Введение

В условиях гражданской войны в России армия стала главным инструментом, с помощью которого противоборствовавшие стороны стремились решить свои политические задачи. Белогвардейские вооруженные формирования были основным и, по сути, единственным серьезным противником Красной армии. Из всех антибольшевистских сил в России только Белое движение ставило перед собой задачу создания единого антибольшевистского фронта в общегосударственном масштабе. Разгром же регулярных белых армий предопределил утверждение в стране коммунистического правления. Поэтому без всестороннего изучения истории белых армий невозможно составить полную и объективную картину гражданской войны в России и выявить причины победы в ней большевиков.

В годы гражданской войны на территории России возникло и функционировало несколько десятков антибольшевистских правительств. Одним из них являлось созданное летом 1918 г. Временное Сибирское правительство. К осени того же года его власть в той или иной степени распространилась на Сибирь, Урал, Дальний Восток и часть Средней Азии. Под эгидой Временного Сибирского правительства была создана Сибирская армия - крупнейшее по численности объединение антибольшевистских вооруженных сил из всех существовавших в России в 1918 г.

Гражданская война своей научной и общественно-политической значимостью всегда привлекала внимание исследователей. Только за годы советской власти вышло в свет около 17 тысяч книг, брошюр и статей, посвященных истории гражданской войны в России[1]. Общая характеристика этих работ содержится в историографических исследованиях С. Ф. Найды, И. Л. Шермана,

В.              П. Наумова, Д. К. Шелестова, В. Д. Поликарпова и др.[2] Историографический анализ литературы о гражданской войне на востоке России дали О. А. Васьковский, М. Е. Плотникова, В. И. Шишкин, И. В. Наумов,

А.              С. Верещагин и др.[3] История изучения Белого движения, в том числе и на современном этапе развития историографии, нашла отражение в монографиях Г. А. Бордюгова, А. И. Ушакова, В. Ю. Чуракова, В. Т. Тормозова, Т. А. Немчиновой[4].

Существует расхожее мнение, что история антибольшевистских вооруженных формирований на востоке России в советский период не подвергалась изучению. С этим мнением можно согласиться лишь отчасти. Действительно, специальных работ по данной теме почти не было, но отдельные ее сюжеты нашли отражение в советской историографии, прежде всего в связи с рассмотрением боевой деятельности Красной армии на Восточном фронте. В 1920-е годы тема антибольшевистских вооруженных сил нашла отражение в книгах А. Н. Анишева и Н. Е. Какурина. К 10-летию начала гражданской войны вышел в свет фундаментальный трехтомный труд, созданный по инициативе и под руководством Штаба РККА[5]. В этих работах была предпринята первая попытка создать цельную и многоплановую картину гражданской

войны. Широкие хронологические и территориальные рамки данных исследований предопределили поверхностность и схематизм в освещении истории белых армий востока России.

Во второй половине 1930-х годов исследователи перешли от общих проблем истории гражданской войны к изучению более узких вопросов и сюжетов. Нельзя согласиться с мнением некоторых историков о том, что в 1930 - первой половине 1950-х годов изучение истории внутренней контрреволюции практически прекратилось[6].

А.              Федорова, В. В. Хрулева и Е. А. Болтина[7], представлявшие подробное описание отдельных операций Красной армии на Восточном фронте. Узкоспециальный характер этих работ предопределил их минимальную идеологическую ангажированность. Указанные авторы широко использовали архивные материалы белогвардейского происхождения, воспоминания активных участников и руководителей антибольшевистского движения на востоке России. Эти работы дают представление о структуре и численности белогвардейских вооруженных формирований, вводят в научный оборот ряд оперативных приказов и директив белого командования. В своей совокупности вышеназванные исследования воссоздают общую картину военных действий на Восточном фронте с июня 1918 по декабрь 1919 г. Однако в них не рассматриваются события, происходившие в Сибири и на Среднем Урале летом-осенью 1918 г.

В процессе изучения военных действий на Восточном фронте между историками в этот период возникли разногласия в оценке только одного крупного события: результатов Пермской операции (ноябрь-декабрь 1918 г.), в ходе которой части белой Сибирской армии нанесли поражение 3-й Красной армии. По мнению Н. Е. Какурина, Пермская операция была операцией на второстепенном направлении, ее результаты имели чисто местное значение и не отразились на положении дел Восточного фронта[8]. Иную точку зрения высказали Ф. Огородников и А. Федоров. По словам Огородникова, «падение Перми и отход за Каму 3-й армии имели весьма серьезные результаты для всех последующих действий на Восточном фронте»[9].

Таким образом, отечественная историография 1920- 1950-х годов практически не обращалась к истории белой Сибирской армии в 1918 г. В литерату

ре почти не встречается даже упоминаний о ее существовании.

Во второй половине 1950-х годов историки стали признавать наличие серьезных пробелов в изучении гражданской войны. Одним из поводов к этому стал выход в 1957 г. третьего тома «Истории гражданской войны в СССР»[10]. Д. Поликарпов позднее обращал внимание, что «недостатки» в выявлении соотношения боевых сил революции и контрреволюции, отмечавшиеся в откликах печати на третий том, не могли быть устранены без изучения классовых сил с обеих сторон... И здесь особенное отставание обнаружилось в изучении сил и руководящих центров контрреволюции»[11]. Г. Н. Голиков, обобщая замечания по третьему тому, подчеркивал, что «противника нужно представлять реально, а не абстрактно и анонимно»[12]. Эту мысль поддержал генерал- лейтенант Советской армии А. И. Тодорский: «Не следует наших врагов изображать людьми безвольными, невежественными, глупыми. Если бы они были таковыми, то стоило ли так затягивать борьбу с ними, да и велика ли честь Красной Армии разгромить таких противников»[13].

С обозначенной выше позицией не согласился харьковский исследователь И. J1. Шерман, который в 1964 г. потребовал серьезной критики «чрезмерного увлечения освещением политики контрреволюции»[14]. Впрочем, его точка зрения не получила поддержки среди историков гражданской войны. Более того, большинство специальных работ, посвященных истории контрреволюции, появились в конце 1960 - начале 1980-х годов[15]. Однако интерес исследователей вызывали в первую очередь проблемы политической борьбы в контрреволюционном лагере. Вопросы военного строительства и боевой деятельности антибольшевистских вооруженных сил по-прежнему оставались за рамками большинства научных публикаций.

В этот период были опубликованы монографии Л.

женных сил с контрреволюцией на территории Поволжья, Урала, Сибири и Дальнего Востока во второй половине 1918 г. Этими исследованиями был в значительной степени заполнен пробел в изучении гражданской войны, характерный для советской историографии предыдущих десятилетий. Однако в рамках существовавшей в СССР традиции в центре внимания авторов по- прежнему находились руководящая деятельность большевиков и боевые действия Красной армии. История собственно антибольшевистских вооруженных сил в большинстве работ была представлена лишь фрагментарно.

Первым из советских исследователей к истории белой Сибирской армии обратился Г. X. Эйхе, бывший командующий 5-й армией советского Восточного фронта, а ранее - штабс-капитан старой Русской армии. В монографии «Опрокинутый тыл» он кратко осветил процесс возникновения Сибирской армии, отметив, что ее формирование началось в Новониколаевске в ходе антибольшевистского выступления чехословацкого корпуса в конце мая - начале июня 1918 г. Эйхе привел фактические данные, характеризующие структуру, численность и основные направления боевой деятельности этой армии летом 1918 г.

Генрих Христофорович Эйхе явился единственным советским исследователем, в трудах которого антибольшевистские вооруженные силы востока России стали предметом специального рассмотрения. Его почин не нашел поддержки в советской историографии. Исключение составляет лишь энциклопедия «Гражданская война и военная интервенция в СССР», на страницах которой помещены специальные статьи, посвященные Сибирской, Западной, Оренбургской и Уральской белым армиям[17]. Эти небольшие по объему статьи почти дословно повторяют тексты аннотаций к описям соответствующих фондов Российского государственного военного архива и дают лишь самое общее представление об антибольшевистских вооруженных силах востока России.

Наиболее важным достижением историографии данного периода стало решение вопроса о причинах поражения Красной Армии в Сибири и на Урале в 1918 г. По мнению В. С. Познанского, причины временного падения советской власти в Сибири летом 1918 г. были обусловлены тремя основными факторами: во-первых, участием в борьбе против Советской России держав

Антанты и США; во-вторых, позицией среднего крестьянства, не поддержавшего Советы в трудное время вооруженной борьбы с чехо-белыми; в- третьих, слабостью советских вооруженных сил по сравнению с силами противника[18]. Главную причину неудачи Красной Армии на Урале в 1918 г. авторы коллективной монографии «Гражданская война и иностранная интервенция на Урале» усматривали в недостатке резервов - «проблема подготовки на Урале надежных пополнений для Красной Армии решена полностью не была в результате пассивности, неустойчивости, а в некоторых случаях и прямой контрреволюционности крестьянских масс»[19].

На протяжении 1960-1980-х годов советские историки не пришли к общему мнению по поводу оценок Пермской операции. Из исследований Г. X. Эйхе следует, что разгром советских войск под Пермью парализовал деятельность 2-й, 3-й и 5-й Красных армий, что, в свою очередь, позволило белым завершить формирование своих войск на Урале и добиться новых успехов на фронте весной 1919 г.[20] Авторы двухтомника «Гражданская война в СССР» отмечали, что неудача 3-й Красной армии в районе Перми ухудшила стратегическое положение Восточного фронта и положение Советской республики в целом[21]. В ряде других публикаций проводилась мысль о том, что успех белых в Пермском районе «имел лишь местное значение»[22]. Однако последняя точка зрения носила исключительно умозрительный характер, так как ее приверженцы, в отличие от оппонентов, не пытались представить соответствующих аргументов.

При освещении социально-политической обстановки в Сибири в период гражданской войны советские историки затронули вопрос о призыве новобранцев в белую Сибирскую армию осенью 1918 г. Например, П. И. Рощевский писал, что «мобилизация оказалась проваленной и затянулась на неопределенный срок». J1. А. Шиканов утверждал, что крестьяне противодействовали практически всем мероприятиям Временного Сибирского правительства, в том числе сорвали и мобилизацию в армию[23]. Однако названные авторы специально не изучали ход и результаты призыва новобранцев. Их выводы базируются на тенденциозно подобранных двух-трех отдельных случаях отказа крестьян вступать в армию и потому не могут считаться научно обоснованными.

Иную точку зрения на результаты призыва новобранцев высказал Г. X. Эйхе. По его мнению, «призывы прошли в общем довольно успешно

вопреки ожиданиям самих белых». На основе отрывочных данных он предположил, что общее число новобранцев, призванных в вооруженные силы Временного Сибирского правительства, составило не менее 145-150 тыс. человек[24]. Ю. В. Журов, опираясь на документы управления по воинской повинности министерства внутренних дел Временного Сибирского правительства, рассмотрел ход призыва на территории Енисейской губернии. Он пришел к выводу, что мобилизационный план по губернии выполнен не был, поскольку явка новобранцев на призывные участки составила около 75 %[25]. Но, согласно его данным, речь ни в коем случае не шла о провале призыва.

Итогом развития советской историографии гражданской войны стал выход в свет двухтомника «Гражданская война в СССР» (М., 1980, 1986). Необходимо отметить, что его авторы фактически проигнорировали большинство публикаций уральских, сибирских и дальневосточных исследователей, вышедших в свет в 1960-1970-е годы. В результате, как и в предыдущем обобщающем труде, события, имевшие место на востоке страны во второй половине 1918 г., выпали из поля зрения авторов этого издания.

В советской историографии главный упор делался на освещении побед Красной Армии, чем и объясняется повышенный интерес исследователей к событиям 1919-1920 гг. В то же время в своей совокупности работы советских историков позволяют представить военно-политическую обстановку, в условиях которой создавались и действовали белые армии, выявить главные направления боевых операций их частей и соединений.

Нет особых оснований утверждать, что при советской власти существовали жесткие идеологические запреты на изучение истории белых армий. В рамках марксистско-ленинской методологии эта тема не являлась актуальной, ибо победа большевиков и поражение белого движения в гражданской войне считались закономерными с научно-исторической точки зрения. В этой связи вспоминается, как в 1990 г. один маститый профессор-историк, узнав, что автор настоящего исследования интересуется историей антибольшевистских вооруженных формирований, с разочарованием заявил: «Это же белые! Зачем их изучать? С ними и так все ясно».

Крах коммунистического режима в СССР и странах Восточной Европы способствовал пересмотру концептуальных основ истории России в XX веке и заметным изменениям в тематике исследований. Современная историография гражданской войны пополнилась большим количеством публикаций, подавляющая часть которых посвящена именно истории антибольшевистского движения в России.

Одним из приоритетных историографических направлений стало изучение общественно-политических процессов в Сибири в период гражданской войны. Благодаря исследованиям В. В. Журавлева, М. В. Шиловского, В. И. Шишкина составлена более-менее полная картина возникновения Вре

менного Сибирского правительства и его дальнейшая трансформация в Совет министров Временного Всероссийского и Российского правительств[26].

В середине 1990-х годов появились первые, спустя почти тридцать лет после выхода в свет монографии Г. X. Эйхе, публикации, посвященные истории белой Сибирской армии[27]. В этих работах рассмотрена деятельность высших органов военного управления в Сибири, эволюция организационной структуры, особенности комплектования и снабжения Сибирской армии, боевые операции ее частей и соединений.

В широких хронологических рамках тема антибольшевистских вооруженных формирований Урала, Сибири и Поволжья отражена в монографии и докторской диссертации екатеринбургского историка С. И. Константинова[28]. Он изучил систему управления, комплектования и снабжения белых армий, проследил эволюцию их организационной структуры на протяжении 1918-1919 гг. Основное внимание С. И. Константинов уделил Российской армии адмирала В. Колчака, созданной в конце 1918 - начале 1919 г. Вооруженным силам Временного Сибирского правительства он посвятил один из параграфов своей монографии. К сожалению, автор не уделил должного внимания изучению боевой деятельности белогвардейских вооруженных сил, в результате чего приведенный им фактический материал не до конца вписывается в военнополитический контекст гражданской войны в целом. Недостатки монографии Константинова носят во многом объективный характер. На современном этапе своего развития историография белых армий идет пока по пути накопления эмпирического материала.

Теме вооруженных формирований на территории Сибири в период гражданской войны (1917-1922 гг.) посвящена докторская диссертация Н. Воронова[29]. Содержание автореферата этой диссертации может вызвать

только недоумение. Вопреки заявленной тематике исследования автор подробно и обстоятельно рассмотрел историю анархизма в Сибири в конце 1917-начале 1918г. Проблемы, связанные с историей как советских, так и белогвардейских вооруженных формирований, в автореферате практически не нашли отражения. В. Н. Воронов упомянул о создании белой Сибирской армии, однако весь текст, посвященный данному сюжету (объемом около одной страницы), дословно переписан из статьи Д. Г. Симонова, причем без ссылки на предшественника[30]. В целом названный автореферат представляет подборку не связанных между собой кусков текста.

Одним из наиболее крупных исследователей начального этапа гражданской войны в Сибири является Н. С. Ларьков. В его монографии и докторской диссертации[31] основное внимание уделено изучению проблемы роли и влияния армии на политические процессы в Сибири. Н. С. Ларьков отметил, что из всех государственных и политических образований, претендовавших на ведущую роль в восточно-российском антибольшевистском лагере, реальной властью обладали лишь те из них, которые располагали более или менее крупными вооруженными силами и рычагами контроля над армией* Сибирская армия и ее руководство, по мнению автора, занимали однозначно анти- эсеровскую позицию и сыграли решающую роль в поражении умеренных социалистов в борьбе с правыми политическими группировками. В то же время Н. С. Ларьков поставил под сомнение широко распространенное в советской исторической литературе гипертрофированное представление о монархической ориентации сибирского офицерства. По его мнению, тяготение офицерства к авторитаризму допускало различные его формы, не сводившиеся только к монархии.

В одном из разделов диссертации Н. С. Ларьков достаточно обстоятельно рассмотрел вопрос комплектования личным составом белой Сибирской армии. Он, в частности, отметил, что, несмотря на добровольческий принцип комплектования, основной контингент военнослужащих Сибирской армии летом 1918 г. составляли офицеры и казаки, подлежавшие обязательному призыву. Н. С. Ларьков подробно изучил процесс перехода Сибирской армии к принудительному комплектованию. Опираясь на широкий круг источников, он оспорил выводы советских историков о «провале», «срыве» мобилизации, «затягивании ее на неопределенный срок» и т. п.[32]

Заметным событием в изучении антибольшевистских вооруженных сил на востоке России явилось двухтомное исследование В. А. Шулдякова[33], по

священное истории Сибирского казачьего войска в период гражданской войны. Автор представил весьма объемную картину участия сибирского казачества в свержении советской власти на территории Акмолинской области в мае-июне 1918 г., рассмотрел процесс формирования, комплектования и уровень материально-технического оснащения воинских частей, а также их боевую деятельность. К сожалению, В. А. Шулдяков исключил из текста книги ссылки на источники и литературу, что снизило научную ценность его беспрецедентного на сегодняшний день исследования.

В монографии С. П. Петрова[34], претендующей на создание комплексной картины гражданской войны на востоке России, применительно ко второй половине 1918 г., главное внимание уделено Поволжью, где действовала Народная армия Комуча. Вооруженным формированиям Сибири и Урала автор уделил всего лишь несколько абзацев текста, в которых содержится ряд ошибочных утверждений. В итоге история Сибирской армии на страницах книги получила неадекватное отражение с точки зрения ее роли и места в антибольшевистских вооруженных силах востока страны.

По словам С. П. Петрова, «в отличие от Народной армии на Волге Сибирская армия была создана без помощи военной интеллигенции. В ее рядах было мало выпускников Михайловского артиллерийского училища и военноинженерных учебных заведений Москвы и Санкт-Петербурга. Не хватало офицеров Генерального штаба... Начиная с ее главнокомандующего полковника Гришина-Алмазова, позже произведенного в генералы, старший офицерский корпус состоял главным образом из казаков, усиленных местными офицерами с Волги и Урала, отказавшихся служить в Народной армии Комуча... Состоявшая всего из 7 500 бойцов, тайно набранных во время большевистской власти в Сибири, к лету 1918 г. Сибирская армия быстро выросла, благодаря призыву на военную службу из числа местных жителей и вновь прибывших из восточной части европейской России. Были собраны еще два корпуса. Один - в Центральной Сибири, а другой - в южных степях, находящихся по соседству с современным Казахстаном». Как утверждает автор, «численный состав Сибирской армии достоверно неизвестен, согласно оценкам он составлял примерно 40-45 тыс. человек. Армия в то время находилась в стадии своего формирования, но, несомненно, являлась наиболее мощной и сплоченной организацией в Западной Сибири...». Характеризуя оперативную обстановку на конец июля 1918 г., Петров отмечает, что «Сибирская армия в основном продолжала бездействовать, защищенная с запада Уральскими горами и военными формированиями Поволжского фронта, а с востока Чехословацким легионом, пытавшимся прорваться через оставшиеся центры большевистского сопротивления между Иркутском и Владивостоком».

Утверждение С. П. Петрова о том, что старший офицерский корпус Сибирской армии состоял преимущественно из казаков, не соответствует дейст

вительности. Не был казаком и ее командующий А. Н. Гришин-Алмазов, являвшийся, кстати, выпускником Михайловского артиллерийского училища. «Усиление» Сибирской армии офицерами с Урала произошло в связи с тем, что указанный регион официально входил в район ее формирования, а не потому, что указанные офицеры не желали служить в Народной армии. Вызывает удивление тезис автора об отсутствии достоверной информации о численности Сибирской армии, ибо соответствующий фактический материал также был введен в научный оборот задолго до выхода в свет его монографии. Что касается бездействия Сибирской армии летом 1918 г., то данный тезис С. П. Петров мог сформулировать только по причине незнания оперативной обстановки в Сибири и на Урале из-за игнорирования публикаций ряда советских и современных российских исследователей.

При рассмотрении вышедших в последнее время публикаций, затрагивающих историю Сибирской армии, нельзя обойти вниманием книгу

В.              В. Клавинга[35], отличающуюся прежде всего большим объемом и немалым тиражом. К сожалению, дать положительную оценку данному опусу нельзя. Автор продемонстрировал полное неведение в отношении государственного строительства на востоке России в период гражданской войны. Лишь недоумение могут вызвать у сведущего читателя такие мифические структуры, как «Правительство Иркутской области», «Казачье правительство Енисея», «Сибирская армия КОМУЧА» и т. д., и т. п. Впрочем, автор признается, что политические аспекты гражданской войны ему «принципиально чужды» и «находятся за пределами его интересов к истории России».

Автор не пытался выявить систему и механизмы управления антибольшевистскими вооруженными силами, «отбросив этот сложный лабиринт в командной иерархии». Как следствие, в его исследовании содержится немалое количество утверждений, уводящих читателя далеко в сторону от понимания реальных военно-политических процессов, протекавших на востоке России в 1918 г. Лишенным всякого смысла выглядит следующее заявление автора: «По своему значению и распространению контроля и командования в Сибири и на Дальнем Востоке первая в этом огромном регионе Сибирская армия в середине 1918 г., безусловно, может быть приравнена к наименованию фронт, под которым понимаются подобные глобальные военные структуры».

В книге содержится огромное количество фактических ошибок и опечаток, особенно применительно к географическим терминам, цифрам и датам. С научной точки зрения сочинение В. В. Клавинга не выдерживает никакой критики и является скорее шагом назад в изучении истории белых армий востока России. Впрочем, фантазии Клавинга на тему о белых армиях не покажутся удивительными, если учесть, что книжное издательство, выпустившее в свет его сочинение, носит название «Terra Fantastica».

Ряд сюжетов, связанных с историей Сибирской армии, нашел отражение в публикациях С. Н. Савченко, П. А. Новикова, Е. В. Волкова[36]. Особо следует отметить статьи А. А. Каревского[37], посвященные изучению организационной структуры Сибирской армии, а также работы А. М. Кручинина[38], в которых рассматриваются формирование и боевая деятельность белогвардейских вооруженных формирований на Урале летом-осенью 1918 г.

Широкий интерес у современных исследователей вызывают биографии руководителей и активных участников белогвардейских вооруженных формирований. Максимальное количество публикаций биографической серии посвящено адмиралу А. В. Колчаку[39]. Большинство авторов делает упор на изучении преимущественно политической деятельности Колчака на посту Верховного правителя, не уделяя должного внимания анализу его многогранной работы в качестве командующего Российскими войсками в полосе отчуждения КВЖД, затем военного министра Временного Всероссийского правительства и, наконец, Верховного главнокомандующего. Исключение представляют недавние публикации В. И. Шишкина, в которых всесторонне освещена деятельность Колчака в должности военного министра[40].

Достаточно полно и объективно изучены биографии генералов М. В. Ханжина[41] и А. И. Дутова[42], в том числе и их военно-организационная

деятельность во второй половине 1918 г. Большое внимание историки уделяют генералу барону Р. Ф. Унгерну фон Штернбергу[43]. Однако его деятельность по формированию антибольшевистских войсковых частей в Забайкалье в 1918-1920 гг. освещается весьма бегло и неконкретно.

Ряд публикаций посвящен атаману Г. М. Семенову. Наиболее крупной по объему является написанная в научно-популярном ключе книга

А.              А. Смирнова[44]. Его труд содержит большое количество неточностей и грубых фактических ошибок, особенно применительно к событиям 1917-1919 гг. Например, автор утверждает, что атаманом Забайкальского казачьего войска Семенов был избран в декабре 1918 г., хотя это произошло в июне 1919 г. По его мнению, конфликт между Семеновым и Колчаком, произошедший в ноябре 1918г., был урегулирован уже спустя месяц - в декабре, и якобы тогда же Семенов получил чин генерал-майора. На самом деле все это произошло шестью-семью месяцами позднее. Столь вольное отношение автора к историческим фактам привело к серьезному искажению деятельности атамана Семенова и обусловило целый ряд необоснованных утверждений и выводов.

В последние годы историки ввели в научный оборот значительное количество материалов биографического характера. В силу относительно большого количества статей, вышедших в последнее время, мы не станем перечислять их здесь и отошлем читателя к списку использованных нами источников и литературы. Особо следует отметить специальные биографические справочники. Наиболее полные, с минимальным количеством фактических ошибок, сведения по биографиям генералов, состоявших в рядах антибольшевистских вооруженных формирований востока России, содержатся в справочнике, подготовленном Е. В. Волковым, Н. Д. Егоровым и И. В. Купцовым[45]. Несомненный интерес представляют биографические материалы энциклопедии С. В. Волкова, а также его комментарии к сборникам мемуаров[46].

В.              Д. Зимина, анализируя современные проблемы историографии гражданской войны, обратила внимание на тенденцию заменять, в связи с новыми политическими ориентирами, одних «героев» национальной трагедии на других[47]. П. В. Волобуев отмечал, что «на смену идеализации революции, десятилетиями развращавшую нашу научную мысль, приходят новые мифологемы, столь же беззаботно оставляющие научные знания за бортом»[48]. Пробле

ма, обозначенная В. Д. Зиминой и П. В. Волобуевым, носит, на наш взгляд, умозрительный характер. Историческая истина не декларируется, а постигается путем кропотливого сбора, систематизации и анализа эмпирического материала. Не основанная на фактах идеализация Белого движения является лишь болезнью роста современной историографии гражданской войны. В условиях свободы научного творчества подтверждение или опровержение той или иной мифологемы - лишь дело времени.

Тема антибольшевистских армий нашла отражение также в русской эмигрантской историографии. В 1930-е годы вышли в свет труды военных историков полковника А. А. Зайцова и генерала Н. Н. Головина[49], представляющих военно-политический обзор гражданской войны в 1918 г. Источниковую базу их исследований составили, главным образом, мемуары участников гражданской войны и публикации, вышедшие в свет в СССР. Однако главное внимание А. А. Зайцов и Н. Н. Головин уделяли событиям, происходившим на юге России. Они дали весьма поверхностную характеристику вооруженных сил востока России, допустив ряд фактических ошибок. В частности, авторы, не являвшиеся участниками описываемых ими событий, слабо представляли систему оперативного руководства войсками.

Очень содержательными, но до недавнего времени малоизвестными отечественным историкам являлись исследования Б. Б. Филимонова[50]. Его книга «Поход степных полков» посвящена истории возникновения и боевой деятельности 1-й Степной Сибирской стрелковой дивизии II Степного Сибирского корпуса белой Сибирской армии летом 1918 г. Автор охарактеризовал структуру дивизии, привел сведения о численности ее войсковых частей, краткие биографические данные на командиров и начальников. Особый интерес вызывает подробное описание боевых операций 1-й Степной Сибирской стрелковой дивизии на Тюменско-Шадринском направлении в июне-июле 1918 г. Б. Б. Филимонов использовал в качестве основного источника личные свидетельства офицеров этой дивизии.

Истории возникновения и боевой деятельности I Средне-Сибирского корпуса Сибирской армии посвящена статья капитана А. А. Кирилова, опубликованная в пражском журнале «Вольная Сибирь» в 1928 г.[51] Автор охарактеризовал организационную структуру корпуса, привел данные по командному составу и численности отдельных войсковых частей, дал краткое описание военных операций чехо-белых в Восточной Сибири и на Урале в 1918 г. Работа А. А. Кирилова очень ценна в связи с тем, что документация I Средне- Сибирского корпуса не сохранилась в полном объеме.

Проблему подготовки офицерских кадров для вооруженных сил востока России разрабатывал А. Еленевский[52]. Он собрал и обобщил сведения о большинстве военных училищ и школ, функционировавших в регионе на протяжении 1918-1922 гг. Источниковую базу его исследования, опубликованного в 1963-1964 гг. в нескольких номерах парижского журнала «Военная быль», составили вышедшие к тому времени воспоминания и устные свидетельства бывших юнкеров.

А. Еленевский и В. В. Звегинцев попытались дать общую картину организационной структуры белогвардейских вооруженных формирований Поволжья, Урала, Сибири и Дальнего Востока в 1918-1922 гг., восстановить номера и названия действовавших полков и дивизий[53]. Попытку эту нельзя назвать удачной, так как, во-первых, приведенные авторами сведения далеко не полны, а во-вторых, они не всегда учитывают многочисленные переформирования войсковых частей и соединений, изменения их нумерации и названий.

Главным недостатком русской зарубежной историографии является ограниченная источниковая база исследований, вызванная объективной невозможностью использовать архивные документы. В то же время историки- эмигранты внесли заметный вклад в изучение гражданской войны, введя в научный оборот широкий пласт источников личного происхождения.

Зарубежная англоязычная историография не уделяла внимания истории антибольшевистских вооруженных сил востока России. Специальные работы Р. Коннагтона, П. Доценко, П. Флеминга и Н. Перейры[54], в названиях которых присутствуют слова «Сибирь» и «Колчак», посвящены в основном политическим аспектам гражданской войны.

Источниковую базу исследования составили опубликованные и архивные документы, материалы периодической печати и воспоминания участников гражданской войны на востоке России.

Общий объем опубликованных документов, отражающих историю белой Сибирской армии, невелик. В сборниках документов, вышедших в советский период, преобладают материалы, отражающие руководящую роль большевиков в борьбе с контрреволюцией, или же материалы, характеризующие «антинародную» сущность контрреволюционных режимов. В последние годы в деле публикации документов по данной теме наметился определенный сдвиг.

В.              И. Шишкин издал документальные сборники, посвященные деятельности Западно-Сибирского комиссариата и Временного Сибирского правительст

ва[55], в которых содержатся и материалы, имеющие непосредственное отношение к истории Сибирской армии. А. Б. Езеев опубликовал подборку документов, связанных с историей формирования и боевой деятельности I Средне-Сибирского корпуса Сибирской армии летом 1918 г.[56]

А.              А. Каревский и Р. Г. Гагкуев ввели в научный оборот ряд документов, характеризующих численность и структуру армии[57].

В предлагаемом читателю исследовании широко использованы материалы периодической печати 1918-1919 гг. В газетах, независимо от их политической ориентации, содержатся приказы командиров и начальников различного уровня, оперативные сводки и отчеты об отдельных боевых операциях. Наибольшей информативностью в этом отношении отличаются газеты «Омский вестник» и «Сибирский вестник» (официальный орган Временного Сибирского правительства), семипалатинская «Свободная речь», екатеринбургские «Отечественные ведомости».

Необходимо отметить, что газеты, выходившие в свет до декабря 1918г., содержат тот тип информации, который впоследствии по военно-цензурным соображениям был запрещен к публикации в периодических изданиях. Так, в оперативных сводках нередко упоминались номера и названия войсковых частей и соединений, фамилии командиров и начальников, указывались даты. Из газет 1918 г. можно извлечь информацию о структуре Сибирской армии, дислокации и передвижении войск.

В мае-июне 1919 г. ряд газет («Русская армия», «За Родину», «Сибирские стрелки») поместил на своих страницах очерки, посвященные годовщине антибольшевистского переворота в Сибири, в которых нашла отражение история возникновения отдельных боевых отрядов летом 1918 г. и формирования на их базе регулярных частей и соединений Сибирской армии.

В меньшей степени тема исследования обеспечена мемуарными источниками. Никто из представителей высшего командного состава Сибирской армии не оставил опубликованных воспоминаний. Этим, главным образом, и объясняется то, что до недавнего времени история вооруженных сил Временного Сибирского правительства не попадала в поле зрения исследователей.

Большую ценность для историка Сибирской армии представляют воспоминания чешского генерала Р. Гайды, вышедшие в Праге в 1921 г.[58] Р. Гайда был одной из ключевых фигур антибольшевистского переворота в Сибири. Летом 1918 г. он руководил боевыми операциями русских и чехословацких

войск на территории Томской, Алтайской, Енисейской, Иркутской губерний и Забайкальской области, а с октября командовал Екатеринбургской армейской группой Западного фронта. Р. Гайда достаточно подробно описал боевую деятельность своих войск, но допустил немало фактических ошибок. Он, например, явно преувеличил потери советских войск в боях у оз. Байкал летом 1918 г., неверно указал группировку сил Екатеринбургской группы накануне и в ходе проведения Пермской операции. По нашему мнению, Гайда склонен преувеличивать роль и значение чехословацких войск в ходе боевых действий против красных.

В 1938 г. в Харбине вышли в свет воспоминания атамана Г. М. Семенова[59], который осенью 1918 г. занимал пост командира V Приамурского корпуса Сибирской армии. Семенов очень скупо описал этот период своей деятельности. Главное внимание он уделил начальному периоду своей борьбы с большевиками в конце 1917 - первой половине 1918 г. и событиям 1920 г., когда в его руках находилась «вся полнота военной и государственной власти на всей территории Российской восточной окраины». Скорее всего, данный пробел в воспоминаниях Семенов допустил сознательно, преследуя цель скрыть от потомков свою деструктивную роль в Белом движении.

История антибольшевистской борьбы на территории Оренбургского казачьего войска нашла отражение в воспоминаниях генералов И. Г. Акулинина и А. В. Зуева, полковников Н. Н. Лесевицкого и Г. В. Енборисова[60]. Эти авторы осветили процесс возникновения белых отрядов на территории войска в конце 1917 - начале 1918г., а также боевую деятельность казачьих частей на Екатеринбургском, Верхнеуральском и Ор- ском направлениях летом-осенью 1918 г. В том числе тех частей, которые входили в состав Уральского корпуса Сибирской армии.

Отдельные факты и свидетельства были почерпнуты из воспоминаний председателя Совета министров Временного Сибирского правительства П. В. Вологодского, управляющего делами Совмина Г. К. Гинса, министра снабжения того же правительства И. И. Серебренникова, генералов

В.              Г. Болдырева, А. П. Будберга, П. П. Петрова и К. В. Сахарова, поручика И. К. Волегова, а также из некоторых других мемуарных источников[61].

Основными источниками нашего исследования стали ранее не вводившиеся в научный оборот документальные материалы фондов центральных и региональных архивов Российской Федерации. Подавляющая часть ключевых материалов по истории Сибирской армии сосредоточена в РГВА. После разгрома Российской армии адмирала А. В. Колчака в конце 1919 - начале 1920 г. основной массив захваченной Красной армией белогвардейской документации был сосредоточен в архивах Омска, Новосибирска, Томска и Иркутска. Но к концу 1930-х годов большинство материалов белогвардейского происхождения было изъято из местных архивов и передано на хранение в Архив Октябрьской революции (ныне ГАРФ), откуда в 1965 г. все военные фонды поступили в Центральный Государственный архив Советской армии (ныне РГВА). В настоящее время хранящиеся в РГВА материалы белогвардейских войсковых частей, соединений и учреждений, действовавших в годы гражданской войны на территории Поволжья, Урала, Сибири и Дальнего Востока, составляют около 450 фондов с более чем 10 тыс. единицами хранения, документы которых датируются в основном 1918 и 1919 гг. До декабря 1988 г. значительная часть этих материалов находилась на специальном хранении.

Первостепенное значение для нашего исследования имеет документация штаба Сибирской армии, управлений входивших в ее состав корпусов: I Средне-Сибирского, II Степного Сибирского, III Уральского, IV Восточно- Сибирского и V Приамурского, документы, извлеченные из фондов Военного министерства Временного Сибирского и Всероссийского правительств, штаба Верховного главнокомандующего, штаба Екатеринбургской группы войск и ряда других.

Выявлению и сбору архивных материалов в РГВА способствовало то, что в структуре штаба Сибирской армии с июня по октябрь 1918 г. имелся Воен- но-исторический отдел. Его сотрудники собирали ключевые материалы, отражавшие вопросы формирования и структурной эволюции Сибирской армии, ее численности и боевого состава, материально-технического состояния войск, дислокации и боевых операций войсковых частей и соединений. В Во- енно-историческом отделе велся дневник боевых действий Сибирской армии. Подобные дневники велись также в корпусных и дивизионных штабах. В штабах Сибирской армии делопроизводство стояло на довольно высоком уровне, благодаря чему документы, хранящиеся в РГВА, четко сгруппированы по проблемно-хронологическому принципу.

В местных сибирских и уральских архивах документальные источники, относящиеся к истории антибольшевистских вооруженных сил, представлены очень скудно. Это в основном отпечатанные типографским способом объявления и приказы военных властей, оповещавшие население о призывах в армию, о введении военного положения на той или иной части территории и т. д. Данные материалы, как правило, широко тиражировались в газетах.

Важным источником для решения всего круга исследовательских задач являются официальные приказы военных руководителей различного уровня. Они позволяют составить целостную картину изменений в системе руководства вооруженными силами и в организационной структуре армии, выявить фамилии командиров и начальников отдельных отрядов, войсковых частей и соединений. Следует, однако, учитывать, что официальные приказы не всегда выполнялись, а иногда и отменялись. Некоторые полки и дивизии, упоминаемые в документах, в реальности не существовали.

Вопросы об организационной структуре Сибирской армии, численности и оснащенности различными видами вооружения ее частей и соединений позволяют выяснить ведомости боевого состава Сибирской армии, регулярно составлявшиеся в управлении генерал-квартирмейстера штаба армии на основании сведений, поступавших из корпусных штабов. Согласно приказанию начальника штаба армии эти сведения командиры корпусов обязаны были предоставлять четыре раза в месяц (2, 9, 16 и 23-го числа)[62]. Ведомости боевого состава содержат полную и объективную информацию по указанным вопросам.

Для освещения боевой деятельности Сибирской армии ценным источником являются оперативные сводки штабов различного уровня. Оперативные сводки штабов Сибирской армии дают сжатые, но вполне объективные сведения о ходе и результатах военных операций. По нашему наблюдению, сознательная фальсификация и замалчивание фактов в оперативных сводках белогвардейских штабов стали характерны с середины 1919г., когда начался развал Российской армии А. В. Колчака. В условиях побед чехо-белых на протяжении второй половины 1918 г. для того и другого не было объективной необходимости.

Более осторожного подхода требуют оперативные сводки штаба Чехословацкого корпуса. В них на первый план выдвигались успехи чехословацких частей и затушевывалась роль Сибирской армии в осуществлении тех или иных боевых операций. Особенно это характерно для освещения событий лета 1918 г. Руководители Чехословацкого корпуса подобным образом стремились создать вокруг себя ореол «спасителей России» с целью получения определенных политических дивидендов для молодой Чехословацкой республики.

Малонадежным историческим источником являются оперативные сводки советского командования, носившие ярко выраженный пропагандистский характер. Сообщения в большевистской прессе о военных действиях против чехо-белых имели своей целью поддержать боевой дух красноармейцев и красногвардейцев, а также убедить широкие слои населения в прочности советской власти и временном характере успехов контрреволюции. Поэтому советские газеты преувеличивали значение побед красных и замалчивали их неудачи.

Следует учитывать, что пропагандистский отпечаток имеют и эмпирические материалы белогвардейского происхождения. Советские вооруженные силы в них нередко именуются отрядами «немцев и большевиков» или «мадья- ро-болыиевиков», что отнюдь не означало преобладания в их составе граждан тех или иных национальностей. Нередко оперативные сводки отличаются излишней эмоциональностью, когда организованное отступление частей Красной армии на каком-либо участке фронта квалифицировалось как их «паническое бегство».

Очень часто в источниках, как опубликованных, так и неопубликованных, встречаются неправильное написание географических названий, номеров и наименований войсковых частей и соединений, ошибки при упоминании должностей, воинских званий и чинов военнослужащих. Подобные несоответствия могут быть вскрыты посредством критического сопоставления одной и той же информации, содержащейся в различных источниках.

Основным источником получения сведений о биографиях офицеров являются их послужные списки. Однако обнаружить таковые на всех интересующих нас лиц не удалось. Поэтому биографические справки составлялись путем кропотливого сбора сведений в архивных делах, газетах, мемуарах. Так, информация о назначениях офицеров на должности, их награждениях и производстве в следующие чины содержится в приказах различного уровня, прежде всего - в приказах по Сибирской армии, ее корпусам и дивизиям. Прохождение офицерами службы в 1919 г. можно проследить по приказам Верховного правителя и Верховного главнокомандующего, а также приказам Начальника штаба Верховного главнокомандующего, приказам по армиям, военным округам и т. д. Эти приказы можно обнаружить не только в фондах РГВА и ГАРФ. Часть их была опубликована в периодической печати; приказы по Сибирской армии - в газете «Сибирский вестник», приказы Верховного правителя - в газете «Русская армия». Кроме того, в газетах публиковались статьи, посвященные биографиям некоторых военачальников белой армии, некрологи на офицеров, погибших в боях или умерших от ран и болезней. Судьбы некоторых офицеров, из числа тех, кто по окончании гражданской войны остался в России, позволили установить книги памяти жертв политических репрессий Омской, Новосибирской и Иркутской областей, Алтайского и Красноярского краев и других субъектов Российской Федерации.

Необходимо признать, что не все интересующие нас вопросы в полной мере обеспечены историческими источниками. Некоторую сложность для изучения представляет вопрос о военных действиях на территории Восточной Сибири и Урала с июня до середины июля 1918 г. Система органов управления вооруженными силами тогда находилась на стадии формирования и оперативная документация за этот отрезок времени сохранилась очень плохо. Так, по свидетельству бывшего командующего Восточным фронтом генерала Р. Гайды, организованная работа штаба фронта началась лишь со второй половины июля 1918 г., а до этого «всю служебную корреспонденцию мы носи-

ли, так сказать, по карманам»[63]. В ограниченном объеме в РГВА отложилась документация I Средне-Сибирского корпуса Сибирской армии. Общее количество единиц хранения -в архивном фонде этого тшрпуъъ m              ®шг

по сравнению с фондами других корпусов. Причем ряд материалов фонда I Средне-Сибирского корпуса, в том числе приказы по строевой части, находится «в россыпи» и на руки исследователям не выдается. Названные лакуны осложняют решение исследовательских задач, но не делают их невыполнимыми. Наличие широкой источниковой базы, при условии комплексного и критического подхода к различным группам источников, позволяет в полной мере осветить историю Сибирской армии.