Приоткрывая дверь класса

Зорко одно лишь сердце.

Самого главного глазами не увидишь.

АНТУАН ДЕ СЕНТ-ЭКЗЮПЕРИ

З

то был мой первый год работы учителем в начальной школе маленького городка Адриондек в горах на севере штата Нью-Йорк.

Первые недели были трудными, но затем вдруг два дня прошли очень хорошо, и я подумал, что, наверное, одержал верх. Никто не пытался тянуть руку, чтобы прервать урок сакраментальным вопросом: «А что сегодня готовят на обед?» Занятия прошли очень мирно и без хулиганства. Я почувствовал вдохновение и интерес к работе. Когда дети выходили из класса на третий день, я чувствовал себя наверху блаженства. Что может быть лучше, чем учить детей? Именно об этом я мечтал всю жизнь. В этот момент один из мальчиков остановился и указал мне на висевший на стене портрет Джорджа Вашингтона: «Мистер Рейли, целую неделю они занимались вот этим». Весь портрет и стена вокруг

него оказались заляпанными шариками из жеваной бумаги — следами сотен выстрелов из пластиковых трубок. Все это происходило во время уроков, которые, в моем представлении, являлись лучшими. Я был ошарашен и наконец начал проникаться известной формулой: урок — разговор, обучение — слушание, а все знания в книгах. Я-то их учил, по они ие слушали. Я оказался абсолютно вне фокуса внимания моих учеников — вне их упражнений в меткости.

Я стоял в пустом классе школы Адриондека и думал о том, что я и мои ученики каждый день собирались здесь вместе на занятия, но при этом были совершенно изолированы друг от друга. И я понял, что мой стиль преподавания, ориентированный исключительно на предмет изучения, отдалял от меня учеников. На таком расстоянии учитель воспринимается не как живой человек, а как некая картинка. Большинство учеников обладают своего рода радаром, особым зрением, позволяющим им видеть человека за теми словами, которые он произносит на уроке. Когда они поняли, что их заботы и интересы меня не трогают, то продемонстрировали полное безразличие и к моим интересам. Теперь, когда я оглядываюсь назад, на заплеванный портрет, я ясно осознаю, что многие из нас за всю карьеру так и не могут увидеть заплеванных портретов над головами.

Мне было необходимо стать более открытым с моими учениками, готовым поддерживать с ними постоянную связь. Почему? Потому что учебный процесс успешен именно тогда, когда учитель и ученик тесно взаимодействуют друг с другом. Я должен был слушать класс и отдельных учеников не только при участии разума, но и интуитивно. Когда учитель видит класс как группу личностей и готов работать с их интересами и предпочтениями так же, как с учебным планом, урок становится плодотворным взаимодействием, способствующим формированию у учеников самоуважения и осознанию своей значимости. Такую связь не следует путать с сентиментальной привязанностью или унизительным сочувствием. Именно благодаря подлинному глубокому взаимодействию изложение материала преподавателем становится эффективным, устанавливается взаимная ответственность учителя и учеников. Только в этом случае ученики оказывают учителю необходимое доверие.

Моя университетская подготовка к профессии учителя была великолепной. Я умел разрабатывать учебные программы, элементы учебного плана, изучил современные образовательные методики, этику профессии и множество других предметов, необходимых для успешной работы. У меня были знающие и внимательные профессора.

И я начал бороться за то, чтобы установить со своими учениками связь, которая позволила бы мне учить их более успешно. Множество учителей терпят в этом фиаско и уходят из профессии, как моя предшественница в школе Адриондекса. Другие вынуждены либо развлекать своих учеников, либо запугивать их. И лишь немногим удается полностью интегрировать свою профессиональную подготовку, теоретические знания с «невидимым мастерством», которое необходимо для связи с учениками и эффективного ведения учебного процесса.

Что это за «невидимое мастерство» и как мне удалось овладеть им? Во-первых, мне потребовалось значительно глубже осознать свою склонность к утрачиванию органической связанности с классом. Это потребовало от меня особого внимания к ощущениям, возникающим в моем теле при взаимодействии с учениками. Во-вторых, я должен был сохранять способность эффективно и осмысленно действовать в стрессовой ситуации, а не просто механически реагировать. Наконец, мне потребовалось усвоить принципы постоянного самосовершенствования и лидерства.

Осознание телесных ощущений было мне совершенно незнакомо. Вообще, все свои проблемы я пытался решать путем размышления над ними. Я всегда мог наметить, что следует сделать. Но проблема в данном случае заключалась в том, что мне не требовалось овладеть некими новыми техниками управления классом, не требовалось делать что- то новое. Я должен был стать другим. Если бы в том происшествии со стрельбой жеваной бумагой я обратил больше внимания на ощущения в своем теле, то обнаружил бы смутное волнение, поворачиваясь спиной к классу, и заметил бы насмешливые улыбки на лицах своих учеников.

Тим был смышленым семиклассником-двоечником из неблагополучной семьи — хулиганистым ребенком, которого я часто наказывал, оставляя после уроков. Однажды вечером, когда школа уже опустела, я разговаривал с коллегой, стоя в дверном проходе, а Тим сидел за моим столом в классе, читая заданный отрывок. Через двадцать минут я пошел проверить, что он делает, и не поверил своим глазам: книга лежала перед ним перевернутой вверх ногами. Он демонстрировал неповиновение, даже будучи наказанным. Я рассердился и шагнул к нему, готовый гневно утвердить свою власть.

Одиако через секунду я приостановился и начал осознавать происходящее. Я собирался автоматически отреагировать гневом на направленное против меня поведение ученика. Но действительно ли я хотел этого? Внезапно картина рассерженного учителя с красным лицом и ученика- двоечника с перевернутой книгой предстала передо мной ясно, и я улыбнулся. Гнев тут же исчез. Тим недоуменно взглянул на меня из-за своей книги, и мы на мгновение улыбнулись вместе. В то мгновение Тим и я впервые увидели друг в друге человека. Эго было необычно. Я взял книгу и сказал: «Иди домой, Тим». Удивленный, он встал и пошел к двери. Перед тем как выйти он пробормотал: «Спасибо, мистер Рейли». После этого случая Тим стал одним из лучших моих учеников, а я — сто любимым учителем. Он ие был особо прилежным, но в некоторые дни с большим желанием работал на уроках или удивлял меня блестящим чтением стихотворения. Он определенно пытался выразить себя. После того года я редко видел Тима, но все хорошее, что между нами было, произошло потому, что в тот момент я остановился и принял осознанное решение не допустить автоматической реакции на его поведение.

Научившись осознавать ощущения в своем теле, мы можем распознать возбуждение, как только оно появляется, до того, как оно набирает сил)' и ввергает нас в поток автоматических реакций.

Однажды я на глазах всего класса поддался на провокационную выходку ученицы. Как и прежде, Марш попыталась вывести меня из себя, и я почувствовал в теле волнение, готовое перейти во вспышку гнева. В отличие от случая с Тимом я не смог сохранить осознанности, чтобы оставаться спокойным и действовать правильно. Я грубо и без всякого самоконтроля отругал Марси. И плохо было не только это. Я утратил связанность с ней на весь остаток года. Несколькими годами позже Марси снова появилась в моем классе, и было ясно, что она не забыла о том случае.

Мне было необходимо учиться взаимодействовать с учениками так, чтобы связь никогда не рвалась. Некоторое время на экране моего компьютера в качестве заставки висела одна из моих любимых цитат из книги Ричарда Строцци-Хекклера «Удержание центра»: «Работать с людьми вживую... так, чтобы не мешала подготовленная заранее проповедь». В этой книге излагается история работы с эмоционально неустойчивым подростком, весьма склонным к насилию. На вопрос, чему бы он хотел научиться, подросток ответил: «Убить кого-нибудь». Большинство из нас такой ответ вывел бы из себя и вместо сосредоточенности на ребенке вызвал бы гневную реакцию. Строцци-Хеклер ответил подростку: «Я покажу, как это делается... Это просто». Таким странным образом сложились его доверительные взаимоотношения с учеником. Подобная отправная точка в обучении, некий толчок необходим не учителю, но ученику.

Сосредоточенность на потребностях ученика предполагает разносторонний подход. Современная школа предъявляет к учителям больше требований, чем когда-либо раньше. Было бы намного легче, если бы ученики были открыты и учитель мог бы понять их потребности и интересы, но сегодняшние школы полны учеников, не имеющих представления о том, зачем они туда пришли. Некоторые из них находятся в состоянии временного или постоянного неприятия или раздражения и отталкивают все, к чему могли бы стремиться.

Исходящее от учеников неприятие или раздражение могут потребовать от учителя спровоцировать кризис, чтобы разрушить порочный круг. Рост, как в школе, так и за ее пределами, часто требует катарсиса. Учитель, поддерживающий прочную связь со своими подопечными, способен почувствовать нужный момент, когда решительные действия необходимы и когда ученик при этом сможет совладать с ситуацией. Провоцируя кризис, учитель будет заботиться исключительно об ученике. Люди по большей части избегают таких инцидентов, потому что они отнимают очень много сил. Проблему часто легче игнорировать, чем пытаться решить. Провокация кризиса может иметь положительный эффект только тогда, когда учитель полностью осознает собственные склонности и думает исключительно о будущем ученика. Выдающиеся учителя часто могут преподавать великие уроки, действуя весьма энергично.

Помимо работы с классом как с группой личностей, учитель, поддерживающий состояние осознанности, также чувствует настрой класса в целом. Чтобы обучение шло успешно, этот настрой должен подразумевать проявление любопытства, удивления и амбиций. Если в общем эмоциональном состоянии ребят преобладает обида или недовольство из-за необходимости подчиняться, учитель своим поведением может сделать атмосферу в классе более теплой. Большинству из нас идея создания позитивного настроя кажется вполне здравой. Эмоциональное состояние обычно воспринимается как нечто превосходящее нас, мы заключены в нем, следуем за ним. В этом смысле очень важна способность учителя управлять настроениями класса, сохраняя глубокую связь с составляющими единство индивидуальностями. Такое умение формируется не в результате теоретического обучения. Оно приходит только с практикой и с развитием большей осознанности, открытости и готовности к взаимодействию.

Процесс обучения детей так же важен, как и его результаты. Большая часть тем сегодняшних учебных планов спустя какое-то время будет восприниматься как нечто странное и неуместное. Помню, в начале моей карьеры я однажды остановился у парты обаятельной и застенчивой семиклассницы Керри, писавшей сочинение о своей собаке. Я склонился над партой и начал указывать на грамматические и синтаксические ошибки, водя пальцем по тетради, как вдруг на бумагу упала слеза, размывая чернила. Я не успел понять, что происходит, и упала вторая слеза — девочка плакала все сильнее. Оказалось, Керри писала о смерти своей любимой собаки и о том, как она тоскует по ней, а я не понял этого. Содержание предмета всегда стояло для меня на первом месте. Но внезапно я осознал, что в маленьком мире моего класса присутствуют человеческие проблемы, которые куда важнее грамматики. И, как учитель, я занимал в жизни учеников более значимое место, чем сам предполагал. Хотел я такой ответственности или нет, но я сам выступал живым воплощением новых знаний.

Хорошие учителя сами постоянно чему-то учатся. Они никогда полностью не слагают с себя роли ученика и поэтому сочувственно относятся к тем, кто испытывает трудности в учебе. Такие учителя сами подают своим подопечным пример любознательности и прилежания. Они рискуют и, что очень важно, иногда терпят неудачи. Они могут вернуться в неудобное положение начинающего. И, сохраняя самосознание и устойчивую связь с учениками, они никогда не прячут свою человечность, свою уязвимость, свои стремления. Учитель, воплощающий собой силу знания, освещает для учеников трудный путь, который им предстоит пройти.

Никого не удивляет, что учителя должны поддерживать свою квалификацию и знание предмета, а их ученики — демонстрировать высокий уровень успеваемости, отвечающий федеральным и местным стандартам. Развитие соматической осознанности, интуиции и навыков лидерства не предполагает, что основные компетенции учителя станут менее значимы. Способность к эффективному обучению возрастает именно благодаря прекрасному владению предметом и одновременно умению установить связь с учениками, поступать мудро в трудных ситуациях и воплощать собой процесс познания. Подлинное мастерство учителя достигается тогда, когда он способен и обеспечить выполнение учебной программы, и служить для детей примером поведения взрослого. Для этого требуется открыть свою внутреннюю мудрость и стремление к такой жизни, в которой слова соответствуют делам.

Спросите успешных ветеранов профессии учителя об этих невидимых тонкостях преподавания, и они подтвердят, что таковые существуют. Они будут весьма критичны и с гордостью расскажут о своем опыте поддержания связи с классом и овладения навыками лидерства. Считается, что частица такого опыта исчезает с уходом настоящего учителя. Странно, что в нашей стране до сих пор не предпринималось попыток преподавать эти навыки систематически.

Каждая университетская программа подготовки учителей должна уделять внимание этим новым направлениям. Она должна обеспечивать достаточную практику, чтобы соответствующие навыки всегда можно было использовать в нужный момент. Программы обучения искусству лидерства и осознанности для административных руководителей и менеджеров широко распространены в частных университетах. То же самое может быть сделано и для учителей. В качестве государственной установки нужно принять то, что каждый учитель должен преподавать па базе качественной традиционной подготовки, которая обеспечит его профессиональное мастерство на десятилетия вперед. Однако подготовка эта должна включать и обучение искусству руководить учениками, проникаясь их потребностями, эффективно действовать в стрессовых ситуациях и демонстрировать свойственные ученичеству волнение и нерешительность. Благодаря включению в программы по подготовке учителей специальных курсов по развитию навыков лидерства можно значительно уменьшить процент отказа от продолжения карьеры со стороны молодых специалистов, улучшить навыки опытных педагогов и существенно повысить качество учебного процесса.

Подлинная цель формирования нового поколения учителей, которые использовали бы в работе тело, ум и дух, заключается в том, чтобы миллионы учеников, которые могли бы оказаться выключенными из учебного процесса, по-прежнему оставались в нем. В школах должно быть найдено равновесие между сопереживанием и строгостью.

Не стоит ради повышения самооценки жертвовать результатами обучения, но ие следует и игнорировать интересы учеников. Все это должно привести к формированию нового поколения людей — искренних, открытых и заинтересованных, глубоко прислушивающихся к заботам окружающих и готовых учиться всю жизнь. Способные сделать паузу и восстановить полную осознанность вместо того, чтобы автоматически реагировать, наши дети построят новое будущее и уверенно поведут нас в двадцать первый век.