В современной России наметилась тенденция к переориентации доктринальных направлений в применении национального права, внедрению в него иностранного и международного права. Происходит расширение отраслевых функций международных норм и их доминирование над внутренними законами. Преобладают теории, переоценивающие значимость международного права. Принижается роль суверенных государств в сфере международной уголовной юстиции в пользу международных организаций, которым придаются функции административного управления в осуществлении уголовной юрисдикции и правосудия. Это обуславливает ущемление национальных интересов и суверенитета отдельных государств, нарушение паритета в полномочиях. Сторонники такого подхода к международному сотрудничеству в уголовном судопроизводстве выделяют без достаточных оснований в самостоятельную отрасль международное уголовное право как единственно способное обеспечить регулятивные функции в этой области. Такие перемены в соотношении международного права и внутригосударственного отмечают, в частности, И. И. Лукашук и Н. В. Наумов и относят их к позитивным факторам. «Будучи правом межгосударственным, международное право всегда исходило из монополии государства на применение его норм в отношении физических и юридических лиц. Лишь после второй мировой войны появляются международные судебные органы, призванные применять международное уголовное право непосредственно к индивидам. Уставы этих органов должны были регулировать в том числе и вопросы международного уголовного процесса». При этом они прогнозируют, что «...в обеспечении функционирования международного уголовного права и в обозримом будущем решающая роль будет принадлежать государствам, их 167 правовым системам» И. И. Лукашук и Н. В. Наумов универсальный принцип действия единичных международных документов, принятых на основе Устава ООН в отношении военных преступников, совершивших преступления, ограниченные пределами бывшей Югославии149, распространяют и на взаимодействие государств в целом. Такая позиция представляется весьма спорной. Принятие ее мировой практикой будет означать подчинение суверенных государств решениям специально созданных международных организаций, в результате чего не будут учтены интересы каждого участника и проблемы третьих стран. Резолюцией 827 Совета Безопасности ООН от 25 мая 1993 г. был создан Международный трибунал с целью судебного преследования лиц, совершивших нарушения гуманитарного права только на территории бывшей Югославии на ограниченный период времени — дату прекращения его действия поручено определить Совету Безопасности ООН. Следует отметить, что понятие гуманитарного права в данном документе расширено до собирательного значения, куда отнесено уголовное право и другие самостоятельные отрасли права, регулирующие международные отношения. Перечень преступлений для осуществления практически глобальной уголовной юрисдикции Международным трибуналом содержит наряду с уголовными преступлениями (убийствами, изнасилованиями, пытками) и деяния, к таковым не относящиеся: порабощение, депортация и другие. Югославии при этом отведено право на параллельную юрисдикцию, которую она обязана уступить Международному трибуналу и любому другому государству на основе правил Устава Международного трибунала, наделенному приоритетным правом на осуществление правосудия. Возрождается и начинает приобретать значительное число сторонников среди наиболее развитых стран (США, западноевропейские государства — члены НАТО) не получившая развития и отвергнутая ранее космополитическая теория, предполагающая учреждение над всеми государствами определенного законодательного органа, постановления которого имели бы обязательную силу для всех народов. Полномочия по регулированию правоотношений между государствами (в том числе и в уголовной юстиции) согласно этой теории передаются специально создаваемым международным административным структурам, куда будут входить и суды, коим предназначено осуществление правосудия как единственному управомоченному органу. Идея космополитизма низводит суверенные государства до подчиненных международным надстроечным организациям. Право отождествляется с силой и сила выполняет правовые функции. Учение космополитов основано на том, что физическая сила, принуждение составляют существенную принадлежность права, при этом смешиваются, по мнению критиковавшего его Ф. Ф. Мартенса, «две различные вещи: самое право и принудительный порядок его осуществления. Последний имеет применение обыкновенно в том случае, когда право и закон нарушаются. Поэтому сила есть более элемент неправды, чем право, которое в нормальном его существовании никогда не вызывает насильственного 169 осуществления» Важная роль в опровержении теории о применении силы в качестве принципа права и выдвижении идеи мирного урегулирования споров на основе права как единственного средства для разрешения международных проблем принадлежит Г. Гроцию. Он первым выде- 170 лил как самостоятельные категории «право воины» и «право мира» Однако теория силового решения межгосударственных конфликтов уголовно-правового характера, связанных с самоопределением наций и территориальной целостностью государства, в современном международном праве начинает доминировать, что снижает роль права как регулятора международных отношений. Еще недавно, в середине минувшего столетия, существовала доктрина, согласно которой «борцы за национальное освобождение не должны рассматриваться в качестве уголовных преступников»150. В современном мире эта доктрина носит условный характер и рассматривается с точки зрения соответствия национальным интересам суверенных стран. Так, в Турции в 1999 г. суд приговорил к смертной казни Аджа- лана — лидера курдов, борющихся за национальную независимость и образование суверенного курдского государства. Предположение о нахождении на территории Афганистана террористов, обвиняемых США в уголовно наказуемых деяниях против граждан этой страны, властями США было расценено как нарушение национальных интересов и послужило мотивом для бомбардировок одной из афганских провинций. Применение вооруженной силы дипломаты США обосновали резолюциями ООН о борьбе с международным терроризмом, отвергнув правовые средства и саму возможность международного сотрудничества, установленную ООН в 1945 г. И. Кант предвидел живучесть права войны и одновременно сомневался в способности права полностью разрешать взаимные притязания государств. «Право не изгнано еще полностью из военной политики». Он считал, что Ваттель, Пуффендорф, Гроций и другие ученые создали «философский и дипломатический кодекс», который «не имеет да и не может иметь ни малейшей законной силы». Вместе с тем, только право Кант признавал необходимым «для обеспечения мира»151. В настоящее время утрачивается единство уголовно-процессуального закона, наблюдается произвольное расширение его источников, замена кодифицированной процессуальной формы многообразными прецедентами по образцу иностранных систем. Нет еди нообразия в практике применения международных договоров. Практически не имеется фундаментальных научно-исследовательских работ в области применения норм международного права в уголовном процессе России. Освещены лишь некоторые вопросы, связанные с выдачей и уголовным преследованием. Феномен интернационализации преступности не получил надлежащей оценки в международном сотрудничестве при расследовании преступлений. Свидетельством тому, в частности, является отсутствие конституционных основ деятельности России во внешней сфере, специального законодательства, регламентирующего взаимодействие судебно-следственных органов государств в процессе оказания правовой помощи по уголовным делам на фоне несовершенства самих международных договоров, а также полная неурегулированность порядка обращения за помощью к странам, с которыми договорных отношений не имеется. Международные договоры не содержат конкретных процедур расследования уголовных дел и не способны в силу этого выполнять отведенную Конституцией РФ приоритетную роль их правилам или восполнить пробелы уголовного процесса России. Обязательства, вытекающие из международных договоров об оказании правовой помощи, Российская Федерация выполняет с применением действующего УПК РСФСР при практическом отсутствии специального регулирования уголовного судопроизводства на международном уровне. Практика применения международных договоров не следует установленному Конституцией приоритету международных норм над российскими, а в ряде наиболее важных правил сотрудничества входит в противоречие с данным конституционным положением. По вопросам сотрудничества в уголовном судопроизводстве лишь 4-5 специалистов из ста обладают минимумом знаний при полной некомпетентности остальных. Большую степень неподготовленности обнаруживают прокуроры — государственные обвинители152. Вместе с тем, Российская Федерация имеет достаточный опыт сотрудничества с другими государствами в расследовании преступлений и сложившуюся практику применения международных договоров в уголовном судопроизводстве. Взаимодействие осуществляется путем оказания нескольких видов правовой помощи по уголовным делам: 1) производство процессуально-следственных действий (выполнение и направление отдельных поручений, вручение документов, обмен информацией, в том числе и законодательной); 2) выдача преступников; 3) уголовное преследование; 4) передача предметов; 5) передача осужденных иностранными судами в страну своего гражданства153. Необходимость сотрудничества по уголовным делам вызвана прежде всего потребностью самой России в помощи при расследовании преступлений, совершенных иностранцами или в отношении иностранцев, а также для получения доказательств на территории других государств. Договаривающиеся государства самостоятельно определяют предмет, объем и формы сотрудничества. Условия выполнения международных обязательств взаимны и одинаковы для всех взаимодействующих на договорной основе стран. Страны с унифицированным законодательством предпочитают заключать многосторонние договоры. Конвенции обеспечивают долговременное применение выработанных процедур, укрепляют внешние связи, способствуют принятию общих концептуальных подходов для совершенствования внутреннего законодательства и применения его в международном сотрудничестве в борьбе с преступностью. Применение конвенций при оказании правовой помощи по уголовным делам характерно для западноевропейских стран. На их территориях действуют и успешно применяются Европейская конвенция о выдаче (1957 г.), Европейская конвенция о взаимной правовой помощи по уголовным делам (1959 г.), Европейская конвенция о международном признании судебных решений по уголовным делам (1970 г.) и др. Две из них ратифицированы Россией. В процессе оказания правовой помощи по уголовным делам в Российской Федерации применяются только ратифицированные двусторонние и многосторонние договоры — конвенции общего, регионального характера и ограниченные содружеством отдельных стран. Различаются они и по предмету взаимодействия. Большинство договоров предусматривает одновременно несколько видов сотрудничества, но можно выделить конвенции и двусторонние договоры, регламентирующие отдельные виды взаимодействия. Практикой выявлены закономерности и особенности в применении норм международного права и внутренних законов договаривающихся стран при расследовании уголовных дел, зависящие от таких факторов, как вид правовой помощи, особенности законодательства государств, наличие договора о правовой помощи и специфики установленных им процедур и других факторов, возникающих по конкретным уголовным делам. На территории РФ в настоящее время преимущественно применяется Минская конвенция 1993 г. Наряду с этой Конвенцией действуют самостоятельные договоры РФ о правовой помощи с рядом государств — бывших республик СССР. По сравнению с Минской конвенцией, двусторонний договор с Азербайджаном (1992 г.) расширяет объем правовой помощи и включает допрос подсудимых и предоставление сведений о судимости (ст. 3), конкретизирует некоторые условия применения положений Конвенции. Внесено дополнение, касающееся доставления и этапирования обвиняемых. Если уголовное преследование иностранца, совершившего преступление в чужой стране, возбуждено по просьбе государства, гражданином которого он является, и он в связи с этим арестован, то доставление этого обвиняемого в страну гражданства производится ходатайствующей об осуществлении уголовного преследования страной. «Этапирование лиц, содержащихся под стражей на территории другой страны (выдающей), санкционируется должностным лицом, 5 Зак. 3575 осуществляющим надзор за расследованием дела» (п. 2 ст. 60 Договора). Передача такого лица производится путем выдачи в установленном п. 1 ст. 71 этого Договора порядке. Аналогичным образом скорректированы процедурные правила в двустороннем договоре России с Кыргызстаном (1992 г.). Предусмотрены обмен информацией о судимости (ст. 3), бесплатная правовая защита, юридическая помощь и судопроизводство на тех же условиях и с теми же преимуществами, что и собственным гражданам (ст. 16), отказ в выдаче лиц, которым предоставлено убежище (п. 1 ст. 62), что не заложено Минской конвенцией. В двустороннем договоре с Молдовой (1993 г.) нет положения о задержании лиц, подлежащих выдаче. В договорах с Молдовой и Азербайджаном иным образом, чем в Минской конвенции, решены полномочия третьих стран при транзитной перевозке. Минская конвенция (ст. 70) такую перевозку разрешает, предоставляя самостоятельность третьей стране, указанные Договоры (ч. 1 ст. 74 и п. 1 ст. 74 соответственно) регламентируют ее следующим образом: «Каждая из Договаривающихся Сторон по просьбе другой Договаривающейся Стороны разрешает перевозку по своей территории лиц, выданных другой Договаривающейся Стороне третьим государством. Договаривающиеся Стороны не обязаны разрешать перевозку лиц, выдача которых не допускается в соответствии с положениями настоящего Договора»175. В целом изложенные в действующих международных договорах РФ об оказании правовой помощи по уголовным делам общие правила взаимодействия и специальные правила, регулирующие отдельные виды сотрудничества, повторяются в каждом международном договоре без существенных различий. Заложенные в Минской конвенции правила взаимодействия России с другими государствами имеют лишь некоторые различия по сравнению с другими договорами о правовой помощи. Это способствовало выработке единообразия в осуществлении взаимодействия судов и органов следствия стран СНГ. Э. Б. Мельникова, исследуя Минскую конвенцию, пришла к выводу, что ее «можно считать идеальной моделью международного многостороннего соглашения о правовой помощи». Автор утверждает, что Конвенция «существенно восполняет пробелы нашего внутреннего уголовно-процессуального законодательства в рассматриваемой области... облегчает реализацию отношений международно-правовой помощи, уменьшает число возникающих в этом процессе правовых коллизий»154. Однако практика применения Минской конвенции не позволяет характеризовать ее столь восторженно и выявляет некоторые ее несовершенства155. Положения Конвенции не восполнили пробелов УПК РСФСР по регулированию сношений судов и следственных органов по уголовным делам во внешней сфере. При применении данной Конвенции возникает ряд коллизий, не получивших нормативной регламентации. Совокупность этих негативных факторов требует внесения соответствующих изменений и дополнений, работа над которыми проводится в настоящее время. Минской конвенции присущи как собственные, так и многие из недостатков других международных договоров, касающиеся вопросов заключения под стражу выдаваемых лиц, их защиты, гражданства, оснований для выдачи и отказа в ней, уголовной юрисдикции и ряда других. Подробнее об этом будет сказано при рассмотрении конкретных видов правовой помощи. Вступление в действие Европейской конвенции о выдаче 1957 г., Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам 1959 г. и Дополнительных протоколов к ним внесет определенные коллизии в регламентацию взаимодействия российских судебно-следственных учреждений юстиции со странами — участницами названных Конвенций, осуществляющих правовую помощь с Россией одновременно на основе ранее заключенных двусторонних договоров и Минской конвенции 1993 г. В вопросах выдачи эта проблема коснется 27 государств, имеющих в Россией двусторонние связи, два из которых являются участниками Минской конвенции 1993 г. (Украина и Молдова). Участниками Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам, двусторонних и многосторонних договоров с Россией одновременно являются 14 государств. На практике коллизии связаны с положением о приоритете норм указанных Европейских конвенций, обязательных для выполнения договаривающимися сторонами, над ранее заключенными договорами Российской Федерации. Европейская конвенция о выдаче (ст. 28) и Европейская конвенция о взаимной правовой помощи по уголовным делам (ст. 26) содержат предписания о том, что указанные Конвенции заменяют собой положения любых других соглашений, договоров, как двусторонних так и конвенций, регулирующих взаимную правовую помощь по уголовным делам и выдачу. Взаимодействующим на их основе странам предоставлено право заключать между собой двусторонние и многосторонние отношения по уголовным делам только с целью дополнения указанных Европейских конвенций или содействия применению содержащихся в них принципов. Выполнение императивного предписания Европейских конвенций о запрете применять более ранние международные правовые акты для Российской Федерации означает прекращение международных отношений в уголовной сфере с суверенными государствами, с которыми уже установились дружественные взаимообязываю- щие связи. Это положение Конвенций противоречит целям международного сотрудничества в борьбе с преступностью, является препятствием в решении задач по противодействию транснациональному криминалу. Ориентир только на нормы рассматриваемых Европейских конвенций ограничит возможности России и других государств, а развитие межгосударственных отношений в сфере уголовной юстиции окажется в зависимости от региональных договоров подобного типа, заключенных в рамках международных организаций. Указанные факторы могут создать предпосылки для посягательства на суверенитет и независимость этих государств, вызвать нарушения других основополагающих принципов международных отношений, к которым относятся: сам факт сотрудничества как главное средство для разрешения проблем, добровольность, равенство субъектов, невмешательство во внутренние дела, использование международного права в интересах суверенного государства без посягательства на интересы третьих стран и др. Правила заключения, действия, применения, приостановления и прекращения действия рассматриваемых региональных Европейских конвенций о выдаче и оказании взаимной правовой помощи по уголовным делам не могут быть противопоставлены основополагающим общепризнанным принципам, изложенным в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., обязательным для соблюдения государствами в сфере международных договорных отношений. Согласно ст. 3 данной Конвенции— базовому международному акту, устанавливающему общие правила для заключения, действия и применения международных договоров, международные договоры не имеют юридической силы для ранее заключенных договоров между договаривающимися странами, не отменяют их, не затрагивают положений более ранних правовых актов. Эта Конвенция устанавливает равную правоспособность для каждого государства заключать договоры (ст. 6) и никаких исключений и приоритетов не предусматривает. «Договоры не имеют обратной силы»,— гласит ст. 28 Венской конвенции, помещенная в разделе «Применение договоров». В п. 2 ст. 26 Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам сказано: «...Конвенция не затрагивает обязательств, взятых в соответствии с условиями любой другой двусторонней или многосторонней международной конвенции, которая содержит или может содержать статьи, регулирующие конкретные аспекты взаимной помощи в данной области». Это позволяет сделать вывод о применении в пределах Российской Федерации наряду с этой конвенцией и ранее заключенных международных договоров со странами, подписавшими и Европейскую конвенцию. Вместе с тем, Европейские конвенции содержат положения, которые практически дезавуируют рассмотренные ограничения и расширительное применение самих Конвенций, что позволяет России продолжить сотрудничество на базе Минской конвенции 1993 г. с Молдовой и Украиной и на основе двусторонних договоров с рядом стран, присоединившихся к этим региональным Европейским конвенциям. Обоснованием такого вывода служат соответствующие положения обеих Европейских конвенций о возможности оказания взаимной правовой помощи стран с унифицированным законодательством. Особенностью обеих Европейских конвенций являются положения, наделяющие правом их участников вообще не применять эти Конвенции, а регулировать оказание правовой помощи по уголовным делам исключительно на основе внутреннего законодательства договаривающихся стран. Единственным условием для этого является согласие государств-участников осуществлять сотрудничество на основе «единообразия законодательства или специальной системы», предусматривающей обоюдное применение на их территориях мер взаимной помощи (п. 4 ст. 26 Европейской конвенции о взаимной правовой помощи). Европейская конвенция о выдаче устанавливает приоритет для регулирования экстрадиции также не собственных положений, а национального унифицированного законодательства договаривающихся стран, что подчеркивает особую значимость соблюдения национальных интересов государств. Данное правило распространяется и на территории Российской Федерации относительно применения Минской конвенции и двусторонних договоров с большинством государств — бывших республик СССР, в которых уголовнопроцессуальное законодательство принципиальных различий не содержит. Превосходство внутреннего законодательства взаимодействующих стран как доминирующего средства для осуществления международного сотрудничества является движущей силой для развития национальных правовых систем, регулирующих внешние связи в уголовном судопроизводстве. Одновременно этот фактор побуждает заинтересованные страны принимать специальные законы в сфере оказания правовой помощи и развивать национальные правовые системы. Европейская конвенция о выдаче гласит: «В тех случаях, когда между двумя или более Договаривающимися Сторонами выдача правонарушителей осуществляется на основе единообразных норм, стороны свободны регулировать свои взаимные отношения в отношении выдачи исключительно в соответствии с такой системой, независимо от положений настоящей Конвенции. Тот же принцип применяется и в отношении между двумя или более договаривающимися сторонами, каждая из которых имеет действующий закон, предусматривающий исполнение на ее территории ордеров на арест, выданных на территории другой стороны или сторон. Договаривающиеся стороны, которые исключают или могут в будущем исключить применение настоящей Конвенции между собой и в соответствии с настоящим пунктом, должным образом уведомляют Генерального секретаря Совета Европы...» (п. 3 ст. 28). Венская конвенция о праве международных договоров установила правила для применения последовательно заключенных договоров, относящихся к одному вопросу (ст. 30). Но основополагающее решение по этой проблеме, изложенное в ст. 103 Устава ООН, применительно к остальным международным договорам Венская конвенция изложила соответственно к ситуациям. Ст. 103 Устава ООН гласит: «В том случае, когда обязательства Члена Организации по настоящему Уставу окажутся в противоречии с их обязательствами по какому-либо другому международному соглашению, преимущественную силу имеют обязательства по настоящему Уставу»178. Решение коллизии в пользу Устава ООН наделяет этот документ наивысшей юридической силой и преимуществом для применения перед любыми другими международными договорами, заключенными членами ООН в рамках ООН. Подтверждением такого вывода являются все последующие положения Устава ООН о возможности наделения его широкими (фактически неограниченными) привилегиями для реализации решений в рамках ООН (ст.ст. 104, 105). Следует отметить особую значимость Устава ООН в иерархии международно-правовых актов обязательного характера, где он занимает высшую ступень в международном договорном праве. Европейские конвенции в этой связи, являясь региональными международными актами, находятся в подчиненном положении и не могут претендовать на всеобщую обязательность в регулировании международных отношений суверенных стран. В соответствии со ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров установлено: «Договор является ничтожным, если в момент заключения он противоречит императивной норме общего международного права (jus cogens.— В. В.). ...Императивная норма общего международного права является нормой, которая принимается и признается международным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой недопустимо и которая может быть изменена только последующей нормой общего международно- 179 го права, носящии такой же характер» Возможность прекращения договора или приостановления его действия допустимы согласно Венской конвенции о праве международных договоров только в случае, если «положения последующего договора настолько несовместимы с положениями предыдущего договора, что оба договора невозможно применять одновременно» (ст. 59). При подписании Европейских конвенций и Дополнительных протоколов к ним Россия заявила множество принципиальных оговорок относительно положений, противоречащих ее национальному законодательству и национальной уголовной политике, но одновременно не противоречащих в этой части ни положениям Минской конвенции, ни двусторонним договорам с другими участниками этих Европейских конвенций. Эти факторы также порождают основания для регулирования межгосударственных связей Российской Федерации как на основе Европейских конвенций, так с применением положений Минской конвенции 1993 г. и двусторонних договоров одновременно. Заявленные Россией оговорки вносят существенные изменения в общие условия сотрудничества российских судебно-следственных органов и других договаривающихся стран. Ряд оговорок Российской Федерации по Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам и Дополнитель ному протоколу к ней касаются конкретных положений исполнения процессуальных действий по просьбам ходатайствующих государств. Они дополняют основания для отказа удовлетворить просьбы о помощи при расследовании уголовного дела, конкретизируют процедуру их выполнения и четко определяют, какие ведомственные органы назначаются посредниками для осуществления сотрудничества. Впервые в российское внутреннее уголовно-процессуальное законодательство включены нормы о прямых контактах ведомств, производящих следствие, дознание и судебное разбирательство уголовных дел в пределах России согласно их компетенции. Но действие их ограничено исполнением процедур, не требующих санкции суда или прокурора. Согласно п. 7 ст. 1 Федерального закона «О ратификации Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам и Дополнительного протокола к ней» компетентными органами для осуществления сотрудничества с назначенными органами договаривающихся стран являются: Верховный суд Российской Федерации — по вопросам судебной деятельности Верховного суда РФ и Министерство юстиции Российской Федерации — по вопросам, связанным с работой судов; Министерство внутренних дел Российской Федерации — в отношении поручений, не требующих санкции судьи или прокурора, связанных с проведением дознания и предварительного следствия по делам о преступлениях, отнесенных к компетенции органов внутренних дел РФ; Федеральная служба безопасности Российской Федерации — в отношении поручений, не требующих санкции судьи или прокурора, связанных с проведением дознания и предварительного следствия по делам о преступлениях, отнесенных к компетенции органов федеральной службы безопасности; Федеральная служба налоговой полиции Российской Федерации — в отношении поручений, не требующих санкции судьи или прокурора, связанных с проведением дознания и предварительного следствия по делам о преступлениях, отнесенных к компетенции федеральных органов налоговой полиции; Генеральная прокуратура Российской Федерации — во всех остальных случаях проведения дознания и предварительного следствия. Федеральный закон «О ратификации Европейской конвенции о взаимной правовой помощи по уголовным делам и Дополнительного протокола к ней» содержит важное уточнение о том, что в ст. 24 указанной Конвенции под термином «судебные органы» понимаются суды и органы прокуратуры (п. 10 ст. 1). Взаимодействие по уголовным делам с иностранными учреждениями юстиции производится также и вне рамок международных договоров на согласованных сторонами условиях. В проекте УПК РФ предлагается в российском уголовном процессе наделить руководителей центральных органов государства (Генерального прокурора — для следствия и министра юстиции — для суда) правом согласования с центральными органами договаривающихся государств условий сотрудничества при отсутствии международных договоров между ними. Если это положение будет принято, то такая практика станет в российском уголовном процессе преобладающей, поскольку с большинством стран мира Россия не имеет договорных отношений по уголовному судопроизводству. Таким образом, дополнительно к международным договорам РФ в качестве источников права будут выступать неправовые процедуры и прецеденты получат преимущество над нормами российского уголовно-процессуального права. Оказание помощи иностранным государствам в производстве отдельных процессуальных действий вне рамок международных договоров в проекте УПК РФ предлагается осуществлять на основе взаимности при подтверждении готовности сотрудничества письменным обязательством Министерства иностранных дел РФ, Министерства юстиции РФ или Генеральной прокуратуры РФ (ст. 520). Но порядок обращения за помощью и полномочия судебноследственных органов России при этом не изложены. Не решен вопрос и о допустимости полученных таким путем фактов в качестве доказательств судами РФ. В сложившейся ситуации следует разработать и ввести в УПК базовые положения для регулирования взаимодействия судебноследственных органов России с учреждениями юстиции других стран при отсутствии международных договоров. При этом должны быть учтены основы сотрудничества и сложившаяся практика применения международных договоров РФ. В УПК необходимо отра- зить такие требования, как взаимность, выполнение поручения о правовой помощи с применением российского законодательства, недопустимость причинения ущерба безопасности или суверенитету страны, а также положение об отказе в правовой помощи, если ее оказание противоречит законодательству России. Исходя из общих идей сотрудничества, взаимодействие РФ с другими государствами в уголовном судопроизводстве возможно на равных согласованных условиях и взаимности в полномочиях и выборе предмета сотрудничества. Порядок обращения за помощью в иностранное государство может быть следующим. 1. В случае необходимости направления поручения о производстве отдельных процессуально-следственных действий в иностранное государство, с которым РФ не имеет международного договора, следователь, дознаватель, прокурор обращается с таким ходатайством в форме постановления в суд общей юрисдикции. Поручение оформляется в соответствии с УПК РФ. 2. Судья единолично рассматривает ходатайство и выносит решение в виде определения, а также предусматривает возможность признания полученных за рубежом доказательств допустимыми по конкретному уголовному делу. 3. Поручения направляются в страну исполнения через МИД РФ, вне зависимости от подследственности. Российская Федерация осуществляет сотрудничество с иностранными государствами на основе взаимного соблюдения международных договорных норм и руководствуясь принципом законности. В этом сотрудничестве Россия является равноправным, суверенным, независимым субъектом международных правоотношений. Ни одно государство не вправе принудить Россию заключить договор или выполнять его в непредусмотренном объеме. Объем правовой помощи определен в ст. 6 Минской конвенции: «Договаривающиеся Стороны оказывают друг другу правовую помощь путем выполнения процессуальных и иных действий, предусмотренных законодательством запрашиваемой Договаривающейся Стороны, в частности, составления и пересылки документов, проведения обысков, изъятия, пересылки и выдачи вещественных доказательств, проведения экспертизы, допроса сторон, обвиняемых, свидетелей, экспертов, возбуждения уголовного преследования, розыска и выдачи лиц, совершивших преступления, признания и исполнения судебных решений по гражданским делам, приговоров в части гражданского иска, исполнительных надписей, а также путем вручения документов». Взаимодействие по уголовным делам осуществляется только в отношении общеуголовных преступлений. В этой связи важное значение приобретает развитость уголовно-процессуального законодательства договаривающихся стран, каждая из которых способна выполнить только такие следственные действия по уголовному делу, которые предусмотрены ее законодательством. При этом нельзя требовать от другой стороны расширения их перечня до уровня собственного законодательства, ибо при заключении договора каждая сторона исходит из имеющегося законодательства своего государства. Но Европейская конвенция о выдаче и Европейская конвенция о взаимной правовой помощи содержат правило, противоречащее сложившейся практике. Вторым дополнительным протоколом от 17 марта 1978 г. к Конвенции о выдаче (п. 2 ст. 2) внесено изменение в ст. 2 Конвенции согласно которому нарушение налоговых правил (в том числе и уголовно не наказуемое) влечет обязательную выдачу и в том случае, если «законодательство запрашиваемой стороны не предусматривает таких же по характеру налогов или сборов или не содержит таких же по характеру положений, касающихся налогов, сборов, пошлин и валютных операций, как и законодательство запрашивающей стороны». Это положение вносит нарушение паритета между договаривающимися странами в полномочиях и может в определенной степени быть расценено вмешательством во внутренние дела, а также рассматриваться нарушением суверенитета и безопасности исполняющего суверенного государства. Такая практика оказания правовой помощи при расследовании преступлений, не чуждая и европейскому региону, разрушит главный принцип сотрудничества о взаимном признании преступных деяний, охраняющий национальные правовые системы,— о применении внутреннего законодательства при исполнении ходатайств иностранных государств. При этом создадутся предпосылки и условия к реальной замене российских внутригосударственных регламентирующих международное сотрудничество отраслей права, включая материальное, на иностранное право любых нуждающихся в решении своих проблем государств. Объем сотрудничества предусматривает взаимное исполнение, но не принятие процессуальных решений по уголовным делам, поскольку полномочия принимать решения зависят от юрисдикции договаривающихся стран и определяются их внутренним законом. Нарушение этого правила может рассматриваться как вмешательство во внутренние дела иностранного государства, что недопустимо, поскольку это противоречит общим принципам межгосударственных отношений. Все международные договоры о правовой помощи по уголовным делам РФ предусматривают на условиях взаимности общий принцип об обязательности соблюдения суверенитета и безопасности каждой договаривающейся страны. Нарушение его допускает отказ исполнить просьбу иностранного государства. Право принимать решение в такой ситуации принадлежит исполняющей стороне на основе обязательных правил международного права. Международными договорами РФ не регламентирован правовой механизм для принятия такого решения, не установлен полномочный орган и не указаны основания, создающие угрозу суверенитету и безопасности страны, а также не определено основополагающее законодательство, которому не может противоречить просьба другого государства. Отсутствие общих сформулированных принципов международного сотрудничества усугубляет ситуацию и выводит ее из регулирования правовыми средствами. Единственным критерием оценки будет субъективный вывод заинтересованного государства. Вопросы привлечения к уголовной ответственности решаются каждым государством по своему уголовному закону. Договоры об оказании правовой помощи оставляют эту компетенцию полностью договаривающимся странам. Такой подход осуществления уголовной юрисдикции государства действует в отношении лиц, совершивших преступления в пределах государства и за рубежом против его интересов или собственных граждан. Мера наказания в международных договорах не регламентируется, ибо это затрагивает суверенитет государства и его права на уголовное преследование, юрисдикцию. Например, в Минской конвенции (ст. 56) указывается, что правовая оценка деяния как основания для выдачи преступника принадлежит каждой договаривающейся стране, но приоритет для окончательного решения о выдаче принадлежит исполняющей стороне на основе собственного законодательства. Принудить суверенное государство к принятию иного решения договаривающаяся страна не вправе. Такая мера не предусмотрена международным правом. Взаимодействие российских судебно-следственных органов на основе международных договоров РФ производится с соблюдением ее уголовно-процессуального законодательства и условий самих договоров. В соответствии с правилами применения уголовно-процессуального законодательства в процессе сотрудничества в уголовном судопроизводстве, установленными международными договорами об оказании правовой помощи по уголовным делам, преимущество принадлежит национальному закону. Практика применения действующих международных договоров РФ, регулирующих уголовное судопроизводство, направлена на охрану суверенитета, безопасности страны и единства правовой системы России и не допускает противоречий ее уголовно-процессуальному законодательству. На практике при возникновении коллизии правил международных договоров с российским национальным законом в конкретных ситуациях вопрос решается в пользу внутригосударственных норм. Препятствием для оказания правовой помощи в уголовном судопроизводстве иностранным государствам является противоречие просьбы о помощи внутригосударственному законодательству. Такое положение содержится в каждом международном договоре РФ об оказании правовой помощи. В сфере уголовного судопроизводства национальное законодательство является движущей силой международного сотрудничества, и соответствие ему просьбы ходатайствующей страны является необходимым условием для выполнения обязательств. В международном сотрудничестве исполняющая сторона занимает ведущее место, и роль ее велика. Именно запрашиваемая (исполняющая) страна принимает решение о выполнении международных поручений любого вида. Она наделена полномочиями определять объем правовой помощи рамками своего законодательства; решает вопрос о возможности применения иностранного за конодательства, также исходя из соответствия своему законодательству. Применение иностранного законодательства на ее территории ограничено уголовным процессом. Защищена и уголовная юрисдикция государства, исполняющего просьбу о правовой помощи: решение вопросов уголовного преследования субъектов преступлений, правовой оценки их действий, исчисления срока давности, выдачи также принадлежит исполняющей стороне. Основой для позитивного взаимодействия сторон является непротиворечив сути просьбы иностранного государства законодательству исполняющей страны, соблюдение ее суверенитета и безопасности, точное следование установленным правилам договора ходатайствующей страной. Применение внутригосударственного уголовного процесса при выполнении поручений иностранных государств является обязанностью, а не правом договаривающихся стран. Содержащееся в международных договорах положение о возможности по просьбе запрашивающей стороны при исполнении поручения применить процессуальные нормы этой стороны снабжено ограничивающей оговоркой, исключающей противоречие законодательству запрашиваемой стороны. К тому же норм, обязывающих страну-исполнителя выполнить такую просьбу, международные договоры не предусматривают. Применение внутреннего законодательства при выполнении поручений иностранных государств влечет за собой и другое следствие — применение российского процессуального закона распространяется на территории других стран при наличии не только их добровольного на то согласия, но и письменной просьбы и, соответственно, наоборот. Суть принципа соответствия просьбы запрашивающей стороны законодательству исполняющего просьбу государства при оказании правовой международной помощи заключается в соответствии не только уголовно-процессуальному закону, но и положениям любого отраслевого права, которые могут быть применены в процессе оказания правовой помощи. Например, Минской конвенцией предоставление политического убежища не предусмотрено в качестве основания для отказа в выдаче. Но ст. 63 Конституции РФ определяет отказ в выдаче при обращении участника Конвенции, даже если лицо, вопрос о выдаче которого поставлен, является гражданином хо датайствующей страны и согласно ст. 56 Конвенции подлежит обязательной выдаче. Коллизия правил международного договора решается в пользу Конституции РФ. Просьба будет отклонена и в том случае, если ее выполнение может нанести ущерб суверенитету или безопасности запрашиваемого государства. Причем полномочия исполняющей страны столь велики, что основанием для отказа в сотрудничестве является не свершившийся факт причинения ущерба ее государственным интересам, безопасности, а только лишь предположение создания такой ситуации. Решение об отказе в оказании правовой помощи не имеет четкого перечня оснований и в значительной степени зависит от субъективной оценки исполняющего государства. Если просьба содержит процедуру, не предусмотренную законодательством запрашиваемого государства, то она расценивается как противоречащая ее внутреннему законодательству и отклоняется. Международный договор пробельность законодательства в этой части не восполняет. На этом основано правило определения объема правовой помощи исполняющей страной, который, таким образом, зависит от развитости соответствующих законов страньд, исполняющей просьбу о правовой помощи. Вследствие этого разница в объеме помощи, оказываемой различными странами, может быть существенной. Но точное следование процедуре своего внутреннего уголовно-процессуального закона при исполнении поручения обязательно, ибо оно связано с последующей оценкой полученного за рубежом доказательства. В большинстве договоров РФ право определять объем правовой помощи отдано запрашиваемой (исполняющей) стране на основе своего законодательства (ст. 5 Минской конвенции, ст. 4 Договора с Вьетнамом (1981 г.) и др.) либо договор устанавливает конкретный перечень процессуальноследственных действий (ст. 4 Договора с Болгарией (1975 г.), ст. 4 Договора с Венгрией (1958 г.) и др.), не выходящий за пределы законодательства договаривающихся стран. Российский кодифицированный уголовный процесс существенно отличается от уголовного процесса государств, где процесс не формализован и существует в прецедентах. Но, несмотря на такое различие, при выполнении поручений российских судов и следователей страны с федеративным устройством обязаны применять федеральный уголовно-процессуальный закон своей страны. Полученное за рубежом доказательство по российскому уголовному делу должно быть основано на первоисточнике. Поэтому в каждом российском поручении необходимо излагать просьбу о применении федерального закона и получении доказательства из первоисточника. Выполнение судебно-следственных поручений иностранных государств производится с применением УПК РСФСР. Если следственное поручение исполняется в России или направляется за рубеж на основе договорных отношений с конкретной страной, то необходима ссылка на ст.ст. 32 и 127 УПК РСФСР как основание для взаимодействия и указание полного и точного наименования международного договора РФ и тех его статей, которые регламентируют объем, вид правовой помощи, а в соответствующих случаях и процедуры их выполнения. В российском судопроизводстве действуют и применяются свои собственные принципы. Вместе с тем, направление международных поручений по уголовным делам производится в порядке, установленном договором. В связи с этим принципы сотрудничества государств и принципы, установленные договорами о правовой помощи по уголовным делам, можно рассматривать с дуалистических позиций — как нормы международного права и как нормы российского национального права. В силу функциональных различий эти принципы не являются конкурирующими по своей природе. Применение их основано не на преимуществе, а на четком разграничении действия согласно функциональному предназначению — каждый выполняет свою роль, взаимодействуя между собой. Это вытекает из анализируемого ключевого положения, установленного международными договорами,— каждая страна выполняет судебно-следственные поручения иностранных государств с применением своего уголовно-процессуального закона, которому не должна противоречить суть поручения. Идея равенства участников международного сотрудничества в сфере оказания правовой помощи выражается в одинаковых полномочиях договаривающихся государств, их суверенности, обеспечении прав собственных граждан на территориях государств — участ ников договора. Каких-либо преимуществ ни один из участников международного договора не имеет. Сотрудничество в уголовном судопроизводстве осуществляется на добровольной основе. Вытекающие из договора права и обязанности взаимны. Это правило содержится во всех международных договорах РФ, и смысл его в том, что только по просьбе государства на основе договора осуществляется взаимодействие российских судов и следственных органов с другими государствами. Право и законность как самостоятельные принципы сотрудничества государств специально международными договорами о правовой помощи не выделены. Но выполнение договоров основано на точном соблюдении внутреннего закона и условий договора, что относит право и законность к главным среди принципов международного сотрудничества по уголовным делам. Поскольку понятие законности в международных отношениях не выработано, оно вытекает из законодательства каждой договаривающейся страны. Принцип законности, неразрывно связанный с господством права в уголовном судопроизводстве, на международном уровне имеет разное толкование. Особенно велико расхождение в его понимании и применении между российским и американским уголовным судопроизводством, а также уголовным процессом некоторых западноевропейских стран156. Необходим общий критерий правовой оценки законности в международном уголовном процессе. Международные основополагающие документы о правах человека — Всеобщая декларация прав человека, региональная Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод и другие термин «законность» не содержат. В проекте УПК РФ принципам сотрудничества посвящена специальная глава. Наряду с другими, предлагается включить и принцип законности, что будет способствовать позитивным началам международного сотрудничества при расследовании преступлений и разрешении уголовных дел судом. 2.