<<
>>

§1. Русские как народ и нация. Русский национализм

Христианское учение - против деления людей по национальному, этническому принципу. У Бога нет ни эллина, ни иудея. Поэтому этническое деление в христианском мире имело второстепенное значение.
Главным было деление религиозное и конфессиональное. Идея наций - это идея рационалистическая, просвещенческая. В Россию национальная идея определенно занесена с Запада и была осуществлена рационалистически образованными элитами различных народов. Деление по языку, осуществляемое в Российской империи в конце XIX - начале XX вв., - это также рационалистический подход, с одной стороны, с другой - признание начала формирования наций; и, наконец, это признак того, что в образованном обществе религиозное мировоззрение уже не было доминирующим. Национализм - признак того, что рационализм значительно потеснил христианское мировоззрение и его ценности становятся новой объединяющей основой для этносов. Русский народ, живший в Российской империи до XIX века, - это этнос, созданный на основе религиозного православного мировоззрения. Крещение в православие превращало человека любой этнической группы в русского сначала юридически, а со временем и фактически, то есть он начинал осознавать себя русским. Русские - это не этническая, а прежде всего религиозная общность. В XIX веке начался процесс создания русской нации на базе общности языка и истории. Формирование национального самосознания заставило дополнить православие еще одной уточняющей категорией - русским происхождением. В новую национальную идентичность не вписывались малороссы и белорусы, которые имели отличия в языке и историческом прошлом, что привело к их обособлению и формированию отдельных наций. Процесс создания русской нации тормозился правительством, поскольку опорой власти был русский православный народ. Русская нация, объединенная рационалистическими идеями, не поддержала бы самодержавие. Царя наделял полномочиями Бог, а не русский народ, поэтому русские подчинялись царю как православные, а не как русские.
Царь был наднациональной властью, а не национальной. Те части русского народа, которые уже были охвачены рационалистическим мировоззрением: интеллигенция, буржуазия, отчасти рабочие, часть дворянства, в качестве политического идеала выдвигали либерально-демократическое или социалистическое, но не самодержавное политическое и государственное устройство. Русский народ поддерживал православного царя, а русская нация - либерализм, демократию, социализм. Дальнейшее расширение образования вело к распространению рационализма и подрыву социальной базы самодержавия. Повышенное внимание к национальному вопросу в XIX - начале XX вв. было связано еще и с тем, что этот вопрос все более переплетался с ширившимся революционным движением. В эпоху господства различных мировоззренческих парадигм применялись различные методы превращения инородцев в подданных Российской империи. В период преобладания религиозного мировоззрения превращение инородцев в верноподданных русского царя проводилось с помощью «обрусения инородцев». Оставаясь литовцами, грузинами, калмыками или абхазами, они должны были превратиться в граждан России не в формально-юридическом, но в действительном смысле. Их отечеством должна была стать Россия, а высшим земным авторитетом - русский самодержец. Это и означал термин «обрусение». Метод обрусения царское правительство с успехом применяло на востоке страны, где проводилось массовое крещение нехристианского населения с последующим включением его в состав русского народа. Таким образом были ассимилированы финно-угорские племена, обрусению подверглись многие народы Сибири, однако с мусульманскими народами такая тактика оказалась невозможной. Чтобы включить территории Сибири, Северо-Западного Кавказа и Центральной Азии в состав Российского государства, их территории активно заселялись переселенцами из Центральной России. После того как на территории преобладающим народом становился русский, она в понимании русских националистов также становилась частью русской национальной территории818.
С наступлением эры рационалистического мировоззрения в России делаются попытки изъять повсюду из употребления местные языки и дискриминировать нерусское и неправославное население, и этот процесс может быть назван «русификацией». В период 1885 - 1905 годов школа целиком переводится на государственный язык, запрещаются разного рода национальные просветительские организации, резко ограничивается книгопечатание на местных языках. Национально-религиозные движения народов империи рассматриваются царской властью как враждебная пропаганда и подрывная деятельность в пользу иных стран. Русификаторская политика вызывала в инородцах негодование и сопротивление1. Поскольку в основе Российского государства, так же как и в основе русского народа, лежало православие, то объединить представителей иных религий и конфессий в единую нацию на базе православия было невозможно, поэтому создание российской нации в условиях самодержавной власти было нереально. Несмотря на длительные усилия, обратить неправославные народы в свою веру не удалось, поэтому Россия оставалась государством, населенным многими народами, в котором господствующей была православная идея, не разделяемая значительным меньшинством населения. Это было основным препятствием для формирования классической нации, одним из условий существования которой является наличие государства, населенного представителями одной нации. Россия могла бы стать национальным государством819 820 только в том случае, если бы она приняла вместо православия другую господствующую идею, разделяемую всеми населяющими ее народами. Так, собственно, и случилось в результате победы коммунистической идеи, создавшей СССР и советский народ. Российская империя, как это часто отмечается в исторических исследованиях, не была и не хотела превращаться в русское национальное государство. Д. Роули считает, что «русское националистическое чувство могло найти выражение в двух формах: либо русская нация очертит границу вокруг территории, на которой живут русские, и отделит себя от всех нерусских территорий, либо она может попытаться превратить всех жителей Российского государства в членов русской нации.
Первый вариант предполагал бы роспуск империи и создание русским народом собственного государства. Второй вариант предполагал бы аккультурацию с русской этничностью (русификацию) всех народов империи»821. Русское правительство, как могло, сопротивлялось «национализации», которая с неизбежностью приводила к значительному уменьшению социальной базы самодержавной власти. Если русский народ - это все православные империи, то русская нация - это только великорусская часть славян. Делать ставку на русскую нацию вместо русского народа означало существенно сократить социальную базу поддержки власти, поскольку внятного обоснования самодержавия, за исключением того же православия, в рамках русского национализма не было. Переход на позиции русского национализма означал для правительства снижение властных возможностей, прежде всего это заключалось в том, что оно теряло такой инструмент расширения опоры своего влияния, как обрусение нерусских подданных. Русский народ в самодержавной России так и не превратился в классическую европейскую нацию. В XIX веке власть упорно и настойчиво держалась концепции «официальной народности», которая консервировала русский народ и препятствовала созданию русской нации на основе рационалистических ценностей. Тем не менее русским пришлось заняться своей национальной идентификацией, после того как они вступили в конфликт сначала с польским, а затем и с украинским национальным движением. Украинский национализм показал, что в XIX веке прежней православной идеи уже недостаточно для образования единой русской общности в составе велико-, мало- и белорусского народов. Формирование нового этноса - украинской нации, поставило проблему: а что еще, помимо православия, является критерием принадлежности к русскому народу? Украинский прецедент показал, что это - язык и история. Отличия в них проложили границу между великорусской и малорусской нациями. Если в XVIII веке основной конфликт на западных окраинах империи был религиозный считалось, что у каждого народа своя вера и именно она его формирует, поэтому основная борьба велась за веру, то в XIX веке началась борьба за язык и историю.
То, что называют «русским национализмом», как это ни странно звучит, - это борьба против превращения русского народа в нацию. Превращение русских в нацию разрушало единый русский народ и ставило под вопрос существование созданного им государства. По мере распространения рационалистического мировоззрения религиозный фактор в национальном вопросе уступает главенствующее место фактору этническому. Русский национализм в XIX веке заключался в нескольких идеях. Главной из них была идея сохранения православия; вторая - сохранение «большой русской нации» в составе великороссов, белорусов и малорусов; третья - сохранение территориальных имперских завоеваний; четвертая - обрусение тех народов, в отношении которых это было возможно сделать. То есть, по существу речь шла о сохранении русского народа в прежнем его виде и состоянии. Русский национализм не смог объединить народы империи и создать новую российскую нацию потому, что он не создал новой, более сильной идеи, чем православие. Идея сохранения русского народа в составе велико-, мало- и белорусов - это идея обороняющаяся, а не наступательная, это идея охранительная. Она нацелена не на расширение национальной общности, а лишь на ее сохранение. Российская самодержавная империя не смогла быть национальным государством еще и потому, что она основывалась на религиозной мировоззренческой парадигме, а национальные государства - на рационалистической. В этих условиях ни русский народ не мог преобразоваться в нацию без развала единого государства, ни государство не могло сформировать единую нацию, поскольку держалось на православии. Консервации русского народа служила концепция «большой русской нации». Эта концепция формировалась в конце XVIII - начале XIX вв. В ее состав правительство и русские националисты включали велико-, мало- и белороссов. Считалось, что они имеют единое историческое происхождение, а их отличия обусловлены временным вхождением украинцев и белорусов в состав других государств. Позднее этой концепции противостояли украинские и белорусские теории национальной истории, особенно «отрубная» схема М.С.
Грушевского. Русский национализм идеологически развивался и формулировал свой образ национальной территории во взаимодействии и соперничестве с другими национализмами империи. В начале ХХ века в борьбе с украинским национализмом была создана идея «единой и неделимой России». Ее автор - малорусский дворянин и русский националист М.В. Юзефович - в данном случае имел в виду не столько империю, сколько русский народ как ее создателя. Разделение русского народа на велико-, мало- и белоруссов автоматически вело к ликвидации единой Российской империи1. Концепция единой русской нации или, точнее, единого русского народа обосновывалась исторически, трактуя Киевскую Русь как колыбель русского суперэтноса, одновременно создавая основу для формирования границ «исконно русской» земли, в состав которой входили все земли, населенные малороссами и белороссами. В концепции русского народа Киев играл важную роль общего корня и общей собственности всех восточных славян. С точки зрения русского правительства западные окраины империи делились на три категории земель: «исконно русские»; литовские земли, которые в образ русской национальной территории не включались, но были желанной частью империи; и этнически польские земли, которые в идеале следовало бы «исторгнуть» из империи как нежеланную, неисправимо чуждую и враждебную часть822 823. Вне состава русского народа находилась русская Галичина. Еще одной идеей русского национализма было сохранение территории, которую удалось тем или иным способом присоединить к России. Накануне и в годы Первой мировой войны сторонники сохранения единого русского народа выдвигали идеи расширения российской территории путем присоединения Галичины и Константинополя. Если в Галиции жили православные русины, то Константинополь был родиной православия и имел для него огромное символическое значение. Для русского народа приобретение Царьграда было понятно и объяснимо в рамках религиозной парадигмы. Для русской нации, мыслящей в рационалистической парадигме, Стамбул имел только геостратегическое значение - как замок на черноморских проливах. В XIX веке русским пришлось осмыслить образ исторической национальной территории, или «идеального Отечества», который сформировался в остром конфликте с соответствующей польской концепцией. Для поляков «идеальной родиной» была Речь Посполитая в границах 1772 года, включавшая заметную часть территории с преобладанием восточнославянского населения (современная Белоруссия и часть современной Украины), которые русское общественное сознание считало «исконно русскими». Именно это взаимное наложение «идеальных отечеств» и делало польско-русский конфликт непримиримым, а концепция большой русской нации, уходящей корнями в Киевскую Русь, была главным идеологическим основанием для русской позиции в этом конфликте1. В огромной стране, населенной многими народами, элиты которых в период распространения рационализма стали пытаться формировать собственные нации, русскому правительству и интеллектуалам пришлось искать ответы на вызовы нарождающихся национализмов - татарского, польского, украинского, белорусского, литовского, латышского, финского, еврейского, немецкого башкирского и др. В XIX веке пространство и население Западного края стали объектом ожесточенной идейной войны за основные этнические группы. Различные проекты национального строительства предлагали им стать частью разных наций. Польский проект предлагал украинским и белорусским народам вхождение в польскую нацию, русский - в русскую. От привлекательности проекта зависел выбор народа, и этот выбор реально представился в ходе Первой мировой войны. От него зависело не только будущее соответствующей нации, но и ее история, которая переписывалась для создания нового содержания молодой нации. В условиях ускоренного формирования европейских наций русскому правительству пришлось активизировать свои идейные поиски в связи с вызовом пангерманизма. Объединенная Германия, как ожидалось, должна была в обозримом будущем заявить права на остзейские губернии как часть «большой Германии». С этого времени оказалась под вопросом лояльность к Романовым всех немецких подданных империи, будь то немецкие дворяне Прибалтики824 825, которые с XVIII века играли столь важную роль в управлении империей, или немецкие колонисты, сотни тысяч которых заселяли к тому времени стратегически важные районы империи, в том числе западные и южные ее окраины. Первые ограничения на приобретение земли в западных губерниях иностранными подданными были приняты в 1887 году, а в 1892-м закон уже ограничил права российских граждан «немецкого происхождения» приобретать земли в Юго-Западном крае. В ходе Первой мировой войны имущественному и социальному статусу немцев, будь они иностранными или российскими подданными, был нанесен сильнейший удар1. С русским национализмом была тесно связана и концепция российского панславизма, адресованная зарубежным славянам, находившимся как в Австрийской, так и в Османской империи. Чехи и словаки, не говоря уже о галицийских русинах, были весьма восприимчивы к этой пропаганде. Идея российского панславизма находилась в столкновении с другими панславистскими идеями: так, австрославизм предполагал лояльность к Габсбургам. Собственную версию панславизма создали поляки: в ней они отводили лидирующую роль в славянском мире не России, а Польше826 827 828. До последней десятилетия XIX века Финляндия являлась самым крупным успехом имперской политики России. Русским самодержцам удалось добиться лояльности финнов. Финляндия отвечала взаимностью, и в конце 1880-х годов ее можно было назвать примером успешного осуществления российской имперской политики интеграции829. Тем не менее с конца 1890-х годов были осознаны процессы формирования финской нации, что повлекло за собой развернутое наступление на автономию Финляндии. Ограничивались права сейма, в делопроизводство вводился русский язык, административные должности стали замещаться выходцами из России, ликвидировалась самостоятельность финской армии. Усилились сепаратистские настроения, из мирной российской провинции она все более превращалась в один из очагов приближавшейся революции. Покушения царизма на финляндскую автономию также способствовали росту оппозиционного движения в самой России. В отношении евреев правительство Николая II продолжало политику предшествовавших романовских правительств: сохранялись черта оседлости, запреты заниматься сельским хозяйством, квота для студентов высших учебных заведений и ряд других ограничений. Евреи, наряду с поляками, считались главными виновниками и участниками революционного и оппозиционного движений. В отношении евреев русское правительство было готово поддержать создание ими своей особой нации и национальной государственности, но только в Палестине, путем переселения их туда из России. В середине XIX века Н.И. Ильминский осознает рост влияния татарских элит и ислама в Поволжье и Приуралье как серьезный вызов русскому господству и как альтернативный проект исламско-татарской общности. И если ранее посредническая роль татар в отношениях с восточными народами империи поощрялась, то теперь в ней виделся источник угрозы. Считая, и не без основания, что русско-православный ассимиляторский проект на данный момент слабее татарско-исламского, Ильминский и его последователи прибегают к тактике поддержки отдельных, особых этнических идентичностей народов Поволжья и Приуралья, разрабатывают для каждого из них собственную письменность. Даже сохранение ими языческих верований в этом контексте выступало как предпочтительный вариант по сравнению с возможной исламизацией. Эти процессы во многом напоминали процессы, идущие на западных окраинах империи, где власти и русские националисты были озабочены соперничеством с этническими группами, обладавшими мощным ассимиляторским потенциалом и способными осуществить собственные экспансионистские проекты национального строительства1. Националистические и религиозные идеи приводили в движение большие массы людей, причем не только в границах государств: в мирное время русофильски настроенные русины переселялись из Галиции в Россию, а из Российской империи в Галицию эмигрировали украинские активисты; поляки и евреи переселялись из Российской империи в Пруссию, иногда - чтобы снова оказаться в России в результате новой подвижки границ после Венского конгресса; позднее миграция поляков шла в обоих направлениях - как из России, так и в нее. Мусульмане из Российской империи уходили в Османскую, а балканские славяне, главным образом болгары и сербы, отправлялись в противоположном направлении; немцы и в меньшем, но все равно значительном числе чехи мигрировали из империи Габсбургов и малых немецких государств в Российскую империю830 831. Российское правительство не только содействовало выселению неугодных этносов, но и способствовало в переселении в страну политически лояльным, поэтому еще более массовым явлением было переселение на некоторые окраины казаков и населения центральных и юго-западных областей, а также немецких, сербских, чешских колонистов. Пространство империи становилось ареной соревнования не только националистических движений, но и национальных проектов, а вместе с ними и образов национальной территории, то есть той земли, которая «по праву» должна принадлежать именно этой нации и никакой другой. Само собой разумеется, что эти образы национальной территории, формируемые различными национальными движениями, находились в конфликте между собой, как правило, частично «налагаясь» друг на друга, претендуя на одни и те же территории, а порой и вовсе отрицая право некоторых других групп претендовать на статус отдельной нации1. В XIX веке, в условиях распространения рационалистического мировоззрения, коренным образом изменилась и выросла роль языка в формировании национальной идентичности и политической лояльности, что привело к учащению случаев вмешательства властей в языковую сферу, алфавит, орфографию. Вопрос регулирования употребления языков с особой остротой встал перед властями Российской империи во второй половине XIX века, прежде всего на ее западных окраинах, а также в Волжско-Камском регионе, когда в связи с отменой крепостного права грамотность перестала рассматриваться как удел элитных групп и поэтому начала оказывать непосредственное влияние на создание национальных идентичностей. После восстания 1863-1864 годов в Западном крае действовало полное запрещение публичного использования польского языка, некоторые ограничения были введены и в царстве Польском, то есть запреты варьировались по отношению к одному и тому же языку 2 в разных частях империи . Более или менее жесткие ограничения сферы применения языка в администрации, образовании, печати, публичной сфере касались в разное время, особенно во второй половине XIX века, всех языков, кроме русского, распространенных на западных окраинах империи, включая не только царство Польское и Западный край, но и остзейские губернии. «Особый способ регламентирования языковой сферы состоял в изменении привычного алфавита (как в случае с литовским, позднее также латышским) или в выборе алфавита для языка, письменность на котором разрабатывалась миссионерами и/или лингвистами, например - для казахского, чувашского и ряда других языков народов Поволжья (где кириллицу предпочли арабской графике). Возможна была и частичная смена письма, как в случае с татар- 832 833 ским, - арабскую графику не запрещали, но параллельно миссионеры разработали кириллическую графику для татарского языка крещеных татар. Регулирование могло касаться и вопросов орфографии - в отношении украинского языка власти поддерживали этимологическую орфографию против фонетической, потому что последняя увеличивала дистанцию между русским и украинским»1. Хотя призрак малорусского сепаратизма тревожил Петербург, особенно после раскрытия в 1847 году Кирилло-Мефодиевского братства, в процессы развития украинского языка власти империи вплоть до конца 1850-х годов практически не вмешивались. Первое ограничительное вмешательство относится к 1859 году, и касалось оно алфавита. «Печатание азбук, содержащих в себе применение польского алфавита к русскому языку», было запрещено. Российское правительство стремилось, чтобы сочинения на малороссийском и белорусском языках печатались русскими буквами или, где окажется нуж- 2 ным, церковнославянскими . В 1865 году власти Российской империи ввели запрет на латиницу для литовского языка. Цель этого мероприятия состояла не в том, чтобы сделать литовцев русскими, но в том, чтобы максимально дистанцировать их от мятежных поляков. При этом учитывалось, что, привыкнув к кириллице, литовцы легче будут усваивать русский не вместо, а наряду с литовским языком. Эта ситуация была сходна с ситуацией в остзейских провинциях, где власти тоже стремились предотвратить возможную ассимиляцию латышей и эстонцев немцами и в определенный период поощряли развитие латышской и эстонской идентичности. Подобная политика применялась не только на западных окраинах. В 1858 году в Волжско-Камском регионе с целью предотвращения массовых переходов крящен в ислам был осуществлен перевод на татарский язык букваря и молитвенника с использованием кириллического алфавита. Принцип перевода религиозной литературы на местные языки был применен в отношении ряда народов Поволжья, а также башкир и казахов. Автор этого проекта Н.И. Ильминский полагал, что кириллица в дальнейшей перспективе послужит предпосылкой для более легкого усвоения русского языка и культуры. В отношении восточнославянского населения западных окраин к 1860-м годам в бюрократии окончательно утвердился взгляд, согласно которому обучение грамотности должно было происходить на «общерусском» литературном языке. Украинский и белорусский должны остаться на положении наречий, как языки для «домашнего обихода», для издания художественной ли- 834 835 тературы о местной жизни, исторических и фольклорных памятников. Попытки поляков использовать латиницу для украинского и белорусского языков однозначно воспринимались как стремление перетянуть русинов на свою сторону. Таким образом, на окраинах власти стремились препятствовать сильным в материальном и культурном отношении этническим группам реализовать свой собственный ассимиляционный проект в отношении более слабых групп. Во второй половине XIX века этническая и религиозная принадлежность становится важным фактором в определении лояльности населения и возможности на эту лояльность влиять. Особенно важным это было в условиях войны, поэтому уже в конце XIX века российский Генеральный штаб начинает составлять этнические карты возможных театров боевых действий, прежде всего западных окраин и приграничных областей Австро-Венгрии и Германии, в то время как официальная имперская статистика вплоть до Первой мировой войны не пользовалась категорией этничности. То же самое происходило и в армейских штабах центральных держав. Теперь, во время войны, «неправильная» национальная или религиозная принадлежность могла стать сама по себе достаточной причиной для репрессий, экспроприации, депорта- ции1. В ходе Первой мировой войны Россия, Австро-Венгрия, Германия без ограничений использовали поддержку национального сепаратизма в лагере соперника. Они стремились применить национализм малых народов для подрыва военной мощи противника и повышения своего военного и политического могущества. Так, на оккупированных в 1916 году белорусских землях специальным указом маршала Гинденбурга разрешались языки местного населения (польский, литовский, белорусский) и запрещалось использование русского в образовании, печати и администрации. Аналогичная политика проводилась на Украине. В 1917 году по приказу Верховного главнокомандующего генерала Л.Г. Корнилова начинается украинизация и белорусизация армейских частей. Корнилов надеялся таким образом предохранить эти части от большевистского влияния и в то же время рассматривал эту меру как ответ на активность Германии в украинском и белорусском вопросе836 837. Русский национализм мог выступать как союзником самодержавия, так и его противником. Как считает А.И. Миллер, «Русский национализм как общественное настроение и «официальный национализм» самодержавия представляют собой тесно связанные, но самостоятельные явления, иногда идущие рука об руку, но не менее часто и конфликтующие»838. Особую остроту национальный вопрос приобрел в начале ХХ века с созданием Государственной думы обновленного Госсовета. Так, С.Е. Крыжанов- ский в записке «К преобразованию Государственного совета» (октябрь 1905), особо выделяя национальную проблему, писал: «В России господствующая национальность, на которой стоит государство, составляет всего лишь около 66% общего количества населения, а чуждые народности достигают 34%, то есть такого процента, какого не знает ни одна западноевропейская держава, кроме Австрии, не имеющей вовсе господствующей нации. Национальная борьба и теперь проявляется у нас в высокой степени, а в будущем должна составить вопрос первенствующий, с которым едва ли уже будет связана территориальная целостность империи. Интересы величайшей государственной важности настоятельно требуют поэтому, чтобы голос русского народа, на котором одном держатся и сила государственной власти, и самый престол Российских государей, безусловно господствовал в законосовещательных учреждениях... В Думе может слагаться по вопросам, касающимся инородческих интересов, сильное и неудобное для правительства большинство»1. Когда после 1905 года Николай II счел нужным искать союза с русскими националистами, выбор его пал на самые экстремистские и одиозные организации. Поддержкой власти пользовались правомонархические русские партии и союзы - «Русское собрание», Русская монархическая партия, «Союз русского народа». Национальная политика в трактовке правых монархических партий и союзов состояла из двух взаимосвязанных программных тезисов: во-первых, доказывалась необходимость привилегий для православной церкви и русских; во-вторых, утверждалась необходимость ограничения прав неправославных исповеданий и нерусских народов. Теоретической основой проектов и программ этих организаций стала официальная формула «самодержавие, православие, народность». Программа «Русского собрания» подчеркивала формулу «Россия едина и неделима». Русская монархическая партия ориентировала избирателя на поиск врагов русского народа и борьбу с ними. Среди «врагов» главными были евреи. Заявившие о себе массовыми погромами и проправительственными манифестациями правомонархические партии на выборах в I Думу потерпели поражение, в том числе и в губерниях западной окраины, где рассчитывали пройти под антисемитскими и националистическими лозунгами. Во II Думе они составили немногочисленную (10 человек) фракцию правых839 840. Таким образом, в XIX - начале XX вв. в Российской империи на основе распространяющегося рационалистического мировоззрения начали создаваться нации. На базе некогда единого русского народа в новых условиях стали формироваться русская, украинская и белорусская нации. Этот процесс грозил не только территориальными потерями, но и развалом империи, основанной на единстве русского православного народа, являвшегося главной социальной опорой самодержавной власти. Осознавая это, правительство стремилось затормозить процесс нациостроительства путем ограничения использования национальных языков, внедрения кириллического алфавита, насаждения русского языка, литературы и культуры. В конкретных исторических условиях создание русской нации было невозможно без развала империи. Так же было нереально и формирование российской нации из народов, населявших империю, из-за отсутствия мощной нациообразующей идеи. Православие для этого в условиях рационализма не годилось. Русский национализм боролся не за создание русской нации на основе общности рационалистических ценностей, а за консервацию русского народа, объединенного православием. На сохранение русского народа была нацелена концепция «большой русской нации», а также идея «единой и неделимой России». Важную роль в создании и обосновании этих теорий играла интерпретация истории Киевской Руси как общего корня и общей собственности всех восточных славян. Русский национализм, на который правительством в начале XX века была сделана ставка в борьбе за сохранение самодержавия, не только не достиг поставленной цели, но еще больше обострил отношения между формирующимися нациями. Исход борьбы между различными национальными проектами зависел от привлекательности идей, на которых они основывались. Русскому правительству и обществу в условиях усиливающегося господства рационалистического мировоззрения не удалось создать нового привлекательного проекта единой русской нации, поэтому она была обречена на распад. Не удалось создать и привлекательной идеи для объединения народов империи в российскую нацию. Эта задача была решена в 1920-е годы большевиками.
<< | >>
Источник: Герасимов Г.И.. Идеалистическая история России (середина XIX - начало XX вв.).. 2013

Еще по теме §1. Русские как народ и нация. Русский национализм:

  1. § 1. Создание системы самоуправления народа
  2. II ИСТОРИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
  3. 9.1. Государство, нация
  4. РУССКАЯ ГЕОПОЛИТИКА
  5. Глава 16 Теория интегрального национализма (В. Жаботинский)
  6. В.В. Алексеев РУССКАЯ ИДЕЯ: ОТ МЕССИАНИЗМА К ПРАГМАТИЗМУ
  7. Ю. С. Пивоваров РУССКАЯ ВЛАСТЬ И ИСТОРИЧЕСКИЕ ТИПЫ ЕЕ ОСМЫСЛЕНИЯ, или ДВА ВЕКА РУССКОЙ МЫСЛИ
  8. Вяч. А. Никонов ИМПЕРИЯ, ГОСУДАРСТВО И НАЦИЯ В РОССИИ НАКАНУНЕ РЕВОЛЮЦИИ 1917 ГОДА (по мотивам идей В.А. Тишкова)
  9. М.К. Горшков СОЦИАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ ФОРМИРОВАНИЯ ГРАЖДАНСКОЙ НАЦИИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
  10. М.А. Жигунова ЭТНОКУЛЬТУРНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ РУССКИХ: СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ И СОХРАНЕНИЯ
  11. РУССКАЯ ИДЕЯ.
  12. Глава 7 «ТЕОРИЯ ЗАГОВОРА» И РУССКАЯ ПОСЛЕРЕВОЛЮЦИОННАЯ ЭМИГРАЦИЯ
  13. Формы правления и модели обустройства народов в федеративном государстве. 
  14. Глава 4. Ест по-новому взглянуть на национализм, а национал-территориализм дополнить экстерриториализмом...
  15. Тоталитарный национализм (фашизм)
  16. 19.2.4.1. Политический национализм
  17. §1. Русские как народ и нация. Русский национализм