СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА БОЛЬШЕВИЗМА (МАРТ—НОЯБРЬ 1918 г.)

Вопреки условиям Брестского мира немцы продолжали политику территориальных захватов. 6 мая 1918 г. для обсуждения вопроса о международном положении Советской России было созвано экстренное заседание ЦК большевиков.

13 мая 1918 г. ЦК большевиков одобрил написанные В.И. Лениным «Тезисы о современном политическом положении», которые легли в основу внешнеполитического курса советского правительства, нацеленного на то, чтобы, «продолжая самую усиленную военную подготовку», отвечать на опасность немецкого наступления на Москву и Петроград «тактикой отступления, выжидания и лавирования». Против этого по-прежнему, наряду с эсерами, меньшевиками и левыми эсерами, боролись «левые коммунисты», политическое пособничество которых оппозиционным большевизму социалистическим партиям в направлении срыва Брестского мира достигало порой опасной черты.

Шаткость и неопределенность внешнеполитического положения Советской Республики усугублялась внутренними социальными проблемами, обусловленными растущим день ото дня недовольством про-

Троцкий Л.Д. Оленине. М., 1924.

398

мышленного пролетариата из-за падения уровня жизни, массовой безработицы (в результате резкого сокращения военных заказов и вынужденной остановки многих важных производств) и ограничениями анархо-синдикалистских притязаний рабочих коллективов. В апреле— мае 1918 г. на первый план выходит проблема продовольственного снабжения крупных промышленных центров и потребляющих губерний Северо-Запада, Центрально-промышленного района и Урала. Нередко в Москве и Петрограде запасов муки оставалось на 2—3 суток, что вынуждало власти до минимума урезать и без того скудные продовольственные пайки. В областные продовольственные комитеты с мест поступали сообщения об отчаянном положении дел с продовольственным снабжением населения. Вот некоторые из них:

«Собрание Совета Крестьянских депутатов Бородинской волости Можайского уезда просит принять экстренные меры к спасению населения от голодной смерти. Запасов нет. Поступление продуктов прекратилось. Среди населения грозно растет недовольство властью, обрекшей его на голодную смерть. Население требует вооружить способных носить оружие и отправить за покупкой хлеба, что поведет только к кровавым столкновениям. Срочно ответьте, будет ли хлеб? Если нет, то слагаем ответственность за последствия».

Батуринский волсовдеп Вельского уезда Смоленской губернии: «Запасы хлеба съедены. Население голодает».

Кострома: «Голодные волости тысячными толпами осаждают Продовольственный отдел, требуя хлеба». Примеры можно продолжить.

У разразившегося в стране продовольственного кризиса было много причин. В Советскую Россию перестал поступать хлеб с Украины и Северного Кавказа (в результате немецкой оккупации); организуемый под руководством Советов заготовительный аппарат еще не успел развернуться, в то время как старые заготовительные структуры (при земствах и городских думах) прекратили свое существование; из-за расстройства транспорта резко сократилась пропускная способность железных дорог. Главная же причина заключалась в том, что дороговизна промышленных товаров (вследствие общего падения объемов промышленного производства и галопирующей инфляции) не стимулировала продажу крестьянами сельскохозяйственной продукции по установленной еще при Временном правительстве системе твердых цен.

399

медлилась в ожидании владельцами его более высоких цен. что вызывало сильное недовольство со стороны сельских пролетариев и полупролетариев, получавших доход от неземледельческих промыслов.

В этих условиях руководство партии большевиков и советское правительство принимают, возможно, единственно правильное решение для того, чтобы спасти городское население от голодной смерти: организуют насильственную реквизицию хлебных излишков, опираясь на специальные вооруженные отряды рабочих и комитеты деревенской бедноты (комбеды). Согласно изданным органами Наркомата продовольствия летом 1918 г. инструкциям изъятие хлебных излишков должно было осуществляться (теоретически) следующим образом: «Продовольственный отряд является в деревню, устраивает сход из деревенских бедняков и бывших фронтовиков и предлагает им избрать Комитет из 5—7 человек, которому передается вся власть... Можно выдать... от 20-ти до 50-ти винтовок. Затем приступают к тщательным поголовным обыскам оружия, и, главным образом, хлеба... Отдается приказ, чтобы владельцы хлеба вывезли свои излишки в течение 3-х дней в ближайший ссыпной пункт, с предупреждением, что всякий, кто хлеб уничтожит или спрячет, будет объявлен государственным изменником и расстрелян тут же. Хлеб должен сдаваться по твердой цене... Из описанного хлеба тотчас удовлетворяется деревенская беднота, которой хлеб выдается бесплатно в установленной норме... Отряд оставляет на месте человек 30—50, смотря по необходимости, и уходит в следующую деревню, где проделывает то же самое.

Такого рода акции не могли не вызвать в крестьянской среде ничего другого, кроме возмущения и активного сопротивления, в том числе вооруженного. На защиту интересов крестьянства выступили меньшевики, эсеры и левые эсеры, подвергнув в своей печати, а также на заседаниях местных Советов и во ВЦИКе беспощадной критике продовольственную политику большевиков и советского правительства, которые, по их мнению, лишь обостряют социальную напряженность в обществе и влекут страну в пучину гражданской войны. Особенно ощутимый урон в связи с организацией комитетов бедноты понесли левые эсеры, представители которых в то время доминировали в сельских Советах, еще избиравшихся и переизбиравшихся демократическим путем. На 96 уездных съездах Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов в 31 губернии в период с марта по июль 1918 г. левые эсеры составляли четверть всех делегатов. На предстоявшем в июле 1918 г. V Всероссийском съезде Советов они несомненно имели шанс повести за собой большинство делегатов, оказаться партией большинства, поскольку влияние и авторитет большевиков (в том числе и из-за продовольственного кризиса в стране) начали снижаться.

400

Имели ли оппоненты большевиков в тот период времени альтернативный вариант решения проблемы продовольственного снабжения? И да, и нет. Да, потому что предлагавшиеся ими экономические мероприятия (товарообмен, введение гибкой шкалы ценообразования, материальные поощрения за сдачу хлеба государству, предоставление кооперации большей самостоятельности и льгот в деле заготовки продовольствия и т.п.) были гораздо эффективнее насильственных реквизиций. Нет, потому что указанные выше мероприятия не могли дать той немедленной отдачи, которую давали насильственные реквизиции хлеба, позволявшие в сравнительно короткий срок сформировать один-другой эшелон с грузом хлеба в данный пункт назначения, например в Москву или Петроград. Понятно, конечно, что сиюминутная выгода в этом случае оборачивалась более значительными потерями.

Партия большевиков переживала «крайне острый критический период», который усугублялся тяжелым «внутрипартийным состоянием» (раскольнические действия «левых коммунистов», ослабление большинства парторганизаций в результате отвлечения «ответственных партийных работников» на работу в органы государственной власти и управления).

29 мая ЦК большевиков обратился к членам партии с еще одним письмом, еще более тревожным, вновь указывая, что кризис, переживаемый партией, «очень и очень силен», что число ее членов уменьшается и что одновременно идет упадок качественный, участились случаи внутренних конфликтов, «нередки конфликты между парторганизациями и фракциями» партии в Советах и исполкомах Советов. «Стройность и цельность партийного аппарата нарушены. Нет прежнего единства действий. Дисциплина, всегда столь крепкая», ослабла. «Общий упадок партийной работы, распад в организациях безусловны».

На заседании Петроградского Совета 15 июня в сообщении Г.Е. Зиновьева о положении в Западной Сибири, на Урале и на востоке европейской России в связи с антибольшевистским выступлением чехословацкого корпуса в союзе с правыми эсерами говорилось: «Мы побеждены, но не ползаем у ног. Если суждено быть войне, мы предпочитаем, чтобы в крови захлебнулись и наши классовые противники».

Сказанное выше о характере переживаемого страной и ее правящими кругами кризиса позволяет лучше понять логику действий советского правительства в направлении эскалации гражданской войны

401

между голодающими рабочими и сытыми крестьянами, которую большевики объявили классовой борьбой между пролетариатом и мелкой буржуазией. Что касается комбедов и продотрядов, то они послужили для большевиков средством и сиюминутного обеспечения голодающих промышленных центров продовольствием, и достижения цели своей социальной политики в деревне: замена демократически избранных сельских Советов послушными партии властными структурами.

Еще раньше, в мае 1918 г., ЦК большевиков отдал распоряжение о фактическом подчинении большевистских фракций в Советах рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и соответствующих исполкомов директивам местных партийных комитетов. ЦК мотивировал свое решение так: «Ввиду возникновения в ряде мест конфликтов между партийными фракциями, комитетами и группами партии, ЦК напоминает всем товарищам — членам фракций Совдепов и Исполнительных Комитетов о необходимости их подчинения директивам местных партийных Центров. ЦК напоминает, что фракции составляют часть общепартийной организации, руководящим центром которой является комитет партии». На практике это означало, что избранные народом в Советы и их исполкомы большевики несли ответственность не столько перед своими избирателями, сколько перед губернским, уездным или волостным комитетом партии большевиков.

Аналогичный процесс имел место в профсоюзных, молодежных и других общественных организациях, большевистские фракции в которых утрачивали свою самостоятельность. До полного овладения большевистскими парторганизациями и их аппаратом государственной властью недоставало лишь одного — отстранения от участия в Советах и их исполкомах представителей других политических партий, главным образом меньшевиков, эсеров и левых эсеров. Но и это оказалось не за горами: в июне—июле 1918 г. представители оппозиционных социалистических партий были исключены из ВЦИКа и местных Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, несмотря на то что во время перевыборов в ряде местных Советов меньшевики, эсеры и особенно левые эсеры одержали победу. Поводом к этой акции пос

402

лужило участие меньшевиков и эсеров (правых, центра) в ряде мятежей, названных антисоветскими.

В летние месяцы 1918 г. большевики установили свою однопартийную диктатуру. Оппозиционные социалистические партии объявлялись «мелкобуржуазными», «антисоветскими» и «контрреволюционными». Вполне вероятно, что именно в этом контексте максимального упрощения сути переживаемого страной кризиса Троцкий заявил 4 июня 1918 г.: «Да здравствует гражданская война!»

Итак, предпочтя войне внешней (против Германии), естественно вытекающей из антиимпериалистического характера Октябрьской революции, войну внутреннюю, гражданскую, большевики переориентировались на чисто силовые методы борьбы за удержание в своих руках государственной власти, попутно решая при этом задачи спасения от голодной смерти городского населения и формирования вооруженных сил, способных, как полагали лидеры большевизма, противостоять вероятному союзу подлинной (буржуазно-помещичьей) контрреволюции с мировым империализмом.

10 июля 1918 г. V Всероссийский съезд Советов принял резолюцию «Об организации Красной Армии», в которой подтвердил введение всеобщей воинской повинности и постановил провести мобилизацию нескольких возрастов рабочих и крестьян по всей стране. Съезд указал на необходимость широкого использования опыта и знаний военспецов из числа офицеров старой русской армии под контролем комиссаров — «блюстителей тесной и нерушимой связи Красной Армии с рабочим и крестьянским режимом в целом», «безупречных революционеров», «стойких борцов за дело пролетариата и деревенской бедноты». К концу сентября 1918 г. в Красной Армии насчитывалось 800 тыс бойцов. Было сформировано 40 дивизий, сведенных в 10 армий, образован Реввоенсовет Республики во главе с Л.Д. Троцким. Во всех воинских частях с июля 1918 г. ЦК партии большевиков начал создавать партийные организации, игравшие исключительно важную роль не только в деле пропаганды и агитации идей большевизма среди бойцов и командиров Красной Армии, но и в расстановке и смещении командного состава воинских подразделений. Ни один приказ не имел силы без согласия на него комиссара данной воинской части. Ни одна оперативная разработка штаба дивизии или армии не могла начать претворяться без одобрения политотдела данной дивизии или армии.

Не менее политизированными были воинские контингенты, выполнявшие специальные задачи партии и правительства, например продовольственные отряды, составлявшие так называемую «Продармию» (непосредственно подчиненную «гражданскому» ведомству — Наркомату продовольствия). То же самое можно сказать и о тогдашних органах государственной безопасности — Чрезвычайных комиссиях по борьбе с контрреволюцией (известных по их аббревиатуре — Чека), их следственных отделах и специальных воинских подразделениях, все

403

руководящие и командные должности в которых обязательно занимали члены партии большевиков. Имела место и «военизация» парторганизаций как таковых, т.е. снабжение их членов оружием, обмундированием и т.д., чтобы в случае необходимости выступить «на борьбу с контрреволюцией». Широкое распространение получили и «партийные мобилизации», когда уже не на день-другой и даже не на неделю, а на неопределенный срок член партии направлялся на службу в Красную Армию, на работу в органы Чека или зачислялся в продотряд.

Стремительная «военизация» парторганизаций лишь способствовала складыванию в них отношений, больше похожих на те, которые существовали в регулярной армии. Становилось как бы само собой разумеющимся, что каждый член партии «всецело находится в распоряжении партии и не имеет права отказываться от возлагаемых на него партией обязанностей» (выдержка из протокола одного партсобрания). В многочисленных резолюциях партийных собраний настойчиво проводилась мысль «о необходимости и неизбежности гражданской войны, а также создании сильной и могучей классовой армии».

Превращение партийных директив в систему боевых приказов, подлежащих беспрекословному исполнению, а членов большевистских ячеек в «солдат партии» приводило к определенному смещению критериев оценки и самооценки выполнения «революционного долга» в сторону морально-правового нигилизма, оправдывающего любую жесткость по отношению к «врагам народа». Моральным стало считаться лишь то, что служит «интересам пролетариата», интересам достижения военно-политической победы «над классовым врагом». Первые лица из партийно-государственного руководства первыми же подавали пример остальным, как следует действовать в чрезвычайных условиях гражданской войны. Вот несколько телеграмм в адрес губисполкомов в ав-•густе 1918 г., на которых стоит подпись В.И. Ленина:

Предгубисполкома Пензенской губернии от 11.08.1918 г.: «При подавлении восстания пяти волостей приложите все усилия и примите все меры в целях изъятия из рук держателей всех дочиста излишков хлеба, осуществляя это одновременно с подавлением восстания. Для этого по каждой волости назначайте (не берите, а назначайте) поименно заложников из кулаков, богатеев и мироедов, на коих возлагайте обязанности собрать и свезти... все дочиста излишки хлеба в волости. Заложники отвечают жизнью за точное, в кратчайший срок исполнение наложенной контрибуции. ...Мера эта должна быть проведена решительно, стремительно и беспощадно...»

Совдепу Орловской губернии от 19.08.1918 г.: «Необходимо соединить беспощадное подавление кулацкого лево-эсеровского восстания с конфискацией всего хлеба у кулаков и с образцовой очисткой

404

излишков хлеба полностью, с раздачей бедноте хлеба даром. Телеграфируйте исполнение». И т.д.

29 июля 1918 г. ВЦИК после выступлений на его заседании Ленина и Троцкого принимает резолюцию, в которой впервые говорится о необходимости «проведения на практике» «массового террора» против «буржуазии», т.е. не против конкретных лиц, уличенных органами правосудия в совершении тех или иных уголовно наказуемых деяний, а против огромного социального слоя людей, большая часть которых никогда не занималась политикой. ВЦИК мотивировал свое решение тем, что, дескать, по условиям военного времени Советской Республике следует «обеспечить свой тыл». Буквально месяц спустя, 30 августа 1918 г., в Петрограде был убит нарком Северной Коммуны, руководитель Петроградской ЧК М. Урицкий. В тот же день эсерка Ф. Каштан (по официальной версии) тяжело ранила В.И. Ленина. То, что произошло потом, известно под названием «красного террора», когда по всей России были взяты в тюрьмы в качестве заложников тысячи людей, часть из которых в течение нескольких дней была расстреляна. Центральные и местные советские газеты запестрели призывами: «зададим кровавый урок буржуазии», «за кровь Ленина и Урицкого пусть прольются потоки крови — больше крови, сколько возможно», «пролетариат ответит на поранение Ленина так, что вся буржуазия содрогнется от ужаса», «гимном рабочего класса отныне будет гимн ненависти и мести» и т.д. 2 сентября 1918 г. ВЦИК в своей резолюции по поводу убийства Урицкого и покушения на Ленина дал «торжественное предостережение всем холопам российской и союзной буржуазии, предупреждая их, что за каждое покушение на деятелей советской власти и носителей идей социалистической революции будут отвечать все контрреволюционеры и все вдохновители их. На белый террор врагов рабоче-крестьянской власти рабочие и крестьяне ответят массовым красным террором против буржуазии и ее агентов».

Террор окончательно обрел роль неотъемлемого инструмента большевистской политики, без применения которого уже не обходилось ни одно мало-мальски важное социально-экономическое (от заготовки хлеба до организации всеобщей трудовой повинности) и военное мероприятие. Органы Чека и военно-революционные трибуналы, «особые отделы» и «чрезвычайные штабы» без суда и следствия, по одному только подозрению в причастности к «контрреволюционной деятельности», выносили смертные приговоры, не подлежавшие обжалованию. По картотеке исследователя проблемы

См.: Мельгунов СП. Красный террор в России. М., 1990. С. 40.

405

«красного террора» С.П. Мельгунова, собранной по отрывочным данным (главным образом местные газеты), число расстрелянных в 1918 г. составило 50 004 человека. В эти данные не вошли, по его словам, «сведения о массовых убийствах, сопровождавших подавления всякого рода крестьянских и иных восстаний» . В литературе приводятся и другие данные.

В начале осени 1918 г. в результате проведенных ЦК большевиков и советским правительством военно-мобилизационных мероприятий удалось стабилизировать обстановку на Восточном фронте, где Красной Армии противостояли войска Комитета Членов Учредительного собрания (Комуч) и части чехо-словацкого корпуса — так называемая (в историографии) «демократическая контрреволюция», возглавляемая оппозиционными социалистическими партиями (меньшевики, эсеры, народные социалисты). На военных поражениях Комуча сказалось не только неравенство в военных силах, но и определенная усталость населения Поволжья и Приуралья, первоначально с энтузиазмом поддерживавшего социально-экономические мероприятия демократического правительства (свобода торговли хлебом, оживление товарообмена между городом и деревней, отказ от террористских методов управления). Тяготы войны (мобилизации на фронт) и неизбежно связанные с нею эксцессы (бессистемные реквизиции и мародерство) очень быстро охладили рабочих и крестьян.

Руководство же «демократической контрреволюции» неизбежно приходило к выводу, что для победы над большевизмом нужна военная диктатура, полному осуществлению принципов которой в практике управления препятствовали как программные установки, так и политическая стратегия и тактика партий меньшевиков и эсеров. Не могли лидеры «демократической контрреволюции» не осознавать и того, что привлеченные ими на их сторону представители бывших правящих классов (главным образом офицеры) рассматривают их в качестве временных союзников и втайне уповают на режим ^власти, в котором не было бы ничего от ненавистного им социализма . Что им оставалось делать в условиях, когда с запада, из центральных областей России, на них неумолимо надвигалась Красная Армия, а с востока, из Сибири, уже шли сообщения о концентрации власти в руках адмирала Колчака,

Мельгунов С.П. Красный террор в России. С. 45.

#»

Эсер П. Климушкин вспоминал о своей беседе с представителем самарских промышленников Неклютииым (впоследствии министр торговли и промышленности в правительстве Колчака), который заявил ему со всей откровенностью следующее: «Мы понимаем разницу между вами и большевиками, но ваша власть, которая нас немного прирежет, но не дорежет, нас не успокаивает... Долго вы не сможете удержаться у власти, вернее, революция, покатившись назад, неизбежно докатится до своего исходного положения, на вас она не остановится... Когда вы свое дело сделаете — свершите большевиков, тогда мы и вас, вслед за ними, спустим в ту же яму».

406

все активнее подминавшего под себя демократическое Сибирское областное правительство? Войска Комуча дрались с отчаянием обреченного. Лишь падение Сибирского областного правительства в результате организованного адмиралом Колчаком 18 ноября 1918 г. военного переворота побудило лидеров Комуча вступить в переговоры с большевиками об условиях ликвидации «Волжского фронта» и объединении военных сил для борьбы «с колчаковской реакцией». Партия меньшевиков и ряд эсеровских организаций заявили о своей лояльности советской власти и отказе от вооруженной борьбы с представляющим эту власть большевистским правительством. Большевики, в свою очередь, сочли возможным участие оппозиционных социалистических партий в политической жизни страны на условиях ограниченной легальности.

Изменение военно-стратегической ситуации на Восточном фронте и ожидание близкой развязки противоречий, созданных Брестским мирным договором (неизбежность военного поражения Германии от стран Антанты), повлияли на ослабление «красного террора» и некоторое урезывание полномочий внесудебных органов (чрезвычайных комиссий и военно-революционных трибуналов). Состоявшийся 6—9 ноября 1918 г. VI Всероссийский съезд Советов утвердил «амнистию» всех «задержанных органами борьбы с контрреволюцией», если обвинение не было предъявлено в течение двух недель со дня ареста, а также всех заложников, кроме взятых центральной ВЧК. Еще раньше, в середине октября 1918 г., руководство большевистской партии высказалось за ликвидацию комбедов в деревне. «Теперь,— говорил по этому поводу Я.М. Свердлов,— комбеды сыграли свою историческую роль. Они расслоили деревню. Эту задачу они выполнили прекрасно, и поскольку они эту задачу выполнили, их историческая роль сыграна». Хотя на практике ликвидация комбедов отнюдь не привела к ослаблению исключительной роли большевистских партячеек в местных Советах, чрезвычайная роль деревенской бедноты, вызывавшая недовольство у основной массы крестьянства, постепенно сходила на убыль. .

Среди документов VI Всероссийского съезда Советов (первого почти полностью большевистского по составу делегатов) характерна резолюция «О революционной законности», которая обязывала «всех граждан Республики, все органы и всех должностных лиц советской власти» строго соблюдать законы и предоставляла гражданам право обжалования любого нарушения их гражданских прав со стороны должностных лиц. Данное решение, равно как и уже перечисленные, означало если не поворот руководства большевистской партии к более мягкому режиму правления, то по крайней мере готовность идти на компромисс с теми слоями российского общества, которые являлись потенциальными союзниками в борьбе с «буржуазно-помещичьей контрреволюцией» (крестьянство и демократическая интеллигенция). К тому же

407

правовой беспредел, царивший в органах власти и управления, представлял серьезную угрозу и самой большевистской партии, которая в ряде случаев совершенно утратила контроль за деятельностью разного рода «чрезвычайных» «штабов», «комиссий» и «комитетов».

10 ноября 1918 г. телеграф принес сообщения о революции в Германии, приведшей к падению буржуазно-юнкерского правительства и отречению от престола императора Вильгельма П. В Германии, по примеру России, возникли Советы рабочих и солдатских депутатов, фактически разделившие власть с Временным правительством (ситуация «двоевластия»). Советское правительство расторгло Брестский мирный договор и потребовало немедленного вывода немецких войск с территории бывшей Российской империи. Немецкие войска спешно эвакуировались с Украины, из Белоруссии, Польши и Прибалтики.

Однако долгожданный час победоносного наступления мировой пролетарской революции для лидеров большевизма не пробил. Страны Антанты (Англия, Франция, США, Италия) постарались воспрепятствовать, насколько возможно, укреплению международного и внутреннего положения Советской России, организовав в ноябре—декабре 1918 г. высадку своих войск на севере (Мурманск, Архангельск) и юге (Новороссийск, Севастополь, Одесса, Николаев, Херсон) страны. Одновременно ими была оказана серьезная финансовая и материально-техническая поддержка белогвардейским формированиям под командованием генералов Деникина, Краснова, Юденича и Миллера, позволившая им укрепить существующие войсковые соединения и сформировать новые. США оказали помощь Сибирскому правительству адмирала Колчака, который был признан правительствами стран Антанты в качестве законного «Верховного Правителя» всей России. Начался новый этап гражданской войны и новый этап в истории большевизма, закрепленный во второй программе партии.

В условиях начавшегося еще до Октябрьской революции распада экономики деятельность военно-мобилизационного аппарата управления неизбежно принимала волевой характер, который почти не считался с экономическими (индивидуальными и групповыми) интересами субъектов общественного производства, с самим понятием экономической целесообразности. Создавалась, несомненно, имевшая под собой объективную почву иллюзия замены отношений товарного производства (отношений купли-продажи и денежного обращения) отношениями более высокого порядка, основанными на планомерно-организованном распределении средств производства и материальных благ; эта иллюзия получила в программе большевистской партии соответствующую интерпретацию. Так, в ней говорилось о мерах, «расширяющих область безденежного расчета и подготовляющих уничтожение денег», о «замене торговли планомерным, организованным в общегосударственном масштабе распределением продуктов», об «организации всего населения в единую сеть потребительских ком

408

мун», о «максимальном объединении всей хозяйственной деятельности страны по одному общегосударственному плану» и т.д.