§ 2. Основные характеристики методологического подходав криминологии

Методология криминологического исследования, как и любого другого, зависит от предмета и объекта исследования, стоящих перед исследователем задач. Совершенно очевидно, что методика исследования человека не может быть идентичной методике исследования неживой природы, а методика изучения общества отличается от методики изучения человека.

Как уже отмечалось, предмет криминологического исследования — закономерности преступности, ее детерминации, причинности, подверженности различным воздействиям, а объект — это преступность в разных проявлениях; продуцирующие ее и влияющие на нее явления, процессы; характер воздействия на преступность и последствия такого воздействия.

Какими же должны быть пути криминологического исследования, имея в виду, что оно затрагивает и сложные общественные процессы, продуцирующие преступность, и характеристики людей, совершающих преступления?

Вопросы гносеологии (gnosis, gnoseos — по-гречески означает учение о познании) всегда волновали криминологов не меньше, чем вопросы о сущем, вопросы онтологии (ontos — по-гречески сущее).

Практически наши суждения о сущем, в частности о преступности, зависят от нашего методологического, гносеологического подхода, от того, как мы понимаем и изучаем это сущее. Представители уголовно-антропологического направления в криминологии в процессе доказывания врожденного характера черт человека, обусловливающих его преступное поведение, проводили антропологические и другие исследования. В то же время сторонники так называемой критической криминологии полагают достаточным анализировать только характеристики общества, порождающие преступность, осуществляя социологический, политологический, экономический и другой анализ общественных отношений. Но они при этом не считают необходимым уделять внимание самой преступности, изучению преступников.

Если говорить в целом о методологии криминологического познания, то оно базируется на использовании диалектико-материалистического учения.

во-первых, преступность рассматривается как социальное явление, и соответственно при ее исследовании используются методы социальных наук, в том числе социологии, социальной психологии. Наряду с разнообразными социальными явлениями, процессами, институтами изучается и человек. Но не с биологических позиций, а как член общества, продукт общественного развития. И не случайно криминологи говорят именно о личности преступника;

во-вторых, преступность анализируется во взаимодействии, взаимозависимости с другими явлениями и процессами. Она всегда рассматривается в контексте общественных отношений. Преступность — не нечто стоящее рядом с обществом, но явление, существующее в данном обществе, пронизывающее разные его сферы: политическую, экономическую, социальную, духовную.

Преступность тесно связана со многими другими общественными явлениями, и прежде всего с так называемыми негативными социальными отклонениями или разными формами социальной патологии. Например, с теневой экономикой, наркотизмом, административными правонарушениями, гражданско-правовыми деликтами и т. п.

Преступление рассматривается во взаимосвязи с иными актами поведения человека, в контексте всей его деятельности;

в-третьих, существенно рассмотрение криминологически значимых явлений (преступления, преступности, их детерминации, причин и т. п.) в их движении и изменении. Другими словами, не только в статике, но и изучая прошлое, настоящее, прогнозируя будущее;

в-четвертых, развитие криминологически значимых явлений рассматривается как процесс, в котором движение носит поступательный характер. Имеется в виду, что движение происходит не по кругу. Соответственно, не может быть простого воспроизведения того, что уже было. Количественные изменения при их накоплении, развитии переходят в качественные и порождают новые состояния преступности. А это требует изменения подходов к борьбе с ней или, можно сказать, постоянного совершенствования борьбы с преступностью;

в-пятых, учитываются и внутренние противоречия, разные стороны изучаемых криминальных явлений, и внешние, т.

В криминологии, как и в других науках, валено следование правилу о совпадении начального пункта в теории с начальным пунктом на практике.

При изложении вопроса о предмете и содержании кримино - логии большинство авторов начинают с указания на преступность, а затем уже упоминают ее детерминацию, причинность, борьбу с ней.

И казалось бы, криминолог должен начинать конкретное исследование с анализа преступности. Однако в литературе обосновывается и другой подход: преступностью можно пренебречь, а анализ ее причин начать с исследования общества, так как преступность — продукт общества. Каково общество — такова и преступность.

Одни авторы подчеркивают, что преступность отражает «одну из разновидностей явлений социальной дисфункции»1. Вторые пишут, что преступность — это всего лишь «процесс совершаемости общественно опасных деяний, запрещенных уголовным законом под угрозой наказания»[34] [35]. В одном из учебников «Криминология» отмечается: «...наметился новый (для нашей страны, но не для мировой криминологии) подход, в соответствии с которым под преступностью надлежит понимать негативное свойство общества воспроизводить массу опасных для него самого деяний... внешне выражающееся в потоке преступлений»1. Это примерно то же самое, что сказать: «Лес — свойство природы воспроизводить массу деревьев, внешне выражающееся в их массивах на обширных территориях». Но, как отмечается в энциклопедиях, лес — «один из типов растительности... состоящий из множества деревьев одного или нескольких видов, растущих более или менее густо на обширной территории»[36] [37]. То есть здесь в понятии результат отделен от процесса и конкретное явление определяется через результат.

Третьи уточняют, что преступность — «один из параметров общества, характеризующих состояние социального организма, рассогласованность между его составными частями»[38].

Все эти утверждения заслуживают внимания в том отношении, что авторы рассматривают преступность как явление, порождаемое обществом. И это — сильная сторона позиции. Однако при указанном подходе фактически не признается какая-либо относительная самостоятельность преступности, игнорируется вопрос о ее собственных закономерностях.

Образно говоря, преступность в этом случае рассматривается как изображение на белом экране, возникающее в результате функционирования общества. Меняется общество — немедленно изменяется изображение. Зачем же его изучать?

Указанный подход исключает специфику криминологии как науки, специфику ее взгляда на преступность. А между тем полезно и другое: посмотреть на общество, его экономику, политику и другие сферы через призму преступности. Можно изучать океан, наблюдая за ним с высоты полета спутника или самолета, в процессе исследований земного шара. А можно проводить исследования, погружаясь в глубины океана, и через призму океана смотреть на то, что определяет происходящие в нем процессы, как он влияет на все земное. Для океанологов без такого угла зрения и погружения в океан изучение заведомо будет неполным. Но океан — самостоятельная реальность. А преступность? Тогда надо признать, что преступность — это не некое отражение на белом экране, продуцируемое обществом и синхронно изменяющееся с изменениями, происходящими в обществе. Преступность можно сравнить с зафиксированным слепком, не сразу меняющим свои очертания, характеристики по мере изменения внешних для него условий. Известно, что люди находят на окаменевшей глине отпечатки давно погибших листьев папоротника. А что можно увидеть при анализе детерминации и причинности преступности: только сегодняшние характеристики общественных отношений или и прошлые, отпечатавшиеся в сознании людей, их традициях, интересах, стереотипах поведения? А сама преступность оказывает влияние на общество? Если оказывает, то как именно? Ответы на эти вопросы все-таки приводят к выводу о необходимости изучения самой преступности.

Но методология такого изучения зависит от решения еще одной дилеммы. Преступность, по мнению ряда ученых, — абстракция. Реально существуют отдельные преступления и отдельные виды преступлений. Логика рассуждений здесь такова: преступность означает совершаемость преступлений, а то, что в результате возникает, зависит от многих обстоятельств, в том числе биологических и других свойств человека, внешних условий. Такого исследователя интересует, не что именно возникает, а сам процесс совершаемое™'. Такова эта позиция. Другая же исходит из того, что преступность — относительно самостоятельное, реальное целостное явление, способное влиять на разные стороны жизни общества.

Фактически эти дискуссии связаны с тем, как понимать криминологию: как социологию преступности или самостоятельную науку2. Если криминология — это социология преступности, то тогда криминологическое исследование авторы данной позиции рассматривают как частный вариант социологического исследования, которое, по мнению ряда авторов, не должно вторгаться даже в социально-психологические аспекты проблемы (социальное взаимодействие людей, психология группы и так далее, а также общественные настроения и иные «массовидные» явления психики)3.

Но, во-первых, в социологии проблема преступности не выделяется в такой степени, чтобы подробно рассматривалась преступность, ее проявления, особенности ее причин и условий в разные периоды и в разных регионах. В социологии рассматривается в целом проблема девиаций, девиантного поведения4.

' См.: Теоретические вопросы изучения причинного комплекса преступности. М., 1981. С. 8—37. Такая позиция отражена в работах И. Я. Гилипского, Л. И. Спиридонова, И. Б. Михайловской и ряда других авторов. См.: Теоретические вопросы изучения причинного комплекса преступности. С. 27 и след. Даже в крупных социологических трудах не выделяются разделы о преступности (см.: Рабочая книга социолога; Социология и современность. Т. 1—2 М., 1977; Смелзер Н. Социология.

Во-вторых, преступности не существует вне поведения людей, наделенных сознанием и волей, их взаимодействия между собой. И социально-психологические аспекты ее анализа крайне важны1.

В-третьих, подход сторонников рассмотрения криминологического исследования только как вида социологического, с одной стороны, необоснованно сужает предмет и масштабы исследования преступности, а с другой — расширяет их до такой степени, что криминология становится чуть ли не всеобъемлющей наукой об обществе. Дело тут прежде всего в неоднозначном толковании понятия «социология». Оно употребляется в широком и узком смысле слова. В первом случае речь идет о науке, которая изучает общество в целом. В нее отечественные авторы включали исторический материализм, совокупность специальных социологических теорий разного уровня и конкретные социологические исследования. Заметим, что такого рода подход позволяет говорить и о философии преступности, когда преступность, ее закономерности рассматриваются в контексте наиболее общих закономерностей общества и природы.

Возникает вопрос: нельзя ли рассматривать криминологию как одну из специальных социологических теорий и в этом смысле говорить о ней как о социологии преступности? Поскольку специальные социологические теории в целом составляют прикладную социологию, то криминология, следовательно, должна была бы рассматриваться как составная часть прикладной социологии. Однако, как отмечается в литературе, объектом специальных социологических теорий являются социальные процессы или та сфера жизни общества, которую называют социальной (тогда говорят о социологии в узком смысле слова)[39] [40].

Социальные явления и процессы отличаются от экономических, политических, духовных. Однако криминологу при анализе преступности и ее детерминации приходится касаться не только социальной сферы жизни общества, но и политической, экономической, духовной. Тогда допустимо говорить и об экономике преступности, и о политике в связи с преступностью, и о психологии преступности. Совершенно очевидно, что такого рода проблемы будут считаться делом политологов, экономистов, социальных психологов. Ведь никто не отрицает самостоятельность экономики, политологии, социальной психологии по отношению к социологии. Значит, проблема преступности перерастает только социологическую. Но может ли она быть ограничена только взглядом на преступность представителей указанных наук? На этот вопрос можно дать только отрицательный ответ, так как важно анализировать преступность во взаимосвязи всех ее проявлений, во всех сферах жизни общества, выявлять детерминацию и причинность, во-первых, коренящиеся в этих сферах, во-вторых, протекающие во взаимодействии разных явлений и процессов, характеристик людей и внешней для них среды.

Иногда в обоснование криминологии как социологии преступности ссылаются на то, что в криминологии используются так называемые конкретно-социологические методы. Однако практически это общие для всех наук об обществе методы конкретных исследований. Они применяются в демографии, экономике и других науках. Причем всюду имеют свою специфику применения. То же происходит и в криминологии, о чем говорится в соответствующих разделах учебника.

Показательно, что сторонники социологии преступности сами или никогда не занимались конкретными криминологическими исследованиями, или занимались этим лишь в начале своего научного пути, и то фрагментарно. Глубокий анализ преступности, механизма индивидуального преступного поведения, причин преступности в конкретных условиях места и времени осуществляли другие — криминологи в собственном смысле этого слова. Именно они, рассматривая преступность как продукт общества, отмечали, что это такой продукт, который обладает относительной самостоятельностью, собственными закономерностями, оказывает обратное влияние на развитие общественных отношений. Именно на базе этих конкретных криминологических исследований делались выводы о конкретных причинах и условиях преступности, давались рекомендации по борьбе с ней в имеющихся конкретных условиях.

И всегда в таких исследованиях отправным пунктом была сама преступность. Ибо если ставилась задача выявить причины преступности, то всегда возникал вопрос: какой именно преступности, с какими характеристиками?

Дискуссионным является еще один важный методологический во - прос: что должно обеспечивать криминологическое исследование — достоверность знания или «подходящесть» знания ?

На первый взгляд такая постановка вопроса выглядит парадоксально. Каждая наука обеспечивает достоверность, надежность результатов исследования. Иначе о каких закономерностях можно вести речь? Иначе это не наука. Вот как излагается иная точка зрения: «Но криминология — дисциплина практически значимая; ее положения оказывают заметное воздействие на... уголовное право или, говоря более общо, на уголовную политику. Понятно, что тут приходится задуматься не столько о логической истинности или ложности криминологических рекомендаций, сколько об их, говоря аристотелевским языком, подходяще - сти или неподходяшести. Критерий научности в строгом смысле этого слова в подобных случаях вряд ли уместен, но это вовсе не означает, что нельзя вести речь о критериях рациональности вообще. В этой связи необходимым представляется вернуться к тезису постпозитивизма о мировоззренческой обусловленности любого способа теоретизирования с тем, чтобы попытаться определить мировоззренческий характер самой позитивистской методологии»[41]. Далее авторы говорят о некоторой отчужденности криминологии от уголовного права.

При всей сложности данных рассуждений надо признать, что они дают основание думать, будто рекомендации криминологов могут исходить в первую очередь из уже устоявшихся догм уголовного права, и с этой точки зрения криминологи должны, прежде чем предложить что-либо, думать, подходят ли эти рекомендации под соответствующие уже сформулированные уголовноправовые догмы. Как будто эти догмы продиктованы господом Богом и являются абсолютной истиной. Так в настоящее время происходит с предложениями криминологов ввести в уголовный закон новые положения, позволяющие бороться с новыми проявлениями преступности: организованной и иной. Им говорят, что эти предложения не заслуживают внимания, поскольку противоречат тому, что уже есть в законе. Но тогда возникает вопрос: должен ли быть уголовный закон криминологически обусловлен? И разве законодатель не обязан учитывать выводы криминологов об изменившихся характеристиках преступности и новых направлениях борьбы с ней?

Точно так же выводы и рекомендации криминологов порой отвергают на том основании, что они противоречат господствующей идеологии, господствующей политике и не являются «подходящими». Если не считать «подходящими» и не учитывать выводы, например, о том, что с ростом безработицы и резкого социального расслоения населения, особенно за счет криминального поведения, преступность будет увеличиваться, произойдет резкое обострение криминальной и общей социальной ситуации в стране, и уже традиционными законными мерами ситуацию стабилизировать не удастся — потребуются меры чрезвычайные.

В этом плане интересны рассуждения о создании государственной научной концепции причин преступности. Такую концепцию, разумеется, можно создать, но ее цена будет равна цене концепции Птолемея, считавшего, что все видимые движения небесных светил объясняются их движением вокруг неподвижной Земли. А ведь концепция Птолемея долгое время была официально признанной. И только сорокалетний упорный труд Коперника позволил освободить естествознание от теологии. Точно так же нельзя серьезно полагать, что в своих исследованиях криминолог должен исходить из неких устоявшихся мировоззренческих позиций и правовых догм. Жизнь и преступность постоянно меняются, и догмы, сформулированные в один период, при менее полном знании о закономерностях преступности, бывают опасны в новых условиях. Не говоря уже о том, что криминолога всегда при нежелательности его выводов и рекомендаций, даже подтвержденных результатами исследований, можно обвинить в мировоззренчески порочной позиции.

Изложенное, однако, не означает допустимости игнорирования ранее сформулированных теоретических положений и выводов, закономерностей, изучаемых уголовным правом и другими науками. Среди методов исследования не случайно важное место занимают общенаучные, опирающиеся на солидную теоретическую базу.