Компетенция Международного Суда в отношении вынесения консультативных заключений и согласие государств

42 Индивидуальное мнение автора (I.

245

прос, поставленный Генеральной Ассамблеей ООН, по ко^ торому требуется заключение, почти идентичен тому спору, который Испания и Марокко отказались представить на разрешение Суда. По мнению Испании, обращение в данном случае к процедуре вынесения консультативного заключения является лишь средством избежать необходимости получения согласия государства-ответчика, составляющего саму основу компетенции Суда. Испанские адвокаты указывали, что это может привести к обязательной юрисдикции Международного Суда в результате принятия решения большинством голосов в политическом органе.

Это возражение дало повод Международному Суду высказаться относительно той роли, которую играет согласие государств при вынесении консультативных заключений, уточнив таким образом современное значение некоторых прецедентов, таких, например, как решение 1923 г. по делу о статусе Восточной Карелии и консультативное заключение 1950 г. о толковании мирных договоров с Болгарией, Венгрией и Румынией.

Международный Суд был категоричен в своем утверждении, что его компетенция выносить консультативные заключения не зависит от согласия заинтересованных государств. Оп совершенно справедливо заметил, что, даже если запрос о вынесении консультативного заключения касается спора юридического характера или вопроса, пе разрешенного в данный момспт в отпошенпях между сторонами, пи одно государство пезавпснмо от того, является опо членом Организации Объединенных Наций или нот, пе может своим несогласием лишить Международный Суд его компетенции высказаться но существу дела.

вступить в дело, должно доказать, что «между пчм и основпымп уппстппкамп спора существуют одинаковые обязательства в от-пошоппп юрисдикции Международного Ода» (ст. 81, п 2 «с») " I- С. J. Reports, 1950, р.71; I. С. J. Reports, 1975, р. 24.

24G

Консультативное заключение 1975 г. добавляет, что, хотя отсутствие согласия заинтересованных государств и не влияет на компетенцию Суда, оно может, однако, сделать вынесение запрошенного заключения неприемлемым для Суда.

Меяедународный Суд заявил по этому поводу: «В определенных обстоятельствах... отсутствие согласия заинтересованного государства может привести к такому положению, что вынесение консультативного заключения будет несовместимо с правовым кредо Суда. Примером подобного рода могла бы послужить ситуация, когда ответ Суда на запрос о таком заключении означал бы нарушение общего приццппа, согласно которому ни одно государство не обязано разрешать разбирательство своих споров в судебном порядке без его на то согласия. Если бы создалось такое положенне, Международный Суд, действуя иа основании п. 1 ст. 65 своего Статута, легко мог бы изыскать необходимые законпые средства для того, чтобы обеспечить уважение главного принципа добровольности согласия государств на обязательность его юрисдикции» 44. Другими словами, в такой ситуации (которая не наблюдалась в деле о Западной Сахаре) Международный Суд, несмотря на то что он обладает необходимой компетенцией, имел бы серьезные основания для отклонения просьбы о вынесении консультативного заключения. Следовательно, «согласие заинтересованного государства по-прежнему нмеет пгюобладагощее значение, правда, не для определения компетенции Суда, а при рассмотрении вопроса о том, приемлемо ли вообще для Международного Суда вынесение запрашиваемого заключения» 45.

Судопроизводство

В 1976 г. резолюция, определяющая порядок производства в Суде, подверглась изменению с целью разрешить и даже стимулировать свободное и неформальное обсуждение судьями существа дела после окончания заседаний Суда, но до изложения ими своих точек зрения в письменном виде.

44 Т. С. .Т. Reports, 1975, р. 25. 65 Ibidem.

24.7

В прежней резолюции, принятой в 1968 г., такое предварительное обсуждение ограничивалось лишь уточнением вопросов, которые следовало осветить в письменных нотах, причем на этом этапе не разрешалось «предлагать плп обсуждать возможные решения» 46.

Жесткий порядок (сначала написание нот, а затем обсуждение существа дела), установленный резолюцией 1968 г., не принес положительных результатов. В соответствии с этим порядком каждый судья был обязан представить в письменном виде свою точку зреппя по делу, не общаясь при этом со своими коллегами, то есть находясь в полном неведении относительно мнений остальных судей по поставленным перед ними вопросам. Таким образом, каждый судья должен был высказать свое личное мнение по поводу того, как следовало бы решить дапиое дело, основываясь исключительно на собственном опыте, иа своей юридической подготовке и свойственном ему подходе к разрешению подобпых вопросов.

В результате применения такой процедуры в Суде практически отсутствовало настоящее обсуждение поднятых вопросов, если под этим понимать процесс обмена мнениями, взаимовлияния и обоюдного обогащения идеями, в ходе которого каждый судья может извлечь для себя пользу из сопоставления различных точек зрения, пз опыта и профессиональной подготовки своих коллег, представляющих другие правовые системы и правовые концепции.

Эта изоляция судей на начальном этапе ие компенсировалась в достаточной степени обсуждением существа дела, проходившим уже после подачи письменных нот, которые пмелн тенденцию превратиться в своего рода проекты решений или консультативных заключений, выработанные каждым судьей.

Поэтому достичь соглашения, прийти к общему согласию, необходимому для вынесенпя решения пли консультативного заключения, было делом весьма непростым, иногда даже болезненным и не всегда сонровояэдалось

Резолюция 1968 г., ст. 3, пар. 2, in fine.

248

успехом. То, что должно было бы быть естественным процессом коллективного п спонтанного обсуждения существа дела с целью подготовки почвы для вынесенпя решения, превращалось в трудный путь переговоров с позиций, уже зафиксированных в письменных нотах каждого судьи.

Кроме того, установленная резолюцией 1968 г. система способствовала развитию центробежных тенденций п ужесточению противоположных мнений. Совершенно естественно, что судьи, которые ежедневно встречаются для того, чтобы заслушать аргументы спорящих сторон, обмениваются со своими коллегами впечатлениями по поводу рассматриваемых вопросов и возможных способов их разрешения. Однако поскольку официально было запрещено обсуждать вопросы, касающиеся существа дела, на совместных заседаниях Суда, то двое плп большее число судей осуществляли обмен мнениями и идеями inter se. Такое общение полезно, но за ним должно было бы следовать коллективное обсуждение предварительных точек зрения. Однако этого не происходило, а ограниченный обмен мнениями вносил элемент разобщенности в деятельность коллективного органа и даже приводил к нарушению основных требований, предъявляемых к процедуре судебного разбирательства. Метод коллективного рассмотрения вопросов в Суде имеет своей целью обеспечить, чтобы обсуждение существа дела происходило в присутствии всех его членов. Только в таком случае каждый пз судей в состоянии объективно рассмотреть, обсудить, а в случае несогласия п отвергнуть мнения своих , коллег.

Другим недостатком принятой в 1968 г.

Хотя право на то, чтобы индивидуальные или особые мнения прилагались к судебному решению, не подвергается сомнению, нельзя отрицать, что в последние годы

47 «The Future of the International Court of Justice*, ed. L, Gross, vol. I, p. 448.

249

резко возросшее количество таких мнений, пх объем, а иногда п стиль ие способствовали укреплению престижа и авторитета Международного Суда.

Следует ожидать, что поправки 1976 г. к резолюции, определяющей порядок производства Суда, будут способствовать устранению указанных выше недостатков в его деятельности.

Кризис Международного Суда на современном этапе ?

Нет сомнения, что Международный Суд переживает в настоящее время серьезный кризис. Причем это определяется не только тем, что на его рассмотрение поступает очень мало дел.

? Поскольку политические органы Организации Объединенных Наций самоустранились от выполнения своей примирительной функции, Международному Суду остается лишь ожидать поступления дел, передаваемых на его разрешение с согласия заинтересованных сторон. В этой ситуации неудивительно, что число рассматриваемых Судом дел весьма незначительно. Понятно также, что государства, как и частные лица, предпочитают сесть за стол переговоров, с тем чтобы попытаться договориться между собой, прежде чем передать дело на рассмотрение Международного Суда, не будучи к тому же уверены в благоприятном для себя исходе судебного разбирательства. Министерства иностранных дел тоже предпочитают сохранять контроль над окончательным решением спора вместо того, чтобы предоставить это Суду. В этом плане Дело о делимитации континентального шельфа Северного моря продемонстрировало возможность изложения спорного вопроса в такой форме, что Международный Суд был вынужден ограничиться вынесением решения лишь в отношении правовых принципов, в то время как стороны сохранили за собой право определить границы шельфа посредством договора, который должен был быть заключен в соответствии с решением Суда.

250

повлиять на окончательное решение Суда посредством передаваемых в Суд меморандумов и заявлений с изложением своей позиции.

Ровпн был прав, говоря, что вызывает удивление скорее не то, что государства не хотят разрешать свои споры в судебном порядке, а то, что они все же передают определенные дела в Международный Суд48. Анализ различных, в том числе и внутриполитических факторов, которые объясняют, что имеино побуждало государство в прошлом обращаться для урегулирования своих споров в Международный Суд, может выявить немало интересного и полезного для исправления создавшейся ситуации в будущем.

Однако действительная причина кризиса Международного Суда кроется ие в малом количестве передаваемых иа его рассмотрение дел, а в том, что в последнее время все возрастающее число государств пренебрегает своими обязанностями, в частности темп, которые вытекают из п. 6 ст. 36 Статута Международного Суда, являющегося, кстати, неотъемлемой частью Устава Организации Объединенных Наций. Этот пункт гласит: «В случае спора о подсудности дела Суду вопрос разрешается определением Суда».

Обязательность юрисдикции Международного Суда вытекает, таким образом, непосредственно из данного постановления Статута.

Тем ие менее Исландия, Франция, Индия и Турция, пренебрегая своими обязанностями, вытекающими из этого постановления, проводили в отношении Международного Суда политику бойкота наподобие той, которая проводилась в некоторых случаях и в отношении других органов Организации Объединенных Наций.

Нарушение п. 6 ст. 36 можно было обнаружить уже в оговорках к заявлениям государств о признании обязательной юрисдикции Международного Суда, на основании которых заинтересованная сторона сохраняла за собой право исключать пз компетенции Суда по своему усмотрению любую категорию споров. Тактика «пустующего кресла», к которой неоднократно прибегали начиная с 1973 г., на деле представляет собой еще один шаг в направлении нарушения Статута Международного Суда.

18 R о v i n е. — In: «Tlic Future of the International Court of Justice*, ed. L. Gross, vol. I, p. 314, and seq.

251

Высказывалось мнение, что поскольку неявка в Суд предусмотрена в тексте Статута, то такое действие само по себе нельзя считать незаконным49. На это следует возразить, что Статут не одобряет и ие узаконивает неявку. Он просто устанавливает, что в подобных случаях Суд продолжает рассмотрение дела и выносит решение, в равной степени обязательное и для государства, не явившегося в Суд. Присутствие на заседаниях Суда является, таким образом, по определению специалистов в области внутреннего процессуального права, бременем — onus,— лежащим на государстве-ответчике, ожидающем вынесения обязательного решения Суда, причем не исключено, что решение может быть выпесено в пользу истца. Однако за неявкой в Суд угадывается, кроме того, молчаливая уверенность в том, что субъективное миение иеявившегося государства о неподсудности данного дела будет превалировать над любым решением, которое примет Международный Суд по этому вопросу. Несомненно, на практике государство может ие согласиться выполнить обязательное решение Суда, точно так же как оно может отказаться исполнять какое-либо другое международное обязательство. Но это уже политический акт, который влечет за собой последствия политического характера, выходящие за рамки судопроизводства. Только время покажет, извлечет ли государство, отказавшееся выполнить это совершенно конкретное международное обязательство, какую-то практическую пользу из таких действий. Однако невозможно отрицать, что подобное поведение противоречит четко выраженному в п. 6 ст. 36 согласию всех государств — участников Статута на то, что Международный Суд сам разрешает вопрос о своей компетенции и что его определение носит обязательный характер 50. Когда такие действия становятся привычными и повторяются 13 раз в течение 6 лет, это грозит подорвать саму основу международной судебной практики, базирующейся на принципе, в соответствии с которым ни одно государство не может выступать в качестве судьи по своему собственному делу, а определение юрисдикции является вопросом, - разрешаемым самим судебным органом, но не одной из сторон спора.

252

Вместе с тем нарушение Статута, выражающееся в неявке в Суд, может носить различную степень серьезности. Государство может перестать являться в Суд, чтобы оспаривать его компетенцию в силу своей уверенности в том, что отсутствие юрисдикции Суда совершенно явно и очевидно и что справедливость занятой им позиции будет подтверждена последующим решением о неподсудности данного дела Международному Суду51. Неявка государства в Суд может объясняться также тем, что оно рассчитывает - урегулировать свой спор во внесудебном порядке еще до того, как будет вынесено решение по вопросу о юрисдикции 52. Государство может надеяться и на то, что Международный Суд сочтет, что данное притязание не имеет достаточного фактического п правового обоснования 53.

Наиболее явным и грубым нарушением Статута можно считать случай, когда какое-либо гоезтщретво упорно продолжает не являться в Суд даже после установления Судом своей компетенции в отношении рассмотрения дела по существу, что означает признание указанного государства стороной данного дела в том смысле, в котором это выражение употреблено в ст. 94 Устава ООН и в ст. 53 Статута Международного Суда. Именно такую позицию заняла Исландия в своем споре о рыболовстве с Великобританией и Федеративной Республикой Германии 54. Ясно, что Исландия надеялась на то, что в период, когда выносилось решение Суда, морское право развивалось как раз в направлении предоставления больших прав прибрежным государствам в отношении прилегающих к ним водам. Международный Суд, который не мог не учитывать эту тенденцию, вынужден был заявить, что его решение «не может, естественно, помешать участникам . спора воспользоваться результатами последующего развития соответствующих норм международного права»

253

Но если против государства, которое продолжало отсутствовать на судебных заседаниях и после того, как Суд удостоверился в подсудности ему дела, выносится решение по существу дела, причем это государство не может подкрепить свою позицию аргументами, подобными тем, которые были использованы Исландией в связи с дальнейшим развитием морского права, то оно окажется в чрезвычайно трудной ситуации. В соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций (ст. 94) каждый член Организации обязуется выполнять решение Международного Суда по тому делу, в котором он является стороной; в случае же если какая-либо сторона в деле не выполнит обязательства, возложенного на нее решением Суда, другая сторона вправе обратиться в Совет Безопасности, который может,, если признает это необходимым, сделать рекомендации или решить о принятии мер для приведения решения в исполнение. Из этих постановлений Устава ООН можно сделать вывод, что политические органы Объединенных Нацпй должны считать нарушителем Устава любое государство, которое применит силу, сопротивляясь выполнению решения Международного Суда, даже если данное решение было принято в отсутствие указанного государства. Можно предположить, что подавляющее большинство государств не допустят такого явного и грубого нарушения норм международного права и морали.