Наше Отечество. Опыт политической истории. Т. 2. С. 381-392. Роковому дня'22 июня 1941 г., когда Германия напала на Советский Союз, предшествовали 22 месяца «дружественных отношений».между агрессором и жертвой. Официально они оформились 23 августа 1939 г. В тот день в Московском кремле министр иностранных дел Германии И. Риббентроп и председатель Совета Народных Комиссаров СССР, народный комиссар иностранных дел СССР В.М. Молотов подписали договор о ненападении. ... Заключив 23 августа 1939 г. договор о ненападении, правительства СССР и Германии обязались споры и конфликты между двумя странами «разрешать... исключительно мирным путем в порядке дружеского обмена мнениями». Договор изолировал СССР от сил, боровшихся против фашистской агрессии. «В случае, если одна из договаривающихся Сторон,- говорилось во второй статье,- окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, другая договаривающаяся Сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу». На практике это означало, что СССР не будет осуждать фашистскую агрессию или помогать ее жертвам. Ратификация договора состоялась через неделю- столько времени потребовалось, чтобы собралась внеочередная сессия Верховного Совета СССР. По предложению А.С. Щербакова, особо доверенного лица Сталина, первого секретаря Московского областного и городского комитетов ВКП(б), депутаты не обсуждали советско-германский договор «ввиду исчерпывающей ясности и последовательности внешней политики Правительства СССР». От депутатов скрыли, что договор о ненападении имел приложение-«секретный дополнительный протокол», отражавший имперские амбиции его авторов. Язык и дух этого документа напоминали о тех временах, когда судьбы народов решались за их спиной, по праву сильного. В нем говорилось о разграничении «сфер влияния» в Восточной и Юго-Восточной Европе, где встретились «интересы» СССР и Германии. Предусматривалось, что в случае германо-польского вооруженного конфликта (на языке документа: «территориальных и политических преобразований» в Польше) германские войска могли продвинуться на восток не далее рек Нарев, Висла, Сан. Остальная часть Польши, а также Финляндия, Эстония, Латвия и Бессарабия признавались «сферой влияния» СССР. «Сферы влияния Германии и СССР» разделяла северная граница Литвы. Судьбу Польского государства авторы секретного протокола условились разрешить «в порядке дружественного обоюдного согласия». На другой день после ратификации Верховным Советом СССР советско-германского договора германские войска без объявления войны напали на Польшу. Вслед за этим германский посол в Москве Шуленбург стал настаивать на ускорении «советской военной интервенции» в Польшу. 9 сентября Молотов заверил германского посла, что «советские военные действия начнутся в течение ближайших. нескольких дней». Однако на следующий день он заявил, что «советское правительство было застигнуто совершенно врасплох неожиданно быстрыми германскими военными успехами». В связи с этим Молотов внес существенное изменение в советскую позицию. По словам германского посла, Молотов заявил ему, что, учитывая политическую сторону вопроса, «советское правительство намеревалось воспользоваться дальнейшим продвижением германских войск и заявить, что Польша разваливается на куски и что вследствие этого Советский Союз должен прийти на помощь украинцам и белорусам, которым «угрожает» Германия. Этот предлог представит интервенцию Советского Союза благовидной в глазах масс и даст Советскому Союзу возможность не выглядеть агрессором». Поставив в известность правительство Германии, утром 17 сентября войска красной Армии пересекли польскую границу и развернули боевые действия. Под ударами с запада и востока Польша как государство перестала существовать. Результаты ее военного разгрома были закреплены в новом советско-германском договоре «о дружбе и границах», подписанном 28 сентября Молотовым и Риббентропом. В секретных приложениях к нему победители уточнили сферы своего идеологического сотрудничества и новые «сферы влияния» СССР и Германии. Секретный протокол от 23 августа был исправлен с учетом того, что «территории Литовского государства отошла в сферу влияния СССР» в обмен на Люблинское и часть Варшавского воеводств, которые «отошли в сферу влияния Германии». ...В соответствии с секретными протоколами и другими тайными договоренностями, дополнявшими советско-германские договоры, Сталин получил согласие Гитлера на ввод советских войск в Эстонию, Латвию, Литву и Бессарабию, а в перспективе- даже в Финляндию. С соседними, особенно малыми, странами он стал изъясняться языком угроз и ультиматумов. В великодержавной манере была возвращена в состав СССР Бессарабия, присоединена Северная Буковина, восстановлена Советская власть в республиках Прибалтики. Правительство СССР разорвало дипломатические отношения с правительствами стран, оказавшихся жертвами фашистской агрессии и нашедших убежище в Англии. Зато с прогитлеровскими правительствами Виши во Франции и марионеточного Словацкого государства были установлены отношения на уровне послов. Союз с Гитлером толкнул Сталина на войну против Финляндии, отнесенной согласно секретному дополнительному протоколу к договору от 23 августа 1939 г. к «сфере влияния» СССР, на которую, как указывалось выше, распространялись «территориальные и политические преобразования». Переговоры с финским правительством относительно таких «преобразований» начались еще в марте 1939 г. Предложения советского руководства, как явно задевавшие суверенитет Финляндии, тогда были отклонены. Обе стороны стали готовиться к военным действиям: ФйЬляндия- к оборонительным, СССР- к наступательным. В начале марта 1939 г. народный комиссар обороны СССР маршал К.Е. Ворошилов дал указание только что назначенному командующему войсками Ленинградского военного округа командарму 2-го ранга К. А. Мерецкову как можно тщательнее изучить театр будущих военных действий округа в условиях разных времен года, а также «постараться детально проанализировать состояние войск и их подготовленность на случай военного конфликта, опасность которого в связи с резким обострением международной обстановки быстро нарастала». Выполняя эти указания, Мерецков без промедления занялся боевой подготовкой войск, строительством дорог и укрепленных районов у границы с Финляндией. Отношения между двумя странами были уже достаточно накалены и обострены, когда в октябре-ноябре 1939 г. по инициативе советской стороны состоялись новые переговоры. Как и прежде, финское правительство отклонило все советские предложения, в том числе о сдаче в аренду порта Ханко, обмене финской территории на Карельском перешейке на часть территории в Карельской АССР. Обе стороны не проявили стремления искать взаимоприемлемые политические решения. Они смотрели друг на друга через «прорезь прицела винтовки», ускорили военные приготовления. Советское правительство взяло курс на силовой метод решения проблемы. «Поводом» для начала боевых действий советских войск послужил «^нцидент» у деревни Майнила, в 800 метрах от границы. 26 ноября 1939 г. в промежутке между 15 часами 45 минутами и 16 часами 5 минутами по ее расположению было произведено семь пушечных выстрелов, в результате имелись человеческие жертвы. Уже через несколько часов посланнику Финляндии в Москве была вручена нота, в которой говорилось, что советская сторона не намерена «раздувать этот возмутительный акт нападения со стороны частей финской армии». Советское правительство потребовало от финляндского правительства «незамедлительно отвести свои войска подальше от границы на Карельской перешейке- на 20-25 километров и тем предотвратить возможность повторных провокаций». В ответной ноте правительство Финляндии говорилось, что оно «в срочном порядке произвело надлежащее расследование» й установило, что «враждебный акт против СССР... был совершен не с финляндской стороны». Правительство Финляндии предложило провести совместное расследование данного инцидента и изъявило готовность «приступить к переговорам по вопросу об обоюдном отводе войек на известное расстояние от границы». Это разумное предложение было отвергнуто. В ответной ноте Советского правительства от 28 ноября 1939 г. нота Финляндии была охарактеризована как документ, «отражающий глубокую враждебность правительства Финляндии к Советскому Союзу и призванный довести до крайности кризис в отношениях между обеими страйами. В ноте было заявлено, что с сего числа Советское правительство» считает себя свободным от обязательств, взятых на себя в силу пакта о ненападении, заключенного междуСССР и Финляндией и систематически нарушаемого правительством Финляндии ». В 8 часов утра 30 ноября войска Ленинградского военного округа перешли границу Финляндии, получив приказ «разгромить финские войска». Поставленные перед ними задачи далеко выходили за рамки обеспечения безопасности советской границы. В приказе войскам Ленинградского военного округа его командующий К.А. Мерецков и член военного совета А.А. Жданов утверждали: «Мы идет в Финляндию не как завоеватели, а как друзья и освободители финского народа от гнета помещиков и капиталистов». Этот ущербный взгляд на ситуацию разделяло тогда все партийно-государственное руководство в СССР. ... Лига Наций осудила действия Советского Союза как покушение на сувёренитет Финляндии и 14 декабря по инициативе ряда стран Латинской Америки исключила его из своих членов. Советско-финляндская или зимняя, как ее именуют в Финляндии, война продолжалась с 30 ноября 1939 г. по 12 марта 1940. Решение о начале боевых действий против Финляндии принималось лично Сталиным вкупе со своими ближайшими советниками- Ворошиловым и Молотовым. Война разразилась так поспешно, что даже начальник Генерального штаба Красной Армии Б.М. Шапошников об этом не знаЬг, он был в отпуске. «Гениальные» полководцы Сталин и Ворошилов не сомневались в быстром разгроме финских войск. Поэтому красноармейцы вели «зимнюю войну» в летнем обмундировании, в результате многие тысячи из них погибли от суровых морозов или получили серьезные обморожения. Общая численность советских войск, задействованных для войны против Финляндии, составила около 960 тысяч человек (против около 300 тысяч финских войск, включая формирования «шюцкора»- военизированной организации гражданских лиц). Они имели 11266 орудий и минометов (против примерно двух тысяч финских), 2998 таков (против 86 финских), 3253 боевых самолета (против около 500 финских, из которых 350 были получены в ходе войны от Англии, Франции и других западных стран). Действия советских сухопутных войск поддерживали Балтийский и Северный флоты и Ладожская военная флотилия. Хотя с самого начала было ясно, что финнам не избежать поражения, вместо впечатляющей победы получилась затяжная война. Боеспособность Красной Армии, как показал еще недавний опыт боев на Халхин-Голе, была низкой. При этом следует учесть, что советское командование имело исчерпывающие данные о финских укреплениях на Карельском перешейке («линия Маннергейма»). За 105 дней советско-финляндской войны Красная Армия потеряла 289510 человек, из них 74 тысячи убитыми, 17 тысяч пропавшими без вести (в основном это попавшие в финский плен), остальные- раненые и обмороженные. По официальным финским данным, потери Финляндии составили 23 тысячи убитых и пропавших без вести и около 44 тысяч раненых. Для сравнения укажем: германский вермахт разгромил Пользу за 36 дней, англо-французские войска в мае 1940 г.- за 26 дней, Грецию и Югославию- за 18 дней. Военный престиж Красной Армии сильно поколебался. Как отмечал немецкий генерал К. Типпельскирх, «русские в течение всей войны проявили такую тактическую неповоротливость и такое плохое командование, несли такие огромные потери во время борьбы за линию Маннергейма, что во всем мире сложилось неблагоприятное мнение относительно боеспособности Красной Армии». Типпельскирх считал, что на решение Гитлера напасть на СССР «несомненно, впоследствии это оказало значительное влияние». ... Советское правительство своевременно предложило Финляндии мир. Победа в «зимней войне» позволила разрешить спорные вопросы между двумя странами в пользу СССР. По мирному договору, подписанному вечером 12 марта, к СССР отошел весь Карельский перешеек, Выборгский залив в островами, западное и северное побережья Ладожского озера и другие небольшие территории. Расстояние от Ленинграда до новой государственной границы увеличилось с 32 до 150 километров. Все это не могло не отразиться на отношениях двух стран в последующее время. В июне 1941 г. Финляндия выступила против СССР на стороне Германии. Из школьных учебников История России с древности до наших дней: Пособие для поступающих в вузы. Под ред. М.Н. Зуева. М., 1996. С. 472, 476-480. Столкнувшись с тупиковой ситуацией на переговорах с демократиями,. советское руководство пошло на сближение с немцами. В ходе предварительных секретных переговоров между Германией и Советским Союзом были договоренности, приведшие к подписанию в Москве 23 августа 1939 г. министром иностранных дел Германии Риббентропом и народным комиссаром иностранных дел СССР В.М. Молотовым пакта о ненападении. В дополнительном секретном протоколе к договору разграничивались «сферы интересов» Германии и СССР в Восточной Европе. Согласно ему, Польша становилась немецкой «сферой интересов», за исключением восточных областей, а Прибалтика, Восточная Польша (то есть Западная Украина и Западная Белоруссия), Финляндия, Бессарабия и Северная Буковина (часть Румынии)- «сферой интересов» СССР. Таким образом, СССР возвращал утраченные в 1917-1920 гг. территории бывшей Российской империи. На рассвете 1 сентября 1939 г. войска германского вермахта внезапно развернули боевые действия против Польши... В это же время в соответствии с секретными статьями советско- германского пакта (от 23 августа 1939 г.) войска РККА, почти не встречая сопротивления, с 17 по 29 сентября заняли районы Западной Белоруссии и Западной Украины. 28 сентября 1939 г. первая кампания второй мировой войны была завершена. Польша перестала существовать. В тот же день в Москве был заключен новый советско-германский договор «О дружбе и границе», закрепивший раздел Польши. Конечно, подписание этого договора, определяющего границу между СССР и Германией приблизительно по «линии Керзона», было необходимо. Однако упоминание в его тексте слова «дружба» звучало явно цинично. Новые секретные договоренности давали СССР возможность «свободы действия» в создании «сферы безопасности» у его западных гранйц, закрепляли присоединение западных областей Белоруссии и Украины, позволили Советскому Союзы заключить договоры «о взаимной помощи» 28 сентября 1939 г. с Эстонией, 5 октября- с Латвией, 10 октября- с Литвой. Согласной последнему договору Литве был передан город Вильно (Вильнюс) и Виленская область, отторгнутые Польшей в 1920 г. По данным договорам СССР получил право размещения в республиках Прибалтики своих войск и создания на их территориях морских и воздушных баз, что было оговорено в специально заключенных военных конвенциях. Более того, в знак уважения к интересам германского «союзника» Сталин пошел на передачу в руки гестапо многих сотен немецких антифашистов, скрывавшихся в СССР от нацистов, а также произвел депортацию сотен тысяч поляков, как бывших военнослужащих, так и гражданского населения. ' В это же время сталинское руководство усилило нажим на Финляндию. 12 октября 1939 г. ей было предложено заключить с СССР договор «о взаимной помощи». Однако финское руководство отказалось от соглашений с СССР, и переговоры не увенчались успехом. Используя договоренности, содержавшиеся в секретном протоколе от 23 августа 1939 г., советское руководство предприняло активные действия по расширению «сферы безопасности» на северо-западе. 28 ноября 1939 г. СССР в одностороннем порядке денонсировал договор о ненападении с Финляндией от 1932 г. и утром 30 ноября начал боевые действия против финнов, продолжавшиеся почти четыре месяца. На следующий день (1 декабря) в с. Териоки было срочно провозглашено «правительство Демократической Финляндской Республики». Рассчитывая на быструю победу, войска Ленинградского округа в условиях зимней стужи, без достаточной подготовки пошли на штурм глубоко эшелонированной оборонительной «линии Маннергейма», но, понеся значительные потери, вскоре были вынуждены приостановить наступление. Только после месячной подготовки в феврале 1940 г., сломив сопротивление финских войск, многократно превосходящая противника группировка советского Северо-Западного фронта вышла на подступы к Выборгу. 12 марта 1940 г. в Москве был подписан советско-финляндский мирный договор, учитывавший предъявленные СССР территориальные претензии. Советский Союз в ходе войны понес огромные людские потери: действующая армия потеряла до 127 тыс. человек убитыми и пропавшими без вести, а также до 248 тыс. ранеными и обмороженными. Финляндия же потеряла чуть более 48 тыс. убитыми и 43 тыс. ранеными. В политическом плане эта война нанесла Советскому Союзу серьезный ущерб. 14 декабря 1939 г. Совет Лиги Наций принял резолюцию об исключении его из этой организации, осудив действия СССР, направленные против финляндского государства и призвал государства- членов Лиги Наций оказать поддержку Финляндии. СССР оказался в международной изоляции. Итоги «зимней войны» со всей очевидностью показали слабость «несокрушимых» советских Вооруженных Сил, их фактическую неспособность к ведению эффективных боевых действий в условиях современной войны, приверженность высшего военного руководства к штампам гражданской войны. В самый разгар побед вермахта во Франции сталинское руководство СССР предприняло шаги для дальнейшего «территориально-политического переустройства» на западных и юго-западных границах. 14 июня 1940 г. правительство СССР в ультимативной форме потребовало от Литвы сформирования нового правительства, «которое было бы способно и готово обеспечить честное проведение в жизнь советско-литовского договора о взаимопомощи» и согласия на немедленный ввод в Литву необходимого для обеспечения безопасности контингента советских войск. Аналогичные ультиматумы последовали 16 июня к Латвии и Эстонии. Зажатые между двумя «дружественными» державами (СССР и Германией) Прибалтийские республики пошли на мирное выполнение требований Москвы. Уже через несколько дней в этих республиках были созданы «народные правительства», «установившие» в Прибалтике советскую власть. Вслед за этим 28-30 июня 1940 г. после Проведения взаимных консультаций между СССР и Германией районы Бессарабии и Северной Буковины, оккупированные Румынией еще в 1918 г., бьши присоединены к Советскому Союзу. До этого в марте 1940 г. была образована Карело-Финская ССР. В результате германской 2политики умиротворения» на северо-востоке и востоке Европы в состав СССР были включены территории с населением 14 млн. человек, а западная граница была отодвинута на 200-600 км. На VIII сессии Верховного Совета СССР 2-6 августа 1940 г. данные территориальные «приобретения» были юридически оформлены законами об образовании Молдавской ССР и принятия в состав Союза трех Прибалтийских республик. Политическая история: Россия— СССР— Российская Федерация. Т. 2. С. 400-408. ... Перестройка военной промышленности на выпуск боевой техники новых образцов в 1939-1940 гг. осуществлялась медленно. В первой половине 1941 г. она была резко форсирована. Но времени оставалось уже мало. Так, в самолетостроении новые типы боевых самолетов начали выпускать лишь в 1940 г. в очень малом количестве, но в 1-й половине 1941 г. было изготовлено уже около 2 тыс. истребителей новых типов, около 500 бомбардировщиков и 250 штурмовиков. Всего в 1939- первой половине 1941 гг. было выпущено 18 тыс. боевых самолетов. Подобное положение было и в танкостроении. За это же время промышленность дала красной Армии более семи тысяч танков, но только 1864- новых типов. Производство новых типов вооружений было налажено и набирало темпы, но их удельный вес оставался небольшим. Приоритет отдавался, как и прежде, количественным показателям. В 1940- первой половине 1941 гг. СССР ^превзошел Германию по производству оружия и военной техники (самолетов, танков, орудий и минометов), но отставание в качественном отношении оставалось. Производилось недостаточно средств механизированной тяги. Научно-техническое отставание от Германии сказывалось в слабом развитии или отсутствии производства новейших радиолокационных, оптических средств и т.п. Страна к началу войны не имела утвержденного мобилизационного плана промышленности. Единственная часть плана, касавшаяся боеприпасов и рассчитанная на реализацию в течение полутора лет, была утверждена лишь за 16 дней до начала войны. Промышленность продолжала сосредоточиваться в исторически сложившихся центрах. Восточные районы в 1940 г. давали примерно треть продукции базовых отраслей. И хотя сознавалась необходимость их форсированного развития, на капитальное строительство там по плану третьей пятилетки предусматривалось затратить лишь 34,2% вложений, а фактически объем работ не достигал и четверти. Оборонные заводы продолжали строиться близ западных границ. К лету 1941 г. на Востоке сосредоточилось менее 20% военных заводов. В оборонных отраслях, так же как и во всей экономике, не было обеспечено квалифицированное техническое руководство, имели место бесхозяйственность и приписки, простои и авралы, нарушения трудовой дисциплины. ... Безусловно, решающим фактором, определяющим обороноспособность страны накануне войны, было состояние ее вооруженных сил и степень их готовности к ведению боевых действий. Руководство государства всегда уделяло промышленнре внимание строительству вооруженных сил. После начала второй мировой войны их развитие было форсировано. В сентябре 1939 г. был принят Закон о всеобщей воинской обязанности, который отменял все классовые ограничения при призыве на военную службу. Был увеличен срок действительной службы рядового и сержантского состава сухопутных войск и авиации, а также срок нахождения в запасе. Тогда же началось развертывание всех видов и родов войск. Вдвое увеличилось к 1941 г. число стрелковых и дивизий и почти вдвое-авиационных полков. Общая численность армии и флота к середине 1941 г. возросла почти в три раза. В мае-июне 1941 г. была проведена скрытая мобилизация, усилилась концентрация войск в западных приграничных округах (в первом стратегическом эшелоне), особенно в Киевском и Одесском. Однако ускоренное развертывание вооруженных сил было прервано войной. Состояние обороноспособности страны в выступлениях ее руководящих деятелей неизменно оценивалось чрезвычайно высоко. 5 мая 1941 г. на выпуске слушателей военных академий Сталин произнес 40-минутную речь, из которой на следующий день «Правда» процитировала лишь одну фразу: «Красная Армия перестроилась организационно и серьезно перевооружилась». Как свидетельствует дошедшая до нас запись, речь была полна восхвалений мощи Красной Армии, ее вооруженности новейшей техникой и наступательного потенциала. О военной мысли, технических возможностях и моральном духе германской армии Сталин отозвался пренебрежительно. А спустя шесть месяцев, когда пришлось объяснять, почему враг стоит у ворот Москвы, он сослался на недостаток у нас танков и самолетов. Как же обстояло дело в действительности? ... Красная Армия уступала вермахту как по общей численности вооруженных сил (5,7 млн. против 7,3 млн. у Германии.- Ред.), так и по войскам, находящимся у границы (3,0 млн. против 3,5 млн. у.Германии). Это объясняется тем, что Германия, хотя и обладала почти вдвое меньшими людскими ресурсами, чем СССР, отмобилизовала свою армию и выдвинула около половины ее к своим восточным границам для нападения на СССР. По боевой технике Красная Армия имела значительное превосходство над армией агрессора (танки и самоходно-артиллерийские установки 23,2 тыс. против 6,0 тыс. у Германии, боевые самолеты 22,0 тыс. против 6,0 тыс. и т.д.). Особенно велико было преимущество в таких (почти вчетверо в делом и в 3,4 раза в первом эшелоне). Причем в западных округах было около 600 тяжелых танков (КВ), а вермахт их вообще не имел. Средних танков вермахт имел в 1,7 раза больше, чем Красная Армия, но в западных округах большинство составляли танки Т-34- лучшие танки второй мировой войны. По легким пушечным танкам Красная Армия превосходила вермахт в 8 раз, причем их тактико-технические характеристики не уступали немецким. Велико было численное превосходство Красной Армии и по боевым самолетам (в 3,6 раза), а по качественным характеристикам ее лучшие образцы превосходили немецкие. Однако основную массу ВВС составляли машины устаревших типов. Советская артиллерия превосходила немецкую в количественном и качественном отношении, но уступала ей по зенитной артиллерии. Преимущество Красная Армия имела и по пулеметам. Ощутимо было превосходство вермахта по автоматическому оружию (в целом почти вдвое, а в первом эшелоне почти на четверть) и в некоторой степени по автотранспорту. В Красной Армии ощущалась нехва^са средств связи и ремонтной техники, инженерного вооружения. Начало войны показало, что Красной Армии недоставало умения использовать огромные преимущества в технике и вооружении и распорядиться ими, ее боеспособность оказалась ниже, чем у немецкой армии. Это объяснялось рядом причин. По профессиональному уровню командный состав Красной Армии уступал вермахту. Руководящие кадры советских вооруженных сил были ослаблены репрессиями. Особенно пострадало высшее командование. Были смещены все командующие военными округами, 80% комсостава дивизий, свыше 90% командиров полков. Репрессированы были 75 из 80 членов Высшего военного совета, 14 из 16 генералов армии, 90% корпусных армейских генералов. На место репрессированных назначались спешно менее подготовленные кадры. В 1939 г. перемещениями было затронуто около 70% всего командного состава. В целом командные кадры советских вооруженных сил были подготовлены значительно хуже, чем немецкие. Высшие и средние командные посты занимали в основном малообразованные и неопытные вчерашние младшие офицеры. А командиры взводов и рот имели обычно подготовку в объеме шестимесячных курсов. Боевого опыта, как правило, у них не было. Невысок был уровень боевой выучки красноармейцев, что вполне объяснимо при тогдашнем уровне комсостава. Велика была доля необученных новобранцев, которые к началу войны не успели даже пройти курс молодого бойца. Теоретические взгляды и представления о начале войны во многом не соответствовали реальности. Сталин в своем выступлении 5 мая 1941 г. в Кремле цодчеркнул, что Красная Армия настолько усилилась и окрепла, что может перейти от обороны к наступлению. Характерна была переоценка собственных сил и недооценка сил противника. Считалось, что агрессор потерпит поражение в первых же боях и война будет перенесена на его территорию. В плане политических занятий с военнослужащими срочной службы на июнь-сентябрь 1941 г. рекомендовалось, в частности, изучать следующие вопросы: «Красная Армия- самая наступательная армия в мире. На чужой земле защищать свою землю» и «Красная Армия выступит прежде, чем враг вступит на нашу землю». Таким образом, личный состав приучался к мысли о легкой победе в стремительном наступлении, в то время как теория тяжелых оборонительных боев против сильного противника почти не прорабатывалась. Следует отметить, что переоценка своих сил и недооценка противника была характерна и для вермахта, где планы готовились более тщательно. Вермахт был нацелен на победу в молниеносной войне (блицкриг) в течение пяти месяцев, а к затяжной войне оказался не готов. Советские вооруженные силы накануне войны находились в стадии организационной и технической перестройки. Наращивание численного состава и боевой мощи Красной Армии, ее реорганизация и развертывание проходили быстрыми, даже поспешными темпами. Организационные мероприятия порой носили противоречивый и в целом незавершенный характер. Германская армия, наоборот, была в соответствии с планом «Барбаросса» отмобилизована, доукомплектована, развернута и подготовлена к нападению на СССР. За два года войны в Европе она приобрела большой опыт ведения крупномасштабных маневренных операций. К этому следует добавить, что многие немецкие генералы имели также опыт первой мировой войны. В то же время опыт боевых действий Красной Армии в Финляндии носил ограниченный характер, а опыт франкогерманской войны 1939-1940 гг. не изучался, его уроки не были учтены. И, наконец, огромную роль в начале войны сыграл фактор внезапности. К войне интенсивно готовились обе стороны, но инициатива оказалась за Германией. В итоге война явилась неожиданной для всего советского народа, дезинформированного к тому же заявлением ТАСС от 14 июня, в котором «опровергались» слухи о близости войны между СССР и Германией, и для армии. Между тем сталинское руководство имело более чем достаточное количество данных разведорганов, перебежчиков, по дипломатическим каналам о готовящейся агрессии. Но вплоть до последних часов не были приняты необходимые меры для приведения Красной Армии в полную боевую готовность. Просчеты Сталина и высшего военного руководства обошлись стране огромными потерями и поражениями. Противник получил возможность захватить стратегическую инициативу. В.Н. Киселев. Упрямые факты начала войны. Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера? М., 1995. С. 77-81. Одной из причин, которая вынуждала советское политическое и военное руководство медлить с принятием решения о приведении войск прикрытия государственной границы СССР в полную боевую готовность для отражения агрессии фашистской Германии, обычно называют стремление И.В. Сталина не дать агрессору повода для нападения на Советский Союз и оттянуть войну. Л Эта точка зрения прочно утвердилась в советской историографии, в том числе в фундаментальных военно-исторических трудах. Между тем анализ архивных документов и проведенных в Вооруженных Силах СССР накануне нападения Германии мероприятий ставит под сомнение правильность такой концепции. Факты свидетельствуют, что советское Главное Командование, узнав о подготовке гитлеровского вермахта к нападению на Советский Союз, разработало «Соображения по плану стратегического развертывания Сооруженных Сил Советского Союза» на случай войны с Германией, которые в документе от 15 мая 1941 г. были доложены Председателю Совета Народных Комиссаров СССР. Согласно этому плану, намечалось разгромить главные силы немецко-фашистской армии, сосредоточенные для нападения на Советский Союз. Оперативное развертывание войск, предназначенных для отражения агрессии, планировалось прикрыть от возможного внезапного удара врага прочной обороной армий первого эшелона западных приграничных округов. Об утверждении плана никаких документальных данных не имеется, но есть основания полагать, что он был принят. Одним из веских доводов в пользу этого предположения является то, что мероприятия, о которых просило Главное Командование в документе от 15 мая, были осуществлены. В плане, в частности, предлагалось «своевременно развернуть последовательное скрытое отмобилизование и скрытое сосредоточение в первую очередь всех армий резерва Тлавного Командования и авиации». Другие предложения касались наркоматов путей сообщения и оборонной промышленности. Как известно, именно с середины мая началось выдвижение из Забайкальского, Северо-Кавказского, Приволжского и Уральского военных округов 16, 19, 21 и 22-й армий. Армии резерва Главного Командования передвигались, соблюдая маскировку, по железной дороге, которая продолжала работать по графику мирного времени, и должны были не позднее 10 июля сосредоточиться на рубеже Западная Двина, Днепр. Готовились к перемещению из глубины страны на предстоящий театр военных действий также 20, 24 и 28-я армии. В первой половине июня началось скрытое отмобилизование войск. Оно проводилось под видом больших учебных сборов, в результате которых боевые части,, прежде всего западных приграничных округов, получили около 800 тыс. человек пополнения. С середины июня стратегическое развертывание приобрело еще больший размах. В соответствии с директивой Генерального штаба к границе двинулись 32 стрелковые дивизии резерва западных приграничных округов. Большинство соединений выдвигалось своим ходом. Им'предстояло совершить марш 5-10 ночными переходами и к 1 июля сосредоточиться в 20-80 км от государственной границы. Таким образом, намеченные в «Соображениях по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза» от 15 мая 1941 г. мероприятия начали претворяться в жизнь, что было бы невозможно без их утверждения политическим руководством, то есть Сталиным. О подготовке Красной Армии к наступлению свидетельствует также обсуждение Главным военным советом очередных задач партийно-политической работы, которое проводилось в мае-июне 1941 г. На заседании совета 14 мая было признано необходимым пересмотреть содержание военной пропаганды и воспитательной работы в армии. В проекте директивы Главного управления политической пропаганды Красной Армии предлагалось направить политическую пропаганду на подготовку личного состава к ведению «наступательной и всесокрушающей войны». «Весь личный состав Красной Армии должен проникнуться сознанием того, что возросшая политическая, экономическая и военная мощь Советского Союза позволяет нам осуществить наступательную внешнюю политику, решительно ликвидируя очаги войны у своих границ»,- говорилось в документе. Проект директивы обсуждался на заседании совета 4 июня, где председательствовал А.А. Жданов. Он подчеркивал: «Мы стали сильнее, можем ставить более активные задачи. Война с Польшей и Финляндией не были войнами оборонительными. Мы уже вступили на путь наступательной политики». Было предложено проект доработать и обсудить на Политбюро ЦК ВКП(б). Утвердив директиву 20 июня, совет ее окончательное редактирование поручил С.К. Тимошенко, Г.М. Мищенкову и А.И. Запорожцу. Однако война прервала эту работу. Итак, документы Генерального штаба и Главного управления политической пропаганды Красной Армии показывают, что Вооруженные Силы СССР готовились к наступлению, в интересах чего проводились перечисленные выше мероприятия. Однако стратегическое развертывание Красной Армии осуществлялось без приведения войск прикрытия в готовность к отражению упреждающего удара агрессора. Между тем вероятность нападения в июне 1941 г. возрастала с каждым днем. Уже к началу июня 40 германских пехотных дивизий заняли исходное положение для наступления в 7-20 км от государственной границы СССР. 10 июня началось выдвижение танковых соединений. Генеральный Штаб Красной Армии имел достоверные сведения о том, что у границ сосредоточено до 122 немецких дивизий, в том числе 27 танковых и моторизованных, и до 32 дивизий и 10 бригад союзников в Германии. Несмотря на это, решительные меры не принимались. Можно ли объяснить несвоевременное приведение в полную боевую готовность войск прикрытия стремлением не спровоцировать войну? Представляется, что занятие обороны соединениями первого эшелона армий прикрытия государственной границы (всего 42 дивизии) давало агрессору меньший повод для нападения, чем выдвижение резервов из глубины страны или, например, развертывание фронтовых пунктов-уп- равления, которое началось 14-19 июня. При этом очевидно, что занятие обороны скрыть значительно легче, чем марш из глубины крупных резервов и штабов (всего выдвигалось 86 дивизий). Не выдерживает серьезной критики и попытка объяснить запаздывание желанием оттянуть войру. С середины июня 1941 г. обе стороны запустили свою военную машину так, что остановить ее было практически невозможно. К тому же такого стремления, как видно из планов и действий сторон, и не было. И вермахт, и Красная Армия готовились к наступлению. Стратегическая оборона нами не планировалась, и это общепризнанно. Обороняться должны были только войска прикрытия, чтобы обеспечить развертывание главных сил для наступления. Судя по срокам сосредоточения резервов приграничных военных округов, армий резерва Главного Командования и развертывания фронтовых пунктов управления, наступление советских войск по разгрому готовящего вторжение агрессора могло начаться не ранее июля 1941 г. Однако этот вопрос требует дополнительного исследования, изучения всех документов планирования военных действий накануне войны. Наступательные планы советского командования оставались до последнего времени закрытой темой. Считалось, что подготовка упреждающего удара по противнику якобы не соответствует природе Красной Армии, а главное- оправдывает утверждения Гитлера о превентивной войне против СССР. Однако именно возможное наступление Красной Армии для разгрома . сосредоточенных для нападения войск агрессора явилось бы ответной, предупредительной и решительной мерой, с которой политическое и военное руководство безнадежно запоздало. Вермахт упредил Красную Армию в стратегическом развертывании. Если агрессор к исходу 21 июня полностью отмобилизовал, сосредоточил силы для наступления, то советские войска находились в состоянии, далеком до готовности не только наступать, но и даже обороняться. Основные причины такого состояния Вооруженных Сил СССР состояли в следующем. Во-первых, вермахт начал развертывание в феврале 1941 г., т.е. на три с половиной месяца раньше советской стороны. Во-вторых, пропускная способность железных дорог агрессора была в три раза выше, чем у СССР. К тому же Германия с 25 мая перевела их на график максимального движения, а советские дороги работали в обычном режиме. И наконец, в-третьих, советское руководство, неуклонно выполняя указания Сталина и стремясь не дать Гитлеру повода для нападения, действовало чрезвычайно осторожно. Сталин ошибочно считал, что Германия не решится в ближайшее время нарушить пакт о ненападении при отсутствии каких-либо поводов с нашей стороны. Излишняя осторожность обусловила нерешительный характер подготовки войск западных приграничных округов к отражению нападения. Истинную причину несвоевременного приведения войск прикрытия в готовность для отпора агрессору следует искать не в стремлении оттянуть войну, чего летом 1941 г. сделать было, очевидно, уже невозможно, а в просчетах политического и военного руководства, недостаточном опыте самого стратегического командования. Общей ошибкой политического и военного руководства в этих просчетах была неправильная оценка состояния Вооруженных Сил, которая заключалась в преувеличении их возможностей. Об этом говорит, например, задача, сформулированная в «Соображениях...»,- разгромить 100 германских дивизий силами 152 дивизий Юго-Западного и Западного фронтов. Опыт Великой Отечественной войны показал, что такого превосходства было недостаточно. Наиболее полно, на наш взгляд, об этом свидетельствует директива № 3, отданная Главным военным советом в первый день войны. Как известно, она требовала от войск Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов окружить и уничтожить ударные группировки противника и к исходу 24 июня овладеть районами Сувалки и Люблина. Очевидно, что эти задачи не были импровизацией Генерального штаба, а вытекали из плана военных действий, разработанного перед войной. Не вдаваясь в анализ реальности задач фронтов, от которых требовалось за двое суток подготовить удары и продвинуться на глубину 100 км и более, совершенно ясно, что Главное Командование преувеличивало боеспособность войск сверх всякой меры. Неправильная оценка возможностей действующей армии приводила к необоснованному требованию наступать, что затрудняло создание устойчивой обороты фронтами. Переход к стратегической обороне был осуществлен в период с 25 июня по конец месяца. Однако мысль о переходе в контрнаступление не рставляла Ставку Главного Командования еще несколько месяцев. Попытки захватить стратегическую инициативу предпринимались в ходе Смоленского сражения. Только 27 сентября Ставка ВГК пришла к выводу о неготовности войск к серьезным наступательным операциям и приказала Западному фронту перейти к «жесткой упорной обороне». Необоснованные попытки ведения наступательных операций при отсутствии необходимых на то условий затрудняли создание устойчивой обороны фронтами и являлись одной из причин наших неудач не только в 1941 г, но и в 1942 г. Лишь в 1943 Р. наше Верховное Главнокомандование избавилось от этого недостатка. Таким образом, изложение в советских военно-исторических трудах причин несвоевременного приведения войск прикрытия в полную боевую готовность расходится с фактами, оправдывая в конечном счете ошибки и нерешительность политического и военного руководства, которое переоценивало боеспособность Красной Армии, жестко требуя от фронтов наступательных действий, что затруднило возможность создания устойчивой обороны по отражению ударов противника и привело к трагическим результатам. ... Выступим последними». Из дневников Вс. Вишневского.// Святой Георгий Победоносец. М., 1994. №№17-18. Писатель Всеволод Витальевич Вишневский (1900-1951), как и его произведения, был самым тесным образом связан с армией. К июню 1941 г. за его. плечами было четыре войны (первая мировая, гражданская, испанская, советско-финская). 13 мая 1941 г. Вишневский записал в дневнике: «Гитлеровской системе места нет! Без колебаний- хоть в простой цепи- пойду на новую войну. Это будет моя пятая...» Дневники Вишневского, человека, близкого к командованию ВС, возглавлявшего «оборонную комиссию Союза писателей, редактора журнала »Знамя»,- представляют несомненный интерес. 1941 год 31 января Международная обстановка продолжает усложняться... Позиция СССР выжидательна: мы, если будет целесообразно, сможем бросить и свою гирю на весы войны. Намек о том, что Германия «видит все мыслимые варианты» (т.е. и выступление СССР), в речи Гитлера дан. Вчера слушал его выступление (по радио из Берлина.- Ред.). Грубоватый голос, местами подвизгивает, хрипит. Нацистское собрание гудело, ревело, орало «хайль» по многу раз й пр. и пр. Чужой мир... Всем су ществом своим противишься ему, злобишься, какие бы тут соображения не приводились. Да, это старый сосед и враг... Вечер 3 марта Немцы идут через Болгарию. Несомненно, они нарушают наши интересы на Балканах. Отношения, вероятно, станут напряженнее. Но, вероятно, мы подождем, пока Гитлер серьезно увязнет в большой схватке на Западе... Днем 9 апреля ... На день, на два- подъем, ожидания, нервное возбуждение у людей, масса расспросов: как понимать наш пакт, как расценивать наши отношения с Германией в новой ситуации... Слухи о наших приготовлениях на юге... Не отходим от радио, ловим Белград, Берлин, Лондон, Бейрут и пр.- всякую весть. Чувствуешь, однако, несколько выждав, взвесив, что еще не пришел час нашего вмешательства. Нам надо провести весенний вес, надо выполнить программу, вести учебу, работать, нажимать... И как бы ни билось сердце, как бы ни тревожны были вести с Балкан (немцы упорно и методически разобщают союзные армии и внедряются в глубь Югославии и Греции на южных участках), как бы мрачно ни звучали все эти немецкие передачи- наше дело ждать, готовиться. Как же сложатся события? Абсолютно невозможно гадать. Экономические и прочие выкладки явно недостаточны. Действуют миллионы факторов-иногда неуловимых. Но мучительно хочется выиграть время, дать увязнуть противникам поглубже, получить возможность введения наших 2950 новых предприятий в строй, возможность развертывания всех сил, завершения цикла военного обучения СССР. Пусть затянется дело до зимы- тогда скажется и оборона Англии, и мощное давление США, и наша готовность-и германский народ от послушного выполнения воли Гитлера перейдет к раздумьям, критике, сопротивлению... Тогда придет наш час! Но это- программа-максимум, это надежды, это мечты. Как сложится все на деле? Решают ближайшие месяцы. Мы подходим к критической точке советской истории. Чувствуешь все это ясно. 12 апреля, 5 часоб дня. Сейчас вернулся из Кремля: был у Ворошилова. Беседа о фильме, сценарии «Первая конная» продолжалась три часа. Стали говорить о войне: «Немцы забирают Балканы. Действуют смело. Англичане, послав свои войска на Балканы, как бы поддразнили югославов и греков, втянули». Перешел к теме Гитлера: человек оказался гораздо умнее и серьезнее, чем мы предполагали. Большой ум, сила. Пусть упрекают: маньяк, некультурный, экспансивный и пр., но в своем деле- гений, сила... Повторил это. Мы внимательно слушали. Трезвая оценка возможного врага. Это серьезное качество... Говорили вместе о том, что Гитлер увязает все больше. В Норвегии приказ на 80 пунктов: расстрелы на месте, без суда, расстрелы через два дня и пр.- по таксе, за все нарушения немецких правил. Жестокости неимоверные. В Польше население мрет. В Варшаве гетто на 350 тыс., евреи вымирают. Все из захваченных стран вывозится: все виды оружия, и станки, сырье, средства производства. Немцы живут грабежом... «Есть слухи, пускаемые косвенно пока, что Гитлер двинется на Украину, Кавказ. Либо пугают, а может быть (сказал задумчиво, осторожно), и в самом деле... Но с Красной Армией будет ему трудно». В нашей силе Ворошилов не сомневается. Но еще раз сказал о полной ненадежности англичан.*. Я сказал, между прочим, о настроениях в массе: надеются на сдвиги на Западе, готовность к выступлению, антифашистские настроения, воспитанные в прошлые годы, сильны... , 14 апреля Германский удар против нас и наш ответ (или превентивный удар) неминуемы. Идя на пакт, и мы планировали: пусть начнут драку, ослабят друг друга, вскроют свои сильные и слабые стороны, по возможности увязнут; мы их будем умело поощрять, сталкивать и пр. и при случае, по ленинской формуле,- сами перейдем в нападение... У нас будут резервы: народы оккупированных стран, где озлобление против немцев, тяга к миру, к освобождению неимоверная. Правда вылезает наружу. Временное соглашение с Гитлером трещит по всем швам. 5 мая ... И снова вопрос: как сложится дальнейшее? Будет ли компромисс капиталистических держав? Или победитель (у немцев есть шансы) со временем ударит по нас. Или мы успеем найти момент и начнем революционную войну, подламывая высшую планомерную фазу капитализма,-ибо сами еще выше. 13 мая Военная речь Сталина в Кремле на выпуске академий... Речь огромного значения. Мы начинаем идеологическое и практическое наступление. Речь идет о мировой борьбе: Гитлер тут просчитывается. В дело вступает Америка, ее готовность к 42-му году. И слово скажем и мы: нам до Европы, в частности до славян, ближе, чем кому бы то ни было. У нас есть свежесть, неизрасходованные силы, опыт. Идея мира, развязки будет подтачивать силы Германии. Наше наступление может их надломить. Это будет ощущение краха, паника (внутренняя). К этому дело надо вести неумолимо, жестко. Впереди- наш поход на Запад. Впереди возможности, о которых мы мечтали давно. 21 мая ... Что-то затевается крупное. Германия с ее 250 дивизиями не может терять времени, быть «в простое». Она выбирает направление... За рубежом видят и понимают, что мы выигрываем, копим силы, становимся на путь государственной традиции России, перевооружаем армию (процесс в разгаре)- и сможем стать, если те, воюющие, продлят кровопускание,— суперарбитром в Европе и Азии. Гитлер понимает, что мы ведем дело к тому, чтобы дать ему по затылку, желательно при истощении Германии, этак в 1942 году... Нам, думается мне, надо бы еще подождать, еще усилить выпуск военной продукции, завершить летний и осенний цикл занятий в армии и на флоте. Но разве события дают эти специальные отсрочки? Передовые в «Красной звезде»- информация о мобилизации ряда классов запасных («сотни тысяч»). Печатается, как статейка об учебе запасных. Скромно... В ближайшие дни будет серия статей о перерастании революционной политики Франции (Наполеон) в захватническую. Аналргия: Германия в 1939 г., борьба против Версаля, восстановление страны, перерастание войны в захватническую. 2 июня ... Сосредоточение войск. Подготовка соответствующей литературы. В частях антифашистские фильмы (!): «Мамлюк», «Оппенгейм» и др. Чувствуются новые события... 6 июня ... Может быть, реальная угроза выступления СССР в новой комбинации продвинет дело мйра? Но мы привыкли к прямому антифашистскому ходу мыслей и чувств (хотя история вносила поправки) и полагаем, что при случае (например, в 42-м г.), изолировав Германию от Японии, СССР ударит по Германии и выдвинется вперед. Вечером 11 июня Днем около трех часов: «Вас вызывают в Кремль к т. Ворошилову». Говорили о разных делах. Я начал о войне. Ворошилов: «Война может тянуться годами. Будут, как в Китае, вымирать провинциями. Немцы же сторонники устрашения низших рас... У немцев пока нет признаков революционного движения, дисциплинированны. Держат огромную армию против нас, бряцают языком на всякий случай. Немцы не дураки- не полезут так, вообще. Впрочем, война может и неожиданно приобрести новый ход, развязку». (Я не спросил- какую, неудобно). «Наш народ, мы это понимаем, страшно хочет знать о войне, силах, обстановке и пр. Но мы не можем все раскрывать. Приходится лавировать, умалчивать. Потом поймут: мы выигрываем мир, возможность труда, развития». Я говорил о пьесе против немцев. Говорил прямо. Ворошилов осторожно: «Нам все капиталисты враги... Как еще повернется». А в конце сказал: «Пишите». Я понял: одобряет. Что бы там ни было- надо писать. Может быть, и пригодится... 21 июня ...Я, взвешивая информацию, думаю: а может быть, мы ввиду отказа Германии от консультаций и т.п. начали «тихий» нажим на Германию. Наш нажим тормозит Германии возможность действий на Западе. Вот он, русский фронт,- только в потенции!