НИЧТО НЕ ОПРАВДЫВАЕТ КРОВИ

Плохо — всем.

Серьезным политикам кажется, как это бывает с ними почти всегда, что моральные и правовые аспекты проблемы — нечто третьестепенное. Но реально они и есть глубинная основа конфликта. Наиболее серьезные конфликты имеют ценностные основания, они именно потому так страшны и ожесточенны, что сталкиваются две правды.

Только осознавая свое дело как правое, как очевидную и высшую ценность, народы могут самозабвенно убивать и умирать (просто бандиты и убийцы есть всегда, но их всегда меньшинство). Что же за две правды в абхазском конфликте?

Если в Чечне столкнулись две ценности — ценность территориального единства России (скорее правовая, чем моральная) и несомненное моральное право чеченцев на независимость, то в Абхазии ситуация осложняется тем, что абхазы еще три года назад в своей республике были меньшинством.

В советскую эпоху, когда выборы были фикцией, коренной народ, составляющий меньшинство, но попавший в привилегированный разряд «титульных» наций, имел гарантии доминирования в руководстве своей республики и гарантии поддержания своей культуры. Неважно, что абхазов было менее одной пятой — они господствовали в парт- и госаппарате и имели всё, что «положено» — школы, газеты, даже университет.

Развал СССР и провозглашение независимости Грузии для абхазов означали угрозу национальной катастрофы, исчезновения как народа. Не надо даже никого убивать, изгонять или как-то особенно притеснять. Достаточно провести в жизнь нормальный демократический принцип: один человек — один голос. Так демократия, великая общечеловеческая ценность, вступает в противоречие с ценностью сохранения этноса и культуры.

Отдадим должное несчастному первому президенту Грузии Гамсахурдиа. Он понимал это и пошел на создание такого механизма выборов в Абхазии, в соответствии с которым абхазы получали большинство в парламенте. Но, естественно, в условиях националистического подъема и все усиливающегося политического хаоса в Грузии подобная система, предполагавшая колоссальное самоограничение грузин, не могла быть стабильной и гарантированной.

Затем Гамсахурдиа, с помощью России, был свергнут. Новые правители Грузии под предлогом наведения на железных дорогах порядка ввели в Абхазию тогдашние свои полувойска-полубанды.

Последствия преступления абхазов — а это именно преступление — должны быть ликвидированы. Но надо понять и причину этого преступления. Надо понять, что обе стороны защищают каждая свою «правду», ценности очевидные и признаваемые современным миром. И решением абхазской проблемы может быть лишь нахождение способа сочетать право маленького народа на самосохранение с принципами демократического правопорядка, безоговорочно требующими возвращения грузинских беженцев в Абхазию. Это — в высшей степени сложная задача.

Просто автономия Абхазии здесь ничего не решает — для грузинского большинства автономия и не нужна, для абхазов же нужна не просто автономия, а надежные гарантии их выживания как нации. Здесь требуются иные решения. Или возвращение к советско-гамсахурдиевской системе квот (при определенных международных гарантиях). Или создание на части Абхазии маленькой действительно «абхазской Абхазии», находящейся в договорных отношениях с Грузией. Возможны еще какие-то нетривиальные подходы, но ведь и абхазская ситуация нетривиальна. Чем больше усилий будет направлено на поиски такого «исторического компромисса», а не на пропагандистскую войну и интриги, имеющие целью перетянуть на свою сторону Россию и другие страны, тем скорее будет развязан абхазский узел.

Россия не может навязать грузинам и абхазам прочное и приемлемое решение их конфликта. Она может быть только посредником, помощником в диалоге и переговорах. И если бы она смогла сыграть такую роль, это дало бы ей куда больше реального влияния и престижа, чем продолжение стояния войск на грузино-абхазской границе и перспектива постоянных военных баз в Грузии.

6—3543