Любая власть не вечна, и период ее смены - очень болезненный исторический момент для любого народа. Смена власти в широком смысле - это переход к власти, основанной на иной идейной основе, в узком смысле - передача власти от одного лица к другому. Такая передача осуществляется либо по наследству, либо по выбору, либо по назначению. В основе передачи власти по наследству лежит идея о том, что власть не привязана к некой личности, то есть власть порождается не бытием того, кто ее удерживает, но его действиями или качествами; при этом власть может оставаться той же самой, будучи передаваемой от одного лица к другому (индивидуальному или коллективному) с тем условием, что все они воспроизводят те акты, которые породили эту власть. Следовательно, передача по наследству более или менее осознанно опирается на теорию, согласно которой «добродетели» или способности производить нужные действия передаются от отца к сыну. Эта теория, по мнению А. Кожева, базируется на весьма «примитивной», даже «магической» концепции. «Добродетель» понимается как своего рода полуматериальная субстанция, обнаруживаемая с большей или меньшей полнотой у всех членов одного семейства и более или менее полно передаваемая от отца к сыну. Поскольку с позиций рационалистического мировоззрения эта концепция звучит малоубедительно, то передача власти по наследству утратила доверие. Передача власти по назначению имеет место, когда кандидат утверждается тем (теми), кто сам наделен властью; передача власти по избранию происходит, когда кандидат утверждается теми (или тем), кто не обладает никакой властью. Оба этих механизма также основываются на идейных концепциях. Как считает А. Кожев, какой бы ни была передача, она всегда более или менее уменьшает власть1. Рассмотренные формы смены власти не затрагивают ее сущности и не приводят, как правило, к смене ее основ. Для истории больший интерес представляет рассмотрение таких форм смены власти, в ходе которых происходит ломка основ общественного и государственного устройства. Хотя сегодня и продолжает господствовать материалистический взгляд на причины таких катаклизмов, тем не менее современные исследователи все чаще сходятся во мнении, что нет прямой связи между экономической эффективностью правящего режима, материальным благосостоянием людей и революцией. Напротив, все чаще звучит мысль о том, что люди проявляют недовольство властью не в худшие экономические времена, а, скорее, в период экономического роста. Идеалистический подход объясняет этот феномен второстепенной ролью экономического фактора в революции, отводя главенствующую роль идеям. Экономический, а шире - материальный фактор играет роль объективно-материальной рамки, которой проверяется эффективность идей. Слабая идея - непрочная поддержка власти. Первый же экономический кризис, война, природный катаклизм приведут к ее падению. В этом случае власть теряется не в результате кризиса, войны или природного катаклизма, - она падает вследствие слабости идеи, на которую опирается, а объективные события служат лишь поводом, подтверждающим слабость власти. Главной же причиной является слабая идея, на которой эта власть держится. Как считает Л. Мизес, «если уж большинство управляемых приходит к убеждению, что необходимо и возможно изменить форму правления и заменить старый режим и старый персонал новым режимом и новым персоналом, дни прежнего сочтены. Большинство всегда будет иметь средства осуществить свои желания о 2 силой даже против воли старого режима» . Победа силы идеи над материальной силой в политической сфере отчетливо проявилась в победе индийцев, руководствующихся идеей ненасильственного сопротивления, над британскими колонизаторами. Этой идее, имеющей прочные корни в индийской идейной культуре, английская мысль не смогла 240 241 ничего противопоставить, и вскоре идейное поражение закономерно повлекло за собой поражение политическое. «Смерть» богов, а позднее дискредитация идейных доктрин знаменуют собой упадок и смерть старой и восхождение не только новой власти, но иногда и целой цивилизации. Как правило, народы недолго переживают исчезновение своих богов. Прав был Г. Лебон, когда писал: «Нет ничего более разрушительнее, чем прах умерших богов»1; при этом он указывал, что влияние оказывают не только войны и революции, опустошительные следы которых рано или поздно изживаются, но и перемены в основных идеях, понятиях и верованиях, которые связаны с тем, что основополагающие элементы самой цивилизации осуждены на преобразование. Настоящие революции, чреватые опасностью для существования того или иного народа, - это революции, про- 2 исходящие в его мыслях . Насильственная смена власти всегда происходит в условиях ее кризиса, имеющего идейную основу. Власть, основывающаяся на сильной идее, несокрушима даже для более сильного внешнего врага. Примеров тому мы находим достаточно и в российской истории, наиболее яркие - сохранение власти, основывающейся на православии в период татаро-монгольского ига, и коммунистического режима в 1941 году, когда враг был под Москвой. Кризис власти - это всегда кризис идеи, лежащей в основе этой власти. В самом общем виде механизм ее свержения в рамках идеалистического подхода видится следующим образом. Главным условием политического кризиса является кризис мировоззренческих основ, на которых держится данная власть. В религиозном обществе это кризис религии, в коммунистическом - коммунистической идеи, в либеральном - либеральной доктрины. Если мировоззренческого кризиса нет, то власть может быть свергнута только в случае ее грубейших ошибок или откровенных преступлений, оцениваемых, таким образом, с позиций господствующего мировоззрения. При этом сущность власти останется прежней, поменяются только носители верховной власти. Такая смена власти характерна для государственных переворотов; примером может служить убийство Павла I или снятие Н. Хрущева с поста генсека. Если мировоззрение в кризисе, то есть его основные идеи уже не являются действенными и не подтверждаются общественной практикой (например, страна начинает резко отставать в своем развитии либо под угрозу ставится ее независимость или сохранение господствующего культа), тогда малейший повод может стать причиной свержения всей системы данной власти. Еще одной важнейшей предпосылкой является наличие сильной оппозиционной идеи, которая вдохновляет активное политическое большинство. Если такой идеи нет, то власть, даже опирающаяся на слабую идею, вероятнее 242 243 всего устоит во внутренних катаклизмах, но будет чрезвычайно слабой в катаклизмах внешнеполитических244. Историки и политологи давно работают над проблемой предотвращения политических конфликтов в их жестоких формах - революций, гражданских войн, кровавых переворотов. Часто приходится встречать утверждение, что та или иная власть опоздала с реформами, соответствующими господствующему идейному мейнстриму, и это привело к кровопролитию. При этом не учитывается то обстоятельство, что не всякая власть может проводить реформы, насыщенные определенным идейным содержанием. Например, власть, основывающаяся на религии, не может начать проведение реформ, опирающихся на материалистическое мировоззрение, поскольку это подорвет ее политическую опору, не прибавив при этом сторонников в лагере материалистов. Такая власть обречена в любом случае, и опыт Николая II хорошо иллюстрирует данное утверждение. Царь потерял свою традиционную опору в крестьянстве, купечестве и даже дворянстве, пойдя на либеральные реформы. Невозможно представить, но если бы он вдруг начал проводить коммунистические реформы, то не продержался бы и дня - его тут же свергло бы ближайшее окружение. Власть не может произвольно опираться на те или иные идеи - она заложница того идейного направления, с помощью которого пришла к власти и осуществляла ее. Возможности идейного маневрирования у власти крайне ограниченны. Конечно, действенность идеи зависит от качества личностей, возглавляющих власть. Это не столь значимо для сильных идей, ведь возглавлял же СССР откровенно слабый для такой огромной и сложной страны Н. Хрущев, когда коммунизм как концепция был еще достаточно популярен. А вот в период опоры власти на слабую идею, слабость личности, возглавляющей верховную власть, почти всегда имеет фатальные последствия. В английской, французской и русской революциях свергнутые монархи были слабыми личностями, опиравшимися на слабые идеи. Интересную мысль по этому поводу высказал английский философ С.Н. Паркинсон в книге «Законы Паркинсона». Рассматривая проблему студенческих революций середины 1960-х годов, он пишет о том, что люди никогда не восстают против тирании, но всегда - против власти слабеющей и колеблющейся. История любой революции начинается не с заговора повстанцев, но с сомнений и разлада среди людей у власти. Упадок власти создает вакуум, заполняемый протестом. Часто приходится сталкиваться с утверждением, что любая революция, начинающаяся против господства деспотизма, заканчивается еще большим деспотизмом, при этом не находя объяснения этому феномену в рамках материалистического мировоззрения, - утверждается, что это всеобщая историческая закономерность. В рамках идеалистического подхода этот феномен объясняется тем, что свергается власть, опирающаяся на слабую идею, а на смену ей приходит победившая власть, которая опирается на более сильную идею и, следовательно, порождает более сильную власть. Свергаемая власть, потерявшая свою идейную опору, всегда вынуждена широко применять насилие, которое, будучи необоснованно идейно, встречает всеобщее неодобрение. Новая власть, опирающаяся на сильную идею, может применять насилие в гораздо больших масштабах, не вызывая при этом отрицательных эмоций в рядах своих сторонников, а это, как правило, - активное политическое большинство. После того как идейный фундамент власти будет подорван, применение ею силы также будет считаться нелегитимным. Яркий пример тому - эволюция коммунистического режима в СССР, широко применявшего насилие в начале правления и оказавшегося совершенно неспособным на это в конце своего существования. Идейный кризис прежде всего задевает правящий класс. Еще Г. Моска подметил тенденцию слабеющих элит к прекращению занятиями военным делом; так случилось с римскими аристократами, отдавшими не только службу в армии, но и командование войсками на откуп варварам. Нечто подобное случилось и в Венецианской республике, где знать перестала командовать галерами и проводить в море большую часть жизни торгуя и воюя. Так было в период застоя в СССР и наблюдается в современной России, где элита прекратила направлять своих детей в армию и на флот. Так всегда бывало в обществах со слабеющей господствующей идеей, на которой зиждется государственная власть. Первой на это реагирует правящая элита, которая, лишившись «высокой» идеи, начинает руководствоваться идеями «низкими» - стремлением к собственному благосостоянию, поиском удовольствий и т.п. Конечно, руководствуясь такой жизненной доктриной, представители правящего класса не захотят жертвовать своей жизнью или жизнью своих детей ради государства, лишенного идейной опоры. Чтобы отдавать свою жизнь за страну и ее народ, нужно, чтобы данное государство основывалось на идее, которая была бы для элиты дороже жизни. Такой идеей было православие в царской России до XIX века, идея коммунизма для СССР до периода застоя. Такой идеи нет у современной России, поэтому она пребывает в перманентном кризисе вне зависимости от ее экономического состояния. Подобное состояние российских элит не является следствием их внутренней испорченности или национальной специфики, поскольку такие элиты формируются в любом обществе тогда, когда в нем нет сильной привлекательной идеи. Таким образом, смена носителей власти является важным моментом для любого общества и может проходить как в бесконфликтных формах, так и насильственным путем. Главную роль в смене форм власти играют идейные факторы. Смена господствующих парадигм приводит к строительству новых общественно-политических систем; смена концепций в рамках господствующего мировоззрения также влечет за собой смену власти, однако ее последствия не являются столь радикальными. Ошибки и преступления власти, квалифицируемые так в рамках господствующего мировоззрения, могут приводить к государственным переворотам без смены форм политической системы. Интенсивность и размах применяемого насилия при смене власти зависят от радикальности идей, с которыми идет во власть новый правящий класс.