§ 6. Средства правовой защиты и ответственность сторон за нарушение обязательства по договору международной купли-продажи товаров

Нарушения обязательства, возникающего из договора международной купли-продажи, могут повлечь за собой целый комплекс правовых последствий.

Возможные действия (бездействие) стороны, противостоящей в договоре стороне, нарушившей обязательство, охватываются в Венской конвенции общим понятием «средства правовой защиты».

По существу средства правовой защиты — это дополнительные правомочия, которыми наделяется сторона, противостоящая в договоре стороне, нарушившей обязательство. По своей юридической природе средства правовой защиты неоднородны: одни из них направлены на реализацию мер имущественной ответственности в обязательстве, другие — на определение судьбы договорного обязательства в ситуации, сложившейся вследствие нарушения условий договора. У стороны, противостоящей стороне, нарушившей обязательство, всегда должна быть возможность сохранить обязательство в прежнем виде, несмотря на нарушение, допущенное контрагентом. Наряду с этим у нее должна быть возможность изменить условия договорного обязательства, а при определенных обстоятельствах даже прекратить его, расторгнув договор. Все зависит от двух моментов: 1) от того, в чем состоят интересы этой стороны и 2) от степени тяжести (существенности) нарушения условий договора.

По общему правилу, только при существенном нарушении договора контрагентом другая сторона имеет возможность отказаться от исполнения обязательства и расторгнуть договор в одностороннем порядке. Характер нарушений — являются они существен ными или нет — в случае спора между сторонами устанавливается судом с учетом конкретных обстоятельств.

Иные правовые средства, имеющиеся у сторон в случае нарушений условий договора, типичны для обязательств купли-продажи товаров вообще, в том числе поставки; они адекватны характеру допущенных нарушений. Так, если продавец поставил товар, не соответствующий условиям договора, покупатель может либо потребовать от продавца устранения этого несоответствия путем исправления дефектов (за исключением случаев, когда это является неразумным, например, экономически нецелесообразным, с учетом всех обстоятельств), либо может снизить предусмотренную договором цену в той же пропорции, в какой стоимость, которую поставленный товар фактически имел на момент поставки, соотносится со стоимостью, которую на тот же момент имел бы товар, соответствующий договору.

Если в нарушение условий договора покупатель не представляет продавцу спецификацию на товар с указанием требуемого покупателю ассортимента, продавец вправе сам составить спецификацию, но при этом он должен учесть такие требования покупателя, которые могут быть ему известны.

Как предусмотрено в Венской конвенции (ст. 41 и 42), продавец обязан поставить товар свободным то прав и притязаний любых третьих лиц, включая права и притязания, основанные на промышленной или другой интеллектуальной собственности. Если эта обязанность нарушена продавцом, покупатель, как только он узнает или должен был узнать о правах или притязаниях третьих лиц на предмет договора, должен в разумный срок сообщить об этом продавцу.

Адекватные меры правовой защиты, в том числе меры имущественной ответственности, имеются в распоряжении продавца относительно возможных нарушений со стороны покупателя. Как указано в ст. 62 Венской конвенции,... «Продавец может потребовать от покупателя уплаты цены, принятие поставки или исполнения им других обязательств, если только продавец не прибегнул к средству правовой защиты, не совместимому с таким требованием». Последнее означает, что реализация основных средств защиты, имеющихся у продавца, определяется в конечном итоге его интересами. Если он требует от покупателя принятия поставленного товара, он не может одновременно заявить о расторжении договора. И наоборот: если поставщик в связи с допущенным покупателем нарушением заявил о расторжении договора, он не может требовать от покупателя принятия поставки.

При просрочке покупателем уплаты договорной цены продавец вправе установить дополнительный срок разумной продолжительности для оплаты товара.

Важнейшим правовым средством защиты интересов сторон договорного обязательства является требование об исполнении обязательства в натуре. Для покупателя — это требование к продавцу об осуществлении поставки товара; для продавца — требование к покупателю об оплате товара. Как указывалось выше, такие требования предусмотрены специальными нормами Венской конвенции: п. 1 ст. 46 и ст. 62. Наряду с этими нормами Венская конвенция ставит возможность принудительного исполнения в натуре в зависимость от того, как решается соответствующий вопрос в национальном законодательстве, применяемом судом в отношении аналогичных договоров купли-продажи, не регулируемых Венской конвенцией (ст.

Применение средств правовой защиты не препятствует реализации мер имущественной ответственности. В свою очередь, реализация мер ответственности не препятствует применению сторонами различных средств правовой защиты.

К формам имущественной ответственности Венская конвенция относит убытки и проценты. Развернутого определения убытков, аналогичного тому, которое дано в ч. 1 п. 2 ст. 15 ГК РФ, в Венской конвенции не содержится, но в ст. 74 Конвенции закреплены положения, которыми необходимо руководствоваться при исчислении размера убытков.

? Из текста ст. 74Койвенции вытекает, что убытки — это стоимостное выражение ущерба, который понесен потерпевшей стороной вследствие нарушения договора контрагентом; причем в понятие ущерба включается и упущенная выгода. Размер убытков, которые подлежат возмещению, не может ... «превышать ущерба, который нарушившая договор сторона предвидела или должна была предвидеть в момент заключения договора как возможное последствие его нарушения, учитывая обстоятельства, о которых она в то время знала или должна была знать».

Следовательно, при предъявлении иска о взыскании убытков вследствие нарушения договора международной купли-продажи товаров истец (покупатель или продавец по договору) должен доказать: •

нарушение условий договора другой стороной — ответчиком по иску; •

причинную связь между возникшими у него убытками и нарушением договора контрагентом-ответчиком; •

размер убытков, а также то, что еще при заключении договора ответчик предвидел или должен был предвидеть возможность возникновения ущерба в таком размере в случаях, когда он не сможет исполнить принятые на себя обязательства надлежащим образом.

Доказать такое предвидение или обязанность (возможность) предвидения не просто.

! Гїрй просрочке одной из сторон уплаты договорной цены или иной суммы по договору другая сторона вправе взыскать с нарушителя проценты годовых с просроченной суммы. Это типичное последствие нарушения денежных обязательств, широко применяемое в международной практике и гражданском праве многих государств; например, в России в ст. 395 ГК РФ предусмотрено взыскание процентов годовых за пользование чужими денежными средствами вследствие их неправомерного удержания, уклонения от их возврата, иной просрочки в их уплате либо неосновательного получения или сбережения за счет другого лица. Проценты годовых за просрочку платежа взыскиваются независимо от применения правовых средств защиты и не соотносятся с убытками, то есть убытки взыскиваются в полном объеме без зачета суммы взыскиваемых процентов. Такой вывод вытекает из положений ст. 78 Венской конвенции, в которой сказано, что право на проценты с просроченной суммы реализуется ... «без ущерба для любого требования о возмещении убытков».

В Венской конвенции не предусмотрены ни размер процентов годовых, ни порядок его определения.

А.С. Комаров, объясняется тем, что из-за больших расхождений в национальном регулировании института процентов годовых при подготовке Венской конвенции не удалось согласовать ни одного элемента применения данного института за исключением ... «принципиального вопроса о праве на взыскание процентов с просроченной суммы»1. Если размер процентов годовых или порядок установления их размера не предусмотрены в контракте, то в случае возникновения спора в суде эти вопросы решаются судом на основе применимого национального права. Если таковым будет являться российское гражданское право, то поскольку проценты за просрочку платежа носят характер процентов годовых, постольку вопросы, связанные с их исчислением, будут решаться в соответствии с правилами ст. 395 ГК РФ и разъяснениями, содержащимися в постановлении №13/14 Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. «О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами» , в той части, в которой эти разъяснения не противоречат предписаниям Венской конвенции.

«Необходимо учитывать, — подчеркивает в этой связи проф. М.Г. Розенберг, — что в международном коммерческом обороте (что общепризнанно в доктрине и зарубежной судебно-арбитражной практике) проценты годовых взыскиваются независимо от наличия обстоятельств, освобождающих от ответственности за просрочку платежа, а для их взыскания по общему правилу кредитор не должен доказывать размера понесенного ущерба (он должен доказать лишь обоснованность ставки, примененной при начислении процентов) »3.

Практика МКАС по спорам о взыскании процентов годовых достаточно подробно освещена в специальной литературе4.

' См.: Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров. Комментарий. С. 180 (Автор комментария к с. 78 — проф. А.С. Комаров). 2

С дополнением, внесенным постановлением № 34/15 Пленума Верховного суда РФ и Пленума Высшего арбитражного суда РФ от 4 декабря 2000 г. «О внесении дополнения в постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего арбитражного суда РФ от 8 октября 1998 г. №13/14 «О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами» // Вестник Высшего арбитражного суда РФ. 1998. №11. С. 7-14; 2001. № 3. С. 5. 3

См.: Розенберг М.Г. Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров. С. 188. 4

См.: Розенберг М.Г. Указ. соч. С. 176—189; Волкова Н.Г. Применение международных правовых документов в практике разрешения внешнеторговых споров. — В сб.: Право и арбитражная практика. Сборник информационных материалов / МКАС при ТПП РФ. Вып. 1.-М., 1997. С. 9.

В одном из дел, рассмотренных МКАС, иск был предъявлен болгарской организацией (продавцом) к российской организации (покупателю) о взыскании задолженности по оплате за поставленный товар и процентов годовых, начисленных на основную сумму долга.

В соответствии с ст. 78 Венской конвенции, если сторона допустила просрочку в уплате цены, другая сторона имеет право на проценты с просроченной суммы. Истец просит взыскать сумму, составляющую 5% годовых с основной суммы иска. Принимая во внимание, что 5% годовых, о взыскании которых просит истец, не превышают обычно применяемую в международных торговых отношениях ставку ЛИБОР, МКАС считает возможным удовлетворить просьбу истца74.

Условия ответственности за нарушение договора международной купли-продажи можно охарактеризовать как условия, с одной стороны, являющиеся общими, или, другими словами, — типичными для имущественной ответственности за нарушение договорных обязательств, а с другой стороны, обладающие определенной спецификой. Согласно п. 1 ст.79 Конвенции, для освобождения от ответственности сторона, допустившая нарушение, должна доказать, что неисполнение или ненадлежащее исполнение ею договорного обязательства ... «было вызвано препятствием вне ее контроля и что от нее нельзя было разумно ожидать принятия этого препятствия в расчет при заключении договора либо избежания или преодоления этого препятствия или его последствий».

Из этого положения следует, что по Венской конвенции не только непреодолимая сила (форсмажор) в том понимании, в котором это понятие применяется в российском гражданском праве (п.п. 1 п. 1 ст. 202, п. 3 ст. 401, п. 1 ст. 1079 ГК РФ), освобождает от ответственности сторону, нарушившую обязательство, но и любое иное обстоятельство, которое может быть квалифицировано как «препятствие вне ее контроля». Однако субъективное отношение стороны — нарушителя к этому обстоятельству должно быть таким, чтобы исключались возможность его предвидения и возможность принятия мер по преодолению обстоятельства, препятствующего надлежащему исполнению обязательства.

Сторона внешнеторговой сделки купли-продажи товара не несет ответственности за неисполнение любого из своих обязательств лишь в том случае, если докажет в процессе судебного разбирательства, что неисполнение было вызвано препятствием вне ее контроля.

Торговый дом, зарегистрированный за рубежом, но имеющий представительство в России, обратился в арбитражный суд с иском к российскому внешнеторговому объединению о взыскании убытков, причиненных невыполнением объединением своих обязательств по оплате поставленного в Россию сахара.

Российское внешнеторговое объединение выдвинуло возражения против иска со ссылкой на то обстоятельство, что деньги, предназначенные для оплаты подлежавшего поставке сахара, были переведены в соответствии с условиями договора в зарубежный банк, но впоследствии похищены третьими лицами со счетов этого банка и в связи с этим не зачислены на счет торгового дома в зарубежном банке. К моменту предъявления иска по факту хищения возбуждено уголовное дело в иностранном государстве. Внешнеторговое объединение, возражая против исковых требований, ссылалось на то, что сторона внешнеэкономического контракта не несет ответственности за неисполнение обязательств, если последнее произошло по вине третьих лиц.

Суд отклонил данное возражение ответчика.

При этом учитывалось, что стороны внешнеэкономической сделки находились в государствах — участниках Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров (1980).

Ответственность сторон по сделкам купли-продажи товаров регули - руется ст. 79 указанной Конвенции, в которой предусмотрено следующее:

«Сторона не несет ответственности за неисполнение любого из своих обязательств, если докажет, что оно было вызвано препятствием вне ее контроля» (п. 1).

«В случае неисполнения обязательств третьим лицом, привлеченным для исполнения части договора, такое неисполнение может служить основанием к освобождению от ответственности также только в случае наступления «препятствия вне контроля» (п. 2).

Препятствие вне контроля характеризуется Конвенцией как непредвиденное, неотвратимое и непреодолимое обстоятельство.

Из последующих положений Конвенции следует, что сторона — нарушитель обязательств по внешнеэкономической сделке должна доказать следующее: событие, препятствующее исполнению, наступило несмотря на то, что были предприняты все необходимые и разумные меры либо для предотвращения такого препятствия, либо наступления его последствий. Например, таким препятствием могут быть стихийные бедствия, блокады, войны и т. д.

При этом факт невозможности исполнения обязательств должником не принимается во внимание, если исполнение объективно было возмож но. В том случае, когда определенные события создают лишь затруднение должнику к исполнению, такие события не могут рассматриваться как «препятствие вне контроля» должника.

Российское внешнеторговое объединение не представило доказательств, что действия третьих лиц являлись «препятствием вне контроля» в смысле названной Конвенции, и, следовательно, не могло быть освобождено от ответственности на основании одного факта неисполнения обязательств из-за действий третьих лиц.

Таким образом, арбитражный суд принял во внимание, что освобождение от ответственности по сделкам международной купли-продажи товаров возможно лишь в случае наступления «препятствия вне контроля», не позволяющего должнику исполнить свои обязательства. В силу того обстоятельства, что российский должник объективно мог и должен был исполнить свои обязательства перед иностранным кредитором, суд удовлетворил требования истца'.

Положения Венской конвенции об условиях ответственности и основаниях освобождения от ответственности трактуются специалистами в области международного торгового права следующим образом: ... «в силу Венской конвенции (ст.79), — подчеркивает М.Г. Розенберг, — вина должника не является условием наступления его ответственности»75. ... «Если событие, помешавшее исполнить договор, можно было предвидеть, — поясняет А.С. Комаров, — то нарушившая договор сторона должна считаться принявшей на себя риск исполнения обязательства при наступлении такого события, если, конечно, стороны не предусмотрели в договоре иное»76. Такая интерпретация положений ст. 79 Венской конвенции не бесспорна, ведь речь идет о принятии на себя лицом (одной из сторон договора, будущим должником) договорного обязательства, несмотря на то, что он предвидит возможные препятствия к надлежащему исполнению. Предвидение возможного нарушения обязанностей есть определенное психологическое отношение лица к своему поведению, т. е. можно говорить о вине нарушителя, по крайней мере, — в форме неосторожности. Поэтому наряду с интерпретацией, которая дается М.Г. Розенбергом и А.С. Комаровым, можно интерпретировать положения ст. 79 Венской конвенции с позиции конструкции виновной ответственности стороны договора международной купли-продажи за убытки, причиненные другой стороне.

Основанием освобождения стороны от ответственности за неисполнение обязательства признается также причинная обусловленность поведения нарушителя действиями или упущениями, допущенными контрагентом, предъявляющим претензии к стороне, нарушившей условие договора (ст. 80 Венской конвенции). Например, если покупатель не производит платеж из-за того, что продавец задерживает поставку товара, ссылки продавца на прс> срочку платежа не освобождают его от ответственности перед покупателем за просрочку поставки или непоставку товара. Если стороны выдвигают друг к другу взаимные претензии, арбитраж вынужден оценивать поведение каждой стороны на основании норм применимого права.

В соответствии с контрактом, заключенном в июле 1996 г. российской организацией (продавец) и австрийской фирмой (покупатель), продавцом были отгружены три партии товара. Их оплата с аккредитива, открытого по поручению покупателя, оказалась невозможной из-за серьезных расхождений между условиями контракта и аккредитива. Две партии товара в дальнейшем были оплачены покупателем. В связи с неоплатой третьей партии товара продавец, ссылаясь на ст. 71 Венской конвенции 1980 г., приостановил исполнение контракта. Требования продавца включали: уплату стоимости третьей партии товара и процентов за пользование его денежными средствами, возмещение расходов на представителя и расходов по арбитражному сбору.

По мнению покупателя, он был вправе не оплачивать третью партию товара, поскольку продавец допустил отставания от графика поставок, приостановил поставки и не давал информации об их возобновлении. Покупатель предъявил встречный иск о возмещении его убытков в размере суммы основного иска. По его заявлению они вызваны неисполнением продавцом обязательств и односторонним прекращением действия контракта.

Продавец, настаивая на удовлетворении своих требований, привел, в частности, следующие аргументы. В силу ст. 80 Венской конвенции 1980 г. покупатель не вправе ссылаться на нарушения, допущенные продавцом в части несвоевременного представления документов, поскольку эти нарушения явились следствием ненадлежащего исполнения самим покупателем его обязательств по контракту (открытие аккредитива на иных условиях). Получив уведомление о приостановлении отгрузок, покупатель не воспользовался предписаниями п. 3 ст. 71 Венской конвенции, дававшими возможность продолжения поставок при условии предоставления им достаточных гарантий исполнения своих обязательств.

... Учитывая, что согласно ст. 53 Венской конвенции 1980 г. покупатель обязан уплатить за полученный товар определенную в контракте сумму (цену), МКАС пришел к выводу, что с ответчика в пользу истца подлежит взысканию стоимость неоплаченного ответчиком товара. При этом МКАС исходит из того, что ответчик обязан был оплатить третью партию товара независимо от обстоятельств последующего развития отношений между сторонами и отклоняет как неосновательные изложенные в объяснениях ответчика его доводы о том, что последний имел право не оплачивать третью партию товара, поскольку не было последующих отгрузок со стороны истца — такое правомочие ответчика как покупателя не вытекает ни из Венской конвенции, ни из контракта.

Право истца на взыскание с ответчика процентов за пользование чужими денежными средствами на сумму основного долга предусматривается ст. 78 Венской конвенции и ст. 395 ГК РФ.

Примененную истцом при определении процентов среднюю ставку в размере 10% годовых МКАС находит обоснованной и справедливой и признает подлежащим удовлетворению иск о взыскании с ответчика процентов годовых... (дело МКАС №102/1997, решение от 22 января 1998г.)'.

Таковы основные положения Венской конвенции о последствиях нарушения договорных обязательств. Ниже приводится одно дело из практики МКАС при ТПП РФ, которое иллюстрирует характер вопросов, возникающих при применении положений Венской конвенции, регулирующих последствия ненадлежащего исполнения обязательств из договора международной купли-продажи товаров.

Между российской организацией и алжирской фирмой был заключен контракт на поставку из Алжира определенных товаров. Поставка этих товаров ответчиком произведена не была, и сторонами было подписано дополнение к контракту, которым стороны установили, что номенклатура поставляемых в рамках контракта товаров будет согласовываться

’ См.; Арбитражная практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1998 г. С. 32—35.

дополнительно перед каждой отгрузкой. В то же время в дополнении определен конкретный товар, подлежащий поставке в качестве первой партии (не относившийся к номенклатуре товаров, входившей в предмет контракта первоначально) и установлены условия его поставки. Поставки в счет этого контракта последующих партий сторонами дополнительно не согласовывались.

Ответчик предпринял ряд действий, создававших впечатление о намерении выполнить обязательства в отношении первой партии товара. Во-первых, дополнение к контракту было им зарегистрировано в установленном порядке в Банке Алжира, о чем он проинформировал истца. Во-вторых, им был заключен с другой алжирской фирмой (субпоставщиком) контракт на поставку ему этого товара. В-третьих, на складе субпоставщика ответчиком истцу был предъявлен для инспекции товар, который по утверждению ответчика предназначался для истца. Представителями ответчика, истца и субпоставщика был подписан акт инспекции. С учетом этих обстоятельств представителями истца и ответчика были оформлены приемо-сдаточные акты. На основании этих актов и выписанных ответчиком фактур ему была произведена оплата товара. Однако фактически указанный товар поставлен не был. Как выяснилось впоследствии, ответчиком были оформлены акты сдачи на товар, ему не принадлежащий и право на распоряжение которым у него отсутствовало. Ответчик не оплатил субпоставщику товар, являвшийся предметом контракта, и не принял мер, обеспечивающих исполнение этого контракта, прямо предусмотренных в нем (в частности, не открыл аккредитива и не выдал отгрузочных инструкций).

Требования истца состояли в следующем: 1)

признание первоначального контракта и дополнения к нему недействительными на том основании, что они были заключены вследствие совершения ответчиком обманных действий; 2)

признания расторгнутым дополнения к контракту и возложение на ответчика возмещения истцу ущерба. В этот ущерб включался: возврат обоснованно полученных сумм за товар, фактически не поставленный, уплата процентов годовых за пользование средствами; возмещение упущенной выгоды в виде комиссионного вознаграждения, которое истец получил бы в случае реализации сделки.

Истец обосновывал свои требования ссылками на соответствующие предписания ГК АНДР. Применение к данному спору алжирского права истец мотивировал тем, что ответчик (продавец по контракту) является юридическим лицом, расположенным на территории АНДР, а подписанный сторонами контракт не содержит соглашения о применимом праве. В факсах, поступивших в МКАС от адвокатов ответчика, также утверждалось, что к данному спору применимо алжирское право, но иск подлежит отклонению, поскольку ответчик выполнил свои обязательства по контракту, что подтверждается приемо-сдаточными актами.

Вынесенное МКАС решение было мотивировано следующим образом. 1.

Компетенция МКАС рассматривать данный спор прямо предусмотрена контрактом сторон. 2.

На основании п. 2 ст. 28 Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже» и п. 1 § 13 Регламента МКАС применимым правом в соответствии с п. 1 ст. 166 ОГЗ 1991 г. признано алжирское право как право страны, где учреждена и имеет основное место деятельности сторона, являющаяся продавцом. 3.

Оформляя приемо-сдаточные акты с истцом на товар, право распоряжения которым у него отсутствовало, ответчик совершил обманные действия, противоречащие ст. 107 ГК АНДР, исходящей из того, что договор должен выполняться добросовестно и в соответствии с его содержанием. Указанная статья ГК АНДР обязывает сторону при исполнении договора сделать все то, что считается необходимым не только в силу закона, обычаев делового оборота или справедливости, но и является следствием данного договора и определяется характером взятых обязательств. Будучи профессиональной коммерческой организацией, ответчик не мог не знать того, что предметом передачи продавцом покупателю по договору купли-продажи могут быть только те товары, право распоряжения которыми принадлежит продавцу. Ведь в силу общепризнанного в гражданском праве понимания предоставлением вещи, являющимся основной обязанностью продавца по договору купли-продажи, является перенесение вещи во власть и владение покупателя. Именно из такого понимания исходит ГК АНДР (ст. 361,367 и 371). К тому же ответчик, получив от истца деньги за товар, не принадлежавший ответчику, и в дальнейшем не предпринял необходимых мер в своих отношениях с субпоставщиком, которые позволили бы истцу получить оплаченный им товар.

Арбитражный суд констатирует, что ответчик не выполнил своего обязательства по передаче товара и, более того, путем обманных действий получил от истца деньги за товар, не переданный истцу. В силу ст. 119 ГК АНДР Арбитражный суд считает обоснованным требование истца о расторжении контракта в части обязательств, предусмотренных дополнением к контракту.

Соответственно на основании ст. 122 ПС АНДР ответчик обязан возвратить полученную им без законных оснований стоимость товара. 4.

Хотя обманные действия со стороны ответчика явно имели место при исполнении обязательства по дополнению к контракту, однако, по мнению Арбитражного суда, лишь предположительно в отношении всего контракта можно считать, что ответчик в момент его заключения вообще не имел намерения его исполнить. Поскольку убедительных доказательств, подтверждающих это утверждение истца, в деле не имеется, Арбитражный суд не счел возможным применить, как об этом просил истец, ст. 86 ГК АНДР и признать контракт недействительным из-за наличия обмана со стороны ответчика при заключении контракта.

Вместе с тем грубое нарушение ответчиком его обязательства при исполнении дополнения к контракту, допущенная им явная недобросовестность, возникший у истца в связи с этим значительный ущерб, а также поведение ответчика в ходе исполнения всего контракта приводят Арбитражный суд к выводу, что заявление истца об утрате им интереса к сохранению в силе всего контракта является обоснованным. При этом Арбитражный суд принял во внимание, также и следующие соображения. На дату рассмотрения спора между сторонами не был согласован предмет контракта в целом: дополнением предусмотрено, как отмечалось выше, что номенклатура поставляемых в рамках контракта товаров будет согласовываться дополнительно. Тем самым, условие о предмете контракта, предусмотренное контрактом первоначально, отпало, а новое условие о предмете контракта определено сторонами не было. При отсутствии соглашения о предмете сделки, являющегося существенным условием для данного вида договоров (ст. 351 и 352 ГК АНДР), соглашение сторон о согласовании предмета сделки в будущем не может рассматриваться в качестве сделки купли-продажи. Обман, допущенный ответчиком при исполнении дополнения в отношении товара, поставка которого была им предусмотрена, является достаточно веским основанием для истца не согласовывать с ответчиком в будущем предмета поставки в отношении последующих партий, т. е. не заключать новых контрактов купли-продажи. Соответственно соглашение сторон о согласовании в будущем контрактов на последующие партии на основании ст. 86 ГК АНДР должно быть признано недействительным.

Учитывая изложенное и руководствуясь предписаниями ст. 119 ГК АНДР, Арбитражный суд признает контракт в целом расторгнутым. 5.

В соответствии со ст. 119 ГК АНДР сторона, потребовавшая расторжения договора, вправе претендовать на возмещение понесенного ущерба. На этом основании Арбитражный суд признает обоснованными требования истца об уплате процентов годовых за пользование суммой, неосновательно полученной ответчиком, а также о возмещении истцу упущенной выгоды, представляющей собой комиссионное вознаграждение, которое он должен был получить в результате реализации сделки.

Что касается процентов годовых, то Арбитражный суд принял во внимание тот размер процентов, который был бы начислен на необоснованно полученную ответчиком сумму, если бы она оставалась на счете в банке (цело МКАС № 76/1997, решение от 26 января 1998)'.

В контракте международной купли-продажи товаров сторонами могут быть предусмотрены различные дополнительные санкции; как правило, это неустойка и ее разновидности: собственно неустойка, пеня, штраф в твердой сумме. Стороны могут также установить определенное соотношение неустойки с возможными убытками: зачетная неустойка, исключительная, альтернативная, штрафная (кумулятивная); в договоре может быть предусмотрено отступное, которое выплачивается взамен исполнения обязательства в натуре.

Установление самими сторонами в договоре разнообразных санкций соответствует принципу автономии воли субъектов и принципу свободы договора, на которых зиждется современное международное торговое право. Глава4

РАЗРЕШЕНИЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ТОРГОВЫХ СПОРОВ

§ 1. Рассмотрение международных торговых споров государственными судами

Интенсивность связей между коммерсантами различных государств увеличивается из года в год благодаря развитию объективно обусловленных интеграционных процессов в мировой экономике. В процессе международного экономического обмена, субъекты торговых отношений вступают между собой в разнообразные отношения, которые носят как договорный, так и внедоговорный характер. Естественно, что развитию международных коммерческих отношений сопутствуют торговые споры, которые дестабилизируют нормальное состояние международного экономического правопорядка и препятствуют развитию коммерческих связей. В зависимости от того, как быстро и справедливо разрешаются эти споры, в значительной степени зависит и эффективность международного коммерческого оборота.

Разрешение торговых споров, возникающих между предпринимателями различной национальной принадлежности, возможно путем обращения к компетентным судам конкретных государств, в сферу юрисдикции которых входит рассмотрение таких коммерческих споров. Такой способ разрешения торговых споров (известно, что международный торговые споры могут разрешаться также в международных и внутренних третейских судах или иными словами, в коммерческих арбитражах, а также в рамках иных альтернативных способов разрешения правовых споров) вызывает доверие предпринимателей, поскольку эффективность разрешения споров обеспечивается силой государства, которое организует процедуры разрешения международных торговых споров.

В то же время следует отметить, что обращение к государственным судам за судебной защитой в какой-то степени менее эффективно нежели обращение к третейским судам или иным альтернативным институтам разрешения международных коммерческих споров. Так, процедуры разрешения торговых споров в государственных судах, как правило, более дороги для тяжущихся пред- Рассмотрение международных торговых споров государственными судами 153 принимателей. Они более длительны по времени, что также является немаловажным для предпринимателей фактором, поскольку коммерсанты в большей степени, нежели другие субъекты гражданского оборота, заинтересованы в скорости разрешения споров.

Кроме того, в некоторых случаях у коммерсантов возникают обоснованные сомнения в ангажированности национальных судов, которые по тем или иным причинам зачастую склонны к перво - очередной защите отечественных предпринимателей.

Судебные системы различных государств структурированы по — разному. Это проявляется, в частности, и в том каким образом организуется порядок рассмотрения торговых споров с участием иностранных предпринимателей. Можно выделить несколько типов организации рассмотрения этой категории споров.

Во-первых, в ряде государств подобного рода споры рассматриваются судами общей юрисдикции. К таким государствам относятся, например, Нидерланды, Италия, в которых рассмотрение коммерческих споров производится в общих судах (в Италии они носят наименование трибуналов); Кипр и Люксембург, правосудие по торговым делам в которых осуществляется в окружных судах; Литва и Эстония, торговые споры в которых рассматриваются судами общей юрисдикции первой инстанции. При этом, зачастую, в качестве суда первой инстанции, компетентного рассматривать торговые споры с участием иностранных предпринимателей, выступает судебная коллегия в составе вышестоящего суда. Это обусловлено тем, что коммерческие дела, как правило, являются более сложными как с юридической, так и с фактологической точки зрения, что, естественно, требует более квалифицированных судебных органов, разрешающих такие споры. К примеру, в Германии земельный суд (т. е. суд земли — субъекта федерации) по заявлению одной из сторон может передать рассмотрение хозяйственного спора в Торговую палату в составе этого земельного суда. В Польше в воеводских судах функционируют торговые палаты (торговые суды). В Бельгии действуют коммерческие трибуналы, к предметной компетенции которых отнесены споры между коммерсантами (в том числе иностранными), отнесенные законом к торговым. Председатель коммерческого трибунала по должности входит в состав окружного суда, задачей которого является решение конфликта компетенции между различными судебными органами. В Венгрии в составе областного суда действуют секции по разрешению торговых дел.

Во-вторых, в некоторых государствах создаются специализированные ветви судебной власти коммерческой юрисдикции, в рамках которой и рассматриваются помимо прочего и споры с участием иностранных коммерсантов. Эти суды носят наименование торговых, экономических или коммерческих судов. В России такими судами являются государственные арбитражные суды, которые рассматривают споры в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, в том числе и с участием иностранных предпринимателей77. В Республике Молдова эту функцию выполняют экономические суды. Во Франции существует система торговых судов, которая насчитывает 228 судов, обладающих исключительной компетенцией по рассмотрению дел, связанных с торговыми отношениями, в том числе и с участием иностранных предпринимателей. .

В некоторых государствах разрешение торговых споров распределяется среди нескольких ветвей специализированных судов, в зависимости от иных критериев спорных правоотношений. К примеру, в Дании созданы торговые и морские суды, в компетенцию которых входит рассмотрение споров, требующих познаний в области коммерции и морского права. Однако особенностью организации судопроизводства в данном случае является то обстоятельство, что по соглашению сторон рассмотрение таких

сторон может быть передано в сферу юрисдикции окружных су-

2

дов, рассматривающих иные гражданские дела .

И, в третьих, в некоторых государствах в составе судебной системы создаются специализированные суды по рассмотрению торговых споров с участием иностранных предпринимателей и коммерсантов. Однако таких государств немного; к их числу относятся, например, Соединенные Штаты Америки, в которых создан международный суд по разрешению споров с участием иностранных предпринимателей. При этом предметная подведомственность таких судов существенным образом ограничена. Таким образом, в США создана юрисдикционная система, элементом которой является суд, предназначенный разрешать торговые споры в отношениях между американскими и иностранными предпринимателями. История этой системы имеет более чем столетнюю историю. В 1890 г. конгрессом США был учрежден Совет таможенных оценщиков импортируемых товаров в составе девяти таможенных оценщиков, на которых были возложены обязанности по проверке решений федеральной таможни США о тех суммах таможенных сборов, которые выплачивались импортерами. По своей юридической сути это был квазисудебный административный орган, находившийся в ведении и под контролем исполнительного органа — Министерства финансов США. В 1926 г. конгрессом США в соответствии со ст. 1 Конституции США был учрежден Федеральный суд США по таможенным спорам, который заменил Совет таможенных оценщиков. С этого момента этот квазисудебный орган стал трансформироваться и с течением времени интегрировался в судебную систему США, став в конечном итоге полноценным ее частью. В 1965 г. конгресс США принял соответствующее решение, которым окончательно легализовал этот орган как судебный. Окончательное юридическое оформление статуса этого судебного органа произошло в 1980 году с принятием Закона «О судах по таможенным спорам». С этого времени этот судебный орган в соответствии с законом стал именоваться «Федеральный суд США по международной торговле». К юрисдикции Федерального суда по международной торговле относится рассмотрение дел по искам, вытекающим из любого закона США, регулирующего отношения в сфере международной торговли. По словам бывшего президента США Д. Картера этот закон «создает развернутую систему судебного рассмотрения гражданских исков, возникающих в торгово-импортных сделках, и федеральное законодательство, регулирующее отношения в сфере международной торговли»1.

Как правило, в составе высших судов (в качестве таковых выступают Верховные суды, выполняющие функции кассационной или апелляционной инстанции) имеются палаты по торговым делам, специализирующие на рассмотрении коммерческих споров вообще и коммерческих споров с участием иностранных лиц, в частности. В некоторых государствах в составе общих судебных инстанций существуют судебные коллегии, специализирующиеся на рассмотрении торговых споров определенных категорий (например, суды по разрешению морских споров, патентные суды и т. д.).

' Цит. по: Международный гражданский процесс. Вопросы рассмотрения экономических споров с участием иностранных организаций и оказания взаимной правовой помощи. — М., 1999. С. 7.

s Ряд государств допускает, что внутренние суды, рассматривая споры между отечественными и зарубежными предпринимателями, вправе делать это даже в том случае, если обе стороны развивают свою коммерческую активность и за территорией государства, а сам спор возник за пределами этой страны (к таким государствам относятся, к примеру, США и Великобритания)..

Следует обратить внимание на тот факт, что разделение внутригосударственных юстиций на общие и коммерческие обусловлено историческими причинами и в большинстве случаев никак не связано с господством в данном государстве тех или иных доктрин о соотношении гражданского и коммерческого (торгового) права. Иными словами, то обстоятельство, что официальная правовая доктрина исходит из разделения частного права, вовсе не означает того, что организация судебной власти также базируется на разделении общегражданских и торговых судов. Так же как и наоборот, официальные представления о единстве частного (гражданского) права совсем не обязательно влекут и единую систему организации судебной власти. К примеру, эстонская правовая доктрина исходит из дуализма частного права, что проявляется в существовании в Эстонской Республике Гражданского кодекса и Коммерческого кодекса. Однако при этом существует единая судебная система, в рамках которой и происходит разрешение как общегражданских, так и торговых споров. Примером противоположного свойства является Российская Федерация, в которой на официальном уровне господствует монистическая доктрина частного права, что проявляется в существовании единого Гражданского кодекса, который регулирует как общегражданские, так и предпринимательские отношения. В то же время судебная власть организована таким образом, что разрешение общегражданских споров происходит в судах общей юрисдикции, а правосудие по предпринимательским (экономическим) спорам осуществляется в арбитражных судах.

При организации системы разрешения торговых споров распространенной особенностью является введение в состав судебных коллегий, рассматривающих такие споры, судебных заседателей из числа профессиональных предпринимателей. К примеру, в Бельгии в состав коммерческого трибунала входят профессиональный судья и два заседателя, представляющие деловые круги. В России допускается рассмотрение коммерческих споров арбитражным судом в составе председательствующего и двух арбитражных заседателей, которые назначаются из числа предпринимателей.

В. Германии в том случае, если разрешение коммерческого спора пе- редаетсяв Торговую палату земельного суда, то к рассмотрению спора привлекаются помимо профессионального судьи два непрофессиональных члена суда, хорошо разбирающиеся в коммерческих делах. В Дании окружной суд может принять решение об участии в рассмотрении дела двух заседателей, которые привлекаются к исполнению своих обязанностей на основании списков экспертов по морским и торговым делам, которые утверждаются председателем соответствующего суда по согласованию с заинтересованными ве- домствами78. Во Франции споры коммерческого характера решаются торговыми судами, в состав которых входят непрофессиональные судьи, коммерсанты, при этом к кандидату на должность не предъявляюсь ?Ш)ґо їребования как наличие юридического образования79.

В последние десятилетия в международной коммерческой практике исходными положениями для выбора национальной судебной системы, юрисдикции которой подчиняют себя иностранные партнеры, становится волеизъявления самих контрагентов по межгосударственной Сделке. Заключая договор о материально-правовых отношениях, стороны, как правило, достигают и процессуальное соглашение, в котором подчиняют гипотетический спор конкретному государственному правопорядку. Причем подобного рода договоры касаются не только вопросов материального права, но и вопросов процессуального права. Соглашения, в которых стороны самостоятельно устанавливают подсудность рассмотрения спора юрисдикции получили наименование пророгационныхсотлашений, При заключении пророгационных соглашений автономия воли сторон является основой для определения как системы права, в которой будет разрешаться спор, так и национальных судебных органов, юрирдикции которых стороны подчиняют разрешение торгового спора. Свобода, определяемая договорным усмотрением, вторгается и в сферу публичного права, каковым является процессуальное право, определяющее порядок рассмотрения правовых коллизий. При этом важно отметить, что наиболее ярко эти тенденции йрбйвляются в сфере международного торгового права, которое по традиции менее консервативно нежели иные отрасли права.

Особый интерес представляют случаи, когда возникают торговые споры между государством и иностранной коммерческой организацией. С того времени, когда государства стали довольно активно выступать в качестве субъектов международных торговых отношений, возникла необходимость разрешения споров, которые неизбежно сопутствуют таким отношениям. Это обстоятельство повлекло возникновение в международном частном праве доктрины отказа государства от собственного иммунитета. В юридической литературе отмечается, что когда дело «касается отношений коммерческого характера, то здесь государство не должно обладать иммунитетом, поскольку юридические и физические лица, вступающие с иностранным государством в такие отношения не должны быть лишены судебной защиты своих прав»80. Таким образом, государства, участвующие в торговых отношениях, подчинялись юрисдикции судов, разрешающих их торговые споры с коммерческими организациями. Конечно, на практике возникает сложный пример, каким образом следует разграничивать публично значимую деятельность, осуществляемую государством, от той деятельности, осуществляемой государственными органами, которая носит коммерческий характер. Профессор И.И. Лукашук приводит пример из практики американского апелляционного суда.

Спор возник между государством Иран и американской компанией «Макдоннелл Дуглас». Существо спора имело торговый характер: исполнение договора о поставке запасных частей к военным самолетам. Основным доводом иранского правительства была ссылка на государственный иммунитет, поскольку цель контракта имеет военный характер. Суд, тем не менее, признал такой контракт коммерческой сделкой, обосновав это ссылками на доклад палаты представителей, который в свою очередь основывался на Законе об иммунитете иностранных суверенов: «Тот факт, что товары или услуги, которые должны быть представлены по контракту, предназначены для использования в государственных целях, не имеет значения: решающее значение имеет по существу коммерческий характер деятельности или сделки. Так, контракт о покупке иностранным правительством продовольствия или снаряжения для своих вооруженных сил или материалов для строительства правительственных зданий представляет коммерческую деятельность. Это верно и в отношении контрактов о ремонте здания посольства. Такие контракты рассматриваются как коммерческие сделки, даже если их конечная цель заключена в содействии осуществлению государственных функций»81.

Справедливости ради, следует отметить, что не все государства придерживаются доктрины ограниченного иммунитета. Во всяком случае, процесс присоединения государств к этой доктрине идет сложно. Об этом свидетельствует пример Англии, длительное время придерживавшейся доктрины абсолютного иммунитета в том числе и относительно торговых споров, возникающих в отношениях с иностранными предпринимателями. И только под влиянием Европейской конвенции об иммунитете государств 1972 г. Англия присоединилась к числу тех государств, которые придерживаются самоограничения государственного иммунитета.

В целом же интеграционные процессы являются объективной основой развития доктрины ограниченного иммунитета в торговых спорах, поскольку «абсолютный иммунитет не только препятствует развитию коммерческих связей с участием государства, но и практически нереализуем»82. Экономические закономерности развития коммерческого оборота стимулируют государства к тому, чтобы выступать в качестве равных коммерсантам партнеров, что проявляется и в уравнивании их процессуальных прав при разрешении торговых споров, возникающих из отношений между выступающими в качестве коммерсантов государствами и иностранными юридическими лицами.

Серьезнейшей проблемой для международного торгового оборота остается различный процессуальный режим разрешения торговых споров, естественным образом существующий в разных государствах. При этом, если материальное право является основой интеграционных процессов, то процессуальное право, т. е. порядок разрешения торговых споров в конкретных государствах выступает в качестве дезинтеграционного фактора. Как отмечают европейские юристы «транснациональная сделка проводится на экономически единой территории, но в действительности разворачивается в юридически раздробленной сфере. Право разделяет то, что экономика объединяет»83. Именно это обстоятельство выдвигает на повестку дня вопрос об унификации национальных процессуальных режимов. Особенно остро этот вопрос встает в тех региональных сообществах, экономики которых близятся к полной унификации. Так, в Европейском сообществе юристы занимаются поиском путей унификации и гармонизации процессуального права в государствах, входящих в это сообщество84.

Одним из механизмов унификации разрешения споров, в том числе и коммерческого характера на территории Европы стало принятие в 1968 г. Брюссельской конвенции о юрисдикции и принудительном исполнении иностранных судебных решений по гражданским и торговым делам. Этой конвенцией был введен единый критерий определения юрисдикции разрешения споров — домициль, т. е. местонахождение ответчика. В то же время в юридической литературе отмечается, что существование в качестве критерия определения подсудности только одного критерия приводит к запутанности данного вопроса в европейской судебной

2

практике.

Для разрешения торговых споров в отношениях между предпринимателями разных стран все большее значение имеют надгосударственные суды, создаваемые в рамках тех или иных сообществ и являющиеся независимыми органами от государств, их учредивших. Ярким примером тому является создание судебных учреждений Европейского сообщества — Суда Европейского сообщества и Суда первой инстанции Европейского сообщества. Указанные судебные органы не выступают в качестве вышестоящих судебных инстанций по отношению к национальным судебным учреждениям. Суд Европейского сообщества возник как преемник судебных органов, которые существовали в трех европейских сообществах: Европейского объединения угля и стали, европейского объединения по атомной энергии и Европейского экономического сообщества.

Целью деятельности Суда Европейского сообщества, в соответствии с Договором о Европейском сообществе (ст. 164) является обеспечение единообразного истолкования и применения правовых норм Европейского сообщества. В юридической литературе отмечается, что практика Суда Европейского сообщества подтверждает, что «во всех тех случаях, когда, по мнению Суда ЕС, имела место попытка уклониться от единообразного применения норм права ЕС, от соблюдения принципов, определяющих соотношение норм национального права и права ЕС, Суд признавал такие действия или акты противоречащими праву ЕС, даже если речь шла о нормах национального конституционного права»1.

Юрисдикция Суда Европейского сообщества довольно широка и вопросы, связанные с разрешением международных торговых споров занимают в ней относительно небольшое место. Так, к юрисдикционным полномочиям этого суда относятся иски о возмещении вреда, вытекающие как из договорных обязательств, так и из внедоговорной ответственности, а также иски о неисполнении обязательств. Следует отметить, что рассмотрение торговых споров, вытекающих из контрактных обязательств, не является исключительной юрисдикцией Суда Европейского сообщества. Определение юрисдикции Европейского суда или национального суда принадлежит самим участникам торговых отношений, которые своей договоренностью определяют, какое право подлежит применению. Приоритет применения права Европейского сообщества и соответственно юрисдикция Суда Европейского сообщества возможны в том случае, если стороны отказались от коллизионной оговорки, не определив подлежащее применению право.

Практика Европейского суда выработала ряд принципов, которые распространяются на всех участников предпринимательских отношений, действующих в рамках Европейского сообщества. К числу таких принципов, которые применяются Европейским судом, относятся: право свободной реализации экономической деятельности, в том числе право свободного обращения товаров в рамках Европейского сообщества; неприкосновенность собственности с учетом публично значимых ограничений; учет состояния крайней необходимости при оценке экономического поведения; допустимость уступки прав третьим лицам; пропорциональность, согласно которой соответствующие органы не должны выходить за рамки, уместные и необходимые для такого достижения85.

В то же время надгосударственные судебные системы разрешения торговых споров не следует идеализировать. Сообществу государств не всегда удается создать эффективную надгосударственную систему разрешения торговых споров в рамках той или иной

' Европейское право: Учебник для вузов /под общ. ред. Л.М. Энтина. М.: НОРМА (Издательская группа НОРМА— Инфра-М), 2000. С. 153—154 (автор главы — Л.М. Энтин). 2

Право Европейского союза: Правовое регулирование торгового оборота. / под ред. В.В. Безбаха, АЯ.Капустина, В.К. Пучинского. М.: Зерцало, 1999. С. 220—221 (авторы главы — В.К. Пучинский, В.В. Безбах).

организации. Так, Всемирная торговая организация до сего времени в рамках своей организации не может создать механизм разрешения торговых споров между частными субъектами международных экономических отношений. В ВТО создан механизм разрешения споров, однако такой механизм имеет межгосударственный характер. Частные субъекты, которые собственно и участвуют в торговом обороте, тем не менее не привлекаются к разрешению споров в рамках механизма разрешения споров Всемирной торговой организации. Как отмечают французские юристы Д. Карро и П. Жюйар «каким бы ни было нарушение международного торгового правопорядка, операторы (частные субъекты международных торговых отношений) скрываются за спинами государств. По сути, de facto возрождается скрытая форма дипломатической защиты: государство — член ВТО в силу своего суверенного выбора в зависимости от случая решает, прибегнуть или не прибегать к процедурам урегулирования споров»1. Эти же исследователи отмечают, что, несмотря на явные соображения в пользу максимально возможного привлечения частных лиц к использованию механизма по разрешению споров и даже к признанию за ними права участвовать в разрешении спора, когда их права ущемляются членом Всемирной торговой организации, такое развитие событий является далекой перспективой .