§ 3. Место и роль норм международного права в правовой системе Российской Федерации

Многие исследователи отмечают сближение национальных правовых систем, более того, их

взаимопроникновение, развитие в одних системах элементов, которые являются ведущими в других. Бол ее высоким уровнем отношений национальных правовых систем является их международное взаимодей ствие, когда в одной системе придается юридическое значение нормам другой <1>.

<1> См.: Алексеев С.С. Теория права. М., 1995. С. 287 - 289; Рубанов A.A. Теоретические основы международного взаимодействия национальных правовых систем. М., 1984.

Высшим уровнем является взаимодействие национальных и международной правовых систем. При всех отличиях они имеют общую основу (волю государства и его интересы), правовую природу, общие категории и принципы права. Взаимное тяготение, согласованность - закономерный этап их взаимодействия. Подчеркивают, что в мире, где международные связи расширяются из года в год, важно создать для них прочную правовую основу. Государства должны выработать и принять в каждой области единообразные нормы <1>. Международная унификация права - одна из важнейших задач настоящего времени.

<1> См.: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Указ. соч. С. 18.

И во многом это задача МП.

Одно из проявлений сближения международной и национальных правовых систем - объявление норм МП составной частью внутригосударственной правовой системы. В частности, закрепление в ч. 4 ст. 15 Конституции РФ данного положения в качестве одного из принципов конституционного строя страны служит весьма показательным примером такого сближения.

Причем, как уже указывалось выше, кажущиеся несовместимыми позиции сторонников трансформации и прямого действия норм МП не являются на самом деле столь абсолютно противоположными, более того, имеют ряд точек соприкосновения (подробнее об этом ниже). Можно даже высказать предположение, что нет непреодолимых препятствий для сближения их взглядов.

Само включение в Конституцию РФ указанной нормы вызвало неоднозначные, порой противоречивые, оценки. С точки зрения А.Н. Талалаева, включение норм МП в правовую систему нашей страны явилось историческим шагом огромной важности, коренным образом изменило понятие правовой системы России, ее структуру, поставило по-новому вопрос о соотношении, иерархии правовых норм <1>. О.Н. Хлестов считает, что Россия перешагнула важный рубеж в своем отношении к МП <2>. По мнению Е.Т. Усенко, это логическое продолжение развития советского и российского законодательства, но сам текст его статьи вызывает серьезные замечания, более того, возражения <3>. Напротив, И.И. Лукашук говорил, что данная статья определила характер взаимосвязи международного и национального права на современном уровне <4>. Г.М. Даниленко оценил ее как чрезвычайно важную новеллу, одно из важнейших достижений Конституции РФ <5>.

<1> См.: Талалаев А.Н. Указ. соч. С. 10. <2> См.: Хлестов О.Н. Указ. соч. С. 52.

<3> См.: Усенко Е.Т.

<5> См.: Даниленко Г.М. Применение международного права во внутренней правовой системе России: практика Конституционного Суда. С. 115.

Вопрос о природе норм международного права во внутригосударственной сфере

Несмотря на то что с 1993 г. нормы МП стали правовой реальностью во внутренней системе, изменили, по сути, всю правовую картину, общая теория права практически не отреагировала на изменившуюся ситуацию. Как и в 90-е гг. прошлого столетия, так и сегодня в соответствующих главах ряда работ, как правило, речь идет только о нормах внутреннего права без рассмотрения и даже упоминания норм МП либо только в объеме и в контексте их отличия друг от друга <1>.

<1> См., например: Поляков А.А. Общая теория права: проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода: Курс лекций. СПб., 2004. С. 693 - 743; Сырых В.М. Указ. соч.; Хропанюк В.Н. Указ. соч.; Морозова Л.А. Теория государства и права: Учебник. 3-е изд. М., 2008. Гл. 14; Теория государства и права: Учебник / Под ред. А.Г. Хабибуллина, В.В. Лазарева. 3-е изд. М., 2009. Гл. 18.

Также, несмотря на конкретную формулировку ст. 15 Конституции РФ, в научной и учебной литературе по теории права (где идет об этом речь) и по международному праву нормы МП получают совершенно различный, порой неадекватный, статус и "объявляются" частью то права, то законодательства (причем нередко со ссылкой на Конституцию РФ), то правовой системы Российской Федерации <1>. В одних случаях это принципиальная позиция: Е.Т. Усенко, например, считает неуместным и ошибочным положение о нормах МП как составной части правовой системы Российской Федерации, достаточно было сказать: "являются составной частью права Российской Федерации". Ибо нормы МП, подчеркивает он, автономны по отношению к внутренней системе права, сохраняют связь с породившим их международным договором и должны толковаться на основе договора, а не внутреннего права и его системы.

<1> См., например: Усенко Е.Т. Очерки теории международного права. С. 160; Венгеров А.Б. Указ. соч. С. 448 - 449; Проблемы теории государства и права: Учеб. пособие / Под ред. М.Н. Марченко. М., 2002. С. 430-431.

Но в обоих случаях смешиваются понятия права (его системы) и правовой системы, как было показано выше. Более того, трудно совмещаются отстаиваемые утверждения о "составной части права" и в то же время об "автономности, обособленности по отношению к праву" норм МП.

Нормы МП как выражение согласованных позиций и воль государств, а не воли одного государства (как нормы его собственного права) должны толковаться и исполняться государствами (в том числе и во внутригосударственной сфере) с точки зрения объекта и целей договора, целей и принципов МП в целом, а не внутреннего права. Это общепризнанное положение международного договорного права. Оно подчеркивается в пособиях, посвященных внутригосударственному выполнению норм МП, в материалах, основанных на обобщении практики <1>. Прежде всего в силу данного положения нормы МП вряд ли обоснованно рассматривать как составную часть внутреннего права. Они не меняют своей природы, формы и в этом смысле по отношению к нормам внутреннего права являются "инородным телом".

<1> См., например: Алексеева Л.Б., Жуйков В.М., Лукашук И.И. Международные нормы о правах человека и применение их судами Российской Федерации: Практ. пособие. М., 1996. С. 11; Тиунов О.И. Решения Конституционного Суда Российской Федерации и международное право // Российская юстиция. 2001. N 10. С. 14.

Ни один внутригосударственный акт независимо от характера и содержания (акт инкорпорации, рецепции, трансформации), обеспечивающий выполнение государством своих международных обязательств, не способен изменить природу норм, их особенные цели, содержание, форму и т.д. Этого и не требуется - государство выполняет и обеспечивает выполнение именно норм МП.

И посылка о том, что инкорпорируемая норма изменяет свою природу и рассматривается субъектами внутреннего права в качестве нормы национального права, воспринимается как недоразумение.

Один из многочисленных примеров - Постановление Московского областного суда от 3 октября 1997 г. по уголовному делу в отношении Б., Л. и В., принятое с учетом Определения Конституционного Суда РФ по запросу судьи Московского областного суда о противоречии норм УПК РСФСР Конституции РФ и Международному пакту о гражданских и политических правах. При новом рассмотрении дела после отмены предыдущего приговора Президиумом Верховного Суда РФ защитник обвиняемых ссылался на Определение Конституционного Суда РФ, в соответствии с которым для разрешения вопроса следует руководствоваться нормой п. 7 ст. 14 Пакта, подлежащей применению как норма МП. Поскольку, установил Мособлсуд, ч. 3 ст. 380 УПК РСФСР противоречит указанной норме Пакта, в соответствии с ч.

4 ст. 15 Конституции РФ "суд по данному делу обязан применить нормы международного права" <1>. Мособлсуд постановил на основании п. 7 ст. 14 Пакта прекратить дело по обвинению данных лиц.

<1>ВКСРФ. 1998. N 1.

Высшие судебные инстанции закрепили такой подход. В Постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 11 июня 1999 г. N 8 "О действии международных договоров Российской Федерации применительно к вопросам арбитражного процесса" (п. 4) и в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" (п. 10) указывается, что толкование судами договоров должно осуществляться в соответствии с разд. 3 ч. 3 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. К тому же в указанном Постановлении Высшего Арбитражного Суда РФ говорится: "Суд толкует

международно-правовую норму добросовестно, в контексте и в соответствии с объектом и целями международного договора Российской Федерации" <1>.

<1> ВВАС РФ.

Дальнейшее развитие практики показывает, что суды следуют такому подходу. На него ориентированы и научно-практические комментарии к кодексам и законам.

В частности, в комментарии к ТК РФ относительно содержания ст. 10 об общепризнанных принципах и нормах и международных договорах в регулировании трудовых отношений говорится, что это приводит "к изменению сложившихся стереотипов в формировании российской правовой системы и в применении правовых норм. ...Становится возможным и необходимым прямое (непосредственное) применение международных норм в случае их ратификации Российской Федерацией" <1>.

<1> Комментарий официальных органов к Трудовому кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А.Л. Сафонов. М., 2006. С. 39.

Верховный Суд РФ в Справке по материалам изучения судебной практики в Российской Федерации, касающейся процедуры определения статуса беженца <1>, отразил сложившуюся тенденцию, в частности, применительно к вопросам определения семьи и (или) иждивенца. Поскольку, отмечается в ней, Федеральный закон "О беженцах" не содержит таких определений, суды при разрешении гражданских дел данной категории "в соответствии с федеральным законом или международным договором Российской Федерации применяли нормы иностранного права. При этом, если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем те, которые предусмотрены законом, суды... применяли правила международного договора" (раздел "Принцип единства, воссоединения семьи").

<1> Доступ из СПС "КонсультантПлюс". См. также: Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 16 октября 2007 г. N 3587/07.

В сущности, в этом и состоит назначение такого способа исполнения международных обязательств, как отсылка к нормам МП: "...она делается постольку, поскольку эти нормы остаются нормами того именно правопорядка, на который делается ссылка, остаются ими также и с точки зрения того правопорядка, от которого делается ссылка" <1>.

<1>Анцилотти Д. Курс международного права. М., 1961.Т. 1. С. 73.

Вопрос о природе норм МП во внутригосударственной сфере - отражение общей проблемы соотношения международного и национального права, к которой обнаружились противоположные подходы "дуализма" и "монизма".

"Крайние дуалисты" (Д. Анцилотти, М. Уайтмэн, X. Трипель) практически полностью отрицали влияние МП на внутреннее право, считая, что это разные правопорядки, которые никогда не пересекаются; говорить о конфликтах между правом международным и внутригосударственным так же неточно, как говорить о конфликтах между законами разных государств; обязательная сила внутригосударственных норм совершенно независима от их соответствия или несоответствия междунар одным обязательствам государства <1>. Отсюда, из классического дуализма, прямой путь к обосновани ю преобразования, восприятия норм одной правовой системы другой.

<1>См.: Анцилотти Д. Указ. соч. С. 67 - 71; Whiteman М.М. Digest of International Law. Vol. 1. Washington, 1963. P. 112; Triepel H. Volkerrecht und Landesrecht. Leipzig, 1899. S. III.

"Монисты" (X. Лаутерпахт, P. Кунц, П. Гугенхейм, Г. Кельзен, В. Бишоп, С. Иглтон), напротив, отстаивают примат МП над внутренним правом. Они не отрицают определенных различий между ними (Кельзен вообще видит единственное различие в способе образования того и другого), но ставят МП выше внутреннего права <1>. И как вывод: международные договоры могут распространяться на физических лиц и применяться национальными судами.

<1> См.: Lauterpacht Н. International Law and Human Rights. L., 1950. P. 34; Kelsen H. Principles of International Law. N.Y., 1966. P. 300; Bishop W.W. International Law. Cases and Materials. Boston; Toronto, 1962. P. 269; Eaglton C. International Government. N.Y., 1957. P. 116.

Между двумя крайними выделяются более "мягкие" концепции: "сдержанный дуализм" (Ч. Хайд: МП и внутреннее право различные, но связанные между собой системы, чьи нормы могут находиться в коллизии <1>); "умеренный монизм" (А. Фердросс: "В наши дни уже неоспоримо положение, согласно которому международный договор является не только источником международного права, но может быть также обязателен и внутри государства" <2>); диалектическая концепция (по собственному выражению Г. Зейделя): нормы МП, обязательные для государства, и его внутреннее право создают единую правовую систему, относящуюся к этому государству <3>.

<1>См.:Хайд Ч. Международное право, его понимание и применение Соединенными Штатами Америки. М., 1950. Т. 1.

<2> Фердросс А. Международное право. М., 1959. С. 87.

<3> См.: Seidel G. Verh?ltnis von Volkerrecht und Innerstaatlichem Recht. Berlin, 1985. S. 81. Обзор подходов см. также: Тимченко Л.Д. Международное право: Учебник. 3-е изд. Харьков, 2004. С. 78 - 79; Мережко A.A. Наука политики международного права: истоки и перспективы. Киев, 2009. С. 107 -108.

Исследование обозначенного вопроса в отечественной литературе породило всплеск широкой длительной дискуссии о взаимодействии международного и советского (а затем российского) права, о возможности или невозможности внутригосударственного действия норм МП, которая развела ее участников в разные стороны. Неоднократно она сопровождалась подробным разбором точек зрения и аргументов <1>. Тем не менее доктрина того периода, вплоть до принятия Конституции РФ, не продвинулась в разработке конкретных вопросов взаимодействия международного и отечественного права во внутригосударственной сфере. Не было широкого системного изучения и обобщения деятельности нормотворческих и правоприменительных органов, связанной с обращением к МП. Теория и практика развивались параллельно.

<1> См., например: Гавердовский A.C. Имплементация норм международного права. Киев, 1980; Буткевич В.Г. Соотношение внутригосударственного и международного права. Киев, 1981; Мюллерсон P.A. Соотношение международного и национального права. М., 1982; Курс международного права. В 7 т. М., 1989. Т. 1.

Значительный разброс мнений дал, очевидно, основание для замечания, что если наука о праве в целом являет собой своего рода образец совокупности противоречивых и часто несовместимых концепций, то МП вообще есть апогей разногласий и разноголосья <1>. Есть основания и для замечания <2>, что в исследовательской практике юристов продолжают ощущаться пользование интуитивно-чувственными полаганиями, нестрогое отношение к методам исследования и свободная форма предъявления результатов.

<1> См.: Поздняков Э.А. Философия государства и права. М., 1995. С. 238.

<2> См.: Тарасов H.H. Методологические проблемы юридической науки. Екатеринбург, 2001. С. 191.

Определенная часть пути исследования вопроса пройдена, и нет необходимости вновь прослеживать его от истоков. Что представляется важным - это более широкий взгляд, ибо сейчас это вопрос взаимодействия не только норм, но и всех элементов правовых систем. Таким образом, задача видится не столько в согласовании либо приведении норм российского права в соответствие с нормами МП, как она неоднократно обозначалась, сколько в обеспечении функционирования, действия норм МП в правовой системе России.

Раньше вопрос о возможности непосредственного действия норм МП во внутригосударственном праве вызывал буквально полярные ответы. От категорического "нет" - Г. Буткевич ("не может быть и речи о международно-правовом регулировании внутригосударственных отношений", "государство не может обязать физическое лицо исполнить норму международного права. Властное указание по этому поводу может создать только внутригосударственную норму, которую будет исполнять физическое лицо"); В. Черниченко (сущность процесса внутригосударственного выполнения международных обязательств "всегда одинакова: приведение государством своего внутреннего права в соответствие с международным с целью обеспечить выполнение предписаний" последнего); В.А. Василенко (сферой действия внутригосударственных норм является исключительно сфера внутригосударственных отношений, а их адресатами выступают только субъекты национального права, в то время как норм МП -соответственно только сфера международных отношений межгосударственного характера и только субъекты МП); А.Л. Маковский со ссылками на исследователей в сфере МЧП Л.А. Лунца, К.Ф. Егорова, О.П. Коровину ("унифицированные нормы" международных договоров есть не нормы МП, а "будущие нормы национального права" <1>). До категорического "да" - И.П. Блищенко, Н.В. Миронов, P.A. Мюллерсон и др. (необходимо "перейти от стереотипов трансформации международного договора во внутреннее право к прямому применению договора нашими судами, физическими и юридическими лицами и государственными учреждениями"; "непосредственное действие на территории государства договора и международного обычая - это общая тенденция современного мира") <2>.

<1>См.: Буткевич В.Г. Советское право и международный договор. Киев, 1977. С. 22; Он же. Соотношение внутригосударственного и международного права. С. 256; Черниченко СВ. Теория международного права. С. 148 -149; Василенко В.А. Основы теории международного права. Киев, 1988. С. 194; Международное частное право: современные проблемы. М., 1994. С. 108.

<2> См., например: Блищенко И.П. Некоторые проблемы советской науки международного права // СГП. 1991. N 3. С. 135; Блищенко И.П., Солнцева М.М. Мировая политика и международное право. М., 1991. С. 103-104.

После принятия Конституции РФ проблема МП в правовой системе страны стала обсуждаться не только на уровне теоретического уяснения вопроса, возможно или нет действие и применение норм МП, но все чаще в плоскости практических аспектов. Пока в теории "ломали копья", практика использования и применения международных норм получила мощный импульс развития. Насколько можно судить на основе изучения практики, спор о природе норм МП в правовой системе России - действуют и применяются данные нормы или принятые на их основе внутренние нормы - вряд ли имеет для нее значение.

На различных семинарах, симпозиумах и конференциях обсуждались и обсуждаются конкретные вопросы применения норм МП; в последние годы появились пособия для судей, монографические исследования <1>, дающие необходимые практические ориентиры и рекомендации в этой сфере.

<1> См., например: О применении норм международного права правоохранительными органами Российской Федерации (обзор материалов научно-практической конференции) // ГиП. 1996. N 5; Первая научно-практическая конференция по вопросам применения норм международного права российскими правоохранительными органами (Москва, 7-9 февраля 1996 г.). М., 1996; Российская правовая система и международное право: современные проблемы взаимодействия (материалы Всероссийской научно-практической конференции) // ГиП. 1996. N 2 - 4; Поленина СВ. Права женщин в системе прав человека: международный и национальный аспект. М., 2000; Бирюков П.Н. Нормы международного уголовно-процессуального права в правовой системе Российской Федерации. Воронеж, 2000; Общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры в практике конституционного правосудия: Материалы Всероссийского совещания / Под ред. М.А. Митюкова и др. М., 2004; Гаврилов В.В. Указ. соч.; Зимненко Б.Л. О применении норм международного права судами общей юрисдикции: Справ, пособие. М., 2005.

Нормотворческие и правоприменительные органы, все субъекты внутреннего права, включая граждан и юридических лиц, используют, ссылаются, применяют нормы МП. Практические пособия, комментарии к кодексам и законам при толковании соответствующих статей говорят о нормах не внутреннего, а международного права как о воплощении воли своего государства в договорной форме. Из этого исходят и высшие судебные инстанции в руководящих разъяснениях нижестоящим судам (в постановлениях пленумов, в информационных письмах) по использованию и применению норм МП, международных договоров в судебной деятельности в целом, а также при рассмотрении конкретных категорий дел. Судебная практика советского периода <1> и современная судебная и арбитражная практика также свидетельствуют об этом.

<1> См., например: Мюллерсон Р.А. Соотношение международного и национального права; Марочкин СЮ. Юридические основания и практика применения судами международных договоров при разрешении гражданских дел // Исполнение международных договоров СССР. Вопросы теории и практики: Межвуз. сб. науч. тр. Свердловск, 1986. С. 88 - 95; Он же. Применение в СССР норм международных договоров (к разборке проблемы) // Проблемы реализации норм международного права: Межвуз. сб. науч. тр. Свердловск, 1989. С. 4 - 11; Он же. Совершенствование производства по гражданским делам с участием иностранных граждан // Судебно-правовая реформа и повышение эффективности правосудия: Сб. науч. тр. Тюмень, 1991. С. 36 - 43.

Вместе с тем и сейчас порой напоминают об "объективных границах" МП, за которые якобы не распространяются его регулирующие возможности. МП действует на территории государства как его субъекта, но не во внутригосударственной сфере; "международное право не может объективно регулировать внутригосударственные отношения"; "взаимодействие означает существование или появление норм международного права и соответствующих норм внутригосударственного права"; для того чтобы норма МП обрела юридическую силу во внутренней сфере, она должна приобрести силу национально-правовой нормы <1>.

<1> См.: Черниченко СВ. Вопрос о соотношении международного и внутригосударственного права как правовых систем. С. 21 - 24, 28; Усенко Е.Т. Очерки теории международного права. С. 157.

В целом же достаточно объемная конструкция с исходной посылкой об "объективных границах" МП, из которой выводится ряд положений ("границы" неизменны, пока существуют межгосударственные отношения; МП и внутреннее право действуют в разных плоскостях и реализуются в разных сферах; МП регулирует межгосударственные отношения, а внутреннее право - внутригосударственные и международные отношения негосударственного характера; и, как следствие всего этого, невозможна даже постановка вопроса о действии МП во внутригосударственной сфере), выглядит несколько заданной и сомнительной. Может быть, даже само опасение разрушения однажды "возведенных" границ и не позволяет взглянуть на них с иной точки зрения.

Категория "объективные границы" (весьма узкий круг объекта регулирования - межгосударственные отношения и соответствующий строго ограниченный круг субъектов) могла бы быть допустима и обоснованна для определенного этапа развития МП, когда единственными его субъектами были государства. Но с течением времени в этот круг были вовлечены международные организации, государствоподобные образования, борющиеся за независимость нации.

Если подходить с той же позиции "неизменности объективных границ", то отношения между названными субъектами уже нельзя именовать межгосударственными. Здесь мы допускаем определенную условность и не закрываем глаза на реально происходившие процессы. Но почему-то, не желая видеть дальнейшего развития, объявляем границы неизменными.

В эпоху глобализации, взаимозависимости и прав человека МП тем более не может оставаться прежним. В настоящее время участниками международного общения являются и оказывают на него все растущее влияние также неправительственные структуры - транснациональные корпорации, средства массовой информации, международные неправительственные (общественные) организации. МП имеет непосредственное значение в регулировании прав и защите интересов физических и юридических лиц и применимо в правоотношениях с их участием.

Такая позиция все более укрепляется в теории и находит подтверждение в практике межгосударственных объединений (например, ЕС) <1>, международных судебных органов, в частности в ЕСПЧ и в Международном Суде ООН <2>. Председатель ЕСПЧ недвусмысленно говорит о признании

Европейской конвенцией индивида в качестве субъекта МП. Судья ЕСПЧ от России А.И. Ковлер подчерк ивает со ссылкой на практику Суда, что он в последнее время довольно жестко реагирует на попытки суд ебных органов ряда стран подвергнуть сомнению прямое действие норм ЕКПЧ и международную правосубъектность индивида. Судья в отставке Международного суда ООН B.C. Верещетин, анализируя новые тенденции в деятельности Суда, подметил, что в последнее время его предписания касаются кроме государств и субъектов внутреннего права. Так, в деле La Grand (Germany v. United States of America) Суд сделал вывод, что Венская конвенция о консульских сношениях регулирует права и обязанности не только государств, но и физических лиц.

<1> См., например: Капустин А.Я. Европейский союз: интеграция и право. М., 2000. С. 323 - 432.

<2> См.: Mullerson R.A. Ordering Anarchy. P. 93; Ковлер А.И. Проблемы международного права в решениях Европейского суда по правам человека (международная правосубъектность индивида и иммунитет государства) // РЕМП. 2003. СПб., 2003. С. 299 - 306; Он же. Антропология права: Учебник. М., 2002. С. 376 - 388. Заслуживают внимания мнения судей Международного суда ООН; См.: Верещетин B.C. Некоторые аспекты соотношения международного и национального права в практике Международного суда ООН//РЮЖ. 2002. N 3. С. 19 - 26; Он же. Международный суд ООН на новом этапе // РЕМП. 2006. СПб., 2007. С. 16 -18; Simma В. Human Rights before the International Court of Justice // URL: http://www.esil-sedi.eu. Обзор вопроса см.: Фархутдинов И.З. Международная правосубъектность в XXI веке: проблемы и тенденции // Международные отношения и право: взгляд в XXI век/ Под ред. СВ. Бахина. СПб., 2009. С. 198 - 214.

Нет необходимости здесь долго рассуждать о взаимосвязанности мира, о неуклонном развитии и интенсификации международных отношений, о появлении все новых объектов регулирования - это очевидно и общепризнано. Но не в меньшей мере представляется очевидным, что все это неизбежно сопровождается столь же активным развитием взаимодействия правовых систем, что объекты регулирования МП и внутреннего права нередко совпадают, что некогда традиционно и исключительно "внутренние дела" государств являются не только предметом внутреннего права, что расширяется наднациональное правовое регулирование и что основные принципы МП, традиционно рассматривавшиеся как основа регулирования взаимоотношений государств, применимы и к частным отношениям. Данная тенденция отмечается достаточно регулярно <1>.

<1> См., например: Тихомиров Ю.А. Глобализация: взаимовлияние внутреннего и международного права. С. 5; Богуславский М.М. Международное частное право: Учебник. 6-е изд. М., 2009. С. 56; Жоффре-Спинози К. Выступление на Европейско-Азиатском правовом конгрессе "Проблемы и перспективы развития правового сотрудничества в рамках ШОС, ЕврАзЭС и партнерских отношений с ЕС" // РЮЖ. 2009. N 5. С. 22 - 25; Нешатаева Т.Н. Суд и общепризнанные принципы и нормы международного права // ВВАС РФ. 2004. N 3. С. 124 - 140; Галенская Л.Н. Тенденции развития правового регулирования международных отношений в XIX веке. С. 28 - 42.

Не может быть взаимозависимости государств, тесно переплетенных мировых связей с возведением "объективных и субъективных границ" между правовыми системами. Кто вообще определил границы и их неизменность? Думается, своеобразный "водораздел" между правовыми системами, их юрисдикциями всегда условен и подвижен. И одно из утверждений в той же конструкции, что МП действует на территории государства как его субъекта, но не во внутригосударственной сфере, трудно поддается уяснению.

Ничто не мешает государству в силу его суверенитета распространить действие им же согласованных и принятых норм МП в сфере внутреннего права для регулирования отношений с участием организаций и индивидов. Воля государства, выраженная иным (не законодательным, а договорным) путем, в равной мере может быть обязательной в сфере внутренней юрисдикции с санкции государства.

Заметим, такое регулирование зачастую экономичнее и эффективнее, чем "преобразование" этих норм во внутренние, изменение всякий раз законодательства в соответствии с ними. Например, в ситуациях, когда внутригосударственный закон создает один и общий для всех режим, а региональные, многосторонние с ограниченным числом участников или серия двусторонних договоров создают специальный режим для конкретных государств (скажем, в вопросах перевозки пассажиров, грузов и багажа, оказания правовой помощи, избежания двойного налогообложения, пенсионного обеспечения, миграции, приграничного сотрудничества, урегулирования вопросов двойного гражданства и т.д.). В таки х договорах наиболее очевидно, что они регулируют немежгосударственные и внутригосударственные от ношения, что их субъектами являются наряду с заключающими их государствами и субъекты внутреннег о права.

Типичный в этом ряду пример - Соглашение между Правительством РФ и Правительством Эстонской Республики о сотрудничестве в области пенсионного обеспечения 1993 г. (вступило в силу 16 октября 2007 г.) <1>. Практически все его статьи обращены к компетентным органам сторон по назначению пенсий и определяют виды учитываемого трудового стажа, необходимые для предъявления документы, виды заработков, из которых начисляется пенсия, и т.д.

<1>БМД. 2008. N3.

Будапештская конвенция о договоре перевозки грузов по внутренним водным путям 2001 г. (вступила в силу для России 1 августа 2007 г.), заключенная для согласования правовых режимов перевозок между государствами - членами Центральной комиссии судоходства по Рейну и Дунайской комиссии в сотрудничестве с ЕЭК ООН, регулирует права и обязанности сторон договоров перевозки по приему и сдаче груза, вопросы ответственности, расторжения договора перевозки и т.д.

Соглашение о международном железнодорожном грузовом сообщении (СМГС) и Соглашение о международном пассажирском сообщении (СМПС) устанавливают, что имеют обязательную силу соответственно для железных дорог, отправителей и получателей грузов, пассажиров.