§ 3.4. Дихотомия «свой» - «чужой» в политике идентичности Республики Карелия

Формирование представлений о «своих» в республике происходит не только на основе демаркированных границ. Границы политического сообщества в Карелии задаются как довольно гибкие, республика определяется в качестве составной части более крупных сообществ. Так, Карелия называется «частью России», «Северной Европы», «воротами между Западом и Востоком,» «мостом между объединенной Европой и глубинными регионами России»³⁶⁹, «европейским регионом», «порубежьем». При этом к «своим» относятся не столько люди, сколько политические образования: субъекты РФ или даже суверенные государства, которые политически «близки» Карелии.

Важную роль в формировании представлений о «своих» и «чужих» в республике играет ее географическое расположение, наличие протяженной границы с Европейским Союзом и связанные с этим международные контакты. В выступлениях высших должностных лиц республики очень часто встречается упоминание в качестве «своих» стран Европы, с которыми Карелию «объединяют общие европейские ценности». Представители политической элиты формируют представление о республике, как об ^{[369] [370]} открытом регионе, который «вносит свой достойный вклад в укрепление России, в строительство общеевропейского дома» .

При этом понятие «Европа» в политике идентичности Карелии сводится, в первую очередь, к странам Северной Европы: «само

географическое положение Карелии предполагает развитие международных связей в первую очередь со странами Северной Европы - Финляндией, Швецией, Норвегией.

Международная деятельность республики Карелия начала активно развиваться после падения железного занавеса. Основным партнером на международной арене стала Финляндия, которая также была заинтересована в установлении добрососедских отношений с новой Россией. Так, в 1992 г. был подписан Договор о дружбе и сотрудничестве между Россией и Финляндией, который определил основные правила взаимодействия двух стран, в том числе на уровне приграничного взаимодействия. Ключевым направлением сотрудничества Карелии и Финляндии в начале 1990-х гг. ^{[371] [372] [373] [374]} являлась гуманитарная помощь, направляемая западным соседом для повышения качества и уровня жизни республики. Правительство Финляндии выделяло специальные средства для стимулирования экономического и социального развития Карелии.

В это же время Карелия стала активно участвовать в деятельности международных организаций, таких как Региональный совет Баренцев Евро­Арктического региона (1993 г.), Совет министров Северных стран (1994 г.), Совет государств Балтийского моря (1995 г.). Вступление Финляндии в Европейский Союз в 1995 г.

В 2000 г. на территории Карелии и трех приграничных региональных союзов Финляндии был создан Еврорегион «Карелия», который вывел двусторонние отношений на принципиально новый уровень. Главными направлениями сотрудничества в рамках Еврорегиона были названы экономические связи, охрана окружающей среды, туризм и культура. Как пишет В. Шлямин, «для нас еврорегион «Карелия» — это возможность энергично изучать европейский опыт регионального управления, местного самоуправления, построения гражданского общества с использованием элементов этого опыта в проведении реформ в нашей республике»³⁷⁶.

Несмотря на то, что юридически Карелия не обладает полномочиями для заключения международных договоров с другими государствами, органы ^{[375] [376]} государственной власти республики рассматривают ее в качестве равнозначного партнера в международной деятельности. Европа в целом, и Финляндия в частности, описываются в качестве «своих», но не в качестве «старшего брата», который «учит» младшего соседа. Так, подводя итоги международной деятельности республики в 1994-1997 гг., авторы доклада подчеркивали, что «Республика Карелия получила российское и международное признание в качестве полноправного региона Европы, активного участника и члена европейских межрегиональных организаций и программ»^[377].

Финляндия занимает особое место в политике идентичности Карелии не только в связи наличием общей границы и многочисленным приграничным контактам. Важным фактором оказывается общая принадлежность к другому сообществу, финно-угорскому миру.

В интервью респонденты подчеркивали значимость финно-угорской культуры для определения «своих». Представителям финно-угорского мира приписываются те же качества, которыми наделяются и жители Карелии: «Мы очень похожи, люди Карелии и люди республики Марий Эл. Они тоже отличаются каким-то таким спокойствием, уравновешенностью, взвешенностью, там слов, взглядов, и доброжелательностью»³⁷⁹; «по форме поведения жизни ... само отношение к труду, это трудолюбие, это вот всегда все очень качественный процесс»³⁸⁰.

Наряду с «внешними» сообществами, Карелия «встраивается» и в более крупные сообщества внутри России. Важным маркером для определения «своих» субъектов является интенсивность сотрудничества. Представители политической элиты Карелии относят к «своим» те субъекты Российской Федерации, которые объединяет общность интересов с Карелией, и которые находятся в географической близости от нее: «Регионы - ближайшие соседи Карелии, которых объединяет общность проблем и интересов в экономике, социальной сфере ... Это, в первую очередь,

381

Мурманская, Архангельская, Вологодская и Ленинградская области», «Правительство Карелии ведет активный диалог со своими партнерами- соседями по Северо-Западу страны, с администрациями Москвы, ряда регионов Поволжья и Белоруссии» . Кроме этого, к «своим» относятся регионы, имеющие тот же статус, что и Карелия: «взаимоотношения с национальными республиками и в составе Российской Федерации (к которым официально относится и Карелия) и для которых сама констатация отношений дружбы и взаимопонимания достаточно значима, в том числе и в плане единства страны»^{[379] [380] [381] [382] [383]}.

При этом стоит отметить, что утверждение гибких границ регионального политического сообщества является не столько инициативой политических акторов, сколько необходимостью привлечения дополнительных средств для решения экономических, социальных и других проблем республики. Как уже отмечалось, международное сотрудничество преимущественно рассматривается именно с утилитарных позиций.

Реализованные в 1990-х гг. международные проекты позволили Карелии решить многие проблемы, использовать опыт западных государств для развития экономической, социальной сфер республики. Попытка превращения Карелии в закрытый регион была предпринята в 1998 г. С. Катанандовым. В своей предвыборной программе «Сделай шаг!» основной акцент он делал на опору на собственные силы. Председатель Правительства призывал граждан не ждать дополнительных средств, а прикладывать все усилия для самостоятельного решения проблем: «У людей порой

складывается впечатление, что есть какой-то добрый парень, великий центр, который позволит нам хорошо жить. Да ничего подобного, сами и только

384

вместе» .

Политика экономической автаркии довольно быстро показала свою несостоятельность. У Карелии не было необходимых ресурсов для перехода на самообеспечение, она продолжала оставаться дотационным регионом, зависящим от дотаций из центра и иностранных инвестиций. Поэтому Правительство изменило стратегию в сторону большей открытости региона^{[384] [385]}. В дальнейшем эта стратегия была продолжена и вновь назначенными руководителями Карелии. Как заявил во время инаугурации А. Нелидов, приоритетом работы Правительства должна стать «открытость республики для инвестиций»^[386]. Подобные же идеи легли в основу деятельности А. Худилайнена, который отмечал необходимость привлечения инвестиций в Карелию^[387].

При этом инвесторы воспринимаются в большей степени как «чужие», к которым применяются особые «правила игры».

388

территории, и деньги немалые» , «участвуя в выставках, мы приглашаем в нашу республику не столько гостей, сколько инвесторов» . Как подчеркивал А. Нелидов, Карелии нужны «не пользователи республики, а инвесторы», которые регистрировали бы предприятия на территории Карелии и, соответственно, платили налоги в республиканский бюджет^{[388] [389] [390]}.

Однако люди, приехавшие в Карелию, все равно будут «чужими», сколько бы лет они тут не прожили и, соответственно, по отношению к ним будут «работать» все те же «правила игры» с «чужаками»: «Я считаю, что главное достижение жителей Карелии - это то, что мы живем в мире и согласии, что мы все разные, и что на нашей территории уживаются все национальности. Единственное, я всегда напоминаю и буду это повторять, чтобы не получилось так, что те, кто приехал, подвинут тех, кто здесь уже давно жил, и тех, кто является опорой нашей республики, и кто создал все богатства, принадлежащие нашему народу и населению»^[391].

Таким образом, можно говорить о том, что гибкость в определении границ политического сообщества в Карелии влияет и на формирование представлений о «своих». К «своим» относятся те регионы, страны и т.д., с которыми у республики общие интересы, ценности, статус, а также те, которые географически расположены близко к Карелии. Важную роль играет также и интенсивность сотрудничества, которая позволяет налаживать контакты между представителями разных сообществ и формировать атмосферу доверия.

Совершенно иная ситуация наблюдается при определении «чужого». Здесь в образе «чужака» выступают индивиды или же государственные политические институты (федеральный центр), а не другие субъекты федерации или соседние государства. Так, к «чужим», относятся те, кто не живет на территории республики, не знает «наших» интересов и, соответственно, может отстаивать интересы внешних по отношению к Карелии акторов. Показательным примером здесь может служить ситуация на выборах Главы Республики в апреле 2002 г.. Тогда на высший пост Карелии был выдвинут кандидат из Москвы, летчик-космонавт С. Авдеев. Его появление на политической арене вызвало огромный резонанс по нескольким причинам: во-первых, этого никто не ожидал, и, во-вторых, никто не мог точно сказать «какие силы стоят за визитом космонавта» . В связи с этим выдвигались различные предположения: «Его «продвигает» «Газпром», заинтересованный в строительстве на территории Карелии газопровода к Штокмановскому месторождению в Баренцевом море» , «Авдеева к нам катапультировала федеральная власть»^{[392] [393] [394] [395]}. Однако самой главной причиной, по которой все политические силы республики сплотились против С. Авдеева, было то, что он из Москвы и поэтому не имеет «к Карелии никакого отношения» . «Московская прописка» вообще не очень котируется среди политической элиты, потому что центр (Москва) традиционно воспринимался в качестве «чужого».

Такое восприятие «чужих» во многом определило стратегию назначенных руководителей республики, которые стремились доказать, что Карелия для них — родной регион, проблемы которого они знают. В частности, А. Нелидов до своего назначения являлся представителем Карелии в Совете Федерации от исполнительной власти. Как отметил полномочный представитель президента в Северо-Западном федеральном округе И. Клебанов, А. Нелидов «не новый человек в Карелии. Он работал на многих должностях... работал в лесопромышленном комплексе, что особенно ценно для его будущей работы».³⁹⁶ Точно также и А. Худилайнен неоднократно подчеркивал, что Карелия не чужой ему регион: «я сюда впервые попал не в мае» - заявлял Глава Республики³⁹⁷.

Таким образом, можно отметить подвижность границ политического сообщества в Карелии. Политические акторы стремятся «встроить» республику в более масштабные сообщества, как внутри России, так и за ее пределами, формируя тем самым «инклюзивную» идентичность. Такая гибкость границ обусловлена рядом причин, среди которых можно выделить особенность географического расположения Карелии, стимулирующего развитие международного и межрегионального сотрудничества. Интенсивные контакты с государствами Северной Европы, регионами Северо-Запада России подкрепляются артикуляцией общих культурных связей, принадлежностью к финно-угорскому миру. Не менее важную роль в определении границ сообщества играет и стремление политической элиты решить экономические проблемы республики за счет привлечения дополнительных средств. Открытость региона, гибкость его границ позволяет решать задачи по привлечению инвестиций с минимальными издержками.

Подводя итог представленному в данной главе анализу, можно выделить три основных этапа политики идентичности в Республики Карелия, которые отчасти совпадают с выделенными в предыдущей главе этапами политики идентичности в регионах России в целом.

Первый этап начался с момента принятия Декларации о государственной независимости РК 9 августа 1990 г. и продлился до весны 1998 г., когда В. Степанов проиграл выборы на должность Председателя Правительства РК. Этот период можно охарактеризовать как время

³⁹⁶ Андрей Нелидов вступил в должность Г лавы Республики Карелия [Электронный ресурс] / Электрон. ст. - Петрозаводск, 2010. - URL : http://www.gov.karelia.ru/gov/News/2010/07/0721 21.html, свободный. -

(06.02.2014) .

³⁹⁷ Александр Худилайнен: «Карелия заслуживает лучшего состояния» [Электронный ресурс] / Электрон. ст. - Петрозаводск, 2012. - URL : http://gov.karelia.ru/gov/Leader/Press/120703.html, свободный. - (06.02.2014).

институционального оформления политического сообщества в республике и конкуренции между стратегиями политики идентичности. Основное внимание политических акторов было направлено на определение основных правил игры как внутри региона, так и во взаимоотношениях республики с федеральным центром. Одновременно был начат процесс символического оформления политического сообщества, связанный с разработкой и принятием официальной символики. Окончательный выбор символов ознаменовал утверждение стратегии «инклюзивной» идентичности, поскольку символика была направлена на демонстрацию принадлежности Карелии к российскому государству.

Второй этап политики идентичности относится к периоду нахождения у власти С. Катанандова (1998-2010). В это время был учрежден День Республики - важный элемент ритуализации принадлежности к сообществу, который задал доминирующие рамки интерпретации истории Карелии как части России. Несмотря на то, что предвыборная программа С. Катанандова включала в себя идею опоры на собственные силы, Карелия не стремилась дистанцироваться от российского государства. Напротив, С. Катанандов всегда демонстрировал лояльность и поддержку всем инициативам федерального центра, даже тем, которые значительно сокращали возможности региональных лидеров. Тем не менее, после отмены прямых губернаторских выборов в середине 2000-х гг. активность в проведении политики идентичности значительно снизилась.

Наконец, третий этап связан с приходом к власти назначенных руководителей республики: А. Нелидова в 2010 г. и А. Худилайнена в 2012 г.. С одной стороны, в это время в публичном дискурсе вновь появилась идея об уникальности Карелии как части финно-угорского мира, что, однако, не означало возрождения стратегии формирования эксклюзивной идентичности. Обращение к национальным особенностям республики использовалось Г лавой республики в качестве своеобразного ресурса для поиска поддержки внутри региона. С другой стороны, политические элиты продолжали подчеркивать принадлежность республики к России, к ее полиэтническому народу. Это подтверждается, в частности, в процессе разработки программы празднования 100-летия Карелии в 2020 г. «Моя Карелия - Моя Россия».

Анализ политики идентичности в Республике Карелия свидетельствует о формировании в регионе «инклюзивной» идентичности. Дискурс об «эксклюзивности» хотя и присутствует в публичном пространстве, занимает маргинальное положение. Среди факторов, обусловивших выбор «инклюзивной» идентичности, можно отметить низкую долю титульного населения, экономическую зависимость от федерального центра, а также отсутствие доминирующего актора. Необходимость привлечения дополнительных средств привела к утверждению гибких границ сообщества, которые позволили встраивать его в сообщества более крупного масштаба. Приграничное положение Карелии, которое могло бы способствовать формированию эксклюзивной идентичности, в целом способствовало развитию международных связей, которые рассматривались как возможность решения экономических проблем, так и в качестве утверждения особого положения республики в составе России.

Доминирование русских в этнической структуре населения, наряду с экономической зависимостью, не позволило политическим элитам региона вести активный «торг» с федеральным центром за дополнительные полномочия, что было характерно для большинства других национальных республик России. При этом статус Карелии как национальной республики позволил получить определенные преимущества по сравнению с административно-территориальными образованиями. Актуализация этнического своеобразия республики в 1990-е гг. была связана с процессом разработки официальной символики, а в 2010-е гг. — с необходимостью поиска поддержки со стороны назначенных руководителей региона.