Основателем стоицизма был Зенон (336—264 гг. до н. э.) из города Китион на Кипре. Зенон происходил из финикийской семьи. Переселившись в Афины, он основал здесь свою школу в колонном зале с расписными стенами (Stoa poikile — «пёстрый зал»), получившую название стоической. В истории стоицизма различают три периода: древнюю, среднюю и новую (римскую) Стою. Главными деятелями древней Стой являются, кроме Зенона, Клеанф (331—232 гг. до н. э.) и Хрисипп (277—208 г. до н. э.), Ведущими представителями средней Стой были Панетий (185—110 г. до н. э.) и Посидоний (135—51 гг. до н. э.), а новой (римской) Стой — Сенека (3—65 гг.), Эпиктет (50—130 гг.) и Марк Аврелий (121—180 гг.). Философия, согласно воззрениям стоиков, состоит из трех частей: логики, физики и этики25. Во всех этих трех разделах философии, особенно в этике, стоики касались и вопросов государства, права, политики. Клеанф различал шесть частей философии, среди которых наряду с диалектикой, риторикой, этикой, физикой и учением о богах он выделял в качестве самостоятельной части также и политику. При более детальном делении названных частей философии риторика как часть логики, в свою очередь, делится стоиками еще на три части: совещательную, судебную и торжественную. В физике стоики исходили из существования двух начал всего: деятельного и страдательного. «Начало страдательное — это материя, бескачественная сущность; начало деятельное — это находящийся в материи разум, бог. Ведь он, будучи вечным, создает каждую вещь посредством всей материи»2*. Подобные взгляды развивали Зенон, Клеанф, Хрисипп, Архедем, Посидоний и др. Согласно их представлениям, бог, ум, судьба, Зевс и т. п. — это лишь различные наименования одного и того же. Значительную этическую и политико-правовую нагрузку несет понятие «мироздание», разработанное в физике стоицизма. Прежде всего «мироздание», согласно стоикам, это бог, который здесь выступает как творец миропорядка. Но, помимо прочего, «мироздание» трактуется стоиками и как «совокупность неба и земли, а также находящихся на них созданий или совокупность богов и людей, а также вещей, созданных ради них» ”. «Мироздание» в целом, в том числе и взаимосвязанные между собой явления небесные и земные, управляется судьбой, под которой имеется в виду некое соединение божественного провидения и разума с естественной необходимостью. Все происходит по велению судьбы, подчеркивал Хрисипп. Подобный фатализм характерен и для взглядов других стоиков. Судьба раскрывается ими как «непрерывная (цепь) причин сущего или разум, согласно которому управляется мироздание» 28. Судьба как управляющее и господствующее начало (hegemonikon) есть одновременно «разум мироздания, или закон всего сущего в мироздании, управляемом провидением, или разум, сообразно с которым ставшее стало, становящееся становится и предстоящее станет» г9. Судьба здесь выступает в качестве такого «естественного закона» («общего закона»), который имеет в то же время божественный характер и смысл. Согласно Зенону, «естественный закон божествен и обладает силой, повелевающей (делать) правильное и запрещающей противоположное» 30. Человеческая природа, согласно этике стоиков,— часть общей природы и мироздания в целом. Отсюда вытекает основное этическое требование стоицизма — жить в согласии с природой, что означает: жить согласно разуму, естественному (или общему) закону мироздания, вести честную, добродетельную жизнь. В данной связи Хрисипп замечает: «Поэтому (высшая) цель — жить в согласии с природой — согласно своей природе и общей природе, ничего не делая такого, что запрещается общим законом, а именно правильным разумом, проникающим все; он же присущ и Зевсу, устроителю и управителю всего сущего» sl. Согласуя свои поступки с господствующей судьбой, с разумом и волей мироустроителя, мудрый человек достигает счастья и полноты жизни. Для этого необходимо руководствоваться знанием, а не страстью (pathos). Обуздание страсти с помощью разума и достижение апатии являются совершенно необходимым моментом добродетельной жизни, поскольку страсть, по характеристике Зенона, «есть душевное волнение, противоположное здравому смыслу и противное природе» 32. Поэтому в число добродетелей (блага) стоики наряду со справедливостью, мужеством, умеренностью включали и благоразумие, а ко злу относили несправедливость, трусость, неумеренность и неразумие. Стоическая «апатия» не означает обычного равнодушия или безволия. Своим острием она направлена лишь против неразумной активности, т. е. действий, не продуманных с точки зрения их соответствия естественному закону, велениям природы. «Апатия» у стоиков выступает как состояние и вместе с тем как требование действования не по влечению только, а по разуму. Воля как разумное стремление противоположна вожделению. С этим связано и понятие «долга» в этике стоиков. «Зенон,— сообщает Диоген Лаэртский,— первый употребил слово «долг», ибо он вывел его из слов «то, что подобает»: долг есть действие, присущее природным созданиям. Из действий, совершенных по влечению, одни сообразны с долгом, другие противны долгу, третьи — ни то, ни другое. Сообразно с долгом — то, что внушается разумом, например почитать родителей, братьев, отечество, уступать 31 Там же, с. 493. 32 Там же, с. 500. 9 В. С. Нерсесяяц друзьям. Противно долгу то, чего разум не внушает...» за. Мудрец, согласно стоицизму, бесстрастен. Его покорность судьбе — проявление его понимания законов и разума мироздания. Он сторонится мирских дел лишь постольку, поскольку они могут быть противны его пониманию долга. Но, замечает Хрисипп, если ничто ему не препятствует, мудрец, «должен принимать участие в общественных делах» 3‘. По природе своей мудрец общителен и деятелен и он не должен жить в одиночестве. Этика стоиков сформировалась под заметным влиянием школы киников, основанной учеником Сократа Антисфе- ном. Мудрец-стоик, по Аполлодору, «должен жить как киник, ибо образ мыслей и действий киников — кратчайший путь к добродетели»88. Свободен только мудрец — добродетельный человек, а все остальные (дурные люди) — рабы, так как они лишены возможности действовать самостоятельно. Рабству противостоит деспотия, но и она — зло, поскольку, согласно этике стоиков, деспот действует не по разумной воле, а по неразумной страсти и вожделению. «Ведь правитель,— говорят стоики,— должен различать, что хорошо и что плохо, а этого не знают дурные люди. И только мудрецы умеют управлять, сведущи в судебных делах, обладают даром красноречия, а отнюдь не дурные люди» 3*. Подобные представления стоиков о мудрецах как истинных правителях были модификацией платоновской концепции правления философов. В основе гражданского общежития лежит, по мысли стоиков, естественное тяготение людей друг к другу, их природная связь между собой. Государство, следовательно, выступает у стоиков как естественное объединение, а не как искусственное, условное, договорное образование. Цицерон, чьи взгляды на государство и право сформировались под заметным влиянием стоицизма, следующим образом раскрывает мысль стоиков о естественном происхождении общественно-политической жизни людей: «По природе мы способны собираться вместе, совещаться, объединяться. (Стоики) считают, что мироздание управляется волей богов, что оно представляет собой как бы общий город и общину людей и богов, что каждый из нас есть часть этого мироздания, а отсюда, естественно, следует, что необходимо ставить общее благо выше своего» 37. Именно естественная, природная связь людей, т. е. соответствие этих человеческих связей и отношений общему (естественному) закону мироздания, и является, согласно воззрениям стоиков, основанием и причиной наличия в общении людей справедливости. Естественный закон тем самым предстает как воплощение всеобщей и универсальной справедливости, которая в учении стоиков играет роль нормы и критерия как для политического сообщества люден (государства), так и для принимаемых ими законов. Отталкиваясь от универсального характера естественного закона (и соответственно — справедливости по природе), Зенон и Хрисипп в своих сочинениях о государстве, а вслед за ними и их греческие и римские последователи обосновывали космополитические представления о том, что все люди (и по своей природе, и по закону мироздания в целом) — граждане единого мирового государства и что человек — гражданин вселенной. «Весьма удивительно,— замечает Плутарх по поводу этих идей стоиков,— что главное в форме правления, которую описал Зенон, положивший начало школе стоиков, состоит не в том, что мы обитаем в городах и областях и отличаемся своими особыми законами и правами, а в том, что мы рассматриваем всех людей как своих сограждан, что жизнь одна подобно тому, как мироздание одно. Это как бы стадо, которое пасется на общих пастбищах согласно общему закону» 38. Уже своим акцентом на всеобщей значимости, универсальной ценности и безусловной силе естественного закона и мирового государства стоики неизбежно обесценивали смысл и роль отдельной и особой полисной формы государственности, полисных законов, порядков и установлений. Показательно в этой связи их выступление (в духе фило- Т ам же. с. 496. 38 Там же, с. 503. софа Платона и киника Диогена) против семьи и индивидуального брака, за общность жен. Критическим нападкам стоиков подвергались, кроме семьи, и такие институты общественной жизни и политической культуры, как суды, храмы, школы, торговля, деньги и т. п. Этот кинический, по своей сути антикультурный, анти- просветительский, консервативный и антипрогрессистский, пафос стоицизма был ярким проявлением кризиса тогдашнего рабовладельческого строя и характерных для него ценностей (общественных, политических, правовых, духовных) . В свете естественноправовых представлений стоиков рабство как явление общественной жизни и социально-политический институт не имеет оправдания, поскольку оно противоречит общему закону и мировому согражданству людей. Подобную мысль развивал Зенон в работе «Государство». Эта же мысль, правда в более завуалированной форме и косвенно, присутствует и в весьма типичных для стоицизма противопоставлениях свободы и рабства как нравственных и духовных характеристик людей, а не их социально-политических и правовых статусов. Мудрец, добродетельный человек, согласно стоицизму, свободен и в цепях (вспомним, что знаменитый философ-стоик Эпиктет был рабом), а «дурной человек», кем бы он ни был, пребывает в рабстве. Действительно свободными, по учению стоиков, являются лишь мудрецы и цари. Последние в отличие от деспотов (и вообще дурных людей), как и мудрецы, знают что хорошо и что плохо в делах божественных и человеческих. Отсюда и одобрение стоиками царской власти. Так, Хрисипп отмечал: «Царская власть неограниченна, она может быть устойчивой только среди мудрецов» а*. Судя по сохранившимся сведениям, Зенон обосновывал идею смешанного правления: «Лучший государственный строй — это сочетание демократии, царской власти и аристокра- 40 тии» . Имея в виду, по всей вероятности, государственные законы и установления, соответствующие естественному закону, стоики выступали за их неуклонное соблюдение. С точки зрения мировой справедливости «все прегрешения равны»41. Так учили Зенон и Хрисипп. Некоторые другие стоики (например, Гераклид из Тарса и Афинодор) отрицали равенство прегрешений и обосновывали идею дифференцированного подхода к проступкам. Но в целом для всех стоиков характерна жесткая позиция в вопросе о преступлении и наказании, обусловленная стоическим пониманием долга человека,— «жить, исполняя все обязанности» 4\ Добродетельные люди, подчеркивали стоики, суровы, так как сами они не предаются удовольствию и не преступают границ разумного и дозволенного естественным законом; равным образом и от других они требуют должного поведения. «И они,— говорит Хрисипп о «непогрешимых» и «безвредных» мудрецах и мудрых правителях,— ни к кому не проявляют сострадания, ибо никому не прощают и ни с кого не снимают полагающегося по закону наказания, поскольку уступки и жалость и сама снисходительность есть ничтожность души, прикидывающейся доброй, когда наказывают; ведь они не считают, что наказания слишком строги» 43. Эти и подобные суждения стоиков по своему реальному и конкретному социально-политическому смыслу и практическому преломлению носили консервативно-охранительный характер и освящали существующие законы. Хотя в учении стоиков имелось много положений, звучащих радикально или чреватых значительным оппозиционным потенциалом, однако сами они развивали присущий их позиции критицизм по преимуществу в русле и направлении этических, а не социально-политических и правовых реформ. Кроме того, их этика была ориентирована на узкий круг мудрецов, «добродетельных людей», к числу которых, за редким исключением, могли приобщиться, практически говоря, лишь представители верхушки общества, люди свободные, богатые и образованные. Эта социально-политическая нейтрализованность и обез- вреженность стоицизма и — более того — его охранитель- “ Там же, С. 501. 42 Там же, с. 493. 43 Антология мировой философии, т. 1, ч. 1, с. 502. но-стабилизирующий89 смысл, особенно отчетливо проявляется в учении римских стоиков — Луция Аннея Сенеки и Марка Аврелия. Первый из них был сенатором, воспитателем императора Нерона и ведущим государственным деятелем, чьи политические интриги завершились самоубийством по приказу его жестокого и мстительного ученика. А Марку Аврелию стоицизм не мешал быть императором, разделяя в то же время «представление о государстве с равным для всех законом, управляемом согласно равенству и равноправию всех, и царстве, превыше всего чтущем свободу подданных» 90\ Из общего всем людям духовного начала, замечает Марк Аврелий в сочинении «К самому себе», следует, что все мы — разумные существа. «Если так,— продолжает император-стоик,— то и разум, повелевающий, что делать и чего не делать, тоже будет общим; если так, то и закон общий; если так, то мы граждане. Следовательно, мы причастны какому-нибудь гражданскому устройству, а мир подобен Граду. Ибо кто мог бы указать на какое-нибудь другое общее устройство, которому был бы причастен весь род человеческий? Отсюда-то, из этого Града, и духовное начало в нас, и разумное, и закон» 91. Дух Целого, говорит Марк Аврелий, требует общения, но не хаотического, а соответствующего стройному порядку мира. Отсюда вытекает и повсеместное в мире «подчинение и соподчинение», а среди людей («наиболее совершенных существ») — «единомыслие» ", достижению чего и служит стоическая философия. Идею духовной свободы всех людей, независимо от их общественного положения, наиболее последовательно среди стоиков выразил Сенека. Объектом (и сферой) рабства может быть, согласно его представлениям, лишь телесная и чувственная, но не духовная и разумная часть человека. «Тот, кто думает, что рабство распространяется на всю личность,— замечает он,— заблуждается: ее лучшая часть свободна от рабства. Только тело подчинено и принадлежит господину, дух же сам себе господин» 92. Раб, согласно Сенеке,— человек, равный по натуре другим людям, и ему присущи те же душевные качества, что и всем остальным. Купля-продажа касается тела раба, но не его свободного духа, неподвластного торговым сделкам. Не отвергая само рабство как социально-политический институт, Сенека вместе с тем считает его в этическом плане несостоятельным, отстаивает человеческое достоинство раба и призывает к гуманному обращению с ним как с духовно равным субъектом. Все люди равны и в том смысле, что они — «сотоварищи по рабству», поскольку одинаково находятся во власти судьбы. «А покажите мне,— говорит он,— кто не рабствует в том или другом смысле! Этот вот — раб похоти, тот — корыстной жадности, а тот — честолюбия... Нет рабства более позорного, чем рабство добровольное» 93. В духе воззрений греческих стоиков Сенека считает судьбу (или, что для него то же самое,— бога, божественный дух, провидение, природу, мировое целое) причиной всех причин. Цепь событий подчинена вечному вращению судьбы. Идя «своим невозвратным путем», «закон судьбы совершает свое право» 94. Люди не в силах изменить мировых отношений, частью которых являются их собственные отношения, но могут лишь мужественно и стойко переносить развертывающиеся предначертания судьбы, отдаться воле законов природы. Исходя из стоической идеи единства божественного и человеческого миров, Сенека заключает, что люди — «родные друг другу», «члены единого тела» 95: ведь природа сотворила всех людей из одной и той же материи и для одних и тех же целей. Высшее благо — в разуме, который есть не что иное, как божественный дух, погруженный в тело человека. И разумность делает человека богоподобным. Помимо разума, природа одарила человека еще и общительностью, лежащей в основе единства человеческого рода. Благодаря разуму и общительности люди в борьбе за существование достигли господства над животными, овладели природными стихиями и живут тесными сообществами. В естественноправовой концепции Сенеки неминуемый и божественный по своему характеру «закон судьбы» играет роль того права природы, которому подчинены все человеческие установления, в том числе государство и законы. Причем само естественное право здесь выступает и как природный факт (порядок мироустройства и причинная цепь событий), и одновременно как необходимый императив разума. Разум как факт и норма естественного порядка воплощен также и в человеческом сообществе как части мирового целого. Соответствие человеческих отношений божественному началу базируется на началах разума: человеческий разум — часть божественного духа. Вселенная, согласно Сенеке,— естественное государство со своим естественным правом, признание которых — дело необходимое и разумное. Членами этого государства по закону природы являются все люди, независимо от того, признают они это или нет. Что же касается отдельных государственных образований, то они случайны и значимы не для всего человеческого рода, а лишь для ограниченного числа людей. «Мы,— пишет Сенека,— должны представить в воображении своем два государства: одно — которое включает в себя богов и людей; в нем взор наш не ограничен тем или иным уголком земли, границы нашего государства мы измеряем движением солнца; другое — это то, к которому нас приписала случайность. Это второе может быть афинским или карфагенским или связано еще с каким-либо городом; оно касается не всех людей, а только одной определенной группы их. Есть такие люди, которые в одно и то же время служат и большому, и малому государству, есть такие, которые служат только большому, и такие, которые служат только малому» ”. Этически наиболее ценным и безусловным, согласно концепции Сенеки, является «большое государство». Разумность и, следовательно, понимание «закона судьбы» (естественного права, божественного духа) как раз и состоят в том, чтобы, противодействуя случаю (в том числе и случайной принадлежности к тому или иному «малому государству»), признать необходимость мировых законов и руководствоваться ими. Эта этическая максима в равной мере значима как для отдельных людей, так и для их сообществ (государств). Идеи греческого стоицизма, наряду с философско-правовыми представлениями Сократа и Платона, оказали большое влияние на политико-правовые воззрения знаменитого римского оратора, политического деятеля и мыслителя Цицерона (106—43 гг. до н. э.). Развивая предшествующие естественноправовые представления, Цицерон апеллирует к разуму и закону природы как основе государства и действующего в нем права. «Ведь кому природа даровала разум,— пишет он,— она даровала и здравый разум. Следовательно, она даровала и закон, который есть здравый разум как в повелениях, так и в запретах. Если она им даровала закон, то она даровала и право; разум был дан всем. Значит, и право тоже дано всем, и Сократ справедливо проклинал того, кто первый отделил пользу от права» ”. Право, опирающееся на справедливый и разумный закон природы, выражает общую пользу как каждого участника правового общения (гражданина), так и всей совокупности таких участников (народа). В этом смысле государство (respublica) предстает одновременно и как дело народа (res publica), и как правовое общение. Касаясь вопроса о формах государства, Цицерон вслед за греческими авторами говорит о преимуществах смешанной формы правления. Но у Цицерона есть и иные суждения (о достоинствах монархии, о «спасителе государства» и т. п.), свидетельствующие об осознании им непригодности традиционных форм организации власти для возвышающегося римского государства. Политико-юридическое обоснование мировой гегемонии Рима и прав принцепса было дано римскими юристами, испытавшими заметное влияние идей стоицизма особенно в цицероновской интерпретации. Существенным достижением римской правовой мысли является создание юриспруденции. Римские юристы (в I—III вв. н. э.) тщательно разработали обширный комплекс юридической проблематики как в области общей теории права, так и отдельных правовых отраслей. Теоретические конструкции римских юристов легли в основу последующего развития юриспруденции в средневековье и в новое время. Идея стоиков о духовной свободе людей и их всеобщем равенстве получает новое, радикально-оппозиционное и реформаторское, звучание у представителей раннего христианства. Христианство появилось в начале нашей эры. Оно, по характеристике Ф. Энгельса, «возникло как движение угнетенных: оно выступало сначала как религия рабов и вольноотпущенников, бедняков и бесправных, покоренных и рассеянных Римом народов» 96. Возникнув у евреев, христианство распространяется затем среди других народов, превращается в дальнейшем в мировую религию и начинает (с IV в.) признаваться во многих странах в качестве государственной религии. Выдвинув на новой основе идею всеобщего равенства людей и стремясь к ее реализации, первоначальное христианство носило радикально-критический характер. В последующем канонизированное церковной бюрократией христианское учение стало использоваться для идеологического оправдания отношений социально-политического неравенства. Христианство оказало огромное влияние на всю историю европейской культуры, политические и правовые воззрения европейского средневековья и нового времени.