2.2. Структура личности в работах западных психологов

Само понятие «психология* в западных источниках также неоднозначно. Ее называют и наукой о сознании, а иногда и наукой о поведении. Она изучает, говорят третьи, то, как ведут себя высшие организмы и почему они ведут себя именно так, а не иначе.

Моя задача несколько иная, она в первую очередь заключается в том, чтобы раскрыть читателю особенности и различия подходов западных психологов к интерпретации личности и ее психической структуры, продуцирующей и поступки, и поведение в целом. Человеческий род и психология личности, согласитесь, темы исследования, отличные друг от друга. Поэтому ближе к криминологии, как представляется автору данной монографии, все же тема психологии личности, а не всего рода человеческого.

Но сначала, как и в предыдущем параграфе, необходимо сказать о том, что в понимании личности человека у западных пси

хологов также не было единства взглядов. Чтобы составить представление о многообразии значений понятия «личность», обратимся к взглядам некоторых признанных теоретиков в этой области. Например, К. Роджерс описывал личность в терминах самости: как организованную, долговременную, субъективно воспринимаемую сущность, составляющую самую сердцевину человеческих переживаний.

Можно полагать, что если Роджерс говорит в своем тезисе о сущности (о внутренней основе), следовательно, сердцевиной человека считал его прирожденную личность.

Г. Олпорт[245] определял личность как то, что представляет индивидуум на самом деле - внутреннее «нечто», детерминирующее характер взаимодействия человека с миром. Под термином «индивидуум» с конца средних веков в философском плане все более и более понимается человек как самостоятельное, одаренное разумом существо, которое может само распоряжаться собой. То есть это такое независимое существо, которое может успешно противостоять объективному детерминизму и внешним обстоятельствам среды сказать «нет». И важным, по крайней мере для моей позиции, является то, что поведение индивида детерминируется внутренними психическими мотивами, а не внешними социальными причинами.

А в понимании Э. Эриксона индивидуум в течение жизни проходит через ряд психосоциальных кризисов (серьезные болезни, войны, революции и т.п.), и его личность предстает как функция результатов кризиса. Здесь точка зрения психолога отличается от двух предыдущих. Ведь личность он ставит в зависимость от воздействия обстоятельств и считает ее изменяющейся по мере изменения внешних условий. Получается, что духовная категория личность находится полностью во власти социального. И таким образом, изменение социокультурных условий существования индивида ведет к утрате прежней идентичности личности или ее тождественности природным задаткам.

Я не считаю, что социальная атмосфера существует объективно, наоборот, ее нравственное состояние постоянно изме- няютп люди. Я полагаю, что автор придерживается теории функционализма, которая рассматривает сознание функцией органов чувств, мышление характеризует как функцию действия, а психику функцией социального бытия.

Д. Келли рассматривал личность как присущий каждому индивидууму уникальный способ осознания жизненного опыта.

Но его психология, как мне представляется, восходит к психологии Декарта, с именем которого связан важнейший этап в развитии психологических знаний. Своим учением о сознании он ввел критерий для выделения психики из существовавшего до него аристотелевского учения о душе. Психика стала пониматься как внутренний мир человека, открытый самонаблюдению, имеющий особое, духовное, бытие, в противопоставлении всему внешнему материальному миру.

Если так, как я понял мысль Келли, то он стоит на позиции идеализма, считающего первичным дух, сознание как категорию духовную. В таком ракурсе его взгляд для меня приемлем, ибо я считаю, что от разума зависит не только знание жизненного опыта, но и качественная устроенность самой жизни.

Р. Кеттел рассматривал личность через ядро личностной структуры, образованного шестнадцатью исходными чертами. Он полагал, что личностные черты составляют ядро структуры личности, и в конечном счете они ответственны за то, что будет делать человек в данной ситуации. Несмотря на утверждение Кеттела о том, что поведение определяется взаимодействием черт личности индивида и ситуационных переменных (он даже вывел соответствующую формулу для предсказания поведения). Тем не менее признавал, как трудно предсказать поведение какого- либо человека в конкретной ситуации.

Я с ним полностью согласен, но я вижу в том причину, о которой он не говорит ни слова в своих многочисленных работах. А причина состоит в главном, ни один из названных зарубежных психологов не придал значение свободе воли, которой обладает каждый индивид. Ведь личность - категория духов нам, а где дух - там свобода. Поэтому свобода не свойство, а субстанция человека, который и является личностью.

Наконец, А Бандура рассматривал личность в виде сложного психического состояния в виде непрерывного взаимовлияния между факторами поведенческими, когнитивными и средовы- ми. Данный подход к анализу причин поведения, который им был обозначен как «взаимный детерминизм», подразумевает, что факторы предрасположенности и ситуационные факторы являются взаимозависимыми причинами поведения1.

В его концепции личности соединились во взаимозависимости внутреннее и внешнее, психическое и социальное. По мнению Бандуры, индивид предрасположен к тому или иному поведению, но так как оно зависимо от обстоятельств, следовательно, и. проявляется оно в соответствующей ситуации. То есть ситуационные факторы являются полноправными причинами, без которых не мог бы индивид совершить поступок (в том числе и преступный). Правда, и это нужно еще раз подчеркнуть, как внутренняя предрасположенность, так и внешняя ситуация взаимозависимы настолько, что каждая в отдельности продуцировать действия индивидуума не может.

На мой взгляд, эта тонка зрения не может не вызывать сомнения у думающего криминолога. Во-первых, индивид с предрасположенностью к определенному поведению будет всегда искать подходящую ситуацию, чтобы совершить конкретные действия. В таком случае его личность как духовно-нравственный стержень находится в зависимости и от так называемой природной данности (биологии), и от внешней сложившейся средовой обстановки, что противоречит субстанциональности души человека, которая существует благодаря самой себе, а не благодаря другому. Во-вторых, автор напрочь исключил волю из своей концепции личности, которая свободна, т.е. личность - это свобода. В этой связи следует напомнить, что уголовный закон полагает: преступное деяние - волевой акт, свободно избираемый индивидуумом в пределах своего сознания и в условиях конкретной обстановки. Свободная воля - это способность избирательно реагировать на внешние факторы.

Для понимания того, что именно тот или иной ученый-психолог подразумевает относительно природы человека и его личности, необходимо проанализировать узловые, существенные детали их теорий.

В той очередности, в которой были представлены выше названные авторы, я и начну краткое изложение их теорий.

Карл Роджерс (1902-1987), точка зрения которого на природу человека сформировалась так же, как у Фрейда, на основе его личного опыта работы с людьми, имеющими эмоциональные расстройства. Однако он резко расходился с фрейдовской традицией психодинамического направления в теории личности. Его творчество связано с разработкой феноменологической теории личности[246]. Ключевым положением теории Роджерса является субъективность. Вся феноменологическая теория сформировалась непосредственно на основе этого положения. По Роджерсу, каждый человек живет в мире вечно меняющихся, личных, субъективных переживаний, в котором он как самость занимает центральное место. Он утверждал, что каждый индивид воспринимает мир субъективно и соответственно этому реагирует. Следовательно, каждый человек интерпретирует реальность в соответствии со своим субъективным восприятием, и его внутренний мир в полной мере доступен только ему самому.

В отличие от точки зрения Фрейда, согласно которой люди коренным образом иррациональны, эгоистичны и деструктивны по отношению к себе и другим, они могут проявлять себя в инцесте, убийстве, воровстве, сексуальном насилии и других ужасающих действиях, Роджерс считал, что человек рационален. А

абсурдность многих его поступков, столь очевидная в повседневной жизни (например, не только убийства, изнасилования и жестокого обращения с детьми, а в первую очередь войн, в процессе которых люди совершают ужасающие действия), по Роджерсу, проистекает из-за того, что человечество пребывает «не в согласии* со своей истинной внутренней природой.

В основе системы восприятия, по Роджерсу, лежит Я-концеп- ция, являющаяся продуктом процесса социализации. Но поведение человека все равно будет недоступно для понимания без ссылки на личный мир переживаний. Ведь однообразное социальное приобретает в каждой Я-концепции субъективное качество, личностное содержание. Поэтому мы никогда адекватно не сможем объяснить действия человека, если будем изучать только объективные условия его окружения. Мы должны всегда, настаивал Роджерс, рассматривать внутреннюю сущность человека и пытаться увидеть мир его глазами, чтобы понять поведение.

Таким образом, субъективность, являющаяся сущностью феноменологической позиции Роджерса, означает, что каждый индивид живет в своем психическом мире переживаний, которые только он имеет возможность адекватно трактовать.

Кроме того, выражая свое несогласие с бихевиористским направлением в психологии, рассматривающим поведение как чисто физиологическую реакцию на внешние стимулы и в этой связи устраняющим из психологии такие понятия, как «сознание*, «мышление*, «внутренние психические процессы», Роджерс отмечал, что нельзя отрицать реальности и значимости выбора самого человека и принятия им своего решения. Отсюда следует, что он не сомневался, что каждый индивид может делать свободный выбор и играть активную роль в формировании своего образа жизни, можно сказать, в определении своей судьбы. Он всецело привержен положению свободы на индивидуальном уровне, а это уже связано, как я полагаю, с истинным понятием свободы как внутреннего состояния, именуемого внутренней свободой, но не внешней, которую всегда противопоставляют различным ограничениям. Правда, он в то же время признавал за наукой право предполагать определенный детерминизм, но настаивал на том, что нельзя отрицать и игнорировать существование осознанного, свободного выбора1.

Итак, ценным для криминологии в концепции психолога Роджерса является в первую очередь то, что он не поддался соблазну примитивной трактовки личности. Он честно говорил о недоступности ее познания, потому что мир переживаний - мир внутренний и стороннему наблюдателю его познать невозможно, по крайней мере адекватно. Действительно, криминолог никогда не увидит мир глазами преступника-убийцы, следовательно, никогда не сможет понять его сущность, т.е. его личность.

Кроме того, производит положительное впечатление его верное отношение к личности человека как к свободе, как к внутреннему состоянию души человеческой. Такая точка зрения исключает детерминизм как объективную закономерность и внешнюю причинную обусловленность поведения индивида, что указывает криминологам искать субъективные побудительные причины противоправных поступков.

В то же время не могу не обратить внимание на преждевременный оптимизм Роджерса, когда он безапелляционно утверждает, что все человечество обладает естественной тенденцией двигаться в направлении зрелости и креативности, желает жить в гармонии между собой и природой. Практика свидетельствует об обратном.

Гордон Олпорт (1897-1967) - представитель так называемого диспозиционального направления в психологии, в основе которого лежат две общие идеи. Первая заключается в том, что люди обладают широким набором предрасположенностей (т.е. черт личности) реагировать определенным образом в различных ситуациях. Это направление учит, что люди проявляют некоторое постоянство в своих поступках, мыслях, эмоциях, независимо от течения времени, событий и жизненного опыта.

В какой-то степени это действительно так, ведь суть личности определяется теми склонностями, которые индивид проносит через всю свою жизнь, которые принадлежат только ему и неотъемлемые от него, т.е. то, что в философии именуется «особенным».

Вторая идея диспозиционального направления связана с тем обстоятельством, что каждая личность обладает характерными чертами, отличающими индивидуумов друг от друга. Г. Олпорт полагал, что каждая личность уникальна и что ее уникальность может быть понята через определение конкретных черт, присущих данной личности. Этой причиной объясняется сложность формулирования дефиниции «личность*. Так Г. Олпорт, классифицируя более 60 различных определений личности, сделал вывод: личность - это нечто, что лежит за конкретными поступками внутри самого индивидуума.

Однако остается вопрос: какова природа этого нечто? И Олпорт на этот вопрос ответил следующим определением: «Личность - это динамичная организация тех психофизических систем внутри индивидуума, которые определяют характерное для него поведение и мышление*1. Затем он сделал разъяснение своей формулировки. Так, «динамическая организация* предполагает, что личность - не статичная сущность, поэтому поведение индирида постоянно изменяется, причем эволюционно. Термином «психофизическая система» он указывает, что при описании личности необходимо учитывать не только элементы «разума*, но и элементы «тела*. А слово «определяет* показывает ориентацию ученого на теорию психофизического взаимодействия, взаимное влияние души и тела, психического и физического. Согласно гипотезе «двойная причина - двойное следствие*, каждый физический, нервный процесс, так же, как и каждый психический процесс, имеет двойную (и физическую, и психическую) причину и, соответственно, следствие. И наконец, под словами «поведение и мышление» он подразумевал все виды человеческой активности.

Олпорт полагал, что личность выражает себя тем или иным образом во всех наблюдаемых проявлениях поведения человека. Объяснение этому он дает в своей концепции черт личности. «Черты - это психологические особенности, преобразующие множество стимулов и обусловливающие множество эквивалентных ответных реакций*[247] [248]. Такое понимание «черты* означает, что разнообразные стимулы могут вызвать одинаковые реакции так же, как и множество реакций может иметь одинаковое функциональное значение. Следовательно, черта - это предрасположенность вести себя сходным образом в широком диапазоне ситуаций.

Олпорт также подходил к личности как к самости (правда, вместо этого известного термина он использовал свой «пропри- ум*), которая неотделима от человека как единого целого. Он рассматривал это внутреннее психическое образование как организующую и объединяющую силу, благодаря которой формируется уникальность не только индивида, но и его жизни в целом. В этой связи выходит, что каждый из нас проживает свою собственную неповторимую жизнь. Отсюда, видимо, и происходит выражение: у каждого своя судьба.

Олпорт так же, как и предыдущий психолог, не воспринимал фрейдизм (в частности, психоанализ) и бихевиоризм. Он считал, что эти и другие похожие теории основаны на анализе поведения психически нездоровых и тревожных людей или же на выходках доведенных до крайности лабораторных крыс, данные исследования которых затем экстраполируются на все человеческое сообщество. Доводы, лежащие в основе этого неприятия, становятся более понятными и очевидными, если мы рассмотрим его основные представления о человеческой сущности.

Во-первых, Олпорт настойчиво опровергал мнение Фрейда о главенствующей роли неосознанных, иррациональных элементов в человеческом поведении, которые присущи лишь нездоровым людям, они-то и отличают больных неврозом от здоровых индивидуумов. Человек, по Олпорту, в высшей степени рационален, и эта вера в рациональность человека подчеркивается практически во всех теоретических формулировках.

Во-вторых, в своем подходе к изучению личности он считал особенно важной уникальность, а не субъективность. Разницу этих понятий, как мне представляется, он видел в соотношении частного и общего. Под термин «субъективность», например, подходят все личности как субъекты, между ними различий не наблюдается. Психология же, считал он, станет истинно научной лишь тогда, когда она сможет разрешить проблему индивидуальной уникальности. '

В-третьих, Олпорт считал себя сторонником концепции свободы, которая проявляет себя в первую очередь в поведенческих актах. Однако его взгляд на свободу как безусловный аспект личностного роста, как активный процесс становления, в котором индивид берет на себя определенную ответственность за предполагаемый ход своей жизни, вступает в противоречие с собственной концепцией черт личности. Ведь черты личности, будучи сформированными, в значительной мере определяют поступки индивидуумов.

В-четвертых, Олпорт не был оптимистично настроен в отношении научных методов, которыми возможно было бы разгадать тайну человеческого поведения. Однако, согласно своей доктрине, называемой «эвристическим реализмом», он считал,

что внутри каждого индивидуума существуют « генерализованные* черты личности, определяющие и стремящиеся к действиям. И в этой связи он говорил, что задача психологии - раскрыть их и описать. Но поскольку черты личности не доступны непосредственному наблюдению, а лишь выводимы в результате анализа поведения и поступков индивидуумов, априорное их раскрытие для науки, на мой взгляд, является нерешаемой задачей. И все же, считал Олпорт, «эвристический реалист», последовательно стремящийся вперед, предпочитает верить, что постичь природу личности хотя бы отчасти или примерно науке все же под силу1.

Подытоживая сказанное, я склонен сформулировать свои критические замечания по ряду его теоретических положений. Опровергая фрейдизм с его психоанализом, Олпорт, как мне представляется, поспешил признать, что психический норматив так называемого здорового человека исключает иррациональность и деструктивность, присущие психически больным людям. Криминология изучает личность преступников вменяемых, в полной мере осознающих свои неадекватные внешним обстоятельствам действия. Я бы не стал называть их действия рациональными. Многие отечественные психологи сегодня говорят, что абсолютно психически здоровых людей нет вообще. В этой связи трудно согласиться, что человечество психически (или духовно) развивается эволюционно, как полагает психолог Олпорт. Так что его мнение, что человек в высшей степени рационален, все же можно оспорить. Я не приемлю взгляда Олпорта на психологию, которая может стать истинно научной лишь тогда, когда разрешит проблему уникальности каждой личности. Это мнение из области мистических представлений, и уважающему себя ученому заявлять такое не следовало бы. Ибо познание уникальности даже одной личности человека для материалистической психологии - задача неразрешимая Трансцендентное, каким является все духовное, в том числе и личность индивида, недоступно эмпирическому познанию. Теория черт личности Олпорта, вступающая в противоречие со свободой воли, дает основание оценить положение свободы как не вполне разработанное, как незначительно выраженное.

Эти замечания позволяют заключить, что термин «эвристический реалист», пожалуй, применим в характеристике самого Олпорта.

Для криминологии из этой теории я бы ничего не рекомендовал, кроме, может быть, одной детали. Надо сказать, что внешней ситуации Олпорт не давал предпочтение в механизме поведения индивида. Если черта личности (или, как выражается Олпорт, черта неоцененного характера) может проявить себя в широком объеме ситуации, следовательно, значимость ее в генезисе поведения минимальная. В таком случае Олпорт, наверное, не сказал бы, что ситуация «прямо толкает на преступление»[249].

Эрик Эриксон (1902-1994) как представитель «эго-психологии», однако в своей теории он использовал и биологические, и социальные факторы. По существу, он настаивал на том, что любой психологический феномен может быть понят в контексте согласованного взаимодействия поведенческих мотивов, биологических, эмпирических и социальных факторов. В своей теоретической ориентации он делал акцент на изменениях, происходящих в человеке в процессе его развития (им описаны восемь возрастных периодов человека), и упор делал на изучение «нормальных», а не с патологическими изменениями психики людей.

Теоретическое направление Эриксона касается исключительно развития Эго или Я. Он без всякого колебания отошел от классического психоанализа (т.е. от фрейдовского) по четырем основным пунктам. Во-первых, с позиции Эриксона именно эго составляет основу поведения и функционирования человека. Поэтому в его работе отчетливо виден решительный сдвиг акцента от ид к эго. Эриксон утверждал, что эго - это автономная система, взаимодействующая с реальностью при помощи восприятия, мышления, внимания и памяти. И еще один характерный момент, «эго-психология» описывает людей как более рациональных и поэтому принимающих осознанные решения.

Во-вторых, Эриксон в социализации личности на первый план выдвинул роль исторических условий в формировании эго у ребенка. Он полагал, что развитие эго неизбежно и тесно связано с меняющимися особенностями социальных предписаний и системой ценностей, нежели с родительским влиянием и культурного контекста, в котором существует семья.

В-третьих, теория развития эго охватывает все жизненное пространство индивидуума (от младенчества до старости). Фрейд, напротив, ограничился влиянием ранних детских переживаний и не уделял внимания вопросам развития за пределами генитальной (т.е. половой) стадии.

В-четвертых, теория Эриксона отличается от взгляда Фрейда на природу и разрешение психосексуальных конфликтов. Эриксон ставил задачу - привлечь внимание к способности человека преодолевать жизненные трудности психосоциального характера, Его теория ставит во главу угла изучение качества эго, т.е. его положительные нравственные свойства (достоинства), оставляя без внимания пороки и страсти.

Таким образом, фрейдовскому предупреждению о том, что люди обречены на социальное угасание, если отдадутся своим инстинктивным стремлениям, Эриксон противопоставил оптимистическое положение о том, что каждый личный и социальный кризис представляет собой своего рода вызов, приводящий индивидуума к личностному росту и преодолению жизненных препятствий.

Что касается основных положений теории Эриксона относительно природы человека, то можно отметить следующее. Психосоциальное развитие автономного в его учении эго выражается неизменной приверженностью положения рациональности. В его теории мыслительные процессы как таковые представляют главный аспект функционирования эго. Однако, не выходя за пределы фрейдовского психоаналитического каркаса (например, биологические и сексуальные основы личности и ее структурную модель: ид, эго и суперэго), Эриксон, как было отмечено выше, переместил акцент с ид на эго - Я, на сознание и рациональное мышление. Тем самым он хотел подчеркнуть, что видит в людях гораздо больше рассудочности, чем Фрейд.

Для описания психосоциального развития личности Эриксон исходит из двух концепций: психического и социального. Например, психические переживания индивида он относит к субъективным факторам. Но когда речь идет о биологическом созревании человека, тогда эти процессы он связывает с постоянным взаимодействием с объективными внешними факторами (с семьей, обществом). И в этом смысле биологическая сторона психосоциальных стадий предстает как детерминированная

объективными внешними факторами. Однако Эриксона все же нужно считать приверженцем объективности. Об этом свидетельствует следующее положение его теории.

С точки зрения Эриксона, поведение человека изначально детерминировано. Биологическое созревание при взаимодействии с расширяющейся сферой социальных отношений индивида дает сложную систему поведенческих детерминант. Он считал, что поведение индивида до 12 лет, что соответствует первым четырем стадиям психосоциального развития, практически полностью обусловлено влиянием окружающей среды, т.е. зависит от внешних факторов. Но в то же время Эриксон был твердо убежден в том, что у каждого человека (особенно в течение последних четырех стадий) есть определенная возможность разрешить какие-либо кризисы самому. Это положение его теории как бы свидетельствует, что Эриксон полностью не отрицал свободу воли, согласно которой люди сами несут ответственность за свои успехи и неудачи.

Однако если условно представить теорию Эриксона «эго-психология» в виде весов, на чашах которых он разместил свободу и детерминизм, то нужно отметить, что больший вес принадлежит детерминизму.

И последний момент анализа теории Эриксона «эго-психоло- гия», касающийся вопроса о познаваемости или непознаваемости человеческой личности. И тут, как мне кажется, у психолога нет четкой определенности. В его всеобъемлющей концепции жизненного цикла человека присутствуют признаки принятия положения полной познаваемости природы личности. Но тот факт, что его концепция опирается на междисциплинарные исследования, проводимые за рамками основной науки - психологии, и, кроме того, отсутствие в его теории строго научных методов исследования личности, наводит на предположение о том, что у него нет твердой уверенности в познаваемости человека средствами науки1.

Однако было бы ошибочным полагаться на эту теорию личности, согласно которой поведение людей, если они не сумасшедшие, всегда рационально, а действия только осознанны. Криминальная практика заставляет меня в этом усомниться. Вызывает недоумение игнорирование Эриксоном низменных

качеств личности, которые, по сути, играют основную роль в генезисе преступного поведения. А точка зрения психолога Эриксона, что в развитии личности в первую очередь играют исторические условия, в которых развивается общество, а не семья, является определяющим основанием, чтобы это учение проигнорировать в целом.

Джордж Келли (1905-1967) был одним из первых, кто придал особое значение когнитивным процессам как основной черте функционирования человека. Действительно, интеллектуальные процессы настолько самоочевидны, что фактически все западные психологи в большей или меньшей степени признают их воздействие на поведение человека. В соответствии с когнитивным направлением в теории личности Келли, человек по существу есть исследователь, стремящийся понять мир своих личных переживаний.

Келли утверждал, что не существует такой вещи в мире, относительно которой «не может быть двух мнений*. По мнению Келли, объективная реальность, несомненно, существует, но так как люди разные, поэтому и осознают ее по-разному. В этой связи он считал, что нет ничего в мире постоянного и окончательного.

Следовательно, людям предоставляется набор из разнообразных возможностей интерпретации внутреннего мира своих переживаний или внешнего мира практических событий (в смысле, что любое событие можно рассматривать с разных сторон).

Однако в то же время Келли полагал, что некоторые наши мысли и даже поведение определены предшествующими событиями. Если выразиться более откровенно, они детерминированы, т.е. обусловлены внешними причинами. Таким образом, его когнитивная теория личности построена на стыке свободы и детерминизма. В этой связи он говорил: «Детерминизм и свобода неразрывны, так как то, что определяет одно, есть, по тому же признаку, свобода от другого*1.

Все люди, по мысли Келли, заинтересованы в предвидении будущего и построении планов, основанных на ожидаемых результатах. Поэтому в основу своей теории он положил предпосылку о том, что наука является квинтэссенцией тех способов и процедур, с помощью которых каждый из нас выдвигает свои суждения о мире и о человеке в нем.

Однако если Келли за каждым человеком признавал способность формировать представления о своем окружении, а не просто пассивно реагировать на него, то этот факт еще не обязывает уподоблять всех людей без исключения ученым и исследователям. Мне представляется, что идеализация человека является слабой стороной его когнитивной теории.

Разная интерпретация людьми событий, а с ней и отношение к ним, по мнению Келли, оказывают большее влияние на поведение, чем сами события. В своих представлениях о природе человека Келли, естественно, основывался в первую очередь на собственных соображениях. Так, строгая приверженность положению рациональности распространяется на все аспекты его теории. Келли считал, что все люди находятся в постоянном интеллектуальном поиске, поэтому его когнитивная теория не могла бы существовать, не имея в своей основе рациональной позиции.

Так как объективные внешние факторы воздействуют на человека неодинаково, поэтому люди их воспринимают в соответствии со своими личностными особенностями. То, что является полезным опытом для одного человека, будет вызывать тревогу у другого; то, что уместно для одного человека, может быть просто неосновательным для другого. Таким образом, Келли строго придерживается положения субъективности. Фактически своеобразное сочетание положений рациональности и субъективности является уникальной чертой его теории.

В когнитивной теории Келли свобода и детерминизм находятся в сложном переплетении. Он рассуждал следующим образом: система личностных взглядов дает человеку свободу принимать решения, однако если есть выбор, определяемый альтернативами, значит, этот предел ограничивает свободу и действия как бы уже детерминируются.

Как видим, этой замысловатой «заморочкой» психолог выразил свое видение свободы, которая должна быть беспредельной даже в русле психических возможностей. Но Келли, а он ученый, обязан был знать, что и мыслительные процессы у каждого индивида ограничены, т.е. имеют свои пределы, но это не значит, что он внутренне несвободен и его мышление детерминировано внешними событиями.

И последнее, что следует отметить, анализируя основные положения когнитивной теории Келли относительно природы человека. Келли не'рассматривал природу человека как позна

ваемую в традиционном русле научного исследования. Он отвергал философскую позицию реализма, которая утверждает, что объективную реальность можно понять, независимо от ее восприятия нами. Возражая против реализма, проповедующего, что наличное бытие действительности лежит вне сознания, Келли выдвинул свою собственную доктрину, которая утверждает, что реальны только события внутреннего мира. Объективная реальность не существует отдельно от нашего личного истолкования ее. Поэтому отсюда следует вывод: природу человека познать невозможно, ее можно только альтернативно интерпретировать как внутренние ощущения, переживаемые каждым индивидуумом по-своему1.

Конечно же, Келли прав, когда полагает, что каждая личность имеет свое мнение о происходящих вокруг событиях. Однако этот факт, как я уже отмечал выше, не дает основания для Келли считать всех людей рационалистами. Если бы на самом деле было так, тогда действия всех без исключения людей были только разумно обоснованными. Но практика, к сожалению, свидетельствует об обратном, очень часто поступки и поведение людей невозможно выразить в логических понятиях.

Кроме того, его неопределенность, отражающая промежуточную позицию в соотношении свободы и детерминизма, также не поднимает уровень научной значимости его когнитивной теории личности. Следовательно, и эта теория мало применима для криминологической конструкции личности преступника.

Реймонд Кеттел (1905 - дата неизвестна) поставил своей научной целью раскрыть основные черты личности через описание индивидуальных различий с помощью стандартного набора свойств. Это направление в психологии названо * теорией черт личности*. Эта теория предполагает не только существование различных типов личности, но и то, что личности можно квалифицировать, относя к одной категории людей, схожих по определенным параметрам. Действительно, люди, которых мы встречаем в жизни, очень разные, и есть ли способ разнести или сгруппировать их по нескольким категориям? Другими словами, можно ли классифицировать все разнообразие человеческих личностей, опираясь на несколько параметров?

Одна из попыток классификации черт личности использовала в качестве метода анализ «словаря свойств личности*. Сторонники этого метода утверждают, что прилагательные, которые мы используем, когда описываем чей-либо характер, хранят в себе накопленные поколениями наблюдения. Если эти термины сохранились в языке на протяжении многих десятилетий, возможно, они таким образом доказали свою пригодность для описания людей, а поверхностные слова исчезли из употребления за ненадобностью. Следовательно, размышляют теоретики этого метода, тщательный анализ этих выражений может дать нам информацию об индивидуальных различиях, которые оказались достаточно значимыми, чтобы выдержать проверку временем.

Однако сразу же хочу отметить, что эта теория и сам метод оценки черт личности (особенно ее индивидуальности) прилагательными словами есть иллюзия. Во-первых, даже применение тех 18 тыс. слов, существующих в Полном словаре английского языка, относящихся к свойствам личности, не может выявить особые черты, делающие ее неповторимой индивидуальностью, непохожей на все остальные человеческие личности. Во-вторых, невозможно каждый отдельный блик или оттенок в человеческом характере обозначить каким-то конкретным словом. Ведь любой язык ограничен, тем более что в случае редкого употребления каких-либо слов, они имеют способность исчезать из словаря. Здесь, как представляется, нужно говорить о разнообразном сочетании свойств и черт личности, как, например, семь нот, сочетание которых делает музыку каждый раз неповторимой.

В точности также нужно рассматривать сочетание 18 тыс. слов-нот, которыми теоретически можно придать каждой человеческой личности колорит особенного. Однако мы никогда не сможем словесно выразить те истинные особенности, которые делают каждого из нас неповторимой личностью. В таких случаях мы говорим о сумме черт, характеризующей определенные типы личностей индивидов (в том числе и совершивших преступления ).

Поэтому многие психологи-исследователи шли по пути уменьшения числа первичных факторов, к ним относится и Кеттел. Например, согласно его позиции, черты личности представляют собой относительно постоянные тенденции реагировать определенным образом в разных ситуациях и в разное время. Черты личности отражают устойчивые и предсказуемые психологические характеристики.

Кеттел считал, что исходные черты представляют собой основополагающие структуры, которые образуют блоки самого здания личности. Исходные черты существуют на более глубоком, чем поверхностные черты, уровне личности и определяют различные формы поведения на протяжении длительного периода времени.

Проведя обширную исследовательскую работу, Кеттел пришел к выводу о том, что основополагающая структура личности образована примерно 16-ю исходными чертами (см. табл. 1).

Касаясь вопроса о степени влияния черт личности на поведение, Кеттел высказал мнение, что одна черта сильнее другой в том случае, если она имеет высокие нагрузки в большем количестве образцов поведенческих проявлений. Поэтому фактор А (отзывчивость - отчужденность) является самой сильной чертой из перечисленных в таблице, поскольку он оказывает большое влияние на поведение людей в различных ситуациях, чем любая другая черта. Например, не столь многочисленные ситуации, в которых принимает участие фактор В (интеллект); и еще меньше таких ситуаций, в которых существенную роль играет фактор С (эмоциональная устойчивость), и так далее, по всему списку. Таким образом, сила черты определяется ее значимостью для регуляции поведения в различных обстоятельствах. Он полагал, что личностные черты составляют ядро структуры личности, и в конечном счете они ответственны за то, что будет делать человек в данной ситуации.

Интерес психологов к теории Кеттела состоит в первую очередь в том, что он показал в пропорциях вклад наследственных черт и влияния окружающей среды в формирование и развитие личности индивида. По его оценке оказалось, что в целом около 2/3 характеристик личности определяется влияниями окружающей среды и 73 - наследственностью. Окружающая среда - это не ситуации, в которых находится индивид. Согласно мнению Кеттела, помимо непосредственного воздействия ситуационных факторов, на поведение людей в значительной мере влияют те группы, к которым они принадлежат: семья, церковь, группы сверстников, школа, национальность, коллеги по работе1.

Однако попытка Кеттела доказать, что познание личностных черт дает возможность сказать, что будет делать чело-

век в той или иной ситуации, кажется мне абсурдной. Эта теория узаконивает предопределение, обусловленность или, другим словом, детерминизм. Концепция Кеттела исключает свободу воли человека, благодаря которой он может выбирать мотив поведения. Ведь термин «борьба мотивов» полагает именно выбор предпочитаемого на данный момент нужного мотива из совокупности существующих.

Кроме этого замечания, приверженцы теории черт, споря о количестве и свойствах базовых черт, необходимых для описания личности, кажется, напрасно соглашаются с тем, что существуют устойчивые черты личности для данного индивида, делающие его достаточно стабильным, чтобы можно было изменить его личность. Личность - категория духовная, поэтому нравственность всегда поддается коррекции.

Теория черт нас убеждает, что константность личности как категории особенного существует, что люди отличаются друг от друга манерой поведения. Эти отличия можно описать и оценить с помощью словарного запаса теории черт. Некоторые приверженцы теории черт говорят, что черта личности - это общая предрасположенность человека поступать тем или иным образом, которая в конечном счете заложена в генетическом багаже индивида; именно генетические факторы играют значительную роль в формировании индивидуальных различий. Например, по мнению биолога В.В. Белькова, запрограммированными и генетически детерминированными оказываются: уровень интеллекта, самостоятельность и зависимость, активность и пассивность, мнительность и тревожность, экстравертность и интровертность, чувствительность или толерантность к стрессам, альтруизм и эгоизм, агрессивность или сексуальность, политические предпочтения (консерватизм, либерализм, радикализм), отношение к смертной казни, музыкальные вкусы (классическая, легкая или электронная музыка), патологическая азартность, алкоголизм, предпочтительный способ отдыха, маниакально-депрессивные психозы, шизофрения, криминальное поведение, профессиональная предрасположенность индивидов, социальное поведение, общие когнитивные способности, национальный характер, этнопсихологические особенности, яркие межэтнические, ментальные и поведенческие различия[250]. Исследования показали, что среда мало влияет на развитие личности вообще и интеллекта в частности. По оценкам отечественных генетиков, ее участие в формировании свойств личности колеблется от 0 до 20%. Таким образом, гены оказывают пусть не фатальное, но все же определяющее влияние на то, каким вырастет человек. Это научно доказанный факт. Теперь криминологам нужно сделать следующий шаг - признать, что между конкретными генами и конкретными психологическими чертами личности человека действительно существует связь.

С позиции психогенетики отечественные психологи считают, что человек сам создает себе окружение, видоизменяя среду, в которой находится. Причем осуществляемый им выбор средо- вых условий в значительной степени зависит от его генетических особенностей. Этот факт дает нам ответ на вопрос: почему в одной и той же среде вырастают очень разные личности1.

Критики теории черт говорят, что предсказательная валидность[251] [252] личностных тестов невысока, потому что измеряемого ими набора стабильных черт личности в реальности не существует. Иными словами, авторы и приверженцы теории ситуационизма считают, что нет реальной согласованности в том, как люди себя ведут в разное время и в разных ситуациях. Они говорят, что люди ведут себя гораздо менее последовательно, чем это предполагает теория черт.

Классическое исследование такого рода касалось измерения честности у детей. Учеников начальных классов ставили в такие условия, где они имели возможность солгать, смошенничать или украсть: в классе, дома, на спортивных состязаниях, в одиночестве или в обществе ровесников. Важным эффектом, открытым в этом исследовании, было то, что ребенок, который повел себя нечестно в одной из ситуаций (например, списал у товарища контрольную работу), необязательно вел себя аналогично в другой (скажем, в спортивном состязании). Некоторая согласованность присутствовала, но ее величина не впечатляла. Среднее значение корреляции между честным поведением в одной ситуации и честным поведением в другой составляло + 0,30. Чем больше было сходство между двумя ситуациями, тем выше была корреляция. Следовательно, проявление честности в одной ситуации в классе чаще всего влекло за собой проявление честности в другой ситуации и тоже в классе, чем проявление честности дома.

Исследования показали, что подобная несогласованность поведения в различных ситуациях существует и для других видов поведения, таких как агрессивное, зависимое, ригидное и поведение по отношению к вышестоящим лицам. Данные таких исследований применимы и в объяснении ситуаций в преступном поведении.

По сути дела была выдвинута гипотеза, что личности, которая заставляет тело человека действовать так, а не иначе, не существует. А если бы она была, мы могли бы ожидать некоторой последовательности в поведении человека от ситуации к ситуации (естественно, если личность человека не меняется кардинальным образом каждую минуту). Но если не личность человека определяет его поведение, то что же?

Исследователи, представляющие теорию ситуационизма, считают, что поведение индивида в большей степени определяется характеристиками ситуации, в которой человек находится, чем его личностными чертами и свойствами. Они в данном случае часто приводят такой пример. Когда загорается красный свет светофора, водители должны остановиться; когда загорается зеленый свет, водители продолжают движение - независимо от своих личностных свойств и качеств. В ситуациях подобного рода все люди ведут себя одинаково. Согласно представителям теории ситуационизма, этот принцип приложим к любому или почти любому человеческому поведению. Например, эффект социальной роли таков, что она определяет, что должен делать человек, независимо от того, кто он есть, т.е. необязательно знать, общителен он или замкнут, ригидный или агрессивный и т.д. Что действительно важно - это роль, которую он будет играть. С этой точки зрения, наши действия зависят не от того, кто мы есть, а от того, в какой ситуации мы находимся.

Реакция на концепцию ситуационистов проявилась в разных формах: от резкой критики до предложения рассматривать эти две концепции в единстве, во взаимодействии личности с ситуацией. Но примирение двух диаметрально противоположных взглядов на личность (один из которых вообще ее упраздняет) не решило проблемы. Наверное, правильнее рассуждать, что взаимодействие личности происходит скорее всего со средой обитания,-в результате которого постоянно возникают различные ситуации, т.е. в большинстве своем они продукт взаимодействия. Ситуации слишком динамичны, чтобы их соотносить со стабильными чертами личности. В первую очередь человек всегда испытывает влияние среды, но воспринимает, впитывает только то, к чему уже подготовлен природой. Таким образом, он результат внутреннего развития, а не среды. Воспитание, образование, собственно, не производят развития, а только дают ему возможность развиваться (это условия); они открывают пути, но не ведут по ним: по ним ведут природные способности и нравственные качества (это причины).

Я не поддерживаю концепцию ситуационизма, согласно которой поведение личности зависит от самой ситуации, которую может определять и социальное положение (роль), занимаемое индивидуумом в обществе. Запрещенные дорожные знаки и даже красный свет светофора, как, впрочем, и социальное положение, и ранги - не помехи для человека, решившего нарушить запрет и свое реноме. Пример, приведенный приверженцами ситуационизма со светофором - это неудачный пример, потому что ситуация создана искусственно, обязывающая автомобилистов действовать, согласно специальному Правилу. Обычно поведение преступников протекает в объективной ситуации, которая в большинстве случаев нейтральна. Если бы создаваемые ситуации, действительно, играли абсолютную роль, тогда можно было бы согласиться с внешним детерминированием преступных действий. Можно сказать, что теория ситуационизма, граничащая с социальным детерминизмом, также исключающим личность вообще или ограничивающим ее до абсурда («совокупностью общественных отношений»), лишь отдаляет от понимания сущности самой личности. Любые

действия людей (особенно преступные) - это проявление в первую очередь их внутренней сущности. Ситуация может затруднить, осложнить принятие решения, отложить действия, но она не заставит человека проявить добрых качеств, если их у него нет или они так и остались в зачаточном состоянии (т.е. не развились).

Альберт Бандура (1925 - дата неизвестна) представитель социально-когнитивного направления в психологии. Согласно этому учению, поведение человека регулируется сложными взаимодействиями между внутренними психическими явлениями и социальными факторами окружающей среды.

Основные положения относительно природы человека выражены Бандурой в терминах, принятых в психологии, однако его часто изображают как «умеренного бихевиориста*. Если радикальный бихевиоризм под поведением понимает чисто физиологические реакции на стимулы, то его социально-когнитивная теория предполагает другое представление о человеке. Бандура в своей концепции особо подчеркивает обоюдное взаимодействие событий социальной среды и личностных психологических факторов. Взаимная связь этих двух явлений в конечном итоге продуцирует поведение.

Он также строго придерживается положений рационализма, что в корне отличает его теорию от радикального бихевиоризма. В этой связи я бы не спешил признавать его «умеренным*, так как упор многих его теоретических концепций на когнитивность (на интеллектуальное познание) свидетельствует о взгляде на человека как на существо в высшей степени рациональное. Он полагает, что люди приходят к рациональным решениям, основываясь на предположениях о том, как их действия будут влиять на те же внешние обстоятельства, которые в радикальном бихевиоризме занимают место объективной детерминации поведения индивида.

Серединную позицию (а это положение соответствует смыслу термина «умеренный») Бандура занимает между крайними полюсами свободы и детерминизма. Ключ к пониманию его позиции как раз лежит в концепции «взаимного детерминизма* или непрерывной взаимосвязи поведения, личностных факторов и среды, причем во всех видах человеческой деятельности. Бандура пишет: «Так как концепции людей, их поведение и их окружение взаимно детерминированы, индивиды не являются ни беспомощными объектами, контролируемыми силами окружения, ни совершенно свободными существами, которые могут делать все, что им вздумается*[253].

Сущность своего тезиса Бандура поясняет не полностью. Он говорит, что средовое окружение влияет на людей в той же мере (тут я бы поостерегся категоричности), в какой люди влияют на окружение. Следовательно, заключает он, связь между человеком и окружением фактически двунаправленная: люди формируют среду, а среда одновременно формирует людей.

Конечно, это так, но только с одним уточнением, которое логически вытекает из данного тезиса: каковы люди, такова и среда. Следовательно, в окончательном варианте его мысль должна звучать так: люди формируют людей (старшее поколение - молодое). Однако воспитание, как было отмечено мною выше, это всего лишь условие развития, оно определяет путь, открывает возможности проявления внутренних природных свойств и качеств личности, без которых воспитание - пустая фраза.

Но разговор все же шел о другом, о детерминизме поведения индивида, а не о воспитании. Поставив термин «свобода* посередине, между непонятным выражением «концепции людей* (авторы указанного сочинения так и не разъяснили читателю, что понимает Бандура под этим) и «отражением», т.е. (средой), автор говорит, что среда детерминирует поведение, а поведение детерминирует события среды. Таким образом и происходит взаимная детерминация. Однако хочу заметить, что где присутствует детерминизм, там отсутствует свобода; эти категории противоположные и совершенно несходные друг с другом.

Как мне представляется, Бандура понятие «свобода* понимает как разновидность детерминизма, хотя развел эти категории по противоположным полюсам, но от этого ничего не изменилось, если властвует детерминизм.

В концепции о «взаимном детерминизме» отражается и смешивание разнородных категорий «субъективного» и «объективного*. Положение субъективности можно усмотреть в том, что люди не механически подвергаются объективным воздействиям окружающей среды. Скорее эти воздействия опосредуются влиянием личностных и, возможно, субъективных внутренних факторов до того, как они каким-то образом изменят поведение.

Концепция Бандуры о соотношении субъекта и объекта со всей очевидностью опирается на бихевиоризм, поэтому он так нерешительно и осторожно «топчется* вокруг субъективного (об этом свидетельствуют выд. мною курс, слова). По сути, где только можно, он в своей теории предпринимает максимальные усилия, чтобы связать все внутренние психические структуры с объективными наблюдаемыми параметрами человека. Даже личность он противопоставил субъекту, придав ей свойства материального понятия «человек*.

В этой связи следует отметить, что в понимании Бандурой субъективности можно сказать одно - его концепция мало похожа на научную теорию, его предположения скорее выражают точку зрения философа, а не ученого.

И последнее. Бандура откровенно поддерживает точку зрения материалистов, считающих, что природа человека познаваема. Это вытекает из того, с каким уважением он относится к эмпирическим возможностям, и из его попыток сделать теоретические построения открытыми для эмпирической проверки. Для Бандуры не существует ссылок на таинственные переменные, недоступные научному пониманию, и он не делает реальных попыток переступить границы того, что многие считают настоящей психологической наукой. Он полагает, что внутренние психические процессы должны быть в конечном итоге связанными с действиями, которые доступны наблюдению. А допустимыми наблюдению, согласно бихевиоризму, являются физиологические проявления тела человека, а скрывающимися за ними внутренние психические процессы сам Бандура не считает необходимым понимать[254].

Из анализа учения Бандуры о природе человека следует, что он приверженец бихевиоризма, теория которого исключает в человеке его истинную сущность, не поддающуюся эмпирическому наблюдению, личность как духовную ипостась. Исключив духовную субстанцию (а это и есть свобода), Бандура делает неудачную попытку связать воедино свободу и детерминизм. Но по существу ему так и не удалось найти место для свободы в самом детерминизме, потому что, как представляется мне, он так до конца и не понял несовместимость двух противоположных понятий «свобода» и «детерминизм», взаимоисключающих друг друга.

Исследовав основные направления западной психологии, я прихожу к пессимистическому выводу, что названные теории могут продвинуть криминологическое учение о личности преступника на должное расстояние от радикального материализма, присутствующего в советской психологии.

Однако явная несхожесть приведенных концепций западных психологов недвусмысленно показывает, что содержание личности с позиции разных теоретических представлений гораздо многограннее, чем личность, представленная в концепции советской материалистической психологии, разрабатываемой в единственном социологическом направлении, как «внешнего социального образа» человека.

В теоретических положениях зарубежных психологов о личности содержатся следующие общие положения, объединяющие их концепции: Личность - это абстракция, основанная на выводах, полученных в результате наблюдения за поведением человека. В личности представлены такие особые качества, благодаря которым каждый человек отличается от всех остальных людей. Личность характеризуется в качестве субъекта влиянием внутренних и внешних факторов, включая генетическую и биологическую предрасположенность, социальный опыт и меняющиеся обстоятельства окружающей среды. Личность как таковая относительно неизменна и постоянна во времени и меняющихся ситуациях.

В первом параграфе этой главы мною было отмечено, что постсоветская психология находится на распутье, как бы раздумывая, по какому направлению ей дальше идти. И.А. Мироненко в своей статье отметила три пути: объективистско-социальный, т.е. советский; западный, основные концепции были рассмотрены в данном параграфе; и третий путь - экзистенциально-персо- налистский, основанием которого являются идеи христианской богословной мысли о личности человека и его призвании на земле. Рассмотрим его.