АВТОРСКАЯ КОЛОНКА В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ: ЖАНРОВАЯ СПЕЦИФИКА А. Н. Потсар

Политический дискурс, воплощающий в речи политическую ситуацию, неоднороден и, как и любой другой тип дискурса, формирует свою систему жанров, наиболее целесообразных для достижения типовых коммуникативных

целей в рамках политической коммуникации. Поэтому при анализе политической речи помимо системообразующих параметров дискурса (субъекты речи, потребители речи, их коммуникативные роли) принято учитывать ряд конституирующих признаков, которые существенны для характеристики того или иного жанра:

степень институциональности (от бытовых разговоров с друзьями на политические темы до международных переговоров);

статус коммуникантов (коммуникация между институтом и обществом, институтом и гражданином, гражданами внутри института);

социокультурную дифференциацию (дискурс правящих и оппозиционных партий);

дифференциацию по событийной локализации (например, скандирование — митинг, листовка — акция протеста, публичная речь — съезд, собрание); дифференциацию по характеру межтекстовых связей (первичные и вторичные жанры политического дискурса (ср.

При этом политическая речь может воплощаться как в собственных специфических жанрах, вырабатывающихся в процессе политической коммуникации, так и в жанрах, заимствованных при контактах с другими дискурсами, в частности дискурсом художественной литературы и дискурсом СМИ.

В современной речевой практике зона пересечения политического дискурса и дискурса СМИ обширна, и их разграничение может быть произведено различными способами, поскольку критерии отнесения речевого произведения к тому или иному дискурсу во многом зависят от исходных позиций исследователя. Наиболее очевидные параметры содержания и цели высказывания не всегда можно определить однозначно. В узком понимании политический дискурс сосредоточен на решении институциональных задач, связанных с установлением и поддержанием власти, осуществлением решений того или иного субъекта политики. С этой точки зрения интервью, статья или телевизионный сюжет

(то есть продукция СМИ) не принадлежат к политической коммуникации, поскольку преследуют совершенно иные коммуникативные цели — информирование массовой аудитории и воздействие на нее. В широком же понимании политический дискурс включает в себя и относящиеся к субъекту политики массмедийные тексты, которые опосредованно реализуют уже названные задачи установления и поддержания власти. Таким образом, одно и то же речевое произведение, бытующее в медиапространстве, может трактоваться двояко. Иногда граница политического и медийного дискурсов проходит внутри одной разновидности текстов, точнее — жанра, который оказывается в равной мере пригодным для выполнения различных коммуникативных целей и для трансляции различных типов содержания.

Публичная политика, значение которой в постиндустриальном обществе постоянно растет, большей частью осуществляется именно через масс-медиа и вне масс-медиа невозможна. Можно с незначительными оговорками утверждать, что в области публичной политики дискурс СМИ тождествен политическому дискурсу, а медийность эквивалентна публичности.

В.              В. Путина «Почему трудно уволить человека» в журнале «Русский пионер» (№ 9, 2009 г.). Эти публикации выполняли в первую очередь имиджевые функции, несмотря на то что колонка и статья —журналистские по своей природе жанры.

И. Луман усматривает функцию системы масс-медиа не в производстве, а в репрезентации публичности, привнося таким образом в категорию публичности элемент сконструированное™: «Репрезентация публичности средствами масс- медиа обеспечивает в происходящем как прозрачность, так

и непрозрачность» [Луман 2005: 162]. Иными словами, аудитории предстоит постоянно задумываться о соотнесении того, что представлено ей публично, через масс-медиа, и того, что есть в реальности, «на самом деле», но скрыто от непосвященных. Т. В. Юдина формулирует этот вопрос таким образом: «...не является ли медийная публичная политическая коммуникация псевдокоммуникацией?» [Юдина 2004: 179].

Восприятие медиареальности, заменяющей реальность жизненного опыта, как механизма искажения действительности, в том числе и социально-политической, стало общепринятым благодаря публикации ряда философских и социологических работ, исследующих природу СМИ. В этом контексте авторская колонка (публицистический комментарий) — один из малоизученных и при этом один из самых распространенных на данный момент аналитических журналистских жанров — может расцениваться как эффективный механизм манипулирующего идеологического воздействия.

Российское медиапространство продолжает обновляться как в аспекте медиатехнологий, так и в аспекте речевой практики.

Колонка закреплена за определенным автором или группой авторов, обычно представляет собой текст небольшого объема (в среднем до 6 тысяч знаков), хотя в некоторых интернет-СМИ в рубрике «Колонки» можно встретить тексты объемом до 15 тысяч знаков, что скорее свидетельствует

о              недостаточной квалификации колумниста и редактора, не учитывающих специфику читательского восприятия.

В сущности, именно набор внеязыковых признаков позволяет аудитории с уверенностью опознать колонку как колонку, а не как заметку, репортаж или рецензию. Речевая структура колонки вариативна, ее теоретическое описание отсутствует. На практике же у редактора, как и у колумниста (автора колонок), присутствует интуитивное представление о том, какими свойствами должен обладать текст, принадлежащий к этому жанру, что такое «хорошая колонка».

Л. Е. Кройчик усматривает жанровый смысл колонки в том, что ее автор выступает в качестве героя-повествователя или персонажа-маски, колонка полемична и предлагает новое представление о ситуации, поскольку взгляд автора не совпадает с общепринятой точкой зрения: «Персональная точка зрения — смысловое ядро колонки» [Кройчик 2000: 143].

это всегда авторский текст, в котором проявляется узнаваемая речевая техника колумниста. Индивидуальный стиль и становится важным отличительным признаком колонки, а категория образа автора — базовой при анализе этого типа текстов.

Ю. А. Гордеев рассматривает термин «колонка» не как обозначение жанра, но как обозначение совокупности формальных признаков, которыми может быть наделено некоторое множество жанров, в первую очередь — комментарий: «Невозможно отнести тексты, публикуемые в колонках, к одному жанру ввиду разнообразия их внутренней формы: они явно различаются по всем применяемым обычно для идентификации жанра признакам (предмет — функция — метод). Вместе с тем вполне можно рассматривать жанры с точки зрения того, насколько они пригодны для использования в колумнистике» [Гордеев 2010: 23]. Вероятно, такая оценка современной колумнистики связана с тем, что многие СМИ публикуют в качестве колонки то, что колонкой не является и обладает лишь ее формальными признаками (объем, рубрика, четкая идентификация авторства, фотография колумниста).

Политическая колонка предназначена для того, чтобы сообщить мнение и оценку автора, соотнесенные с теми или иными субъектами или событиями публичной политики, иными словами — прокомментировать их. Речевая структура политической колонки, при кажущейся вариативности, ориентирована на комментирование как речевое действие. Таким образом, жанрообразующей речевой формой становится комментарий как наиболее субъективно окрашенная разновидность рассуждения. Комментарий демонстрирует речевую технику автора, служа вышеназванной коммуникативной цели колумниста — самореализации. Безусловно, помимо комментария колонка может включать в себя и другие речевые формы, например описание, повествование или изображение речи. Однако при внимательном анализе выясняется, что и описание, и повествование в колонке пронизаны элементами комментария до такой степени, что утрачивают собственную природу.

Рассмотрим фрагмент из колонки Игоря Свинаренко, написанной в 2007 г. и посвященной предстоявшим тогда президентским выборам 2008 г.:

Представьте себе весенний денек 2008 года. В Кремле суета, радостное волнение, одних курьеров 300 ООО. Музыка играет, фанфары, гусары, по ковровой дорожке наподобие Каннской взбегает наверх новоизбранный президент. Он движется к пюпитру с конституцией... И тут в залу выходит Владимир Владимирович, в шлепанцах и халате, и говорит: А че тут у вас? Чего шумите? Ну как же... Вот, президент новый... Вы что, обалдели? А я? Так вы ж сказали, что уйдете. Уйти-то то я уйду, все мы в этом мире гости. Но я же не ушел еще! Что ж вы при живом президенте себе позволяете? И что теперь делать? Знаете что? Идите-ка вы по домам.

Все уходят...

Нет, так нельзя, нехорошо как-то. Надо заранее все продумать.

(Игорь Свинаренко. Императорский выбор Путина. Газета.ги, 01.11.07. URL: http://www.gazeta.ru/column/ svinaren-ko/2281544. shtml)

Собственно комментарием в этом отрывке являются только последние два предложения (Нет, так нельзя, нехорошо как-то. Надо заранее все продумать.). Первый абзац имеет описательно-повествовательную природу, за ним следует изображение речи, некоего гипотетического диалога, что в целом напоминает скорее речевую структуру репортажа. Но описание в первом абзаце гротескно и содержит множество иронических конструкций (перифраза, обозначающая прецедентное событие весенний денек 2008 года, штамп радостное волнение, элемент прецедентного текста одних курьеров 300 ООО, рифмовка фанфары, гусары, прецедентный феномен по ковровой дорожке наподобие Каннской, гипербола в шлепанцах и халате). Гротескно и изображение диалога, передающего в концентрированном виде ту проблему, которую в 2007 г. обсуждали очень многие: уйдет В.В. Путин с поста президента РФ, как обещал, или останется. Эти свойства текста отсылают читателя к так называемой повестке дня, к тому, что у всех на слуху, и фактически привносят в него комментирующий компонент, опирающийся на фоновые знания аудитории.

Парадоксально, что колонка, ставшая в последние годы одним из наиболее популярных журналистских жанров, нарушает законы журналистского творчества. Колонка, как правило, публикуется без существенного вмешательства редактора, таким образом, принцип коллективности журналистского творчества распространяется на нее в меньшей степени. К структуре колонок не предъявляют жестких требований, и колумнисты, как правило, не включают в текст необходимые для других жанров речевые компоненты информационного характера, которые сразу обозначили бы суть комментируемого события.

Колумнистику весьма схематично можно подразделить на несколько разновидностей. Первая разновидность — это редакционные колонки, публикуемые без подписи и содержащие консолидированное мнение редакционного коллектива по какому-либо вопросу, хотя пишет такую колонку

один автор после общего обсуждения. В таких колонках неизбежно редуцирование авторского начала, в них затруднительно установить признаки индивидуального стиля, поскольку в подобном тексте следует соблюдать некоторую средневзвешенную интонацию, коллективный, а не индивидуальный стиль. Такие колонки публикуют «Ведомости», «Газета.ги», «Деловой Петербург» и ряд других изданий.

Вторая разновидность — это колонки редакторские, чаще всего они принадлежат главному редактору или редактору раздела, их авторство четко идентифицировано, текст выражает индивидуальное мнение и несет в себе черты индивидуального стиля. Колонка главного редактора открывает номер еженедельного или ежемесячного журнала, формируя у аудитории образное или оценочное представление о повестке дня. Существенным недостатком такой колонки может оказаться стремление редактора проанонсировать основные материалы номера, подобная коммуникативная установка, принципиально соответствующая ситуации фатического общения, все же не вполне отвечает задачам колонки.

Третья разновидность — это колонки специально приглашенных авторов, которые известны как профессионалы речи или как эксперты в той или иной области, политики, экономисты, представители бизнеса, науки, искусства.

Ниже приведен характерный пример подобной непрофессиональной колумнистики — текст, принадлежащий губернатору Кировской области Никите Белых, опубликованный в журнале «Русский пионер». Фактически колонкой его делает только способ публикации и однозначная жанровая идентификация в редакционном лиде:

Эту эмоциональную колонку губернатора Кировской области Никиты Белых о государственной пользе интернет-блогов критически настроенный читатель мог бы отнести к проявлению компанейщины, но, как говорится, «я дзюдо любил и до»: Никита Белых завел свой блог задолго до того, как было принято решение догнать и обогнать Силиконовую долину и стать страной самых продвинутых юзеров. Впрочем, применить опыт губернатора и сейчас не поздно.

Речевая структура дальнейшего текста в большей степени подходит для записи в блоге, но не соответствует даже весьма условным требованиям жанра. В тексте преобладают стандартные элементы, он излишне многословен, что уже не позволяет говорить о высокой речевой квалификации пишущего. Авторское начало проявляется бессистемно, в первую очередь это элементы разговорности (выделены полужирным) — как наиболее очевидный способ создания экспрессии. Говорить же об узнаваемом индивидуальном стиле не приходится. В то же время образ автора целенаправленно сближается с самим автором за счет достоверности, документальности излагаемых обстоятельств. Для подобной колумнистики характерно присутствие в тексте биографической нарративности, в данном случае маркированной на ме- татекстовом уровне (Расскажу одну историю). Изложение истории от первого лица, с одной стороны, характерный признак колонки. С другой стороны, природе жанра противоречит открытый дидактизм и очевидные, акцентированные выводы в тексте (что подчеркивает и заголовок).

Блогоразумность[265]

Никита Белых

Сейчас, наверное, уже никто не будет отрицать то влияние, которое оказывают блоги на формирование информационной повестки дня. Аудитория популярных интернет-дневников приближается, а в некоторых случаях и обгоняет аудиторию традиционных средств массовой информации. В блогах идут свои информационные войны, они становятся источником новостного контента и площадкой для оживленных дискуссий, переходящих зачастую в формат, как говорят в интернет-среде, «хо- ливара».

Когда я пять лет назад (да-да, пять лет назад — как говорится, а «я дзюдо любил и до») начинал вести свой интернет-дневник на платформе livejournal, сложно было точно предположить, что из этого полу

чится. Сейчас я могу с уверенностью сказать, что блог оказывается полезным в губернаторской работе.

Расскажу одну историю. Итак, тема — повышение транспортного налога. Решение изначально непопулярное. Отношение к росту платежей в бюджет со стороны населения общеизвестно, так же как и отношение к дорогам и тем более к чиновникам, которые эти платежи повышают и эти дороги ремонтируют. Но тем не менее налог повышать надо. Можно было попытаться повысить втихаря, никому ничего не говоря и не объясняя. Но тогда велик риск серьезного общественного недовольства и массовых митингов, как получилось в некоторых регионах.

Что делаю я? Во-первых, привязываю рост платежей по транспортному налогу к росту выделения денег на содержание этих самых дорог. Во-вторых, пишу обо всем в своем блоге — получаю обратную реакцию, систематизирую основные вопросы и свое выступление на Законодательном собрании региона строю в формате ответов на эти вопрос. Первым, кстати, был вопрос: «Они что там, совсем охренели?»

Далее. Однажды морозными декабрьскими деньками, совсем накануне Нового года, на интернет-форумах, а затем и в СМИ появляются сообщения об акции автомобилистов «Гудок протеста». Один раз они уже это делали и вот решили повторить. Будут сигналить и ездить вокруг здания правительства. Что ж — полное их право, если не нарушают ПДД. Я узнаю об их намерении вечером накануне акции. Гипотетически можно закрыть окна в губернаторском кабинете — благо звукоизоляция хорошая (тогда еще мир не знал о вувузелах). Закрыть окна и думать — ну поездят-поездят и успокоятся, да и куда им деваться! Тем более что у нас в Кировской области с недавних пор «разгул демократии» — митингуй сколько хочешь, никто тебя пальцем не тронет. У нас даже акции в рамках «Стратегии-31» так проходят — сначала люди пишут, что у них самих вообще- то претензий нет, а идут они из солидарности, потом спокойно проводят свой пикет, а потом сожалеют: эх, скучно жить в демократическом регионе!

Но все равно «закрывать окна» — это, как говорится, не наш метод. Поскольку акция стихийная, родившаяся на просторах, страшно сказать, кировского интернета, искать организаторов с просьбой сесть за стол переговоров — не вариант. И я пишу им лирическое письмо в своем блоге: «Какой смысл препятствовать движению и гудеть? Привлечь внимание правительства Кировской области? Уверяю вас, правительство в курсе повышения транспортного налога и прекрасно понимает, что решение непопулярное. Поэтому я много раз в разных формах отвечал на все возможные вопросы. Привлечь внимание широкой общественности? Общественность, уверен, тоже знает, что налог повысился и что многие этим недовольны. Высказать свою позицию и свои аргументы? Вполне возможно, только ведь организаторы акции призывают просто побибикать и попрепятствовать движению транспорта, в том числе и общественного». И предлагаю: «Завтра на 11.45 запланирован так называемый «Гудок протеста». Хотите не просто погудеть, а действительно высказать свое мнение — приходите ко мне, готов к встрече в это время». И даю телефоны помощников.

На следующий день у меня в зале заседаний десять автомобилистов-активистов и тридцать журналистов. Сразу видно — все прилежно читают блог губернатора. Добился бы я такого эффекта, используя традиционные СМИ? Сильно сомневаюсь. И это даже не говоря о том, что в ЖЖ написать и технически проще, и времени меньше занимает.

Мы час сидим и абсолютно публично общаемся. Все культурно и цивилизованно. Завершаем встречу, я выхожу в холл и вижу еще человек двадцать-тридцать опоздавших автомобилистов. Видимо, хотели и погудеть, и поговорить. Кратко пересказываю им суть произошедшего и предлагаю объединиться, создать общественную организацию и уже в таком формате налаживать контакт с властями. Ведь со всеми автомобилистами, при всем желании общаться и стремлении к гражданскому обществу, встретиться лично я просто физически не смогу. Всегда будут опоздавшие, пришедшие вовремя, но

не понявшие, понявшие, но не то и не так, все правильно понявшие, но никому не рассказавшие и так далее. Поэтому власть и предпочитает по действительно общественно значимым проблемам вести диалог с объединениями граждан, прекрасно при этом понимая, что зачастую может создать себе этим сильного оппонента. Но никто и не говорил, что строить гражданское общество — это легко и приятно.

Спустя некоторое время «Союз автомобилистов Кировской области» действительно появляется и становится по большинству вопросов оппонентом правительству в целом и мне персонально. При этом не стесняясь методов, которые лично я, например, считаю откровенно популистскими. Но при всем при том это действительно пример, когда граждане сумели объединиться вокруг волнующей их проблемы, и объединение это более или менее устойчивое. А началось все с общения автомобилистов на интернет-форумах и сообщения в моем блоге.

Что же в итоге этой истории уже сегодня я получил как губернатор? Тактически — возможно, снижение уровня недовольства непопулярным решением и в любом случае возможность апеллировать к тому, что решение широко обсуждалось. Стратегически — ростки гражданского общества. А мой интернет-дневник выступил инструментом, благодаря которому были достигнуты эти результаты. Не мог же я вечером экстренно выходить в эфир телеканалов или рассылать эсэмэски потенциальным участникам автопробега. Теперь вот осваиваю еще и твиттер. Твиты в плане источника информации для СМИ тоже работают будь здоров. Стоило написать, что я слегка приболел и поехал на процедуры, как во всех ведущих российских новостных агентствах появилась новость: «Губернатор Кировской области госпитализирован». Я такой реакции, мягко говоря, не ожидал. По-моему, такое внимание уделялось только госпитализации Фиделя Кастро (Русский пионер, № 16, август-сентябрь 2010).

При общепринятом восприятии медиареальности как иллюзорной и искаженной, о чем уже говорилось выше, колонка политического содержания, написанная действующим

политиком, приобретает своеобразный статус: авторский взгляд на то или иное политическое событие, принадлежащий известной фигуре, априори предполагает значительно большую информированность, а следовательно — значительно большую приближенность к реальности, к тому, как «на самом деле». Таким образом, колонка представляет мнение как факт, что также противоречит законам журналистского произведения.

Априорный интерес к информации из первоисточника заставляет СМИ публиковать, а аудиторию — читать непрофессиональные колонки. Текст Никиты Белых в стилистическом отношении напоминает речь любого другого чиновника новой формации: разговорная лексика на фоне профессиональных штампов (непопулярное решение, получаю обратную реакцию), жаргонные элементы (формат, холивар, твиты), лексико-грамматические конструкции, характерные для неформального делового общения (привязываю рост платежей по транспортному налогу к росту выделения денег на содержание этих самых дорог, вести диалог по общественно значимым проблемам, внимание уделялось), отсутствие целенаправленно используемых приемов экспрессии. О непрофессионализме пишущего в речевом отношении свидетельствует и нечеткая структура колонки, в которой не задействованы сильные позиции начала и конца текста. Все повествование представлено в форме речевого жанра бытового общения, истории, которую один собеседник рассказывает другому в рамках межличностной коммуникации, с этим связана и актуализация глагольного времени (пишу, предлагаю, сидим, общаемся и т. д.). Комментирующее начало в тексте проявляется незначительно, в отдельных фрагментах (Но никто и не говорил, что строить гражданское общество — это легко и приятно), но не пронизывает его целиком. Ценность подобных текстов для аудитории теоретически может заключаться в иллюзии личного общения с субъектом политики, человеком, который принимает решения и может рассказать, как это происходит.

Любопытно, что и традиционная политическая колонка, написанная профессионалом речи, а не профессионалом политики, претендует на то, чтобы представить аудитории

версию политических событий, более приближенную к действительности, чем та, которую предлагает, например, телевизионный новостной дискурс. Колумнист способен установить взаимосвязь между событиями, которые аудитория воспринимает по отдельности, вне общего контекста, который ей неизвестен.

Нижеприведенный текст — характерный пример традиционной политической колонки, в основном заполненной субъективно окрашенным рассуждением (комментарием). Полемичность этого текста проявляется в активном использовании оценочных конструкций (оценочную природу имеет сам заголовок, в котором использовано слово дилетант), а также в использовании конструкций с модальностью долженствования по отношению к Владимиру Путину, который и является главным героем колонки. Оценка в тексте представлена как имплицитно, так и эксплицитно, концентрируясь вокруг телеологической частной оценки, констатации дилетантизма и вытекающей отсюда неэффективности власти. Примечательно, что в этой колонке автор избегает рассуждений от первого лица, предпочитая апеллировать к аудитории с помощью местоимения «мы».

За штурвалом дилетант

Наталья Геворкян

Дежа-вю. Это уже было — Путин за штурвалом. Как раз в разгар предвыборной кампании 2000 года. Это был другой самолет, другая страна и другие обстоятельства, но это был самолет — Путин — выборы.

С тех пор Путин должен был научиться делать, в сущности, одну очень важную (может быть, самую главную) вещь — работать с бумагами, как это вам ни покажется смешно. В России любили подсмеиваться над больным Ельциным, который постоянно «работал с бумагами». А нам все хочется шоу вместо скучных документов. Но наиболее существенная составляющая работы президента и премьера — это как раз неброская, скучная, кропотливая и вдумчивая работа с бумагами. Чтобы потом Лесной кодекс не аукался катастрофическими последствиями. Чтобы были просчитаны последствия каждой бумажки за подписью законодателей,

премьеров и президентов. Чтобы впоследствии не надо было вручную тушить пожар тому, кто не пилот и не пожарный и поэтому выглядит нелепо и гротескно, вместо того чтобы выглядеть убедительно и успокаивающе. Путин тушит им же самим не выполненное несколько лет назад домашнее задание. Наверное, среди населения найдутся 30 процентов кретинов, которые с умилением уткнутся в телевизор и будут затаив дыхание следить, как Путин играет в пилота (по определению, вторым он быть не может), забирает воду и сбрасывает ее на пожар. «Попал?» — спрашивает он. — «Попал», — отвечают ему. А то! Скажут они, если не попал, как же.

Эта картинка — квинтэссенция путинской власти. Человек в самолете делает то, что не умеет. Делает это потому, что 10 лет делал то, чего делать не умел и не умеет, — работать с бумагами и просчитывать последствия решений. А вокруг него стоят лизоблюды, которые ему рассказывают, как отлично он сделал то, что делать не умеет, потому что знают, что именно этого от них ждут. А под крылом самолета горит земля, натурально. А группа в самолете радуется, как отлично она попала.

Под крылом самолета мы с вами. А в самолете они, бессмысленные, в сущности, и беспощадные начальники, пытающиеся нам втюхать, что им на нас не насрать.

А им на нас как раз то самое. И это и есть глубинное объяснение всего происходящего в России. К власти в 2000 году пришли люди, рассматривающие нас не иначе как достаточное условие их бесперебойного, легального, выгодного нахождения за штурвалом управления страной. А вот чтобы мы не сгорели, не задохнулись, не утонули — короче, чтобы не сдыхали массово — это такая дополнительная неприятная нагрузка, чтобы как-то поддержать достаточное условие для их дальнейшего сохранения власти.

Мне не дает покоя простая, в сущности, мысль. Чтобы стать разведчиком, Путину пришлось проходить специальную подготовку, ведь так? Чтобы стать юри

стом, Медведеву пришлось учиться, защищать диссертацию и прочее. А чтобы стать президентом, ни одному, ни другому ничего не нужно было, кроме политтехноло- гий. И вот эти странные ребята, никогда не обладавшие навыками работы на государственном уровне, не прошедшие никакой школы государственного управления, не руководившие в качестве первых лиц никаким мелким или крупным регионом, не прошедшие через парламентские выборы, не имеющие опыта парламентской или сенатской законодательной деятельности, имеющие в бэкграунде чистый ноль в необходимых профессиональных графах, оказываются у руля государства.

Да в приличные фирмы принимают людей с более высокими требованиями к их прошлой деятельности. Туда с пробелами в CV не попадают. Ты не можешь стать крупным менеджером, не пройдя вполне результативный путь в бизнесе. Ты не можешь стать академиком, если тебе нечего предъявить. Ты не можешь стать главным редактором, если не знаешь вдоль и поперек профессию. Ты не станешь главврачом, если у тебя за спиной нет опыта и результатов.

Но эти двое мужчин стали президентами, не имея на то ровным счетом никаких оснований, кроме внутрикорпоративных интересов правящих групп. Может быть, Ельцин и верил, что поучаствовал в том первом корпоративе на благо России. Не знаю. Не успела спросить. Кстати, сам Ельцин все же прошел школу гос- управления, прошел ее ступени, и региональные, и центральные. Путин — нет. И Медведев — нет. И, поверьте, никто из тех, кого они способны двигать наверх, если способны, тоже — нет. У нас веселая перспектива.

Путин за штурвалом государства, в сущности, такой же дилетант, как за штурвалом самолета. Кто-то из блогеров написал, что его надо бы штрафовать, что он без прав за штурвалом самолета. А за штурвалом государства можно? Для этого же права не выдают.

Вся искусственно сооруженная вертикаль власти вместе с ее извращениями — только для того, чтобы поддержать его власть, потому что власть дм-

летанта не может поддерживаться демократическими институтами. Это лето — фиаско огромной цепочки решений, принятых за 10 лет этой исполнительной властью и ее искусственными законодательными ответвлениями в виде парламента и Совета Федерации. В демократии власть за это ответила бы. Сменой власти. На всех уровнях. В вертикали такого не происходит — для этого она и создавалась. Она основа стабильности власти. Это тот самый самолет, за штурвалом которого сидит Путин, пытаясь оттуда попасть в очаги напряжения и потушить это самое напряжение одноразовыми «попаданиями». Может, в самолете у них все и хорошо. Но людям на земле фигово.

Мы, конечно, удивительный народ. Мы с умопомрачительным пофигизмом вдыхаем дым отечества вместе с дымом сигарет, сидим на лавочках, не видя друг друга в смоге, без масок и противогазов. Мрем в больницах, где нет кондиционеров. Хаваем пиар про спасателя премьер-министра, разбрызгивающего воду над горящей страной. Как показывает история, мы способны издеваться над собой и позволять издеваться над собой очень долго. О том, что происходит потом, когда по какой-то причине народу это надоедает, обычно не хочется вспоминать. Слишком многое стало прозрачно, ясно и понятно в дыму и смоге, как ни странно это звучит.

И я хочу напомнить, что у слова «попал», которое так радостно произнесли холуи в ответ на вопрос кормчего-Путина, в русском языке есть и другой, переносный смысл. (Газета.ги, 11.08.10, 16:34)

Колонка Натальи Геворкян наглядно свидетельствует о речевом профессионализме автора. В тексте активно используются выразительные возможности лексики, синтаксиса и морфологии, присутствуют разнообразные приемы экспрессии, тропы и фигуры, контактоустанавливающие средства, текст диалогичен и открыто обращен к аудитории. Задействован потенциал стилистически сильных позиций заголовка, начала и конца теста. Обвинение действующей власти в непрофессионализме представлено метафорически Сдилетант за штурвалом), до начала чтения этот заго

ловок воспринимается буквально, применительно к одной практической ситуации, это же толкование поддерживает первый абзац, и только по прочтении текста проявляется его образный обобщающий смысл. Метафора дилетантизма проясняется и разворачивается в следующем абзаце: Путин за штурвалом государства, в сущности, такой же дилетант, как за штурвалом самолета. Кто-то из блогеров написал, что его надо бы штрафовать, что он без прав за штурвалом самолета. А за штурвалом государства можно? Для этого же права не выдают.

Ограниченный объем данной статьи не позволяет детально прокомментировать все использованные автором стилистические возможности (часть приемов выделена в тексте полужирным), отметим только, что для колонки Натальи Геворкян характерно проявление комического, в первую очередь иронии и сарказма. Так, противопоставление народа и власти (Может, в самолете у них все и хорошо. Но людям на земле фигово.) наглядно выражено в форме иронической антитезы. А предпоследний абзац в примере представляет саркастическую характеристику россиянина, которую смягчает только местоимение «мы», свидетельствующее о принадлежности автора к тому же самому народу, который сидит на лавочках, не видя друг друга в смоге, без масок и противогазов. Хотя в действительности Наталья Геворкян живет за пределами России, и московский смог августа 2010 года был для нее медиареальностью.

В последние два-три года мы наблюдаем вторжение бло- госферы на территорию журналистики, последствия которого пока неясны. Блоги, транслируемые интернет-СМИ и сайтами печатных изданий, во многом функционально заменяют колумнистику. Они создают такую же иллюзию достоверности, как и колонки: блог известного политика или бизнесмена — это информация из первоисточника, это частное мнение легко идентифицируемого субъекта речи, а следовательно, оно ближе к реальности, чем журналистское произведение. В то же время на блог не распространяются законы построения журналистского текста.

В нижеприведенной записи из блога Анатолия Чубайса, который транслируется на сайте газеты «Ведомости», прочитывается политическое содержание, выраженное в активном

использовании идеологем (главным образом, экономические и общественно-политические термины) и в неаргументированных политических оценках. Статус записи в блоге позволяет тексту содержать личное мнение автора и его личные впечатления, при этом образ автора будто бы тождествен самому автору. Тем не менее при оценке содержания не следует забывать об имиджевой функции блогов в принципе и блогов публичных фигур в особенности:

Европейский университет и британский рок

Анатолий Чубайс

a-chubais. livejournal. сот

Побывал на вручении дипломов и открытии нового учебного года в Европейском университете в Санкт- Петербурге. Рассказал о своем видении экономикотехнологических аспектов российской модернизации. Отвечая на вопросы, был приятно удивлен либеральным духом, присущим не только выпускникам университета, но и некоторым только что поступившим первокурсникам. Они мне сказали, что в российской модернизации слишком много государства, которое похоже на аппарат искусственного дыхания для инноваций. И если этот аппарат отключить, больной не выживет. Пришлось вступить в дискуссию. Дело в том, что в мире нет ни одной модели успешной инновационной экономики, которая была бы построена без мощного участия государства. Это факт, который невозможно оспорить. Если мы попытаемся это отрицать, значит, наш либерализм трансформировался в догматизм, который мешает нам реально смотреть на вещи.

Но, наверное, главным по значимости был состоявшийся после этого трехчасовой разговор с экспертами Европейского университета. По моему мнению, Европейский университет в Санкт-Петербурге — это уникальное интеллектуальное сообщество. Мы попросили его ученых попытаться дать целостную и фундаментальную оценку социокультурных, исторических, социологических, этнических и даже антропологических аспектов инновационного развития страны, причем на уровне современной мировой науки об обществе. Как

вы понимаете, нас в РОСНАНО эта тема тоже очень интересует. Поэтому у РОСНАНО и Европейского университета сейчас складывается, на мой взгляд, весьма многообещающее сотрудничество.

Весь разговор пересказывать не буду, поделюсь только одной понравившейся мне мыслью. Говоря об инновационных процессах в России, социолог Вадим Волков провел аналогию с одной из самых известных в мире инноваций под названием «британская рок-музыка». Смысл в том, что, возможно, стоит изучить, как именно сложилась та уникальная социальная, культурная и бизнес-среда, которая породила этот беспрецедентный культурный взрыв, начавшийся в 60-х с инновации «The Beatles», продолженный инновацией «Pink Floyd», затем инновацией «U2» и продолжающийся до сих пор. Не исключено, что в британском роке мы можем найти много ответов на главный вопрос сегодняшнего дня: как создать инновационную экономику в России? (http://www.vedomosti. ru/blogs/a-chubais.livejournal.com/ 1067#ixzz0yxgr4MzG, 07.09.2010, 13:27)

Заметно, что автор не слишком заботится об эстетических качествах речи, а идеологическое содержание его поста, посвященного совсем не политическому мероприятию, очевидно. Автор не пытается скрыть его или приукрасить с помощью каких-либо стилистических приемов. Текст стандартен в своей основе. Безусловно, блог профессионального журналиста или литератора был бы более интересным с точки зрения речевой техники, однако статус такого блога для газеты «Ведомости» несопоставим со статусом блога Анатолия Чубайса.

Колонку в рамках политической полемики активно используют оппозиционные СМИ, и в этом случае основной стилевой доминантой авторского стиля становится агрессия, характерная, как уже неоднократно отмечалось, для оппозиционной риторики в целом. Следует отметить, что агрессия как стилеобразующий фактор не устраняет фактора самовыражения автора и фатического компонента коммуникации. Напротив, агрессия в таких выступлениях рассматривается как эстетический механизм, приемы речевой агрессии складываются в узнаваемый индивидуальный стиль (яркие при

меры индивидуализированной агрессии — Эдуард Лимонов и Александр Проханов). В приведенном ниже фрагменте из колонки оппозиционного публициста Константина Крылова агрессия проявляется системно:

Мы же вас предупреждали

О грядущей катастрофе говорили еще в позапрошлом году

Константин Крылов, частное лицо

В этом году Россия сгорела.

Дымом Отечества мы продолжаем дышать и по сей день. Прямые материальные потери от пожаров составили, по самым скромным оценкам, от семи до пятнадцати миллиардов долларов. Косвенные — например, в виде повышения цен на продовольствие — мы будем считать- пересчитывать (у себя в кармане) еще очень долго, и оценить их сейчас не представляется возможным.

Тем не менее наши начальнички не грустят и не выглядят испуганными. Напротив, они публично суетятся, надувают щечки, летают над пожарами на самолетиках и вообще «публично активны». Злополучное ЕдРо, «партия реальных дел», нашла себе наконец занятие — пиариться на противопожарной теме. Не отстают и кремлевские «молодежки». Вообще, все кровососы как-то особенно весело зажужжали: жу-жу-жу.

И на это у них есть причина. В кои-то веки в России случилось масштабное несчастье, в котором ну никак нельзя обвинить начальство. Обычно именно оно, поганое, является главной и основной причиной наших бедствий, к этому все привыкли и воспринимают валящиеся на нас беды с усталым отвращением: «опять они нас примучили». И тут вдруг — чисто природное явление, в котором Путин и компания ну вот ни на столько не виноваты. Чистая совесть — какой восторг!

Однако не стоит так торопиться. Потому что и к нынешней беде путинская компания, похоже, приложила руку. Мы имеем в виду очередную, прошедшую тихо и незаметно, оптимизацию народного хозяйства России — а именно введение нового Лесного кодекса, успешно про

лоббированного в 2006 году экспортерами древесины. Главным толкателем проекта был Герман Греф.

Сейчас о Лесном кодексе и его неблаготворном действии на русскую природу вспомнили и заговорили. Правда, все говорят, что его пагубное действие никто не предвидел[266] (http://www.apn.ru/column/article23073.htm, 2010-08-16).

Колонка Константина Крылова начинается с гиперболизирующей метафоры (Россия сгорела), что уже само по себе является характерным признаком оппозиционности. Проправительственные СМИ избегают метафорического преувеличения масштабов бедствий. Намеренный контраст с гиперболой составляют уничижительные номинации представителей власти и их действий (начальнички, щечки, летают на самолетиках). Ироническое использование профессионализма в качестве характеризующего чужого слова С«публично активны»), как и разговорно-жаргонные слова (ЕдРо, пиариться, «молодежки») поддерживают сниженную характеристику власти, наряду с дублирующейся коллективной ее номинацией (Путин и компания, путинская компания). Саркастическое замечание «Чистая совесть — какой восторг\» содержит этическую оценку власти, метафорически названной кровососами. Представители власти ни разу не упоминаются автором в нейтральном контексте.

* * *

Все сказанное позволяет сделать вывод о том, что колум- нистика — это совершенно особая область речевого творчества, на которую не распространяются многие законы журналистики. В этой области создаются тексты, основная цель которых — авторская самореализация. Колонка демонстрирует речевую технику, она конфликтна, полемична и парадоксальна как по форме, так и по содержанию, претендуя на то, чтобы быть чем-то большим, чем журналистский текст.

Колонка создает благоприятную среду для различных форм комического, в первую очередь иронии, сарказма, сати

ры, гротеска. Юмор как форма комического в политических колонках встречается редко. К слову, занимающее исследователей исчезновение фельетона из современных СМИ может быть объяснено тем, что колонка в достаточной степени компенсирует пишущему те возможности реализации комического, которые раньше авторам давал именно фельетон.

Возможно, именно потому, что колонка несколько дистанцируется от других журналистских жанров, она активно контактирует с другими типами дискурса, и в первую очередь с дискурсом политики. Рассматривая текстовые явления, формирующиеся при взаимодействии разных дискурсов, мы можем констатировать существенное влияние, которое каждый тип дискурса оказывает на реализуемую жанровую систему и на речевую специфику конкретного жанра.