3.2. ЛОГИКА ДОКАЗЫВАНИЯ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ О СЕРИЙНЫХ УБИЙСТВАХ
Конкретность истины, на достижение которой ориентировано доказывание в уголовном судопроизводстве, представляет собой «совпадение человеческих ощущений, понятий и суждений с отражаемой в них объективной реальностью. Она обусловлена бесконечным многообразием предметов отражения, которые находятся в бесчисленном множестве связей и отношений и постоянно изменяются. А А Старченко отмечает, что в уголовном судопроизводстве исследуются не всякие обстоятельства, а лишь те, которые оцениваются действующим уголовно-процессуальным законом как преступные. Живое созерцание охватывает лишь отдельные факты, отдельные стороны вещей и явлений, внешние связи между ними. Оно не в силах проникнуть в сущность вещей и события, раскрыть внутренние причинные связи и закономерности, управляющие явлениями. Раскрытие их сущности, движущих причин развития осуществляется на второй ступени — ступени абстрактного мышления в присущих рациональному познанию формах: понятиях, суждениях, умозаключениях202. Логика с момента своего возникновения тесно связана с теорией познания. Основная задача применения законов логики в до- назывании по уголовному делу — обоснованное и систематизированное использование таких способов рассуждения, то есть мысленного оперирования доказательствами и иными фактами, которые могут гарантировать при истинности анализируемых посылок (содержащихся в них сведений) истинность базирующегося на них вывода. А.А. Эйсман отмечает, что применение средств и методов логики в процессе доказывания возможно: 1. В ходе исследования и оценки совокупности собранных доказательств по законченному уголовному делу. 2. В ходе расследования преступления, при собирании, исследовании и оценке доказательств и построении из них системы доказательств по конкретному делу. В первом случае речь идет об использовании логики преимущественно в целях анализа доказательств. Логические правила способствуют глубокому, всестороннему и строгому исследованию доказательств, выяснению взаимосвязей между ними, пониманию совокупности доказательств как некоторой целостной системы. Во втором случае предметом изучения служит синтез системы доказательств, так как формирование этой системы, связанное с поиском доказательств, выбором наиболее рационального, быстрого и вместе с тем надежного пути расследования203. По мнению А.А. Эйсмана, задача логики доказывания состоит в том, чтобы разработать необходимые средства логического анализа структуры доказательственного материала и вооружить им следственных работников. Знание логических приемов рассуждения, разнообразных форм построения выводов не только повышает обоснованность и убедительность принятых решений, но и облегчает мыслительную работу следователя204. На наш взгляд, названные выше цели применения логических методов в доказывании по уголовному делу могут быть несколько уточнены. Характер и содержание приемов логического мышления и формирования суждений в результате их применения определяют известные законы (принципы) формальной логики: 1) закон единства и борьбы противоположностей; 2) закон взаимного перехода количественных и качественных изменений; 3) закон отрицания отрицания; 4) закон достаточного основания. Эти принципы не созданы по воле и желанию людей, а являются отражением связей и отношений вещей материального мира. Ло- гика доказывания в уголовном судопроизводстве — отрасль правовой логики, которая не является особым видом логики. Ее специфика обусловлена перечисленными выше факторами, которые определяют цели ее применения, не затрагивая общих основ логики. Действие ее законов распространяется на сферу доказывания в уголовном судопроизводстве как на частную сферу доказывания, поскольку «задача исследования истины в области фактов, составляющих предмет судебного исследования, по существу ничем не отличается от общей задачи науки — выработки правильных суждений о фактах вообще»205. С точки зрения материалистической диалектики познание и доказывание неразрывно связаны между собой. Диалектика исследует доказывание как ступень процесса познания, формальная логика изучает структуру мышления в процессе доказывания. Специфичность условий, в которых оно протекает, не влияет на закономерности процесса логического осмысления промежуточных и конечных результатов отдельных действий и их совокупностей, нацеленных на получение значимых для расследования и судебного разбирательства доказательств и других фактов. М.С. Строгович считал недопустимым «...рассуждать так, что теория познания - это одно, а теория доказательств в уголовном процесс - совсем другое, что связи между ними нет, что гносеологическая проблема - область философии, а учение о материальной истине в уголовном процессе — вопрос юриспруденции, судебной практики, поэтому последний вопрос и должен решаться вне всякой зависимости от общефилософских положений»206. Поэтому нам представляется, что задачами логики доказывания является не разработка средств логического анализа как таковых, поскольку данные средства известны, а, скорее, их адаптация к условиям уголовного судопроизводства и обеспечение правильного применения в указанной деятельности с учетом: а) содержания и значения доказательственного материала; б) его соответствия критериям относимости и допустимости; в) возможностей и перспектив оперирования этим материалом в решении частных и общей задач уголовного судопроизводства; г) выполнения этой деятельности в соответствии с законом и правилами логики. На наш взгляд, в данном случае речь может идти: а) о продолжении разработки и внедрении в практику методик применения средств логи- ческого анализа в исследовании установленных доказательственных фактов при выдвижении и проверке версий и решении других задач расследования; б) о совершенствовании деятельности по применению логических правил и приемов субъектами уголовного судопроизводства в расследовании конкретных преступлений; в) о повышении уровня их профессиональной подготовки в данной области. Считаем целесообразным обратить внимание на то, что понятие «доказательство» в логике и в юриспруденции трактуется неоднозначно. В логическом значении доказательство — это в самом общем смысле прием, к которому прибегают в той целью, чтобы убедиться в правильности тезиса, достоверности познания или - в том случае, если данное положение оспаривается — еще раз дополнить и подтвердить. В логике под доказательством подразумевается мыслительный процесс обоснования какого-либо положения. Г.И. Челпанов считает доказательством «выведение какого- либо суждения из других суждений, признанных истинными, очевидными», и что «доказательство сводится к раскрытию очевидности данного суждения из очевидности других суждений, которые называются аргументами»207. В.Ф. Асмус писал о том, что доказательство есть особая логическая форма, выражающая логический результат уже состоявшегося процесса доказывания, то есть оправдания (или опровержения) доказываемого (или опровергаемого) положения208. Близким к приведенным являются определения понятия доказательства, сформулированные современными учеными в их трудах по логике. Из содержания этих работ также можно сделать вывод о том, что в данном аспекте доказательство рассматривается как процесс, как «процедура обоснования истинности некоторого утверждения путем приведения тех истинных утверждений, из которых оно логически следует»209. В современной уголовно-процессуальной науке понятие доказательства отождествляется с полученными из предусмотренных за- коном источников с соблюдением надлежащей процедуры и облеченными в соответствующую форму данными (сведениями), наличие которых позволяет судить о том, что конкретный имеющий значение для производства по уголовному делу факт имел или не имел места в реальной действительности. То есть в правовом аспекте до- казателъство - это сведения о факте, с которыми возможны мыслительные операции, протекающие в соответствии с законами логики, и на основе логического анализа которых может быть сформировано суждение о том, существуют или не существуют конкретные имеющие значение для правильного разрешения уголовного дела факты. В логике доказательство — это процедура, ход мыслительной операции, объектами которой являются анализируемые в соответствии с ее законами сведения и которая направлена на подтверждение или опровержение предположения о существовании определенного факта или их группы. Следовательно, в логике и в уголовном процессе одним и тем же термином обозначаются понятия, имеющие несомненное родство и столь же несомненное различное содержание. В самом понятии «доказательство», на наш взгляд, несложно усмотреть этимологическую связь с понятием «доказывание», используемым ныне в юриспруденции. Данная связь обусловила использование термина «доказательство» теории и практике уголовного процесса именно в том и другом значении, что видно из работ ученых-процессуалистов второй половины XIX — начала XX века, отдельные из которых названы в предыдущем параграфе. Д. Стифен писал о том, что «задачей теории доказательств является изучение процесса установления существования или несуществования отдельных фактов и в связи с этим логического процесса доказывания. В этом отношении она близко подходит к логике, от которой заимствует свои основные понятия. Методы доказывания состоят или в установлении отдельных фактов непосредственным наблюдением или в дедукции от таких установленных фактов к другим, непосредственно не наблюдаемым»210. Таким образом, с логической стороны процесс доказывания по уголовному делу является построением системы логических выводов, в которых из одних суждений (исходных доказательств) на основании применения правил логики и построенных на них умозаключениях выводятся другие суждения — о доказываемых обстоятельствах и связях между ними. Представляется, что определенные А.А. Эйсманом сферы применения логических правил в ходе производства по уголовному делу (они приведены выше) могут быть приняты в качестве концептуальной основы построения системы сфер доказывания (узловых пунктов этой системы) по уголовным делам о серийных убийствах. При построении этой системы целесообразно учитывать структуру методики их расследования. Обязательным ее элементом является комплекс следственных, оперативно-розыскных, информационных и иных действий, ориентированных, в частности, на четкое определение перечня убийств, составляющих расследуемую серию. Последующая деятельность по выдвижению и проверке версий о подозреваемом в этих убийствах строится на основе обобщенной информации о его признаках, полученной в результате анализа материалов объединенного уголовного дела. После задержания и изобличения в совершении хотя бы одного убийства из расследуемой серии начинается этап уголовного преследования этого лица с исследованием материалов, на основе которых возможно доказать совершение им остальных убийств. И.М. Лузгин полагает, что структура расследования может быть представлена следующим образом: — уяснение целей и задач расследования конкретного преступления в зависимости от характера поступивших сведений; — установление, исследование и оценка фактических данных о событии, решение вопроса об их относимости и допустимости; — объяснение происхождения единичных фактов и их некоторой совокупности путем построения гипотез - версий; — проверка гипотез посредством дальнейшего исследования фактических данных; — построение выводов относительно отдельных фактов, образующих преступление211. Представляется не вполне точным высказывание И.М. Луз- гина о том, что в сочетании методов познания в расследовании наблюдается некоторая цикличность, обусловленная движением познания и его спецификой. Полагаем, что в данном случае мы сталкиваемся с не вполне удачным выражением мысли о том, что существует определенное повторение в использовании одних и тех же методов познания и логических приемов осмысления данных, полученных в результате применения этих методов. При этом, несмотря на сходство методов познания, использующие их субъекты расследования направляют познавательную деятельность на достижение иных целей или целей более высокого уровня. Соответственно объектами логического осмысления в таких случаях являются иные сведения. Другими словами, имеется повторение форм познавательной деятельности при новом ее содержании. В главе, посвященной рассмотрению вопросов выявления серийных убийств и соединения уголовных дел о них в одно производство, нами изложены отдельные аспекты логического анализа данных, могущих указывать на совершение группы нераскрытых убийств одним и тем же лицом. Содержание названной деятельности состоит в выявлении и анализе связей между обстоятельствами их совершения, установленными по каждому из этих преступлений на момент изучения уголовных дел о них. Если предположение изучающего эти дела следователя или прокурора о том, что исследуемые преступления совершены одним и тем же лицом, окажется верным, в названных связях будут выявлены соответствующие закономерности. Вместе с тем в индивидуальных криминалистических характеристиках этих преступлений на данный период, как правило, отсутствует достаточный для полноценного сравнительного анализа объем их элементов (признаков). Сравнение содержания сведений об отдельных обстоятельствах одного преступления со сведениями о таких же обстоятельствах другого возможно лишь в том случае, если их удалось установить по одному и другому делу. Обнаружение нескольких сходных признаков у двух и более единичных фактов, установленных по разным делам, дает основание предполагать о сходстве таких фактов и в других признаках. В начале 1998 г. в двух районах одной из областей Центрального федерального округа были убиты местные жители, одиноко проживавшие в небольших населенных пунктах в собственных домах. Оба убийства совершались в первой половине дня (от 10 до 13 часов) с применением гладкоствольного оружия. Выстрелы производились в переднюю поверхность шеи каждого из потерпевших с близкого расстояния. Убиты они были около входных дверей внутри домов, то есть в тот момент, когда скорее всего открывали дверь неизвестному убийце. После убийства тела потерпевших перемещались в большую комнату и были усажены в «красный» угол под иконами. В одном случае на месте происшествия удалось обнаружить пригодный для идентификации след подошвы обуви, испачканной кровью потерпевшего. Вскоре удалось выявить факт убийства при аналогичных обстоятельствах в одном из районов соседней области. Возникла версия о совершении всех этих убийств одним и тем же лицом, однако надежных доказательств тому на первоначальном этапе расследования получить не удалось. Следователь прокуратуры, в производстве которого находилось уголовное дело о первых двух убийствах, предложил провести дополнительный осмотр места происшествия по третьему убийству в целях поиска следов неизвестного преступника, которые могли быть не обнаружены. Потерпевший по этому делу жил одиноко, и после его убийства в этот дом никто не приходил. При дополнительном осмотре в нем удалось обнаружить след подошвы обуви в виде грязевого наслоения в дальней комнате. Эксперт установил, что этот след и след на месте обнаружения первого убийства оставлены одним экземпляром обуви. В данном случае предположение о серийном характере убийств в Московской и Владимирской областях строилось опосредованно в форме умозаключения по аналогии. В этом умозаключении, осуществляемом по принципу «от частного — в частному», от сходства двух событий в одних определенных признаках делается вывод об их сходстве и в других признаках. Подобный логический подход является достаточно распространенным в следственной практике при анализе обстоятельств совершения однотипных преступлений и вполне оправданным. Вместе с тем нередко должностные лица, осуществляющие такой анализ, не задумываются о том, в какой логической форме он протекает и каковы возможности логики в его проведении212. А.А. Эйсман, анализируя содержание процесса логического доказывания в уголовном судопроизводстве, разделяет систему взаимосвязанных выводов, из которых он состоит, на более простые элементы, в которых из одного доказательства выводится другое доказываемое обстоятельство (тезис)213. Речь идет о логической операции, в которой из одного или нескольких взаимосвязанных между собой суждений выводится новое суждение, содержащее новое знание. Причем это знание должно быть определенным независимо от того, носит ли оно положительный или отрицательный характер в отношении доказываемого тезиса. В каждом акте доказывания, помимо доказывающего (доказательства) и доказываемого (тезиса) суждений, должно быть еще одно — суждение о наличии или характере связи между первым и вторым. Это суждение устанавливает правомерность выведения одного события или явления из другого, неизвестного — из известного. А.А.Эйсман констатирует, что элементарный акт доказывания, таким образом состоит из трех суждений: 1) связывающего (общего правила); 2) доказывающего (доказательства); 3) доказываемого (тезиса)214. М.С. Строгович ранее представил эти элементы несколько по-иному. В его интерпретации ими являются: 1) тезис — то суждение, истинность которого следует доказать; 2) аргументы — те суждения, которые приводятся в подтверждение тезиса в качестве его достаточного основания; 3) демонстрация - выведение тезиса из аргументов, то есть те суждения, которые показывают, почему данными аргументами обосновывается именно данный тезис215. Сопоставление приведенных мнений дает возможность обнаружить в них совпадение взглядов на содержание акта доказывания (М.С. Строгович по правилам логики называет его доказательством) при различающемся построении его структуры и некоторых терминологических расхождениях в именовании ее элементов. Представляется, что право на существование имеют обе точки зрения. Вместе с тем более предпочтительной, на наш взгляд, является структура акта доказывания, предложенная М.С. Стро- говичем. В ней на первом месте находится доказываемый тезис, и таким образом сразу вполне четко определяется цель доказывания, сразу уясняется то, что подлежит доказыванию. На втором месте находятся аргументы, то есть сведения (факты), содержание которых указывает на то, чем обосновывается умозаключение о существовании либо несуществовании исследуемого тезиса и что подвергается соответствующему логическому анализу. Завершающим элементом данной структуры являются суждения, характер которых показывает, почему, на каком основании исследователь пришел к конкретному выводу о доказываемом тезисе. В структуре акта доказывания, изложенной А.А. Эйсманом, на первом месте находится связывающее правило (большая посылка). В таком виде доказательство приобретает форму индуктивного умозаключения, проведенного от общего правила к частному случаю. В обычном индуктивном умозаключении дан ряд частных случаев и из них выводится общее положение. В индуктивном доказательстве дано общее положение и для подтверждения его подыскивают частные случаи. Выбор той или другой схемы логического анализа обстоятельств преступлений и собранных при их расследовании доказательств и иных фактов избирается в зависимости от того, какого рода задача подлежит решению в результате этого анализа. При выдвижении версии о серийном характере группы убийств соответствующие выводы формируются в результате индуктивных умозаключений. В частности, применительно к установлению признаков серийности в обстоятельствах совершения группы нераскрытых убийств, признаки которых неравномерно отражены в материалах уголовных дел о них, формирование умозаключения о наличии этих признаков идет по пути комбинированного выведения индуктивного (от частных признаков — к общим) и дедуктивного (через общие признаки - к частным) доказательств. В отличие от дедуктивных умозаключений, в которых между посылками и заключением имеет место отношение логического следования, индуктивные умозаключения представляют собой такие связи между посылками и заключением по логическим формам, при которых посылки лишь подтверждают заключение. Если доказательством (аргументом), то есть меньшей посылкой, служит суждение о событии, факте объективной действительности, то выводом также служит суждение о другом событии, объективно связанном с первым. При установлении и анализе обстоятельств, указывающих на серийность группы нераскрытых убийств, в качестве тезиса выступает обоснованное определенными фактами предположение высокой степени вероятности о том, что эти убийства совершены одним и тем же лицом (лицами). Данное предположение является доказываемым обстоятельством (тезисом), которое при его логическом обосновании общим правилом и конкретным фактом может носить характер предположительного вывода, поскольку распространение даже достоверного обстоятельства (малой посылки) на группу еще неизвестных нам во всех деталях преступлений из-за неполноты их криминалистических характеристик не позволяет нам прийти к бесспорному выводу об их серийности. В логике существует понятие обобщающей индукции, которым обозначается умозаключение, в котором осуществляется переход от знания об отдельных предметах класса к знанию о всех предметах этого класса или от знания о подклассе класса к знанию о классе в целом. Различаются полная и неполная обобщаю- щие индукции. Полная обобщающая индукция — это умозаключение от знания об отдельных предметах класса к знанию о всех предметах класса, предполагающее исследование каждого предмета этого класса. Умозаключение от знания лишь о некоторых предметах класса к знанию о всех его предметах называют неполной индукцией. Последняя заключается в переносе установленного признака с некоторого класса на более широкий класс, с единичного имеющего данный признак явления на другие сходные явления. Именно таким образом строится версия о серийном характере группы убийств, а также о том, что обстоятельства совершения отдельных из них, установленные в результате анализа соответствующей следовой информации, могут быть аналогичными обстоятельствам совершения других убийств. Изложенная выше процедура логического анализа осуществляется в отношении каждого известного их обстоятельства, поскольку рассматриваемая серийность всегда сопряжена с повторением обстоятельств каждого отдельного преступления в обстоятельствах другого преступления. Оценка значения тех или иных доказательственных фактов при расследовании преступлений состоит в приложении того или иного общего положения к частному случаю. Следователь должен подвести под это положение конкретные, установленные в ходе производства по делу обстоятельства. В качестве общего положения выступает известное положение уголовного или уголовно-процессуального закона криминалистическое правило, соответствие которому проверяемого факта необходимо выяснить. Это правило не подлежит доказыванию, поскольку следователь обязан знать его. М.А. Чельцов отмечает, что суд должен подвести под норму уголовного закона установленный доказательствами фактический состав. Такое подведение принимает характер силлогизма: большая посылка — норма закона, меньшая посылка — совокупность фактов, образующих состав преступления, вывод - решение суда о применении к обвиняемому данной статьи закона. Очевидно, что большая посылка, то есть норма закона, не является предметом доказывания. Напротив, меньшая посылка, то есть совокупность конкретных фактов, и является основным предметом доказывания216. Сходным по форме рассуждения является определение соответствия того или иного доказательства по уголовному делу критериям допустимости. Криминалистические правила и положения вырабатываются на основе обобщения практики расследования преступления и в определенных ситуациях являются общими положениями, под которые подводятся конкретные установленные расследованием факты. При этом вывод строится на основании гипотетико-дедуктивного метода, то есть такой формы логического рассуждения, когда новое знание выведено чисто логическим путем из исходных посылок по направлению «от общего к частному». Если эти посылки истинны, то заключение дедуктивного метода не может быть ложным. Вместе с тем следует учитывать, что при построении дедуктивного умозаключения, формулируемого на основе общего криминалистического положения, содержащегося в большой посылке, вывод по его результатам является предположительным, несмотря на конкретный характер малой посылки, то есть он может служить основой для соответствующей версии. Если данный вывод принять за категорический, то существует очевидный риск совершения ошибки. Для построения категорического вывода необходимо, во-первых, чтобы обе посылки носили категорический характер, то есть являлись бы достоверно установленными фактами. Кроме того, помимо верного выбора формы логического рассуждения требуется использование большего перечня фактических оснований, размещаемых в малых посылках, а также их истинность. В противном случае в ходе расследовании преступления может быть допущена логическая ошибка, выражающаяся в неверной оценке полученных сведений вследствие формального подхода к ней. Построение категорического доказательственного вывода о виновном при расследовании убийства может быть результатом осуществления сложного акта доказывания, состоящего из нескольких этапов, суть которых - построение локальных выводов о доказанности либо недоказанности отдельных обстоятельств, образующих доказательственный факт или их группу. Обоснованность и достоверность логического вывода обеспечивает соблюдение комплекса определенных правил, применяемых независимо от предметной направленности и формы мыслительной деятельности. Основными из них А.В. Савинов называет следующие: 1) истинность логических оснований, необходимость и правильность связи между логическим основанием и следствием; 2) достаточность логического основания для вывода истинного следствия (иными словами — основание должно быть вполне и точно обусловливающим следствие); 3) однозначность и относительное постоянство (в известном отношении на всем протяжении данного логического процесса) логического основания и связи между основанием и следствием; 4) отсутствие противоречий в основании и следствии, равно как и между основаниями (и их следствиями), с одной стороны, и действительными фактами, наличным истинным знанием в данной области, и всей существующей системой истинного знания, с другой217. Содержание перечисленных правил, а также правил, сформулированных другими учеными, является взаимно дополняющим и в равной степени распространяется на все формы логических рассуждений независимо от того, в какой форме они происходят. Другое требование заключается в следующем. Формальная логика есть элемент, составная часть, «нижний» раздел логики диалектической, а последняя представляет собой всеобщий метод познания. Поэтому категории формальной логики можно рассматривать как элементы диалектического метода. Однако и в этом случае нельзя ставить знак равенства между логическими категориями, с одной стороны, и общими и специальными методами криминалистики — с другой, потому что первые, относясь к диалектическому методу, пронизывают собой все остальные методы науки и, не будучи непосредственно связанными с предметом конкретного исследования, не могут отражать специфики данной разновидности процесса познания218. П.В. Коп нин пишет, что формальная логика ограничена и как метод познания, и как орудие доказательства. Как наука о доказательстве, формальная логика вырабатывает критерии, по которым можно судить, следует или не следует с необходимостью какое-либо суждение из системы других суждений. Эти критерии имеют значение в построении теории, в ее доказательстве. Но выполнение этих требований формальной логики не может служить доказательством объективности истинности теоретического построения. Поэтому логический аппарат формальной логики как орудие доказательства выполняет толькоюдну необходимую функцию — проверяет научное знание со стороны его формальной правильности219. Известно, что гносеологическая функция упорядочивает в форме суждения его конкретное содержание таким образом, что одновременно с логическим рассуждением заставляет абстрактное мышление человека так или иначе согласиться с объективной действительностью, устанавливая с ней всякий раз определенные отношения. Логическая форма рассуждения хотя и является внутренней структурой конкретного мыслительного процесса, но тем не менее она не лишена и своего субстанционального содержания. Событие преступления есть один из материальных процессов действительности, находящийся во взаимосвязи и взаимобусловленности с другими процессами, событиями и явлениями. Оно отражается в них и одновременно само является отражением определенных процессов. Расследование преступления представляет собой прбцесс познания события преступления по его отражениям в объектах окружающей среды и в сознании людей. Результатом этого познания является информация о преступлении, обстоятельствах его совершения, а также о преступнике в виде доказательств и иных значимых сведений. Их сочетания представляют собой субстанциональное содержание процесса расследования. Субстанция — объективная реальность, рассматриваемая со стороны ее внутреннего единства220. Через категории и законы диалектики форма суждения выражает именно субстанциональное или материальное содержание его предмета, а в процессе расследования преступления — его доказательственное содержание. Объектами логического анализа в процессе расследования преступления могут быть не абстрактные построения, не имеющие конкретного информационного содержания и не связанные с данным преступлением, а, напротив, только конкретные взаимосвязанные данные, представленные в форме доказательств, данных оперативно-розыскной деятельности, результатов криминалистического анализа оперативной обстановки, сообщений информационных служб и иные сведения непроцессуального характера, исследование которых может иметь значение для достижения целей расследования. Логический анализ содержания доказательственных фактов и их взаимосвязей возможен только на основе оперирования доказательствами, то есть сведениями, полученными из процессуальных источников надлежащими субъектами расследования в установленной законом форме. Серийные убийства характеризуются единым субъектом преступления, сходством мотивов и целей его действий, механизма и способа совершения им убийств, а также других обстоятельств, отраженных в обстановке мест происшествий и в общей следовой картине рассматриваемых преступлений, то есть в их индивидуальных криминалистических характеристиках. Это влечет однотипность следственных ситуаций, возникающих на отдельных этапах расследования отдельных убийств. Изложенное позволяет допускать применение определенных комплексов следственных, оперативно-розыскных, информационно-проверочных и иных действий для решения частных задач расследования отдельных убийств, которые при названных условиях могут рассматриваться как типовые с точки зрения их структуры и целевой направленности. Названные условия допускают также направление логического анализа обстоятельств совершения отдельных убийств по пути индуктивных предположений. В первую очередь это относится к построению версий по нераскрытым убийствам, когда на основании совпадения групп обстоятельств совершения двух и более убийств делают вывод о том, что они совершены одним лицом, то есть заключают о тождестве преступника. Данный вывод определяет направления поиска дополнительных доказательств серийности убийств и установления совершившего их лица. Построение выводов о совершении обвиняемым серии убийств осуществляется в первую очередь по каждому из них, рассматриваемому с учетом конкретной индивидуальности внутреннего содержания доказательственных фактов, которые могут обосновывать общий вывод о полном выяснении обстоятельств, составляющих предмет доказывания по нему. Соблюдение законов формальной логики при этом - условие, а не метод познания в рамках процесса доказывания. Система доказательств, получение которых обеспечивает решение задач доказывания по каждому составляющему серию убийству, с логической стороны характеризуется тем, что, как отметил А.А. Эйсман, на ее основе по законченному делу может быть построена только одна логически правильная система. Логические правила доказывания служат объективными критериями правильности ее построения221. Это означает, на наш взгляд, что доказательственное значение фактов, установленных по одним эпизодам преступной деятельности обвиняемого в совершении серии убийств лица, не распространяется на другие не связанные с ними эпизоды. Это обусловлено внешней обособленностью предмета доказывания по каждому делу об убийстве, соединенному в одном производстве с делами о других совершенных им убийствах. Данное уголовно-процессуальное правило расследования обусловливает определенную особенность логической составляющей процесса доказывания по делам о серийных убийствах, выражающуюся в определенном ограничении применения аналогии в данном процессе222. Сходство доказательственных фактов в отдельных составляющих серии убийствах обусловлено единой криминальной природой возникающей в результате их совершении системы следов. Ее исследование позволяет получить не только доказательства о единстве источника их происхождения и другие данные, способствующие установлению этих фактов, но также доказать существование причинных связей между ними, носящих генетический характер.