После разоблачения «культа личности Сталина», прекращения массовых репрессий и, наконец, развенчания Хрущева социалистическая экономика лишилась двух своих важнейших стимулов к труду: всепроникающего страха и коммунистического энтузиазма. Однако из-за глобального противостояния с «капиталистической системой» новое руководство не могло пойти на существенное замедление темпов развития, а опасность роста социальной напряженности внутри страны не позволяла отказаться от курса на дальнейшее повышение уровня жизни населения. Эти обстоятельства заставили брежневское руководство, в целом совсем не склонное к реформам, продолжить преобразования в экономике, с тем чтобы задействовать новый стимул в виде материального интереса, попытаться совместить командно-административную систему с элементами экономического стимулирования (соответствующие идеи были высказаны советскими экономистами еще в начале 60-х гг.). В 1965 г. по инициативе и настоянию А. Н. Косыгина начались экономические реформы. Прежде всего, были ликвидированы совнархозы и восстановлены промышленные министерства. Управление народным хозяйством было переведено с преимущественно территориального на отраслевой принцип. Но главное значение реформ заключалось в расширении самостоятельности предприятий и усилении их материального стимулирования. Было сокращено число директивно планируемых показателей. Предприятия и объединения переводились на хозрасчет. Для стимулирования инициативы в их распоряжении оставлялась доля прибыли, из которой формировались фонды, предназначенные для развития производства, социальной сферы и поощрения его работников. Предполагалась также реформа оптовых цен. Положения реформы входили в жизнь с трудом, а некоторые так и не были реализованы. Предусмотренные первоначально прямые связи между предприятиями и оптовая торговля средствами производства из-за несовместимости с системой фондирования и разнарядок введены не были. В итоге «хозрасчет» предприятий оказался без материального обеспечения. Возросшая самостоятельность предприятий пришла в противоречие с полномочиями министерств и ведомств, жестким директивным планированием всего народного хозяйства и системой ценообразования, в частности с установкой на стабильность розничных цен. Многочисленные противоречия реформы можно было устранять, постепенно продвигаясь к рынку. Однако это было невозможно но политико-идеологическим причинам. Даже Косыгин был противником рынка и выступал лишь за усиление роли экономических регуляторов в социалистической, т. е. огосударствленной, директивно планируемой экономике. Брежнев вообще не был сторонником сколько-нибудь серьезных реформ. К тому же советскую элиту напу гала Пражская весна 1968 г., когда попытки чехословацкой компартии реформировать экономику, задействовать некоторые рыночные механизмы привели к политической дестабилизации. В итоге экономическая реформа в СССР стала свертываться, начался возврат к детальному планированию и оперативному управлению предприятиями со стороны министерств и ведомств. Незавершенные косыгинские реформы дали определенный импульс экономике. Согласно официальным данным, среднегодовые темпы роста промышленного производства в 1966—1970 гг. составили 8,5% по сравнению с 8,6% в 1961—1965 гг., что свидетельствует о том, что реформа приостановила наметившееся еще в 50-е гг. падение темпов роста. Однако в 70-е гг. темпы роста замедлились, диспропорции в экономике увеличились. Из-за фиксированности цен, жестко регулируемых государством, предприятия стремились свертывать производство «неприбыльной» продукции и увеличить выпуск более дорогой. Ускорилась инфляция, увеличилась доля средств предприятий, идущих на потребление, в ущерб накоплению. В итоге в реформе 1965 г. стали видеть источник хозяйственных трудностей. В 1979 г. была проведена своеобразная контрреформа, вновь усилившая централизацию управления экономикой и возвестившая о возврате к прежней хозяйственной практике. Но даже по официальной статистике, среднегодовые темпы роста промышленного производства с 8,5% в 1966—1970 гг. снизились до 4,4% - в 1976-1980 гг. и 3,6% - в 1981-1985 гг., а национального дохода соответственно — с 7,2% до 3,8% и 2,9%. В натуральном же выражении объемы производства в ряде отраслей не только не росли, но, напротив, снижались. Прекратился рост производительности труда. Сельское хозяйство также подверглось реформированию. В 1965 г. была предпринята попытка изменить механизм управления отраслью на основе сочетания общественных и личных интересов, усиления материальной заинтересованности колхозников и рабочих совхозов в росте производства. План обязательных закупок зерна был снижен и объявлен неизменным на 10 лет, а сверхплановые закупки должны были производиться по повышенным ценам. Были сняты некоторые ограничения с личных подсобных хозяйств. Однако акцент все же был сделан на увеличении капиталовложений и повышении роли Министерства сельского хозяйства в руководстве отраслью. Поначалу принятые решения дали заметный эффект. Стоимость сельскохозяйственной продукции за восьмую пятилетку (1966—1970 гг.) выросла на 1/5, совокупная рентабельность совхозного производства составила 22%, колхозного — 34%. Однако эффект оказался непродолжительным. Несмотря на огромные инвестиции, колоссальные масштабы мелиорации и поставок техники и удобрений, в 70-х — начале 80-х гг. среднегодовые темпы роста сельскохозяйственного производства быстро снижались. Если в 1966—1970 гг. они составили 3,9%, то в 1971— 1975 гг. - 2,5%, в 1976-1980 гг. - 1,7%, а в 1981— 1985 гг. — 1%, и это даже по явно завышенным данным советской статистики. В результате десятилетий безжалостных экспериментов партии и государства над деревней происходило ее прогрессировавшее «раскрестьянивание»: новые поколения советских крестьян все более теряли связь с землей и рассматривали себя как поденщиков, наемных рабочих. Государству так и не удалось решить проблему материальной заинтересованности в наращивании сельскохозяйственного производства. К этому добавилось и отставание в развитии производственной инфраструктуры (дороги, хранилища и т. п.) и особенно прогрессировавшее обезлюдение деревни. Из-за гораздо худших, чем в городах, социальных условий, более низкого уровня доходов только с 1970 по 1979 г. сельское население уменьшилось с 105,7 млн до 98,8 млн человек, главным образом за счет молодых, наиболее активных людей. Хотя на время уборки в порядке так называемой шефской помощи к селу привлекалось, по некоторым оценкам, около 20% всего активного населения страны, потери урожая составляли 30%. Хороший же урожай превращался для государства едва ли не в стихийное бедствие. Впрочем, такое случалось все реже. Как следствие, закупки зерна за рубежом выросли с 2,2 млн т в 1970 г. до 27,8 млн — в 1980 г. и 44,2 млн т — в 1985 г. Ввоз хлеба, ставший важнейшей статьей советского импорта, буквально обескровливал валютный бюджет СССР. Однако и огромный импорт не мог предотвратить быстрого ухудшения продовольственного положения в стране: с 70-х гг. в разряд дефицита попали мясо, колбасы, а во многих районах и молочные продукты. В основе нараставших трудностей сельского хозяйства лежали как следствия прежней политики (насаждение колхозов, беспощадное выкачивание ресурсов из деревни, попытки ликвидации личного подворья и т. д.) и просчеты в управлении этой сферой в брежневское время, так и объективная нехватка инвестиций, порожденная, в частности, нежеланием советского руководства повышать розничные цены на сельскохозяйственные продукты (из-за опасения социальных протестов), несмотря на увеличение закупочных цен и стремительный рост их себестоимости. Дальнейшее развитие аграрного производства хотя и не покрывало потребностей народного хозяйства, но требовало от государства все новых и новых дотаций, превращаясь в «черную дыру» советской экономики. Именно на селе наиболее ярко проявилась несостоятельность «социалистических методов хозяйствования». В целом экономика СССР продолжала развиваться преимущественно экстенсивно, несмотря на постепенное исчерпание свободных ресурсов (прежде всего трудовых) или их существенное удорожание (добыча и транспортировка полезных ископаемых). Как следствие, темпы экономического роста быстро снижались. Огромное деформирующее влияние на все народное хозяйство СССР оказывало масштабное наращивание военных расходов. Все лучшие людские, материальные и научно-технологические ресурсы страны были сосредоточены в ВПК. Благодаря перенапряжению советской экономики, а отчасти и тому, что США во второй половине 60-х — первой половине 70-х гг. завязли в кровопролитной и дорогостоящей войне во Вьетнаме, был достигнут военно-стратегический паритет с США. Однако гонка вооружений продолжалась. ВПК практически подмял под себя всю советскую экономику. Официальный военный бюджет составил в 1985 г. 19,1 млрд руб. Однако данные о реальных военных расходах тщательно засекречивались. Их не знали даже секретари ЦК, ведавшие экономическими вопросами. По западным оценкам, советские военные расходы составляли примерно 1/4 ВВП, что многократно превышало соответствующие показатели США, а тем более других западных стран. На военные нужды прямо или косвенно работало до 80% отечественного машиностроения. Милитаризацию советской экономики и финансовой системы еще более усилила война СССР в Афганистане (1979—1989 гг.), ежегодные расходы на которую оценивались в 3—4 млрд руб. В итоге советское народное хозяйство просто не выдерживало колоссальных военных трат. Латать зияющие бреши в стагнирующей экономике и поддерживать видимость благополучия позволила массовая распродажа природных ресурсов. Благоприятные условия для этого создали освоение Самотлора и других нефтяных и газовых месторождений Западной Сибири, а также многократный скачок мировых цен на энергоносители в начале 1970-х гг. В эти годы в страну поступило 180 млрд нефтедолларов. Однако эта колоссальная сумма ушла «в песок». Она была израсходована не столько на решение острейших структурных проблем советской экономики, сколько на военные нужды, закупки продовольствия, товаров массового спроса и другие текущие потребности. Глубинные причины нараставших хозяйственных трудностей коренились прежде всего в том, что, несмотря на некоторое усиление материальной заинтересованности работников и повышение роли экономических рычагов в управлении предприятиями, существенной перестройки хозяйственного механизма на деле не произошло. Кардинальная проблема стимулов к труду разрешена не была. В результате, по данным некоторых социологических исследований, в полную силу в СССР трудился лишь каждый третий работник. Более того, по мере дальнейшего развертывания научно-технической революции обнаруживалась невосприимчивость социалистической экономики к научно-техническому прогрессу. В производство внедрялась лишь 1/5 часть изобретений (и то чаще только в рамках одного предприятия). Таким образом, если достижениями первого этапа научно-технической революции СССР, благодаря концентрации ресурсов на сравнительно немногих передовых направлениях, в целом смог воспользоваться, то второй этап НТР, начавшийся в 70-е гг. с изобретением микропроцессоров, массовой компьютеризацией и т. п. и характеризовавшийся резким расширением «фронта» и темпов научных и технологических открытий, почти не затронул советскую экономику. Несколько лучше ситуация складывалась в военных отраслях. Но даже и в них традиционная политика максимальной концентрации материальных и кадровых ресурсов стала давать сбои, так как эти отрасли все больше зависели от общего технологического уровня народного хозяйства, от эффективности экономического механизма. Между тем ведущие страны Запада в 70-е гг. начали переход к новому постиндустриальному или информационному обществу, в котором основным капиталом была уже не земля (как в аграрном обществе), не фабрики и заводы (как в обществе индустриальном), а информация. Это общество характеризовалось резким увеличением роли «непроизводственной» (по марксистской идеологии) и особенно образовательной сферы, свертыванием «традиционных» отраслей промышленности (добывающей, металлургической и т. д.), переходом к ресурсосберегающим и наукоемким технологиям (микроэлектроника, информатика, телекоммуникации, биотехнологии), индивидуализацией потребления. В 1985 г. в США уже примерно каждая пятая семья имела персональный компьютер (у нас же лишь немногие знали, что это такое), 3/4 населения работали в сфере услуг (в СССР в «непроизводственных отраслях» было занято менее 27% работников). Таким образом, СССР по-прежнему развивался в рамках индустриального общества с упором на традиционные отрасли. Он занял первое место в мире по производству нефти, газа, стали, железной руды, минеральных удобрений, серной кислоты, тракторов, комбайнов и т. д. Но даже и в традиционных отраслях советская экономика все более отставала. При проверке в 1979—1980 гг. технического уровня почти 20 тыс. видов отечественных машин и оборудования выяснилось, что не менее трети из них должны быть сняты с производства или нуждаются в коренной модернизации. По международным же меркам, экономика СССР (за исключением сырьевых отраслей) была неконкурентоспособна. Доля машин и оборудования в советском валютном экспорте составляла примерно 3%. Более того, и по общим объемам промышленного производства Советский Союз в 80-х гг. «пропустил вперед» Японию. В целом к началу 80-х гг. советская экономика вошла в полосу стагнации. Попытки Ю. В. Андропова преодолеть нараставшие кризисные явления в экономике или хотя бы найти для этого действенные средства существенного результата не дали. Особенностью развития советской экономики в 1965—1985 гг. являлся стремительный рост внешней торговли. Благоприятные условия для этого создали разрядка международной напряженности (см. главу 21), резкое повышение мировых цен на энергоносители и наращивание их экспорта из СССР. В 1970— 1980 гг. экспорт нефти вырос с 66,8 млн до 119 млн т, а газа — с 3,3 до 54,2 млрд кубометров. Немаловажное значение имел и курс советского руководства на развитие тесного экономического сотрудничества, широкой производственной кооперации с социалистическими странами, имевший как собственно экономические, так и политические цели (обеспечение максимальной сплоченности «социалистического лагеря»), В результате внешнеторговый оборот СССР за 1970—1985 гг. вырос с 22,1 млрд до 142,1 млрд руб. В структуре советского экспорта доминировали топливно-энергетические и сырьевые товары, а в импорте — машины, оборудование, зерно и товары массового спроса. По ряду отраслей импорт обеспечивал подавляющую часть потребностей советской экономики. Таким образом, во второй половине 60-х — середине 80-х гг. шло постепенное, во многом вынужденное преодоление замкнутости советской экономики и ее интеграция по ряду позиций в мировую экономику. Это повышало зависимость советской экономики от международной конъюнктуры, но одновременно создавало предпосылки для качественно новой попытки экономических преобразований в будущем. ?