ТРЭШ-ТЕНДЕНЦИИ В РУССКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПУБЛИЦИСТИКЕ А. В. Николаева

Газетно-публицистический текст существует как бы между двух полюсов — функции сообщения и функции воздействия. В последние годы «мы являемся свидетелями формирования нового газетно-публицистического стиля, в котором баланс двух его составляющих — стандарта и экспрессии — явно сдвигается в пользу экспрессивного начала» [Сковородников 2003: 564].

Именно эмоции заставляют нас спонтанно действовать. То есть эмоционально заряженный текст оказывает на нас гораздо большее воздействие. Сейчас внутри публицистического стиля активно развиваются подстили, целиком ориентированные на такую эмотивную речь.

«Стиль — разновидность языка, закрепленная в данном обществе традицией за одной из наиболее общих сфер социальной жизни и частично отличающаяся от других разновидностей того же языка по всем основным параметрам—лексикой, фонетикой, грамматикой. Функциональный стиль — разновидность литературного языка... Стиль всегда характеризуется принципом отбора и комбинации наличных языковых средств... Для каждого функциональ

ного стиля существует регулярная воспроизводимость, предсказуемость употребления определенных языковых явлений» [Лингвистический энциклопедический словарь 1990]. Газетно-публицистический стиль не замкнут по отношению к другим стилям, являясь таким образом сложным стилистическим образованием, состоящим подчас из лексики абсолютно разной маркировки, но отличающимся, несмотря на это, целостностью и стройностью системы.

В.              Г. Костомаров, в частности, пишет: «Язык массовой коммуникации, по-видимому, следует терминировать как оформляющийся новый тип функционально-стилевых единств, в которых идет процесс опробования возможных путей реализации общего конструктивного принципа, более активный и менее структурно и традиционно обоснованный, чем в сложившихся исторических стилях... В современном русском языке тогда следует выделить, наряду с типом книжных и типом разговорных стилей, особый уровень функционально-стилевой дифференциации — тип массово-коммуникативных стилей» [Костомаров 1971: 68]. Таким образом, одной из актуальнейших задач становится анализ стилевой дифференциации языка масс-медиа. «Все более склоняясь к тому, что язык массовой коммуникации следует рассматривать как самостоятельное сти

листическое явление, исследователи вместе с тем отмечают недостаточную разработанность проблем, связанных с его внутренней функционально-стилевой дифференциацией» [Добросклонская 2008: 39].

М. М. Бахтин писал: «По существу, языковые, или функциональные, стили есть не что иное, как жанровые стили определенных сфер человеческой деятельности и общения» [Бахтин 1979: 241].

Бахтин рассматривает речевые жанры как факт социального взаимодействия людей, как соотношение и взаимодействие смысловых позиций. Речевые жанры неразрывно связаны со стилем, обусловлены им. В настоящее время подробно описаны такие первичные (простые) речевые жанры, как ссора, утешение, обвинение, уговоры, просьба, угроза и т. п. Но до сих пор не рассмотрены в полной мере вторичные (сложные) речевые жанры, в том числе и публицистические. Нет также исследований, в которых рассматривалось бы соотношение ключевых признаков традиционных жанров и речевых на примере одного текста. Такое исследование было бы, несомненно, интересно, потому что именно сейчас внутри практически каждого публицистического произведения происходит вытеснение информационных речевых жанров и внедрение оценочных речевых жанров вне зависимости от общей традиционной жанровой ориентации газетного текста (новостные репортажи, очерковые материалы и т. п.). «Важно то, что газетно-публицистический стиль — это своего рода подвижный речевой континуум, который существует как бы между двух основных полюсов: функции сообщения и функции воздействия. Между этими двумя полюсами, соответствующими основным функциям языка, расположено огромное количество текстов, которые сочетают в себе данные функции в разной мере, представляя их

в большей или меньшей степени и находясь, соответственно, либо ближе к полюсу сообщения, либо к полюсу воздействия» [Добросклонская 2008: 42]. Мы можем говорить

о              том, что в настоящее время происходит парадоксальное поглощение традиционных газетных жанров речевыми жанрами с оценочной доминантой.

Вспомним «карнавальную культуру» Бахтина. Здесь очень много общего. Мы видим сейчас в нашей действительности и «площадные смеховые действа», и «словесные смехо- вые (в том числе пародийные) произведения разного рода», и «жанры фамильярно-площадной речи». Карнавал делает всех равными, отменяет социальные различия, дает ощущение свободы. Карнавальная культура обязательно вносит элемент беспорядка, хаоса, «не-нормы», это своеобразная антитеза обычному, привычному, рутинному. В настоящее время такое направление в искусстве и литературе стали обозначать при помощи заимствованного слова «трэш».

Вот как определяет это понятие «Англо-русский словарь» В. К. Мюллера: «Trash — 1) разг. Плохая литера

турная или художественная работа; халтура; ерунда; вздор; 2) амер. отбросы, хлам; мусор; макулатура». В русском языке произошло приращение новых смыслов к этому заимствованию.

Таким образом, речь здесь идет о так называемой «трэш-журналистике». Основной принцип этой журналистики — смещение в материалах традиционного соотношения «стандарт-экспрессия» в сторону экспрессии. Главное в таких материалах — оценка, и, что особенно интересно, эта оценка всегда носит демонстративно-личностный характер. Заметим, что, как правило, это крайне безапелляционная и категоричная оценка, не допускающая никаких сослагательных наклонений. Цель автора (стратегия) не больше и не меньше, чем изменить картину мира читателя, заставить его принять авторский, в данном случае всегда неординарный взгляд на мир. Поэтому и коммуникативная

тактика означает использование эмоционально заряженных лексем.

Автор ставит себя в жесткую оппозицию ко всему, что он видит и описывает, заявляя самоценность личного взгляда на общественное явление. Поэтому «я» автора в таких текстах является семантической составляющей, имя человека, постоянно работающего в такой манере, становится прецедентным и несет в себе не меньше информации, чем сам текст. Вспомним, например, Александра Минкина, Дмитрия Быкова, Юлию Калинину, Светлану Конеген, Александра Мешкова.

В данном исследовании мы будем говорить о тех материалах, которые целиком построены в трэш-тональности. Конечно, иногда трэш-маркировка используется только в заголовочном материале, тогда как в текстовом целом примет трэша нет. То, что трэш используется в заголовках, очень типично для журналистики вообще и не является новым явлением. Достаточно вспомнить письмо М. Твена редактору газеты «Дейли График», где он перечисляет заголовки этой газеты за один день, среди них: «Роковая ошибка», «Потрясающее бедствие!», «Восьмилетний убийца», «Кладбище размыто, гробы всплыли», «Двести или триста человек сгорели заживо!». Это заголовки американской газеты образца 1837 года. Поэтому наиболее ценным представляется исследование тех материалов, которые целиком выполнены в трэш-тональности. Кстати, словом «трэш» уже в XIX веке в Америке обозначали бульварную прессу.

Особенно симптоматично появление такого рода материалов в политической журналистике. Как правило, когда речь идет о политических текстах в СМИ, имеются в виду прежде всего сюжеты новостей или политическая реклама. Трэш-материалы на политические темы можно, скорее всего, отнести к аналитической журналистике, так как трэш- взгляд на события подразумевает активную интерпретацию фактов, при которой первостепенной оказывается именно позиция автора, а не событийный ряд.

Посмотрим, какие речевые приемы позволяют автору достичь такого эффекта.

Акцентирование личностного «я» достигается прежде всего при помощи развернутых авторских метафор, ориентации на разговорную лексику, которая, впрочем, не исключает ин

терстилевого тонирования текста, экспрессивного синтаксиса. Рассмотрим, например, материал Александра Минкина, напечатанный в «МК» (06.11.2006) и озаглавленный «Здравствуй, тромбоз!». Речь в статье идет о послании президента Федеральному собранию. Минкин приводит цитаты из этого послания, выделяя их графически в тексте: Не удается пробить финансовые тромбы, чтобы деньги дошли до среднего и мелкого бизнеса. Далее автор использует метафору президента, полностью переосмысливая ее: Но кому президент это говорил? И кто эти тромбы? Фамилии у присутствующих, разумеется, разные, но у многих такой вид, будто его настоящее имя Тромб... Тромбы опасны. От них паралич, от них смерть. Нет ни одного врача, который попытался бы лечить тромбоз пафосными речами: «Дорогие тромбы! Давайте вместе сделаем организм здоровым!» Тромбы надо не уговаривать, а ликвидировать... Огромное послание, где обозначены главные проблемы страны и общества, подошло к концу. Президент зачитал важный фрагмент: «Пора сменить нашу многовековую традицию! Слишком долго в России был “человек для государства”. Надо сделать так, чтобы было “государство для человека”». Тромбы потупились. (Они на разные фрагменты реагировали по-разному. Например, слова президента «собственность неприкосновенна» вызвали горячие аплодисменты, но сразу после этого президент сказал о пенсиях — жидкие хлопки.) «Дорогие друзья! Мы вместе идем вперед!» Грянул сталинский гимн. Именно сталинский, поскольку все стояли молча, никто не пел и радио не пело, а музыку-то ведь (в отличие от слов) не меняли. Это, конечно, было прекрасное начало переделки России в государство для человека.

Как мы видим, автор активно интерпретирует события. Поэтому каждый текстовый эпизод содержит эмотивно окрашенную лексику. Очень часто эмотивное пространство материала формируют индивидуально-авторские метафоры. Здесь присутствует даже не цепочка индивидуально-авторских метафор, а определенная система наложения речевых образов на фактологический ряд. На реальную картину мира (денотативную) накладывается эмотивно-авторская (метафорическая). И последняя оказывается доминантной, так как именно на этом уровне и происходит открытое обнаружение позиции

автора. Интересно, что вся сложная система метафор основана на одном слове — тромб, причем автор использует чужую метафору, но вкладывает в нее абсолютно другое значение, олицетворяет ее и переносит на вполне конкретных персонажей статьи. Это дает возможность журналисту сделать глобальное обобщение, опираясь на вполне реальную частную картинку. Усилению метафоры служит и вынесение ее в название статьи. Более объемной делают метафору ее интертекстуальные связи. Речь президента, медицинское обоснование опасности тромбоза и, наконец, соотнесение присутствующих в зале с метафорой «тромб». Абсолютно конкретное семантическое наполнение метафорической модели снимает вопрос, который, безусловно, ставит перед читателем заголовок. И это еще один из способов привлечения читателя в соавторы. Известно, что «использование развернутой метафорической модели — это мощное средство воздействия на адресата, способ преобразования политической картины мира в его сознании» [Чудинов 2008: 161-166].

В данном тексте присутствуют все черты, характерные для трэш-материала. Достоверная фактологическая основа, открытое авторское «я», эмотивная лексика (метафоры, ирония, прецедентные тесты), экспрессивный синтаксис, трансформированные штампы и клише, и, главное, происходит подчинение всей информации авторской интерпретации.

Нельзя забывать, что газетный материал создает определенную картину мира, а значит, трэш-журналистика предлагает нам новую картину мира со смещенным центром фокусировки. Тем более что в таких материалах авторская позиция всегда выражена более чем категорично, полутона отсутствуют вовсе. Естественное состояние публицистической речи недавнего прошлого — это когда эмоциональноэкспрессивная тональность накладывалась на объективнокоммуникативный аспект высказывания, когда важнейшей составляющей являлась номинативно-фактологическая основа. Коммуникативное намерение авторов трэш-материалов не столько информировать, сколько шокировать, вызывать сильные эмоции. При этом шок вызывается даже не выбором темы (тема может быть вполне нейтральна — послание президента, например), а именно тем, как автор знакомит читателя со своей позицией.

Трэш — это определенный стиль (ярко выраженное авторское «я», ориентация на устную речь, сниженная лексика, сказово-фольклорные элементы, фразеологизмы и прецеденты, ирония и т. д.), рассмотрение всех фактов под определенным углом зрения, из-за чего картина мира, представленная в материале, выглядит необычно и привлекает внимание читателей.

Следует все же различать трэш-журналистику и «желтую» прессу. В «желтой» прессе мы часто имеем дело с недостоверной информацией, сфабрикованными сенсациями, такая пресса специализируется только на определенных темах и часто использует недопустимую на газетной полосе лексику с явно сниженной стилистической окраской.

Как и в других политических материалах, в трэш-статьях присутствует тенденция к крайним безапелляционным оценкам, но нет практически агрессивности (призывов к физической агрессии, метафорической характеристики политических действий как физической агрессии, использования инвектив и других грубых формы оценки), столь обычной для политической коммуникации в «желтой» прессе. Общая тональность высмеивания превращает героя материала или описываемое явление в объект, не достойный прямого физического воздействия.

Трэш-журналистика работает в самом широком тематическом диапазоне, предлагает нам проверенные факты, претендует на достоверность и объективность, и именно поэтому трэш-журналистика гораздо важнее для развития СМИ и общества в целом, чем «желтая» журналистика, которая всегда занимает определенную нишу и никогда не будет рассматриваться как источник, заслуживающий доверия. Трэш- журналистика — область компетентных авторов и уважаемых каналов, уровень доверия аудитории к ней достаточно высок. Само оформление материалов привлекает внимание, читатель, как правило, согласно авторской стратегии, является соавтором, собеседником в таких текстах, поэтому воздействие таких публикаций и передач на аудиторию нельзя недооценивать.

Трэш-журналистика, как правило, ориентирована на самые актуальные, животрепещущие проблемы современного общества. Поэтому вполне закономерен тот факт, что все больше трэш-материалов встречается среди публикаций, касающихся внутренней и внешней политики государства.

Казалось бы, политические тексты сугубо информативны. И все факты должны быть представлены в той форме, которая традиционно сложилась в этой сфере журналистики. При советской власти эта форма была даже несколько сакрально-ритуальной. Мастерством считалось умение совмещать ритуальные формы с информационной составляющей. Тогда, грубо говоря, все публикации на политические темы носили либо восхваляющий, либо дискредитирующий характер. В трэш-материалах политической направленности присутствует точка зрения частного лица, наблюдателя. Поэтому в них практически нет глобальных обобщений, единой тональности, классификации проблем и методов их решения. Присутствует некоторая фрагментарность, благодаря чему читатель ощущает себя со-наблюдателем. Обыденная, простая речь и использование распространенных событийных и понятийных стереотипов рождают у читателя ощущение того, что автор озвучивает его собственное мнение. Надо сказать, что это одна из самых сильных позиций трэш- текстов. Примеры принципа фрагментарного совмещения в статье Минкина: Третий президент зачитал первое послание. ...Главная сенсация — продление президентского срока до шести лет... Только скромностью президента можно объяснить, что он потребовал «считать это не конституционной реформой, а простым уточнением»... Телевизор показывал, как все собравшиеся уже расселись, сидели довольно тихо и вдруг встали. А вошел не президент, вошел премьер-министр. Сколько мы видели посланий (восемь ельцинских, восемь путинских) — никогда зал не вставал при появлении, скажем, Черномырдина или, не дай бог, Касьянова, или, господи помилуй, Фрадкова. А тут просто-таки вскочили. Да и действительно чудо — впервые за восемь лет г-н Путин не опоздал. После премьера... уж точно должен был войти президент, но к общему изумлению вбежал главный раввин России, и хоть церковь у нас отделена от государства, но насчет синагоги такой уверенности нет... Он уселся и оказался рядом с б. прокурором Устиновым (как это организаторы рассадки умудрились подложить человеку такую свинью?). Шумок, вызванный появлением раввина, стих, и чинно, с достоинством вошел... муфтий. Чалма исключала возможность

ошибки, а невозмутимо спокойное движение слуги Аллаха показывало, что ничего ему за это не будет. Послание содержит много тем: Кавказ, мировой финансовый кризис, борьба с коррупцией, улучшение судебной системы, наука, здравоохранение, общественные идеалы и мораль, школа, пенсии... — вещи важнейшие, слова правильные, обещания грандиозные (Россия, по словам президента, скоро станет лучшей в мире страной для ученых, для талантливых людей; сюда будут стекаться и деньги, и мозги, т. е. утечка мозгов сменится притечкой). Но кому президент все это говорил? Совершенно ясно: он говорил это тем, для кого Россия уже и так самая лучшая в мире страна...

В трэш-журналистике автор обязательно озвучивает свою позицию, отстаивает свое мнение. Николай Картозия, директор праймового (то есть одного из самых важных) вещания канала НТВ как одну из самых успешных упоминает передачу о Сталине, в которой журналисты-энтэвэшники смогли в категоричной форме заявить аудитории именно о своей позиции. То есть главным становится уже не информация, а демонстрация своей точки зрения. Картозия так пишет об этой передаче: Главное в этом проекте — это то, что наши журналисты-энтэвэшники получили возможность высказать свою точку зрения... Мне важно было показать, что на НТВ работают не роботы, а люди с четко обозначенной позицией (КП, 29.12.2009). И сам Николай Картозия на вопрос, как он относится к нападкам на то, что он делает, отвечает вполне в духе трэш: ...Когда на нас начинают тявкать гламурные грибки, выросшие на испарениях нефтяной трубы... вся эта плесень... А гламур — это на самом деле главное управление московского уголовного розыска. И все. Эта «поющая сауна», кочующая от одного рублевского дома к другому, не создала почти ничего! Почему я должен их слушать? Далее продолжает: Без скандала нет канала... Чтобы на тебя не обижались, надо быть тихим, убогим, посредственным. А мы ни то, ни другое, ни третье. Мы вызываем сильные эмоции (Там же).

Характерной особенностью трэш-текстов является интертекстуальность. Так как трэш предполагает открытое авторское «я», необходимо усиление авторитетности текста путем привлечения цитат, реминисценций, прецедентов.

В трэш-материалах обязательно присутствуют прецеденты. И прецедентный текст, и прецедентное высказывание, и прецедентная ситуация, и прецедентное имя, и фразеологизмы. Это становится необходимым для текста, в котором авторская позиция сугубо акцентирована. Автору в такой ситуации необходимы прецеденты, чтобы укрепить свою позицию, сделать из частного мнения мнение авторитетное. Автор играет с хорошо знакомыми читателю текстовыми источниками, «втягивая» его таким образом в свой текст, делая соавтором и соучастником событий.

Обыгрываются даже части некоторых слов, имеющие немалую частотность в СМИ и вследствие этого определенную семантическую значимость:

Приставка «пара» — наш пароль. Со мною согласятся многие — мы очень парная страна: избыток парапсихологии, а психологии — хана. Напрасно я ногами топаю — ученых мы не бережем: паранауки — ешь хоть попою, наука — вся за рубежом. Не стану корчить рожу хмурую — литература есть пока, но и паралитературою страна полна до потолка. Вторую тыщу лет без малого мы все нащупываем дно, нас мучит дефицит нормального — паранормального полно. Пора признать без околичностей, что это главный русский бич, и правит нами пара личностей: тандем, а проще — паралич. Не мудрено, друзья российские, — об этом, собственно, и стих, — что игры параолимпийские для нас удобнее простых (Новая газета, 22.03.2010) — материал Дмитрия Быкова «Русский инвалид».

Активно используются прецедентные имена: От перечня обломов и обид, от слов «Медведев», «кризис», «Ходорковский», по совести уже в глазах рябит...

Мы очень ностальгический народ. Посмотрим, плечи старые ссутулив, подобный трехрублевой колбасе застойный «Кабачок «13 стульев» — и плачем, а тогда плевались все!.. Посмотрим же без долгих разговоров на нынешний из будущего дня. Байсаров, Орбакайте и Киркоров — какая прелесть! Ближе, чем родня! Дымовский! Евсюков, его коллега! Движенье «Наши» — детский грех Кремля! Премьер, критиковавший меч Олега, Сурков, застывший около ноля, Чичваркин, Исмаилов и другие, Байкал, футбол, Кобзон и «Черкизон»... Ах, дорогие! Что за ностальгия! Я тронут,

умилен и прослезен (Новая газета, 25.12.2009) — материал Дмитрия Быкова «Какой был год, какие персонажи».

Используются в материалах и авторские неологизмы, в том числе и построенные на контаминации разных слов: «Антикризисная медвепутия в зомбоящике»( МК, 15.12.2009); «Очень среднее облязование» (МК, 8.09.2009) и др.

Прецедентные высказывания становятся отправной точкой материала:

...славные велоактивисты, которые встречаются бодро и регулярно, устанавливают велопробеги, ездят табором по всему миру... Начали обсуждение с привычного тезиса: «Люди у нас пассивны, гражданского общества нет».

Дежавю, Покровский. Буквально за пару дней до того вот так же сидел, но уже с теми, кто борется за сохранение исторической московской застройки... На той встрече тоже каждый второй повторял: «Гражданского общества у нас нет». Как мантру. Как не требующую доказательств аксиому. Не выдержал, говорю: «А вы-то кто, мы все кто?» Заодно рассказал, как у нас была американская делегация, и милая пенсионерка-общественница из Атланты, борец против добавления искусственных красителей в кошачий корм, начинала в беседе все фразы одинаково: «Мы гражданское общество...» Так-то (Новая газета, 28.09.2009) — материал, выполненный в форме письма депутата и учителя Евгения Бунимовича беспартийному подводнику Александру Покровскому.

Прецедентные тексты, фольклорные стилизации становятся стилеообразующим центром публикации:

Я не бог, не царь, не герой, не фрик, я простой человек толпы, так я жил себе, но в какой-то миг у меня завелись клопы. Они пили кровь и кусали плоть, и намерены были впредь; я не мог их химией побороть и уже не хотел терпеть. Но поведал мне сосед-старикан, скромной выпивки посреди, что с клопом расправится таракан — таракана, мол, заведи! Поблуждав умом по материкам, я спасение отыскал: есть гигантский бешеный таракан, чья отчизна — Мадагаскар... Результат, естественно, был таков, в назиданье для остальных: тараканы слопали всех клопов, но размножились вместо них... Чтобы тварей выморить без

следов и себе воротить бразды — я купил на «Птичке» пару дроздов. У меня завелись дрозды. Чуть крадется где таракан, как тать, тут же ловят его, ловки! По зато они принялись летать, ударяясь о потолки, а потом и гадить на мой паркет, и обои мои клевать, и меня клевать, если корма нет (я его забывал давать)... Был заполнен муками мой досуг, стал бояться я темноты... Заведи котов, предложил , и дроздам настанут кранты. Но коты привыкли ]рать и орать до ранней звезды, а мочились столько, едрена мать, что уж лучше были дрозды. Я сбежать на улицу был готов, я совал их в мусорный бак, а они назад! И на тех котов я решил натравить собак... Тут коты удрали, явивши прыть и визжа во все голоса, но теперь я шагу не мог ступить, чтоб не слышать рычанья пса... Но сосед наведался в мой бардак и сказал мне: «Наивный ты. Мы найдем управу и на собак». Позвонил — и пришли менты.

С этих пор менты у меня живут, разговорчивы и тупы, и собакой своей меня зовут, и сосут меня, как клопы, тараканами лезут в мою еду, потому что больно круты, и орут всю ночь, подобно дрозду, и бесчинствуют, как коты....

Побежал бескрайний поток муры по асфальту родных дворов: коммунистов вытеснили воры, олигархи сменили воров, олигархов слопала вэчека, что была уже начеку, — но найдется кто-то наверняка, кто заглотит и вэчеку. Оттого и водится так у нас, что злодеи растут, как флюс, умножая минусы в десять раз и съедая последний плюс.

Эту байку вспомнил я и теперь, наблюдая уже без слез, как дурных людей задирает зверь, а котов пожирает пес, как во тьму сползает моя земля по сюжету этих стишков — и на то, как мальчики из Кремля подъедают тебя, Лужков (Новая газета, 05.10.2009). Все приметы трэша здесь присутствуют: открытое «я» автора, оригинальная форма (стихи), фольклорная основа, основная информация дана только в последних строчках материала, при этом весьма схематично.

Очень важно, что и при внешнем оформлении материала используются традиционно «личные» жанры: письма, заметки на полях, стихи, авторские колонки.

Прецедентные ситуации обрамляют любое происшествие: Везде — от кухонь до шалманов, от МВД до ФСБ — в героях дня теперь Шаманов. И хорошо, и пусть себе!

Во всех изданьях без изъятья склоняют воинскую честь... Но тесть, вступившийся за зятя, — в конце концов хороший тесть!.. Могу наглядно доказать я, что так бывало с давних пор: обидят плотницкого зятя — берется плотник за топор; обидят зятя педагога — поставит двойку педагог, да что искать? — примеров много. Найдись предлог — и, видит Бог, мы все ухватимся, по праву горячих родственных сердец: маньяк компьютерный — за клаву, мясник за мясо, наконец... Да что ж мы, дочек обесчестим, презрев заслуженную месть? И сам я скоро стану тестем, и стану весть себя как тесть — схвачу стопу своих романов и стану грозно потрясать... Что под рукой имел Шаманов? Он под рукой имел десант (Новая газета, 28.09.2009) — статья Дмитрия Быкова «Защитительное».

В каждом таком материале обязательно есть и цитаты, причем цитаты из самых авторитетных источников.

...из отдельных целебных слов формируется мозговая ткань человека. Сравните Северную и Южную Корею. Или даже земли бывшей ГДР и остальную Германию. Кажется, что важнее всего Экономика, ноэтотолькокажется. «Вначале было Слово! Слово было Бог...» (Новая газета, 11.01.2010) — это рассуждения Марка Захарова о политике и цензуре.

Можно отдельно отметить, что, хотя устные выступления политиков очень редко целиком строятся как трэш- выступление, в них тоже активно выражена личная позиция, используются прецеденты и фразеологизмы, причем с пониженной стилистической маркировкой, то есть здесь мы имеем дело с вкраплениями стиля трэш. Вот, например, выдержки из выступлений нынешнего премьера, а в недавнем прошлом президента В. В. Путина:

Мы будем сопли жевать здесь годами? — март 2006 г. На совещании с членами правительства.

Настоящий мужчина всегда должен пытаться, а настоящая девушка сопротивляться. Это значит, власть стремится снизить количество критики в свой адрес, а СМИ всегда привлекают внимание к ошибкам власти. — 23 декабря 2004 г. О свободе слова.

Не Пыталовский район они получат, а от мертвого осла уши. — 23 мая 2005 г. О территориальных претензиях Латвии.

Михалков мне вчера всю плешь проел, сколько еще денег надо вложить в наше кино. Не деньги порождают талант, а таланты порождают деньги. — Ноябрь 2009 г. Выступление премьера на заседании правительственного Совета по развитию отечественной кинематографии.

Прецеденты очень важны, они помогают судить о коммуникативно-культурном уровне общества в целом. Минкин в материале «Очень среднее облязование»: Г-н президент, я уже полгода провожу личный социокультурный опрос. Спрашиваю людей самого разного возраста. (Хотите — присоединяйтесь, попробуйте прямо в Кремле, результаты вас поразят.) Последний раз это были две девушки с крестиками в ложбинках: Девушки, судя по некоторым деталям вашего туалета, вы христианки? Да. Можете процитировать какую-нибудь фразу Путина? (Хором.) Мочить в сортире! Отлично. А теперь, пожалуйста, любое высказывание апостола Павла. А кто это? ( А это тот самый, кто создал христианство и церковь (с участием ап. Петра и др.). Не будь этих мучеников — учение кануло бы. А теперь у нас кругом христианки.) А в какой кофточке была девушка, на которую рассердился Киркоров? В розовой!

Это, ваше величество, говорит об иерархии ценностей, не правда ли?» — МК, 08.09.2009.

Я недоверчиво пожал руку на прощание своему собеседнику и присоединился к разговору Весьма почтенного господина и Господина не менее почтенного, обеспокоенных грядущими переменами в правительстве Москвы. Самое страшное, — говорил Весьма почтенный господин, — что полетят не только они, но и все, кто с ними в лодке. И нас это коснется в первую очередь. Тут уже не о карьере надо думать, а о том, как не попасть в места не столь отдаленные, понимаешь?» — Роман Анин «О секретном тоннеле Брежнева и тайной комнате Иванова» (Новая газета, 18.11.2009).

Ориентация на трэш-интонации предполагает обязательно наличие образа читателя, собеседника. Это может быть конкретный собеседник, постоянный, как в материалах Александра Минкина, который ввел новый жанр «письма президенту», или в письмах депутата Евгения Бунимовича другу-подводнику: Ну что, друг Покровский, здравствуй. Что-то мы стали с тобой в последнее время забывать, кто нас вырастил и с какой целью. Ну, не мама же с папой с целью любви и счастья, как может показаться умам недалеким и негосударственным, наподобие наших. Забывать стали? Вот нам и напомнили. Всем напомнили на станции «Курская» московского метро золотыми буквами по торжественному фронтону: «Нас вырастил Сталин на верность народу» А сбоку на стене еще добавили в металле: «За Родину, за Сталина». Для прочности (Новая газета, 21.09.2009). Депутат Мосгордумы, учитель Евгений Бунимович — беспартийному подводнику Александру Покровскому.

Или просто открытое обращение к читателю, данное уже в начале материала и придающее всему тексту характер доверительного общения, как, например, у Юлии Калининой: Подростки, избивавшие учительницу физкультуры, они, конечно, негодяи и недоумки. Но, я думаю, многие их поймут. Если у вас есть родственница или соседка того же типа, что эта физкультурница, — пожилая, но крепкая и энергичная женщина, у которой мозги вышли из строя раньше, чем тело, — вы их тоже понимаете.

В мирной жизни такие бабушки доводят до белого каления любого взрослого, пятнадцать раз подряд повторяя одно и то же, задавая идиотские вопросы и требуя от близких действий, лишенных всякого смысла. Уже за одно это их хочется слегка пристукнуть. А если они к тому же сами нарываются на драку и лезут с кулаками — тогда их вообще очень сложно терпеть (МК, 26.04.2010).

В трэш-материале автор всегда играет со стереотипами, разбивая их или укрепляя.

Стереотип — это схематичное и стандартное представление о каком-либо явлении общественной жизни. Стереотипы могут быть общечеловеческие, общенациональные, политические, личные ит. п. Стереотипы обязательно устойчи

вы, эмоционально окрашены и, в сознании большего числа аудитории, истинны. Стереотипы формируются под влиянием социальных условий и предшествующего опыта.

«Что-то мы стали с тобой в последнее время забывать, кто нас вырастил и с какой целью. Ну не мама же с папой с целью любви и счастья, как может показаться умам недалеким и негосударственным, наподобие наших...». Здесь общечеловеческий стереотип — детей растят родители для счастья — вступает в антагонизм с политическим стереотипом прошлых лет — нас вырастил Сталин.

«Гражданского общества у нас нет» — используется национальный политический стереотип последних лет.

«Если у вас есть родственница или соседка того же типа, что эта физкультурница, — пожилая, но крепкая и энергичная женщина, у которой мозги вышли из строя раньше, чем тело, — вы их тоже понимаете lt;...gt; Уже за одно это их хочется слегка пристукнуть». В материале Юлии Калининой сталкиваются два стереотипа: один общечеловеческий — нельзя бить слабых, и личный — каждого когда-нибудь доводила до белого каления некая пожилая особа. В этом случае все-таки общечеловеческий стереотип, как и должно быть, имеет больший вес. И весь материал журналистки выглядит более чем спорно, что находит свое подтверждение в интернет-обсуждении данного материала. Журналистка навлекла на себя многочисленные обвинения в разжигании агрессии по отношению к старикам.

Могут использоваться и научно-популярные стереотипы из разных областей знаний. Например, информация об опасности тромбов для жизни.

Используя стереотипы, авторы усиливают свою позицию, заставляют читателя принять свои выводы в качестве общественно значимых. Если охарактеризовать намерения автора в границах трех групп: 1) категориально-познавательных; 2) эмоциональнооценочных; 3) побудительно-волевых, — то мы можем отметить, что в трэш-публикациях доминантой является вторая позиция.

Думается, что возникновение трэша в журналистике во многом вызвано развитием интернет-журналистики, об особенностях которой так говорит М. Кононенко в интервью журналу F-5: «В СМИ ты отвечаешь за достоверность информации, отвечаешь перед работодателем. А блог — это камера, стоящая прямо на входе в мой мозг». Действительно, в блогах дана, как

правило, непосредственная реакция пишущего на те или иные события. И молодежная аудитория, уже привыкшая в любой информации искать прежде всего эмоциональную составляющую, ждет того же и от «взрослой» журналистики. Радость покопаться в «мозгах» автора компенсирует некоторую натянутость фактов, но не снимает ответственности с пишущего, о чем очень хорошо говорит Семен Львович Ария — знаменитый адвокат, ветеран ВОв в статье «Уроки частной жизни»:

«Ввиду возможности скрытых негативных последствий любого произнесенного нами в общении слова оно вполне заслуживает предварительного РИТМА ОЦЕНКИ. А потому наш опыт шепчет: “Не спеши открывать рот! Прежде спроси себя, какова цель слов, которые ты хочешь произнести? На пользу или во вред тебе они прозвучат? Как воспримут их эти вот люди? И те, кому они их могут передать?”» (Новая газета, 25.12.2009).

Итак, на сегодняшний день мы можем наблюдать, как отдельные речевые жанры (авторские высказывания внутри текста) подчиняют себе весь текст и становятся доминантными при определении общей тональности данного текста. Одним из самых симптоматичных новых речевых жанров в русской публицистике становится жанр трэш. В данном исследовании мы рассматривали трэш-материалы, в основе которых лежит ситуация, связанная с внутренней политической обстановкой в стране, при этом отмечая, что, хотя действительно трэш-материалов на политические темы много, связано это с тем, что трэш-журналистика занимается самыми актуальными проблемами. Но это не значит, что не существует трэш-материалов иной тематической направленности.

Трэш-материал обязательно оформляется при помощи открытого авторского «я». Это «я» абсолютно точно соотносится с личностью пишущего, причем акцентируются такие стороны его жизни и характеристики, которые представляют автора именно как частное лицо, отсюда введение в текст таких слов, как мама, папа, тесть, дети, родственница, соседи и т. д., оформляется текст в виде личных записей — письмо, стихи, авторская колонка. Используются авторские метафоры, сравнения, неологизмы, прямая апелляция к читателю, сказовое построение речи. При этом в текст вовлекаются многочисленные стереотипы и прецеденты разного уровня, что делает позицию автора взвешенной и авторитетной. Все

уровни текста пронизывает авторская ирония, везде присутствует необычная, парадоксальная интерпретация фактов.

Читатель должен быть шокирован (автор показывает, как разрушаются базовые стереотипы), задет (столкновение стереотипов разного уровня), солидарен с автором (укрепление стереотипов) и т. д. Совмещение четко выделенных стереотипов и прецедентов с личностной интонацией и необычным взглядом на мир является сильным приемом воздействия на аудиторию. Поэтому трэш-журналистика очень перспективна, и ее анализ даст возможность понять, в каком направлении будет развиваться национальная журналистика в целом.

Необходимо помнить, что текст, и газетный текст в особенности, — это не только фиксация социальной информации и средство получения нового знания, текст — это еще и мощный инструмент регулирования социальных отношений разного уровня. Поэтому надо понять, что привносит трэш- журналистика в жизнь наших СМИ в частности, а главное — в жизнь всего нашего общества.