Результаты преобразовательной деятельности Петра I.
В политической системе реформы Петра Великого стали логическим завершением тенденций развития государственности, которые наметились еще в так называемый московский период. Речь идет о феномене, который разные исследователи называют «восточным деспотизмом» (Л. С. Васильев, М. П. Пав- лова-Сильванская), «деспотическим самодержавием» (В. Б. Кобрин, А. Л. Юрганов, В. М. Панеях), третьи «универсальным государством как целью» (английский историк А. Тойнби) или «государством-обществом» (французский историк Ф. Бродель). Отдельные историки, правда, идентифицируют политический строй России сложнее: в XVIII в. как дворянскую патерналистскую монархию, основанную на лидирующих позициях дворянства в социальной организации и на государственной службе, а также на попечительских функциях монарха по отношению ко всем подданным; в XIX в. как «правомерную монархию» - низшую ступень правового государства, в котором управление строится на основании закона, но власть находится в руках бюрократии при отсутствии или самом скудном участии общественных представителей (Б. Н. Миронов). Тем не менее какие бы особенности государственно-политического строя ни учитывали эти и другие определения, их общую основу составляет признание нескольких основополагающих позиций. Во-первых, государство в рамках такой модели выступает но отношению к социуму как самодовлеющая сила, а представители власти соединяют в себе сразу несколько функций — правителей, наставников. Выражением полной подчиненности общества государству стало огосударствление (этатизация) всех элементов общественного сектора. Любая социальная активность личности или коллектива могла развиваться только в русле государственного служения и только при опоре на те или иные звенья государственного аппарата. Исключением служили лишь низовые автономные коллективы вроде крестьянских сельских общин, сословно-корпоративные организации - органы дворянского самоуправления, учрежденные в 1785 г. Государственную монополию власти впервые подорвали лишь земские и городские учреждения, созданные в ходе «великих реформ» 60—70-х гг. XIX в. Во-вторых, для такой политической системы характерны глубокие структурные нарушения в области права, в частности, в регулировании отношений власти и собственности. В-третьих, значительное влияние в государстве приобретают политическая полиция и карательные органы, непосредственно подотчетные главе государства. В-четвертых, это милитаризация государственного аппарата и распространение военных принципов на сферу гражданской жизни. Армия становится не только эталоном для организации общества, но и своего рода «кузницей» кадров для всего бюрократического корпуса. В-пятых, главной социальной опорой власти и проводником реформ стала бюрократия, динамика роста которой в XVIII—XIX вв. значительно опере- 9 Курукии жала показатели прироста населения в масштабах всей страны. Преобразования Петра I сильно изменили характер и структуру политической системы России. Прежде всего, другим стало представление об объеме и правах верховной власти. Власть российских самодержцев до Петра I все же имела ряд ограничений. Например, таким ограничением служил «закон», или «чин», под которым подразумевался закрепленный традицией уклад жизни. В. О. Ключевский отмечал, что «московский царь имел обширную власть над лицами, по не над порядком». Кроме того, государственные институты, обрамлявшие верховную власть, — Земский собор, Боярская дума, Освященный собор — соучаствовали в управлении и законодательной работе. Наконец, отдельные монархи в XVII в. давали крестоцеловальные записи, содержавшие те или иные гарантии подданным. Эги обычаи решительно перечеркнул Петр I, противопоставив им собственную формулу власти: «Его величество есть самовластный монарх, который никому на свете о своих делах отчету дать не должен, но силу и власть имеет свои государства и земли, яко христианский государь, по своей воле п благомнению управлять». Подданным вменялось в обязанность «все от самодержца повелеваемое без роптания и прекословия творити» (Феофан Прокопович. «Правда воли монаршей», 1722 г.). Эта схема оставалась практически неизменной и весь XIX в., когда верховная власть в России, несмотря на стремление к правовому обоснованию предпринимаемых действий, обходилась даже без формального юридического ограничения своих полномочий. Одним из выражений этого узаконенного Петром I произвола верховной власти стал указ от 5 февраля 1722 г., отменявший прежнюю традицию престолонаследия и утверждавший право монарха самому назначать себе преемника. С этим указом, который, по оценке В. О. Ключевского, повернул государственное право России вспять, на вотчинную колею, многие политические деятели и историки связывали последующие потрясения трона. Обоснование неограниченной власти самодержца осуществлялось через сакрализацию (придание священного статуса) царской власти и присвоение ей особой харизмы, опосредованные ликвидацией в 1721 г. патриаршества и объявлением Петром I себя «крайним судией» духовной коллегии — Синода. Немалое значение имели и теория метаморфозиса — преображения России под благотворным воздействием Петра I, и личный культ монарха. Главный идеолог петровского времени Феофан Прокопович теоретически обосновывал всемогущество самодержавной власти. Воспитанник римской иезуитской коллегии, Прокопович соединял в своих рассуждениях все известные ему европейские учения о правах монарха. Используя идеи теоретиков школы естественного права абсолютистского направления — Г. Гроция, С. Пуффендорфа, Прокопович провозглашал такие прерогативы власти, как независимость и неподотчетность (не подлежит человеческому суду и наказанию), надзаконность (сама является источником законов), священность и неприкосновенность, единство и нераздельность. Эти исключительные свойства возводились к двум источникам — бо- гоустановленности («Богом бо царие царствуют») и общественному договору («всенародному намерению»), которым «монархия введена и содержима быть разумеется». Но в отличие от своих европейских учителей, толковавших об отдельных индивидах, жертвующих собственные исконные права правителю, Прокопович имел в виду не индивидуальное, а коллективное отчуждение собственных прав в пользу монарха. В многочисленных законодательных актах Петра I и сочинениях его сподвижников разработаны и другие теоретические положения, составившие ядро новой доктрины. Это, прежде всего, идея «общей пользы», или «всеобщего блага», подразумевавшая широкий спектр мер по всестороннему упрочению государства. Этой идее почти полностью соответствовало другое понятие — «государственного интереса». Таким образом, идеология петровского времени ставила знак равенства между государственными и общественными интересами. Данные идеи уточнялись по отношению к каждому из сословий. От крестьян «общая польза» требовала исправных занятий хлебопашеством (подобно «артерии», крестьяне питали все государство) и исполнения государственного тягла, включая уплату подушной подати и несение рекрутской повинности. Для горожан это означало активное участие в развитии торговли и промышленности, уплату податей, поставку рекрутов, содержание госпиталей, сиротских домов, постойную повинность. Для дворян — обязательную государственную службу на военном или гражданском поприще, овладение необходимыми для того знаниями и навыками. Не было обойдено вниманием и духовенство: ему вменялась в обязанность не только забота о нравственном здоровье народа, но и содержание за свой счет увечных и дряхлых воинов, а для монастырей — училищ. Идеологические выкладки Петра I, таким образом, были нацелены на максимально полную мобилизацию всего общества на службу государству. Перестройка государственного здания в первой четверти XVIII в. проводилась не планомерно, а по мере возникновения потребностей. При этом Петр I не мог опираться на пример проведения крупномасштабных реформ в странах с догоняющим типом развития (в Турции, Японии и других незападных странах мира они были проведены много позже). Отсюда вытекала необходимость ориентироваться на опыт развитых стран — Швеции, Франции, приспосабливая его к местным условиям. Вместе с тем реформы в России достаточно полно отразили основные принципы проведения так называемых неорганических модернизаций. В обобщенном виде эти принципы включали: рационализацию — необходимость введения разумных, целесообразных правил и норм, определяющих порядок деятельности любого государственного учреждения, унификацию, т. е. введение единообразия в структуре, штатах, приемах работы однотипных учреждений, централизацию и дифференциацию функций аппарата управления. (См.: Медушев- ский А. Н. Утверждение абсолютизма в России. Сравнительно-историческое исследование. М., 1994. С. 48.) Реформы власти и управления охватили все уровни: высший, центральный, местный. В 1711 г., отправляясь в Прутский поход, Петр I учредил Правительствующий сенат из девяти персон. Это был высший орган, он заменил Боярскую думу, переставшую собираться уже в начале XVIII в. Первоначально Сенат задумывался царем как временный орган, действующий в период «отлучек наших». Круг его обязанностей не был четко обозначен. В 1718 г. в состав Сената были включены по должности руководители коллегий — вновь учрежденных органов центральной власти. С 1722 г. в состав Сената могли входить те из сановников высшего ранга, которые не являлись руководителями центральных ведомств. Прежний принцип комплектования был признан ошибочным на основании вполне рационального довода: собранные в Сенате руководители коллегий вряд ли могли эффективно контролировать собственную же работу. С этого времени Сенат становится постоянным совещательно-распорядительным органом. Ему был поручен контроль за правосудием, а также предоставлены права высшей апелляционной инстанции (за попытку обжалования его приговора предусматривалась смертная казнь). Кроме того, в круг обязанностей Сената входил контроль за деятельностью центрального и местного управления, заведование государственным хозяйством, проведение ревизий, рекрутских наборов, межевания земли, изыскание новых доходов для казны, устройство продовольственных магазинов и складов, борьба со стихийными бедствиями и т. д. Сообразно с направлениями деятельности в структуре Сената создавались два отделения: Расправная палата по судебным делам и Сенатская контора по вопросам управления. Кроме того, в конце петровского правления в состав Сената вошли две вспомогательные службы: Герольдмейстерская контора, или Герольдия, заменившая упраздненный Разрядный приказ (в ее компетенцию входил учет всех дворян, регистрация их служебных назначений и перемещений, а также разработка дворянских гербовников), и Рекетмейстерская контора (она занималась приемом и разбором жалоб на коллегии и канцелярии, проверкой основательности апелляций). Особое место в системе Сената отводилось фискалам и прокуратуре. Эти органы осуществляли общий надзор за работой всего бюрократического аппарата, за поведением граждан, выявляя все то, что «во вред государственному интересу быть может». Должность фискалов была введена как на местном, так и на центральном уровнях. В виде вознаграждения фискал получал половину конфискованного у изобличенного им преступника имущества. Бездоказательное обвинение списывалось на «производственный брак» и фактически сходило фискалу с рук. В конце 1720-х гг. институт фискалов был упразднен, а его кадры частично влились в состав прокуратуры. Должность прокурора была введена Петром I в 1722 г. в коллегиях и канцеляриях, во главе Сената был поставлен генерал-прокурор. Прокуратура учреждалась в целях предупреждения и оперативного реагирования на правонарушения. Генерал-прокурор рассматривался «яко око» императора и «стряпчий о делах государственных». Его должность в чиновной иерархии занимала первое место. Он отвечал за организацию надзора в государстве; будучи первым среди равных, направлял работу коллег-сенаторов, руководил сенатской канцелярией. С течением времени власть генерал-прокурора выросла до объема, который и не закладывался в учредительных актах Петра I. С середины XVIII в. и до начала XIX в. он фактически сосредоточил в своих руках руководство тремя отраслями управления — финансов, внутренних дел и юстиции. На протяжении всего XVIII в. генерал-прокуроры менялись нечасто — на этот высокий пост назначались лица, пользующиеся личным доверием монарха и способные нести тяжелое бремя служебной ответственности. Первым генерал-прокурором был Павел Иванович Ягужинский. Причина последовательного усиления роли генерал-прокурора заключалась в стремлении верховной власти влиять с его помощью на сенаторов, умеряя их амбиции и поползновения к самоуправству. Потенциальную склонность сенаторов к проявлению независимости или даже оппозиционности предвидел и Петр I, поэтому он не внес должность сенатора в номенклатуру должностных лиц Табели о рангах. Несмотря на то что Сенат не был законодательным органом, в отдельные периоды, например при Елизавете Петровне (1741—1761), он напористо вторгался в законотворческую сферу: подавляющее большинство законодательных актов императрицы возникло по его инициативе. Зачастую законотворческая роль Сената выступала в скрытых формах: в процедуре толкования законов, а также в удачно найденном (в условиях межведомственной волокиты) варианте — вынесении решения, имевшего нормативное значение вплоть до появления соответствующего высочайшего указа. Подобные прецеденты способствовали формированию концепции перехода политического суверенитета в периоды междуцарствия к Сенату, с последующим делегированием властных полномочий монарху. Эта идея была популярна среди высших сановников империи в последний год жизни Елизаветы Петровны. Подобный план, тяготевший к признанию правового приоритета сенаторской коллегии над верховной властью в момент ее легитимации, был отвергнут преемником Елизаветы Петровны. Однако сама мысль о расширении полномочий Сената, в том числе о превращении его в политическое представительство всего дворянства, оказалась на редкость живучей в среде либерального дворянства. При Петре I был создан также личный кабинет монарха, который в 1704 г. унаследовал некоторые функции Преображенского приказа и ближней канцелярии Боярской думы. Кабинет был преобразован в личную канцелярию царя, ведавшую его перепиской, в том числе внешнеполитической, учетом финансовых поступлений в личный доход и представлениями к должностям и наградам. Здесь составлялись акты, подлежащие публикации от имени монарха. Наряду с Сенатом, хотя и в несравненно меньшем объеме, Кабинет вырабатывал правительственный курс и следил за его проведением в жизнь. Как и генерал-прокурор Сената, кабинет-секретарь обладал огромным влиянием в бюрократической среде и стал объектом «искательств» со стороны мелких и крупных чиновников, частных лиц. В 1717—1718 гг. проводилась перестройка центрального аппарата управления. В основу ее был положен принцип камерализма, заимствованный из опыта европейских стран. Камерализм — это организация центральных учреждений путем четкого разграничения их функций по отраслям управления. (Каменский А. Б. От Петра I до Павла I. Реформы в России XVIII века. Опыт целостного анализа. М., 1999. С. 128.) Были созданы новые учреждения — коллегии, имевшие одинаковое штатное расписание и общие принципы работы. В их ведении находились общегосударственные вопросы. Во главе коллегий стоял президент, который в отличие от судьи старого приказа не распоряжался единолично в своем ведомстве. Гарантией от начальственного произвола служили коллегиальное обсуждение всех рассматриваемых вопросов и вынесение окончательного решения большинством голосов. Членами присутствия, или чиновниками с правом голоса, являлись вице-президент, четыре советника коллегии, четыре коллежских асессора (заседателя). Текущую техническую работу выполняли секретарь и так называемые приказные, или канцелярские служители. В некоторые коллегии в качестве экспертов назначались также советник и секретарь из иноземцев. Первона- .ально колле! ий было немного, но в начале 1720-х гг. их список расширился. Тремя главными считались коллегия Иностранных дел, Военная, Адмиралтейская (ведавшая делами флота). Финансами занимались три другие коллегии — Камер-коллегия (ведала казенными сборами), Штатс-контор-коллегия (курировала государственные расходы), Ревизион-коллегия (вела учет государственных расходов), две коллегии — Берг и Мануфактур — руководили промышленностью, первая — металлургическими заводами, вторая — предприятиями легкой промышленности. Коммерц-коллегия направляла внешнюю торговлю. Юстиц-коллегия ведала надворными и нижними судами, регистрировала различные частные акты (купчие, долговые обязательства, доверенности, завещания, документы о продаже вотчин и т. п.). Вотчинная коллегия, во многом перенявшая функции упраздненного Поместного приказа, разбирала земельные тяжбы, оформляла сделки на куплю и продажу земли и крепостных крестьян, вела дела о выморочных имениях, беглых крестьянах и т. п. В 172i г. была создана Духовная коллегия, или Синод. Этот орган занял место патриаршего престола, фактически упраздненного Петром I еще раньше. Отныне церковные дела решались государственными чиновниками, назначаемыми из духовных лиц (а иногда и из светских), включенными в те же дисциплинарные рамки, что и вся остальная бюрократия. По типу коллегии был устроен Главный магистрат, управлявший посадским населением и руководивший местными магистратами. Единственным отличием Главного магистрата от других коллегий являлся его выборный состав. В него входили представители высших торгово-промышленных корпораций города, и только обер-президент и президент являлись коронными (правительственными) чиновниками. Все новые центральные учреждения опирались в своей работе на Генеральный регламент (1720) — свод правил, разработанных Петром I. Позже общие основы деятельности были уточнены применительно к каждой коллегии в особом, к ней относящемся регламенте. Коллежская реформа Петра I была также и попыткой отделить управление от суда, что стало важным шагом навстречу утверждению принципа разделения властей. В 1708—1709 гг. была начата реформа местных органов власти. Территория страны была разделена на 8 неравнозначных по размерам губерний. Позже их количество было доведено до 11. В результате областных реформ 1708 г. и 1719 г. сложилось трехчленное административно-территориальное деление: губерния — провинция — уезд. Во главе губерний стояли губернаторы. При губернаторе действовали ландратские советы из 8—12 человек, избиравшиеся дворянством губернии. Совет ландратов рассматривался как необходимый противовес чрезмерному развитию личного начала в управлении губерний. При губернаторе также учреждалось губернское правление в составе ландрихтера — губернского судьи (с 1719 г. его заменил надворный суд), обер-комиссара, ведавшего финансами, обер-провиантмейстера, заведовавшего хлебными запасами для армии, и управителя дворцовыми имениями. Во главе провинций, число которых в 1719 г. достигло 50, стояли воеводы, при которых создавались земские канцелярии. С 1719 г. на провинции был перенесен центр тяжести в областном управлении, поэтому наиболее важные из них получили управление, аналогичное губернскому с генерал-губернатором во главе. Уездное управление представляли земские комиссары — выборные из числа местного дворянства. Связь с высшими органами, в частности с Сенатом, осуществлялась через губернских комиссаров. Несмотря на старания Петра I обеспечить стройную систему управления сверху донизу, многие областные учреждения в отличие от центральных едва пережили их создателя. Это было вызвано, во-первых, трудностями с кадрами — постоянный дефицит подготовленных чиновников еще резче проявлялся на местном уровне. Во-вторых, перегруженность налогами податного населения, особенно после 1725 г., делала весьма проблематичным дальнейшее содержание дорогостоящего местного бюрократического аппарата. В-третьих, в общественном сознании даже высших сословий была глубоко укоренена неприязнь к службе по выборам: этот феномен объясняет быстрое свертывание эксперимента Петра I с советом ландратов. Наконец, государственные нововведения Петра I, в частности его областная реформа, стали после его смерти объектом ожесточенной критики со стороны отдельных политических группировок при дворе.