Рекомендательные акты и решения международных органов, акты международных конференций

Тем не менее все, что находится за рамками права, - рекомендации органов международных организаций, акты международных конференций, модельные акты ("мягкое" право) - активно "вторглось" в правоприменительную сферу.

В самом деле порой встречаются курьезы, когда суды "включают" в МП рекомендательные акты (а порой называют их даже международным законодательством): Руководство по процедурам и критериям определения статуса беженцев Управления Верховного Комиссара ООН по делам беженцев 1979 г., Декларацию о социальных и правовых принципах, касающихся защиты и благополучия детей, особенно при передаче детей на воспитание и усыновление на национальном и международном уровнях (утв. Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 3 декабря 1986 г.), Хартию социальных прав и гарантий граждан независимых государств (утв. Постановлением Межпарламентской Ассамблеи СНГ), Всеобщую

<1> См., например: Обобщение судебной практики рассмотрения дел, связанных с применением законодательства о беженцах и вынужденных переселенцах // БВС РФ. 2000. N 5; Определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 12 января 1999 г. N 2-Г99-3; от 28 апреля 2000 г. N 50-Г00-5; Постановление Конституционного Суда РФ от 15 марта 2005 г. N 3-П; Определение Конституционного Суда РФ от 4 апреля 2006 г. N 113-О.

В целом же, как показывает анализ практики, суды рассматривали и рассматривают такие нормы и акты именно как рекомендательные.

Так, судья Верховного Суда РФ в решении по заявлению К.

<1>БВС РФ. 2009. N 1.

Общая тенденция такова, что обращение к международным рекомендательным актам стало повседневной практикой во всех видах судов. Решения судов, сопровождаемые ссылками, скажем, на Всеобщую декларацию прав человека, Декларацию о принципах международного права, Заключительный акт по безопасности и сотрудничеству в Европе и другие документы ОБСЕ (СБСЕ), многие положения которых обрели черты норм обычного права либо являются нормами в процессе становления, выглядят более весомо и обоснованно.

Строго говоря, суды не применяют их, а используют для уточнения употребляемых понятий, формулирования и обоснования своей позиции, подтверждения или усиления правовой аргументации. И вопросы, поднимаемые порой в литературе, о том, каков их порядок применения, являются они самоисполнимыми или нет, вряд ли имеют смысл.

Вовлечение в судебную деятельность огромного "пласта" международных рекомендательных норм - солидный шаг в практическом развитии конституционного принципа о международной составляющей правовой системы России.

Рекомендательные акты. В рамках руководящих разъяснений нижестоящим судам Верховный Суд РФ дает толкование и соответствующих международных рекомендаций. В Постановлении Пленума Суда от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" обращается внимание судов на положения Декларации о свободе политической дискуссии в средствах массовой информации, принятой 12 февраля 2004 г.

<1> БВС РФ. 2005. N 4; 2007. N 12.

Спектр и перечень используемых международных рекомендательных актов весьма широки. Это еще раз свидетельствует о том, что суды очень часто обращаются к ним по самым разным вопросам и отраслям права для аргументации своей позиции по рассматриваемым делам.

К числу таких актов относятся: Декларация о правах человека в отношении лиц, не являющихся гражданами страны, в которой они проживают; Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью; Рекомендация Комитета министров Совета Европы N К (85) 11 "О положении потерпевшего в рамках уголовного права и процесса"; Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме; Рекомендация Комитета министров Совета Европы N 16 (2003) государствам-членам по исполнению административных и судебных решений в области административного права; Резолюция N 3 XXIV Конференции европейских министров юстиции "Общие подходы и средства достижения эффективного исполнения судебных

решений"; Рекомендация Парламентской ассамблеи Совета Европы 1687 (2004) "Борьба с терроризмом средствами культуры"; Рекомендация Парламентской ассамблеи Совета Европы 1704 (2005) "Референд умы: на пути к выработке передовой практики в Европе"; Глобальная контртеррористическая стратегия О ОН, Бангалорские принципы поведения судей (приложение к Резолюции ЭКОСОС ООН 2006/23 от 27 ию ля 2006 г.); Основные принципы независимости судебных органов; Рекомендация Парламентской ассам блей Совета Европы 818 (1977) "О положении психически больных"; Декларация о социальных и правовых принципах, касающихся защиты и благополучия детей, особенно при передаче детей на воспитание и их усыновлении на национальном и международном уровнях, и др.

<1> См.: Постановления Конституционного Суда РФ от 8 декабря 2003 г. N 18-П; от 11 мая 2005 г. N 5-П; от 26 декабря 2003 г. N 20-П; от 14 июля 2005 г. N 8-П; от 21 марта 2007 г. N 3-П; от 28 июня 2007 г. N 8-П; от 28 февраля 2008 г. N 3-П; от 17 марта 2009 г. N 5-П; от 27 февраля 2009 г. N 4-П; Определения Конституционного Суда РФ от 23 июня 2000 г. N 147-0; от 5 ноября 2004 г. N 345-0; от 1 декабря 2005 г. N 462-0; от 11 июля 2006 N ЗОО-О; Определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 20 декабря 2005 г. N 88-Г05-19; от 26 февраля 2008 г. N 66-Г08-2; от 2 марта 2006 г. N ГКПИ06-54.

Для усиления аргументации суды порой прибегают к "общепринятой международной практике", используя рекомендательные акты международных организаций, в которых Россия не участвует. Так, еще в 1998 г. Конституционный Суд РФ в деле о проверке конституционности положений Основ законодательства РФ о нотариате отметил, что предусмотренные в них способы контроля нотариальных палат за деятельностью нотариусов согласуются с Резолюцией Европейского парламента от 18 января 1994 г. В другом деле Суд ссылался на Кодекс поведения для юристов в Европейском Сообществе 1988 г. <1>.

<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 19 мая 1998 г. N 15-П; Определение Конституционного Суда РФ от 6 июля 2000 г. N128-0; Определение судьи Верховного Суда РФ от 25 октября 2005 г. N 33-В05-6 // БВС РФ. 2006. N 7. С. 6 - 7.

Особый и редкий случай - приведение решений международных органов как лишь информации для сведения, что, впрочем, вполне может повлиять на развитие практики. В таком качестве опубликовано решение Комитета ООН по правам человека N 1310/2004 о нарушении Россией требований п. п. 1 и 7 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах в судебных решениях по обвинению Б. <1>.

<1>См.:БВС РФ. 2009. N2.

Международные модельные нормы. Особая разновидность правил и норм, к которым прибегают суды для усиления аргументации при обосновании решения по делу, - положения проектов нормативных актов, принимаемых органами союзов, содружеств, союзных государств в качестве образцов (моделей) законодательных актов участвующих государств (модельные нормы) <1>.

<1> См.: Безбородое Ю.С. Международные модельные нормы. М., 2008. <2> СЗ РФ. 2007. N 52. Ст. 6419.

В упоминавшемся выше определении по делу о нарушении конституционных прав и свобод положениями Закона РФ "О валютном регулировании и валютном контроле" Конституционный Суд РФ соотнес требования в отношении товаров, перемещаемых через границу, с Основами таможенных законодательств государств - участников СНГ 1995 г.

Позднее к аналогичной аргументации прибег судья Верховного Суда РФ при рассмотрении надзорной жалобы М. о пересмотре судебных постановлений по его иску о признании недействительным решения таможенного органа об уплате таможенных платежей <1>. Более того, судья отметил, что данное регулирование является общепринятым в международной практике, и сослался на Международную конвенцию об упрощении и гармонизации таможенных процедур 1973 г., Таможенный кодекс ЕС 1992 г. Надо полагать, он сделал такую ссылку, преследуя чисто сравнительно-правовую цель, поскольку Россия не является их участником.

<1> См. также: Определение судьи Верховного Суда РФ от 25 октября 2005 г. N 33-В05-6. В решении Совета глав государств СНГ от 10 февраля 1995 г., которым приняты Основы, сказано, что они принимаются в целях гармонизации, подготовки или уточнения законодательств государств - участников СНГ(БМД. 1995. N9).

Индивидуальные и нормативные решения органов международных организаций.

<1> См., например: Должиков А.В. Роль актов международных институций в применении российскими судами международных обычаев в сфере труда // РЕМП. 2009. СПб., 2010. С. 139 - 151; Пунжин ОМ. Правовая система России и международное право // Правоведение. 2010. N 2. С. 242 - 251.

Порой встречаются ссылки на решения Европейской комиссии и Суда ЕС, в принципе не имеющие правового значения для России. Очевидно, что единственная роль таких примеров -отражение опыта и подходов при разрешении подобных дел, соответственно, усиление аргументации суда.

В одном из таких случаев Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ рассматривала кассационную жалобу общественной организации Центр "Дианетика" на решение Верховного Суда Республики Башкортостан о ликвидации данной организации как осуществляющей образовательную и медицинскую деятельность без лицензий в нарушение законодательства и нарушающей права и свободы человека. Кроме подробной оценки законодательной основы Коллегия в подтверждение своих выводов привела и соответствующие положения ЕКПЧ, а также решение ЕСЧП по аналогичному вопросу. И, видимо, для подкрепления выводов заметила: "Принятое судом решение о ликвидации Центра "Дианетика" Республики Башкортостан согласуется с практикой принятия решений в подобных случаях в Европейском Сообществе", сославшись на решение Еврокомиссии от 17 декабря 1968 г. <1>.

<1> См.: Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 21 мая 2004 г. N 49-Г04-48.

Отличительной чертой резолюций СБ ООН является то, что они обращены не к конкретным людям или организациям, а к государствам-членам. Отсюда на первый взгляд им нет и места в решениях внутригосударственных судов. Тем не менее такие резолюции периодически упоминаются в судебной практике.

Так, оценивая конституционность положений законодательства, связанных с погребением лиц, смерть которых наступила в результате пресечения совершенного ими террористического акта, Конституционный Суд РФ прибег не только к буквальному, формально-юридическому толкованию оспариваемых положений, но и к более широкому, системному толкованию с точки зрения целей политики борьбы с терроризмом во внутригосударственной и мировой сферах. В этом контексте Суд заметил, что "Совет Безопасности ООН в Резолюции 1624 (2005), принятой 14 сентября 2005 года на уровне глав государств и имеющей обязательную силу, подчеркивает значимость принятия на национальном и международном уровнях соответствующих мер для защиты права на жизнь" <1>.

<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 28 июня 2007 г. N 8-П//СЗ РФ. 2007. N 27. Ст. 3346.

В деле о проверке конституционности ст. 188 "Контрабанда" УК РФ Суд заключил, что установленный порядок перемещения валюты через таможенную границу согласуется с международными стандартами, разработанными с участием России, в частности с рекомендациями Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ). "Совет Безопасности ООН в Резолюции 1617 (2005) от 29 июля 2005 года настоятельно призвал все государства - члены ООН соблюдать эту и другие рекомендации ФАТФ" <1>.

<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 27 мая 2008 г. N 8-П//СЗ РФ. 2008. N 24. Ст. 2892.

В приведенных и других случаях резолюции СБ ООН, решения других международных органов служат для обоснования судами итоговой оценки ситуации и собственного решения.

Иное значение имеют решения Экономического суда СНГ <1>. Будучи обязательными для сторон конкретного спора, они, кроме того, обретают характер общего правила. В Постановлении от 11 июня 1999 г. N 8 "О действии международных договоров Российской Федерации применительно к вопросам гражданского процесса" Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ обратил внимание судов, в частности, на правило взыскания госпошлины при рассмотрении хозяйственных споров между субъектами разных государств, сформулированное в решении от 7 февраля 1996 г. N 10/95С-1/3-96 (п. 15 Постановления).

<1> См.: Суворова В.Я. Вопрос о непосредственном применении норм международного права в решениях Экономического суда СНГ // Международные суды: актуальные проблемы международного права: Межвуз. сб. науч. тр. Екатеринбург, 2010. С. 108 -119; Клеандров М.И. Экономический суд СНГ: статус, проблемы, перспективы.

Решения императивного обязывающего характера имеют право принимать органы ЕврАзЭС. Приведем решение Комиссии Таможенного союза от 27 ноября 2009 г. N 132 "О едином нетарифном регулировании Таможенного союза Республики Беларусь, Республики Казахстан и Российской Федерации" <1>. Комиссия сформулировала ряд прямых конкретных предписаний правительствам данных стран, государственным органам исполнительной власти, Секретариату. Еще один пример -решение Межгосударственного совета ЕврАзЭС от 5 июля 2010 г. N 51 "О договоре о порядке перемещения физическими лицами наличных денежных средств и (или) денежных инструментов через таможенную границу Таможенного союза" <2>. Совет решил: принять Договор; правительствам государств-членов "обеспечить приведение национального законодательства в соответствие с Договором".

<1> РГ. 2009. 30 ноября. См. также: решения Комиссии Таможенного союза от 20 сентября 2010 г. N 375 "О некоторых вопросах применения таможенных процедур" и N 376 "О порядке декларирования, контроля и корректировки таможенной стоимости товаров" // СПС "КонсультантПлюс".

<2> СПС "КонсультантПлюс".

Во исполнение подобных решений федеральные органы принимают имплементационные акты. Назовем, в частности, Приказ Министерства промышленности и торговли РФ от 9 июня 2010 г. N 489 о внесении изменений в Приказ от 18 ноября 2008 г. N 335 на основе решения Межгосударственного совета ЕврАзЭС от 27 ноября 2009 г. и письмо ФТС России от 6 июля 2010 г. N 01-11/33275 "О пассажирской таможенной декларации" на основе решения Комиссии Таможенного союза от 18 июня 2010 г.

Постановления Европейского суда по правам человека <1>

<1> См. об этом: Ковлер А.И. Россия в Европейском суде по правам человека: итоги 2008 г. // Российское правосудие. 2009. N 3. С. 23 - 29; Деменева А.В. Юридические последствия постановлений Европейского суда по правам человека для Российской Федерации: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010; Бурков А. Конвенция о защите прав человека и основных свобод и практика Европейского суда по правам человека в российской правовой системе // Сравнительное конституционное обозрение. 2009. N 4; Бурков А. Восприятие Конвенции о защите прав человека и основных свобод Верховным Судом

Российской Федерации в постановлениях Пленума и при рассмотрении конкретных дел // РЮЖ. 2010. N 5; Лаптев П.А. Прецеденты Европейского суда по правам человека и российская судебная практика // Ст андарты Совета Европы в области прав человека применительно к положениям Конституции Российской Федерации. Избранные права. М., 2002; Кучин М.В. Прецедентное право Совета Европы и правовая сист ема Российской Федерации: проблемы взаимодействия // Правоведение. 2001. N 1.

Солидный массив международной составляющей правовой системы России помимо ее нормативной части (общепризнанных принципов и норм и международных договоров) представляют постановления ЕСПЧ. Разумеется, о них нет упоминания в Конституции РФ, поскольку Россия вступила в Совет Европы и признала юрисдикцию Суда после принятия Конституции. Тем не менее за прошедший период данный массив достаточно ощутимо, даже мощно "вторгся" в правовую систему, главным образом в ее практическую часть, благодаря прежде всего судам.

В этом смысле суды вновь оказали большое влияние на развитие конституционного принципа о международной составляющей правовой системы страны.

Федеральный закон о ратификации ЕКПЧ очертил конкретные пределы признаваемой юрисдикции Суда: она обязательна для России по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Россией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления их в силу в отношении России <1>. Тем не менее спустя годы "работы" российских судов с постановлениями ЕСПЧ Конституционный Суд РФ, толкуя данное положение Закона, дал знаменательную оценку их роли в правовой системе России: "Таким образом, как и Конвенция о защите прав человека и основных свобод, решения Европейского Суда по правам человека - в той части, в какой ими, исходя из общепризнанных принципов и норм международного права, дается толкование содержания закрепленных в Конвенции прав и свобод... -являются составной частью российской правовой системы... (выделено мной. - СМ.)" <2>.

<1> См.: Федеральный закон "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней".

<2> Постановление Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 г. N 2-П // СЗ РФ. 2007. N 7. Ст.

932.

Фактически круг используемых российскими судами постановлений ЕСПЧ оказался намного шире и во временном, и в субъектном аспектах, нежели он очерчен Законом о ратификации Конвенции. Как показала практика, суды не задавались вопросом, существует или нет у них обязанность (если формально-юридически толковать данный Закон) учитывать и другие постановления ЕСПЧ, кроме обязательных для России. Перечень возникающих вопросов далеко не ограничивается только признанием и исполнением его постановлений в отношении России, и вряд ли возможно осуществлять правосудие, принимая во внимание одни постановления и "закрывая глаза" на другие. Как раз большая часть используемых и цитируемых судами постановлений ЕСПЧ касается других стран.

Суды воспринимают решения ЕСПЧ (обращаются к ним) в различных аспектах: при оценке конкретных понятий или ситуаций, при толковании ЕКПЧ, для учета правовых позиций ЕСПЧ и его прецедентной практики, как основание для пересмотра судебных актов.

Роль руководящих разъяснений высших судебных инстанций. Документы, принимаемые верхними звеньями судебной системы, дают ориентиры нижестоящим судам в целях обеспечения единообразного применения права.

По всей видимости, после принятия Закона, которым ратифицирована Конвенция и признана обязательной юрисдикция ЕСПЧ, первым среагировал Высший Арбитражный Суд РФ. В целях обеспечения развития арбитражной практики в русле Конвенции и ее применения ЕСПЧ Высший Арбитражный Суд РФ разослал арбитражным судам упоминавшееся информационное письмо "Об основных положениях, применяемых Европейским судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие".

В Постановлении от 12 марта 2007 г. N 17 "О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам" Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ определил круг лиц, которые могут обратиться с заявлением о пересмотре решений судов в связи с постановлением ЕСПЧ.

Центральный документ по рассматриваемым вопросам для судов общей юрисдикции - также упоминавшееся Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5. Несмотря на

конкретное название Постановления, ряд его пунктов посвящены ЕСПЧ и выполнению его решений и пр ямо предписывают: применение судами ЕКПЧ должно осуществляться с учетом практики ЕСПЧ во избежание любого нарушения Конвенции (п. 10).

Правовые позиции и акты ЕСПЧ названы в числе обязательных для учета судами также в Постановлениях Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2003 г. N 23 "О судебном решении", от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц", от 6 февраля 2007 г. N 6 "Об изменении и дополнении некоторых постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по гражданским делам", в Обзоре судебной практики рассмотрения судами дел о защите чести и достоинства <1> и др.

<1>БВС РФ. 2007. N 12.

Конституционный Суд РФ как самостоятельная независимая ветвь судебной системы определяет формы обращения к позициям и актам ЕСПЧ в своих конкретных постановлениях и определениях. И, как можно судить, является наиболее активным в этом отношении среди всех видов судов. В одном деле он подчеркнул свое назначение и обозначил границы полномочий собственных и ЕСПЧ.

Граждане обратились в Конституционный Суд РФ с жалобами о проверке конституционности ряда положений ГПК РФ и Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании". Причем жалобы были поданы после того, как ЕСПЧ в деле "Штукатуров против России" (одного из заявителей) констатировал нарушение в отношении его прав на свободу и личную неприкосновенность, справедливое судебное разбирательство, закрепленных в ЕКПЧ <1>.

<1> См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 27 февраля 2009 г. N 4-П.

Несмотря на окончательное Постановление ЕСПЧ и его обязательную юрисдикцию, Конституционный Суд РФ принял жалобы к производству, заявив, что оценка конституционности законодательных положений является его исключительной прерогативой. "Поскольку такая проверка не может быть осуществлена ни другими внутригосударственными судебными органами, ни каким-либо межгосударственным органом, включая ЕСПЧ, Конституционный Суд РФ признает жалобы заявителей, поданные выбранными ими представителями, допустимыми". Следует заметить, что со своей стороны ЕСПЧ в делах по жалобам, в которых упоминается Конституционный Суд РФ, до недавнего времени не пытался вторгаться в его полномочия. Беспрецедентным примером стало Постановление от 7 октября 2010 г. по делу "Константин Маркин против России", в котором ЕСПЧ решил "оценить" и раскритиковать аргументы Конституционного Суда в его решении по жалобе заявителя, а также российское законодательство, не совместимое, по мнению ЕСПЧ, с Конвенцией. Это получило резкую оценку как явно выходящее за рамки компетенции, установленной ЕКПЧ <1>.

<1> См.: Зорькин В. Предел уступчивости // РГ. 2010. 29 октября; Тузмухамедов Б. Европейский суд защитил многодетного отца-офицера. Поможет ли это развитию российского законодательства и судебной практики? // Независимая газета. 2010. 13 октября.

Постановления ЕСПЧ как пример оценки конкретных понятий или ситуаций. При рассмотрении дел суды порой оценивают те или иные понятия и ситуации с точки зрения права, приводя в качестве аргумента аналогичные оценки, данные ЕСПЧ.

Так, в деле о ликвидации общественной организации Центр "Дианетика" одним из основных был вопрос, является ли деятельность центра образовательной, чтобы затем соотнести ее с требованиями законодательства. Рассматривая кассационную жалобу центра на решение предыдущей судебной инстанции, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ заключила: "Представленное в судебном решении понимание образования соответствует правовой позиции Европейского суда по правам человека, согласно которой образование рассматривается как непрерывный процесс обучения. В подтверждение следует привести решение Суда по делу "Кэмпбелл и Козанс против Соединенного Королевства" (Eur. Court. H.R. Campbell and Cosans v. United Kingdom, Judgment of 25 february 1982. Series A. N.48)"<1>.

<1> Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 21 мая 2004 г. N 49-Г04-48 // БВС РФ. 2004. N11.05.

Использование постановлений ЕСПЧ при толковании судами Конвенции. Часто суды рассматривают постановления ЕСПЧ как авторитетное толкование норм ЕКПЧ и используют их при обосновании своих позиций и решений. Поскольку такое толкование обогащает содержание нормы, можно полагать, что соответствующие части постановлений имеют элементы нормотворчества.

Конституционный Суд РФ неоднократно обращался к толкованию ЕСПЧ п. 1 ст. 6 ЕКПЧ (право на справедливое судебное разбирательство), обозначившему существенный элемент: исполнение решения любого суда является неотъемлемой частью "суда", нарушение права на суд может иметь форму задержки исполнения решения (еще один элемент этой статьи - возможность предварительного участия административных органов в осуществлении юрисдикционной функции); ст. ст. 5 и 6 в вопросах о свободе и личной неприкосновенности душевнобольных и их праве на справедливое судебное разбирательство; ст. 1 Протокола N 1 к Конвенции о понятии "свое имущество" <1>. Свое толкование п. 1 ст. 8 ЕКПЧ о праве на уважение личной и семейной жизни дал и Верховный Суд РФ <2>.

<1> См.: Постановления Конституционного Суда РФ от 14 июля 2005 г. N 8-П; от 14 июля 2005 г. N 9-П; от 27 февраля 2009 г. N 4-П; от 13 декабря 2001 г. N 16-П; Определения Конституционного Суда РФ от 3 июля 2008 г. N 734-О-П; от 16 мая 2000 г. N 58-0.

<2> См.: Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда РФ за второй квартал 2008

г.

Правовые позиции. Российские суды отработали практику сопоставления (соотнесения) вырабатываемых ими правовых позиций с позициями ЕСПЧ. Последние помогают восприятию и уяснению смысла положений ЕКПЧ, его корректировке, развитию судебной практики в русле норм Конвенции и деятельности ЕСПЧ, порой даже и исправлению законодательства. В Постановлении от 5 февраля 2007 г. N 2-П Конституционный Суд РФ, как уже указывалось, предписал, что федеральному законодателю надлежит, "принимая во внимание правовые позиции Европейского Суда по правам человека... привести правовое регулирование надзорного производства... в соответствие с признаваемыми Российской Федерацией международно-правовыми стандартами".

На важность правовых позиций периодически обращает внимание Пленум Верховного Суда РФ: в Постановлении общего характера от 10 октября 2003 г. N 5 (п. 12), а также в постановлениях по конкретным категориям дел <1>.

<1> См., например: Постановления Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц"; от 6 февраля 2007 г. N 6 "Об изменении и дополнении некоторых постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по гражданским делам".

Без учета правовых позиций ЕСПЧ буквальное истолкование положений Конвенции может приводить к иным результатам в их применении. В этом контексте отметим, в частности, некоторые его позиции, используемые судами в конкретных делах.

Требования правовой определенности и стабильности не являются абсолютными и не препятствуют возобновлению производства по делу по вновь открывшимся обстоятельствам; государство не может использовать такое правовое регулирование, которое приводило бы к неравенству публично-правовых образований и частных лиц; право на свободу слова по ст. 10 ЕКПЧ необходимо рассматривать в свете права на свободные выборы, они взаимосвязаны; принцип правовой определенности означает, что ни одна из сторон не может требовать пересмотра вступившего в силу постановления только в целях проведения повторного слушания и получения нового постановления; право создавать ассоциацию по ст. 11 ЕКПЧ (хотя в ней упоминаются лишь профсоюзы) есть возможность для граждан создать юридическое лицо, чтобы совместно действовать в сфере своих интересов; право на справедливое судебное разбирательство (ст. 6) предполагает, что обязывающее решение не может быть изменено несудебной властью; образование рассматривается как непрерывный процесс обучения <1>.

<1> См.: Постановления Конституционного Суда РФ от 11 мая 2005 г. N 5-П; от 14 июля 2005 г. N 8-П; от 14 ноября 2005 г. N 10-П; от 16 июля 2007 г. N 11-П; от 17 марта 2009 г. N 5-П; Определения Конституционного Суда РФ от 12 апреля 2005 г. N 113-0; от 4 апреля 2006 г. N113-0; Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 16 октября 2007 г. N 31-Г07-8.

Роль прецедентной практики ЕСПЧ. Как уже говорилось, Федеральный закон о ратификации ЕКПЧ и признании обязательной юрисдикции ЕСПЧ фактически открыл дорогу широкому внедрению в российскую правовую систему прецедентной практики Суда. Причем и в этом аспекте российские суды опираются не только на обязательные постановления ЕСПЧ, принятые в отношении России, но и на любые другие, которые могут касаться предмета рассматриваемого дела или соответствующей статьи Конвенции.

Обращение к прецедентам ЕСПЧ, судя по результатам изучения дел, стало повседневным и привычным в деятельности судов <1>. Как и толкование положений Конвенции, правовые позиции и прецеденты в равной мере помогают российским судам в уточнении аргументации по делу, формировании собственной устойчивой практики по сходным или совпадающим вопросам. С формально-юридической точки зрения постановления ЕСПЧ играют субсидирующую роль: суды приводят их для подтверждения и подкрепления своих оценок и выводов ("данная позиция подтверждается практикой ЕСПЧ", "из практики Европейского суда также следует", "такой вывод корреспондирует практике Суда", "такого же подхода придерживается ЕСПЧ" и т.д.). Фактически же они нередко "ведут" суды к обоснованию и принятию собственного решения по рассматриваемому делу.

<1> В качестве единичных примеров, в частности, см.: Постановления Конституционного Суда РФ от 25 апреля 2001 г. N 6-П; от 24 января 2002 г. N 3-П; от 21 декабря 2005 г. N 13-П; от 20 февраля 2006 г. N 1-П; от 17 января 2008 г. N 1-П; от 27 февраля 2009 г. N 4-П; Определения Конституционного Суда РФ от 4 декабря 2007 г. N 797-0-0; от 3 июля 2008 г. N 734-О-П.

Особая важность учета прецедентных решений ЕСПЧ видится в том, что в них порой не только применяются, но и развиваются положения Конвенции. Так, в деле о проверке конституционности ч. 3 ст. 292 АПК РФ Конституционный Суд РФ обратился к выраженной им ранее правовой позиции: не является безусловным основанием для отказа в принятии жалобы пропуск по уважительным причинам срока, установленного для ее подачи. Для подтверждения обоснованности своей позиции Суд соотнес ее с практикой ЕСПЧ и нашел, что последний также "не считает этот срок предельно допустимым (пресекательным) для защиты нарушенного права, хотя сама Конвенция и не содержит норм о восстановлении пропущенного срока (выделено мной. - СМ.)" <1>.

<1> Постановление Конституционного Суда РФ от 17 ноября 2005 г. N 11-П.

В Постановлении от 16 июля 2007 г. N 11-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона "О политических партиях" в связи с жалобой Компартии Суд отметил, что пределы усмотрения законодателя при регулировании создания и деятельности политических партий предопределяются конституционными правами и свободами, в частности правом на объединение, в том числе и в политические партии. Это право является неотъемлемым в смысле ст. 11 ЕКПЧ, хотя она и говорит только о профсоюзах, что многократно подтверждалось прецедентной практикой ЕСПЧ.

Порой постановления ЕСПЧ играют и "отрицательную роль", когда используются в качестве "негодного" средства аргументации. В указанном Постановлении от 21 декабря 2005 г. N 13-П о проверке конституционности Закона об общих принципах организации органов власти субъектов Федерации Конституционный Суд РФ привел для обоснования своей позиции Постановление ЕСПЧ по делу от 1 июля 1997 г. "Gitonas v. Greece" как пример применения ст. 3 Протокола N 1 к ЕКПЧ. Но и в Постановлении, и в статье говорится о выборах только в законодательные органы, тогда как жалоба граждан и, соответственно, предмет дела касаются выборности высших должностных лиц субъектов РФ. Суд же использовал их как аргумент в деле по другому предмету, фактически обосновав с помощью неподходящего аргумента совместимость изменений, внесенных в данный Закон, с Конституцией РФ.

Введение в правоприменительную практику общепризнанных принципов, применяемых ЕСПЧ. Одно из наиболее важных значений постановлений ЕСПЧ заключается в том, что в них содержатся не только толкование положений Конвенции, правовые позиции и прецедентная практика Суда, но и общепризнанные принципы, на которых должно базироваться правосудие.

Показательно, что российские суды апеллируют как к позитивному праву и правовым позициям, так и к принципам. Благодаря этому общие принципы права и общепризнанные принципы МП активно вводятся в правовую систему страны, прежде всего в правоприменительную практику, становятся "привычной" нормативной основой принятия решений наряду с законодательством.

Высший Арбитражный Суд РФ в информационном письме от 20 декабря 1999 г. "Об основных положениях, применяемых Европейским судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие" отметил взаимосвязь компетенций национальных судов по разрешению споров и ЕСПЧ по рассмотрению жалоб на нарушение имущественных прав, рекомендовал принять во внимание при осуществлении правосудия, в частности, следующие принципы, из которых исходит ЕСПЧ: баланс частных и публичных интересов, доступ к суду, разрешение спора независимым судом и соблюдение законодательно установленной процедуры, беспристрастность, справедливость судебного разбирательства, разумность его сроков и открытость.

Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 10 октября 2003 г. N 5 дал определение понятия общепризнанных принципов МП. В постановлениях по конкретным вопросам Пленум ориентирует суды на отдельные группы принципов. Так, в Постановлении от 17 марта 2004 г. N 2 "О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации" он обратил внимание судов на обязанность при применении к работнику дисциплинарного взыскания соблюдать признаваемые Россией общие принципы юридической ответственности справедливости, равенства, соразмерности, законности, вины, гуманизма; в Постановлении от 19 июня 2006 г. N 15 "О вопросах, возникающих у судов при рассмотрении гражданских дел, связанных с применением законодательства об авторском праве и смежных правах" - на перечень международных принципов охраны прав авторов, закрепленных в Бернской конвенции по охране литературных и художественных произведений. В Обзоре нормативных актов и судебной практики, касающихся обеспечения прав человека на свободу и личную неприкосновенность <1> Верховный Суд РФ перечислил документы, содержащие общепризнанные принципы и нормы в этой сфере.

<1>БВС РФ. 2008. N5.

Конституционный Суд РФ регулярно соотносит свои правовые оценки с принципами, зафиксированными в решениях ЕСПЧ: самостоятельности судебной власти, обеспеченности правосудием прав человека, справедливого правосудия, окончательности и стабильности решений, вступивших в законную силу, правовой определенности и др. <1>.

<1> См., например: Постановления Конституционного Суда РФ от 15 января 2002 г. N 1-П; от 17 ноября 2005 г. N 11-П; от 17 января 2008 г. N 1-П; от 27 мая 2008 г. N 8-П; от 27 ноября 2008 г. N 11-П; Определение Конституционного Суда РФ от 12 апреля 2005 г. N 113-0.

Постановления ЕСПЧ как основание для пересмотра судебных актов. Из всех рассмотренных выше форм присутствия решений ЕСПЧ в правовой системе Российской Федерации, их влияния на правоприменительную практику данная форма, очевидно, в наибольшей мере соответствует содержанию Федерального закона о ратификации ЕКПЧ. Признание юрисдикции Суда обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции не только предполагает в случае принятия постановления в отношении России обязанность выплаты компенсации, но и может повлечь изменение законодательства, в судебной же сфере - пересмотр вынесенных решений.

Конституционность ч. 2 ст. 392 ГПК РФ как раз в этом аспекте оспаривали граждане в своих жалобах в Конституционный Суд РФ. В Постановлении от 26 февраля 2010 г. N 4-П Суд пришел именно к такому выводу: с учетом провозглашенного ст. 15 (ч. 4) Конституции РФ приоритета правил международного договора Российской Федерации данная норма ГПК РФ не может рассматриваться как позволяющая суду отказывать в пересмотре его решения, если ЕСПЧ установил нарушение положений Конвенции при рассмотрении конкретного дела.

В Постановлении от 19 марта 2010 г. N 7-П по этим же мотивам Конституционный Суд РФ признал не соответствующей Конституции РФ ч. 2 ст. 397 ГПК РФ.

В УПК РФ и АПК РФ постановления ЕСПЧ рассматриваются как основания для пересмотра судебных решений ввиду новых обстоятельств (соответственно ст. ст. 413 и 311). ГПК РФ такого основания не предусматривает, тем не менее пересмотр вполне допустим по аналогии права - исходя из принципов законодательства (ст. 1) и рассматриваемого конституционного принципа. Иное было бы нелогично и шло вразрез с Конституцией РФ.

Примером подобного влияния постановлений ЕСПЧ могут служить два постановления Президиума Верховного Суда РФ. При рассмотрении уголовных дел он отменил судебные решения: в одном случае -в связи с Постановлением ЕСПЧ от 9 июня 2005 г., в котором признано нарушение ст. 1 Протокола N 1 к

ЕКПЧ <1>; в другом - в связи с Постановлением от 13 июля 2006 г., признавшим нарушение п. "а"' § 3 и § 1 ст. 6 Конвенции <2>. Причем во втором постановлении вывод Президиума был вынесен в заголовок Постановления (очевидно, для ориентира судам при рассмотрении последующих подобных ситуаций).

<1> См.: Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 10 мая 2006 г. N 203п06прк. <2> См.: Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 29 августа 2007 г. N 290-П07.