Сразу же после смерти Сталина «коллективное руководство» осуществило ряд мер по повышению жизненного уровня населения и определенной перестройке экономики. Уже 6 марта 1953 г. Берия дал указание о передаче строительных главков, находившихся в ведении МВД, соответствующим министерствам. По его инициативе было прекращено строительство Главного Туркменского канала, канала Волга — Урал и других грандиозных, но экономически неэффективных сооружений. 1 апреля 1953 г. было осуществлено самое крупное за послевоенный период снижение цен на продукты питания и потребительские товары. В июле 1953 г. Маленков публично признал наличие серьезных экономических проблем. Он отметил, что решающим фактором отставания сельского хозяйства является недостаточная материальная заинтересованность колхозников в увеличении производства. Обеспечение этой заинтересованности Маленков назвал «коренным вопросом». В августе 1953 г. он сформулировал новый курс, предусматривавший социальную переориентацию экономики и приоритетное развитие легкой промышленности. Это диктовалось не только стремлением заручиться поддержкой общества, но и экономическими факторами. Масштабные дотации в легкую и пищевую промышленность вкупе со значительным снижением цен — в конце 1953 г. хлеб стоил в 3 раза дешевле, чем в 1948 г., — привели к росту дефицита товаров широкого потребления. Поскольку из политических соображений цены повышать было нельзя, ликвидировать дефицит, сбалансировать возросший платежеспособный спрос населения можно было лишь ускоренным развитием отраслей «группы Б». Ключевым направлением экономической политики стало возрождение разоренной при Сталине деревни. Уже в 1954 г. были резко снижены обязательные поставки государству, списаны долги колхозов, уменьшены налоги с приусадебных участков и с продаж на рынке. В 1,5—5,5 раза были повышены заготовительные цены на сельскохозяйственные продукты. Возросли капиталовложения и поставки техники в деревню. Были увеличены размеры приусадебных хозяйств. Во многом экономический курс Маленкова был негативно воспринят партийно-хозяйственной элитой, воспитанной на сталинских стереотипах: «тяжелая индустрия — любой ценой». Оппонентом Маленкова выступил Хрущев, отстаивавший «союз» сельского хозяйства и тяжелой промышленности. В подходах к подъему сельского хозяйства также наблюдались различия. По настоянию Хрущева важнейшим направлением увеличения производства зерна было признано освоение целинных и залежных земель в Казахстане, Поволжье и Сибири. Если Маленков предполагал сравнительно осторожное реформирование при сохранении институциональных основ экономики и самой парадигмы управления — правда, уже с учетом интересов народа, но без его непосредственного участия в хозяйственном руководстве, — то Хрущев был настроен на радикальные мёры. К ним побуждали как особенности его одаренной, но импульсивной и не обремененной особым образованием личности, так и объективная потребность в новом, после Маленкова, этапе реформ. От первоначальной ликвидации или смягчения «крайностей» сталинской экономики жизнь подталкивала его к переходу к новой системе управления народным хозяйством. Даже частичное нарушение в 1953—1955 гг. известной целостности сталинской системы, построенной на тотальной централизации, беззастенчивом ограблении населения и жесточайшем, всепроникающем принуждении, вызвало новые проблемы. Из-за резкого роста дотаций легкой промышленности, сельскому хозяйству, отмены принудительных займов у населения и развертывания социальных программ ухудшилось финансовое положение страны. Прекращение сталинских репрессий, отмена некоторых драконовских норм законодательства привели к падению дисциплины на производстве и росту «текучести» рабочей силы. Работники осмеливались теперь открыто выражать недовольство традиционной практикой произвольного повышения норм выработки на предприятиях. Увеличился неудовлетворенный спрос населения на товары, жилье и т. д. Из-за нараставших хозяйственных трудностей были уменьшены задания шестой пятилетки (1956—1960 гг.). Решать обострившиеся проблемы можно было либо постепенно, эмпирически нащупывая контуры нового хозяйственного механизма, либо радикально, двигаясь к принципиально иной экономической системе. Этот путь в итоге и выбрал Хрущев. В силу особенностей обстановки и экономического мышления той эпохи выработка новой экономической политики свелась к поискам своеобразного «философского камня», или, пользуясь ленинской формулой, «решающего звена в цепи». Таковыми поначалу были признаны массовые политико-экономические кампании (с 1954 г. — освоение целины, с 1955 г. — максимальное расширение посевов кукурузы, с 1957 г. — «мясные» и «молочные» кампании) и административные реорганизации. Исходя из прежней логики «простых решений» и высказанных в предыдущие годы новых идей (децентрализация, сокращение аппарата управления, комплексное развитие территорий и т. д.), Хрущев в 1957 г. настоял на перестройке хозяйственного управления с преимущественно отраслевого на территориальный принцип. Было упразднено более 140 союзных, союзно-республиканских и республиканских министерств и создано 105 территориальных органов — советов народного хозяйства. Для проведения научно- технической политики при Совете Министров СССР были созданы государственные комитеты по автоматизации, авиационной технике, машиностроению, радиоэлектронике и т. д. Но поскольку административно-командная система была сохранена, реформа как бы заменила недостатки отраслевого управления недостатками территориальной системы с ее несбалансированностью, местническими тенденциями, вновь разбухшим аппаратом управления. Вскрывшаяся вскоре недостаточность принимаемых мер заставила обратить внимание на выработку экономической стратегии. Поскольку умерщвленная в 30-х — начале 50-х гг. советская экономическая мысль не могла дать конкретных рецептов, путеводной звездой хрущевских реформ стала идеология, утверждавшая в качестве высшей цели построение коммунизма. В отличие от Маленкова, Хрущев попытался опереться не только на партийно-государственный аппарат, но и на массы. Это диктовалось не только политическими соображениями (стремлением обеспечить независимость от аппарата). Будучи гораздо более, чем Сталин, восприимчив к марксистским постулатам, Хрущев знал, что пробуждение социальной активности народа и привлечение его к управлению трактовались марксизмом как залог решения самых сложных проблем. «Оттепель» вызвала во второй половине 50-х гг. всплеск коммунистического энтузиазма. Сотни тысяч юношей и девушек по «комсомольским путевкам» выехали на освоение целины и различные стройки. Общественный подъем проявился в оживлении публицистики и литературы, в развертывании «социалистического соревнования», многочисленных трудовых починах. Подъему творческого энтузиазма способствовали и изменения на международной арене, где укрепилось сообщество социалистических стран, рушилась колониальная система, десятки миллионов людей в «третьем мире» обращали свои взоры на СССР. Курс Хрущева органически вписывался в общественную атмосферу и отражал традиционную для советского руководства психологию максимализма: «нет таких крепостей, которые не могут взять большевики». В 1957 г. Хрущев выдвинул лозунг «догнать и перегнать Америку». В 1959 г. XXI съезд КПСС констатировал, что социализм в СССР одержал полную и окончательную победу и страна вступила в период развернутого строительства коммунизма. На съезде вместо явно не выполнявшейся шестой пятилетки был принят амбициозный семилетний план (на 1959—1965 гг.). Его выполнение, по мысли хрущевского руководства, позволило бы СССР опередить США. В 1961 г. на XXII съезде КПСС была принята новая Программа КПСС, предусматривавшая построение в СССР материально-технической базы коммунизма в течение 20 лет. При этом уже через десять лет предполагалось превзойти западные страны по производству продукции на душу населения. Запуск на орбиту первого в мире космонавта в 1961 г. подкреплял уверенность, что для советского человека непосильных задач нет. Главной социально-экономической целью этого курса был поиск новых стимулов к труду. Стимулом, способным компенсировать поколебленную после смерти Сталина систему тотального страха, Хрущев счел коммунистический энтузиазм. Энтузиазм масс в сочетании с дальнейшей демократизацией хозяйственного механизма (в том числе провозглашенным в Программе переходом от государственного управления к общественному самоуправлению) казались ключом, с помощью которого можно было не только решить многочисленные текущие проблемы, но и одновременно реализовать главную, заветную цель всех коммунистов. Поначалу грандиозность поставленной задачи вызвала определенный отклик среди части масс. Однако обострившиеся в начале 1960-х гг. продовольственные трудности и повышение розничных цен привели к быстрому изменению общественных настроений и резкому падению популярности Хрущева. В поисках выхода он прибег к дальнейшим административным реорганизациям, в частности к разделению партийных, советских органов по производственному принципу: на промышленные и сельские. Но ничего кроме дезорганизации это не принесло. Вместе с тем в начале 60-х гг. стала оживать экономическая' мысль, постепенно рождались предложения о расширении использования экономического стимулирования как предприятий, так и работников. Эти идеи были затем использованы в косыгинской реформе 1965 г. Какие же тенденции характеризовали развитие советской экономики в бурный, насыщенный поисками и реорганизациями период «оттепели»? Под влиянием решений, ослабивших колоссальный государственный нажим на деревню, среднегодовые темпы развития сельского хозяйства в 1953— 1958 гг., по сравнению с началом 50-х гг., выросли в 5 раз: с 1,6% до примерно 8%. Весомый вклад внесло поначалу и освоение целинных, залежных земель (в 1954—1956 гг. было распахано 36 млн га). В 1956— 1958 гг. государство получило с целины более половины заготовленного хлеба. Доля капиталовложений в сельское хозяйство увеличилась почти до 1/3 по сравнению с 1/5 в начале десятилетия (правда, 32% этих инвестиций шли на целину). Денежные доходы колхозов с 1953 по 1958 г. выросли более чем в 3 раза. Поистине это было «золотое время» для колхозной деревни. Однако оживление советской деревни оказалось недолгим. Хрущев не смог сохранить экономический курс Маленкова, предполагавший бережное отношение к деревне, опору на материальную заинтересованность колхозников в развитии производства, и переместил акценты на освоение целины, «кукурузную» кампанию и другие «ударные» мероприятия, содержавшие изрядную долю авантюризма. Но главным было другое. На продолжение начатой в 1953— 1954 гг. аграрной политики у советскою руководства не хватало ресурсов. Из политических соображений оно не решилось поднять розничные цены на продукты питания, с тем чтобы перенести на них (следовательно, на население) примерно трехкратное увеличение заготовительно-закупочных цен на сельскохозяйственные продукты и иные масштабные дотации, полученные колхозами в 1953—1958 гг. Для государственного же бюджета, и без того обремененного массой расходов, этот груз оказался неподъемным. Произведенная в 1958 г. реорганизация МТС с принудительным выкупом колхозами имевшейся в них техники хотя и позволила выкачать из деревни некоторые средства, резко ухудшила ее финансовое положение и не решила проблемы инвестиций для сельского хозяйства. Другие административные реорганизации: укрупнение колхозов, преобразование части из них в совхозы и т. п., а также запоздалое и ограниченное повышение розничных цен на мясо (на 30%) и масло (на 25%) в 1962 г. не могли принести существенных результатов и лишь обострили социальную ситуацию. Глубинные причины кризиса сельского хозяйства коренились в том, что ликвидация сталинской системы репрессий способствовала разложению колхозного строя. Начавшаяся выдача паспортов крестьянам позволила им обрести свободу передвижения и в массовом порядке двинуться в города. Устранение угрозы репрессий за невыполнение нормы «трудодней» подорвало для колхозников важнейший стимул труда в «общественном хозяйстве». Это обстоятельство, а также стремление приблизиться к полностью обобществленному коммунистическому хозяйству подтолкнули хрущевское руководство к попыткам ликвидировать личное подворье. Однако это не только не побудило крестьян лучше работать в колхозах, но, напротив, нанесло сельскому хозяйству огромный ущерб и вытолкнуло новые миллионы селян в города. Как следствие, среднегодовые темпы роста сельскохозяйственного производства в 1959—1964 гг. снизились примерно в 5 раз по сравнению с 1953— 1958 гг., составив примерно 1,5%, как это было в начале 50-х гг. Среднегодовое производство зерновых на душу населения едва превышало уровень 1913 г. Из-за эрозии почвы и засух урожаи на целинных землях стали быстро падать. В начале 60-х гг. в городах возник острый дефицит продуктов питания, включая хлебобулочные изделия, и других товаров массового спроса. Начала расти спекуляция, развивалась теневая экономика. Для ликвидации тотального дефицита власти начали жестокую, вплоть до использования смертной казни, борьбу против спекулянтов, «экономической преступности», но исправить ситуацию не смогли. СССР стал регулярно, в возраставших размерах ввозить зерно из-за границы. Вынужденное прекращение массированной перекачки ресурсов из деревни в города ликвидировало важнейший источник накоплений советской экономики, позволивший ей в свое время провести форсированную индустриализацию, послевоенное восстановление промышленности и городов. Более того, подорванное в результате этого сельское хозяйство само стало требовать огромных ресурсов, как в виде прямых капиталовложений, так и в виде масштабного импорта продовольствия, и превратилось отныне в постоянную «головную боль» для советского руководства. Положение дел в сельском хозяйстве оказывало крайне неблагоприятное влияние на экономику и общество в целом. В промышленности середина 50-х гг. была ознаменована постепенным смягчением сталинского сверхцентрализма и определенной дебюрократизацией управления. В 1954 г. было упразднено 200 главков и управлений, 4,5 тыс. контор и организаций, почти в 3 раза была сокращена статистическая отчетность. Расширились права союзных республик. В их ведение было передано 15 тыс. предприятий, ряд министерств из союзных были реорганизованы в союзно-республиканские. Ускоренными темпами развивалась легкая промышленность. Таким образом, в первые годы «оттепели» промышленная политика, равно как и экономическая политика в целом, облегчалась очевидностью главных задач. Одна из таких задач, вовремя поставленная советским руководством, была связана с развертывавшейся в мире научно-технической революцией. Стремясь не отстать в гонке вооружений, да и в целом в соревновании с «системой капитализма», хрущевское руководство на XX съезде КПСС выделило в качестве первоочередной задачи максимальное ускорение научно-технического прогресса. Для руководства внедрением научно-технологических достижений был создан Государственный комитет по новой технике, а затем и другие комитеты. В 1957 г. впервые на космическую орбиту был выведен советский спутник, построен первый в мире атомный ледокол. В 1961 г. СССР впервые в мире осуществил полет человека в космос. Было завоевано лидерство и в ряде других областей (установки непрерывной разливки стали, турбобуры, искусственные алмазы и т. д.). Научно- технические достижения эпохи «оттепели» заложили основу для достижения в последующем военно-стратегического паритета с США. Таким образом, СССР сумел не пропустить начавшуюся научно-техническую революцию. Ускоренное развитие научно-технического прогресса явилось одним из крупнейших достижений «оттепели». Но в целом во второй половине 50-х гг. резерв «очевидных», «простых» решений, исправлявших прежние «перекосы», был, по сути, исчерпан. Перевод управления экономики с отраслевого принципа на территориальный дал лишь временный эффект, а последующие административные реорганизации и «идеологическое стимулирование» были своего рода актами отчаяния хрущевского руководства. В результате советская промышленность развивалась высокими, но постепенно снижавшимися темпами. Среднегодовые темпы роста составили в первой половине 50-х гг. — 8,7%, во второй половине 50-х гг. — 8,3%, а в первой половине 60-х гг. — 7%. Быстро развивались машиностроение и химическая промышленность. Однако пищевая и легкая промышленность с конца 50-х гг. стали испытывать все возраставшие трудности. Общее замедление темпов промышленного развития в СССР было связано с нараставшими проблемами как в сельском хозяйстве, так и в хозяйственном механизме самой промышленности и в целом советской экономики, не сумевшей разрешить ключевую проблему мотивации трудовой деятельности. ?