§ 1. Понятие и содержание борьбы с преступностью

Борьба с преступностью — сложная системная деятельность, представляющая собой единство трех следующих подсистем: общей организации борьбы; предупреждения преступности и правоохранительной деятельности.

Вообще же применительно к противостоянию преступности употребляется множество терминов. В криминологической и иной специальной литературе, а также в официальных документах и публицистических материалах встречаются понятия: «уголовная политика», «борьба с преступностью», «война», «контроль», «противодействие преступности», «предупреждение», «профилактика», «управленческое воздействие на преступность»' и другие. При этом до сих пор каждое из указанных понятий вызывает научные споры и не может оцениваться как достаточно определенное или по крайней мере однозначное. Это создает значительные сложности как в уяснении смысла того, о чем идет речь в конкретном случае, так и в практической деятельности.

За каждым из терминов стоит разное содержание. Четкость терминологии определяет четкость в постановке и решении проблемы борьбы с преступностью, поэтому следует уделить внимание этому вопросу.

Наиболее ранним по времени употребления является термин «уголовная политика». Он стал встречаться в работах авторов того [298]

времени, когда, во-первых, речь стала идти не только об отдельных преступлениях и реагировании на них, но и впервые была поставлена задача успешного противостояния множеству, массе преступлений. Понятие «преступность», как качественно иное по сравнению с понятием «множество преступлений», тогда отсутствовало. Во-вторых, реагирование на преступления стало в этот период увязываться не только с мерами, которые называли «ка- рательными»1, но и с такими, которые способны предупреждать преступления.

При этом «политика» понималась не в том значении, которое она имела в Греции (термин пришел оттуда), то есть искусство управления государством, а в другом, фиксируемом в словарях русского языка. Это образ действий, направленных на достижение чего-либо, направление этих действий.

В литературе отмечалось, что трудно установить, кто впервые употребил термин «уголовная политика», но в 1804 г. Фейербах говорил о ней как об уже существующем понятии и разграничивал его с «уголовным правом». Об уголовной политике писали Хенке, Бентам, Бемер, Капплер, Лист, а в дореволюционной России — Чубинский, Фойницкий, Пионтковский, Таганцев, другие авторы. В 60—90-х гг. XX в. уголовной политике в России значительное внимание уделяли многие авторы: А. А. Герцензон, В. Н. Кудрявцев, П. С. Дагель, М. М. Бабаев, Г. М. Миньковский, М. П. Клейменов, А. Я. Сухарев, А. И. Алексеев, С. С. Босхолов и целый ряд других.

При этом трактовка понятия «уголовная политика» была весьма разнообразной, и многие авторы начинали оперировать иными терминами: «уголовно-правовая политика», «государственная политика борьбы с преступностью», «государственно-правовая политика»[299] [300]. А. А. Герцензон писал: «Уголовная политика — это часть общей политики социалистического государства наряду с политикой экономической, социально-культурной и т. д. Она направляет деятельность органов государственной власти и общественности в борьбе с преступлениями и иными общественно опасными поступками, основываясь на точном исполнении законов»1.

Анализ работ показывает, что всегда существовали два принципиально разных подхода к пониманию уголовной политики. Одни авторы исходили из того, что в рамках уголовной политики решаются вопросы воздействия на преступления (преступность) уголовно-правовыми средствами, и, соответственно, данный подход разрабатывался в рамках социологии уголовного права (Фейербах, Лист и другие авторы). Во второй половине XX в. в России этот подход также существовал2.

Но в 80—90-х гг.

Однако точнее было бы сказать, что происходило отождествление «уголовной политики» и «политики борьбы с преступностью». Последнее понятие отличается от понятия «борьба с преступностью».

Как писали А. И. Коробеев, А. В. Усе, Ю. В. Голик, «советская уголовная политика в традиционном ее понимании есть генеральная линия, определяющая основные направления, цели и 1995; Коробеев А. И., Усе А. В., Голик Ю. В. Уголовно-правовая политика: тенденции и перспективы. Красноярск, 1991; Криминологические и уголовно-правовые идеи борьбы с преступностью. М., 1996; Формирование государственной политики борьбы с преступностью. М., 1997; Сухарев А. Я., Алексеев А. И., Журавлев М. П. Основы государственной политики борьбы с преступностью в России. Теоретическая модель. М., 1997; Босхолов С. С. Основы уголовной политики. М., 1999; Уголовная политика и международное право: проблемы интеграции. Ч. 1 и 2. Владимир, 1999. Герцензон А А Уголовное право и социология. М., 1970. С. 178. См.: Бородин С. В. Борьба с преступностью: теоретическая модель комплексной программы. М., 1990. См.: Панченко П. Н. Борьба с преступностью как предмет уголовной политики и как научная категория // XXVII съезд КПСС и укрепление законности и правопорядка. М, 1982. С. 28. См. также: Основные направления борьбы с преступностью. М., 1975. С. 12 и след.

средства воздействия на преступность путем формирования уголовного, уголовно-процессуального, исправительно-трудового законодательства, практики его применения, а также путем выработки и реализации мер, направленных на предупреждение преступлений»1. Здесь упоминаются и содержание воздействия на преступность (формирование определенного законодательства, практики его применения, меры предупреждения преступлений), и говорится об уголовной политике как генеральной линии, определяющей основные направления, цели и средства упомянутых видов деятельности.

Но в правовых и других официальных документах, а также в научных трудах конца XX в. широко стал употребляться термин «борьба с преступностью». Организация Объединенных Наций проводит конгрессы по борьбе с преступлениями и обращению с правонарушителями.

Русское слова «борьба» во всех словарях русского языка трактуется как активное столкновение противоположных интересов, групп, мнений и т. п., имеющих цель приобрести господство одних над другими. Это всегда такая деятельность, которая преследует определенную цель.

В преступности находят свое проявление интересы, ценности, установки, находящиеся в непримиримом противоречии с теми, которые охраняются законом. Цель в этом случае — прежде всего не допустить массового нарушения уголовного закона путем воздействия на процессы детерминации и причинности преступности, а в случае его нарушения — применить к виновным меры государственного принуждения для того, чтобы добиться их отказа от преступного поведения, не дать реализоваться соответствующим преступным замыслам. Даже предупреждение преступности вовсе не означает компромисса с ней, так как речь идет об устранении причин и условий преступности.

Борьба с преступностью — это особый вид взаимодействия двух противоположных сторон. Хотя преступность и производна от общества, но она — относительно самостоятельный социальный феномен, обладающий способностью к самоорганизации и самодетерминации, активного сопротивления официальному обществу. В большом обществе, как отмечалось ранее, функционирует — при наличии преступности как массового явления с признаками организованности — криминальное общество, структурируемое организованной преступностью. Для последней характерно целенаправленное, продуманное и упреждающее изменение социальных условий, ориентированное на создание наиболее благоприятных условий для преступной деятельности и ее субъектов.

Термин «война с преступностью», казалось бы, отражает указанное непримиримое противоречие общества, основанного на законе, и преступности. Но если данную войну отождествлять с войной не на жизнь, а на смерть, то она не укладывается в рамки последней. В борьбе с преступностью упор делается на предупреждение, удержание лиц от совершения преступлений, а если выявляется их преступная деятельность, то прежде всего должен решаться вопрос о ее мотивах, причинах, о том, не целесообразнее ли к лицу сначала применить заменяющие уголовное наказание меры, и во всех случаях подлежит решению вопрос об оказании ему при необходимости социальной помощи.

Преступник — это не потенциальный эмигрант, а лицо, которое по отбытии наказания возвращается в большое общество. Возвращение в большое общество голодного, обездоленного, ожесточенного человека чревато для общества самыми опасными последствиями, и научно обоснованная борьба с преступностью такого положения не должна допускать.

Сохранить субъекта, совершившего преступление, как полноценного члена общества, обеспечить именно такое состояние данного лица — одна из важнейших задач борьбы с преступностью. Другая важная задача — не увеличивать число субъектов, сочувствующих изобличенному преступнику и противостоящих государству. А ведь жестокость, несправедливость, нарушения закона по отношению к преступнику долго помнят — и нередко сами страдают от них — родители того, кто нарушил уголовный запрет, супруги, дети, внуки и другие лица.

Традиционным представлениям о войне указанная деятельность не соответствует, поскольку в подлинной войне противника стремятся всеми средствами уничтожить и вытеснить с занятой территории. Правда, последние десятилетия отмечены заботой международного сообщества о гуманизации способов ведения войн, но на практике эти благородные усилия не всегда находят должный отклик. В случае объявления войны, разумеется, оборонительной, дающая отпор сторона находится в состоянии и необходимой обороны, и крайней необходимости, она не находится в ответе за социальное формирование лиц, участвующих в агрессии, и за их дальнейшую судьбу. В борьбе с преступностью такая прямая аналогия чревата незаконным принуждением, расправой с преступниками на месте преступления или задержания и другими весьма общественно опасными последствиями. Все это должно по возможности исключать армию из числа субъектов борьбы с преступностью. Армия рассчитана на победу над внешним врагом, судьба которого так тесно не связана с судьбой многих других сограждан и практически почти безразлична субъекту борьбы (хотя дальновидные победители в войнах всегда были озабочены установлением оптимальных контактов с населением побежденных государств). Государству нельзя использовать применительно к своим незаконопослушным гражданам те же методы, что и к внешнему агрессору.

С другой стороны, при определенных условиях возможно даже не перемирие с теми, кто совершает преступления, а скорее — прощение их в надежде на то, что они больше не совершат преступлений. Виновных в совершении преступлений освобождают от наказания, им помогают только в одном случае и при одном условии — раскаянии, сотрудничестве в борьбе с преступностью и отказе от совершения преступлений в дальнейшем. Иначе применяют при совершении новых преступлений вновь государственное принуждение вплоть до самого строгого.

Понятие «компромисс», которое употребляется все чаще применительно к борьбе с преступностью1, не кажется точным и удачным. Такой «компромисс» допускается только при реагировании на конкретные преступления[303] [304], в отношении конкретных преступников либо определенных их контингентов, но не на пре-

ступность как массовое явление. И только в том случае, когда, во-первых, преступник отказывается от дальнейшего продолжения преступной деятельности, во-вторых, этим предупреждается совершение более тяжкого преступления[305], чем уже содеянное, а также когда возмещается ущерб и оказывается содействие раскрытию преступления. При этом узакониваются условия освобождения от уголовной ответственности за уже совершенные менее тяжкие преступления (похищение человека, терроризм, захват заложника, организация незаконного вооруженного формирования, государственная измена и целый ряд иных преступлений). Вот одна из схем «компромисса», изложенная в ст. 126 УК РФ и ряде других: «Лицо, добровольно освободившее похищенного, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления». Другая схема изложена в примечании к ст. 198 «Уклонение физического лица от уплаты налога или страхового взноса в государственные внебюджетные фонды» в ред. Федерального закона от 25 июня 1998 г. № 92-ФЗ: «Лицо, впервые совершившее преступления, предусмотренные настоящей статьей, а также статьей 194 или 199 настоящего Кодекса, освобождается от уголовной ответственности, если оно способствовало раскрытию преступления и полностью возместило причиненный ущерб».

Строго говоря, в этих случаях речь идет об определенной сделке между государством и преступником, но это, во-первых, вынужденная сделка, во имя более оптимальных результатов борьбы с преступностью, во-вторых, скорее «сделка-прощение», чем «сделка-компромисс»: преступника освобождают от уголовной ответственности вовсе не потому, что допускают при определенных условиях его преступное поведение.

Другими словами, борьба с преступностью — это активное столкновение общества и преступности в целях обеспечения господства закона и охраняемых им интересов, ценностей, норм поведения, это целенаправленная наступательная деятельность общества на саму преступность, ее причины и условия.

Как отмечает Г. А. Аванесов, «в систему борьбы с преступностью входят: раскрытие преступлений и розыск преступников, расследование преступлений, назначение и исполнение наказания, прокурорский надзор за всей этой деятельностью, а также обеспечение законности в данной сфере. Сюда, таким образом, вливаются профилактика, предотвращение и пресечение престу-

плений»1. С. В. Бородин пишет: «Мы исходим из того, что борьба с преступностью как социально-политическая категория есть целенаправленная деятельность, проводимая государством и обществом на основе материалистического понимания преступности и ее причин»[306] [307].

Что касается «контроля», то в русском языке это слово обозначает проверку чего-либо, кого-либо, наблюдение за кем-либо, чем-либо с целью проверки. Использование этого понятия в криминологии до сих пор не было убедительным, о чем совершенно обоснованно писал И. И. Карпец[308] [309].

В основе теории контроля лежит признание преступности «нормальным» для общества явлением и объявлением задачи общества не дать выйти преступности за определенную «норму». В 1896 г. Э. Дюркгейм написал, что преступность — нормальное явление, от которого обществу никогда не удастся избавиться, а ненормальным может быть лишь чрезмерный ее рост и «излишек»: «Конечно, может случиться, что преступность примет ненормальную форму; это имеет место, когда, например, она достигает чрезмерного роста. Действительно, не подлежит сомнению, что этот излишек носит патологический характер. Существование преступности нормально лишь тогда, когда она достигает, а не превосходит определенного для каж-

4

дого социального типа уровня» .

Э.              Сатерленд значительное внимание уделял контролю преступности, в качестве него рассматривал деятельность полиции, правосудия, пенитенциарную практику и усилия различных субъектов предупреждения преступлений, делая акцент на полицию[310].

Во второй половине XX в. в данное понятие стал вкладываться более широкий смысл, к контролю преступности стали относить программирование социального развития, улучшение жизни, научные исследования проблем преступности. Но некоторые ученые при этом предлагали отказаться от термина «контроль» как не вполне адекватного и обратиться к концепции уголовной политики, разработанной Ф. Листом1.

«Противодействие» в целом трактуется как уничтожение другого действия либо «идти наперекор чему-либо», «мешать чему- либо». Очевидно, что данный термин не отражает суть рассматриваемой деятельности. Во-первых, не только государство «мешает» преступности, но и преступность — обществу, государству, причем активно и целенаправленно. Во-вторых, рассматриваемый термин не охватывает всего комплекса мер воздействия на преступность как на социальное явление со сложным причинноследственным комплексом, в том числе недопущение нарушения уголовного закона, а в случаях его нарушения применения к виновному мер государственного принуждения.

Аналогично может быть оценен и термин «воздействие на преступность»2, ибо воздействие — это все-таки одностороннее действие, направленное на кого-либо или что-либо с целью добиться чего-либо. Но многие преступники активно сопротивляются, стремятся предотвратить такое воздействие и сами наступают на общество. В этом случае речь идет о противоборстве двух сторон. Что же касается предупреждения преступности, то оно, как будет показано далее, вовсе не означает компромисса с ней: речь идет об упреждающей стороне борьбы, о ликвидации либо нейтрализации причин и условий. К тому же общество, каким бы гуман- [311] [312]

ным и снисходительным оно ни было, не может себе позволить роскошь допускать преступное поведение, а тем более организаторов, активных участников продуманной преступной деятельности, эффективно его не пресекать и не применять к виновным самые строгие меры государственного принуждения. Оно за эту снисходительность будет платить десятками тысяч жизней, здоровьем, честью, достоинством, спокойствием, имуществом своих членов. Да и граждане не потерпят правительства, которое лишает их права не стать жертвой преступлений. Преступность и политика тесно взаимосвязаны.

Сдержанность в борьбе с преступностью, недоведение ее до состояния войны призывают проявлять те авторы, которые полагают, что обвиняемый и потерпевший со временем легко меняются местами и карающий меч затем может обрушиться на тех, кто призывает к войне с преступностью. В общем, «не судите, да не судимы будете». Надо сказать, что это теория крайнего криминологического пессимизма. Он, конечно, сформировался не на пустом месте. К сожалению, основой для этого была история нашей страны и, кроме того, история других государств с нестабильным политическим режимом. Но, может быть, осторожность действительно требует не так уж рьяно бороться с теми, кто преступает закон: а вдруг завтра они окажутся у кормила власти? а вдруг любой из нас завтра окажется на скамье подсудимых? Можно, конечно, жить, опасаясь всего, но вот вопрос: удастся ли дожить свой век и не стать жертвой преступника? Не лучше ли разрабатывать и реализовывать меры по обеспечению стабильности политического и правового режима в государстве, созданию криминологически, социально обусловленного и эффективного законодательства, надежной системы охраны прав и законных интересов граждан? Ряд авторов ссылаются на христианские заповеди, общечеловеческие ценности, но ведь, еще раз подчеркнем, психология, лежащая в основе преступного поведения, находится с ними в противоречии, причем непримиримом, во всяком случае с позиции лиц, сознательно и устойчиво преступающих уголовно-правовой запрет. Прощение, которое только облегчает участь преступников, но не способно изменить их поведение, ведет к сокращению ареала общечеловеческих ценностей и даже уничтожению общества как цивилизованного, основанного на указанных идеалах и ценностях.

Любое цивилизованное общество противостоит преступности, а иначе оно просто не сохранит себя как таковое. Но одновременно, разумеется, это противостояние должно осуществляться в рамках закона, носить цивилизованные формы, причем не толь-

ко по отношению к лицам, совершившим преступления, но и к потерпевшим.

Упорядочение понятийного аппарата, теоретических положений является неотъемлемой частью разработки концепции борьбы с преступностью, имеет не только научное, но и важное практическое значение.

Таким образом, следует вести именно «борьбу с преступностью», причем в полном ее объеме. Последнее очень важно, так как некоторые критики использования понятия «борьба» свою аргументацию строят на том, что борьба — это только насилие без аналитической деятельности и предупреждения, а увлечение борьбой зачастую связано с произволом и беззаконием1. Весь вопрос в том, как понимать борьбу: можно драться на кулаках без всяких правил, а можно — с использованием интеллектуального потенциала, аналитической деятельности, воздействия на причины и условия противоборствующего поведения другой стороны, пресечения общественно опасного поведения и наказания виновных, причем в рамках закона и при постоянном совершенствовании правовой базы.

Таким образом, борьбу с преступностью следует вести в полном ее объеме[313] [314].