Тема 2. Коллизионно-правовое регулирование внедоговорных обязательств по российскому законодательству
В действующем российском законодательстве нормы о выборе права, применимого к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда и осложненным иностранным элементом, закреплены в части третьей Гражданского кодекса РФ (раздел VI, ст. 1219, 1220). При этом формулировка общей коллизионной нормы о выборе права, применимого к деликтному обязательству, осложненному иностранным элементом, содержащаяся в п. 1 ст. 1219, соответствует широко известному и давно применяемому коллизионному началу lex loci delicti commissi — праву места совершения деликта. Анализ данной нормы позволяет сделать вывод о том, что законодатель считает местом совершения деликта (правонарушения) в первую очередь место совершения вредоносного действия причинителем вреда (делинквентом). Норма анализируемой статьи совпадает с действовавшим ранее регулированием нормами Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 г. Вместе с тем Основы 1991 г. допускали исключение из действия формулы lex loci delicti commissi, заключающееся в том, что закон места причинения вреда не применяется, если действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для предъявления требования о возмещении вреда, не является противоправным по советскому (российскому) законодательству. Действующее законодательство Российской Федерации (ст. 1219 ГК РФ) подобного института не содержит — «отныне отказ от применения иностранного закона не может быть обусловлен расхождениями в квалификации деяния, совершенного за границей, со стороны соответственно закона суда и правопорядка места причинения вреда»1. Указанный принцип как общая коллизионная норма содержится и в отраслевых актах, регулирующих отношения международного характера. В действующем российском праве нормы, регламентирующие вопросы деликтных отношений в этой сфере, имеются в Кодексе торгового мореплавания РФ от 30 апреля 1999 г. Согласно этому акту отношения, возникающие из столкновения судов во внутренних морских водах и в территориальном море, подчиняются закону государства, на территории которого произошло столкновение (п. 1 ст. 420). В случаях столкновения судов в открытом море спор, во- первых, рассматривается, в Российской Федерации на основе российского права (применяются правила главы XVII КТМ «Возмещение убытков от столкновения судов»), во-вторых, к отношениям, возникающим из столкновения судов, плавающих под флагом одного государства, применяется закон этого государства независимо от места их столкновения (п. 3 ст. 420). В этой связи необходимо констатировать изменение подхода отечественного законодателя к коллизионному регулированию в современном праве. В области регулирования отношений по причинению ущерба в связи с морской перевозкой опасных и вредных веществ или загрязнением с судов нефтью действующий правопорядок исходит из принципа «территориальности» совершенного действия. В частности, по нормам российского права определяется ущерб, причиненный на российской территории, в том числе в территориальном море и исключительной экономической зоне, загрязнением с судов нефтью, а также предупредительными мерами по его предотвращению (уменьшению), где бы они ни принимались. Это означает, что к отношениям по нанесению ущерба в результате действий иностранных судов по загрязнению нефтью с судов в территориальном море или исключительной экономической зоне России будет применяться российское право (ст. 421). В то же время действие российского права распространяется на любой ущерб, причиненный в пределах Российской Федерации, в том числе территориального моря; ущерб от загрязнения окружающей среды, причиненный морской перевозкой опасных и вредных веществ в исключительной экономической зоне нашей страны, а также иной ущерб, причиненный за пределами территории Российской Федерации, в том числе территориального моря, если только он причинен опасными и вредными веществами, перевозимыми на борту судна, плавающего под Государственным флагом Российской Федерации, а также предупредительные меры по его предотвращению (уменьшению), где бы они ни принимались (ст. 422). Следова- тельно, в остальных случаях в рамках рассматриваемой сферы должно применяться иностранное право. Анализируя нормы российского законодательства, регулирующие внедоговорные обязательства, осложненные иностранным элементом, следует признать, что ГК РФ (раздел VI) отчасти сохраняет направления, свойственные предшествующему регулированию, и в то же время закрепляет существенное изменение общих подходов российского законодателя к коллизионному регулированию данных отношений, соответствующих современным тенденциям, в частности, помимо основной привязки lex loci delicti предусматривает ряд дополнительных, так называемых «гибких», привязок. Современная трансграничная хозяйственная деятельность нередко приводит к возникновению ситуаций, когда место совершения противоправного действия не совпадает с местом наступления вредоносного результата, причиненного этим действием (так называемая проблема двойственности locus delicti). В этом случае применение формулы прикрепления lex loci delicti испытывает затруднения в связи с тем, что требует решения вопрос определения места причинения вреда — это место совершения вредоносного действия (преступления) или место проявления вредоносных последствий? Ответ на этот вопрос дается по-разному в правоприменительной практике государств. Страны англосаксонской системы права традиционно понимали под местом причинения вреда (ущерба) место совершения вредоносного действия, а страны романогерманской системы права — место проявления вредоносных последствий. К настоящему времени эти положения претерпели изменения в связи с развитием европейского права в рамках Европейского Союза. Европейский суд, толкуя положение п. 3 ст. 5 Брюссельской конвенции 1968 г. о юрисдикции и приведении в исполнение судебных решений по гражданским и торговым делам, разъяснил, что под местом причинения вреда следует понимать как место совершения действия, лежащего в основе деликта, так и место проявления вредных последствий1. Российское же законодательство применяет весьма специфический подход к этому вопросу (п. 1 ст. 1219 ГК РФ). Речь идет о том, что в случае, когда в результате преступного действия или иного обстоятельства вред наступил в другой стране, может быть применено право этой страны, если причинитель вреда предвидел или должен был предвидеть наступление вреда в этой стране. По мнению ряда авторов, оговорка о «предвидимости» наступления вредоносного результата в той или иной стране призвана защитить «добросовестного» делинквента в случае, если законодательство страны, где действовал причинитель вреда, не предусматривает ответственность за то или иное действие или предусматривает меньшую ответственность, чем законодательство той страны, где наступил вред, и причинитель вреда (делинквент) не предвидел и не мог разумно предвидеть наступление вреда в этой стране1. Представляется, что в рассматриваемом случае право должно идти по пути максимально возможной защиты потерпевшего, а именно возможности применения права страны, на территории которой наступил вред, причиненный тем или иным действием, если это наиболее выгодно (благоприятно) для потерпевшего независимо от предвидения наступления вреда причинителем вреда, что требует соответствующего внесения изменений в ст. 1219 ГК РФ. Аналогичная норма содержится в законодательстве некоторых других государств. Например, ст. 40 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению предусматривает, что пострадавший может потребовать применения закона места причинения вреда. Кроме этого, норма п. 2 ст. 1219 содержит исключение из общей коллизионной привязки — lex loci delicti, заключающееся в приоритете личного закона сторон деликтного обязательства в случае их общего гражданства, места жительства или принадлежности юридических лиц к одному государству. В данном случае двусторонняя коллизионная норма комментируемой статьи призвана заменить собой ранее действовавший п. 2 ст. 167 Основ гражданского законодательства, норма которого распространяла приоритет личного закона только на граждан России. Следует отметить, что приоритет общего личного закона сторон деликтного правоотношения предусмотрен законодательством многих зарубежных государств. Например, во Вводном законе к Германскому гражданскому уложению (в ред. 1999 г.), в швейцарском законе о международном частном праве 1987 г., в Указе о международном частном праве Венгрии 1979 г.; и др. Наконец, тождественная по существу норма содержится в проекте Регламента ЕС о праве, применимом к внедоговорным обязательствам. Однако анализируемая норма ГК РФ вновь проявляет своеобразие в ее реализации, общий личный закон делинквента и потерпевшего применяется только к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда за границей. Таким образом, российское законодательство при совершении преступления в России при общем гражданстве, либо общем домицилии сторон отдает предпочтение lex loci delicti commissi. В этом случае нельзя не согласиться с мнением авторов, считающих, что в этой части фактически произведен возврат к старым специальным коллизионным формулам, закрепляющий территориальный подход, и было бы оправданным генерализировать регулирование посредством устранения из текста нормативного акта оговорки об «обязательствах, возникающих вследствие причинения вреда за границей»1. Кроме этого, п. 2 ст. 1219 ГК РФ, закрепляя приоритет личного закона сторон деликтного обязательства в случае их общего гражданства или места жительства, между тем не решает вопрос их соотношения. На наш взгляд, целям совершенствования регулирования указанных отношений будет служить признание приоритетного значения коллизионной привязки к праву общего места жительства сторон деликтного обязательства вместо отсылки к общему закону гражданства, что отражает возрастающее значение критерия места жительства и соответствует международным подходам. Данная позиция нашла подтверждение в Концепции совершенствования раздела VI Гражданского кодекса Российской Федерации «Международное частное право». Важное нововведение в сфере коллизионно-правового регулирования деликтных обязательств, осложненных иностранным элементом, в истории отечественного правового регулирования представляет собой норма п. 3 ст. 1219 ГК РФ, предусматривающая ограниченную автономию воли сторон деликтного обязательства при выборе права, применимого к правоотношению сторон, — статута деликтного обязательства. Следует отметить, что в той или иной степени автономию воли сторон при выборе статута деликтного обязательства предусматривает законодательство и (или) правоприменительная практика многих государств. Правила п. 3 ст. 1219 ГК РФ предусматривают, что после совершения вредоносного деяния (преступления) делинквент и потерпевший могут договориться о применении к возникшему в результате этого события обязательству права страны суда. Стороны не могут избрать какое-либо иное право, кроме права места рассмотрения спора. Принимая во внимание то обстоятельство, что практически во всех случаях рассмотрения российскими правоприменительными органами споров из деликтных обязательств будут применяться российские коллизионные нормы, стороны при рассмотрении такого рода споров будут иметь возможность выбора только российского права. В данном случае речь идет о существенном ограничении «автономии воли» сторон в сфере деликтных обязательств. На этот счет представляется заслуживающим внимания позиция выше названной Концепции, предусматривающая пересмотр правила п. 3 ст. 1219 ГК РФ в направлении расширения автономии воли сторон. Согласно Концепции желательно предусмотреть возможность выбора сторонами права любой страны, а не только права страны суда. Целесообразно также включить положение, что стороны, осуществляющие предпринимательскую деятельность, могут выбрать право, применимое к обязательствам вследствие причинения вреда, путем заключения соглашения до момента совершения действия или наступления иного обстоятельства, послужившего основанием для требования о возмещении вреда. При этом необходимо исходить из того, что выбор права должен быть явно выражен или следовать из всей совокупности обстоятельств дела и не должен затрагивать права третьих лиц. В данной связи предлагается решить вопрос о соотношении указанных положений с нормами, регулирующими выбор права сторонами договора (ст. 1210 ГК РФ). Ряд пунктов ст. 1210 ГК РФ может быть распространен и на иные случаи, когда допустим выбор применимого права, в частности, когда речь идет об обязательствах вследствие причинения вреда. Сферу действия права, подлежащего применению к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда (статут деликтного обязательства), определяет ст. 1220 ГК РФ. В частности, на основании права, подлежащего применению к обязательствам вследствие причинения вреда, определяются такие важные вопросы, как: способность лица нести ответственность за причиненный вред, т.е. деликтоспособность причинителя вреда, в отличие от общегражданской дееспособности, определяемой в соответствии с личным статутом; возложение ответственности за вред на лицо, не являющееся причинителем вреда; основания ответственности; основания ограничения ответственности и освобождения от нее; способы возмещения вреда, а также объем и размер возмещения вреда. Таким образом, в случае совершения преступления иностранцами, либо в отношении иностранцев в России, российскими гражданами или российским гражданам за границей, вред, причиненный данным преступлением либо иным противоправным действием, подлежит возмещению в объеме и в порядке, предусмотренными законодательством страны, определенному по правилам (нормам) международного частного права Российской Федерации (раздел VI ГК РФ). Особым образом гражданское законодательство регулирует вопросы ответственности за вред, причиненный вследствие недостатков товара, работы или услуги (ст. 1221), предусматривая, что к требованию о возмещении вреда, причиненного вследствие недостатков товара, работы или услуги, по выбору потерпевшего применяется: • право страны, где имеет место жительства или основное место деятельности продавец или изготовитель товара либо иной причинитель вреда; • право страны, где имеет место жительства или основное место деятельности потерпевший; • право страны, где была выполнена работа, оказана услуга, или право страны, где был приобретен товар. Выбор потерпевшим права, предусмотренного подп. 2 или 3 п. 3, может быть признан только в случае, если причинитель вреда не докажет, что товар поступил в соответствующую страну без его согласия. Если потерпевший не воспользовался предоставленным ему данной статьей правом выбора, то право, подлежащее применению, определяется в соответствии со ст. 1219 настоящего Кодекса. Правила настоящей статьи соответственно применяются к требованиям о возмещении вреда, причиненного вследствие недостоверной или недостаточной информации о товаре, работе или об услуге. Кроме того, в действующем Гражданском кодексе обновлены и некоторые другие коллизионные нормы. В частности, особую категорию деликтных обязательств составляют коллизионные отношения в сфере неосновательного обогащения: к ним предполагается применять право страны, в которой это обогащение имело место. Если оно возникает вследствие отмены или изменения основания, по которому приобретено или сбережено это имущество, то применяется право страны, которому подчинено это основание. Подводя итог по данному вопросу, следует отметить существующую общую тенденцию в российском законодательстве в части расширения сферы правового регулирования деликтных обязательств, что находит подтверждение в Концепции совершенствования раздела VI Гражданского кодекса Российской Федерации «Международное частное право». Согласно данной Концепции представляется целесообразным расширить круг внедоговорных обязательств, в отношении которых разделом VI предусматривается коллизионное регулирование. В том числе желательно включить коллизионные нормы относительно действий, ограничивающих свободную конкуренцию, нарушения интеллектуальных прав, ведения чужих дел без поручения (negotiorum gestio), а также так называемой преддоговорной ответственности (culpa in contrahendo). Внесение указанных изменений в раздел VI может потребовать соответствующего уточнения ст. 1220 ГК РФ, определяющей сферу действия права, подлежащего применению к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда.