8. КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Будущий криминалист*, обреченный иметь дело с догмой права, очень легко может попасть под власть, а точнее, соблазн формализма. Формальное же отношение к юридическому решению вопроса означает игнорирование того, что один из основоположников учения о преступлении Ш.Л. Монтескьё высоко именовал «духом закона». Слово «дух» определяется, в частности, как сущность, истинное значение чего-либо, сила326 327. Следовательно, «дух» закона - это то, из чего проистекает закон, а затем и оценка поступка человека по критериям этого закона. Однако «проистекает» отнюдь не означает объективность этого процесса. Все зависит от правовой культуры, индивидуальной методологии и многих других качеств, составляющих правовое мышление криминалиста. Этот «дух» улавливается просвещенным правосознанием и достойно оценивается криминологической культурой мышления. Как правильно определил профессор П.П. Баранов, ссылаясь на академика В.Н. Кудрявцева, «правосознание всегда «ближе» к поступку, поведению, чем правовая норма. Именно оно, а не правовая норма «предотвращает противоправное поведение и придает поступку «желательное юридическое значение»328. И здесь важно указать на значительную роль в формировании профессионального правосознания политической воли, которую можно определить применительно к настоящему контексту как сознательную целеустремленность в области взаимоотношений и видов деятельности субъектов, главным образом, правоохранительной деятельности по осуществлению общих интересов в противодействии преступности с помощью, прежде всего, политической власти. Именно она нередко определяет приоритеты в криминализации, декриминализации, стратегии предупреждения преступлений. Жизнь чрезвычайно многообразна. И это многообразие преломляется в каждом акте человеческого поведения, именуемого преступлением. Но внешне, т.е. по форме иной такой акт почти ничем не отличается от другого, ему подобного. И все искусство криминалиста бывает направлено исключительно на установление основных признаков деяния: общественной опасности, виновности, противоправности и наказуемости. В отличие от правоведения, в частности, от уголовного права, криминология не изучает право, она является отраслью другого рода «специальных общественных знаний, в пределах и посредством которых осуществляется теоретико-прикладное освоение»329 событий, процессов, детерминирующих преступность, саму преступность, а также возможности предупредительного воздействия на них. Криминологическое изучение преступности невозможно без ее анализа, или дробления на составляющее части (преступления) и детального изучения их причинности, под которой понимается широкая «сеть» общественных отношений, которые в итоге детерминируют криминальную мотивацию конкретного деяния и условия ее реализации. По сути, криминолог изучает, прежде всего, предпреступную сферу отношений лица, совершившего деяние. В то время как, например, уголовное право осуществляет теоретикоприкладное освоение уголовно-правовых идей и взглядов, теоретических положений, относящихся к таким проблемам уголовно-правовой отрасли, как: основания, принципы, условия уголовной ответственности, цели наказания, виды преступлений и назначаемые за них наказания330. Преступление интересует уголовное право как юридическая конструкция общественно опасного поведенческого акта, с которым связано вызываемое им наказание..Уголовное право в большей мере интересуют последствия преступления, по которым определяются и исследуются не его причины, а признаки, необходимые для юридического решения вопроса, в конечном счете, о наказании. Однако и юридическая оценка преступления не только не исключает, а непременно предполагает исследование событий и процессов, которые, хотя и не имеют прямого значения для квалификации преступления, но без которых невозможно принять обоснованное решение, например, о наказании, функциональность которого носит превентивный характер. Эффект превенции заложен в известных целях наказания: восстановления социальной справедливости, исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений (ч. 2 ст. 43 УК РФ). Согласно данной уголовно-правовой норме, цели исправления и предупреждения (превенции) адресованы лицу, совершившему преступление, т.е. имеют частный характер, оттого и именуется превенция частной. Однако еще на заре становления учения о преступлении один из основоположников классической школы уголовного права (и криминологии) Ч. Беккариа указывал на такую «политическую цель» наказания, как «устрашение других»331. Между тем, исполнение наказания, в соответствии с уголовноисполнительным законодательством, предусматривает также три цели (но которые не совпадают с целями наказания, определенными в УК РФ): «исправление осужденных и предупреждение совершения новых преступлений, как осужденными, так и иными лицами» (ч. 1 ст. 1 УИК РФ). Как видим, цель восстановления социальной справедливости, определенная в УК РФ в качестве первой, т.е. первостепенной, как следует понимать это буквально из текста; затем уже следует дополнение «а также в целях исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений». Но вместе с тем, предупреждение преступлений определено в качестве одной из задач Уголовного кодекса РФ (ч. 1 ст. 2). Таким образом, если для криминалиста и имеет какое-то значение уточнение теоретических положений о категории наказания и его исполнении, то для криминолога представляется важным отыскание способов и средств решения задач, вытекающих из наказания, которые обеспечивали бы эффективность предупредительного воздействия, как на лицо, совершившее преступление, так и на неустановленный круг лиц. И здесь очень важно определять и решать эти задачи комплексно, т.е. используя и уголовно-правовые, и уголовно-исполнительные, и криминологические средства. Из этого следует вывод о необходимости комплексного похода к изучению преступлений и лиц, их совершивших. Криминологией исследуются те же неправовые события и процессы, предшествующие преступлению, но делается это в целях, напомним, определения причинности и обусловленности преступления, И здесь специалисту важно владеть многими методами «теоретико-прикладного освоения» (получения, изучения, обработки и т.п.) криминологической информации. Если сравнить методы криминалистического (юридико-догматического) и криминологического (социолого-правового) изучения преступления, то можно увидеть существенное различие специфики этих двух комплексных методов познания. Например, в соответствии с законодательством, регламентирующим уголовно-процессуальную и оперативно-разыскную деятельность, нормативно-догматический метод предполагает различные формы реализации: исследование и юридическую оценку показания лица, совершившего деяние, потерпевшего, свидетеля, заключения и показаний эксперта и специалиста материалов, отражающих результаты оперативно-разыскной деятельности; оценку с помощью вещественных доказательств и иные (документальные) формы. В криминологическом, или социолого-правовом изучении преступления используются общенаучные (индукции и дедукции, анализа и синтеза, системного подхода и др.) и междисциплинарные (статистические, социологические, психологические, педагогические и др.) методы. Разумеется, далеко не всегда можно указать на приоритет того или иного (например, психологического) метода изучения преступления. Здесь важно определиться в другом: решение каких задач (криминализации или превенции) предполагает применение того или иного метода. Сравнительный анализ уголовно-правового и криминологического изучения преступлений показывает следующее. 1. Если с позиции уголовного закона ставится задача определить общественную опасность деяния, ее характер и степень, то криминологическое изучение направлено на решение другой задачи: оценить возможности минимизации вреда, предупреждения дальнейших вредоносных последствий. 2. Как известно, криминалисту (в данном контексте специалисту, прежде всего, в области уголовного права, уголовно-процессуального права) важно определить уголовную противоправность (и наказуемость) деяния. Криминолог оценивает элементы деяния, исходя из превентивных задач. 3. Криминалист устанавливает вину (форму вины) лица, совершившего деяние; криминолог идет дальше: выясняет причины виновности лица (субъективные факторы преступления). 4. Криминалист дает юридическую оценку обстоятельствам, отягчающим и смягчающим наказание; криминолог выяснят, какое - криминогенное, антикриминогенное - значение имели обстоятельства преступления. 5. Уголовно-правовое изучение преступления, его юридическая оценка осуществляются в рамках исключительно этого преступления и обстоятельств, связанных только с ним, причем эти рамки определены законодательством, в особенности - уголовно-процессуальным; криминологическое изучение конкретного преступления и его оценка осуществляются в ряду однородных преступлений в целях выявления типичных признаков, т.е. повторяющиеся в других аналогичных преступлениях и др. Исходя из особенностей функций целей и задач криминологического изучения преступления, очевидно, что криминологию интересует не юридическая оценка, а сущность и содержание, внутренние и внешние взаимосвязи, или закономерности тех событий и процессов, которые несут в себе общественную опасность для личности, общества и государства, включая окружающую среду, а также «транснациональную» опасность - для мира и человечества. Применение криминологических знаний о преступлении целесообразно использовать: 1. При переводе фактических отношений в уголовно-правовые: а) на уровне материального права (законотворческая криминализация); б) на уровне процессуального права (правоприменительная криминализация), 2. При прекращении уголовно-правовых отношений: а) на уровне объективного права (законодательная декриминализация); б) на уровне субъективного права (индивидуальная декриминализация, освобождение лица от уголовной ответственности, погашение, снятие судимости). 3. В целях сохранения, стимулирования правомерного поведения: а) обеспечение правотворческой деятельности (криминологическая экспертиза); б) рекомендации по отдельным направлениям противодействия преступности; в) разработка основополагающих идей для региональных программ противодействия преступности. Вопрос о наказании виновного в совершении преступления является криминологическим ровно настолько, насколько он позволяет извлечь из наказания максимум энергии превентивного воздействия - как на лицо, совершившее деяние, так и «для устрашения других», как определял Ч. Беккариа политическую цель наказания. При этом «устрашение» следует понимать не как угрозу, а как доходчивое предостережение. И эта доходчивость должна определяться не столько строгостью наказания (которую также нельзя недооценивать, как и переоценивать), сколько неотвратимостью ответственности за содеянное. Но вопрос о причинах общественно опасного деяния является для криминолога вопросом номер один. За ним следует - второй: как предупредить аналогичное преступление? При этом может и не иметь большого значения то обстоятельство, что «авторство» общественно опасного деяния не установлено. Под «авторством» надо понимать субъекта преступления, который либо не установлен вообще, либо фактически установлен, но юридически таковым не является. В «Аргументах и фактах» под известной рубрикой «Уголок О. Бендера» опубликована очередная мошенническая история332. Два года банда мошенников во главе с бывшей судьей Невского района Санкт- Петербурга продавала государственную недвижимость и причинила ущерб государству почти на 2 млн. долларов. Но привлечь к уголовной ответственности организатора банды, т.е. бывшую судью, не удалось ввиду ее «пожизненного статуса неприкосновенности», или иммунитета, т.е. исключительного права не подчиняться уголовному закону, предоставленного ей государством, которое она обворовала более чем на 60 млн. рублей . Поэтому с позиции уголовно-правовой (точнее, уголовно-процессуальной) оценки преступление в данном случае отсутствует, но в криминологическом аспекте такие факты должны исследоваться. Уголовно-правовое понятие преступления является абстрактной категорией, поскольку преступление как факт не существует вообще. В каждом конкретном случае имеют место фактические события, жизненные обстоятельства, которые позволяют оценивать их не как абстрактное явление преступления, а как конкретную кражу, клевету, убийство, террористический акт и т.п. При этом уголовно-правовые критерии, или признаки состава преступления не всегда учитываются в полной мере. Например, в ст. 8 УК РФ основанием уголовной ответственности определено деяние, содержащее все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом (виновность, общественную опасность, противоправность, наказуемость). Как видим, важной особенностью уголовно-правовой оценки преступления является ее цель - решение вопроса о привлечении к уголовной ответственности конкретного лица, за совершение конкретного деяния. Уголовно-процессуальный закон в юридической оценке конкретного деяния не предусматривает обязательного наличия всех признаков состава преступления. Уголовно-процессуальная оценка преступления предполагает целью установление основания для возбуждения уголовного дела. Таким основанием, согласно ч. 2. ст. 140 УПК РФ, является наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления. Такими признаками оказываются признаки отдельных элементов конкретного состава (кражи, убийства и т.п.), чаще всего - объекта и объективной стороны. В связи с этим уместно сослаться на академика В.Н. Кудрявцева, который находит достаточным в большинстве случаев основанием для возбуждения уголовного дела установление, хотя бы приблизительно, признаков нарушенного объекта преступления и причиненного ему вреда333. Есть факт деяния, имеется жертва с ее печальным опытом, потерпевшая сторона, установлен ущерб, прочие вредные последствия. Следовательно, существует потребность в осуществлении виктимологиче- ской профилактики. И детерминирующие его факторы во многом очевидны, поскольку подобные факторы уже изучены специалистами в аналогичных ситуациях. Криминолога интересует не юридическое конструирование «анонимного» (не раскрытого) преступления, а моделирование причинно-следственных связей очевидного преступления, точнее, его внешней стороны (деяния) и ему подобных. Преступления, выраженные внешней их стороной, т.е. деянием («неочевидные преступления», «нераскрытые преступления»), не имеют юридического статуса в той мере, в какой они должны соответствовать полному набору критериев оценки, предусмотренных ст. 14 Общей части и соответствующей нормой Особенной части Уголовного кодекса РФ. Такого рода преступления можно назвать юрисдикционными, т.е. установленными теми государственными органами, которые, в соответствии с их правомочиями, устанавливают и оценивают жизненные обстоятельства как юридический факт. При этом, в отличие от криминалистов, которые не находят тождества между этими двумя категориями (преступлением как нормативной моделью деяния, предусмотренной в Особенной части УК РФ, и преступлением общей нормативной моделью, предусмотренной в Общей части УК РФ), криминологов интересует, главным образом, не юридическая, а социальная сторона преступления. В конкретном преступлении как акте поведения человека проявляет себя преступность как общественно опасное явление и соответственно проявляются ее причинность и обусловленность. Рассуждая о феномене преступления с позиции уголовного закона и криминологической науки, проф. Д.А Шестаков находит невозможным в криминологическом определении понятия «преступление» исходить исключительно из уголовно-правового предписания. Если допустить это возможным, то, по мнению ученого, в случае пробела в законе или исключения из Уголовного кодекса общественно опасных поступков, последние должны быть исключены из поля зрения криминологов. В то же время в обществе совершаются юридически не запрещенные виды деятельности, которые, тем не менее, носят общественно опасный характер: противоправные репрессии, злоупотребления при приватизации. Кроме того, вследствие необоснованного или несправедливого закона признается преступлением то, что на самом деле вовсе не обладает такой степенью общественной опасности и является «мнимым преступлением»334. Исходя из этих положений, ученый приходит к выводу о том, чтобы, «не замыкаясь на уголовно-правовом определении понятия преступления, выработать свое собственное криминологическое его понятие, в большей мере соответствующее его сути»335. И Д.А. Шестаков предлагает такое понятие: «под преступлением следует понимать виновное деяние, представляющее для общества значительную опасность, безотносительно к признанию его в качестве такового законом»336. Предложенная Д.А. Шестаковым инновация в виде криминологического определения преступления вызвала у некоторых криминологов возражение ввиду опасения «безнадежно запутаться в разграничении одноименных понятий в уголовном праве и криминологии»337. Отвечая на данное возражение, Д.А. Шестаков высказал пожелание не опасаться критиковать закон, а, напротив, способствовать тому, чтобы исключить законодательную путаницу, и делать все для того, чтобы закон соответствовал общественному бытию338. По сути, в данной инновации отражена разновидность девиантного поведения. В целях «приближения» криминологического понятия преступления к уголовно-правовому понятию, полагаю возможным предложить собственное определение понятия: «Под преступлением в криминологическом смысле понимается деяние, признаки которого указывают на его возможную уголовную противоправность». Противоправность в данном контексте подразумевает и наличие органически связанных с ней общественной опасности, виновности и наказуемости, которые, однако, не могут быть юридически оценены в силу их анонимности или сложности критериев оценки (как это мы наблюдаем порой в годами длящемся предварительном следствии, а затем судебном разбирательстве по определенному уголовному делу, в котором «чем больше экспертиз, тем дальше истина»339). Признаками деяния, указывающими на противоправность, следует определить, в частности: характеристику объекта, объективную сторону деяния и ущерб, а также следы преступления, свидетельства жертвы (потерпевшего) и очевидцев (свидетелей). Если обратиться к сведениям о зарегистрированных преступлениях и лицам, их совершивших, которые отражены в карточках уголовно-статистического учета, можно определить следующее: - во-первых, многие преступления де-факто оказываются нераскрытыми, следовательно, отсутствуют лица, их совершившие, и преступления определяются условно по одной лишь объективной стороне (при отсутствии субъективной стороны); - во-вторых, из тех преступлений, которые раскрыты, в которых установлены лица, их совершившие, лишь часть оценивается как де-юре, т е. в этих деяниях виновность лиц установлена вступившим в законную силу приговором суда; - в-третьих, в числе этих, виновных лиц неизбежно оказывается часть фактически невиновных, но осужденных в силу различных факторов (непрофессионализма правоприменителя, коррупции, политического заказа, самооговора и др.); - в-четвертых, определением преступности не охватываются оставшиеся вне регистрации фактические преступления, объем которых в несколько раз превышает число зарегистрированных преступлений и проч. Как уже отмечалось, в отличие от уголовно-правового изучения преступления как отдельно взятого конкретного события с целью его юридической оценки, криминология изучает преступление в контексте типичных для других аналогичных преступлений условий в целях установления типичных взаимосвязей, определенных причинно- следственных связей. Отсюда выводятся и соответствующие модели криминологических типов преступления. Например, криминологическое понятие основывается на дифференцированном подходе к определению преступления — как криминализированного, так и некриминоптированного (преступление как общественно опасный акт социального поведения, не предусмотренный уголовным законом). В числе криминализированных преступлений выделяется преступление мнимое, или «надуманное». К числу такого вида преступлений можно отнести те, которые предусмотрены уголовным законом вопреки социальной справедливости, объективному процессу общественного развития (эффект неправового закона). В качестве иллюстрации этого суждения можно привести печальные события середины 80-х годов прошлого столетия, «когда люди садились в тюрьму за просмотр достаточно невинных картин только за то, что они стали владельцами нового чуда техники»340 (эротических видеофильмов). Сотни мнимых преступников были вызволены из тюрьмы благодаря тому, что искусствоведческая экспертная комиссия, созданная при Генеральной прокуратуре, «открыла» глаза «слепой» Фемиде на вопиющее невежество «экспертов» из числа «библиотекарей и гинекологов, по приговору которых сажали людей за домашний видеопросмотр «Последнего танго в Париже»341. Представляется возможным дать следующее определение «мнимого преступления»: воображаемый, или кажущийся (например, законодателю) преступным акт социального поведения, который на самом деле таковым не является, однако определен как уголовно наказуемый. Таким образом, в криминологическом аспекте термином «преступление» можно обозначить следующие общественно опасные акты человеческого (девиантного) поведения: 1) виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом под угрозой наказания, или криминализированное (уголовно-правовое понятие); 2) невиновно совершенное деяние, предусмотренное Особенной частью УК РФ’; 3) виновное деяние, хотя и не предусмотренное уголовным законом, но содержащее общественную опасность, виновность, очевидную противоправность (но не противозаконность) и заслуживающее наказания. В качестве примера такого некриминализированного деяния можно было бы привести незаконную выдачу паспорта гражданина Российской Федерации, а равно внесение заведомо ложных сведений в документы, повлекшее незаконное приобретение гражданства Российской Федерации. Однако законодателем данное деяние было криминализировано: Федеральным законом от 8 апреля 2008 г. № 43-ФЗ в Уголовный кодекс РФ внесена соответствующая статья 2921. Представляет научную ценность и прикладное значение криминологическая классификация преступлений. Ее основное назначение заключается в систематизации научных знаний о причинности (детерминации) преступности путем изучения относительно однородных преступлений, в которых проявляются специфические свойства преступности, ее внутренних и внешних связей (закономерностей). Такие совокупности преступлений можно рассматривать как форму того или иного вида преступности, сущность которой обычно определяется доминирующим признаком. К ним относятся: пол, возраст преступника, мотив, метод, сфера совершения преступления и др. В соответствии с этим определяются виды преступности: первичная, вторичная, женская, мужская, насильственная, экономическая, информационная и т.п. Предметом изучения каждого из видов преступности определены, главным образом, особенности детерминации преступлений данного вида. При этом особое внимание уделяется малоисследованным или вовсе еще не изученным аспектам связей в том числе - вызывающим, мягко говоря, сдержанное или скептическое отношение ряда специалистов к оценке не совсем традиционных криминологических концепций. Например, сегодня наблюдается активность криминологической мысли, устремленной к природной составляющей механизма преступного поведения. При этом речь идет вовсе не о биологизации причинности, а о выявлении, описании и объяснении роли и значения биологического феномена в детерминации преступления. В свою очередь, это означает не только перспективные поиски соответствующих мер предупреждения преступлений, но и получение новых знаний, без которых невозможно решать вопросы криминализации или декриминализации деяний. В данном направлении преуспевает криминалистика, которая в союзе с генетиками и с помощью высоких технологий совершили прорыв в рассматриваемой области знаний. В частности, ученые пришли к выводу, что «антиобщественное поведение может быть следствием психосоматического расстройства»342. Ученые установили взаимосвязь между низким уровнем гормона стресса и агрессивным, часто отличающимся особой жестокостью и бессмысленностью поведением несовершеннолетних. Традиционно объяснение этому феномену осуществляется исключительно на социальной основе (семейном неблагополучии, бесконтрольности, плохой компании, пагубном влиянии СМИ, Интернета и т.п.). Однако данные обстоятельства лишь стимулируют «гормональные скачки»; «низкий уровень стрессовых гормонов блокирует своеобразный «стоп-сигнал», который бы заставил задуматься о последствиях»343. Здесь уместно добавить, что в настоящее время Министерством внутренних дел России создаются региональные экспертные центры с автоматизированными лабораториями ДНК-анализа. Их главное предназначение заключается в том, чтобы предупреждать, в частности, преступления, совершаемые маньяками. По убеждению ученых, сексуальные маньяки, серийные убийцы, педофилы являются больными людьми; при этом не исключается, что тяга к насилию, извращениям передается по наследству; поэтому люди с такими особенностями их генов нуждаются в криминологическом контроле344. Большой научный интерес представляет для криминологов информационная преступность. В этом плане некоторые криминологи обращаются к феномену нетрадиционного, энергоинформационного воздействия на психику человека в форме «зомбирования», «приворота», «сглаза», или «порчи» и др. При этом авторы в подтверждение своих суждений приводят разные убедительные аргументы, в частности, ссылаются на Комментарий к Уголовному кодексу РФ под редакцией Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева, в котором излагается положение о возможности причинения вреда здоровью, опасного для жизни, без нарушения анатомической целостности организма. «Такого рода случаи могут иметь место тогда, - пишет проф. Э.Ф. Побегайло, комментируя ст. 111 УК РФ, - когда для причинения вреда здоровью... человек вводится в состояние длительного гипнотического или замещенного (зомбированного) сознания, становится невменяемым, но с управляемым воздействием на его психику...»345. Настоящее явление хорошо иллюстрирует преступная деятельность секты «Белое братство» и других сект, число пострадавших от которых только в России составляет до 5 миллионов человек, или четверть миллиона семей346. Небезынтересно отметить здесь и такой факт. Российские ученые (в частности, группа, руководимая академиком Российской академии медико-технических наук П. Гаряевым), занимающаяся теоретической генетикой в тесном взаимодействии с физиками, математиками, лингвистами, заложили основы нового научного направления в биологии, которое получило название «Волновая генетика». Была создана аппаратура, которая способна считывать, передавать на расстояние, вводить «волновые матрицы», управляющие функциями организма, и позволяющая точно получить планируемый результат347. И в этом случае нетрудно представить, в каких масштабах могут быть использованы научные достижения в области информации преступником, точнее, преступным сообществом. Например, специалисты в области энергоинформационного обмена (эниологии348) предупреждают об опасности астрального каратэ, или биоэнергетического лазера, от невидимого удара которого в энергоцентр человека может наступить летальный исход349. Рассматривая возможности нетрадиционных мер нейтрализции склонности к преступлению (коррекции отрицательных свойств личности), проф. С.М. Иншаков пишет: «Не исключено, что именно эти методы в будущем будут наиболее гуманными и эффективными. Но пока эти приемы являются скорее экзотичными, нежели практически значимыми. Использовать их могут лишь единицы, отдельные люди, обладающие особыми способностями - экстрасенсорикой»350. Таким образом, в связи с тем, что любые знания могут быть применены, как во благо, так и во вред, знания о природе, сущности и видах информации по отношению к преступлению можно определить также двусторонне: с одной стороны, как деструктивное (криминальное) воздействие информации, с другой, - как конструктивное (превентивное) ее воздействие. И здесь нельзя обойтись исключительно теми знаниями, которые мы приобретаем и используем благодаря традиционным, или научным методам. Необходимо такое же тесное, как, например, с психологами, антропологами, кибернетиками, социологами, и др., взаимодействие со специалистами в области энергоинформационного обмена. Термином информационное преступление можно определить такой тип деяния, для которого характерно наличие существенного в криминологическом отношении информационного признака: а) в объекте и предмете преступного посягательства (например, право на информацию, информационная безопасность, сама информация); б) в субъекте и методе преступного посягательства (например, профессионализм в области информационных технологий, вредоносные программы для ЭВМ). При этом каждый информационный признак как элемент объективного движения в механизме преступления имеет существенное в криминологическом отношении значение, но не каждому такому признаку придается уголовно-правовое значение. Например, «использование средств массовой информации» в совершении любого преступления является признаком криминологическим (существенным с позиции оценки его как фактора преступности); в качестве уголовно-правового - данный признак предусмотрен в соответствующих нормах уголовного закона (о чем шла речь в предыдущем параграфе) Исходя из такого активного использования средств массовой информации или в более широком смысле средств массовой коммуникации в совершении преступлений, представляется целесообразным выделить и такой криминологический тип преступления, как массовоинформационное (коммуникационное, или коммуникативное). По аналогии с преступлением информационным можно определить массово-информационное (коммуникативное) как вид преступления, но для которого характерно наличие существенного в криминологическом отношении не просто информационного, а массово-информационного признака, т.е. обусловленного феноменом средств массовой информации (СМИ). Имеются в виду посягательства на права и законные интересы участников массово-информационных отношений в сфере поиска, обработки (подготовки) и реализации массовой информации (продукции СМИ), о которых шла речь в предшествующем параграфе. Таким образом, массово-коммуникационное (коммуникативное) преступление как криминологическое понятие охватывает более широкий круг признаков информационного преступления. К таким признакам относятся любые средства распространения информации на неопределенный круг лиц - листовки, рекламные щиты, надписи на стенах, транспортных средствах и т. п. В качестве примера, иллюстрирующего методологический подход криминологического познания общественных закономерностей - от частного (преступления) через особенное (преступность) к общему (социуму), - можно привести так называемое инверсионное преступление. Под инверсионностью преступления (лат. inversio - переворачивание, перестановка) следует понимать совокупность доводов, например, «переворачивающих», или «оборачивающих» правовой характер принципа справедливости в неправовой (противоправный), следуя которому преступник находит моральную поддержку окружения, например, за отмщение насильнику, вымогателю, сутенеру. Представляется, что «инверсионное» преступление выступает фактором, заметно активизирующим связи в криминальном социуме, способствующим фрагментации общества, или социальной дезорганизации, научную оценку криминогенное™ которой дал еще Э. Дюркгейм. Юридический закон, вспомним, «проистекает» из объективной действительности не сам по себе, а через сложный мыслительный процесс законодателя, правоприменителя. И криминологическое мышление играет здесь далеко не последнюю роль.