3. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ПРАВИТЕЛЬСТВА ЭЙЗЕНХАУЭРА-ДАЛЛЕСА
Провал агрессии американского империализма против КНДР и ряд других внешнеполитических поражений США, высокая цена в людях, долларах, материальных ценностях и моральном престиже, которую им приходилось платить за глобальную интервенционистскую стратегию, вызвали серьезный рост недовольства внутри страны. Одновременно критика этой стратегии мировой общественностью, «традиционный консерватизм» республиканцев в экономических, бюджетных и военных вопросах, борьба с демократами за лидерство в «двухпартийной» внешней политике побуждали правительство Эйзенхауэра — Даллеса к разработке «новых», более эффективных военно-политических доктрин. В подготовленном Дж. Ф. Даллесом внешнеполитическом разделе избирательной программы республиканской партии на выборах 1952 г. 45 Гэлбрейт Дж. Наступление консерваторов.— Мировая экономика и междунар. от ношения, 1982, № 5, с. 64—65. 46 Twenty Years of National Labor Legislation, p. 46. 47 Подробнее см.: Дементьев И. П., Маныкин А. С, Сивачев Н. В., Согрин В. В., Язъков Е. Ф. О некоторых принципах функционирования двухпартийной системы США.— Вестн. МГУ. Сер. 8, История, 1981, № 6, с. 38—45. правительство Трумэна обвинялось в том, что за семь лет пребывания у власти оно не только не использовало должным образом «беспрецедентную мощь и престиж» США в конце второй мировой войны, но и в значительной мере растратило их. Даллес назвал «оборонительной» политику «сдерживания коммунизма», которая, по его словам, не сдержала его, а напротив, предоставила СССР «военную и пропагандистскую инициативу» 48. Провозглашенная правительством Эйзенхауэра — Даллеса после прихода к власти в январе 1953 г. новая внешнеполитическая доктрина «освобождения» от коммунизма явилась выражением «более решительного» курса республиканцев на борьбу с «мировым коммунизмом», с СССР и его союзниками. Это была линия на организацию экспорта контрреволюции, на бесцеремонное вмешательство во внутренние дела социалистических и других стран 49. Один из ближайших помощников Эйзенхауэра, Э. Хьюз, отмечал какое-то «легкомысленное убеждение» Даллеса, что «в своей собственной исторической борьбе (с коммунизмом.— Авт.) он может апеллировать к силе и войне». Хьюз, имевший возможность в течение ряда лет наблюдать «кабинет миллионеров» Эйзенхауэра «изнутри», признает, однако, что подобным «легкомыслием» страдал не один Даллес. «Люди, составившие руководящее ядро новой администрации,— писал он,—... думали, будто всемирная угроза коммунизма была столь явно поощрена американской нерешительностью, что некоторая демонстрация решимости, сдобренная определенным специфическим, но не слишком дорогим показом силы, существенно поправит дело» 50. Публичное принятие на себя Вашингтоном обязательств по «освобождению» социалистических стран, «отбрасыванию коммунизма» во всем мире стало одним из факторов, толкавших внешнюю политику США в сторону еще большей агрессивности и авантюристичности. Особый упор был сделан на подкрепление доктрины и политики «освобождения» соответствующей военной силой и стратегией. Выработанный республиканской администрацией, изложенный в директиве СНБ-162/2 и одобренный Эйзенхауэром 30 октября 1953 г. так называемый «новый взгляд» на оборону предусматривал ускоренную подготовку США к развязыванию «большой войны» против СССР и других социалистических государств 51. 48 New York Times, 1952, July 11. 49 «Говоря об „освобождении", — писал о взглядах государственного секретаря США известный американский обозреватель С. Сульцбергер, — он (Даллес.— Авт.) имел в виду, что Соединенные Штаты готовы, если необходимо, силой поддержать любую контрреволюцию в Восточной Европе» (Sulzberger С. What's Wrong with US Foreign Policy. N. Y., 1959, p. 101). Подробнее о доктрине «освобождения» см.: Орлик И. И. Империалистические державы и Восточная Европа. М., 1968, с. 127—133. 50 Hughes E. J. The Ordeal of Power. A Political Memoir of the Eisenhower Years. N. Y., 1963, p. 60. Подробнее о кабинете Эйзенхауэра см.: Яковлев А. Н. От Трумэна до Рейгана: Доктрины и реальности ядерного века. М., 1984, с. 116—118. 51 «Наша страна...— писал об этом „достижении" Эйзенхауэр,—сделала очередной и исторический поворот. Она признала, что не может положить на землю свой меч и щит и вернуться к мирному состоянию, при котором не было бы больше войн. Она взглянула в лицо тому факту, что не может сбросить с себя тяжесть расходов на вооружение в масштабах военного времени. Она осознала, что должна научиться жить, возможно на протяжении целого 'поколения или дольше, сжимая в руках оружие, с миллионами людей, одетыми в униформу» {Eisenhower D. D. Mandate for Change, 1953—1956. L., 1963, p. 573). 186 I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА «КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960) 187 Отличительной чертой «нового взгляда» на оборону стало сосредоточение основного внимания на атомном оружии. Оно отразилось в зловещей доктрине «массированного возмездия». «Мы живем в мире, в котором всегда возможны критические ситуации, и наше выживание может зависеть от нашей способности встретить эти кризисы,— излагал суть этой доктрины Дж. Ф. Даллес 12 января 1954 г. в Совете по международным отношениям,— ...Оборона в местных условиях должна быть подкреплена устрашающей силой массированного возмездия... Нам нужно быть готовыми сражаться в Арктике и в Тропиках, в Азии, на Ближнем Востоке и в Европе; на море и в воздухе; как старыми, так и новыми видами оружия. Основное решение состоит в том, чтобы зависеть в первую очередь от огромной способности к возмездию, мгновенно, средствами и в районах по нашему собственному выбору» 52. Все это означало, что правительство Эйзенхауэра на деле выдвигало «атомную силу» на ведущее место в арсенале орудий военной и внешней политики США, утверждая принцип «первого использования атомного оружия», приравнивая это оружие к обычному, распространяя сферу его применения на все виды конфликтов по всему земному шару. В декабре 1953 г. президент Эйзенхауэр заявил: «Атомное оружие фактически достигло статуса обычного в наших вооруженных силах...». Позднее, в 1957 г., министр обороны Ч. Вильсон засвидетельствовал перед конгрессом: «Менее мощное атомное оружие... в определенном смысле стало теперь обычным оружием». И «районом, где планы и приготовления к тактической ядерной войне были наиболее серьезны», стал «центральный фронт Организации Североатлантического договора (НАТО) в Германии»53. Воинствующие заявления ведущих деятелей правительства Эйзенхауэра — Даллеса вызвали серьезную тревогу и возмущение во многих странах, в том числе даже ближайших союзников США. Несмотря на то что доктрина «массированного возмездия» была принята под американским давлением в качестве официальной военной установки НАТО, именно она заставила Западную Европу серьезно задуматься о той судьбе, которая отводится ей в планах Вашингтона. Вызывающее агрессивное значение, приданное доктрине «массированного возмездия», по более позднему признанию видных американских и английских ученых, «породило в Европе мысль о том, что Соединенные Штаты — опасная сила, способная уничтожить человеческую расу, защищая свои собственные интересы и предрассудки и не уделяя особого внимания кому-либо еще» 54. Разумеется, ни Советский Союз, ни другие социалистические страны, ни мировое коммунистическое, рабочее и национально-освободительное движение не могли оставить без внимания столь откровенные угрозы и шантаж. Мобилизация материальных и духовных ресурсов социалистических стран, укрепление единого фронта всех отрядов мирового революционного движения, активные, решительные и вместе с тем гибкие действия советской дипломатии — все это приобретало особенно важное 52 Documents on American Foreign Relations, 1954/Ed. by P. V. Curl. N. Y., 1955, p. 8— 10. Подробнее о генезисе доктрины «массированного возмездия» см.: Трофимен- ко Г. А. США: политика, война, идеология. М., 1976, с. 182—215. 53 The United States in the 1980's/Ed. by P. Duiguan, A. Rabushka. Stanford, 1980, p. 427. 54 The Troubled Alliance/Ed, by L. Freedman. L., 1983, p. 34. значение перед фактом дальнейшего усиления агрессивности американского империализма. Внешнеполитические и военные установки правительства Эйзенхауэра — Даллеса были нацелены на укрепление господствующих позиций CША В капиталистическом мире, на вовлечение многих стран «свободного мира» в «крестовый поход против коммунизма». Направленная на некоторое сокращение численности при повышении «ударной силы» и решающей роли собственно американских вооруженных сил, доктрина «массированного возмездия» предусматривала в то же время возложение «бремени» непосредственных боевых действий на армии союзников США, вовлечение все новых стран, помимо членов НАТО и пакта Рио-де-Жанейро, в сеть военно-политических блоков под эгидой американского империализма. Одна из главных целей дипломатии Даллеса состояла в том, чтобы, не считаясь с их желаниями, связать неприсоединившиеся, развивающиеся государства Ближнего Востока и Азии военными обязательствами с США, завершить окружение СССР, всего социалистического содружества кольцом агрессивных блоков и баз, замкнуть это кольцо на его южных и восточных границах. В ходе кампании за военную организацию «свободного мира для борьбы с коммунизмом» клевета в адрес СССР и восхваление США были дополнены грубыми нападками на политику неприсоединившихся стран, на их антиимпериалистическую позицию на международной арене, нашедшую выражение в решениях Бандунгской конференции в апреле 1955 г. Апогеем этих нападок явилось заявление государственного секретаря США об «аморальности нейтралитета». Даллес провозгласил его «несовместимым» с долгом каждой «свободной» страны занять свое место в «борьбе с коммунизмом». Нейтралитет, объявил он, является «устаревшей и, за исключением некоторых совершенно особых случаев, аморальной и близорукой концепцией» 55. Доктрины «освобождения», «массированного возмездия» и «аморальности нейтралитета» явились одним из наиболее зловещих проявлений агрессивности и антикоммунизма официальной американской политики после второй мировой войны. Само их провозглашение было беспрецедентной в истории международных отношений попыткой поставить «вне закона» социалистические и неприсоединившиеся страны и, наоборот, «узаконить» политику кризисов и интервенции, «устрашения» и «балансирования на грани войны». Но новые внешнеполитические доктрины и планы республиканского правительства не могли расширить рамки реальных возможностей политики США, магически превратить ее поражения в успехи. На практике основная активность даллесовской стратегии по «отбрасыванию коммунизма» оказалась в ряде моментов обращенной внутрь капиталистического мира, потрясаемого все новыми освободительными и социальными революциями. В числе «побед» своей политики «освобождения» Эйзенхауэр и Даллес называли свержение в августе 1953 г. правительства Мосаддыка в Иране, стремившегося защитить национальные интересы и богатства страны (прежде всего нефть) от неограниченной эксплуатации и разграбления иностранными монополиями. «Любое иранское правительство, кро- 55 La Peber W. America, Russia, and the Gold War, 1945—1971. N. Y., 1972, p. 173. 188 I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА «КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960) 189 ме коммунистического,— заявил 12 июля 1953 г. государственный секретарь США,— было бы для нас лучше, чем нынешнее правительство Мы сочли невозможным иметь дело с Мосаддыком» 56. Еще с осени 1952 г. США начали организацию заговора против законного правительства Ирана под названием «Операция Аякс». Решение осуществить переворот было принято 22 июня 1953 г. в кабинете Дж. Ф. Даллеса на совещании, в котором участвовали директор ЦРУ А. Даллес, посол США в Тегеране Л. Хендерсон и др. Оперативное руководство возлагалось на руководителя ЦРУ в Иране Кермита Рузвельта, внука Теодора Рузвельта, которому был выделен на операцию 1 млн долл. 57 В результате переворота к власти пришло проамериканское правительство генерала Захеди, и в страну вернулся изгнанный ранее народом шах Реза Пехлеви. Нанеся удар по патриотическим силам, США заодно потеснили английские нефтяные монополии, протащили в жизнь свой план создания вместо национализированной правительством Мосаддыка Англо-иранской нефтяной компании (АИНК) Международного нефтяного консорциума, в котором главенствовали американские корпорации, стремившиеся к господствующим позициям в нефтяной промышленности Ближнего и Среднего Востока. Американские дипломаты, по сообщению газеты «Уолл-стрит джорнэл» от 4 августа 1954 г., полагали, что «соглашение консорциума с иранским правительством — урок не только для Ирана, но и для других стран, которые, возможно, замышляют национализацию иностранных нефтяных концессий». Свержение Мосаддыка открыло дорогу для втягивания Ирана в антисоветские военные союзы, для подготовки Багдадского пакта. В Латинской Америке американские империалисты организовали в 1954 г. блокаду, заговор и военный переворот против демократического правительства президента Арбенса в Гватемале, которое осмелилось посягнуть на собственность «Юнайтед фрут компани», провести аграрную и другие демократические реформы. Если бы эти подрывные меры не сработали, правительство США готовило прямую военную интервенцию. «Американские морские пехотинцы,—писал американский историк Н. Бейли,— были переброшены из Пуэрто-Рико в район Ямайки для оказания помощи силам вторжения (т. е. гватемальским «контрас» на территории Гондураса.—Авт.). Им был отдан приказ высадиться в Пуэрто-Барриос, если Кастильо Армас (ставленник ЦРУ —Авт.) и Пе-рифуа (посол США в Гватемале.—Авт.) потерпят неудачу»58. К другим «успехам», достигнутым с помощью «балансирования на грани войны», правительство Эйзенхауэра — Даллеса относило достигнутое им якобы «отбрасывание коммунизма» в Азии, в частности в Индокитае. Здесь политика правящих кругов США состояла, с одной стороны, в том, чтобы руками французов нанести решающее поражение нарастающему национально-освободительному движению в Индокитае, 56 New York Times, 1953, July 13. 57 О роли ЦРУ в иранской и других подобных «операциях» американского империализма (гватемальской, кубинской, доминиканской и т. д.) см.: Сергеев Ф-Если сорвать маску... М., 1983. 58 Bailey N. A. Latin America in World Politics. N. Y., 1967, p. 97. О дипломатическом аспекте подготовки и осуществления интервенции США в Гватемале см.: История дипломатии: В 5-ти т. М., 1959—1979, т. 5, кн. 1, с. 592—600. a с другой - самим занять место «старых» колонизаторов, присоединить ещё одну богатую и важную в стратегическом отношении область к своей «невидимой империи». Поэтому наряду с требованием усиления военных действий Соединенные Штаты добивались от Франции предоставления «независимости» странам Индокитая. В связи со все новыми поражениями во Вьетнаме Франция вынуждена была поставить вопрос о созыве мирной конференции по Индокитаю. Она рассчитывала таким образом спасти хоть часть своих привилегий в Юго-Восточной Азии. Правительство США, настаивая на продолжении войны, активно выступало против организации такой конференции. Вашингтон увеличил военные поставки Франции, обещал выделить дополнительные средства. Когда вопреки сопротивлению Вашингтона решение о созыве Женевской конференции было все-таки принято, Совет национальной безопасности в конце апреля 1954 г. в документе о позиции США в Женеве предложил президенту информировать Париж о том, что в случае приостановления военных действий «помощь США Франции будет автоматически прекращена». Одновременно СНБ рекомендовал рассмотреть возможность вступления самих США в войну для достижения «военной победы» в этом регионе59. Даллес и ряд военных руководителей США предложил сделать весьма опасный и провокационный шаг — организовать массированный, возможно даже атомный, удар с воздуха с использованием сотен самолетов с американских баз на Филиппинах и с авианосцев, крейсировавших в Китайском море, по вьетнамской Народной армии, которая к этому времени нанесла поражение крупному французскому гарнизону в Дьенбьенфу. Вашингтон развернул активную психологическую подготовку планируемой им новой интервенции. Для воздействия на американских союзников, общественность и конгресс была пущена в ход теория «падающего домино». Впервые Даллес изложил ее на секретном совещании 3 апреля 1954 г. с лидерами конгресса, которых он убеждал дать санкцию президенту на «использование воздушной и морской силы в Индокитае... Если Индокитай падет и если его падение приведет к потере всей Юго-Восточной Азии...— запугивал конгрессменов государственный секретарь,— тогда Соединенные Штаты могут в конце концов оказаться вынужденными отступить обратно на Гавайи, где они находились перед второй мировой войной» 60. Спустя четыре дня уже сам президент публично сравнил всю Азию c домиком, построенным из косточек домино! «Вы имеете,— заявил он своим слушателям,— ряд поставленных домино и выбиваете первое из них... То, что случится с последующими, весьма очевидно — они очень быстро опрокинутся. Итак, вы получите начало процесса распада, который будет иметь самые глубокие последствия». Если коммунисты «захватят Индокитай», утверждал президент США, то «следующими могут Рухнуть Бирма, Таиланд, Малайя и Индонезия. Падающие домино спо-собны также опрокинуться на островную оборонительную цепь США, состоящую из Японии, Формозы (Тайваня), Филиппин, и дальше на юг, угрожая Австралии и Новой Зеландии». Многочисленные последствия 59 The Pentagon Papers, as publ. by New York Times. -N. Y., 1971, p. 11. 60 The Shaping of American Diplomacy. Readings and Documents in American Foreign Relations, 1750—1955/Ed. by W. A. Williams. Chicago, 1956, p. 1088—1089. 190 I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА «КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960) 191 этого будут включать «не только потерю незаменимых источников сырья но и распространение коммунистической гегемонии на новые десятки миллионов людей» 61. Теория «падающего домино», как и другие доктрины правительства Эйзенхауэра—Даллеса, таила в себе опасный зародыш мировой термоядерной конфронтации. В то же время в отличие от них она фактически признавала, что американский империализм стоит на пути неудержимого поступательного хода исторического процесса, пытаясь изо всех сил сохранить «целостность» капиталистической системы. Руководствуясь подобными установками, американская дипломатия пыталась не только сорвать мирные переговоры по Индокитаю, но и организовать вооруженную интервенцию США в Юго-Восточной Азии, придав ей коллективный характер. Эти усилия не увенчались, однако, успехом. Твердая позиция СССР и других социалистических стран в поддержку героической борьбы народов Индокитая, дипломатический нажим в пользу мирного урегулирования со стороны большинства нейтральных стран Азии и даже некоторых союзников США позволили состоявшейся в Женеве в апреле—июле 1954 г. международной конференции выработать соглашения об установлении мира в Юго-Восточной Азии. Женевские соглашения по Индокитаю 1954 г. предусматривали предоставление независимости народам Вьетнама, Лаоса и Камбоджи, гарантировали их нейтралитет, запрещали ввод на их территорию иностранных войск, создание военных баз, ввоз новых вооружений. В отношении Вьетнама, кроме того, было предусмотрено установление временно демаркационной линии несколько южнее 17-й параллели. Не позднее июля 1956 г. должны были быть проведены всеобщие свободные выборы в целях мирного воссоединения страны. Правительство США отказалось присоединиться к Женевским соглашениям, которые представляли собой сокрушительный удар по планам американских правящих кругов в отношении Индокитая и всей Юго-Восточной Азии. Правда, под давлением мирового общественного мнения оно согласилось сделать 21 июля одностороннюю декларацию о готовности соблюдать Женевские соглашения. Однако в тот же день президент Эйзенхауэр откровенно заявил: США «не считают себя связанными решениями, принятыми на конференции» в Женеве62. Уже на первом заседании после окончания конференции в Женеве — 3 августа 1954 г.— Совет национальной безопасности принял одобренную затем президентом срочную программу экономической и военной помощи марионеточному сайгонскому режиму Нго Динь Дьема, основной задачей которой было «сохранить дружественный некоммунистический Южный Вьетнам» и «предотвратить коммунистическую победу путем общевьетнамских выборов» 63. По признанию составителей документов Пентагона, секретные решения правительства Эйзенхауэра означали, что именно США сыграли прямую роль в конечном срыве женевского урегулирования, что «Южный Вьетнам (т. е. сайгонский режим.— Авт.) был создан Соединенными Штатами» 64. 61 Donovan R. J. Eisenhower, p. 261. 62 Documents on American Foreign Relations. 1954, p. 316—317. 63 The Pentagon Papers, p. 1. 64 Ibid., p. 24-25. 8 сентября 1954 г. американская дипломатия добилась подписания в Маниле так называемого Договора об обороне Юго-Восточной Азии (СЕАТО), в который вместе с США вошли Великобритания, Франция, Австралия, Новая Зеландия, Пакистан, Таиланд и Филиппины. Вашингтон игнорировал то, что против этого договора резко выступили крупнейшие азиатские страны — Индия, Индонезия, Бирма, Цейлон (с 1972 г.— Шри Ланка). Государственный секретарь США открыто пошел на нарушение только что заключенных Женевских соглашений, объявив о распространении сферы действия СЕАТО на страны Индокитая. Новый пакт СЕАТО должен был продолжить линию на «окружение» социалистических стран и поддержку неоколониализма, подготовить почву для ликвидации Женевских соглашений, для «отбрасывания коммунизма», для установления американского господства над всем Вьетнамом и Юго-Восточной Азией. О наличии у США отнюдь не «оборонительных», а агрессивных планов свидетельствовал тот факт, что правительство Эйзенхауэра—Даллеса с самого начала не ограничилось поддержкой марионеточного режима в Южном Вьетнаме. Оно пошло на беспрецедентный шаг развязывания «тайной войны» против Демократической Республики Вьетнам, что шло вразрез не только с Женевскими соглашениями, но и вообще с нормами международного права. Еще в июне 1954 г. правительство США организовало и заслало в Северный Вьетнам специальный диверсионный отряд во главе с известным «тихим американцем» полковником Лэнсдейлом. В задачу этого отряда входили «организация парамилитаристских операций против врага и ведение политико-психологической войны» 65. Наряду с организацией нового военного союза американская дипломатия в Азии пошла на двусторонние соглашения с теми странами, которые ей не удалось включить в СЕАТО из-за возражений со стороны остальных членов этого блока. США подписали пакты о «взаимном обеспечении безопасности» в марте 1954 с Японией, которая обязалась содействовать «созданию и поддержанию собственных оборонительных сил», т. е. встать на путь ремилитаризации, в ноябре — с Ли Сын Маном, в декабре — с Чан Кайши. В результате действий американской дипломатии обстановка в Азии становилась все более напряженной. Очередной международный кризис — на этот раз в районе Тайваня — возник осенью 1954 г. в результате официально объявленного Вашингтоном курса на «освобождение» Китайской Народной Республики (путем «возвращения» Чан Кайши на материк). Правительство Эйзенхауэра всячески поддерживало попытки гоминьдановцев использовать не только Тайвань, но и прибрежные о-ва Цзиньмыньдао (Куэмой) и Мацзу в качестве трамплина для такого «возвращения». Американские правящие круги жаждали взять реванш за провалы политики США в Китае в 1949 г., в Корее -в 1953 г. и в Индокитае—в 1954 г. Высокопоставленные чины Пентагона ратовали за «превентивную» войну, «пока не поздно», против КНР. На заседании Совета национальной безопасности 12 сентября 1954 г. адмирал Рэдфорд, генерал Туайнинг и адмирал Кэрни предложили Эйзенхауэру, чтобы «аме- 65 Ibid., p. 16. 192 I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА «КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960) 193 риканские самолеты помогли националистам в бомбардировках континен-та» якобы «для предотвращения высадки коммунистов на Куэмой» 6fi. В начале декабря 1954 г. между США и режимом Чан Кайши был подписан договор, который, как подчеркивал Даллес в выступлении перед сенатской комиссией по иностранным делам, призван был «округлить систему безопасности» США в западной части Тихого океана67 24 января 1955 г. конгресс принял так называемую формозскую резолюцию, которая уполномочивала президента применять вооруженные силы США для «защиты» Тайваня и других «жизненно важных» территорий в любом месте и в любое время целиком по его собственному усмотрению в качестве главнокомандующего этих сил. Формозская резолюция, таким образом, давала Белому дому карт-бланш для использования войны пли угрозы ею в затеянной им опасной «игре» на Дальнем Востоке. В конце марта 1955 г. слухи о «неизбежности атомной войны» из-за прибрежных китайских островов просочились в американскую печать и вызвали волну возмущения в США и за их пределами. Ряд видных американских политических деятелей осудили позицию правительства Эйзенхауэра—Даллеса как «безответственную». Министр иностранных дел Канады Л. Пирсон публично заявил, что его страна не будет воевать вместе с США из-за Куэмоя и Мацзу. Позиция, занятая СССР, не оставляла у Вашингтона сомнений в том, что нападение США на КНР будет равносильно вступлению в военный конфликт также и с Советским Союзом. Выявившаяся международная изоляция США вынудила Вашингтон срочно начать поиски выхода из той опасной ситуации, которая возникла в результате его собственной политики. Даллесовской дипломатии при шлось сделать поворот и выступить с предложением об «отказе от ис пользования силы» для разрешения проблемы Тайваня и прибрежных островов. Это предложение стало одной из основ для последующих пере говоров на уровне послов США и КНР в Варшаве, на которых рассмат ривались вопросы о прекращении огня в Тайваньском проливе, о мирном урегулировании положения дел на Дальнем Востоке и ряд других. Тем не менее правительство Эйзенхауэра не оставляло надежд на «освобож- дение» КНР. Оно продолжало по-прежнему поддерживать режим Чан Кайши, проводить агрессивный курс на Дальнем Востоке, что вело к co- хранению взрывоопасной ситуации в регионе. Центральным районом, где правительство Эйзенхауэра—Даллеса пы-талось создать «позицию силы» по отношению к СССР, оставалась Евро- па. Найдя себе надежного партнера в лице правительства Аденауэра, правящие круги США рассчитывали, что в союзе с Западной Германией сумеют резко изменить в свою пользу европейский и мировой баланс сил68. Даллес требовал скорейшей ратификации договора об образова- нии Европейского оборонительного сообщества (ЕОС), подписанного 66 Donovan R. J. Eisenhower, p. 302. 67 Documents on American Foreign Relations, 1955/Ed. by P. E. Zinner. N. Y., 1956, p. 302—303. 68 «Возрожденная Германия, — заявлял Даллес, — может также быть огромным ак тивом для Запада. Путем вовлечения (т. е. захвата.— Авт). Восточной Германии в свою орбиту Запад способен приобрести передовые стратегические позиции в Центральной Европе, которые будут подрывать военное и политическое положе ние советского коммунизма в Польше, Чехословакии, Венгрии и остальных со- седних странах» (Dulles /. F. War or Peace. N. Y., 1957, p. 156). 27 мая 1952 г., который предусматривал создание «европейской армии» шести стран с участием войск ФРГ. В Западной Европе оппозиция проектам ремилитаризации ФРГ и включения ее в ЕОС оставалась очень сильной. Представители западноевропейских стран указывали, что, прежде чем решать вопрос о ратификации договора об ЕОС, необходимо попытаться достичь урегулирования спорных вопросов с Советским Союзом. Однако эта позиция диаметрально отличалась от точки зрения правительства Эйзенхауэра, которое фактически выступало против переговоров с СССР, считая их пустой «тратой времени». Чтобы переговоры были успешными, заявил Даллес, им должны предшествовать ремилитаризация ФРГ, включение ее в единый антисоветский фронт. Раздувая миф о «советской опасности» и спекулируя на заинтересованности определенных западноевропейских кругов в связях с США и их «присутствии» в Европе, Даллес открыто шантажировал эти круги угрозой «мучительной переоценки» европейской политики Вашингтона в случае провала ЕОС, перспективой восстановления западногерманского империализма помимо их согласия, создания «оси Вашингтон — Бонн». Летом 1954 г. госдепартамент огласил планы проведения в жизнь «общего договора» об окончании оккупационного режима в Западной Германии независимо oт позиции Парижа. Несмотря на все это, французский парламент 30 августа 1954 г. отклонил проект договора о создании ЕОС. Это событие означало серьезный провал политики США. Оно было расценено в Вашингтоне как «бунт», нетерпимое проявление «своеволия» одного из союзников. Из Вашингтона вновь посыпались угрозы: если западноевропейские государства не согласятся в какой-либо форме на ремилитаризацию ФРГ, США откажутся от всех обязательств по «коллективной обороне» и должны будут «пересмотреть свою внешнюю политику, особенно отношение к Европе». В критический момент на помощь американской дипломатии пришли правящие круги Великобритании. По предложению Черчилля для включения Западной Германии в систему империалистических союзов вместо ЕОС был использован Брюссельский пакт, который, как отмечал Эйзенхауэр, «был официально направлен на предотвращение возрождения германского милитаризма»69. Что и говорить, более злую иронию трудно было себе представить. В конце октября 1954 г. в Париже были подписаны согласованные предварительно в Лондоне протоколы об «окончании оккупационного режима» в Западной Германии, о включении ее в Западноевропейский союз п о приглашении ее в НАТО. 29 октября США подписали с ФРГ Договор о дружбе, торговле и навигации, явившийся, по существу, шагом к созданию двустороннего, американо-западногерманского союза. Государственный секретарь США Даллес неизменно расценивал Лондонские и Парижские соглашения как большую «победу в борьбе с коммунизмом». Американская пропаганда утверждала, что эта «победа» Должна привести к усилению «свободного мира», его сплочению, предотвращению возрождения опасного национализма и т. п. На деле же она способствовала лишь новому осложнению международной обстановки вообще и германской проблемы в частности, поощрению западногерман- 69 Eisenhower D. D. Mandate for Change, p. 405. 194 I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА «КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960) 195 ских реваншистов и милитаристов, углублению раскола между двумя немецкими государствами, между Западной и Восточной Европой. Включение ФРГ в НАТО встретило резкое осуждение и противодействие со стороны СССР и других социалистических государств, которые в целях укрепления своей безопасности 14 мая 1955 г. подписали оборонительный Варшавский Договор, ставший важнейшим оружием в борьбе за мир в Европе и во всем мире. Несостоятельность глобальной антикоммунистической интервенционистской стратегии США стала проявляться особенно наглядно по мере дальнейшего углубления противоречий капиталистической системы и изменения мирового соотношения сил в пользу социализма с середины 50-х годов. Рост военной и экономической мощи Советского Союза и всего социалистического содружества, активная деятельность советской дипломатии в защиту мира и против империалистической агрессии, ускорение распада колониальной системы и проведение растущим числом молодых освободившихся государств политики позитивного нейтралитета, имеющей демократическую и миролюбивую направленность, усиление борьбы широких народных масс против военных авантюр, обострение межимпериалистических противоречий — все это вынуждало Вашингтон не только воздерживаться от перехода через «грань войны», но и все чаще отступать от этой грани, на словах заверять общественность в своем миролюбии. Продолжая заниматься атомным шантажом, правительство Эйзенхауэра—Даллеса вместе с тем оказывалось вынужденным искать более гибкие средства проведения своей линии в международных отношениях, прибегать к более «нормальной» дипломатии, в том числе контактам и переговорам со своими противниками, и прежде всего с Советским Союзом. Наиболее значительным шагом в этом направлении явилась встреча на высшем уровне 18—23 июля 1955 г. в Женеве глав правительств СССР, США, Великобритании и Франции, вопрос об организации которой был поставлен советской делегацией при подписании Государственного договора с Австрией в Вене в мае 1955 г. Соглашаясь на встречу «большой четверки», правительство Эйзенхауэра в то же время стремилось взять под свой контроль растущие тенденции среди американских союзников к мирным переговорам и соглашениям с СССР. Оно рассчитывало или придать этим переговорам желаемый для себя характер, или сорвать их, но «коллективными усилиями», сохранив, таким образом, в любом случае единый фронт Запада под собственной эгидой и скоординировав его политику в отношении Востока. Наконец, большое место в американской дипломатической стратегии занимали тогда планы перехвата инициативы «мирного наступления» у СССР. Учитывая раздуваемую американской пропагандой репутацию Эйзенхауэра как «миротворца» (в противовес Даллесу — стороннику силового подхода), именно совещание на высшем уровне с участием президента должно было, по мнению Вашингтона, послужить наиболее надежным трамплином для перехода США в новую контратаку против Советского Союза в «мирном аспекте». Преимущественно разведывательно-пропагандистский подход правящих кругов США, разумеется, не мог не сказаться на подготовке, ходе и результатах встречи глав правительств СССР, США, Англии и Фран- ции в Женеве в июле 1955 г. Правительство Эйзенхауэра пыталось, например, включить в программу переговоров такие «вопросы», как «положение порабощенных народов за железным занавесом и цели международного коммунизма». Однако ему пришлось отказаться от этих притязаний перед лицом не только непреклонной позиции социалистических государств, но и соответствующего давления на него внутри самого капиталистического мира, включая и США. В то же время правительство США отказалось обсуждать в Женеве такие пункты повестки дня, предложенные советской делегацией, как проблемы Дальнего Востока, нейтралитета, прекращения «холодной войны». Американская делегация упорно добивалась собственных целей: чтобы германскому вопросу был отдан приоритет перед проблемой европейской и всемирной безопасности, чтобы действительное разоружение под строгим международным контролем было подменено видимостью контроля над вооружениями без какого-либо их ограничения (план «открытого неба» Эйзенхауэра), чтобы Советский Союз и другие социалистические страны широко раскрыли свои границы для «свободного и неограниченного потока» западных идей и т. д. Стремясь отстоять интересы советского и других народов и достичь максимально возможных и благоприятных для дела мира результатов, советская делегация не только внесла собственные проекты создания эффективной системы европейской безопасности, разоружения, запрещения атомного оружия и смягчения международной обстановки, но и пошла по некоторым вопросам навстречу предложениям западных держав. Именно позиция СССР более всего содействовала как самому созыву совещания на высшем уровне летом 1955 г., так и его частичному успеху. В Женеве снова был четко подтвержден ленинский курс советской внешней политики на возможность и необходимость мирного сосуществования государств с различным социальным строем, разрешения спорных международных проблем путем переговоров. Американская дипломатия не искала и не хотела, однако, заключать какие-либо реальные взаимоприемлемые соглашения с СССР 70. Когда в конце октября — ноябре 1955 г. министры иностранных дел СССР, США, Великобритании и Франции собрались снова в Женеве, чтобы попытаться воплотить в жизнь директивы, принятые на высшем уровне, американская делегация заняла крайне жесткую позицию как по германскому вопросу, так и по проблеме разоружения. Даллес потребовал, в частности, чтобы СССР в обмен на «гарантии безопасности» со стороны Запада фактически согласился, во-первых, на «освобождение» ГДР, т. е. на поглощение ее Западной Германией, и, во-вторых, на включение 70 Государственный секретарь Даллес откровенно говорил своим сотрудникам, что он заинтересован в сохранении международной напряженности в качестве одного из необходимых условий для продолжения гонки вооружений и политики силы. «Если нет никакой очевидной угрозы со стороны советского блока, — говорил он, — наша воля сохранять единство и силу может ослабнуть... При проведении наших программ в конгрессе мы должны демонстрировать наличие угрозы международного коммунизма. Иначе такие программы, как взаимное обеспечение безопасности, были бы ликвидированы. Точно такое же положение сложилось бы, вероятно, среди наших союзников. Они могут почувствовать, что опасность миновала и, следовательно, для них нет необходимости продолжать тратить огромные суммы денег на оборону» (цит. по: Berding A. H. Dulles on Diplomacy. Princeton, 1965, p. 24). 196 I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА «КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960) 197 «воссоединенной» таким путем Германии в систему западных империалистических союзов. Отклонение Советским Союзом подобных совершенно неприемлемых условий было тут же использовано американской дипломатией для срыва дальнейших переговоров между Западом и Востоком и для возложения вины за это (а заодно и за «развеяние духа Женевы») на СССР. Одним из наиболее серьёзных источников опасной напряженности оставалась в 50-е годы доктрина «освобождения». Пытаясь представить вопрос о внутреннем строе социалистических государств международной проблемой, заявляя о «солидарности с порабощенными народами)), правящие круги США ставили своей целью вызвать беспорядки в восточноевропейских странах с тем, чтобы попытаться экспортировать контрреволюцию, ликвидировать социалистические завоевания народов этих стран и «оторвать» их от Советского Союза. Соответствующая идеологическая кампания и конкретные действия против этих стран велись Западом в течение многих лет изо дня в день. Даже в период встреч в Женеве и непосредственно после них Эйзенхауэр и Даллес продолжали призывать к «освобождению» Восточной Европы от социализма 71. Осенью 1956 г. при получении первых же сведений о временных труд- ностях, возникших в Польше и Венгрии, руководители внешней политики США, расценив их как повод для активизации попыток воплощения в жизнь доктрины «освобождения», еще более усилили вмешательство во внутренние дела этих стран. Основное внимание ими было сосредоточено на призывах к «продолжению борьбы», переведению ее на «более высокую ступень» вооруженной контрреволюции, на подготовке к оказанию ей возможной помощи извне. Особенно значительные масштабы и опасный характер приобрела «психологическая война» американского империализма против Венгрии. Воспользовавшись тем, что правооппортунистические элементы в Венгрии, которым удалось временно оказаться у власти, стали все явственнее скатываться на путь предательства дела социализма, империалистические круги Запада начали спешно организовывать переброску в страну вооруженных контрреволюционных групп, подстрекать к кровавому террору против коммунистов, к «повороту фронта» против СССР. Именно это подстрекательство послужило одной из главных причин того, что октябрьские события 1956 г. в Венгрии приняли весьма драматический оборот. «Призывы американской радиостанции к венграм,—признавал видный американский дипломат Р. Мэрфи,— помогли вызвать выступление некоторых националистических повстанцев... Впечатление, что наше правительство организовало венгерский мятеж, было, к несчастью, усилено призывом президента Эйзенхауэра» (к борьбе за «освобождение» Венгрии) 72. Американское вмешательство продолжалось и после того, как созданное социалистическими силами Венгрии рабоче-крестьянское правительство Яноша Кадара вступило в беспощадную борьбу с контрреволюцией и обратилось в связи с этим за поддержкой к Советскому Союзу, связанному с ВНР договором о взаимной помощи. Более того, в Вашингтоне подумывали о том, не попытаться ли пойти на военную интервенцию 71 America and Russia. From Cold War Confrontation to Coexistence/Ed, by G. R. Hess. N. Y., 1973, p. 87. 72 Murphy R. Diplomat among Warriors. N. Y., 1964, p. 429. США в Восточной Европе, даже с риском вызвать большую войну. Но в конце концов в Белом доме были вынуждены признать, что, учитывая географическое положение Венгрии и наличие у СССР ядерных бомб и средств доставки их через океан, такая авантюра не сулит никаких выгод- Правительство Эйзенхауэра фактически отказалось от доктрины «освобождения» как не соответствующей сложившемуся соотношению сил. Сделать что-либо большее, чем ввести в бой свои подпольно-подрывные кадры, снабдить их оружием и всячески подстрекать к «решительным действиям», американские империалисты не смогли. Австрия и некоторые другие государства прямо предостерегали Вашингтон против любых акций, которые превратили бы венгерские события в международный конфликт. Главное же — решительная помощь Советского Союза народной Венгрии показала, что он не оставит на произвол судьбы своих союзников и сделает все необходимое для защиты социалистических завоеваний венгерских трудящихся. Все отчетливее проявлялась также авантюристйчность даллесовской политики неоколониализма. Особенно острый характер принял кризис этой политики на Ближнем Востоке. Усиливая 6-й американский флот в Средиземном море, поощряя поставки оружия в Израиль из других стран НАТО и поддерживая Багдадский пакт (но не участвуя непосредственно в нем), правительство Эйзенхауэра вместе с тем пыталось использовать обещания «защиты» и экономической «помощи», в частности Египту, для постройки Асуанской плотины на Ниле, чтобы вовлечь все страны Ближнего Востока в русло своей политики «вооруженного окружения» СССР, его «изоляции» от арабских государств. Но все усилия правящих кругов США подчинить неприсоединившиеся страны Ближнего Востока своему экономическому и стратегическому' господству, разорвать их растущие связи с СССР и другими социалистическими государствами оказались тщетными. Египет, Сирия и некоторые другие страны Ближнего и Среднего Востока, продолжая борьбу против старого европейского колониализма, не собирались подчиняться и американскому неоколониализму. Убедившись в неэффективности прежнего подхода к арабским странам, Вашингтон резко изменил тактику, отказавшись от участия в обещанном ранее финансировании асуанского строительства. Крутой поворот США от обещаний о предоставлении экономической помощи Египту к попытке фактического подрыва основных его хозяйственных планов задел косвенным образом и западноевропейских союзников США, которые владели Суэцким каналом, нефтепромыслами и другими активами на Ближнем Востоке и с которыми Даллес не нашел нужным даже проконсультироваться. В Вашингтоне явно рассчитывали, что если арабские страны вместо капитуляции перед американским шантажом предпримут какие-либо ответные меры, то это в первую очередь затронет Англию и Францию, главных акционеров иностранных предприятий, расположенных в Египте или по соседству с ним. Такие меры подорвали бы в основном позиции западноевропейских держав на Ближнем Востоке и неизбежно втянули бы их в конфликт с арабами, принудили к «совместным Действиям» с США, а следовательно, и к значительным уступкам американским империалистам. Иными словами, нанося удар по Египту, правящие круги США при всех возможных поворотах событий и последствиях рассчитывали остаться в выигрыше., 198 I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА «КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960) 199 Лишь только правительство Насера в Египте объявило о национализации компании Суэцкого канала (26 июля 1956 г.), Англия и Франция приняли решение, как сообщил об этом Эйзенхауэру британский премьер-министр А. Идеи, «быть готовыми в качестве последнего средства к использованию силы». Будучи, таким образом, осведомленными о подготовке военного нападения на Египет, правящие круги США не только не выступили против подобного акта, но с самого начала Суэцкого кризиса действовали, исходя из того, что такое нападение будет осуществлено. Причем, как эта видно из письма Эйзенхауэра Идену от 31 июля 1956 г., в предстоящей «быстрой военной акции» не исключалось участие и американских войск. «Мы признаем,— писал президент США,— чрезвычайную важность канала для свободного (читай: капиталистического) мира и возможность того, что в конце концов применение силы может стать необходимым» 73. Несомненно, что своего рода «двойная игра» даллесовской дипломатии в период Суэцкого кризиса явилась одной из причин, подтолкнувших Англию, Францию и Израиль в конце октября 1956 г. к открытому нападению на Египет в точном соответствии с планами, с которыми американские представители были ознакомлены за несколько месяцев до начала военных действий. Но англо-французские правящие круги просчитались в другом — в позиции СССР, в предположении, что Советский Союз в разгар венгерских событий не окажет эффективной поддержки египетскому народу в его борьбе против интервентов. Решительное выступление Советского Союза 31 октября в защиту Египта, его предупреждения агрессорам спутали все планы империалистов не только в Лондоне и Париже, но и в Вашингтоне. Сразу сделались беспредметными все их надежды на быстрое и успешное проведение «полицейской карательной экспедиции», ограниченной зоной Суэца. Ободренный поддержкой и помощью со стороны социалистических, арабских и других миролюбивых государств, египетский народ продолжил борьбу против агрессоров. Пламя разожженного империалистами конфликта грозило теперь охватить весь Ближний Восток и уничтожить не только англо-французские, но и американские нефтяные и прочие предприятия в этом районе. «Нам следует остановить это прежде, чем все мы будем сожжены дотла»,— откровенно заявил один из высокопоставленных деятелей госдепартамента, предвидя неизбежные катастрофические последствия вооруженного вмешательства США в события74. Недовольство Вашингтона тем, что его западноевропейские союзники увязли в суэцкой авантюре вместо более активной поддержки вмешательства США в дела Восточной Европы, оказалось, очевидно, еще однпм важным фактором, побудившим его публично выступить против дальнейшего продолжения войны на Ближнем Востоке. «Я очень бы желал,— откровенно пояснял государственный секретарь,— сконцентрировать внимание мирового общественного мнения исключительно на том, что произошло в Венгрии» 75 . Сперва в Совете Безопасности, а затем на Генеральной Ассамблее ООН представители США «осудили» в начале ноября 1956 г. англо-франко- 73 Eisenhower D. D. Waging Peace, 1956—1961. Garden City, 1965, p. 664. 74 Murphy R. Op. cit., p. 391. 75 Berding A. H. Op. cit., p. 110—111. израильскую агрессию против Египта76. Это осуждение было, однако, лишь вынужденным тактическим ходом даллесовской дипломатии, сделанным в момент, когда провал тройственной интервенции уже был предрешен в результате сопротивления арабов, решительных действий СССР и других свободолюбивых народов. Оно носило чисто декларативный характер и не было подкреплено какими-либо конкретными мерами со стороны США против агрессоров. Более того, оно было использовано для их отказа от таких мер, предложенных СССР. Публичное отмежевание от военных акций Англии и Франции со стороны США сопровождалось тайным заверением в понимании их «обид» на президента Насера, в стремлении сохранить сотрудничество со своими друзьями по НАТО. В доказательство этого американские монополии проявили, в частности, особую заботу о бесперебойном снабжении их нефтью в обход блокированного в результате войны Суэцкого канала. Разгром контрреволюционного мятежа в\ Венгрии и крах тройственной агрессии против Египта показали прежде всего, что попытки международного империализма предпринять открытое контрнаступление против сил социализма и национального освобождения обречены на поражение, что доктрины «освобождения» и «массированного возмездия» все больше разоблачают себя в глазах миллионов людей, что разрыв между официальными целями и реальными возможностями американской внешней политики становится все глубже. Однако правительство США предпочитало игнорировать эти уроки. 5 января 1957 г. президент США обратился со специальным и срочным посланием к конгрессу, в котором подробно изложил намерения и методы действий правящих кругов США в отношении Ближнего и Среднего Востока. Новая доктрина вошла в историю под именем ее автора — Эйзенхауэра. По существу, она излагала под региональной вывеской основы намеченной глобальной американской политики на второй срок пребывания Эйзенхауэра в Белом доме. Исходным пунктом послания Д. Эйзенхауэра явились стандартные обвинения в адрес СССР в стремлении добиться господства в районе Ближнего Востока, имеющем жизненно важное зпачение для стратегических, торговых, транспортных, энергетических, сырьевых и даже религиозных интересов США и их союзников. «Этот район,— говорил американский президент,—всегда был перекрестком континентов Восточного полушария. Суэцкий канал дает возможность странам Азии и Европы вести торговлю, которая необходима, чтобы эти страны сохранили свою Уравновешенную и процветающую экономику. Ближний Восток обеспечивает сообщение между Евразией и Африкой. Он содержит около 2/з известных в настоящее время мировых запасов нефти и обычно покрывает потребности в ней многих государств Европы, Азии и Африки...» С целью «спасения» стран Ближнего Востока от угрозы «советского коммунизма» Эйзенхауэр просил конгресс разрешить действовать по трем основным направлениям: сотрудничать с арабскими государствами «в развитии экономической силы для сохранения национальной независимости», «предпринять программы военной помощи и сотрудничества» и, самое важное, использовать «вооруженные силы Соединенных Штатов, чтобы 76 Подробнее см.: Барышев А. П. Стратегия Белого дома и ООН. М., 1972, с. 95 и cл. 200 I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА «КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960) 201 обеспечить и защитить территориальную целостность и политическую независимость» ближневосточных стран77. В Заявлении ТАСС в связи с новой «доктриной Эйзенхауэра» указывалось: «США обещают странам Ближнего и Среднего Востока в 1958 и 1959 бюджетных годах 200 миллионов долларов, тогда как только за один 1955 год американские и английские нефтяные монополии добыли на Ближнем Востоке 150 миллионов тонн нефти, и обошлась она им всего в 240 миллионов долларов, а чистой прибыли они получили на этой нефти 1900 миллионов долларов. Так выглядит на деле американская „благотворительность"» 78. «Доктрина Эйзенхауэра» была призвана сыграть важную роль в осуществлении антисоветских планов даллесовской дипломатии «окружения» и оказания военного давления на СССР79. В какой-то мере «доктрина Эйзенхауэра» была призвана также преодолеть «барьер нейтрализма», возникший перед американской ПОЛИТИКОЙ на Ближнем Востоке. Поскольку большинство арабских стран или категорически отказывалось, или просто опасалось вступать в создаваемые Даллесом военно-политические союзы, постольку США теперь выражали готовность взять их односторонним образом под свое «военное покровительство» без каких-либо «формальностей». Подавляющее большинство арабских стран отвергли «доктрину Эйзенхауэра». Лишь некоторые из них, находившиеся либо под властью реакционно-феодальных правителей, либо в большой военно-политической и финансово-экономической зависимости от США, согласились на получение «помощи» на условиях «доктрины Эйзенхауэра». В то же время независимые арабские правительства и народы усилили свою борьбу как против империализма, таk и его агентуры на Ближнем Востоке. Когда в Ливане проамерикански настроенный президент Шамун попытался сохранить свой пост дольше, чем это было предусмотрено конституцией, большинство ливанского народа выступило против этого и в стране создалась фактически обстановка гражданской войны. Оказав-кшсь в безнадежном положении, реакционное правительство Ливана 14 июля 1958 г. обратилось в Вашингтон с просьбой об американской военной помощи, с тем чтобы попытаться удержаться у власти на штыках интервентов. Непосредственным поводом для высадки американских войск в Ливане (15 июля) и английских в Иордании (17 июля) явилась 77 American Foreign Policy: Current Documents, 1957. Wash., 1961, p. 784—785, 798. 78 Правда, 1957, 13 янв. 79 «Глобальная система периферийной безопасности, которую создали США, — пи сал авторитетный американский военный обозреватель X. Болдуин, — ...предо ставляет базы для стратегической-воздушной силы, чтобы действовать вплотную к советской территории, и... окружает эту территорию». В этой системе теперь с помощью «доктрины Эйзенхауэра» должен быть прочно закреплен и Ближний Восток, предоставляющий подход морем или по воздуху к центральной России. «Военно-воздушные операции со средневосточных баз или с кораблей 6-го флота, — продолжал Болдуин, — легко (без заправки горючим в воздухе) охватывают Дарданеллы, кавказские нефтяные промыслы... промышленный комплекс Дои—Волга—Южный Урал... В тотальной ядерной войне это преимущество может быть использовано только в течение нескольких часов, но, возможно, они окажутся жизненно решающими. В ограниченной войне эта позиция дает так много стратегических выгод, что будут оправданы интенсивные усилия удержать и защитить ее... Доктрина Эйзенхауэра фактически означает, что наша граница находится ныне на Кавказе» (Foreign Affairs, 1957, July, p. 658—659, 665). революция 14 июля 1958 г. в Ираке, где восставший народ сверг крова- вый монархический прозападный режим Нури Саида и новое правитель- ствo генерала Касема объявило о выходе из Багдадского пакта. Быстрота и скоординированность англо-американской интервенции на Ближнем Востоке говорили о ее тщательно подготовленном характере. На этот раз в отличие от Суэцкого кризиса 1956 г. правящие круги США и Англии полностью согласовали свои действия против национально-освободительного движения арабских народов, по спасению своих позиций на Ближнем Востоке. Американский неоколониализм открыто объединился с британским имперским колониализмом. Как Эйзенхауэр сам объяснял Мэрфи, посылаемому с чрезвычайной миссией в Ливан, морская пехота. США должна была продемонстрировать американскую силу народам Ближнего Востока и готовность использовать ее 80. Открытое вмешательство США во внутренние дела арабских стран и вызванное им новое обострение международной обстановки подняли, однако, бурную волну возмущения во всем мире. Англо-американская интервенция подверглась осуждению со стороны подавляющего большинства развивающихся стран. С решительным предупреждением против ее продолжения выступили СССР и другие социалистические государства. Срочно созванная 8 августа 1958 г. 3-я чрезвычайная сессия ГА ООН потребовала скорейшего вывода всех иностранных войск с Ближнего Востока. В конце октября 1958 г. последние американские части вынуждены были эвакуироваться с территории Ливана, где было достигнуто соглашение между основными политическими партиями о будущей власти в стране и нейтральном внешнеполитическом курсе. Основа даллесовской дипломатии на Ближнем Востоке — «доктрина Эйзенхауэра» с ее ставкой на силу — оказалась, таким образом, основательно дискредитированной. Острый кризис возник и во взаимоотношениях между США и Латинской Америкой. Все заявления правительства Эйзенхауэра об «успокоении» этого района после интервенции в Гватемале, об установлении «доброго партнерства» между США и их южными соседями оказались обманом общественности и в какой-то мере, очевидно, самообманом. Когда в апреле 1958 г. вице-президент США Р. Никсон отправился в турне по Западному полушарию, в Вашингтоне надеялись, что оно выльется в демонстрацию успеха латиноамериканской ПОЛИТИКИ республиканского правительства. Вместо этого визит вице-президента вызвал серию бурных антиамериканских выступлений, требований радикального пересмотра этой политики, всей системы межамериканских отношений81. Встревоженные открытым и резким ухудшением взаимоотношений CША с Латинской Америкой видные политики в Вашингтоне прежде всего прибегли к избитой антикоммунистической пропаганде, пытаясь предста- 80 Murphy R. Op. cit, p. 363-364. 81 «Развитие событий в Западном полушарии в 1958 г.,—писал видный американский историк-международник Р. Стеббинс, — оказалось для США наиболее неожиданным сюрпризом со времени запуска „спутника". Общеизвестная американская тенденция „считать гарантированными" понимание и поддержку наших друзей в Канаде и странах к югу от нас была встряхнута негативными манифестациями в обоих этих районах». Все это «были только наиболее острые симптомы того, что оказалось глубоко укоренившимся и всеобщим недовольством политикой США как в экономических, так и в политических вопросах» (Stebbins R. Р. The United States in World Affairs, 1958. N. Y., 1959, p. 350). 202 I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА «КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960) 203 вить это ухудшение результатом... «происков Москвы». Одновременно они попробовали пригрозить латиноамериканцам различными, в том числе военными, санкциями за их выступления против империализма янки. Государственный секретарь США Дж. Ф. Даллес объяснил причину бурных манифестаций «слабостью» военно-полицейского аппарата в Венесуэле и других латиноамериканских странах. «Существовал своего рода вакуум силы,— заявил он на своем излюбленном языке 20 мая 1958 г.,— который всегда поощряет хулиганствующие элементы (!) к выступлению на передний план» 82. Но дело было отнюдь не в происках «хулиганствующих элементов»: американские империалисты не могли уже диктовать свою волю латиноамериканским народам. Они оказались не в состоянии, в частности, помешать развертыванию и победе народно-революционной борьбы на Кубе, появлению первой подлинно свободной территории в Западном полушарии. В Вашингтоне предпринимали все возможные меры для спасения кровавого режима Батисты. В одном случае, используя факт временного задержания кубинскими революционерами американских морских пехотинцев, участвовавших в маневрах на Кубе, военные круги США высказались даже за организацию открытой вооруженной интервенции83. Военно-интервенционистское «разрешение» гражданской войны на Кубе в пользу своего ставленника, каким бы прогнившим ни являлся его режим, импонировало милитаристским кругам в Вашингтоне. Тем не менее в конкретных условиях 1958 г. они вынуждены были воздержаться от этого. Во-первых, правительство Эйзенхауэра не могло не видеть, что на борьбу против диктатуры Батисты поднялся фактически весь кубинский народ; во-вторых, оно понимало, что у него нет под рукой других сил для организации интервенции, кроме собственно американских войск; в-третьих, оно сознавало, что такая интервенция рискует стать весьма длительным и дорогостоящим во всех отношениях мероприятием; в-четвертых, открытая агрессия США на Кубу грозила довести и так уже большую напряженность в их отношениях с Латинской Америкой до открытого взрыва; наконец, в-пятых, правящие круги США опасались развязывать очередной «горячий» конфликт в момент очевидного изменения соотношения сил в мире в неблагоприятную для них сторону. Одним из наиболее ярких свидетельств происходящих в целом изменений в мировом соотношении сил в пользу социализма в этот период явился запуск первого советского спутника Земли 4 октября 1957 г. Прорыв Советского Союза в космос нанес сокрушительный удар по американской глобальной стратегии и имперской идеологии. Успешный запуск советских спутников показал, что неуязвимое стратегическое положение США стало делом прошлого. Важнейший постулат военно-политического мышления американских правящих кругов рухнул. Угрожая теперь кому-либо «массированным возмездием», руководители США волей-неволей должны были считаться, что такое же «возмездие» может обрушиться и на американскую территорию. Той историко-географической 82 American Foreign Policy: Current Documents, 1958. Wash., 1962, p. 372. 83 «Пентагону, — писал Мэрфи, — так или иначе не нравился ход событий на Кубе. Возрастающая смелость партизан, казалось, задевала американскую безопас ность (?) в Карибском районе, и флот рекомендовал немедленную интервенцию на Кубу» {Murphy R.. Op. cit., p. 369—370). «традиции», согласно которой вооруженные силы США могли воевать везде, где угодно, за исключением собственной страны, остававшейся неприкосновенной для военных действий, пришел конец. А вместе с ним неизбежно должно было начаться определенное отрезвление от одурманивающего «величия и безнаказанности американской силы». Сведя послевоенную политику преимущественно к военным категориям, сделав силу в ее наиболее осязаемых выражениях основным символом международного влияния, правящие круги США в известной мере сами подготовили одно из наиболее драматических собственных поражений в области внешней политики, дипломатии и пропаганды. «Запуск двух искусственных спутников Земли Советским Союзом 4 октября и 3 ноября 1957 г.,— признавал Р. Стеббинс,— явился крутым поворотным пунктом в международных отношениях, так же как и важным достижением в постепенном покорении человеком его физического окружения. Столь изумительная демонстрация научной и инженерной доблести со стороны державы, в общем расценивавшейся как далеко отставшей от Запада в технологических достижениях, обеспечила СССР и международному коммунизму всемирно широкую психологическую победу первого ранга. Вдобавок она вызвала серьезные сомнения относительно адекватности военных, политических и экономических приготовлений, на которые западные державы до сих пор полагались» 84. Первая реакция правящих кругов США на запуски советских межконтинентальных ракет и спутников сводилась к попыткам рассматривать их как чисто военные достижения и доказать, якобы они не означают никакого изменения в соотношении сил между СССР и США. Однако, противореча самому себе, правительство Эйзенхауэра поспешило принять ряд мер, направленных на ускоренное развитие ракетных и других военных программ, а также на улучшение всей постановки дела образования и научных исследований в стране. В то же время оно срочно форсировало различные мероприятия по «укреплению обороны свободного мира» и утверждению в нем так называемого «принципа взаимозависимости», обозначавшего на деле новую попытку мобилизовать и поставить на службу американскому империализму ресурсы других капиталистических стран. Как подчеркивалось в совместной англо-американской «Декларации об общей цели», подписанной на встрече Эйзенхауэра с премьер-министром Великобритании Макмиллапом в конце октября 1957 г., «страны свободного (т. е. капиталистического.— Авт.) мира взаимосвязаны, и только в подлинном партнерстве, объединяя свои ресурсы и разделяя задачи во многих областях, они могут обеспечить для себя прогресс и безопасность» 85. В конце 1957 г. американская дипломатия добилась в рамках НАТО вслед за Англией согласия также Италии и Турции на размещение на 84 Stebbins R. P. The United States in World Affairs, 1957. N. Y., 1958, p. 1. Как раз незадолго до запуска первых советских спутников группой американских ученых во главе с помощником президента по вопросам науки и техники Киллианом был подготовлен доклад, который рекомендовал, в частности, «с помощью технологических нововведений продолжать наращивать нашу (т. е. США.—Авт.) мощь возмездия...» (Killian J. R., Jr. Sputnik, Scientists, and Eisenhower. A Memoir of the First Special Assistant to the President for the Science and Technology. Cambrid-ge (Mass.), 1977, p. 71—75). 85 American Foreign Policy: Current Documents, 1957, p. 6. 204 I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА «КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960) 205 их территории атомных ракет средней дальности «Тор» и «Юпитер» которое она начала планировать еще в 1954—1955 гг.86 Далее она за ключила соглашения со своими союзниками об установлении между ними и США тесного научно-технического сотрудничества, пообещав co своей стороны поделиться атомными секретами и оружием. , В условиях изменившегося соотношения сил, в том числе военных в пользу социализма западноевропейские страны стали, однако, опасаться не столько мифической «советской», сколько реальной американской угрозы. Авантюристические действия Вашингтона, в том числе далеко за пределами Европы, могли бы втянуть их в конфликт, грозящий всеоб-щей войной. Это означало, что новые изменения в соотношении сил между СССР, США и Западной Европой, утрата Соединенными Штатами стратегической неуязвимости побудили западноевропейские страны к проведению более маневренной и независимой от США политики, к выдвижению встречных предложений и контрпретензий к своему американскому партнеру, обладавшему столь большой и опасной властью над ними. Правительство генерала де Голля, в частности, не только отказалось от предоставления территории Франции под американские ракетные! базы, но и направило 24 сентября 1958 г. специальный меморандум Эйзенхауэру и Макмиллану, в котором требовало создания своего рода директората трех держав — США, Великобритании и Франции — внутри НАТО для координации политики Запада в глобальных масштабах, a также для принятия решений о применении атомного оружия в слу чае войны. Не довольствуясь этим, Франция осуществляла ряд мер для вывода своих вооруженных сил из-под командования НАТО и для со здания собственного атомного оружия. Правительство Эйзенхауэра откло нило предложения де Голля и открыто выступило против проводимых им военно-политических мероприятий. Растущую критику в Западной Европе вызывала политика CIIIA в отношении ГДР. Реальным путем к укреплению безопасности и мира в центре Европы могло стать только признание факта существования на-ряду с ФРГ и другого суверенного германского государства — ГДР, установление равноправных отношений между ними и всеми остальными странами, признание установленных после второй мировой войны европейских границ, обуздание роста притязаний западногерманских милитаристов и реваншистов. Нормализации требовала и ситуация в Берлине, восточная часть которого является столицей ГДР, а западная, расдо-ложенная на ее территории, стала центром подрывной деятельности империалистов против социалистических стран. Не желая пассивно смотреть на опасное развитие событий в Европе, правительство СССР в ноябре 1958 г. выступило с предложением о нормализации положения в Западном Берлине, а затем и о заключении германского мирного договора 87. Правительство Эйзенхауэра вначале резко отрицательно реагировало на советскую инициативу. Более того, Вашингтон вновь попытался прибегнуть k угрозе термоядерной войны, чтобы подкрепить «жесткость» американской позиции по германскому, берлинскому и другим острым 86 Killiam J. R., Jr. Op. cit., p. 67—79. 87 Правда, 1958, 28 нояб.; см. также: История дипломатии, т. 5, кн. 2, с. 493—498. международным вопросам. Однако это была попытка, заранее обреченная на неудачу. Она не только привела к очередному обострению всей международной обстановки, и прежде всего американо-советских отношений, но и вызвала столь мощное противодействие самых различных сил — социалистических государств, многих неприсоединившихся стран, некоторых союзников США, мировой и части американской общественности, наконец, даже отдельных группировок в самих правящих кругах США, что определенное изменение американской дипломатии и тактики по ряду важнейших международных вопросов стало неизбежным. Летом 1959 г. после долгого перерыва в Женеве были возобновлены переговоры министров иностранных дел СССР, США, Великобритании и Франции по германскому вопросу. Тогда же была достигнута договоренность об обмене первыми после второй мировой войны визитами на высшем уровне между государственными деятелями Советского Союза и Соединенных Штатов. Эти переговоры и состоявшиеся обмены визитами сами по себе способствовали известному улучшению международной обстановки, усилению надежд народов на упрочение мира. В ходе их с советской стороны было сделано немало практических предложений об урегулировании спорных проблем, препятствовавших установлению нормальных, мирных и равноправных отношений между СССР и Соединенными Штатами. 1 декабря 1959 г. между СССР, США, Англией, Францией, Австралией. Аргентиной и другими заинтересованными странами был подписан Договор об Антарктике, согласно которому шестой ледовый континент земного шара мог быть использован только в мирных целях. На какие-либо другие соглашения правительство Эйзенхауэра не пошло. Более того, оно сделало все, чтобы подорвать возможность признания принципа мирного сосуществования как основы американо-советских отношений. Как это стало вскоре ясным, ответ правительства Эйзенхауэра на мирное наступление Советского Союза, начатое после XX съезда КПСС, свелся, по существу, к тактическому курсу на создание видимости какой-то «активности», перемен и «новизны». На деле сохранялись в неприкосновенности почти все основные цели и позиции США в международных отношениях. Одним из маневров, предпринятых Вашингтоном, явилась своего рода «личная дипломатия» Эйзенхауэра в 1959—1960 гг. (после смерти государственного секретаря Даллеса). Она сопровождалась усиленной пропагандой «миролюбия» США. На деле турне Эйзенхауэра в 1959—1960 гг. по Западной Европе и Азии, а затем Латинской Америке были использованы не только для «психологического контрнаступления», но и для различных закулисных переговоров, предназначенных поддержать «холодную войну». Свои встречи в Италии, например, президент США использовал для дальнейшего втягивания этой страны; в гонку вооружений, пообещав в обмен за размещение на ее территории ракет «Юпитер» рассмотреть вопрос об увеличении военной помощи. Под давлением Пентагона и Комиссии по атомной энергии 29 декабря 1959 г. Эйзенхауэр объявил, что после Нового года США будут считать себя свободными от обязательства не проводить атомных испытаний. 18 февраля 1960 г. новый государственный секретарь США К. Гертер подчеркнул, что, несмотря на все угрозы, которые влечет за собой гонка вооружений, особенно атомных, США все же считают их «меньшими, 206 I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА «КОНСЕРВАТИВНАЯ КОНСОЛИДАЦИЯ» (1955—1960) 207 чем опасности, которые возникли бы, если бы мы вступили в ненадежное соглашение о контроле над вооружениями» 88 Для предстоящего совещания в верхах в Париже правящие круги США начали готовить «пакет», который содержал в себе буквально все заведомо неприемлемые для другой стороны американские предложения по разоружению, германскому вопросу и т. д. 2 мая 1960 г, конгресс принял резолюцию о «порабощенных народах», призывавшую Эйзенхауэра добиваться благоприятных для капитализма изменений в европейских социалистических странах. Наконец, американское правительство продолжало засылку в небо над Советским Союзом шпионских самолетов. 1 мая I960 г. один из таких самолетов, пилотируемый летчиком Пауэр-сом, был сбит в воздушном пространстве над Свердловском. После того как лицемерные и путаные заявления американских властей о якобы «научно-исследовательской миссии» самолета-разведчика У-2 были разоблачены, президент Эйзенхауэр взял на себя всю ответственность за шпионские полеты над СССР и заявил, что они проводились и будут проводиться в интересах «безопасности США», поскольку-де Советский Союз отклонил американский план «открытого неба». Вместо того чтобы осудить практику нарушения суверенных прав СССР, Вашингтон накануне открытия конференции в Париже 15 мая 1960 г. объявил состояние тревоги в вооруженных силах США и на их базах за границей. Предприняв все эти действия, правительство Эйзенхауэра, по признанию видного деятеля демократической партии Э. Стивенсона, «сделало успешные переговоры с русскими, имеющие жизненно важное значение для нашего существования, невозможными, пока оно находится у власти» 89. Неудача «личной дипломатии» Эйзенхауэра была отнюдь не случайной. Слишком велико было несоответствие между «миролюбивой» формой и старым содержанием внешней политики США. Само по себе смягчение воинствующей риторики и авантюристических лозунгов предшествующих лет было очевидным симптомом нарастающего кризиса американской дипломатии. Но лавирование президента не могло скрыть новых провалов американской политики весной 1960 г. в самых различных районах земного шара — от Южной Кореи, где была свергнута диктатура Ли Сын Мана, до Турции, в которой пало правительство Мендере-са — другого верного союзника США. В Японии ушло в отставку правительство Киси, только что протащившее через парламент еще один договор о предоставлении США права содержать свои войска и базы на японской территории. Размах борьбы японского народа против этого договора оказался столь мощным, что правительство Киси вынуждено было просить президента Эйзенхауэра, уже прибывшего на Филиппины, отменить свой визит в Японию. В августе 1960 г. во Вьетнаме и Лаосе вспыхнуло восстание, направленное против посаженных у власти американцами реакционных кругов. В Южном Вьетнаме к концу 1960 г. был сформирован Национальный фронт освобождения (НФОЮВ), возглавивший борьбу широких народных масс против кровавого режима Нго Динь Дьема и американского неоколониализма. 88 Documents on American Foreign Relations, 1960/Ed. by R. P. Stebbins. N. Y., 1961, p. 188. 89 New York Times, 1960, May 20. Раздраженное своими неудачами, правительство Эйзенхауэра попыталось снова прибегнуть к силе и «кризисной дипломатии». Оно форсировало наращивание ракетно-ядерного арсенала США, усилило свое вмешательство во внутренние дела стран Индокитая, Латинской Америки и Африки. Была начата подготовка вооруженного нападения на Кубу. Американская дипломатия сделала все, чтобы придать проимпериалисти-ческий характер миссии ООН в Конго, первоначально предпринятой по просьбе законного правительства этой страны и с одобрения Совета Безопасности с целью положить конец агрессии бельгийских колонизаторов. Использовав агентуру ЦРУ и захватив с помощью тогдашнего генерального секретаря ООН Хаммаршельда руководство этой миссией, правящие круги США добились того, что она стала осуществляться в полном соответствии с их империалистическими устремлениями, а не просьбами премьер-министра Конго Патриса Лумумбы. Это привело в конце концов к свержению его правительства и злодейскому убийству самого Лумумбы, к новому вторжению в страну колонизаторов. Стремясь удержаться везде, где только можно, на старых рубежах «холодной войны», правительство республиканцев не смогло избегнуть многочисленных поражений в своей внешней политике. Это сыграло определенную роль в том, что шансы демократической партии накануне выборов 1960 г. оказались несколько предпочтительнее.