3.1. Социально-экономические и политические условия появления «воров в законе»

Впервые тюремное заключение как вид уголовного наказания было закреплено в Судебнике 1550 г., который «Царь и Великий Князь Всея Руси со своей братьею И 3 Бояры сесь Судебник уложал...».

Незыблемым оставалось главное направление уголовноисполнительной системы - содержание заключенных и ограничение их отрицательного влияния на общество. Мы не знаем уголовно-исполнительных характеристик заключенных тех исторических периодов, какие преступления совершались чаще и наоборот, какой категорией лиц, но всегда в преступном мире были лица, которые специализировались на совершении конкретных преступлений уголовного характера (серийные убийцы, разбойники, воры, мошенники, шулеры, громилы и др.). Иными словами, профессионализм в преступном мире был всегда. Среди воров как самой многочисленной категории преступников были щипачи-карман- ники, квартирные воры-домушники, чердачники, форточники, взломщики-медвежатники и др.

Во все времена воры, по всей видимости, были самой многочисленной категорией среди заключенных (арестантов) (отсутствие смертной казни за кражи, легкость их совершения, небольшие сроки наказания и степень личной опасности при совершении подобных преступлений и т.д.), и, есте-

ственно, именно среди них было значительное количество лиц, неоднократно судимых, которые выработали свои нормы и формы поведения, порядок отношений среди отбывающих наказание и администрацией

В XIX в. такие воры назывались «казаками» либо «Иванами», постоянного места жительства и документов не имели, настоящие фамилии и имена от полиции скрывали.

Все это появилось намного позже в результате радикальных социально-политических реформаций, произошедших в России.

1917 год. Тяжелые социальные условия, насилие, бездействие законов, голод, нищета и разруха, усугубляемые невиданной в истории цивилизации беспризорностью (более 8 млн человек), создавали для развития преступности идеальные условия. К тому же Временное правительство в марте 1917 г. амнистировало более 60 тыс. профессиональных уголовников, которые тут же включились в активную блатную жизнь.

Крайняя политизация общества коснулась и уголовного мира, который хотели приобщить к строительству новой жизни. Известен случай, когда выпущенные на свободу рецидивисты (около 100 человек) собрались в Москве, в У районе Сухаревки, на специальную конференцию, где обсуждали «текущий момент» и свое место в жизни пролетарского

общества. В период нэпа был разрешен частный коммерческий сектор. Страна вздохнула; получил второе дыхание и уголовный мир [91].

Поскольку срок наказания зависел от таких обстоятельств, как социальное происхождение, и мотивов преступлений, то уголовники стремились подвести под преступления политическую и идейную подоплеку — «мы ничего не имеем против Советской власти, мы, как и она, боремся с наследием капитализма».

Однако, несмотря на подобные факты, уголовный мир тогда не был организован. Вместе с тем получил развитие бандитизм как одна из форм организованной преступности. На рост бандитизма повлияли не только нищета, безработица и правовой беспредел. Он был связан и с чисто политическими обстоятельствами, сложившимися в обществе. Банды организовывались и пополнялись теми, кто пострадал от новой власти или был ею недоволен. Политические мотивы быстро находили уголовные формы выражения, а банды становились типичными блатными шайками.

Но были и другие политические банды, боровшиеся с режимом. Например, банда Махно на Украине или Антонова на Тамбовщине, в которые входила значительная часть крестьян, уставших от непосильного гнета и грабежей. Репрессивные меры, применявшиеся к этим бандформированиям, существенно отличались от мер, применяемых по отношению к обычным уголовникам [92].

К 1927 г. политический уголовный бандитизм был почти ликвидирован, но его всплеск для уголовного мира бесследно не прошел.

Места лишения свободы, пустовавшие со времени революции, вновь заполнились. Среда уголовников существенно изменилась за счет разбавления ее представителями мелкой буржуазии, анархистов, разорившихся нэпманов, участников банд и Белого движения. Преступный мир стал необычен, неоднороден, что вскоре привело к возникновению в нем различных течений, противоречий, особенно ярко проявившихся в местах лишения свободы. Этот блатной мир как бы разделился на два лагеря — на профессиональных преступников с дореволюционным стажем и тех, кто встал на этот путь уже после революции.

В отличие от профессионалов, последние оказались в трудном положении. Они не имели уголовной квалификации, не знали обычаев преступного мира, не располагали воровским инструментом, не работали с посредниками и скупщиками краденого. Но стремление приспособиться, а для многих еще и желание отомстить новому порядку, заставляло их искать и устанавливать связи с опытными профессиональными преступниками.

Однако новая волна преступников имела и некоторые преимущества перед профессионалами. Многие из них, являясь выходцами из мелкобуржуазной среды, были грамотны и по своему интеллектуальному уровню выше, чем традиционные уголовники. Поэтому прошло немного времени, и лидеры из «новых» возглавили банды и воровские шайки. Появились так называемые авторитетные преступники, которые не только стали перенимать традиции и законы старого преступного мира, но и интенсивно вносить свои политические убеждения. Эта категория стала называться «жиганами».

Преступная деятельность расценивалась «жиганами» как форма социального протеста, в которой отчетливо проявлялись идеи анархизма. Неслучайно эта первая группировка авторитетов называлась идейной. Однако ее лидеры чаще всего не имели прочных связей между собой, их шайки, как правило, действовали изолированно друг от друга. И лишь в лагерях они составляли одну группировку крайне выраженной антисоветской направленности.

Но власть этих группировок длилась недолго. В конце 1920-х гг. четверть всего количества осужденных составляли воры. Это привело к созданию прочного ядра из воров, среди которых уже появляются свои авторитеты под названием «урки». Между «жиганами» и «урками» началась борьба за лидерство, которая носила крайне жестокий характер. Победили в ней «урки».

Внутри воровской среды также началась борьба за лидерство, что привело к вычленению небольшой группы воровских авторитетов. Модифицируя традиции уголовного мира дореволюционной России, они проводили в лагерях политику «справедливости и защиты обиженных» от царящего произвола. Такой поворот в криминальной политике способствовал их процветанию и поддержке со стороны осужденных.

Кроме того, они весьма умело использовали еще одно обстоятельство. В конце 1920-х и первой половине 1930-х гг. охрана и некоторая часть административного аппарата набирались из среды заключенных.

В жаргоне дореволюционного преступного мира термина «вор в законе» не было. Судя по всему, он появился в начале 1930-х гг. Название символизировало принадлежность преступника к группировке рецидивистов, а другие категории преступников относились к среде, находящейся за пределами «законов» этой группировки.

«Воры в законе» — явление уникальное и не имеющее аналогов в мировой криминальной практике. Они, несомненно, возникли в определенных социально-экономических условиях, и все же основным связующим звеном здесь были уголовные традиции. «Вор в законе», по мнению специалистов, относился к особой категории преступников-рецидивистов, характеризовавшейся двумя особенностями: устойчивым, «принципиальным» паразитизмом и высокой организован- ностью [93].

Посвящение в звание «вора в законе» было весьма сложным и мучительным. Им мог считаться лишь тот, кто имел судимости, пользовался авторитетом в уголовной среде и ко всему прочему был принят в группировку на специально собранной конференции (сходке).

Кандидат в группировку проходил испытание, всесторонне проверялся, после чего ему давались устные и письменные рекомендации. Сходка являлась не просто формальным актом утверждения новичка. Главная ее цель состояла в определении надежности принимаемого лица, пропаганде воровских «идеалов» среди других категорий правонарушителей. Поэтому те, кто рекомендовал кандидата, несли перед сходкой ответственность за его дальнейшее поведение.

Вступление в «общество» в условиях свободы обставлялось торжественно. Существовала присяга, которую принимали публично. Текст ее был примерно такой: «Я как пацан встал на путь воровской жизни, клянусь перед ворами, которые находятся на сходке, не идти ни на какие аферы чекистов».

Рецидивисты, принятые в группировку, переходили в качественно новую криминальную категорию и должны были беспрекословно выполнять требования воровского «закона», представляющего собой совокупность норм поведения, выработанных преступным опытом. Весь «закон» был направлен исключительно на укрепление и сохранение данной группировки, на ее паразитическое существование не только в обществе, но и антиобщественной среде.

Главной обязанностью члена группировки являлась безоговорочная поддержка так называемой воровской идеи. Второе правило запрещало вору иметь какие-либо контакты с органами правопорядка. Третье требование «закона» предписывало членам сообщества быть честными по отношению друг к другу. Четвертое правило обязывало «воров в законе» следить за порядком в местах заключения, устанавливать там полную власть воров. В противном случае они отвечали перед воровской сходкой. Пятое положение «закона» требовало вовлечения в свою среду новых членов, поэтому они вели активную работу среди молодежи, особенно несовершеннолетней. Шестое правило запрещало преступникам интересоваться вопросами политики, читать газеты, служить в армии, работать в общественных организациях, иметь награды от государства и т.д. Седьмым принципиальным положением являлось обязательное умение члена группировки играть в азартные игры, что имело существенное значение. Игры помогали общению, установлению власти над другими заключенными, у которых воры выигрывали не только имущество, но и жизнь, создавая тем самым окружение смертников для выполнения особых поручений [94].

Многие нормы воровского «закона» касались поведения рецидивистов в местах заключения. Находясь в местах лишения свободы, «воры в законе» организовывали противодействие администрации, принуждая ее нередко идти на компромиссы. Отмечались случаи, когда администрация лагерей обращалась за помощью к ворам для наведения порядка или выполнения производственного плана. Таковы основные положения и роль «законов» группировки.

Несомненный интерес представляют сведения об организационной структуре группировки, ведь «воры в законе» не представляли собой какой-то цельной группы, действующей на определенной территории и имеющей руководителей, как это было и есть в мафии. В этом аспекте сообщество рецидивистов в целом несравнимо с известными нам формами объединения преступников, так как оно базировалось на основе неформального «закона», действовавшего на территории преимущественно России. К тому же группировка не имела мест дислокации и зон своего влияния.

В местах лишения свободы «воры в законе» объединялись в семьи, на свободе — в общины, которые были в любом населенном пункте, где имелось хотя бы несколько членов группировки. Общины делились (условно) на небольшие группы по два-три человека, каждая из которых занималась определенным видом преступлений. Например, одна состояла из карманников, другая из квартирных воров, третья - из грабителей и т.п.

По сведениям специалистов 50-х гг. XX столетия, доля «воров в законе» среди всех рецидивистов составляла не более 6*с. Членов группировки насчитывалось где-то около 3,5 тыс. человек, из которых 300 - женщин. Относительно небольшое число их, вероятно, объясняется тем, что они не стремились к расширению своих рядов из-за невозможности пользоваться общими воровскими кассами в местах лишения свободы.

В группировках, как уже отмечалось, не было прямых руководителей. Организующим звеном являлась воровская сходка. Сходки проводились местные и региональные. Региональные сходки, касающиеся вопросов сообщества в целом, собирались редко. Кроме прочих важных вопросов, на таких сборищах судили «авторитетов», неподсудных общинным (местным) сходкам. Данное обстоятельство свидетельствует о том, что среда «воров в законе» была неоднородная и делилась на две категории, одна из которых, очевидно, вела организационную работу и находилась на верхней ступени иерархии. По документам тех лет, сходки проходили в московских Сокольниках (1947 г.), в Казани (1955 г.), Краснодаре (1956 г.). Они собирали от 200 до 400 делегатов [95].

Группировка «воров в законе» действовала преимущественно на территории Российской Федерации. Лица из Средней Азии, Закавказья, Прибалтики были в ней исключением - в основном те, кто проживал или отбывал наказание в лагерях России.

Группировка профессиональных преступников просуществовала до начала 1960-х гг. Ее разложение и ликвидацию нередко связывают с изменением уголовного и уголовнопроцессуального законодательства в 1958-1960 гг. Это, безусловно, сыграло не последнюю роль, однако правильнее говорить о целом ряде взаимосвязанных факторов.

Противоречия в среде «законников» возникли в предвоенные и, особенно, в послевоенные годы, когда сообщество интенсивно пополнялось новыми членами из числа беспризорных и осужденных за тяжкие преступления, характерные для военного времени. В этой связи обычная воровская касса перестала удовлетворять потребности «воров в законе», вследствие чего они повысили размер взимаемой с осужденных дани с 1/3 до 2/3 их заработка. Усиление эксплуатации со стороны воров стало приводить к возмущению и открытому неповиновению основной массы осужденных («мужиков»), среди которых появились свои лидеры.

Второе противоречие, по мнению специалистов, было связано с возникновением другой противоборствующей группировки осужденных. Как известно, в военные и послевоенные годы в лагерях увеличилось число осужденных за бандитизм, измену родине и иные тяжкие преступления. Эти люди, объединенные тяжестью наказания, стали сплачиваться и заимствовать у «воров в законе» неформальные нормы поведения, облагать осужденных данью. Такая группировка получила, как отмечает ряд авторов, название «отошедших», или «польских воров».

По существу, это были те же «воры в законе», объединившиеся в другую группировку. В ориентировке ГУЛАГа МВД СССР от 12 сентября 1955 г. «О мерах по разложению и ликвидации враждующих групп в среде уголовно-бандитствую- щего элемента из числа заключенных» отмечалось, например, что в среде воров-рецидивистов, составляющих ядро уголовно-бандитского элемента, действительно происходит расслоение. От их основной массы, именующей себя «ворами в законе», постоянно отходят «провинившиеся», оставаясь в сущности своей теми же уголовниками-рецидивистами. Поэтому факт расслоения и открытой вражды «воров в законе» и «отошедших» имеет место, и с этим нельзя не считаться.

Между указанными группировками началась вражда, жестокая борьба за лидерство среди других осужденных, за право обладания общей кассой. Нередко она доходила до физического истребления друг друга. «Отошедшие» отказывались входить в зону, где лидерствовали «воры в законе», говоря, что те их режут и убивают. Вместе с тем «отошедшие» стали быстро утверждаться, чему способствовала некоторая гибкость их поведения. С одной стороны, они не отказывались работать, вступали в контакт с администра-

цией и даже были активистами, а с другой - придерживались выгодных для них воровских законов. Поэтому администрация некоторых лагерей ошибочно посчитала «польских воров» позитивным формированием и оказывала им некоторое содействие в борьбе с «ворами в законе» Но в основном вражда между группировками использовалась оперативными работниками как благоприятное условие для проведения мероприятий по разложению воровского сообщества.

Усилению положения «отошедших» способствовали также противоречия, возникшие непосредственно в самой группировке «воров в законе». Они начались после принятия Закона об усилении ответственности за имущественные преступления от 4 июня 1947 г. Более длительный срок наказания за кражи, установленный указом, заставил профессиональных преступников серьезно задуматься над смыслом воровской «идеи».

Законы, как справедливо отмечается специалистами, с одной стороны, усилили отход преступников от воровских традиций, а с другой - привели к значительной концентрации воров в местах лишения свободы. Оба эти обстоятельства способствовали усилению процесса разложения группировки и вражде между самими ворами, вызванной борьбой за право обирать заключенных. На воровских сходках в местах лишения свободы пересматривалось «правовое» положение членов группировки, многие из нее исключались. Причем изгнанные из нее сразу же переходили к «отошедшим» и включались в борьбу против недавних своих собратьев по воровской «идее».

В первой половине 1950-х гг. работники правоохранительных органов усилили работу по разложению группировок, особенно после указа Президиума Верховного Совета СССР от 13 января 1953 г. «О мерах по усилению борьбы с особо злостными проявлениями бандитизма среди заключенных в исправительно-трудовых лагерях».

Распад группировки в середине 1950-х гг. сопровождался возникновением в местах лишения свободы более мелких сообществ заключенных. В документах органов внутренних дел отмечалось, что между такими группировками, как

«польские воры», «махновцы», «беспредельщики», «анархисты», «чугунки», «подводники» и т.д., поскольку они возникли в среде «отошедших», нет существенной разницы.

Указанные выше сведения опровергают мнение о существовании множества самостоятельных группировок типа «воров в законе».

Борьба между двумя противоположными группировками усиливалась еще и потому, что до середины 1950-х гг. их участники содержались в одних и тех же лагерях. В 1955 г. после подведения итогов борьбы с группировками МВД СССР было решено приказом содержать этих лиц независимо от количества судимостей и совершенного преступления в специальных лагерных пунктах строгого режима. Запрещалось также переводить членов группировок из одного лагеря в другой, как это часто делалось администрацией раньше.

Однако эти и другие меры не приводили к наведению должного порядка. «Воры в законе», как отмечалось тогда, оказывали организованное неповиновение и противодействие государственной исправительно-трудовой политике. По словам опрошенных сотрудников из администрации лагерей тех лет, массовые беспорядки приводили к полной дезорганизации работы в некоторых местах лишения свободы.

Целенаправленная работа по разложению группировки «воров в законе» и производных от нее сообществ началась после выхода Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 24 октября 1956 г. № 1443-719, направленного на улучшение работы Министерства внутренних дел. Выполняя его требования, органы внутренних дел разработали и осуществили комплекс мер по ликвидации неформальных группировок уголовной направленности.

Главная задача этих мер состояла в развенчании культа уголовно-воровских традиций. В этих целях был создан специальный лагерь, в который переводили «воров в законе» из других мест лишения свободы для проведения с ними индивидуальной работы. Там же создавался небольшой актив из числа «воров в законе», которые с помощью оперативных работников готовили и рассылали обращения о необходимости отказа от преступной деятельности ко всем рецидивистам. О трудности этой работы говорит тот факт, что из 300 рецидивистов «экспериментальной» группы заявить об отходе от сообщества согласились лишь несколько человек.

Но принимаемые меры имели не только репрессивный характер, чего, прямо скажем, нельзя было совсем исключать в борьбе с «идейными» рецидивистами, но были и воспитательными. В нее также включались средства массовой информации.

Важное место в пропагандистской работе отводилось разоблачению культа «честности» и «идейности» рецидивистов. Понимая, что многие осужденные верят группировке, администрация мест лишения свободы стала предавать гласности факты отступления членов группировки от «закона», обворовывания и обмана ими заключенных.

Использование компрометирующих данных оказывало сильное воздействие не только на «воров в законе», но и на другую часть осужденных. Появлялись факты сокрытия некоторыми ворами своей принадлежности к группировке, что сразу влекло исключение из нее.

Организация борьбы с группировками осуществлялась на основе тщательного изучения тактики действий рецидивистов. В одном из документов - «Обзоре работы некоторых ИТУ по ликвидации преступных группировок заключенных» от 25 апреля 1958 г. - приведены следующие приемы воздействия лидеров преступной среды на осужденных: влияние на неустойчивую часть осужденных оказывалось с помощью установленных правил поведения, возведенных в своеобразную форму «закона» и «традиций»; для избежания ответственности рецидивисты подбирали второстепенных лиц и с помощью угроз и шантажа заставляли их совершать опасные преступления или брать вину «законников» на себя; боясь разоблачения, рецидивисты вместо прямых убийств соучастников или лиц, их окружающих, применяли к ним самые жестокие, но скрытые от других заключенных меры, заставляя кончать жизнь самоубийством; рецидивисты проникали в среду работающих заключенных, паразитировали в ней, занимаясь поборами; по халатности администрации уголовникам-рецидиви- стам удавалось также проникать на должности низового административно-производственного персонала с целью легального терроризирования осужденных.

К началу 1960-х гг. сообщество «воров в законе» прекратило свою активную деятельность. В последующие годы о «ворах в законе» в нормативных актах не упоминалось, хотя проблема эта до конца осталась нерешенной.

После ликвидации союзного Министерства внутренних дел борьба с группировками централизованно не велась и осуществлялась в каждой республике самостоятельно вплоть до 1966 г. (до создания Министерства охраны общественного порядка СССР).

М все-таки по группировке «воров в законе» удар нанесли сильный и даже на какое-то время ее нейтрализовали.

3.2. Характеристика «воров в законе» на начало XXI века

Проблема борьбы с организованной преступностью на современном этапе указывает на необходимость минимизации влияния организаторов преступных структур как на молодежь и лиц, впервые совершивших преступление, так и на криминалитет в целом.

Указанная категория лиц располагает достаточными финансовыми возможностями, которые используются и для поддержки «воровских традиций», и на подкуп должностных лиц исполнительной, законодательной и судебной властей.

Сущность лиц, относящих себя к категории «вор в законе», за последние десятилетия коренным образом изменилась.

Так, если ранее «вор в законе» не стремился к собственному финансовому благосостоянию, то в настоящее время редкие авторитеты преступного мира, в том числе и категория «вор в законе», не обладают имуществом и ценностями, стоимость которых составляет миллионы американских долла-

pos. Как правило, они пользуются дорогими автомашинами, охраной и иными благами, характерными для успешных бизнесменов.

В 1990-е гг. воры усилили давление на коммерческие и хозяйственные структуры. С целью получения дивидендов от «общаковых» средств часть их вкладывается в фонды финансово-кредитных учреждений и коммерческих предприятий. Полученные прибыли «воры в законе» через подставных лиц используют для приобретения фирм, магазинов, земли, в необходимых случаях входят в долевое участие, финансируют посреднические операции и т.д.

Как показывает практика, конечной целью так называемой финансово-хозяйственной работы воровских кланов является дальнейшее воспроизводство преступной деятельности, распространение влияния на криминальные сообщества другой направленности, более глубокое нелегальное проникновение в государственные, коммерческие и иные структуры.

«Воры в законе», во всяком случае, большинство из них, постоянно разъезжают по России, странам ближнего и дальнего зарубежья. Некоторые из них создали сеть преступных формирований не только в России, странах СНГ, но и осваивают Восточную и Западную Европу, Американский континент, Юго-Восточную Азию. Элитная часть «воров в законе» открыто в преступном мире объявляется и известна довольно узкому кругу лиц, что свидетельствует о тенденции укрепления конспиративности «воровского» сообщества и намерении дальнейшего продвижения в высшие сферы.

Изучение личностей «воров в законе» показывает, что их возраст редко превышает 50-55 лет. Вместе с тем 85,6% криминальных лидеров этого типа, как правило, житейски зрелые люди в возрасте 30-45 лет, имеющие немалый преступный опыт и криминальный склад характера. Каждый девятый вор — особо опасный рецидивист. Сообщество «воров в законе» многонационально [96]. За последние десятилетия просматривается насаждение культа «воровского братства» с малолетнего возраста на Дальнем Востоке, в Восточной и Центральной Сибири, Поволжье, на Урале. О целенаправленной идеологической обработке молодежи свидетельствуют многочисленные изъятые воровские «малявы» и «ксивы» Например, в одной из них «вор в законе» обращается к «братве»: «Объясните малолеткам, они совершенно не знают как себя вести. У них свои законы, а этого не должно быть, они живут в нашем доме, а законы туг едины».

Данные социально-негативные процессы опасны дальнейшей криминализацией общества, укреплением нигилистических взглядов на систему правопорядка и, следовательно, российскую государственность со всеми вытекающими последствиями.

География воровского сообщества в России постоянно расширяется. Ранее в таких местностях, как Псковская, Орловская, Смоленская, Ивановская, Омская области, Бурятии и Хакасии о «ворах в законе» знали понаслышке. В настоящее время, исходя из анализа поступающей информации, «воровское движение» взяло под контроль многие объекты развлекательного бизнеса, вино-водочной продукции и др.

На протяжении десятков лет уголовный мир Астрахани, Ярославля, Калуга, Костромы, Тамбова и ряда других регионов был относительно самостоятельным. Сейчас «воровское сообщество» подмяло под себя преступные группировки названных городов и взяло под контроль основные направления криминального промысла.

Изучение образа жизни «воров в законе», их миграции, связей и других криминологических параметров показывает, что наиболее насыщенным особо опасными лидерами уголовно-преступной среды является московский регион. Большинство воров являются выходцами с Кавказа. Причем почти все они находятся на нелегальном или полулегальном положении.

Далее по плотности этой категории криминальных лидеров идут Краснодарский край, Ростовская и Иркутская области, Хабаровский и Приморский края. Амурская, Сахалинская и Тюменская области. Причем Приморский и Хабаровский края, Сахалинская область привлекают их как географически выгодное место для выхода за границу, в страны тихоокеанского бассейна, в одно их богатейших мест земного шара, где сосредоточены многочисленные морские коммуникации [97].

Правоохранительные органы определяют «вора в законе» как профессионального преступника, признанного лидера уголовно-преступного мира, активного идеолога криминального образа жизни и морали. Одиако нередко в средствах массовой информации они преподносятся в облике борцов за идею, насаждающих справедливость, равновесие и порядок в преступном мире [98].

Ничего общего с характеристикой благородных рыцарей «воры в законе» не имеют. Факты сурово свидетельствуют: преступные авторитеты - двуличные люди, как правило, с темным уголовным прошлым, организующие деятельность преступных кланов и паразитирующих на них, всеми имеющимися способами культивирующие воровскую мораль, утверждающие преступный беспредел в обществе, инициирующие его активизацию и агрессивную наступательность, использующие «общак» в личных целях.

Под маской «порядочности» «воров в законе» скрываются жестокие, вероломные, лживые и мстительные преступники. Около 80^7. из них склонны к наркомании. Лидеры такого типа _ своеобразные генераторы преступных идей и взглядов. Они изобретательны и лицемерны. В последние годы демонстрируют свою религиозность.

В определенных случаях «воры в законе» проявляют инициативу, решительность, способны подчинять своей воле не только лиц с криминальной установкой, но и представителей государственных структур, в том числе отдельных сотрудников органов внутренних дел.

Среди основных социально-психологических характеристик «воров в законе» следует выделить : организаторские способности; общительность (коммуникабельность); преступный профессионализм; владение социально-негативными нормами морали и неукоснительное их соблюдение;

- способность к самопожертвованию в интересах воровского сообщества.

Наряду с действующими «ворами в законе» в уголовной среде есть криминальные лица, присвоившие себе этот титул - так называемые самозванцы либо ранее носившие звание «вора в законе». Последних именуют криминальным термином «прошляки». «Прошляки», в свою очередь, разделяются на «сухарей», «отказников», «сук», «гадов».

Под «сухарями» в воровском мире понимается бывший «вор в законе», который своевременно не объявился таковым либо не смог подтвердить свой титул, когда это нужно было сделать.

«Отказник» - вор, добровольно отошедший от воровской жизни. Типичным «отказником» является главный герой кинофильма В. Шукшина «Калина красная».

«Сука» - вор, нарушивший воровские традиции и обычаи, но не предавший воровскую идею.

«Гад» - вор, предавший интересы «воров в законе» и оказывающий противодействие воровскому сообществу.

В настоящее время в РФ, по экспертным данным, насчитывается порядка 300 «воров в законе», половина из них гастролирует по стране и находится на нелегальном положении, более трети арестованы или отбывают уголовное наказание в исправительных учреждениях. Это, как правило, зрелые люди с достаточным преступным опытом и криминальным складом характера. Каждый девятый из них - особо опасный рецидивист [99].

Современные «воры в законе», отбывая уголовное наказание в местах лишения свободы, используют коррумпированные связи и иные противоправные меры для своего освобождения либо обеспечения себе и своим сообщникам льготных условий содержания, нейтрализуя, таким образом, уголовное наказание. Этим достигается еще более прочное их самоутверждение в социально-криминальной среде и усиление негативного влияния на различные категории осужденных. Оперативными аппаратами уголовно-исполнительной системы осуществляется постоянное оперативное сопровождение противоправной деятельности «воров в законе» в исправительных учреждениях с учетом положений Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности».

Исходя из степени общественной опасности и распространения сфер криминального влияния, всех «воров в законе» можно условно разделить на 3 категории: я - категория «Т» - транснационального уровня. я - категория «Ф» - федерального уровня. я - категория «М» - местного уровня.

К первому уровню относятся «воры в законе», контролирующие многофункциональные преступные сообщества, действующие в масштабе нескольких регионов России, стран ближнего и дальнего зарубежья. К ним следует отнести и зтнические преступные организации чеченцев, грузин, армян и т.д.

Ко второму уровню относятся «воры в законе», контролирующие многоцелевые преступные организации, включающие также и бандитские группировки, осуществляющие криминальную деятельность в крупных городах, области, крае, республике.

К третьему уровню относятся «воры в законе», контролирующие деятельность преступных групп, действующих на местном уровне (в масштабе одного или нескольких административных районов города, области).

Однако уровень борьбы с этой категорией криминального мира не может быть признан удовлетворительным. Являясь организаторами и осуществляя руководство преступными сообществами, указанные лица представляют повышенную общественную опасность и подлежат привлечению к уголовной ответственности по признакам преступлений, предусмотренных ст. 210 УК РФ (организация преступного сообщества (преступной организации)). В то же время по указанной статье к ответственности привлекается лишь незначительная часть «воров в законе».

Данное обстоятельство свидетельствует, что привлечение лидеров и авторитетов преступных сообществ к уголовной ответственности требует более высокого профессионализма от сотрудников оперативных аппаратов, знание ими всех тонкостей методов и тактики проведения оперативнорозыскных мероприятий, предусмотренных Федеральным законом РФ «Об оперативно-розыскной деятельности».

К числу наиболее типичных противоправных действий лидеров в исправительных учреждениях относятся: организация преступного сообщества (преступной организации, группировки) (ст. 210 УК РФ); организация массовых беспорядков (ст. 212 УК РФ); дезорганизация нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества (ст. 321 УК РФ); изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг (ст. 186 УК РФ); вымогательство имущества у осужденных и иных лиц (ст. 163 УК РФ); незаконное приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств (ст. 222 УК РФ); незаконное изготовление, приобретение, хранение, перевозка, пересылка, сбыт наркотических средств или психотропных веществ (ст. 228-230 УК РФ); организация преступлений против жизни и здоровья (ст. 105, 111,117 УК РФ)

В современных условиях важное значение в деятельности оперативных аппаратов исправительных учреждений и подразделений криминальной милиции приобретает активная и целенаправленная оперативно-профилактическая работа в отношении лидеров криминальной среды, подозреваемых в подготовке или совершении противоправных действий.

В 90-е гг. прошлого столетия, с началом проведения либерально-демократических реформ в России, которые коснулись уголовного и уголовно-исполнительного законодательств, данными категориями преступников на сходках ставились задачи фактического захвата власти в исправительных учреждениях. В частности, прикрываясь лозунгами гуманизации отбывания наказаний, предпринимались попытки вмешательства в управленческую, распорядительную деятельность администрации путем получения возможности замещать должности, связанные с выполнением неко-

торых распорядительных функций и хозяйственным обслуживанием лицами, входящими в группировки отрицательной направленности; осужденные настраивались на коллективное выдвижение требований об отмене режимных ограничений, упразднении самодеятельных организаций, создании среди осужденных органов самоуправления. Однако эти планы оказались неосуществленными. ФСИН России и подчиненными ему территориальными управлениями были приняты кардинальные меры по реформированию уголовно-исполнительной системы, укреплению законности при отбывании наказания осужденными в местах лишения свободы, улучшению работы оперативных служб, позволившие значительно снизить степень негативного влияния группировок и их лидеров на остальных осужденных.

Отмечая несомненные успехи в оздоровлении обстановки в местах лишения свободы в целом, следует учитывать, что оперативно-предупредительная работа еще далека от совершенства, и, судя по публикациям в средствах массовой информации, ФСИН России принимает определенные меры в этом направлении, однако часть из них проводится формально, что позволяет лидерам и авторитетам уходить от контроля и действовать достаточно свободно.

Уголовно-исполнительная характеристика «воров в законе» свидетельствует, что до осуждения никто из них общественно полезным трудом не занимался. Подавляющая часть «воров в законе» и иных лидеров криминальной среды были неоднократно судимы за имущественные и корыстнонасильственные преступления.

Статус того или иного «вора в законе» определяется рядом социально-психологических характеристик: сильными личностными качествами и оптимальными способностями к общению и воздействию на одного или нескольких лиц; последовательностью в соблюдении обычаев и традиций воровского сообщества, умением консолидировать преступный мир на так называемой воровской идее; масштабами преступной деятельности и способностью противодействовать правоохранительным органам; наличием коррумпированных и иных связей, способствующих их неуязвимости как перед законом, так и в криминальной среде. «Воры в законе», обладающие этими качествами, имеют транснациональный и межрегиональный авторитет.

Говоря об авторитете «вора в законе» в уголовно-преступном мире, в качестве основного условия следует назвать последовательность в соблюдении им определенных обычаев и традиций воровского сообщества, или так называемого кодекса «воровской чести».

По данным криминологических исследований и мнению наиболее опытных оперативных работников, а также самих «воров в законе», под кодексом «воровской чести» понимается совокупность определенных традиций и обычаев. К ним относятся: активное участие в жизнедеятельности воровского сообщества, проживание на средства, добытые преступным путем; пропагандирование воровских обычаев, традиций и преступного образа жизни; обязанность держать слово не только перед «братвой», но и перед уголовно-преступным миром в целом, организация сбора «общаковых» средств, контролирование их использования; соблюдение решений воровских сходок, требовательность их исполнения от «братвы»; уклонение от сотрудничества с государственными органами

Старые, или «нэпмановские воры», в добавление к перечисленным обычаям и традициям не могли иметь семью, вступать в контакты с сотрудниками правоохранительных органов, должны были жить на средства, полученные в результате преступлений, совершенных лично ими.

6 противовес им современные «воры в законе» более широко толкуют участие в жизнедеятельности сообщества, что позволяет им контролировать бизнес и участвовать в нем, откровенно паразитировать за счет заурядных преступников.

Большинство наиболее авторитетных воров являются криминальными дельцами, кредо которых - накопление значительных материальных ценностей, личное обогащение, что в корне противоречит воровской идеологии. Причем часть лидеров преступного мира, особенно из Кавказского региона, стали заниматься политикой.

В последние годы на этой почве разногласия среди воров стали обостряться Идет борьба за влияние на те или иные территории, сферы преступного промысла, коммерческой деятельности, бизнеса, отрасли государственного и частного хозяйствования, присвоение прибылей от криминального бизнеса.

Если «вор в законе» находится в местах лишения свободы, то наиболее типичными целями для него будут: налаживание нелегальных каналов общения с «волей», организация доставки в зону нелегальной переписки, запрещенных предметов, среди которых в обязательном порядке доставляются («затягиваются в зону») наркотики и спиртные напитки; склонение отдельных сотрудников ИУ к неслужебным и коррумпированным связям; обеспечение «льготных» условий содержания всем осужденным, входящим в формирование. Причем особое внимание уделяется налаживанию нелегальных каналов с «волей». В изымаемых «воровских» записках нередко подчеркивается: «Налаживайте дороги в зонах, чтоб быть в курсе дел, которые происходят в нашем доме, интересуйтесь, кто. куда идет транзитом, и. может, им нужна помощь».

Если в исправительном учреждении имеется воровское влияние, то у осужденных происходит своего рода обратный социальный процесс. Большинство из них не исправляются, а наоборот, подпадая под власть «вора в законе» или его сообщников, становятся закоренелыми рецидивистами, сторонниками воровской идеи, успешно нарабатывая при этом криминальный профессионализм.

На современном этапе основными тенденциями, происходящими как внутри сообщества «воров в законе», так и вне его, являются:

- увеличение рядов воровского движения и расширение его географии на территории РФ; дальнейший рост коррумпированности государственновластных структур с воровским сообществом; укрепление связей с преступными организациями других стран; усиление противостояния славянских воров с ворами Кавказского региона; усиление противоречий между ворами старой и новой формации; дальнейшее проникновение воровского движения в бизнес и хозяйственную жизнь России.

Как видим, воровское сообщество представляет собой серьезную опасность правопорядку России. Тем важнее организация активного противодействия его лидерам

Сегодня преступным миром России заправляют около 36 тыс. лидеров и активных участников криминальных группировок. Почти 300 преступных организаций имеют международный и более тысячи - межрегиональный характер. Каждое седьмое криминальное формирование имеет коррумпированные связи. Примерно 1€сп преступных сообществ создали финансово-коммерческие структуры для легализации преступных доходов [100].

«Воры в законе» все далее уходят от преступной конкретики, занимаясь консолидацией криминальных структур, стимулированием их деятельности, отлаживанием межрегиональных связей, внедрением «своих людей» в коммерческие, властные структуры, правоохранительные органы, что свидетельствует о тенденции укрепления конспиративности воровского сообщества и намерении дальнейшего продвижения в высшие властные, в том числе политические, сферы.

Процесс проникновения организованной преступности и ее лидеров - «воров в законе» - в государственные структуры отмечается и в странах Западной Европы, но масштабы этого крайне негативного явления там существенно меньше. Зарубежные исследователи отмечают различные уровни взаимоотношений преступных организаций с государством. В частности, они выделяют преступную элиту, занимающую важные позиции в государственной экономике, средствах

массовой информации и граничащую с ней субкультуру, оказывающую влияние на население страны.

Ни для кого не секрет, что организованная преступность контролирует существенную часть экономической сферы деятельности государства, причем лидеры организованной преступности стремятся легализовать приобретенные незаконным путем капиталы и становятся крупными предпринимателями, берущими под свой контроль экономику города, области, региона или определенных отраслей производства.

Данное обстоятельство свидетельствует, что работа по нейтрализации воровского сообщества требует высокого профессионализма от сотрудников оперативных подразделений, постоянного совершенствования и тактики проведения оперативно-розыскных мероприятий, предусмотренных Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности», кропотливой агентурно-поисковой работы. Сведения о «ворах в законе» должны быть централизованы в соответствии с ведомственными нормативными актами субъектов оперативно-розыскной деятельности, в частности, МВД РФ и ФСИН РФ. В них должны содержаться: уголовно-исполнительная и криминологическая характеристика на «вора в законе»; информация об осужденных, находящихся в сфере его криминального влияния; результаты проведенных оперативно-розыскных и режимных мероприятий, а также иные материалы, представляющие оперативный интерес.

Документирование преступной деятельности «воров в законе», лидеров и «авторитетов» уголовно-преступной среды в рамках дел оперативного учета (ст_ 10 ФЗ «Об ОРД») следует осуществлять как оперативными подразделениями органов внутренних дел, так и оперативными аппаратами исправительных учреждений, так как осуждение лидера к лишению свободы на практике вовсе не означает, что оперативные подразделения органов внутренних дел выполнили свою задачу и ликвидировали причины и условия, в которых существовало то или иное преступное сообщество. Зачастую «воры в законе» в местах лишения свободы не отказываются

от своих преступных намерений, продолжая руководить своими преступными сообществами.

Данные социально-негативные процессы опасны дальнейшей криминализацией общества, ослаблением влияния системы правопорядка в стране, снижением эффективности борьбы с преступностью.