ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

Усвоить историю ч историографию политических партий трудно без понимания некоторых теоретико-методологических проблем. Среди них на первое место выдвигается определение сути партии как общественно-политического явления.

Понятие «партия» происходит от латинского partis (часть) и означает организованную группу людей, объединенных общими идеями и интересами.

Один из отечественных исследователей политической истории России писал: «...политические партии суть свободные общественные группы, образующиеся внутри правового государства для совместного политического действия на почве общих всем индивидуумам интересов

5

и идей» . Автор также считал, что одной партии, т.е. партии в единственном числе, существовать не может. Однако исторический опыт России мысль эту не подтвердил, ибо свыше семидесяти лет здесь существовала только одна партия, превратившаяся по существу в партию-государство.

В 1906 г. попытку сформулировать суть партии предпринял Ю.О. Мартов. Он отметил, что это — «союз людей единомыслящих, ставящих себе одни и те же цели и сговорившихся соединить свои силы для согласованной деятельности в государственной жизни»2. Он также писал, что политическая партия образуется тогда, когда «граждане получают возможность заниматься открыто политической деятельностью, т.е. принимать участие в ведении государственных дел»3. Продолжая свои рассуждения, автор особо подчеркнул, что партии образуются с целью влияния на государственную жизнь4. Так было обращено особое внимание на то, что члены партии являются единомышленниками; вместе с тем в определении сильный акцент сделан на задачах партии в области государственности.

Имеющиеся ныне определения понятия политической партии таковы.

В марксистской литературе в вопросе об определении понятия «партия» первенствующее значение имеет классообразующий принцип, т.е. каждая партия должна иметь определенную социальную базу, выражать интересы тех или иных классов, социальных групп. В действительности партии необязательно возникали на «однородной» социальной базе и являлись выразителями ее интересов. Некоторые партии объявляли себя вообще внеклассовыми, декларируя тем самым свою всенародную, общечеловеческую сущность. Однако в реалии они все же отражали интересы не только социальных, но национальных и даже конфессиональных слоев и групп населения, т.е. возникали как на социальной (классовой), так и на иной основе. Таким образом, понятие «партия» — сложное политическое и историческое явление. Каждая партия имеет свою специфику и по составу членов, стратегии, тактике, зафиксированных в программно-уставных документах и осуществляемых на практике, и по их реальному политическому значению в истории.

6

Историографический анализ позволяет предложить следующую формулировку: партия — активная часть народа (группа людей), в большинстве случаев единомышленников, объединенная в политическую организацию, ставящая своей целью совместными действиями ее членов отстаивание интересов определенной социальной группы общества. В условиях многообразия современного мира представляется невозможным дать универсальное определение политической партии.

Функциональное назначение партии — достижение политической власти; партия руководствуется набором идеологических догматов. Нельзя сбрасывать со счетов и такую составляющую часть партии, как самореализация личностей, в нее (в партию) входящих, и в первую очередь вождей, руководителей. Период организации партии в большинстве случаев происходит на базе ранее созданных кружков, групп и т. п. и не завершается после провозгласительного акта на съезде, конференции и других форумах.

• Для возникновения партий необходимы соответствующие объективные и субъективные факторы. Важнейший объективный фактор — наличие определенного уровня социально-экономического развития. Не случайно партии часто возникают на капиталистической стадии развитие человеческого общества, более точно — в эпоху становления и утверждения капитализма, когда люди, объединенные в классы, имеют общие интересы и устремления и, следовательно, появляются условия, способствующие противоборству между ними. Это не противоречит тому, что сам термин «партия» употреблялся и ранее, например в XV—XVI вв. Однако только тогда, коща развернулась борьба между феодалами и нарождавшейся буржуазией и последняя стала выражать свою групповую волю, можно говорить о готовности общества к появлению партий и противоборстве между ними.

Среди субъективных факторов отметим осознание своих политических идеалов передовыми элементами общества. Основная масса людей к этому еще, может быть, не готова — тогда формирующаяся партия разъясняет им свои цели и задачи. Исторический опыт свидетельствует о том, что нередко устремления класса (Слоев, групп) сознают раньше не их непосредственные представители, а выходцы из других классов (слоев, групп), более образованные, но уже порвавшие связь со средой происхождения. Это интеллигенты; именно они в большинстве случаев становятся организаторами и вождями партий. Причины этого явления разные. Установлено, что сознание не всегда адекватно отражает интересы людей.

7

неоднородности (социальной и национальной) может иметь несколько партий, зачастую вступающих между собой в борьбу.

В целом же вопрос о социальной и классовой базе партий сла-боизучен. В связи с этим приведем несколько положений из политологии.

Первое. Социальная база партии включает в себя не только классы, но и слои и группы людей. Второе. Социальный состав — не зеркальное отражение социальной базы, так как у большинства партий, кроме ее основного классового костяка, имеются примкнувшие представители других слоев и групп. Третье. Социальная база и политика партии диалектически взаимосвязаны, определяющей здесь является социальная база, но и политика может играть известную независимую роль. Четвертое. Исторический опыт России и других стран свидетельствует о том, что далеко не всегда политические партии проводят в жизнь и отстаивают те программные цели, которые они декларируют, а следовательно, зачастую неадекватно выражают интересы тех социальных слоев, от имени которых они выступают. Пятое. Социальная база — явление не статичное, а динамичное, она меняется в зависимости от стратегии и тактики партии. Шестое. Облик партии, в том числе и ее социальная база, зачастую связан с субъективным фактором — линией поведения ее лидеров.

И еще об одном. Деятельность партий в СССР регулировалась Положением о добровольных обществах и их союзах, утвержденным ВЦИК и СНК только 10 июля 1932 г. По отношению к ВКП(б) — КПСС оно формально применялось по аналогии. Легитимационная норма о партии большевиков появилась лишь в Конституции СССР 1936 г., зафиксировавшей идею о руководящей и направляющей роли ВКП(б). Она была закреплена и в 6-й статье Конституции СССР 1977 г., особо подчеркнувшей, что КПСС является «ядром политической системы социалистического общества».

Вступивший в силу 1 января 1991 г. Закон СССР «Об общественных объединениях» установил, что политическая партия, как разновидность общественных объединений, создается и действует на основе добровольности, равноправия ее членов, самоуправления, законности и гласности. Так была создана правовая и политическая основа формирования многопартийности.

КЛАССИФИКАЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ

Важнейшей методологической гпоблемой в изучении политических партий является их классификация по присущим всем им характерным признакам: социальная основа, политическая программа, стра

8

тегичсские и тактические принципы. Данной проблеме первостепенное значение придавали Ленин, Мартов и другие политические деятели, а также ряд исследователей истории политических партий России. Научная классификация политических партий определяется следующими критериями социально-политического и идейно-нравственного характера: цели и задачи партии, ее социальный состав, стратегия и тактика, трактовка злободневных вопросов современности (например, аграрного, финансового, рабочего, национального), религиозные доктрины, а также политические мотивы поведения руководящих деятелей партии (вождей). Необходимо учитывать и взаимоотношения между партиями на различных этапах их истории.

В.И. Ленин в основу своей классификации положил единственный принцип — классовый. Уже в 1906 г. он записал, что отношение большевиков к другим партиям «возможно лишь на основании научного, т.е. классового, анализа их»7. В дальнейшем классообразующий принцип стал для Ленина универсальным. В 1912 г. он писал, что для марксистов главная задача момента (речь шла об избирательной кампании в IV Государственную думу) состоит в том, чтобы разъяснить народу, какие «жизненные интересы руководят той или иной партией, какие классы общества прячутся за той или иной вывеской»8.

Есть основание считать, что в ленинском мировоззрении классообразующий принцип подчеркивался совсем не случайно. Он считал, что для политических партий России этот принцип имел решающее значение, потому что политическая борьба в стране была проявлением классовой борьбы. Классовый принцип означал для Ленина обязательное наличие противостоящих друг другу партий, противоборствующих идей, вождей.

Однако классовый фактор не является единственным для классификации партий России. Требуется, как уже отмечалось, учитывать и такие, как национальный, нравственно-этический, религиозный, географический и др. Следовательно, в основу классификации партий должна быть положена совокупность факторов, каждый из которых играл свою роль.

Наконец, нелишне заметить, что в зависимости от целей и задач анализа деятельности политических партий один из обозначенных критериев может выступить на передний план, другой же играет вспомогательную роль и т.д. Понятно, что классовый принцип не может считаться единственно «научным».

В современной историографии утверждается, что Ленин разделил вес политические партии на «четыре группы»: пролетарские, мелкобуржуазные, буржуазные, помещичье-монархические. Иногда к этому Добавляется, что он подразделил буржуазные партии на либерально-буржуазные и реакционно-буржуазные9. Однако анализ ленинских

9

текстов показывает, что такого жесткого деления он не давал. Оно скорее характерно для фразеологии «Краткого курса истории ВКП(б)». В статье «Опыт классификации русских политических партий» Ленин называет следующие типы партий: «1) черносотенцы; 2) октябристы; 3) кадеты; 4) трудовики и 5) социал-демократы». В той же работе он проводит и такое деление: партия сознательного, социалистического пролетариата, партии радикальной или радикальничающей мелкой буржуазии, партии либерально-буржуазные, партии реакционно-буржуазные11. Та же классификация повторяется семь и восемь лет спустя в двух статьях: «Избирательная кампания в IV Государственную думу» и «Политические партии России» .

Несколько иную классификацию дал Ю.О. Мартов: партии реакционно-койЬервативные; умеренно-консервативные, либерально-демократические и революционные13. Его подход был основан на отношении партий к существующей государственной системе, методах и формах ее формирования.

В историографии российские партии иногда делятся исходя из наличия трех политических лагерей. Выделяются правительственные партии (помещичье-монархические и буржуазно-консервативные); либерально-оппозиционные (буржуазно-либеральные) и революционно-демократические (мелкобуржуазные и пролетарские). Иногда встречается и критерий легальности: легальные, нелегальные и полулегальные.

В последнее время в литературе обсуждается вопрос о характере партий социал-демократического направления: большевиков, меньшевиков, Бунда. Кроме названных упоминаются Украинская социал-демократическая рабочая партия, Социал-демократическая партия Литвы, Гнчак и др. В России действовали и народнические партии, прежде всего социалисты-революционеры.

Предпринята попытка (проф. К.Н. Тарновским) по-новому охарактеризовать меньшевистскую партию: недостаточно, считал автор, квалифицировать ее как мелкобуржуазную. «Было бы точнее,— писал он,— определить ее как социалистическую партию старого типа»14, т.е. партию II Интернационала. В подтверждение своего тезиса Тарновский указывал и на следующие обстоятельства: как и западные социал-демократы, меньшевики отвергали вклад Ленина в теорию и тактику марксизма, прежде всего его учение о буржуазно-демократической революции нового типа, возглавляемой пролетариатом, а также разработанные Лениным организационные принципы партии нового типа. Если сама постановка вопроса закономерна, то доказательства, на наш взгляд, не безупречны. Известно, что меньшевики не отвергали целиком самостоятельное изучение Лениным ряда проблем теории. Достаточно сослаться на меньшевистский пятитомник «Общественное движение в России в начале XX века», где в статьях Ю. Мартова, В. Акимова и других упоминается о ряде работ Ленина начала века,

ю имевших теоретическое значение. Вопрос должен, на наш взгляд, формулироваться следующим образом: партию какого типа имел в виду Ленин — демократического или тоталитарного?

Имеется также постановка вопроса о том, что меньшевизм был одним из течений внутри марксизма, органической и составной частью рабочего движения в России1 . Неидеологизированный подход к истории этой партии дает возможность увидеть ее многогранность —• демократизм программных установок, непоследовательность в стратегии и тактике, колебания в руководстве рабочим движением, что проявилось в Октябре 1917 г., когда меньшевики упустили свой шанс возглавить демократическое обновление России.

Ь Рбссии в начале XX в. действовало свыше 100 политических партий, из которых 50 были наиболее крупными, около пяти десятков имели общероссийский характер, остальные — национальный. Наличие большого количества партий [4 монархических (по другим данным, только помещичьих было 7), 38 — буржуазных (по другим данным — 43) консервативного и либерального направлений и 45 — мелкобуржуазных ; отдельно в этом перечне стояла партия большевиков] отражало общи^ закономерности процесса их образования на стадии восходящего капитализма и предопределялось специфическим социально-экономическим и политическим положением России. В начале XX в. она уже была капиталистической страной, густо переплетенной остатками феодальных отношений (особенно в Средней Азии, на Кавказе и других окраинах). Сказывался и социальный состав населения: Россия была одной из самых мелкобуржуазных стран Европы. Буржуазия составляла 16,3 % населения страны, пролетариат—14,6, мелкая буржуазия — 60,7 %; из 11 млн. рабочих промышленными было всего 1,7 млн., а из них кадровыми — всего 40 %, т.е. 700 тыс. человек.

На формирование партий оказали влияние прежде всего три российские революции, в канун и в ходе которых (главным образом первой) пробуждалось самосознание гигантских масс Необходимо учесть и многонациональный состав России — до 100 наций и народностей, что не могло не способствовать созданию ряда партий национального и националистического характера. Наконец, свою роль сыграла и молодость российской демократии. В литературе по истории помещичьих паруий верно замечено, что в России, вследствие указанных выше причин, буржуазия и помещики начали создавать свои партии ^в то время, когда пролетариат уже занял там прочные позиции . (Вопрос о количестве партий России и причинах их образования нуждается в дальнейшем изучении.)

Одной из актуальных проблем истории партий России является выяснение времени ухода с политической арены подавляющего большинства из них и как следствие этого — установление однопартийной системы. В литературе имеется несколько версий этого про-

п

цесса. По одной из них, в истории России начала XX в. прослеживаются следующие переломные этапы: Октябрь 1917 г., гражданская война, нэп. Обращает на себя внимание неоднозначность терминологии, применяемой при характеристике данных явлений: «политическое банкротство», «полное идейно-политическое банкротство», «идейно-политический крах» и др.18 Назрела настоятельная необходимость не только обозначить содержание понятий, связанных с распадом и гибелью партий, но и найти оптимальный подход к рассмотрению их деятельности.

Длительное время в советской историографии воспроизводилась точка зрения В.И. Ленина, который относил «политическое банкротство» меньшевиков и социалистов-революционеров к периоду после-июльского кризиса" 1917 г.19 Однако история свидетельствует, что накануне Октября не произошло полного идейного и организационного краха этих партий. Элементы распада, возможно, имели место, но «банкроты» жили и продолжали действовать довольно небезуспешно.

И еще об одном замечании В.И. Ленина на эту тему следует сказать. Он отмечал, что «контрреволюционная деятельность» меньшевиков и эсеров в годы гражданской войны, с одной стороны, и гибкая тактика большевиков, с другой, вызвали дальнейшее углубление кризиса и распад в рядах первых, самоизоляцию их лидеров. Однако в статьях и выступлениях 1921—1922 гг. [«Заметки публициста», Доклад на X съезде РКП (б) и др.] В.И. Ленин говорил о причинах активизации антисоветской деятельности мелкобуржуазных партий при переходе к нэпу и неизбежности их полного идейно-политического краха .

Новейшие исследования вносят коррективы в эту точку зрения. Вот некоторые фактические данные на этот счет: в годы гражданской войны из 32 партий 7 прекратили свое существование в 1918 г., 10 — в 1919—1920 гг., остальные — в начале 20-х годов21. В литер^гуре существует и иная точка зрения22. М.И. Стишов, например, считает, что окончательный распад меньшевизма и других партий, в том числе и буржуазных, произошел в 1930—1931 гг. В доказательство этого тезиса приводятся следующие рассуждения: лишь победа социализма, одержанная якобы в начале 30-х годов, обеспечила идейную jn политическую однородность советского общества23. Возражая авторам, которые относят окончательный распад партий эсеров и меньшевиков к 1923—1924 гг., он пишет: «Если эсеро-меньшевизм бесследно исчез в середине 20-х годов, то как же в таком случае быть с эсеро-кулацкой, так называемой «Трудовой крестьянской партией» Кондратьева—Чаянова и с «Союзным бюро ЦК РСДРП меньшевиков»? Обе эти контрреволюционные подпольные организации возникли и функционировали уже после 1924 г. и представляли собой ту же эсеровщину, тот же меньшевизм, с той лишь разницей, что действовали они теперь под другими наименованиями».24

12

С возражениями М.И. Стишову уже в 70-х годах выступил П.А. Подболотов. Он полагал, что, во-первых, нет основания причислять группы Кондратьева—Чаянова и «Союзного бюро ЦК РСДРП» к разряду политических партий. Заметим, что и новейшие публикации полностью опровергают утверждения М.И. Стишова: таких организаций в природе вовсе не было; в провокационных целях они были «организованы» ОГПУ в 1930—1931 гг.; во-вторых, Подболотов считал, что нельзя игнорировать факт самороспуска партий меньшевиков и эсеров в 1922—1924 гг.; в-третьих, заметил он, надо учитывать организационное состояние остатков меньшевиков и эсеров. Эти факты не цаурт основания отодвигать конец мелкобуржуазных партий на 30-е гоДы . Верно утверждение, что не следует сохранение мелкобуржуазной идеологии отождествлять с сохранением мелкобуржуазных партий. В целом же вопрос о времени ухода с политической арены всех партий нуждается в дальнейшем изучении.

Одной из сложнейших методологических проблем является трактовка роли ленинской концепции истории партий и политических движений России. В советской историографии весь сложный, противоречивый и неоднозначный путь развития партий и движений был еще в недалеком прошлом сведен к овладеванию исследователями ленинской концепцией, краеугольным камнем которой было положение о том, что большевистская партия «по богатству опыта не имеет себе равной в свете»26. К такой сверхзадаче историографии привели несколько обстоятельств. В широком плане она явилась результатом смены политико-идеологических ориентиров (или проще — смены политико-идеологических догматов), что в целом является закономерностью функционирования истории исторической науки. В связи с этим отметим, что в 20-е годы одним из ведущих ориентиров был известный плюрализм мнений в рамках растущих претензий на монополизм со стороны большевиков. Рельефно это выступало в книгах и учебниках по истории РКП (б) и ВКП(б), авторами которых были А.С. Бубнов, В.И. Невский, Н.Н. Попов, В.Г. Кнорин и Ем. Ярославский.

После письма И. Сталина в журнал «Пролетарская революция» (1931). и публикации «Краткого курса истории ВКП(б)» (1938) происходит обвальная «смена вех» — единственной господствующей становится ^алинская трактовка истории партий и движений. Ее суть в сжатом изложении состоит из двухчленного тезиса: единственной партией, нуждающейся в изучении, является ВКП(б), причем в ракурсах, сконструированных самим Сталиным в «Письме» и в «Кратком курсе»; все остальные партии реакционны и консервативны как по своему составу, программным документам, так и по той роли, которую они сыграли в истории России; а по сему нет надобности в их специальном исследовании. С этих пор документы и архивные источники по истории политических партий становятся недоступными для изучения.

13

XX съезд КПСС (1956) и постановление ЦК партии «О преодолении культа личности и его последствий» (30 июня 1956 г.) первоначально образовали вакуум в исследовании истории партий и политических движений. Однако начиная с 60-х годов в связи с выходом на идеологическую арену нового поколения ученых, часто именуемых «шестидесятниками», зачинатели которых прошли через горнило Великой Отечественной войны 1941—1945 гг., происходит новая «смена вех». Ее сутью становится ленинский ренессанс в историографии. Этому немало способствовали публикации Полного (55-томного) собрания сочинений В.И. Ленина, десятитомной Биографической хроники Ленина, «Ленинских сборников», а также многотомной истории КПСС Историки и историографы стали исходить из установки о единственно научной и абсолютно верной ленинской концепции истории России или, вернее, того, что трактовалось как ленинские идеи. В соответствии с этим подъем или спад исторической науки, по существу, сводился к приближению или отступлению от ленинской точки зрения.

Превращение марксизма и ленинизма из научной теории в догму, слепую веру сыграло негативную роль в развитии исторической науки. Советские историки в своих исследованиях стали действовать «с марксистских позиций» (часто под этим понималось очередное постановление ЦК или даже передовица газеты «Правда»), подменяли подлинно» научный подход так называемой актуальностью. Вследствие некритического отношения к марксизму и ленинизму советские историки и историографы отказались, по существу, от поиска исторической истины.

В результате господства единственной концепции получилось так, что большинство работ стали практически идентичными, различие состояло лишь в расширении или сужении источниковой базы. Тиражирование одних и тех же идей и выводов стало характерной чертой советской историографии, что, в свою очередь, формировало катехизисное мышление, основанное на цитатном способе изложения ленинизма. Наличие соответствующих (иногда — и не соответствующих) цитат из произведений Ленина определяло политический имидж исследователя.

В итоге такого «творчества» происходил процесс не столько овладения ленинской методологией, сколько заимствования у Ленина готовых выводов без их критического осмысления и применения к конкретно-историческому анализу данных. Кроме того, не оставалось места для собственного анализа фактов и событий и для личного суждения об их месте в истории, и это, пожалуй, привело к наиболее отрицательным последствиям в деле изучения истории политических партий. Историческая память о Ленине превращалась, таким образом, в мифологическую.

14

Сказанное выше вовсе не означает, что все то, что исходило от Ленина, изначально ошибочно. Это относится и к методологии, и к историографии. Ленинизм содержит немало положений и идей, выдержавших проверку временем.

Одним из важнейших условий плодотворного развития историографических исследований является отказ от некритического восприятия ленинской концепции истории политических партий, что даст возможность исследователям провести объективный научный анализ историографических и других источников.