип, в конечном счете производственными отношениями.

Изучение коллизионных доктрин и коллизионной практики показывает, что сфера применения закона

1 Идею национального юридического лица для совместных предприятий в широком смысле слова выдвинул Е. Т. Усепко (см. «Формы регулирования социалистического международного разделения труда», «Международные отношения» 1965 г., стр. 52 Н сл.), н эта идея была воспринята в последующей нашей литературе.

См. М. М. Богуславский, Правовое регулирование международных хозяйственных отношений, сНауха># 1970, стр. 23С и сл. Вопросы о международных организациях в аспекте коллизионного права широко трактуются на Западе (см. W. Jenks, The Proper Law of International Organizations. London—New York, 1962; F. Seyersted, Applicable Law in Relations between International Organizations and Private Parties, Recueil des cours, 1967, III, p, 433) (см. указанную там литературу).

3 Савнпьн (S a v i g п у, System des heutigen romischen Rechts, Berlin, 1849, Bd. 8, S. 169) писал, что так как «предмет вещного права доступен чувственному восприятию, занимая определенное место в пространстве, то место в пространстве, где вещь находится, служит и тем местом, с которым связано правоотношение, предметом которого вещь является».

230

места нахождения вещи по отношению к вещным права:.' и в особенности по отношению к праву собственности1 не была неизменной, а наоборот, подвергалась суше1 ствепным изменениям. В эпоху феодализма разрешение коллизионных вопросов права собственности по закона места нахождения вещи применялось в отношении зем 1 ЛИ и связанных с пей сервптутов. Что же касается пра?-на движимые вещи, то на континенте Европы эти права' определялись долгое время по личному закону собствен-1 инка. Принцип, согласно которому «движимость еле-; дует за лицом», нашел выражение в Прусском общем уложении 1794 года, Австрийском гражданском уложе-1 нии 1811 года (§ 300), Итальянском гражданском ко-* дексе 1865 года (Вводный закон, ст. 7). По всем этим кодексам права на движимые вещи определялись личным законом собственника, а не законом места нахождения вещи. Следует, однако, отметить, что такое расширенное применение принципа «движимость следует за лицом» вплоть до середины XIX века было уже некоторым пережитком прошлого и может служить одним из примеров того, как сознание (правовая форма) отстает иногда от развития производственных отношении.

В основном можно сказать, что с укреплением капиталистической собственности, ростом значения движимого капитала (в особенности всякого рода ценных бумаг) буржуазные государства стремятся к тому, чтобы расширить пространственную сферу действия своих законов, касающихся прав на движимые вещи, н распространить действие своих правовых норм по возможности на все вещные отношения по поводу вещей, которые находятся на территории данного государства.

Таким образом, только в относительно недавнее время (середина XIX в.) коллизионный принцип rei sitae получил почти повсеместное признание как начало, определяющее «действие в пространстве» законов, регулирующих вещные права как на недвижимые, так и на движимые вещи.

2. Применение закона местонахождения вещи в отношении вещных прав закреплено в виде общего начала в законодательстве или судебной практике ряда стран (японский закон «О применении законов» 1898 года, § 10; Итальянский гражданский кодекс, ст. 22;' Грече-

232

скип гражданский кодекс, ст. 27; Кодекс Бустаманте, ст. 105; судебная практика Франции, Англии, США, ФРГ1, законодательство или судебная практика некоторых других стран).

Принцип этот закреплен в Польском законе о международном частном праве (ст. 24), Чехословацком законе о международном частном праве и процессе (§ 5-8).

Это один из наиболее распространенных принципов коллизионного права при разрешении вопросов права собственности и других вещных прав.

3. Однако данное правило знает ряд весьма существенных исключений.

а) При обретение права собственности или иного

веЩНОкГ' Г1рядя ц порядке няглрпппяния рргулируедт

в отнош?Ш;1и д^нжймостлт7^^1?!11^1оторым законодатель-ствам и в отношении недвижимости по личному закону наследодателя, а не по закону места нахождения вещи. В "советской практике вопросы наследовЗТГйя вещных прав определяются по закону последнего местожительства наследодателя, за исключением наследования в праве собственности на строения в СССР, которые всегда подчинены советскому праву (ст. 127 Основ гражданского законодательства).

В договорах о взаимной правовой помощи между социалистическими странами (1949—1963 гг.) вопрос о применяемом к наследованию законодательстве решен неодинаково; в договорах между странами социализма применяется. закон гражданства наследодателя ко всей наследственной массе, за исключением договоров с участием СССР, где сделано исключение для недвижимости, наследование которой подчинено закону ее местонахождения.

б) Вопросы дееспособности лица при ^онерпюннн ионных сделок р. движимостью Д нзпегтпой каре регулируются личным законом или законом места совершения

сделки.

в) По^jajioay—местонахождения веши це люрут быть [Разрешены вещные права на груз в пути (res

•Niederer, SS. 176—179; Batiffol, п. 503; Вольф, р 555; Kegel, S. 2-19.

in iransilu); r^ практике больщннствд^стгзан они ре руются по закону места погрузки (см. <ПГЧех5с~Л0вац закопд_р международном частном праве_л_-ДДоаессе

г) Судкбя цмупуотпд иностранного юрил)ичес липа в случае его ликвидации определяется по заv тон стрдны. к которой принадлежит это ллщд^ Отс вопросы пдавасобственности ii^..ji^uiecTBO ~Jj$ui11 иностранного предпртгя*тия определяю1Ся~~не по за места нахождения вещи, а по закон/^ст^аны^к..кот принадлежит данное юридическое-лпххб'.'Б соответст с этим нациои*ализация предприятии имеет экстерр! риальный эффект; она распространяется и.на заруб ное имущество национализированного предприятия § I гл. VII).

д) ' Из ддлала иммунитета имущества иностранн государства вытекает, что по отношению к такдм^и ще?1ЛУ-цачало rei sitae претерпевает сушествешме-ог

е) В литературе высказывалось мнение о том, права в отношении движим]^ вещей, которые «Л1 нмеехлцж-хебе». должТны определяться не по закону" rjft агисОЖДСШШ вешн, д по ЛИЧНОМУ закону владел ь Эта точка зрения воспринята в 'Бразильской~тражд; ском кодексе 1942 года (Вводный закон, ст. 8, § 1).

ж) В области внешнеторговой купли-продажи оби тельственный статут в настоящее время в значитель мере вытесняет действие закона местонахождения вей Практически наиболее важным здесь является вопг О^ОМРНТР перехппя риска случайной гибели или пор

прпдапца на ппкупатРЛП. По договорам заме скоп проЙоЯГи 'Товаров господствующим является по. жеипе о том, что вопрос о переходе риска в таких сл ча^х — вопрос не зещиого, а обязательственного пра' и решается, как сказано, по обязательственному статут При купле-продаже на условиях «сиф», если товар утр чей e пути, продавец имеет право передать товаро-ра порядительные документы (коносамент и др.) покуй телю и после утраты товара и потребовать уплаты л купной цепы. При этом вопрос о моменте перехо права собственности не играет роли1. В советск практике вопрос решается по существу таким же образом 1.

Вместе с тем следует иметь в виду те существенные изменения в технике внешнеторговых сделок, которые вызваны использованием в них товаро-распорядительных документов: поскольку товар представлен таким документом, имеет значение не место нахождения товара, а скорее место нахождения названного документа,—

з) Гаагская конвенция 1958 года о законе, применяемом к переходу права собственности на движимые материальные вещи в случае международной продажи, отражает умаление значения принципа rei sitae.

В ст. 2 Конвенции говорится о том, что закон, применяемый к контракту о продаже (т. е. обязательственный статут), в отношениях между сторонами определяет: I) момент, до наступления которого продавец имеет право на доходы и плоды от проданной вещи; 2) момент/ до которого продавец несет риск, связанный с проданной вещью; 3) момент, до которого продавец имеет право на возмещение убытков, связанных с проданной вещью; 4) действие оговорки о сохранении права собственности в пользу продавца.

Чехословацкий закон о международном частном праве и процессе (§ 12), приняв за основу эти положения, добавляет к ним указание на то, что обязательственный статут в отношениях между сторонами определяет также момент, с которого к новому собственнику (покупателю) переходит право распоряжения вещью.

4. Закон места нахождения вещи со всеми указан*] пыми оговорками должен быть признан исходным кол-» лизионным началом для разрешения вопросов права собственности; он является коллизионным началом, общепризнанным, в международной практике и применяемым в советской коллизионной практике.

Действие принципа «закона местонахождения вещи» наглядно проявляется, когда происходит коллизия законов, по-разному определяющих моменх^ед^хеда^ТЕдда

Например, в Польше между собственником находящейся там движимой материальной вещи и покупателем состоялась сделка продажи. До момента передачи вещи во владение покупателю вещь была перевезена в СССР. Советский суд должен по вопросу о праве собственности на данную вещь руководствоваться ст. 155 гражданского кодекса Польши, по которому право собственности в подобных случаях переходит на основании заключения самого догозора, а не нормой ст. 30 Основ гражданского законодательства, по которой право собственности у приобретателя вещи возникает в момент ее передачи. Этот вывод должен быть сделай также из чехословацкого коллизионного права (§ 6 Чехословацкого закона о международном частном праве и процессе) и из польского коллизионного права (ст. 24 § 2 Польского закона о международном частном праве).

5. Коллизионный прн«щпп закона местонахождении вещи сочетается с материальным принципом национального режима, когда речь идет о праве собственности иностранцев.

Права иностранцев,'которым в СССР принадлежит личная собственность, в полной мере определяются советским законом. На эти права распространяются все постановления советского закона, определяющие содержание права личной собственности. Указанное положение проводится в жизнь в советской судебной практике1. Если иностранцу в Советском Союзе предоставляете;: право личной собственности на жилой дом,, то это происходит в силу совместного действия материально-правового начала «н а ц и о н а л ь и < го режима», уравнивающего иностранцев в данном отношении с советскими гражданами, и коллизионного начала, по которому право личной собствен-ност^^Ш^ЙЩ^у^ в СССР может определяться лит* по советскому закону, в соответствии с началом «закона местонахождения аеши*.

С .другой стороны, права .собственности советски-гражданина на имущество, находящееся и другом гЩ дарстве, определяются также в соответствии с на

1 Судебная коллегия по гражданским делам М родского суда по иску Грниевон к французскому гр.1 проживающему во Франции, признала, что ин.остряю деть и распоряжаться принадлежащим ему в Москгч» же основаниях, что и сойотский гражданин, н что ч обусловлено проживанием его а СССР («С1ип01», \Л

аномального режима (по которому за советским гра-лннном там должны быть признаны все гражданские рана, предоставляемые местным гражданам) и в соответствии с коллизионным началом, там принятым.

Иногда иностранные суды или административные органы отказывали советскому гражданину в признании его права собственности в отношении вещей, находившихся на территории данного государства, со ссылкой На то, что соответствующие права не признаются по личному закону этого гражданина, т. е. по советскому закону. Были попытки лишить советских граждан прав собственности на земельные участки, расположенные в данном иностранном государстве, со ссылкой на то, что советское право не знает права собственности частного лица на землю К

Эти попытки по существу означали извращение коллизионных принципов: попытку применить личный закон советского гражданина для таких случаев, когда вообще (но общепринятым в международной практике обычаям, а также в соответствии с практикой данной страны) следует применять закон местонахождения вещи. Замена последнего коллизионного критерия личным законом означает в подобных случаях дискриминацию, направленную против советских граждан (ибо в отношении остальных иностранцев в подобных случаях в данном государстве продолжали применять закон местонахождения вещи). По существу здесь имел место и отказ распространить на советских граждан национальный режим. Подобные попытки дискриминации советских граждан с полным основанием рассматриваются у нас как нарушения международного права.

Закон, избранный лицом, совершившим сделку (lex voluntatis)

1. R_случае применения этого критерия cyji при вц^оИ ре закона руководствуется, дрямо выраженным -иди -под-рйзуменяемым намерением липа, совершивш-его-с-делку (или Сторон, совершивших договор). Согласно учению,

237

известному в международном частном праве по наименованием «автономия волн», исходным начало для разрешения коллизионных вопросов по сделкам иностранным элементом является ноля лица, совершив J шего сделку. Нельзя, конечно, рассматривать автономию [волн как один из источников коллизионного права на4 J ряду с законом или международным соглашением Принцип автономии воли надо понимать как одно из коллизионных начал действующего права данного го*

(сударства. Автономия воли является не источником коллизионного Права, а одной из коллизионных норм ил и ОДНИМ ИЗ КОЛЛИЗИОННЫХ ингтцтутон пряпя, угтянонлрн-ЙЫХ внутренним правопорядком государства или его межд\ народными соглашениями.

По вопросу о том, в каких пределах допустим свободный выбор правопорядка, в литературе международного частного права ведется много споров. Наиболее решительными сторонниками неограниченной автономии воли выступали Вольф и Пуссбаум2.

Особенно ревностными противниками этого начала, допускавшими его применение лишь в более или менее узких пределах, выступали Чешир3, Батнффоль4.

Одной из попыток ограничить автономию воли является в западной литературе доктрина, согласно которой автономия воли gflflJUUJSmfc обусловлена наличием ' ипапоиорядка. В 1Щ?ДЬЩЦ КОТОРОГО они допустима. Эта ПОЗИЦИЯ НЯМ'-ДЯ пиряжринр п дпстрий™"" Проекте за-KQiia о международном частном праве 1913 года5; она была воспринята в Чехословацком законе международного частного права 1948 года (§ 9), ныне замененном, как известно, законом о международном частном праве и процессе 1963 года6. Согласно этой доктрине судья

1 Эту точку зрения защищал Манчини и некоторые его последователи (Laurent, Droit civil international. 1880—1888, v. II, p. 379). Согласно учению Манчини закон гражданства, автономия воли и публичный порядок составляют основу международного частного права.

должен сперва установить так называемый первичный |Татут, т. е. по объективным признакам определить независимо от воли сторон, какое законодательство подлежит применению; судья при этом должен руководствоваться коллизионными нормами своей страны, как если бы стороны никакого закона не выбирали. Затем судья должен решить, не наталкивается ли выбор закона сторонами, выраженный в их договсрс, на принудительные нормы установленного им вышеназванного первичного статута.

Доктрина эта применяется и поныне в практике Австрии и Швейцарии1. Практически она, несмотря на закон 1948 года (§ 9), применения в Чехословакии не получила. Ее подверг глубокой критике чехословацкий правовед Павел Каленский2, показавший, что по существу доктрина является отрицанием автономии воли, так как сторонам в контракте остается выбор лишь в пределах диспознтивных норм правопорядка, установленного судом по объективным признакам. Критика закона 1948 года и интересы чехословацкой внешней торговли, требовавшие проведения Б жизнь широко распространенного принципа автономии волн, привели к тому, что в действующем Чехословацком законе 1963 года изложенная доктрина полностью отпала.

2. ПМНР пришит |рр|.ч УП1ЦЦ|Д*^ принят п бОЛЫПИН-

стве схраш^В условиях капитализма «принцип автоно-.1 ни ноли» ИСПОЛЬЗуеТСЯ как ОДНА ИЗ форм господства моли монополистического капитала. Банки, страховые общества, транспортные предприятия и другие монополисты получают возможность расширить свою практику навязывания клиентуре готовых формуляров, перенести такого рода практику из сферы внутреннего оборота в область внешних ргсчетов и внешней тор-го вл и.

«Автономия волн» в условиях капитализма действительно может быть использована для обхода внутренних запретительных норм, как на это указывают ее

1 Kohler, loc. cil. Швейцарская практика в этом вопросе не-

pes 239

устойчива.

» К а 1 e n s k у (см. немецкое резюме).

противники, однако такой обход ныне доступен главны образом для монополистов1 (см. § 2 гл. VII).

Суды на Западе иногда пользуются принципом договорной автономии как юридико-техническим приемом не столько для установления действительных намерений данных конкретных сторон, сколько для того, чтобы путем отыскания предполагаемой (гипотетической) воли «разумного человека» («доброго отца семейства») решать коллизионные вопросы от случая к случаю, бе? установления каких-либо твердых прецедентов. Это и есть тот прием разрешения коллизионных вопросов, который в английской практике именуется отысканием «закона, свойственного даннзд&у_..Д01хшдр^^^ law of the contract).

Говоря о методах установления «закона, свойственного данному договору», Дайси2 отмечал: «Здесь, как и в других областях гражданского права, исследование намерений сторон на деле является исследованием не действительных намерений X и А, ибо таких намерений, возможно, на деле вовсе не существовало, а исследованием волн, которую выразили бы разумные люди, если бы они находились в положении X и А и если бы внимание таких разумных людей было обращено на обстоятельства, на которые X и А не обратили внимания»3. п Таким образом, при отсутствии в договоре или формуляре прямых указаний на выбор того или иного законодательства принцип автономии воли используется в (суде и арбитраже как один из многочисленных каучуковых параграфов буржуазной юриспруденции эпохи империализма. Практика показывает, что буржуазные суды таким путем иногда привносили в договоры новые элементы, видоизменяли в порядке судебного решения субъектнвные права, вытекающие из договора. В этой области более, чем в какой-либо другой сфере торгового права, проявлялась свобода судейского усмотрения.

Принцип «автономии воли», т. е. право лица по своему выбору подчинять совершенные сделки тому или иному избранному им правопорядку, признается, как отмечено, в большинстве стран, но прямо выражен лишь и отдельных законодательствах (Японский закон'.^Международном частном праве 1898 года, § 7; гражданский кодекс канадской провинции Квебек, ст. 8; гражданский кодекс Греции 1940 года, ст. 25; гражданский кодекс Италии 1942 года, ст. 25; гражданский кодекс Египта 1948 года, ст. 19; гражданский кодекс Сирии 1949 года, ч. 1 ст. 20).

3. Некоторое-автеры^лщщ^^ ноли, выдвигали взамен его-доктринмо лока.тизанин^^ег! ло^ по.объективным признакам: на основании факти.че-1 ского состава сделки суд должен «локализовать» сделку, т. е.^устанббить^с яякото^атёльством какой страны сделки имеет «наиболее реальную связь»! Чешир1 четко выразил эту точку зрения, сказав, что син^__й01оворас ппррпрлонны^ правопорядком устанавлТТваётс1г^^_Же, I пк домицилий лиДН: <КаЖД6ё Условие договора, каждая деталь, касающаяся его заключения и исполнения, каждый факт, который указывает на намерения сторон, имеет значение. Суд должен, например, принять во внимание: домицилий и даже местопребывание сторон; национальность юридического лица; местонахождение его административного центра; место заключения договора и место его исполнения; форму^в которую облечен доктор (например, принять во внимание, соответствуют ли те или иные выражения той или другой правовой си-пеме); тот факт, что какое-либо договорное условие чействительио по одному праву или недействительно по другому...2, словом, всякое обстоятельство, из которого

' Ср. Cheshire, 1 ed., p. 183; 5 ih ed., pp. 211—212; 7th ed. (1965), p. 190. Иллюстрацией этого метола является решение по делу The Assnzione (1954). Cheshire, The Significance of the AHsuzione, BYBIL, 1955/56, p. 123.

2 Этот признак иногда выдвигается в качестве самостоятельного критерия коллизионного права и тогда получает такую формулировку: из двух или более коллиднрующнх правопорядков предпочтение должно быть отдано тому, в силу которого данная сделка

ВШ 241

явстзует характер договора и природа сделки». Близко к этой точке зрения стоит Батиффоль

Метод локализации договора по объективным признакам в английском праве является одним из вариантов метода отыскания «закона, свойственного данному догозору». В руках буржуазного суда этот метод так же, как и порядок установления предполагаемой воли сторон, широко используется в качестве одного из каучуковых начал гражданского права.

В некоторых случаях локализация договора по объективным признакам выдвигается как субсидиарный критерий при отсутствии явно выраженной волн сторон. Так, ст. 25 Греческого гражданского кодекса устанавливает: «Договорные обязательства регулируются правопорядком, которому стороны подчинились. За отсутствием такого правопорядка применяется закон, который при учете всех особых обстоятельств более всего подходит к данному договору».

Статья 1—105 Единообразного торгового кодекса США гласит: «За изъятиями, установленными настоящей статьей, стороны вправе в случаях, когда сделка имеет разумную связь как с данным, так и с другим штатом или государством, договориться о том, что их права и обязанности будут определяться по праву либо данного, либс другого штата или государства; при отсутствии такого соглашения настоящий закон применяется к сделкам, имеющим надлежащую связь с данным штатом».

Таким образом, критерий «разумной связи» здесь ограничивает пределы «автономии ноли» и служит при

должна быть признана действительной (принцип «благоприятствования» сделке —favor negotii). В доктрине роль этого критерия спорна (Reczei, S. 275; Bit! ff Ol, п. 195). В качестве самостоятельного коллизионного принципа он должен быть отвергнут, так как способствовал бы обходу внутригосударственных законов, а это не может быть принципом международного частного права (Neu ha us, § 22).

В практике США данный принцип получил самое шнрэкое использование (Rule of Validation) и считается даже одним из основных начал, в особенности для разрешения междуштатных коллизий (Ehrenz wei g, § 175).

Надо признать целесообразным выражение этого принципа в виде альтернативных привязок при определении формы контракта или завещания (см. стр. 269).

шиком для локализации договора при отсутствии выбора закона сторонами.

Та же тенденция отразилась в английской практике1.

4. В законодательстве и практике, а также и в док-I рине социалистических стран в общем признается принцип legis voluntatis.

В ст. 126 Основ гражданского законодательства/ СССР это положение четко выражено: права и обязан-, ности сторон по внешнеторговой сделке определяются по законам места ее совершения, если иное не установлено соглашением сторон. Здесь выражено начало, соответствующее долголетней практике Внешнеторговой арбитражной комиссии в Москве.

Выбор закона должен быть выражен в контракте/* или с несомненностью вытекать из обстоятельств дел ад Практика ВТАК полностью исключает метод гипотез, отыскания предполагаемой ноли сторон; нет также применения презумпции (вроде весьма распространенной презумпции относительно того, что выбор компетентного суда или арбитража данной страны, поскольку отсутствует иное условие, влечет и применение закона той же страны —qui eligit judicem eligit jus)2. Выбор компетентного закона не ограничен условием связи избранного правопорядка с фактическим составом дела.

Избрание иностранного правопорядка выводит отношение из сферы действия не только диспозитнвных, но и императивных норм советского права. (Если бы выбор (икона сторонами был возможен лишь в той мере, в какой это относится к советским лиспознтивным нормам, то такое ограничение автономии поли, по существу, означало бы полное отрицание последней, т. е. что стороны и отношении с иностранным элементом всегда должны

1 Согласно английскому решению 1956 года по делу «Herbert Wagg» (Morris, p. 280) применение избранного сторонами закона и»- обязательно, если этот закон не имеет «действительной и суще-»иннной связи» с данным договором.

руководствоваться лишь советским законом.) Если, на пример, советский суд или арбитраж встретятся со сделкой внешней торговли, в которой отношения сторон подчинены иностранному праву, то это означает, что не подлежат применению нормы советского закона об исковой давности и что исковая давность определяется по нормам избранного сторонами правопорядка (несмотря на то, что в советском законе исковая давность, как известно, регулируется императивными нормами)1. j ' Выбор закона сторонами касается лишь вопросов от-/ ношений сторон по внешней торговле, т. е. обязательственного статута внешнеторговой сделки; такой выбор не может определять вопросы праводесспособности сторон, формы сделки, ее вещно-правовых последствий. Автономия воли относится только к обязательственному статуту (lex causae).

Такова сущность «автономии воли» сторон по внешнеторговым сделкам в действующем советском праве.

Что касается других социалистических стран, то применительно к внешнеторговым сделкам они также признают и проводят в жизнь принцип, согласно которому стороны по внешнеторговой сделке могут определять свои отношения посредством избранного ими закона. Таково, в частности, положение в практике внешнеторговой арбитражной комиссии в Софии, Бухаресте, Берлине (ГДР), где выбор закона не обусловлен ограничениями.

В Венгрии выбор компетентного правопорядка сторо-нами допускается с тем, чтобы избранный закон имел связь с фактическим составом дела. Наличие в соглашении между сторонами условия о выборе венгерской подсудности рассматривается как презумпция в пользу выбора венгерского закона. Близка к этому и практика Югославии.

Чехословацкий закон о международном частном праве 1948 года ограничивал выбор компетентного закона

244

пороками тем условием, чтобы избранный правопорядок имел существенную связь с данной сделкой. От этого ограничения, практически получившего применение лишь в одном только решении чехословацкого внешнеторгового арбитража, новый закон ЧССР о международном частном праве и процессе отказался и установил, что стороны, заключающие договор, могут избрать право, которым будут определяться их взаимные имущественные отношения; стороны могут выбрать право и молча, если в силу обстоятельств нет сомнения в волеизъявлении (ч. I § 9).

Польский закон о международном частном праве 1926 года допускал выбор закона лишь в пределах исчерпывающего перечня, установленного ст. 7; стороны могли избрать закон либо гражданства, либо домицилия сторон, либо закон местонахождения вещи, либо закон места совершения или исполнения сделки. Этот порядок вызвал оживленную критику. В Польском законе о международном частном праве 1965 года подчеркивается, что стороны договора (поскольку договор не касается недвижимости) могут избрать закон, если он имеет отношение к данному обязательству (ст. 12).

Таким образом, принцип «автономии воли» признается в социалистических странах (с некоторыми вариантами).

5 В Общих условиях поставок Совета Экономической Взаимопомощи (§ 74 ОУП 1958 г. и § ПО ОУП 1968 г.) выражен принцип закона страны продавца (см. стр. 252). Коллизионная норма, устанавливающая этот принцип, носит явно выраженный принудительный характер: она исключает соглашение сторон о выборе закона. Однако и к данной норме применяется общее положение, выраженное во Вводной части Общих условий как в редакции 1958 года, так и в редакции 1968 года. Из этого положения вытекает, что соглашение о выборе сторонами иного компетентного закона, нежели закон страны продавца, должно считаться действительным, если в конкретном случае оно вызвано спецификой данного товара и особенностями его поставки.

Исключение выбора компетентного закона сторонами в Общих условиях поставки СЭВ отражает стремление создать твердо унифицированную коллизионную норму.

245

В отличие от этого Гаагская конвенция «О законе, применяемом к международной продаже движимых материальных вещей» (идя навстречу привычным представлениям) содержит принцип неограниченного выбора сторонами компетентного правопорядка.

Закон места совершения акта (lex loci actus)

Этим термином обозначается не один коллизионный пршшип, а несколько иидов формул прикрепления.

Ш Закон места совершения договора (lex locrcontractus).

Как мы видели, во многих странах капитализма ста-тут_Договорною обпзат8Л^С1ва^нри ОТСУТСТВИИ ясно вы-^яжРннпЦцпли cxflgffll) устанавливается путем использования на этот счет протез о иям^рениду Аяиных сторон или о намерении при соответствующих обстоятельствах жразумиргп чгпомнтг -

В "Англии имели практическое значение некоторые выработанные практикой презумпции и среди них презумпция в пользу закона места совершения сделки; ныне, однако, возобладали высказывания против вообще каких-либо презумпций, в пользу «локализации» договора по всей совокупности обстоятельств конкретного дела.

В США, где традиционно придерживались закона места совершения контракта как основы для разрешения коллизии по договорам, ныне отступают от каких-либо четких критериев, так что, по признанию авторитетных американских авторов1, установление компетентного закона по договорам стало самой трудной проблемой коллизионного права США.

Во Франции принцип закона места совершения контракта можно вывести из целой серии судебных решений, но теория и практика дают основания и для иных выводов2.

| Критерий loci contractus связан с трудностями его применения вследствие различий в концепции места заключения контракта между отсутствующими, а, как известно, во внешней торговле контракты обыкновенно совершаются путем почтовой или телеграфной переписки.

1 Stumberg. Ch. VIII.

24G

Англо-американская доктрина в таких случаях признает договор заключенным в месте отправки акцепта (mail box theory)1, тогда как согласно континентальному принципу договор в этих случаях должен считаться заключенным в месте получения акцепта офферентом; поэтому одна и та же (по внешнему выражению) коллизионная привязка — место совершения сделки — может получить различное толкование и привести в данном случае к различным решениям в зависимости от того, какое содержание будет вложено в понятие «место заключения договора» (подробнее см. гл. VI).

Советская практику в области внешнеторговых сделок (решения Внешнеторговой арбитражной комиссии) широко применяла коллизионную отсылку к закону места заключения договора для определения прав и обязанностей сторон по такой сделке (но не для разрешения вопроса о форме сделки или порядке ее подписания, если в сделке участвует советская организация)2.

В деле № 5 1955 года по иску бельгийского акционерного общества «Нектон» к В/О «Продинторг» возник вопрос, является ли нарушение продавцом (истцом) договорного условия о сроках поставки основанием для того, чтобы покупатель (ответчик) мог считать договор прекратившимся. ВТАК, исходя из того, что договор заключен в Бельгии и подлежит действию бельгийского права, решила, что договор продолжал оставаться в силе: «Согласно ст. 1139 бельгийского ГК для признания договора прекратившимся требовалось соответствующее заявление покупателя о просрочке исполнения*3.

Начало loci contractus ныне закреплено в ст. j26 Основ гражданского законодательства и соответствующих статьях гражданских кодексов союзных республик: «Права и обязанности сторон во внешнеторговой сделке определяются по законам места ее совершения, если иное не установлено соглашением сторон». То же положение закреплено и в Кодексе торгового мореплавания

1 Шмнтгофф. Экспортная торговля, М.. 1958. стр. 42, 96.

247

(ст. 14, п. 11, абз. 2). Но какое содержание вложено в концепцию «места совершения сделки»? До введения в действие названных Основ в практике ВТЛК этот коллизионный критерий определялся в соответствии с законом или обычаями государства, где имела местопребывание сторона, сделавшая офферту. Ныне согласно ^ябз. 2 'ст. 126 Основ гражданского законодательства «место совершения сделки определяется по советскому закону», а по этому закону сделка считается совершенной в момент к в месте получения акцепта^на сделанную офферту (ст. 162 ГК).

Однако, как видно из ст. 126 Основ, принцип закона места совершения сделки сочетается с принципом, согласно которому стороны вольны избрать по соглашению компетентный правопорядок. Отсюда следует вывод: стороны могут в договоре указать место совершения сделки независимо от того, где фактически сделка была совершена.

В деле № 37 1966 года по иску английской фирмы Хьюсон, Чемпмен и К° к В/О «Экспортлес» ВТЛК высказалась именно в этом смысле: «При заключении договоров стороны вправе оговорить, что они считают местом заключения договора не то место, где договор фактически заключен, а какое-либо иное место. При рассмотрении настоящего дела Объединение представило подлинники многих договоров на продажу леса в Англию, где в заголовке указано слово «Москва» при указании даты». Таким образом, ВТАК признала доказанным, что стороны договорились считать Москву местом заключения контракта на поставку пиломатериалов1.

Из того, что было сказано о личном законе, ясно, что не все вопросы коллизии законов, относящиеся к договорам, подлежат разрешению lege loci contractus; вопросы дееспособности лица к совершению договора принято в основном разрешать по личному закону того, кто совершает сделку. Однако в вопросах дееспособности к совершению договоров отразилась совершенно определенная тенденция к расширению сферы применения закона места совершения акта за счет сужения области применения личного закона. Ныне если лицо не___яв-|

Л Я еТСЯ \Де»СПОСОб1Ш М ПО ЛИЧНОМУ зякри^ то ^тл РШР не! означает, что^цщ^всегда будет признано лишенным лее-; сдоюбнос^т^вместе совершения спилки Интересы гра-| ж да некого ооор"ота никогда не мирятся с тем, чтобы иностранец имел возможность оспорить совершенную им сделку, ссылаясь на личный закон о дееспособности, если содержание последнего расходится с законом страны совершения сделки.

Отсюда законы или судебная практика ряда стран» закрепляют положение, согласно которому иностранец, совершая некоторые имущественные сделки, не может ссылаться на недееспособность, вытекающую из его личного закона, если он дееспособен по закону места совершения сделки (ст. 7 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению; § 3 Японского закона «О применении законов» 1898 года; ст. 17 Итальянского гражданского кодекса 1942 года; ст. 9 Греческого гражданского кодекса 1940 года и законы ряда других стран). Тот же принцип принят во французской практике (с некоторыми ограничениями) и особенно широко в практике стран англо-американского права.

В Чехословацком законе о международном частном праве и процессе 1963 года (§ 3) и Польском законе о международном частном праве 1965 года (ст. 9, § 3, ст. 10) выражено аналогичное положение.

В советской практике не вызывает сомнений, что иностранец, совершив сделку в СССР, не может противопоставить возражение о своей недееспособности по личному закону, если эта недееспособность такого рода, что не могла быть основана на советском праве; другими словами^' вопросах дееспособности в связи со сделками, совершенными в СССР, мы руководствуемся принципом loci contractusJОднако имеются изъятия из данного на-] чала в некоторых договорах о правовой взаимопомощи в гражданских делах, заключенных между странами co-i циализма 1.

1 Статья 24 советско-болгарского договора предусматривает, что «дееспособность лица определяется законодательством Договаривающейся Стороны, гражданином которой является это лицо». Тот же принцип закреплен в ст. 24 Договора СССР с Чехословакией.

249

\2J Закон места исполнения обязательства (lex loci solutionis) —принцип, имевший существенное значение при разрешении коллизии по обязательствам в германской практике, а также4 по некоторым видам обязательств в англо-американском праве.

От места исполнения отличают место фактической сдачи или место__совсршения платежа; порядок, принятый в этом месте, отвечает на вопрос о форме сдаточно-прнемочного акта, времени дня, когда может и должна происходить сдача-приемка, форме и содержании квитанции при приеме платежа и т. д. Это общепринятые начдла в торговле.

СуНаиболее признанной категорией случаев применения «закона места совершения действия» является применение данного принципа при разрешении вопросов .д фрт?ме_сделки: «форма сделки определяется по закону места гонерщ? пи"я» (locus regit actum).

Частным случаем применения рассматриваемой формулы прикрепления считается начало, по которому «форма брака определяется по закону места его совершения» (lex loci celebrationis — закон места совершения брачного обряда).

В англо-американской судебной практике принцип locus regit actum до сих пор считается исходным началом при разрешении вопросов о форме сделок.

В доктрине1 коллизионный принцип, касающийся формы контрактов, разрешается следующим образом: «Форма контракта определяется законом страны, где контракт совершен, или законом, свойственным данному контракту». Здесь, таким образом, — альтернативное подчинение формы одному или другому из указанных иравэпорядков. Американские решения и в этом вопросе противоречивы, хотя, по-видимому, закон места совершения контракта является основным началом2.

Германское гражданское уложение, швейцарское право и французская практика признают за принципом loci contractus значение не исходного (основного), а лишь субсидиарного начала. По ст. II Вводного закона к Германскому гражданскому уложению форма сделки определяется по закону, которым определяется существо

250

правоотношения, составляющего содержание сделки; однако достаточно соблюдения законов места совершения.

Здесь, таким образом, стороны имеют возможность выбора между формами по закону места совершения сделки и по закону, которому подчинено «существо» правоотношения, вытекающего из сделки.

Советское право этому вопросу посвящает ст. 125 Основ гражданского законодательства и соответствующие статьи гражданских кодексов союзных республик.

По ст. 125 «форма сделки, совершаемой за границей, подчиняется закону места ее совершения. Однако сделка не может быть признана недействительной вследствие несоблюдения формы, если соблюдены требования законодательства Союза ССР и соответствующей союзной республики.

Форма внешнеторговых сделок, совершаемых советскими организациями, и порядок их подписания независимо от места совершения этих сделок, определяются законодательством Союза ССР.

Форма сделок по поводу строений, находящихся в СССР, подчиняется законодательству Союза ССР и соответствующей союзной республики».

В связи с тем, что сказано в ст. 125 Основ о форме внешнеторговых сделок, надо иметь в виду, что советский закон требует письменной формы и особого порядка подписания таких сделок, и несоблюдение этих требований влечет недействительность сделки (ст. 14 Основ гражданского законодательства).

Предписания о форме внешнеторговых сделок, выраженные в советском материальном и коллизионном праве, следует признать нормами публичного порядка, которые подлежат применению независимо от того, праву какой страны подчинена сделка Б целом.

Говоря о форме гражданско-правовых сделок, мы должны также отметить соответствующую норму ст. 127 Основ гражданского законодательства (о законе, применяемом к наследованию), согласно которой форма завещания и акта его отмены определяется по закону той страны, где завещатель имел постоянное местожи-юльство в момент составления акта. По завещание или его отмена не могут быть признаны недействительными «следствие несоблюдения формы, если последняя удовлетворяет требованиям закона места составления акта

251

или требованиям советского закона. Когда речь идет о наследовании строений, находящихся в СССР, форма завещания и акта его отмены определяется только по советскому закону.

Аналогичные нормы мы видим в коллизионном праве других социалистических стран.

Согласно ст. 12 Польского закона о международном частном праве форма сделки определяется правом, которому подчинены возникающие из сделки правоотношения. Однако достаточно, если соблюден закон места совершения сделки. Тот же принцип выражен и в Чехословацком законе о международном частном праве и процессе (§ 4).

В праве зарубежных социалистических стран так же, как и в советском праве, установлено безусловное требование применения письменной формы в отношении внешнеторговых сделок, что является специальной нормой го отношению к общему положению о форме сделок.

Закон страны продавца (lex venditoris)

В практике некоторых социалистических стран в течение ряда лет применяется (при отсутствии выбора правопорядка по соглашению сторон) закон местолахо-ждения предприятия продавца как OCHQRHQH критерий по внешнеторговой куп^е-продаж^1.

"Этот крТп*е15и71"для купли-продажи движимости (когда стороны не имеют места жительства в одной и той же стране) выражен в ст. 27 Польского закона о международном частном праве 1965 года.

В Чехословацком законе о международном частном праве и процессе 1963 года данный критерий для договоров купли-продажи и подряда выражен в § 10, п. 2-а. Однако в отношении этих договоров, как и вообще в отношении договорных обстоятельств, указанные в § 10 Чехословацкого закона коллизионные критерии применяются как правило, от которого суд (арбитраж) может отступить и применить иной критерий, если найдет это необходимым по соображениям «разумного решения по данному отношению» (§ 10, п. 1).

Теоретическая разработка вопроса привела к признанию того, чтг jg^JBBgMjflpeHMUI ДВЙЙЗШЙ материальных вещей^закон продавдд —JME5?SSJS5O6-ра^ТТ^^рнВязкГ'во внешнеторговых глмцях

Привязка эта принята за основу в Гаагской конвенции 1955 года по международной продаже движимых материальных вещей с тем, однако, что, когда продавец или его представитель получает заказ в стране, где находится обычное местопребывание покупателя, решающим является право последней страны.

Важнейшим практическим примером применения обсуждаемого коллизионного критерия являются Общие условия поставок СЭВ 1958 года (§ 74) и 1968 года (§ ПО), где отношения сторон по поставкам товаров по всем вопросам, которые не урегулированы коитрактом или настоящими Общими условиями, применяется материальное право страны продавца.

Надо сказать, что «закон страны продавца» фигурирует также в Общих условиях экспортных поставок машинного оборудования, принятых Европейской экономической комиссией ООН на конференции в Женеве в декабре 1955 года. В этих Общих условиях содержится, морду прочим, указание на то, что при отсутствии иного соглашения к контракту применяется закон страны продавца. К этому следует добавить, что названные Общие условия в целом подлежат применению лишь в том случае, если к ним имеется прямая отсылка в данном контракте. Таким образом, по юридической природе Общие условия, принятые в Европейской экономической комиссии ООН, являются не нормативным актом, а типовым договором, обязательным для сторон по данному контракту лишь в том случае, если они в контракте прямо выразили свою волю подчиниться Общим условиям.

Закон* места совершения правонарушения (lex loci delicti commissi)

Ii Значение выбора закона по деликтным обязательствам определяется весьма существенными различиями н соответствующем материал ьисм праве отдельных стран: по-разному разрешаются вопросы «деликтоспособ-мости» лица, бремени доказывания вины делинквента,

252

253

ответственности без вины, значения вины потерпевшей-, возмещения вреда (в частности, так называемого морального вреда) и т. п. Удельный вес коллизий законов ш> деликтиым обязательствам возрастает в условиях развития международного транспорта, туризма и вообще международного общения ].

Принцип, согласно которому ответственность за до-лик^ определяется по закону места сто совершения, CCIU. одиеГнТстареишГОГначдл HggHS на^ЗдногА четного права/ сохранившееся в том пли ином объеме в практик Sp^'nWjcex странах.

iio Франции практика применения этого начала поддерживается авторитетом доктрины2.

В США суды также идут по этому пути3, хотя под влиянием решительной критики принципа loci delicti commissi в юридической литературе суды США иногда отступают от данного начала, не получив взамен НОВЫХ четких и твердых критериев для разрешения многочне-леных коллизий, вытекающих из разнообразия в регулировании деликтных обязательств по отдельным штатам 4.

Принцип loci delicti воспринят в гражданском кодексе Италии 1942 года (ст. 25, разд. 2), гражданском кодексе Греции 1940 года (ст. 26), Кодексе Бустамантс (ст. ст. 167—1G8).

254

В некоторых законодательствах это начало сочетается с принципом применения закона суда: Вводный закон к Германскому гражданскому уложению 1896 года (ст. 12) предусматривает, что совершенное'за границей правонарушение может служить основанием лишь для таких претензий к германскому гражданину, которые идут не далее того, что обосновано по германскому праву. Японский закон о применении законов 1896 года (§ 11) устанавливает, что возмещение не может быть потребовано, если оно не отвечает требованиям также и закона суда К

ifgE^3 иных [рииципиальных п »зицнй исходит прецедентное право Англии.

В вопросе о гражданских правонарушениях (tort) английское право до сих пор представляет собой собрание типовых исков, из которых каждый предназначен для определенного вида деликта. Общего принципа ответственности за всякий вред, причиненный другому лицу, английское право не знает. Для того чтобы иск из правонарушения был удовлетворен английским судом, истец «должен убедить суд, что его жалоба соответствует одному или более из тех типов гражданских правонарушений, которые признаются английским правом»2: иск должен ПОДХОДИТЬ под категорию «нарушения владения» (trespass), или небрежности (negligence), или нарушения пользовании (disturbance) и т. п. Словом, он должен относиться к какому-либо из типов деликта, признаваемых по английскому праву, которое и в этом отношении сохранило в большей степени старые формы «общего права», чем, например, право США. Из данной особенности английского права суды вывели коллизионные принципы в отношении гражданско-правовых деликтов.

Английские суды обсуждают деликты, совершенные за границей, на основе английского праза, а Не па основе права той .страны, где совершено правонарушение.

1 В.практике западноевропейских стран также происходит расшатывание начала loci delicti (см. «Revue critique», 1964, p. 113), где приведено решение суда, а котором применено начало возмещения морального вреда в соответствии с французским правом и вне соответствия с Законом места деликта (обоснование: ссылка ¦\'л то. что этого требует публичный порядок Франции).

'* Ъ. Джен кс. Английское право, Юриздат, 1947, стр. 347.

255

Никакой иск из правонарушения не может быть предъявлен в Англии, если действие или бездействие, хотя бы и являющееся правонарушением по закону места его совершения, не могло бы создать права на иск при его совершении в Англии.

Однако влияние закона места совершения правонарушения все же не полностью игнорируется английскими судами: ответчик по иску из правонарушения может защищаться ссылкой на то, что его действие или упущение, причинившее вред, является законным или «простительным» с точки зрения права той страны, где действие или упущение имело место, и такое возражение должно быть принято во внимание судом К

В основном, правовые системы (кроме английской) рассматривают обязательства из правонарушений по закону места совершения правонарушения. •

Надо сказать, что в последнем издании курса Даней прецеденты интерпретируются уже несколько иначе: за основу принимается закон места совершения право-и крушения с тем, однако^^Дй^бзмещсние не? долж i i о предашать того, что~ полагается гГС5 английскому праву-*»*

3. В доктрине и практике до сих пор не разрешен) вопрос о том, что понимать под «местом совершения! правонапуишиш!*. ~ -

Некоторые правовые системы (Итальянский ГК 1942 г., ст. 25, абз. 2; Греческий ГК 1940 г., ст. 26) считают местом совершения деликта то место где COBC'J-j тнено врелонА^Ч0^ ле.#лттг"Л Д р У п ie (США) форм улич руют положение, согласно которому местом совершения деликта является то место, где наступил вредоносный В езудьтат^Т а к, в § ЗУ/ аМерик&нскбго Свода~К0ЛЛПЗТк онного права (Restatement I) сказано: «Место деликта находится в том штате, в котором произошло последнее событие, необходимое для того, чтобы считать действующее лицо ответственным за имевшее место гражданское правонарушение».

2 Моррис (Morris, р. 313), приводя ведущие прецеденті-!, цитирует многочисленные резко критические высказывания а англо-американской литературе по поводу английской коллизионной доктрины о деликтах.

25G

Американский правовед Стумберг1 признает, чтс| господствующей американской позицией является при менекие закона места, где обнаружены вредные послед станя действия ответчика; однако в делах о причинение смерти лицу суды применяют закон места совершение акта.

Французская практика склоняется K_npjiMejipiinio за] копа места наступившего вреда К~"

1 Возможен и третий способ разрешения вопроса, которого в свое время придерживался Рейхсгерихт, счи , тавший, что местом совершения деликта в подобны> случаях является кяк_ \^сто действия прцчщпгтеля, Tai-и место,цастуДуЗения результата, и выводивший отсюда что поТс7ТТТё^ш11и^мо>кет сослаться по~"своему выб.ору-И< наиВолее г^агш1рнятн,ый nnq н«то чакот*3.

4. В новых Модификациях международного частной права Польши и Чехословакии принцип loci delicti с не которыми уточнениями и изъятиями нашел свою четкую ' формулировку.

• Согласно Чехословацкому закону о международно* частном праве и процессе (§ 19) возмещение вреда и; внедоговориого обязательства определяется правом ме! ста возникновения вреда и правом того места, где про^ изошел факт, являющийся основанием для требование - возмещения вреда. Здесь, таким образом, альтернатива k указаны оба варианта разрешения вопроса: крктери; места совершения вредоносного действия и критериГ места наступления результата этого действия. При вы] боре того или иного критерия суд будет руководствоваться требованиями «разумного регулирования право4 нарушения»4.

Польский закон о международном частном праве t этом вопросе (ст. 31) указывает только на закон госу-., дарства, в котором произошло событие, являющеса)1 основанием возникновения обязательства. Однако, когдг стороны состоят в гражданстве одного и того ж*

1 St и m berg, pp. 81—90. 8 Bat if fol, п. 561. 3 Kogel, S. 327.

* «Бюллетень чехословацкого права» 19G3 г. .Y* 4. стр. 250 и сл

9 Злк. 597

257

государства и оба имеют в нем местонахождение, применяется закон этого государства '. fi&'t 5. Принцип закона места совершения правонарушения принят з советской доктрине со следующими ограничениями 2.

I— Правонарушением, создающим обязанность возмечтать убытки, советский суд должен признавать лишь такое_поведение._кохарое является противоправным^так-|же и с точки^зения_сов?ТСКОго права. Это положение в 3 своё время выдвинул И. С. Перетерский, и оно сохранилось до сих пор.

Эта точка зрения по данному вопросу разделяется и венгерской доктриной3.

Применение гощщщшодо закона места совершения правонарушения вовсе исключается, когда Речь и/тст 0 вреде, причиненном советским гражданином или совет-стгой~орт^ттз?1Щей ^оветскодту""Тосударству. ОЩедскоЙ организации или советскому гражданину.

-Привязка отношения из деликта' к иностранному

праву не может быть основанием для того, чтобы советский суд вынес решение о возмещении так называемого «нематериального» или «морального» вреда.

Принцип, выраженный в абз. 2 ст. 93 Основ гражданского, законодательства, в силу которого суд_мо>-ч^т уменьшить_?азмер возмещения __вреда. причиненное гражданииом, в зависимог^и_от_ехо_ имущественного по-'лоЯ<енйя~т^кже должен получить применение, невзирая на коллизионную привязку к иностранному пряпу-Ц7вопросе о том, как следует понимать концепцию

«Места совершения ?enuKTa*_Jft&nt*rnnf{pn*4n преюстд-

вить советскому суду возможность выбора решения, паи-, мёнительно к конкретным обстоятельствам дела: можно дрНййть отвечающий пнтересамгютер^евшего выбор Ус

1 О праве ГДР см. Wie mann. Die rechtliche Regelung der ausservertraglichen Verantwortlichkeit im kunftigen IPR der DDK cStaat u. Recht», 1972, H. 4..

253

J

жду законом места совершения вредоносного действия и законом места, где наступил его результат.

Из принципа национального режима, выраженного"" в ст. 122 Основ гражданского законодательства, вытекает, что иностранцы по деликтам, совершенным на территории СССР, пользуются правами требования и несут ответственность на общих основаниях советского закона как материального, так и коллизионного. То же положение вытекает и из общепризнанных начал в других странах.

6. Надо в этой связи отметить, что в странах НАТО, где размещены американские военные базы, местному населению приходилось терпеть причиненный вред и что в подобных случаях оставались иногда безнаказанными противоправные действия американских военнослужащих, пользующихся в некоторых отношениях изъятием из местной подсудности.

Закон валюты долга (lex monetae)

1. Доктрина об особой «валютной привязке», оказав-^] шая в свое время некоторое влияние на германскую и австрийскую практику, гласит, что тот, кто заключнл договор в определенной иностранной валюТергём самым [Гвопросах валюты подчинился правопорядку государства, которому принадлежит данная валюта.1. —-"СПГаких, однако, вадют1пы2с--^ здесь может

идти речь? Сюда прежде всеТхГотносйтся "вопрогД/о МЙЕЯ*! иии факта обесценения данной иностранной валюты на денежное обязательство, выраженное в этой валюте.

Исходным началом при определении содержания деГ нежного обязательства, выраженного в определенной сумме денежных единиц, является повсеместно принцип, согласно которому такое гДдашададда (*ак выражен-иое в вялтуз ланнрА страны, так и выраженное в ина-странной валюте) остается неизменным по своей сумуцву невзиремила иЗМеТП^я~тг"ТТоТсупательной ГИД?-депог игт металлическом содержании данной денежной единицы

В буржуазных странах этот принцип так называемого «номинализма» использовался как орудие политики крупного капитала в сфере денежного обращения: бремя обесценения денег перелагается на рабочих и служащих (сумма заработной платы всегда отстает от роста цен), на вкладчиков в кредитных учреждениях, пенсионеров, словом, на лиц малого и среднего достатка, а банки и крупные предприятия освобождаются от долгов путем уплаты «дешевых денег» по номиналу. Всеобщность принципа номинализма устраняет здесь коллизионные вопросы по поводу содержания денежных долгов.

Возникают вопросы по поводу широко распространившихся с начала XX века договорных условий, направленных на то, чтобы гарантировать кредиторам по денежным обязательствам стабильность ценностного содержания денежных платежей. Особенно широкое распространение получил в США выпуск монополистическими предприятиями, страховыми обществами и т. п. обязательств в золотых долларах с условием уплаты в денежных знаках, эквивалентных на момент платежа указанной в обязательстве сумме золотых долларов определенного веса и пробы. Опыт, однако, показал, что подобного рода условия, именуемые «золотой оговоркой», не являются эффективным способом гарантии ценностного содержания денежного обязательства: как раз в тот момент, когда валюта данной страны обесценивается в силу отхода от золотого стандарта или девальвации или перехода к бумажному денежному обращению, действие оговорки обессиливается законом или судебной практикой.

Классическим примером является закон США от 5 июня 1933 г., который в момент отхода доллара от золотого паритета объявил, что все денежные обязательства в золотых долларах погашаются бумажными долларами по номиналу доллар за доллар; золотая оговорка аннулируется и запрещается на будущее время. Вследствие весьма широкого использования американской валюты в денежных расчетах всякого рода вне США в судебной практике различных стран (Англии, Франции, Скандинавских государств) возникали коллизионные вопросы о применении к долгам, выраженным в золотых долларах, американского закона об аннулировании золотой оговорки. (На таком применении на

260

стаивали должники по подобного рода обязательствам.) Западноевропейская практика решительно склонялась к тому, что но долгу, исчисленному в золотых долларах, нет оснований признавать недействительность золотой огонорки на том основании, что закон США ее аннулировал, если только статутом обязательства не является право США. Другими словами, в этом вопросе применялась привязка не к закону валюты долга, а к закону, которому подчинено данное обязательство в целом. Привязка к закону валюты долга здесь, таким образом, не получила применения.

Особо стоит вопрос об акстерриториальном. действии^ закона, направленного на изменение денежной единицы данного государства. После того как государство ввело новую денежную единицу и установило соотношение между старой и новой денежными единицами, это соотношение должно применяться ко всем долгам, выраженным в валюте данного государства. Вопрос о платежном -соотношении старой и новой денежных единиц может быть решен лишь законом того государства, которому принадлежит соответствующая валюта; в законе другого государства вообще нельзя найти ответа на этот вопрос. В подобных случаях нельзя говорить ни о выборе закона, ни о коллизии законов; здесь нет коллизионной | проблемы. *ц

Следует прийти к заключению, что д^м.еждунз{ЩЦЩМ тпргппгш пбАродр НРТ вообще места «валютной ^ЩшйЯ" к|^УТюГр~ебЗШ^^ для определения

суммы долга само по себе не означает отсылки к ино-1 странному праву. Иностранная валюта долга, с точки V зрения международного частного права, имеет значение, аналогичное значению иностранной меры веса, употребляемой для определения количества подлежащего по-^ ставке товара.

Тяким^^ряшм, «валютная привязка»._«нал

гтятут» не могут быть ПДШУЦЩЫ ВИДОМ формул пр

да«чд1 -

Из этого не следует, однако, делать заключения, что Г выражение суммы долга в иностранной денежной единице лишено всякого значения для коллизионного права.

1 Л. Л. Л у ни, Денежное обязательство в гражданском и коллизионном нраве капиталистических стран, М., 1948, гл. 2, § 9 и 10.

261

'Такой способ выражения валюты долга в совокупности с другими условиями сделки (указанием места исполнения в том же государстве, к которому относится валюта долга, подчинением данной сделки юрисдикции той же страны и т. д.) может служить выражением намерения сторон подчинить сделку в целом правопорядку этого государства или основанием для того, чтобы суд мог использовать указанные признаки в целях «локализации» договора.

2. В условиях современных глубоких потрясений денежных систем капитализма и капиталистической системы международных расчетов в целом вопросы, затронутые выше, приобретают новые аспекты: они в значительной мере перемещаются в сферу межгосударственных отношений. Валютные мероприятия в тех странах, денежные единицы которых получили интернациональное значение, и прежде всего девальвация доллара США (направленная на повышение конкурентоспособности американских товаров на мировом рынке), вызвали цепную реакцию во всем капиталистическом мире и затронули народное достояние более слабых в экономическом отношении стран К

Вытекающие отсюда правовые проблемы выходят за пределы нашей науки.

Закон суда (lex fori)

Г I. Это — начало, согласно которому суд^ обязан руко^ ? водствоваться законом своей страны невзирая на иностранный элемент «"составе данного отношения. I -—РостггЯствующая доктрина гласитГчто в гражданских ^процессуальных вопросах суд, рассматривая дело с иностранным элементом, в принципе применяет только пра-1 во своей страны2. Это положение выражено в праве

1 S р i 11 с г. Internationales Wahrungsrecht u. imperialistische Wahrungskricse, Staat u Recht. 1968. n. 5.

8 И. С. Перетерски ft. С. Б. Крылов, стр. 48, Bystri-с к у, Кар. ЮЗ. I; R ? с г е i, § 255, II; В a t i П о I, п. 697; ЕЬгеп *-weig, р. 354; Goodrich. Ch. 5; Dicey and Morris, Rule. 184; Riezler, § 11; Restatement. § 584. etc. См. также P. Быстриц-к и й, Новый Чехословацкий закон о международном частном праве и процессе. «Бюллетень чехословацкого нрава» 1963 г. .4« 4, стр. 260; Л. Л у а ц, Международный гражданский процесс, 1966, гл. 1, § 3.

202

как капиталистических стран, так и социалистических стран в общей форме или гораздо чаще по поводу отдельных вопросов международного гражданского "процесса^

Так, ст. 62 Основ гражданского судопроизводства! предусматривает, что поручения гражданских судов о\ производстве отдельных процессуальных действий не- \ полняются на основе советского законодательства. Л Аналогичное указание содержится в ст. 30 Закона СССР «О государственном нотариате»1: «Государственные нотариальные конторы СССР исполняют переданные им в установленном порядке поручения иностранных органов юстиции о производстве отдельных нотариальных действий...». Исполнение таких поручений «производится на основе советского законодательства».

Согласно договорам о правовой помощи в гражданских, брачно-семейиых и уголовных делах между странами социализма учреждение юстиции, к которому обращено поручение об оказании правовой помощи,' при его исполнении применяет законодательство своего государства. В торговых договорах СССР с иностранными государствами (в статьях, предусматривающих взаимное исполнение арбитражных решений) иногда говорится, что исполнение арбитражных решений регулируется законодательством страны, в которой оно испрашивается.

Аналогичные нормы имеются и в ряде многосторонних конвенций об арбитраже, в которых участвует СССР2.

В общей форме принцип legis fori выражен в § 48 ja кона .о международном ЧЕСТНОМ праве и процессе! ЧССР: *4fугглпппнкиА уупн и нотации дьные органы

деЙСТВУЮт" при paafigpaiBflhCafi спорой п ГППТЙРТРТП.П» С ЧеХОСЛОВаЦКИМИ пр<утцгяцИр мп%

Это начало ныряжяет..пгигшпдплпжную мысль о тпм,

что порядок деятельности органов юстиции данного го-суда рства~та^~^\е. клк в отношении других органов государства, определяется собственным правом этого-ю-^—

1 «Ведомости Верховного Совета СССР» 1973 г. № 30, ст. 393.

8 Например, э Нью-Йоркской конвенции о признании и исполнении иностранных арбитражных решений 1958 года и в Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже 1961 года.

263

сударства. Примято считать, что здесь применяется коллизионная привязка к закону суда. Строго говоря, здесь вообще неуместно ставить коллизионный вопрос и нет какой-либо коллизионной привязки, так как речь идет не о гражданско-правовом отношении, а об отношении, лежащем вне гражданского права, к которому даже и при наличии иностранного элемента применение какого-либо иного права, кроме собственного, нсклю-чается.

2. Данное правило знает ряд изъятий, не колеблю-• щих, однако, значения принципа.

В некоторых международных договорах (ст. 14 Гаагской конвенции о гражданском процессе; в договорах о правовой помощи между социалистическими странами) и во внутренних законах (ст. 1132 Польского ГПК; § 57, ч. 1 Чехословацкого закона о международном частном праве и процессе) предусмотрено применение, по :ipocb-*^НР,гтранногп ^уда, у я которого исполняется нзруце-

(у Htier иностранной прппрсгуздьнрн формы, ec,'m vro HP противоречнт дякону ддд пуГугтцццрму цорядку страны, где исполняется поручение. Та же норма предусмотрена - и ст. Й4, ч. 'г положения о Государственном нотариате РСФСР (в отношении формы совершения удостовери-тельной надписи).

К исключениям из общего правила применения legis fori относятся также нормы отдельных законодательств,

Fno которым процессуальная дееспособность в граждан-1 ских делах определяется альтернативного закону суда 'убли^личному закону'. *' В этой^связн необходимо рассмотреть вопрос о признаках и критериях, применяемых для разрешения вопросов международной подсудности (т. е. компетентности судов данной страны рассматривать определенного рода дела с иностранным элементом).

Мы говорим, например, что советский суд компетентен рассматривать иски к ответчику, имеющему местожительство в СССР или имеющему в СССР имущество; что иски о взыскании алиментов могут быть приняты

1 2РО. § 55; Чехословацкий закон о международном частном праве и процессе. § 3; Румынский гражданский кодекс, ст. 2; о венгерском праве см. R с с г е i. S. 258.

261

к рассмотрению и тогда, когда истец имеет местожительство в СССР; что иски о возмещении вреда из деликта могут приниматься к рассмотрению, когда место причинения вреда находится в СССР, и т. д. Ддесь применен^ критерии, которые внешне (но именно только ВДДШМ) сходны хайдами коллизионных привязок: установление подсудности..гражданских дел по>метШиТёльстпу ответчика^ а иногда и истца: по местонахождению спорной неТци; по месту совершения ДЕДиВц] т. д.

иднако мы здесь имеем дело с явлениями, глубоко отличными от разрешения коллизии законов. При разрешении этих последних коллизий суд устанавливает 1!РЯПППпрц|"|П1' (удоей или какоп-лпбо^др'угои ст'раиыТГ иодлт?жаЧртй-ирименеипю в конкретном деле. При раз-'реПГс'НИН Же" вопросов так называемой международной, подсудности речь идет только 0(1 установлении _пдеде-лов коМпетенНии органон юстиции своей страны но оп-ределенному роду дел: суды принимают к рассмотрению иски при наличии в деле одного из указанных признаков. Вопрос же о том, суды какого иностранного государства компетентны рассмотреть дело, не подсудное советскому суду, здесь не ставится и не может ставиться. Таким образом, употребляемый иногда термин «кон-флик? юрисдикции» способен ввести в заблуждение, так как термин этот образовался, исходя из представления несуществующей аналогии между вопросами международной подсудности и выбора компетентного закона.

Принцип подчинения процессуальных вопросов закону судя пп.ПДРТГА, таким пАрячом, Аочу^гтояно ГОСПОДСТВУЮЩИМ

Однако границы между процессуальным и материальным правом проходят неодинаково по различным правовым системам, так что возможно, что данный состав по советскому праву отнесен к материальному праву, а по законодательству другого государства — к процессу или наоборот. Это частный случай конфликта квалификации (см. гл. VI).

2G5

Иммунитет государства и коллизионное

право

1. Из начала госуладстуннпгп суверенитета вытекает, что иностранное государство не подчинено местной ЮРИСДИКЦИИ и местному Нраву, поскольку на^ГО. нет прямого соглас!1я~ЗТАГ<1 ицп/*трянногР государства (иммунитет иностранного государства)1.

Указанный принцип приводит к тому, что в гражданско-правовых отношениях Советского государства с иностранными юридическими и физическими лицами должно применяться, как правило, советское право, если со стороны компетентного органа Советского государства нет прямо выраженного согласия на применение иностранного права. Такое соглашение (в форме договорного изъятия из начала иммунитета государства) выражено во многих наших торговых договорах с иностранными государствами (применительно к торгпредствам).

В нашей литературе неоднократно подчеркивалось, что такие договорные изъятия не колеблют самого принципа, а наоборот, имеют предпосылкой этот принцип, подтверждают его.

Некоторые иностранные суды (преимущественно итальянские) выдвигали доктрину, согласно которой совершение торговых сделок органом иностранного государства само по себе свидетельствует якобы об отказе данного государства от прерогатив иммунитета, вытекающих из принципов государственного суверенитета. Отсюда — стремление подчинить органы Советского государства (торгпредство), совершающие торговые сделки, местной подсудности и местному праву независимо от наличия или отсутствия согласия Советского государства на такое подчинение. Эта теория «торгующего государства» не соответствует, однако, общепризнанному началу государственного суверенитета2.

1 Это начало выражено в ст. 61 Основ гражданского судопроизводства, § 47 Чехословацкого закона о международном частном праве и процессе, ст.ст. 1111 — 1116 Польского ГПК н др.

1 О различии этой «теории» и «теории функционального иммунитета» см. Е. Т. Усе и к о, Иммунитет государства от иностранной юрисдикции и исполнительных мер, «Сб. инф. материалов», вып. 13.

266

2. Положение, согласно которому государство, совершая гражданско-правовую сделку, подчиняется в принципе собственному праву \ ныне в западной доктрине и практике уступило место противоположному взгляду, по которому такая сделка подчинена общим началам коллизионного права2.

3. Особые вопросы возникают по поводу гражданско-правовых сделок международных организаций. Эта проблема, имеющая в настоящее время большое практическое значение, нуждается в специальном изучении3.