2. Программы и суждения кандидатов

Чтобы ответить на эти вопросы, нам придется вернуться на двенадцать лет назад, к середине 90-х годов и напомнить читателям, что на выборы 1996 года главный в ту пору кандидат на президентский пост Борис Ельцин шел с солидным программным документом, озаглавленным «Человек. Семья. Общество. Государство». Эта программа содержала специальный раздел о правах женщин, который соответствовал международным канонам в области равноправия полов. Б.Ельцин обещал в этом документе: «на законодательном и исполнительном уровнях обеспечивать реальное равноправие между полами»; добиваться «увеличения числа женщин в органах власти», а также - обеспечивать «подготовку женщин к политической и управленческой деятельности». Помимо этого, в его программе говорилось о необходимости «наладить гендерную экспертизу законодательства РФ»; «разработать механизмы жестких санкций для пресечения самых очевидных форм дискриминации женщин»; «разработать меры по реализации принципа равной оплаты за труд равной ценности, преодолеть разрыв в оплате труда между отраслями с преимущественной занятостью мужчин или женщин»; «способствовать созданию кризисных центров по реабилитации жертв насилия, пострадавших в межнациональных конфликтах» и т.д.

В ту пору многие эксперты критиковали программу Б.Ельцина за ее декларативность и лозунговость. Это была обоснованная критика, но только отчасти. Во-первых, потому, что эта программа во многом воспроизводила те требования, которые выдвигали в тот момент представительницы новых независимых женских организаций, и фактически была откликом на них. А во-вторых, как показало время, сама клятва на верность гендерно чувствительному подходу к проблемам общественного развития тоже имеет немаловажное значение. К сожалению, об этом догадываешься только тогда, когда ее уже не слышишь.

В ходе президентской кампании 2000 года трое из двенадцати претендентов на пост президента страны, пусть по-разному, но помнили в своих программных заявлениях о таком приоритете как гендерное равноправие. Среди них была и единственная женщина-кандидат той избирательной гонки Элла Памфилова. Ее президентская программа «Сбереги себя. Сохрани семью. Возроди Россию» содержательно во многом перекликалась с программой, выдвинутой в 1996 году Б. Ельциным. Тема прав женщин также была выделена в программе Э. Памфиловой в особый раздел.

Раздел начинался с принципиального обозначения позиции кандидата по вопросу о гендерном равноправии. Здесь говорилось: «Демократия подразумевает под собой ликвидацию всех форм дискриминации женщин». Далее подчеркивалось, что задача ликвидации дискриминации – дело долгосрочное. Она предполагает строгое соблюдение принципа равноправия женщин и мужчин в сфере труда, в семейной жизни и воспитании детей. Ее невозможно решить без преодоления насилия над женщинами. Но главное звено здесь, с точки зрения Э. Памфиловой, это «проблема представительства женщин в эшелонах власти». Развивая этот тезис, Э. Памфилова приводила следующие аргументы: «составляя 53% населения России, женщины почти не участвуют в принятии экономических, социальных и политических решений на государственном уровне. И живут в стране, юридические механизмы которой не приспособлены защищать их права». Э. Памфилова обещала: «Я готова защищать права женщин, потому что не понаслышке знаю, что это такое!» Каких-то более конкретных, уточняющих предложений по реализации этих обещаний в программе не было.

С развернутым заявлением о положении дел с правами женщин в России выступил в ходе этой кампании и кандидат от партии «Яблоко» Григорий Явлинский. Накануне Дня международной солидарности женщин, 7 марта 2000 года газета «Комсомольская Правда» опубликовала его большую статью «Женщины России могут все», в которой лидер «Яблока», впервые за годы существования этой партии на политической сцене, открыто засвидетельствовал свою приверженность конституционному принципу равных прав, свобод и равных возможностей женщин и мужчин. В этой статье Г. Явлинский критиковал Б.Ельцина за то, что программные заявления и указы последнего в области гендерного равноправия остались чистой декларацией. И выражал полную готовность не только на словах, но и на деле добиваться реализации конституционной нормы равноправия мужчин и женщин. В числе прочих предлагаемых для этого мер, Явлинский называл: продвижение женщин в органы законодательной власти различных уровней; принятие специальных законодательных положений, которые гарантировали бы женщинам возможность полноценного участия в трудовой и политической деятельности; проведение гендерной экспертизы трудового, социального, семейного законодательства. В статье лидера партии «Яблоко» курсивом выделялись следующие тезисы: «Мужчинам – их права, и не больше того; женщинам – их права, и не меньше того!»; «Принцип «Яблока» – защита слабых, поддержка сильных – вполне применим и для решения проблем женщин».

Это заявление Г. Явлинского несомненно вносило вклад в социал-либеральную программатику «Яблока». До того времени гендерная нечувствительность была одним из явных ее пробелов. В условиях жесткой президентской гонки Г. Явлинский попытался заполнить этот пробел. Похоже, что под давлением обстоятельств Г. Явлинский делал ставку на голоса женщин-избирательниц, которые, судя по предварительным опросам социологов, составляли большинство в числе тех, кто собирался поддержать его на выборах.

С некоторой долей условности к числу гендерно чувствительных можно было отнести и программный документ еще одного соискателя президентского поста на выборах 2000-го года.

Все остальные программные документы и заявления кандидатов в президенты на выборах 2000 года никаких специальных положений об обеспечении гендерного равноправия не содержали. Для апелляции к женщинам в них использовались в основном семантические приемы, что свидетельствовало о приверженности кандидатов не столько принципу гендерного равноправия, сколько традиционным представлениям о роли и месте женщин в обществе.

Фаворит той предвыборной кампании В. Путин в ходе ее скорее избегал прямых программных заявлений на эту тему. Исключение, пожалуй, составлял лишь один документ – его «Открытое письмо к российским избирателям», опубликованное 25 февраля 2000 года в газете «Комсомольская правда». В этом письме В. Путин размышлял как об основных проблемах российского общества, так и о приоритетах государственной политики. Раскрывая суть своего представления о той национальной «идее» или ценности, которая способна объединить страну, он подчеркивал, что «для гражданина России важны моральные устои, которые он впервые обретает в семье и которые составляют самый стержень патриотизма». С другой стороны, в разделе «О наших приоритетах» в числе первых значимых задач он обозначал задачу «побороть собственную бедность». В число бедных в России, как известно, в первую очередь, попадают люди преклонного возраста, пенсионеры, 2/3 из них – женщины.

В канун праздника 8-ого марта В. Путин отдал дань традиции и съездил в «город невест» Иваново. Во время визита он посетил ткацкую фабрику и детский дом. Кроме того, по ходу избирательной кампании он сделал несколько замечаний о том, что «женщин отличает от мужчин ум, интуиция, красота, доброта», что «без женщин невозможно развитие общества». Дважды в ходе кампании В. Путин использовал в своих выступлениях известные некрасовские строки «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет». Первый раз, когда предложил на пост Председателя Государственной Думы кандидатуру Любови Слиска. Второй – когда высказался в поддержку Валентины Матвиенко, решившейся в тот момент баллотироваться на должность губернатора Петербурга. Понятно, что из всего этого набора высказываний довольно сложно составить однозначное, и уж тем более сколько-нибудь развернутое, суждение об отношении В. Путина к проблеме равноправия.

О позициях главного оппонента В. Путина на тех выборах, лидера КПРФ Г. Зюганова можно было судить по двум его программным заявлениям: «Это можно сделать сегодня. Семь программных тезисов Геннадия Зюганова»; «Обращение к народу Зюганова Г. А., кандидата в Президенты России».

Два из семи программных тезисов с очень большой долей условности можно квалифицировать как некое послание женщинам. Это – тезис пятый, в котором говорилось: «Хватит унижать народ бедностью. Немедленное повышение пенсий, социальных пособий, зарплат бюджетникам в 2 раза». И тезис шестой: «За будущее нации!...Специальные программы помощи и развития семьи, материнства и детства, а также жилищного строительства». В этих тезисах, обращенных к тем категориям граждан, большинство которых составляют женщины, не было сказано ни слова ни о правах женщин, ни об их дискриминации.

Остальные семь кандидатов, участвовавших в президентской избирательной кампании 2000 года, вообще не упоминали о проблеме гендерного равноправия как об особом аспекте демократизации российской общественной жизни и государственной политики.

На президентских выборах 2004 года гендерная тема практически отсутствовала в публичных дебатах претендентов на высший государственный пост. Этой темы не было и в их программных обращениях к избирателям, включая официальную президентскую программу Ирины Хакамады. Однако И. Хакамада изложила свои подходы к этой теме на личном сайте в Интернете.

Судя по представленным на этом сайте материалам, И. Хакамада считала главным условием обеспечения гендерного равноправия гарантированные возможности для участия женщин в политическом процессе. По ее мнению, участие женщин в политической жизни страны – это не проблема женщин. Это проблема общества. «Зачем это надо? – риторически спрашивала И. Хакамада. И также риторически отвечала: «…если половина человечества, представляющая собой совершенно иной мир, не принимает участия в принятии решений, то это влечет за собой принятие неправильных решений…Приглашение женщин в политику – это один из способов разрешения существующих проблем».

И. Хакамада обозначала целый ряд барьеров, которые воздвигнуты на пути российских женщин в политику. Первый из них – это специфика массового сознания. И. Хакамада подчеркивала: «Женщины изначально прощают любую глупость мужчинам, но не прощают малейших просчетов женщинам. Женщины гораздо хуже голосуют за женщин-политиков, и уж тем более не могут им простить, если женщины-политики начинают жить на более высоком уровне. Проблема усугубляется еще и тем, что подрастающее поколение еще более консервативно, чем даже ныне существующее». Второй барьер – это финансовые ресурсы. По словам И. Хакамады, «никто не хочет вкладывать деньги в женщину-политика». Поэтому она предлагала «создавать некие некоммерческие организации или фонды, которые будут собирать средства для продвижения женщин-политиков». Еще один барьер – это сложившийся институциональный порядок продвижения на уровень публичной политики. И. Хакамада заявляла о том, что существует только один способ преодолеть этот барьер – следует ввести в российское избирательное законодательство специальную гендерную норму («квоту»). И предлагала ее формулу: «представители одного пола должны занимать не более 70% мест в федеральных списках на выборах». А затем поясняла: «Необходимо инициировать такие выборные технологии, которые позволили бы дать преимущество женщинам на выборах. Кроме того, можно закрепить в Конституции РФ принцип, что вице-президентом России может быть только представитель противоположного пола». Как видим, это предложение И. Хакамады не кануло в Лету. Его, правда, в усеченном виде повторили на президентских выборах 2008 года волгоградские единороссы.

На президентские выборы 2008 года все четыре официально зарегистрированных кандидата – Андрей Богданов, Владимир Жириновский, Геннадий Зюганов, Дмитрий Медведев вышли с теми политическими программами, с которыми выдвинувшие их партии выступали на парламентских выборах. Мы уже анализировали эти программы в предыдущей главе. А потому здесь лишь напомним, что в этих документах идеи о развитии демократии путем утверждения принципа гендерного равноправия уступили место идеям о демографии, об увеличении рождаемости как национальном приоритете, о «материнском» капитале и материнстве как главном назначении женщины. Комментаторы весьма метко обозначили этот поворот: «демография вместо демократии».

Только один из претендентов на президентский пост в своих выступлениях перед избирателями попытался хотя бы отчасти расширить границы этого подхода. Это позволил себе Д. Медведев, беспартийный кандидат, выдвинутый, как мы помним, пулом политических партий и потому не слишком связанный партийной идеологией. Осведомленные обозреватели^[64] отмечали, что в ходе своей президентской кампании Д. Медведев очень много ездил по российским регионам и целенаправленно работал с представителями самых разных категорий своего электората. Он встречался с избирателями как человек, «знающий реальные проблемы реальных людей», в том числе – и реальные проблемы российских женщин. Его подготовил к этому опыт работы по реализации приоритетных национальных проектов, за которые он отвечал как вице-премьер российского правительства. По крайней мере, два из четырех национальных проектов – по образованию и здравоохранению были обращены к женщинам. Ведь женщины составляют более трех четвертей занятых в этих сферах. Отсюда – очевидная осведомленность Д. Медведева о том, что принято называть «женской повесткой дня».^[65]

В нее включают те гуманитарные вопросы, решение которых по традиции все еще возлагается на женщин. В их числе – вопросы воспитания детей, заботы об их образовании и здоровье, заботы о пожилых людях. На женщинах же в основном лежит забота о домашнем хозяйстве. И весь этот груз обязанностей они несут на себе в условиях равной с мужчинами трудовой активности. Сегодня женщины наряду с мужчинами материально обеспечивают семью и всерьез относятся к своей профессиональной деятельности. Совмещение тех и других обязанностей оборачивается двойной, а то и тройной нагрузкой. Оно создает своего рода дилемму для работающих женщин, каждая из которых в тот или иной момент своей жизни вынуждена выбирать, на чем ей сделать акцент, что считать приоритетом для себя. Напомним, что в советское время, чтобы хоть как-то разрешить эту дилемму, государство решилось заключить с женщинами некий символический контракт, который социологи назвали «контрактом работающей матери». По условиям этого «контракта», в обмен на их готовность исполнять одновременно роли матери и труженицы оно предоставляло женщинам поддержку в виде особых материнских «льгот» и «привилегий», которые на самом деле являлись формой доплаты за их двойную нагрузку. Сюда входили, в числе прочего, доступные и дешевые места для детей в дошкольных учреждениях, государственные дотации на детское питание и детскую одежду, больничные листы в случае болезни детей и т.д. С реформами 1990-х годов этот контракт фактически оказался разорванным. Государство свело к минимуму поддержку материнства и детства. По многим причинам – экономическим, идеологическим, и даже политическим. Главное заключалось, пожалуй, в том, что либеральные реформы сопровождались максимальным сокращением вообще всех социальных программ, в том числе – и программ по поддержке «материнства и детства». С другой стороны, конституционный принцип равных прав и свобод и равных возможностей женщин и мужчин, равно как и другое российское законодательство, ориентировал не на проведение по сути патерналистской государственной политики советского образца, а на обеспечение равных шансов для мужчин и женщин на участие во всех сферах жизнедеятельности общества. То есть, на проведение политики гендерного равноправия. Но до сих пор даже основы этой политики все еще остаются необозначенными. Именно это, хотя бы в самом первом приближении, и попытался сделать Д. Медведев в ряде своих выступлений перед избирателями.

Кульминацией его избирательной кампании обозреватели и эксперты практически единодушно назвали участие Д. Медведева в работе Гражданского форума в Москве, экономического форума в Красноярске и Сибирского форума матерей в Новосибирске.^[66] Последнее мероприятие стало для Д. Медведева поводом подробнее высказаться о том, что он думает о необходимости новых форм государственной поддержки женщин. Он начал свое выступление в Новосибирске со ссылки на основные положения программы «План Путина – достойное будущее великой страны», вообще на позицию В. Путина, отметив значимость принятых по его инициативе мер по поощрению рождаемости в стране. Это – увеличение размера пособия по уходу за ребенком до достижения им возраста полутора лет, расширение числа получателей этого пособия. Это – предоставление как единовременного пособия при устройстве ребенка из детского дома в семью, так и заработной платы воспитателям и приемным родителям. Это – предоставление женщинам, родившим второго ребенка, «материнского капитала». Д. Медведев особо выделил мысль о преемственности своего курса, заявив: «Впредь мы будем укреплять поддержку, продолжать эту политику». В числе обещанных им мер: «индексация всех пособий, в частности, по материнскому капиталу как по наиболее фундаментальной форме поддержки. Уже в 2009 году размер индексации составит более 20 тысяч рублей, а к 2010 году, когда, собственно, и начнется основная выплата, пособие будет составлять не 250, а 307 тысяч».

Но наряду с этим Д. Медведев поставил вопрос о необходимости учитывать в государственной политике нынешнюю ситуацию российских женщин, заключающуюся, прежде всего, в том, что «по жизни» они вынуждены одновременно исполнять роли жены, матери и работницы. Он подчеркнул, что такое совмещение осложняется новыми условиями, в которых женщины оказались на нынешнем рынке труда – во многом в результате приватизации. Сегодня интересы частного работодателя зачастую идут вразрез как с интересами работающих у него женщин, так и с интересами государства, пытающегося разными мерами побудить их рожать вторых и третьих детей. Работодателю невыгодно иметь работника, который может надолго уйти в декрет или в любой момент взять больничный лист в связи с болезнью детей и т.д. Зная такие факты, Д. Медведев заявил в Новосибирске: «Мы понимаем, что в любом развитом государстве, в нормальном полноценном обществе у женщин должна быть нормальная возможность вернуться к производительному труду независимо от того, занимаются они воспитанием детей или же хотят сконцентрироваться на других вопросах. Но для этого требуется не только наше желание, не только решимость, но и должная правовая база, потому что мы с вами прекрасно понимаем: в современных условиях далеко не все работодатели готовы взять женщину обратно. И для этого мною в прошлом году было дано поручение подготовить целый пакет изменений в семейное законодательство. Сегодня он в принципе готов, в том числе и по вопросам, касающимся профессиональной занятости женщин. Кроме того, я считаю, что мы должны рассмотреть и отдельные формы, такие как неполный рабочий день, подумать над эффективными мерами контроля над работодателями, которые будут побуждать работодателей внимательно, правильно относиться к потребностям женщин, воспитывающих детей»^[67].

Идеи о необходимости государственной поддержки работающих женщин всплыли у Д. Медведева в Новосибирске не случайно, не спонтанно. Еще в июне 2007 года, выступая на Всероссийском совещании работников социальной сферы, вице-премьер Медведев выделил в своей речи следующий тезис: «Не достичь роста рождаемости без защиты прав женщин. Рождение ребенка нередко чревато для матери проблемами на работе. В Минздравсоцразвития предлагают гибкий график или сокращенный рабочий день»^[68].

Та же мысль звучала в выступлении Д. Медведева на одном из заседаний президиума Совета при Президенте РФ по реализации приоритетных национальных проектов и демографической политике, которое проходило в конце марта 2007 года. На этом заседании куратор национальных проектов подчеркнул, что одна из приоритетных задач власти – «поддержка материнства». Поэтому он считает необходимым поручить профильным ведомствам «предложить содержательные решения» по вопросам занятости женщин, имеющих малолетних детей»^[69].

Это – наиболее развернутые и максимально приближенные к реальности предложения по защите трудовых прав женщин, которые были выдвинуты в ходе избирательного цикла 2007-2008 годов. Д. Медведев был, пожалуй, единственным его участником, который явно демонстрировал намерение обозначить некоторые проблемные узлы «женской повестки дня». Очевидно, что эту «женскую повестку дня» он пытался вписать, как один из пунктов, в общую государственную политику по реализации приоритетных национальных проектов, включая проект по демографии.

Как же в таком случае он определял цели приоритетных национальных проектов? Можно ли найти в его определениях этих целей некое гендерное измерение? В самый канун голосования, 28 февраля 2008 года, выступая на заседании Совета при Президенте России по реализации приоритетных национальных проектов и демографической политике, Д. Медведев так определял эти цели: «Национальные проекты – это не разовая мера, это наша долгосрочная политика. Инвестиции в человека, в его образование, здоровье, в качество жизни стали ключевой идеей развития страны. И сейчас мы вплотную подошли к формированию на базе национальных проектов новой социальной политики – политики развития человеческого потенциала, такой, которая должна открыть широкие и равные возможности для самореализации наших граждан». Понятно, что это – гендерно нейтральное определение. Оно позволяет в равной мере предположить, и то, что формула: «широкие и равные возможности для самореализации наших сограждан» распространяется в равной мере на мужчин и женщин, и то, что, как любая формула либерального универсализма, она адресована только универсальному субъекту – лицу мужского пола. И потому, по крайней мере, нуждается в уточнении.

Уточнить подходы Д. Медведева к вопросу о женской гражданской и политической субъектности позволили материалы его встречи с представителями прессы Сибирского федерального округа, состоявшейся 15 февраля 2008 года в рамках Красноярского экономического форума. В ходе этой встречи корреспондент телеканала «Енисей – регион» задал кандидату на президентский пост следующий вопрос: «В нынешнем кабинете министров сразу два ключевых поста отдано в женские руки. Женщина-министр, она лучше? И сколько женщин не хватает в правительстве для полного счастья?» Д. Медведев так ответил на этот вопрос: «Женщины-министры как минимум симпатичнее, и тем самым украшают любое заседание правительства. Они обладают такими качествами, как внимательность, концентрация на отдельных проблемах. Но я не являюсь сторонником гендерных квот. Потому что ничего более глупого представить невозможно. Женщины, как и мужчины, должны доказывать свою способность работать на руководящих постах именно реальными заслугами, а не квотами, которые в некоторых странах иногда пытались вводить. А у нас за последнее время количество женщин в правительстве уменьшилось, и эту ситуацию надо исправлять».^[70] Ответ противоречивый. С одной стороны, Д. Медведев вовсе не выступает противником участия женщин в принятии государственных решений, позитивно оценивая их деловые качества. С другой, он решительно отрицает значимость нормы гендерного равноправия как своего рода законодательной гарантии продвижения женщин на «верхи» государственной политики.

Попробуем сделать выводы из этого очень краткого теста предвыборных выступлений Д. Медведева на гендерную чувствительность. Вывод первый. Очевидно, что Д. Медведев, оказался гораздо более восприимчивым, чем любой другой кандидат этой президентской кампании к «женской повестке дня» в России. В отличие от других претендентов на президентский пост, он явно всерьез задумывался над ее главной темой: как государство может и должно помочь женщинам совмещать семейные обязанности по воспитанию детей с их профессиональной деятельностью. Вывод второй. Для Д. Медведева, как и для других кандидатов этой кампании, проблема реализации гендерного равноправия в качестве одного из направлений расширения демократии пока не стала предметом серьезных политических размышлений.

х х х

В разгар президентской кампании 2008 года, также как и на выборах 2004 и 2000 годов, Консорциум женских неправительственных объединений провел специальную акцию под «кодовым» названием «Обращение к кандидатам на пост Президента страны», которая стала для него своего рода традицией. В ходе этой акции Консорциум подготовил и направил в адрес всех главных участников президентской кампании специальное открытое письмо – в расчете на ответную реакцию кандидата. Эта акция преследовала несколько целей. Прежде всего, «Обращение» Консорциума должно было стать своеобразным напоминанием каждому из кандидатов, что российская Конституция, гарантом соблюдения которой он станет в случае положительного исхода его кампании, содержит норму равенства прав и свобод женщин и мужчин, а также – равенства возможностей для их осуществления. И вновь избранный президент, так или иначе, призван с этой нормой считаться. С другой стороны, ответы на «Обращение» (или отсутствие таковых) должны были дать возможность выяснить, как относится тот или иной кандидат к практической реализации этой нормы в нашей стране. Наконец, ответы кандидатов, как и их отсутствие, были призваны обнаружить их готовность (или неготовность) к диалогу с женскими организациями.

Текст «Обращения» 2008 года по его основным параметрам совпадал с теми текстами, которые были направлены кандидатам на соискание высшего государственного мандата в ходе президентских кампаний в 2000 и 2004 годах. Он претерпел весьма незначительную редактуру – редактуру скорее в духе времени, чем по существу обозначенных в нем еще в 2000 году вопросов. Это обстоятельство позволяет нам сопоставить, количественно и качественно, ответы кандидатов, начиная с 2000 года. Но прежде чем проводить такое сопоставление, представим текст «Обращения» Консорциума от 2008 года: