Н. Н. Тарусина О ХАРАКТЕРЕ КОММЕРЧЕСКИХ ОПЕРАЦИЙ НЕКОММЕРЧЕСКИХ ЮРИДИЧЕСКИХ ЛИЦ

Норма ч. 2 п. 3 ст. 50 Гражданского кодекса РФ и вслед за ней предписание ст. 24 Закона РФ «О некоммерческих организациях» таковые операции разрешают, хотя и ограничивают их: предпринимательская деятельность должна осуществляться только в тех формах и ассортименте, которые соответствуют и служат целям, ради которых создана данная некоммерческая организация. При этом полученная прибыль не может распределяться между ее участниками (членами). Таким образом, главной предпосылкой (наряду с лицензированием отдельных видов деятельности) для совершения некоммерческим юридическим лицом коммерческих операций является специальная правоспособность.

В то же время в понимании сущности этих ограничений (а следовательно, содержания и объема специальной правоспособности) законодательство о различных видах некоммерческих организаций отнюдь не однородно и допускает различительные нюансы — от тонких, едва уловимых, до существенных.

Например, норма ч. 1 ст. 37 Закона РФ «Об общественных объединениях» предусматривает аналогичное положение, а норма ч. 3 ст. 37 предписывает реинвестирование доходов на уставные цели общественных объединений и запрещает распределять прибыль между членами объединения. Однако поскольку оно вправе создавать хозяйственные общества или участвовать в хозяйственных обществах или товариществах (п. 4 ст. 66 ГК РФ), а также предоставлять своим членам (участникам) ссуды, в том числе беспроцентные, и иные благодеяния, — «мышиная лазейка» для ухода части заработанных средств в сторону от прямого целевого реинвестирования вполне может преобразоваться в «ненасытную черную дыру».

Имея, вероятно, в виду и такой вариант, Е. А. Суханов полагает, что содержание предпринимательской деятельности коммерческой организации, участником которой является общественное объединение, должно соответствовать характеру целей этого объединения, т.

пропагандистской деятельностью, но не должно становиться участником автомобильного комбината или страховой компании»1.

Однако главной целью и атрибутивным признаком коммерческой организации является извлечение прибыли — не зря современный законодатель (в отличие от законодателя начального периода экономических реформ) отказался от ограничения правоспособности коммерческих юридических лиц (кроме унитарных предприятий).

Следовательно, даже участие в издательском концерне не спасет некоммерческую организацию (в рассматриваемом случае — общественное объединение) от высокой степени вероятия, а главное — реалии приторговывать через этот концерн алкогольными напитками (даже если общественное объединение — «Общество трезвости»), сувенирами из меха и охотничьими ножами («Общество борцов за сохранение животного мира») или суперэротическими изданиями («Общество русских пуритан»).

В случаях, когда общественное объединение является единственным учредителем хозяйственного общества, отследить и обеспечить соответствие его коммерческих операций уставным целям учредителя вполне возможно. Однако на практике, полагаем, мало найдется общественных объединений или иных некоммерческих организаций, которые не на словах, а на деле создадут через устав своей коммерческой организации предпосылки указанного контроля и, главное, реально будут его осуществлять...

Что касается случаев построения «пирамиды», то они исключают даже возможность такового контроля, да и не для того «пирамиды» строятся.

Еще в большей степени малореально соответствие содержания предпринимательской деятельности хозяйственного общества, созданного фондом, уставным целям последнего. Не случайно, видимо, Е. А. Суханов, комментируя особенности статуса фонда (а фонд может иметь природу и общественного объединения — ст. 10 Закона РФ «Об общественных объединениях»), уже не упоминает об ограничениях коммерческих операций предприятий фонда2.

Наконец, целый ряд общественных объединений (прежде всего — общественных организаций и фондов) и других некоммерческих юридических лиц в число своих уставных целей включают формулу «материальная поддержка, решение жилищно-бытовых проблем» членов организации (см., например, устав Ярославской организации Союза художников РФ) или категорий граждан, для поддержки которых они были созданы (фонды «афганцев», правоохранительных органов и др.)3.

Такой вариант уставной цели изначально предполагает весьма

1 Комментарий к ГК РФ / Под ред. В. Д. Карповича. М., 1995. С. 177. 2'Комментарий к ГК РФ/Под ред. В. Д. Карповича. С. 178. 3 Подробнее об этом см.: Тарусина Н.Н. Субъекты предпринимательской деятельности. Ярославль, 1994. С. 37—38.

вольные трактовки — даже для союзов художников и других лиц свободной профессии, так как заработать средства для поддержки своих членов, например, только лишь выставочной деятельностью и производством предметов прикладного искусства невозможно. Фонды же, как правило, и профессиональных ограничителей лишены.

Между тем, те и другие имеют различные весьма ощутимые льготы — налоговые, таможенные, по арендной плате, квоты по импорту-экспорту и др. Отсюда — и привлекательность отдельных видов некоммерческих юридических лиц, особенно фондов, как для легального, так и криминального бизнеса...

На первый взгляд, наряду с общественными объединениями, наибольшие ограничения должны преследовать учреждения, особенно бюджетного финансирования, т. е. те, учредителями которых являются органы государственной власти и управления.

Налоговая, таможенная и судебная практика в целом такое предположение подтверждают. Учреждения, как правило, специализируются в определенных областях деятельности (образование, наука, культура, медицина, спорт и т. д.) — уже это вынуждает учредителей достаточным образом конкретизировать уставные цели такого юридического лица (см., например, норму ч. 2 ст. 8 Закона РФ «О высшем и послевузовском профессиональном образовании» и правило ст.

Однако в разделах, посвященных экономике различных учреждений (ч. 2 ст. 47 Закона РФ «Об образовании», ст. 47 Закона РФ «Основы законодательства Российской Федерации о культуре» и др.), перечисляются дозволенные им виды предпринимательской деятельности в широком ассортименте: реализация и/или сдача в аренду основных фондов и имущества на неуставные цели, торговля покупными товарами, посредничество и т. д. И — «апофеоз»: осуществление приносящих доход не предусмотренных уставом операций, работ, услуг (ст. 47 Закона РФ «Основы законодательства Российской Федерации о культуре»)!

Таким образом, отдельные законодательные акты об учреждениях не только вольно трактуют сущность специальной правоспособности некоммерческой организации, но и открывают для них «окно» в общую право-способность. (То обстоятельство, что Закон РФ «Основы законодательства Российской Федерации о культуре» был принят ранее ГК РФ, не снимает вопроса, так как до ГК РФ, т. е. по Закону РСФСР «О предприятиях и предпринимательской деятельности» (ч. 2 ст. 21), положения о специальной правоспособности касались даже коммерческих организаций4. Разумеется, «карт-бланш»

4 Подробнее об общей и специальной правоспособности юридического лица см.: Т а-р у с и н а Н.Н. Указ. соч. С. 32—38.

ст. 47 отходит теперь в разряд исторических опытов. Но «окно» от этого существенно меньше не становится.)

Не менее «экстравагантно» воспринимаются и положения законодательства о том, что перечисленные виды предпринимательства, разрешенные учреждениям, не считаются предпринимательством (т. е. коммерческими операциями), если доходы от них реинвестированы на уставные цели (кроме указанных источников, смотри, например, нормы ст. 54—56 Закона РФ «Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан», ч. 3 ст. 47 Закона РФ «Об образовании»).

При этом, разумеется, деятельность по оказанию образовательных, медицинских, спортивных и т.

Насколько активно можно «качаться на этих правовых качелях» — с полной уверенностью констатировать трудно. На основании предписаний ст. 50 и других норм ГК РФ налоговая инспекция, учредитель и другие правомочные субъекты вправе предъявлять иски о признании соответствующих неуставных сделок недействительными. Однако будет ли, например, неуставной операция по продаже китайской тушенки, полученной вузом в качестве платы по договору оказания образовательных услуг? Или: несколько раз осуществленные операции по перепродаже компьютеров — с целью получения средств на оплату телефонных счетов образовательного учреждения? Эти и им подобные сделки пока не оспаривались правоохранительными органами. Возможно, причиной тому — реинвестирование полученной прибыли на уставные цели и отсутствие системы (эпизодичность) подобных операций.

Максимальной предпринимательской свободой обладают, на наш взгляд, потребительские кооперативы.

Хотя ГК РФ относит их к некоммерческим организациям (ст. 116), ни сам ГК, ни Закон РФ «О потребительской кооперации в Российской Федерации» в норме-дефиниции и в нормах о статусе прямо не употребляют термина «некоммерческая организация». Между тем, применительно к общественным объединениям, фондам, учреждениям и т. п. ГК РФ и соответствующие законы осуществляют это неукоснительно (см., например, нормы ч. 1 ст. 117, ч. 1 ст. 118, ч. 1 ст. 120 ГК РФ; ст. 5 Закона РФ «Об общественных объединениях» и др.).

Правда, с другой стороны, новейший из законов рассматриваемой области правового регулирования — Закон РФ «О некоммерческих организациях», — хотя и не упоминает среди разновидностей некоммерческих организаций такое специфическое явление, как потребительский кооператив, но и не исключает его из сферы своего

действия, так как распространяется на «иные виды» (ч.

Кроме того, можно включить потребительский кооператив в ассортимент некоммерческих партнерств (ст. 8 Закона РФ «О потребительской кооперации в Российской Федерации»), ибо все ключевые позиции сущности и статуса первого вполне сопоставимы со вторыми (ст. 1, 3, 4, 5, 7 Закона).

Тем не менее такая «стыдливость» законодателя отнюдь не случайна: нормативная дефиниция потребкооперации как добровольных обществ пайщиков с целью удовлетворения своих потребностей в товарах и услугах за счет денежных и материальных взносов (ч. 1 ст. 1 Закона РФ «О потребительской кооперации в Российской Федерации») и нормативное же обозначение ее возможных операций (заготовительных, торговых, производственных, посреднических и др. — ч. 3 ст. 1 Закона), — по сути, превращают потребкооперацию в коммерческую организацию (кроме ЖСК, ДСК, ГСК и т. п.), лишь номинально оставляя субъектом системы некоммерческих юридических лиц.

Новым и пока не внедренным активно в практику ограничителем являются правила ст. 27 Закона РФ «О некоммерческих организациях» о конфликте интересов должностных лиц этих организаций и самих организаций при совершении коммерческих операций. Тем самым создана одна из предпосылок контроля за расходованием средств от злоупотреблений, движимых личным интересом. (Впервые в российском законодательстве норма о конфликте интересов при совершении сделок появилась в ГК РФ (ч. 3 ст. 73) для участников полного товарищества.)

Очевидно, что все целесообразные «рогатки» для предпринимательской деятельности некоммерческого юридического лица должны быть систематизированы и надлежащим образом официально истолкованы.

Если законодатель полагает правильным дифференцировать меру свободы того или иного вида некоммерческой организации (а такой вывод можно сделать из правила ч. 2 п. 1 ст. 24 Закона РФ «О некоммерческих организациях»), то различие это должно быть обоснованным, логически следующим из природы субъекта.

Потребкооперативы и фонды, цели которых объективно размыты, так как они создаются для поддержки тех или иных категорий граждан, могут претендовать на максимально возможную меру свободы. Учреждения и специализированные общественные объединения — на существенно меньшую: сдача в аренду территории и помещений под платную автостоянку (перед входом в вуз), магазины, страховые компании и т. п., операции по перепродаже товара и прочее — деяния, весьма сомнительные для вуза, профессионального союза и медицинского учреждения.

Аналогичные ограничения возможны и для хозяйственных обществ, единолично учрежденных некоммерческим юридическим лицом. Например, разрешение предприятию религиозной организации торговли водкой и спиртом и даже предоставление ему таможенных экспортных льгот по данному товару — нонсенс (имевший и имеющий, к сожалению, место).

В то же время необходимо называть вещи своими именами: предпринимательство остается предпринимательством, даже если прибыль от данной деятельности и реинвестирована на конкретные уставные цели некоммерческой организации. Факт реинвестирования влечет лишь освобождение от некоторых видов налогового бремени (например налога на прибыль, НДС и т. д.).

Наконец, полагаем должным присоединить свой голос (хотя и к «гласу вопиющего в пустыне») в защиту идеи о систематизации льгот для некоммерческих юридических лиц: налоговые льготы следует распространять только на виды деятельности, имманентно присущие данному субъекту (вуз — наука — образовательные услуги — издательская деятельность; больница — медицинские и общеоздоровительные услуги, и т.п.); таможенные послабления должны способствовать нормальному функционированию некоммерческой организации (для спортивной — льготы по ввозу спортинвентаря и пр.;

для научно-исследовательской — компьютеров и другого оборудования и материалов, и т. д.).

В случаях, когда эти льготы заведомо не обеспечивают реализацию общественно важной конкретной задачи (например подготовка олимпийской команды), возможна строго целевая государственная поддержка — притом прямая финансовая, а не льготно-таможенно-налоговая (первая обойдется дешевле и легче поддается контролю).