<<
>>

ОТ ПЕРВОЙ БУРЖУАЗНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ КО ВТОРОЙ

В апреле 1905 г. вопреки всем препятствиям в Лондоне собрались делегаты, избранные на съезд, который сторонники Ленина официально назвали III съездом РСДРП, а меньшевики сочли незаконным.
Если же говорить по существу, то его можно считать первым большевистским съездом. На нем были представлены 20 из 34 правомочных комитетов. Формально Устав РСДРП соблюсти не удалось. Но ведь революция уже стала реальностью, а большевики первыми постарались дать анализ текущих событий, наметить стратегию и тактику нового

268

этапа освободительного движения. Профессионалам нелегальной деятельности это импонировало, они жаждали действий, нуждались в конкретных решениях.

Зарубежные исследователи давно уже подметили разрыв, который в течение долгого времени складывался в отношениях методу практиками-революционерами, работавшими непосредственно в России, и руководителями, чаще всего вынужденно находившимися за рубежом. Существовало еще одно обстоятельство, изученное до СИУ пор слабо. Подсчитаем, сколько лет прожили в эмиграции Плеханов, Аксельрод, Мартов, Троцкий, Ленин? Специфика жизни в Западной Европе не могла не отразиться на психологии и взглядах эмигрантов, на их реальном понимании российской действительности. Естественно, такое воздействие испытывал на себе и Ленин. Тем не менее в целом он остался намного более на почре России, нежели его оппоненты и идейные противники. Он (Зыл больше сродни российским традициям, в рамках которых уживались привязанность к державному началу и бесшабашная удаль, масштабность замыслов и вековая тяга к социальной справедливости (в том числе и к уравниловке), почти религиозная вера во всемогущество выдающихся личностей и неистребимый дух бунтарства по отношению к насилию сверху. Совсем не случайно Ленин любил повторять: «ввяжемся в драку, а там видно будет».

Как бы то ни было, но Плеханов и Мартов свои расчеты строили, исходя из европейских порядков, ленинцы — из российского образа жизни.

Ни в коем случае не выставляя школьных оценок поступкам тех или других, надо признать, что рядовые социал-демократы мало интересовались расхождениями лидеров, их теоретическими дебатами. Зато,наиболее активные, нетерпеливые легко воспринимали призывы к дисциплине, организованности и немедленному переходу в бой. Замысел III съезда отвечал таким настроениям.

Съезд стал впечатляющим реваншем Ленина. Он ввел свое определение членства в РСДРП. Изменилась и система властных органов: вместо Совета партии, стоявшего над незагисимыми и равноправными ЦО и ЦК, создавался единый и авторитетный орган — ЦК, Пирамида партийных структур и власти строилась в полном соответствии с организационным планом, изложенным в работе «Что делать?» и развитым в книге «Шаг вперед, два шага назад». На вершине пирамиды находился ЦК во главе с вождем. Съезд принял все ленинские теоретические и практические установки: происходящая в России революция носит буржуазный характер; но не буржуазия, а пролетариат более всех заинтересован в ее полном успехе, для которого необходим союз рабочего класса с крестьянством (при руководящей роли первого и изоляции буржуазии); пролетариат должен поддержать все революционные требования своего союзника (съезд высказался за конфискацию помещичьих, казенных, церковных, мона

269

стырских, удельных земель и за немедленную организацию революционных крестьянских комитетов).

Намечался курс на проведение массовых политических стачек, вооружение рабочих и подготовку восстания. После победоносного восстания планировалось установление «революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства», призванной «довести до конца» буржуазно-демократическую революцию и обеспечить ее перерастание в революцию социалистическую.

Через несколько дней (в мае) меньшевики собрали свою общепартийную конференцию, своего рода съезд, противостоявший большевикам. В полном соответствии с марксистской теорией майская конференция объявила гегемоном революции буржуазию и отметила, что дальше решения буржуазных задач революция пойти не может.

Большинство приехавших в Женеву составляли делегаты тех 14 комитетов, которые первоначально направились в Лондон, но посчитали созыв съезда незаконным и отказались в нем участвовать.

Иначе говоря, если бы не внутренние фракционные распри, условия для съезда РСДРП были налицо: 20 комитетов делегировали своих представителей на съезд большевиков, 14— на конференцию меньшевиков. В сумме они и давали 34 правомочные организации, посылавшие своих делегатов. Междоусобицы, подогреваемые личностными амбициями, дорого обходились российской социал-демократии.

Слабость своего влияния на рабочее движение в 1905 г. так или иначе признали обе стороны. Да и численно РСДРП не была значительной величиной. По одним подсчетам, в ней накануне январских событий 1905 г. состояло чуть более 2,5 тыс. человек, по другим (примерно тоща же) —8,4 тыс В отечественной литературе говорится о 25 тыс (видимо, сюда включены наряду с членами РСДРП социалисты, входившие в Бунд, польские и латышские социал-демократы). Разноголосица в цифрах сама по себе показательна. Она отражает реальное состояние партийных дел тех лет, в частности слабость организационной работы. Тем не менее известно* что меньшевиков было намного больше, чем большевиков: в Петербурге, например, в пять раз.

Съезд в Лондоне и конференция в Женеве отразили не только степень раскола РСДРП. Руководители воочию увидели и почувствовали пагубность противостояния, неприятие фракционной политики на местах. Ленин надеялся на закрепление и организационное оформление разногласий, но встретил большое сопротивление. Делегаты требовали единения сил, выступили против резксдО осуждения Плеханова и не приняли резолюцию, требовавшую, чтобы меньшевики (под угрозой исключения) подчинились партийной дисциплине. Ленин в основном общался с меньшевиками, жившими за рубежом. Он не мог не понять серьезность упреков в том, что не следует путать меньшевиков-эмигрантов с меньшевиками русского подполья.

270

Плеханов тоже сделал для себя некоторые выводы. После конференции в Женеве он вышел из редакции «Искры». Правда, весной 1906 г. он снова сблизился с меньшевиками на почве общей оценки событий революции, а в 1909 г. «разойдется» с ними по вопросу о ликвидаторстве.

Подобного рода колебания были нередкими и не стоит о них говорить сугубо негативно.

Старый капитализм умирал в Европе и Америке. Шел гигантский поиск выхода из начинавшегося кризиса недавно утвердившейся системы. Это теперь мы знаем, что кризис закончится отнюдь не крахом буржуазного общества, а его переходом на более высокую ступень развития. Но в начале века многие, прежде всего ортодоксальные марксисты, приняли кризис за агонию умирающего класса буржуазии. Выход, по их менению, был один: курс на мировую пролетарскую революцию; Ленин и его последователи ратовали за ускорение этого процесса. Россию они воспринимали как реакционную монархию, крушение которой поможет передовой Европе, подтолкнет ее на социалистическое преобразование мира.

В перспективе конечная цель ленинцев и мартовцев совпадала. Но путь к этой цели, место России в революционном движении, стадии развития и методы борьбы против эксплуататоров они трактовали различно. Работали же они в одинаково противоречивых условиях, и было бы наивно полагать, будто их просчеты, зигзаги политической биографии имели основой узкоэгоистические интересы, карьерные соображения.

Говоря об облике социал-демократов начала века, нельзя обойти стороной вопрос о некоторой специфике работы большевиков. Троцкий еще в 1904 г. в брошюре «Наши политические задачи» едва ли не первым заговорил о том, что в условиях подполья централистские тенденции способствуют выработке «аппаратных» навыков. Характеризуя образ мыслей руководителей большевистских комитетов, он обратил внимание на тех из них, которые «потеряли потребность опираться на рабочих». Произошло это весьма быстро, в ходе того, как местные работники «нашли опору в "принципах централизма"». Наметился тип молодого, как правило, высокомерного бюрократа. Конспирация сама по себе ограничивала возможности демократии (выборности, отчетности, контроля). Комитетчики искусственно сужали эти пределы. Они предъявляли к рабочим, тянувшимся в революционное движение, намного более строгие требования, чем к самим себе, привыкли командовать. Проблема «аппаратных» навыков, бюрократизации партийного руководства остро возникла уже на III съезде, т.

е. непосредственно в среде большевиков. В ходе заседаний наметилось деление на теоретиков и практиков, литераторов и комитетчиков.

Революционные события 1905 г., развивавшиеся по своим внутренним законам, захватили воображение и большевиков, и меньшевиков, да и не только социалисты всех оттенков поддались влиянию

271

всероссийского бунта. К этому времени из-за рубежа в Россию вернулись почти все лидеры социал-демократии (за исключением Плеханова и Аксельрода). Царский Манифест 17 октября 1905 г. гарантировал свободу. В стране впервые легально функционировала многопартийная система, формировались профсоюзы. Практика убеждала, что раскол партии вообще не затронул местные организации. Стачки, демонстрации, столкновения на баррикадах уравняли между собой социалистов разных направлений. Взгляды и поступки проверялись повседневными делами. В городах быстро росла численность РСДРП.

IV (Объединительный) съезд собрался в апреле 1906 г. в Стокгольме. Выборы делегатов проходили «по платформам». Большевики надеялись получить свыше половины мандатов и хотели заранее связать их с вполне определенными взглядами. Порядок выборов предопределил деление делегатов по фракциям. Из 112 делегатов с правом решающего голоса 62, т. е. более половины, приходились на меньшевиков. По приблизительным данным, в это время в русских организациях РСДРП состояло примерно около 70 тыс. человек; Бунд насчитывал 33 тыс., польские социал-демократы — ориентировочно 28 тыс и латышские —13 тыс. человек. Следовательно, общая численность российских социал-демократов поднялась до 144 тыс человек; на русские организации (речь идет главным образом о европейской части России, Украине и Белоруссии) приходилось чуть менее половины.

Согласно протоколам, на долю рабочих приходилась V4 часть собравшихся. Примечателен национальный состав: русские — менее половины; евреи — почти четверть; третьей по величине была большая группа грузинских делегатов. Одним из них был 26-летний Иванович, впервые избранный для участия в столь высоком форуме, но тогда еще мало кем замеченный.

Упомянут он здесь не случайно: под псевдонимом Иванович на съезд приехал Иосиф Джугашвили, будущий Генеральный секретарь правящей партии.

Главным событием съезда был пересмотр аграрной программы партии. Старая оказалась несостоятельной, она почти не посягала на крупное землевладение. Ленин выдвинул идею национализации всей земли. Свое предложение он рассматривал в качестве «программы крестьянского восстания и полного завершения буржуазно-демократической революции». Вместе с тем национализация земли открывала окно в будущее, поскольку отмена частной собственности на землю расчищала путь для дальнейшей борьбы за социализм. Одновременно лидер большевиков со всей категоричностью подчеркнул, что буржуазно-демократическая революция в России не удержит своих завоеваний, «если на Западе не будет социалистического переворота». Он, как и прежде, боялся реставрации, осуществленной руками мелкого хозяйчика.

272

Пользуясь правами большинства, меньшевики отстояли свой проект. Суть его заключалась в муниципализации земли, т. е. ее конфискации и передаче под управление местных органов, которые должны избираться демократическим путем и действовать в интересах крестьян.

Различно фракции отнеслись также к программам кадетов и октябристов. Меньшевики соглашались на сотрудничество с либеральными партиями, сформировавшимися в 1905 г. Иначе и не может быть, уверяли они, поскольку революция еще не прошла стадии буржуазно-демократического развития. Большевики остались на прежних позициях: коль скоро капитализм в стране утвердился, контакты с либералами теряют смысл. Одновременно они ругали меньшевиков, соглашавшихся на роль оппозиции при буржуазном правительстве.

Отмеченные решения принимались в обстановке спада революционной активности, о чем социал-демократы (прежде всего ленинского направления) не хотели всерьез говорить. Соответственно остался неиспользованным шаг на подлинное объединение революционных сил в России. Промах был тем более досадным, что страна впервые становилась многопартийной, с зачатками конституционного строя. Только в 1920 г. Ленин открыто признает ошибкой бойкот I Думы. Меньшевики признали это в дни работы объединительного съезда, когда уже стали известны итоги выборов в Думу и успех кадетов свидетельствовал о значительных переменах в жизни общества.

Итак, расхождений на съезде было явно больше, чем примирения. Единение было полным лишь при утверждении изменений в Уставе: нормой становилась ленинская формулировка первого пункта и вводилось в оборот положение о «демократическом централизме». Кроме того, в РСДРП вернулись на правах автономии Бунд, польские и латышские социал-демократы. Пожалуй, только эти перемены носили объединительный характер. В состав ЦК вошли семь меньшевиков и три большевика (Красин, Рыков и Десницкий).

Едва кончился IV съезд РСДРП, как Ленин обратился к партии с воззванием. Деликатно, но вполне определенно он критиковал только что принятые решеция. Воззвание подписали делегаты из состава «бывшей фракции большевиков». Выглядело это символично, ведь официально фракции были распущены.

Вскоре все вернулось на круги своя. По мере спада революции отношения между «бывшими» фракциями все более ухудшались. Точку над «i» поставила брошюра Ленина «Выборы в Санкт-Петербурге и лицемерие 31 меньшевика». В ней он обвинил последних в сговоре с кадетской партией на выборах в Думу «для продажи кадетам голосов рабочих». ЦК РСДРП привлек Ленина к партийному суду «за распространение клеветы». Ленин на суде держался агрессивно, от своих обвинений в адрес меньшевиков не отказался, оправдываться и посыпать голову пеплом не собирался. «Мне говорят,— заявил он суду: —

273

вы вносили смуту в ряды пролетариата. Я отвечаю: я умышленно и рассчитанно вносил смуту в ряды той части петербургского пролетариата, которая шла за отколовшимися накануне выборов меньшевиками, и я всегда буду поступать таким образом при расколе... Это был мой долг... надо было разбить рады меньшевиков, ведших пролетариат за кадетами,.. По отношению к таким политическим врагам я вел тогда — и... буду вести всегда — борьбу истребительную» .

Ленин и после IV съезда надеялся на подъем крестьянского движения. Ради его поддержки предполагалась подготовка сети боевых отрядов. Само собой считалось, что меньшевики для такой работы не годятся. Отсюда следовал вывод о нецелесообразности формального воссоединения бывших фракций. Несмотря на ослабление революционной волны, численность социал-демократов заметно увеличивалась. Надежды на новый взрыв еще не иссякли. В этих условиях подготовка к новому съезду, ггте большевики надеялись на превосходство в голосах, одш*м из главных направлений была дискредитация руководства, избранного в 1906 г. Новым явлением стало участие большевиков в работе Думы второго созыва (1907). Социал-демократы имели теперь 65 мандатов вместо 18 в предыдущей Думе. На долю большевиков приходилось 18. Вместе с остальными они объединились во фракцию, которая много занималась работой вне Думы. Существует мнение о том, что через четыре месяца своего существования фракция, установив прочные связи с пролетариатом, заложила фундамент для широкой рабочей партии и являла собой политическую организацию, выражавшую интересы рабочих. Только специальные исследования покажут, в какой мере приведенное суждение правомерно. Пока же оно воспринимается как негативное отношение к думской тактике социал-демократов и как желание свалить на них ответственность за разгон Думы. Большевики и меньшевики действительно резко критиковали кадетов и правительство. Но разве их голоса имели решающее значение? Не нужно забывать и другое: еще на IV съезде РСДРП Дума рассматривалась лишь как трибуна для пропаганды; она не бралась в расчет как законодательный орган.

V съезд РСДРП, собравшийся в Лондоне (май 1907 г.) еще раз подтвердил неизменность прежнего отношения социал-демократов к Думе. Делегаты кончили свою работу за несколько дней до третьеиюньского переворота. Возможность столь крутого поворота событий на съезде не обсуждалась. Вновь борьба за руководство, за подчинение меньшинства большинству вышла на передний план, затмив собой все остальное. Шла ли речь о деятельности ЦК в 1906 г., об отношении к кадетам или эсерам, о думской тактике и т. д.,

Ленин В Я. ПСС. Т. 15. С. 297—298.

274

неизменно сталкивались два подхода, две оценки, две резолюции. Триста с лишним делегатов обсуждали свои дела свыше двух недель. Много времени уходило на проверку мандатов, отработку повестки дня, на взаимные пререкания по частным вопросам. Плеханов был прав, когда говорил об излишней затянутости съездов РСДРП.

На этот раз большевики численно превосходили меньшевиков; к тому же их обычно поддерживали польские и латышские социал-демократы. Однако в одном случае они потерпели существенное поражение: дружным голосованием съезд поддержал резолюцию меньшевиков, осуждавшую экспроприацию (170—за; против—35; воздержавшихся—52). Даже среди делегатов-большевиков далеко не все одобряли насильственный способ решения финансового вопроса. Внутренние разногласия не позволили большевикам в Стокгольме (1906) вынести на обсуждение резолюцию, где одобрялась экспроприация денежных средств «под контролем партии». Меньшевики считали подобные изъятия возможными лишь в процессе восстания, в ходе возникновения революционных органов власти в той или иной местности. В Лондоне (как и год назад в Стокгольме) Ленин не принял участия в голосовании по данному вопросу. Ему принадлежала симптоматичная фраза: «Да и вопрос этот, конечно, не принципиальный». Надо полагать, он заботился о свободе действий, не хотел связывать себе руки. В партии было известно о его одобрительном отношении к созданию боевых дружин, групп, к развертыванию партизанских действий, к насильственному изъятию денег.

В конце 1906 г. в Таммерфорсе (при сопротивлении меньшевистски настроенного ЦК) прошла конференция военных и боевых организаций партии. РСДРП создала значительную сеть организаций среди солдат и матросов (по некоторым сведениям их было около 50); в армии издавалось почти 20 подпольных газет и журналов. Инициатива здесь полностью исходила от ленинцев. Тон на конференции задавали Л. Б. Красин, Р. С. Землячка, Е. М. Ярославский, И. X. Лалаянц и другие ближайшие сотрудники Ленина. Существуют веские подтверждения того, что уже на съезде в Стокгольме, где в ЦК прошли в основном меньшевики, Ленин и его единомышленники создали свой, тайный орган, призванный заниматься организационной и технической работой по подготовке восстания. В него наряду с лидером большевиков вошли Красин и Богданов, избранные тогда же в ЦК.

Репрессии, обрушившиеся на РСДРП после поражения революции, нанесли партии тяжелейший урон. В кризисном состоянии оказались обе фракции, при этом большевики — в наиболее худшем. С каждым месяцем потеря кадров становилась все ощутимее. Нехватка профессионалов открывала дополнительные возможности для проникновения провокаторов и их быстрого продвижения вверх. В начале 1910 г. во главе Московской окружной организации оказался сек

275

ретный агент полиции. Тайным сотрудником полиции оказался и член ЦК партии (с 1912 г.), депутат IV Государственной думы Р. В. Малиновский. Вскоре одна из ведущих организаций вообще распалась. Численность большевистских комитетов, действовавших регулярно, в 1909 г. значительно упала. Количество всех социал-демократов также катастрофически снизилась. В 1910 г, оно определялось ориентировочно в 10 тыс человек (цифра, по мчению специалистов, завышенная).

Можно пи было еще сохранить единую партию? Такой вопрос (при нынешнем опыте) кажется вполне логичным. Если же рассматривать его в контексте тогдашних событий (а только так и нужно), то окажется, что в условиях отступления и беспрецедентного по меркам того времени преследования подлинного стремления к единению ни одна из фракций не проявила (напомним, наряду с большевиками и меньшевиками в РСДРП входили Бунд, польские и латышские социал-демократы и т. д.). Реальностью были разброд, попытки выжить, найти пути и методы дальнейшего оазвития. Не отличалась прежней дисциплиной и команда Ленина.

Еще летом 1905 г., т. е. до возвращения из первой эмиграции, его представления о начавшейся в России революции были таковы: царизм пал; у власти временное праяительство с участием социал-демократов; в стране устанавливается революционна?: диктатура пролетариата и крестьянства, которая «зажигает Европу». События в России и на Западе Ленин воспринимал как единый процесс Только при таком слиянии сил он видел победу. Через год, когда спад движения стал уже реальностью, вождь большевиков уверенно считал, что у пролетариата России есть могучий международный революционный резерв: социалистический пролетариат Европы и сильные партии во всех европейских странах.

В 1908 г. опыт был много богаче, реальность сплошь и рядом не подтверждала былые надежды и прогнозы. Царизм устоял; до временного правительства дело не дошло; РСДРП не справилась с предназначенной ей ролью, А что же Запад, трехмиллионная социал-демократия Германии? Она оказалась много ближе к Плеханову, Мартову, чем к большевикам; лидер последних даже подвергся суровой критике. Можно представить, сколь болезненно давался Ленину анализ пройденного пути. тем характернее выглядят его выводы и планы. Так, напримео, осенью 1908 г. он утверждал, что вполне реально надвигается социальная революция в Великобритании.

Меньшевики же этого «не видели», значит, тем более с ними было не по пути. К тому времени часть их фракции разуверилась в возможности нелегальной работм. В тифлисской операции (ограбление Госбанка летом 1907 г.), в негативной реакции обшественности на это кровавое д^ло и его последствия («террор сверху») меньшевики увидели предел разложения «загубленного подполья». В разносной перепалке большевики заклеймили всех меньшевиков в ликвидатор

276

стве, в стремлении вообще прекратить подпольную деятельность. Так, в обиход входила новая терминология, вызванная к жизни периодом реакции. В знак протеста (ибо далеко не все меньшевики стояли на отмеченных позициях) сторонники Мартова перестали поддерживать контакты с ЦК, избранным «на большевистском» съезде в Лондоне в 1907 г.

Тогда же назрел раскол и во фракции Ленина. В узких рамках последней нашлась группа, недовольная думской тактикой социал-демократов, по их мнению, явно расплывчатой, уклончивой, подлаживавшейся к верхам. Эта группа потребовала отозвать их из Государственной думы, прекратить работу в легальных организациях, а центр тяжести ее перенести в нелегальную сферу. В итоге партию стали делить на ликвидаторов и отзовистов.

К отзовистам примыкали более умеренные (А. А. Богданов, М. Н. Лядов, А. В. Луначарский, Г. А. Алексинский и др.). Они предложили поставить перед думской фракцией ультиматум: если она не изменит свою тактику с оппозиционной на революционную, то отозвать ее. Отзовисты и ультиматисты объединились в группу «Вперед» и стали выпускать газету с одноименным названием. «Впередовцы» отстаивали курс на новую революционную волну, подготовку к грядущему вооруженному восстанию. Отсюда вытекала необходимость сохранения и укрепления нелегальных парторганизаций, развертывания пропаганды в войсках. К легальным возможностям «впередовцы» относились отрицательно и считали вредным само существование социал-демократической фракции в «реакционной» «3-июньской» Думе. Этой группе противостояли большевики-ленинцы. До новой революции, доказывали Ленин, Каменев, Зиновьев и др., еще далеко; следовательно, надо вести работу по восстановлению партийных организацией. Группа ратовала за сочетание нелегальной работы с легальной (в частности, за использование думских возможностей). Между «впередовцами» и ленинцами, еще недавно вместе боровшимися против меньшевиков, разгорелась настолько сильная вражда, что в 1909 г. вслед за реальным расколом произошел и формальный. «Впередовцы» выделились в самостоятельную фракцию.

Позднее, в 1910 г., от ленинцев откололась еще одна небольшая группа, принявшая название «большевиков-партийцев» (примиренцев): С. А. Лозовский, А. И. Рыков, В. П. Ногин, Я. Ф. Дуб-ровинский и др. «Большевики-партийцы» стояли за тесный блок с плехановцами («меньшевиками-партийцами») и терпимее относились к ликвидаторам. В 1910—1911 гг. меньшевики-партийцы, плехановцы тесно сблизились (несмотря на организационные разногласия) с ленинцами.

В январе 1910 г. в Париже в обстановке взаимной вражды и распада была сделана последняя в истории РСДРП попытка примирения всех фракций на общем собрании. Пленарное заседание ЦК превратилось

277

в социал-демократический «долгий парламент». Пленум работал три недели. Присутствовали 8 большевиков, 6 меньшевиков и представители партийных «автономий»: 3 поляка, 2 бундовца и один латыш. Право решающего голоса имели лишь 14 человек — члены ЦК. Большинство собравшихся были явно не на стороне Ленина, да и среди большевиков господствовала тяга к примирению.

Положение спасли бундовцы и группа Троцкого. Они заняли примирительную позицию; их давление на меньшевиков позволило заключить компромисс. Стороны склонились к соглашению. Коллективно постановили прекратить издание фракционных органов (большевистского «Пролетария» и меньшевистского «Голоса Социал-Демок-рата»), создали ЦО партии «Социал-Демократ» с приложением дискуссионного листка; решили распустить фракционный Большевистский Центр, передать 100 ООО рублей партийных денег, присвоенных большевиками, Центральному Комитету партии, а остальные 400 ООО рублей вернуть ЦК в два срока в течение двух лет. Заграничный пленум в качестве руководящего центра, ведущего «текущую работу», был заменен коллегией из семи человек. Насильственные захваты денежных средств большевиками были осуждены и объяснены как «неправильное понимание с их стороны интересов партии».

То, что Ленин вел дело к созданию принципиально новой организации, дальновидные меньшевики поняли быстро. Раскрывая Ленина как первого по времени и величине стратега и тактика большевиков, Троцкий, пожалуй, лучше всех (и задолго до Маяковского) поставил знак равенства между большевизмом дооктябрьской поры и Лениным, предвосхитил образный вывод: «Ленин и партия — близнецы-братья». Соответственно и в данном разделе книги каждое упоминание о Ленине следует воспринимать как символ (и синоним) партии нового типа.

В. И. Ленин в любой ситуации просто не мог не бороться, не нападать, не отстаивать свое кредо. Себя он вполне убежденно считал наиболее надежным толкователем марксизма, способным применять его на практике. Абстрактно допуская разные варианты развития общества, человеческой мысли, Ленин упорно, с поразительной настойчивостью всегда считал верной лишь свою позицию, свой взгляд, свою резолюцию. Таким образом, альтернатив на деле он не допускал.

Меньшевики видели, как по мере решения этой задачи Ленин вырос, набрал силу, превратился в наиболее крупную фигуру революционного движения в России. Он вошел в число представителей РСДРП в Международном социалистическом бюро, т. е. руководящем органе II Интернационала. Его решительность и самостоятельность сразу же были замечены, в частности, в связи с критикой Каутского. На конгрессе II Интернационала в Штутгарте (август 1907 г.) собравшиеся его участники не могли не видеть, что РСДРП представлена большевиками во главе с Лениным (4,5 решающего голоса) и мень

278

шевиками под началом Плеханова (2,2 голоса). По свидетельству М. М. Литвинова, в Штутгарте состоялась неофициальная встреча левых социал-демократов; в ней участвовали Ленин, Роза Люксембург и др.; обсуждались «вопросы порядка дня конгресса, по которым были расхождения между правыми и левыми». Через три года в Копенгагене на следующем конгрессе Ленин уже сам проявил инициативу по созыву совещания левых, и оно состоялось, наглядно показав собравшимся приверженность большевиков вполне определенным взглядам и настойчивость в их проведении.

На экстренном конгрессе II Интернационала в Базеле (ноябрь 19)2 г.) среди делегатов из 23 стран пятеро представляли РСДРП. Манифест, принятый конгрессом, определял тактику по отношению к войне, становившейся реальной угрозой. ЛРЧИЯ АЩС в Штутгарте проводил мысль о необходимости не допустить б^""*л, но если рои^а будет развязана, ее предстоит использонять для ускорения краха капитализма. Манифест стоял на этих же позициях, и большевики отдали ему свои голоса.

Тем временем внутрипартийная борьба в России вступала в качественно новый этап. В 1911 г. наметилась полоса возрождения распавшихся после 1907 г. организаций. Так было в Ростове, Тифлисе, Казани, Саранске и т. д. Во многих местах укреплялись связи с меньшевиками-партийцами. Продолжала легально выходить совместная газета «Звезда», первый номер которой был издан в Петербурге в декабре 1910 г. при активном участии Я. М. Свердлова. Также легально печатались большевистские журналы «Мысль» в Москве, «Просвещение» в Петербурге и ряд других органов. Заметным событием стало открытие партийной школы в Лонжюмо (близ Парижа); в отличие от фракционных школ в Болонье и на Капри она имела общепартийный характер. Главными достижениями по праву считзттчеь сор^щание в Париже, наметившее в июне 1911 г. курс на воссоздание Русского бюро ЦК, которое после 1907 г. практически не существовало, и созыв общепартийной конференции.

Конференция собралась в Праге в январе 1912 г. Прибыло менее 20 человек. От участия в конференции отказались все национальные организации: латыши, бундовцы, поляки и литовцы. «Ипеоедовцы», Плеханов и большинство меньшевиков-партийцев также отвергли приглашение. Венскую «Правду», т. е. Троцкого, большевики не пригласили. М. Горький под предлогом боязни «провалить» конспиративность «съезда» отказался от приглашения и на съезд не приехал. Делегаты представляли лишь часть партийных организаций. Тем не менее собрание уверенно объявило себя VI Общепартийной конференцией. Ленин фактически единолично руководил заседаниями, он бросал десятки реплик, выступал с замечаниями по речам, не стеснялся менторского тона, которого никогда не позволили бы себе в присутствии «старших» и «равных» товарищей Плеханов, Мартов, Пот

279

ресов... Конечно, Ленин был наголову выше собравшихся делегатов в теоретическом, ораторском и иных отношениях и осознавал свое превосходство. Практически конференция служила лишь своеобразным фоном для его ярких и сильных выступлений, о чем свидетельствовал Зиновьев: «Это был фон, на котором Ленин не мог не развернуться... На фоне этого молодого «выводка» большевиков Ильич и сам как-то помолодел... Большая часть делегатов привезла безграничное доверие и любовь к Ильичу уже из России. А доверие остальных Ильич быстро завоевал на самой конференции». Примечательны и другие наблюдения, например, одно из них: «Ленин и ленинцы вырвались из «январских» (1910) «объединительных» пут пленума... теперь пощады не будет (т. е. ликвидаторам, отзовистам, меньшевикам-примиренцам, троцкистам и проч. «ренегатам».— В. Л.), две партии есть факт... мы от вас отделились, партию мы восстановили...»

Решения на конференции принимались дружно, настроение делегатов отражало начало нового подъема стачечного движения в России. Активизация рабочих повышала интерес различных слоев населения к партии. Практика подтверждала целесообразность сочетания нелегальной работы с использованием любых возможностей для упрочения связей с массами (через страховые кассы, печать, профсоюзы, думскую трибуну), что нашло отражение в принятой резолюции. Разрыв с меньшевиками конференция довела до конца. Фракцию ликвидаторов разом исключили из партии. Одновременно последовало обращение ко всем социал-демократам России с призывом бороться за восстановление нелегальной партии.

В это время готовилась избирательная кампания по выборам в IV Думу. Конференция вновь отметила приверженность революционной социал-демократии основным требованиям программы-минимум: демократическая республика, 8-часовой рабочий день, конфискация всех помещичьих земель.

Особо важное значение Ленин всегда придавал избранию руководящих органов. На этот раз Центральный Комитет впервые в истории съездов и конференций РСДРП был избран единогласно. В ЦК вошли В. И. Ленин, Г. Е. Зиновьев, Г. К. Орджоникидзе, С С. Спандарян, Виктор (Ордынский), Р. В. Малиновский и Ф. И. Голощекин, что было зафиксировано в официальном документе, утвержденном участниками конференции. Однако после выхода в 1938 г. «Краткого курса истории ВКП(б)» в сознание и память советских людей стали внедрять иной состав. Из приведенного списка изъяли Зиновьева, объявленного врагом народа, и Малиновского, оказавшегося агентом охранки. Зато появился Сталин, избранный, как говорилось в официальном учебнике, заочно, поскольку он находился в ссылке.

Важно ответить на вопрос, как и почему будущий генсек стал членом ЦК. В 1912 г. Джугашвили (Иванович, Коба) шел 33-й год. Любопытная деталь: из всех членов ЦК только трое перешагнули

280

30-летний рубеж. Грузинский большевик очень хотел попасть в состав высшего партийного органа власти. Но знали его мало и не всегда с лучшей стороны; товарищи, работавшие с ним бок о бок, считали его грубоватым, склонным к интригам; его выступления (как устные, так и письменные) отдавали схематизмом, носили в основном пропагандистский характер.

Летом 1910 г. в газете «Бакинский пролетарий» Коба опубликовал свои записки о Лондонском съезде РСДРП. Размышляя о численности и составе делегатов, автор пришел к выводу, что тактика большевиков типична для пролетариев крупных промышленных районов, а тактика меньшевиков выражает преимущественно интересы ремесленных рабочих и крестьянских полупролетариев. На этом открытия не кончались. Очаги большевизма, считал автор записок,— районы чисто русские (за исключением Польши); меньшевизма — районы проживания преимущественно евреев, грузин и т. д. «Так говорят цифры»,— резюмировал Коба Иванович. Тем более странным представлялось другое положение: съезд был большевистским, и из меньшевистских резолюций прошла только одна, да и то случайно: большевикам, оказывается, захотелось «дать хоть раз порадоваться тов. меньшевикам...»

На деле, однако, вырисовывалась иная картина: из-за противоречий по ряду важных вопросов (в том числе о доверии ЦК) от приня*ия резолюций пришлось вообще отказаться. И уж совсем противоречило реальности утверждение о том, будто на съезде было покончено с искусственным делением партии на пять фракций — большевиков, меньшевиков, поляков, латышей, бундовцев и началось «новое, принципальное деление: на большевиков... и меньшевиков». Лондонский съезд, уверял автор, был настоящим объединительным съездом, который закрепил победу революционного крыла над оппортунизмом; «отныне партия будет проводить строго классовую политику социалистического пролетариата»; он не сомневался в том, что «революция в общем и целом идет к подъему». Все подобного рода выводы и прогнозы жизнь быстро опровергла. Кстати сказать, статья осталась незаконченной, ибо начавшееся после 3 июня 1907 г. наступление реакции обернулось для автора арестом, после которого заметки надо было не столько дописывать, сколько переделывать.

И все-таки даже в этой, явно ученической работе, которую впоследствии Сталин включил в собрание своих сочинений без каких-либо комментариев, виден воинствующий сторонник беспощадной борьбы и с царизмом, и с буржуазией («заклятым врагом революции»), и с меньшевиками, «изменниками марксизма». Его позиция и оценки донельзя однозначны. Практически он пересказал выводы, сделанные Лениным в книге «Две тактики...», но при этом предельно заострил их, огрубил формулировки. Для него «меньшевизм — это сброд течений»; отсюда и административная прямолинейность, прокурорская

281

жесткость в критике Мартова, Плеханова, Аксельрода, открытая неприязнь к Троцкому, бундовцам и т. д. Полемики нет, поиск истины отсутствует, есть вынесение приговора. Возможно, в комитетах, т. е. на местах, надобность в таких работниках была значительна. Что же касается уровня ЦК, здесь до поры до времени требовались более гибкие и образованные кадры, знающие иностранные языки, готовые сравнительно легко вписаться в эмигрантский образ жизни.

Развал и дробление партии в годы реакции вносили свои коррективы. Задача восстановления местных организаций в России во многом упиралась в нехватку кадров. Коба к этому времени заметно вырос, накопил опыт, слыл уже бывалым подпольщиком, способным организатором. Однако делегаты Пражской конференции от его кандидатуры отказались. Умудренный практикой конспиративной жизни Ленин спорить не стал. Первоначальный замысел был реализован проще: после окончания конференции «были кооптированы в ЦК Коба (Джугашьили — Сталин) и Владимир (Белостоцкий, бывший рабочий Путиловского завода)». Такую формулировку сохранили и партийные протоколы.

Сталин не случайно проявил особый интерес к конференции. Фальсифицируя историю, он приравнял ее (по значению) к съезду. «Пражская конференция,— говорилось в «Кратком курсе...»,— изгнав меньшевиков из партии, оформила самостоятельное существование большевистской партии». Впервые Сталин заявил об этом на XV съезде ВКП(б) в 1927 г. На исходе 30-х годов он уже канонизировал свою идею: в 1912 г. «навсегда было покончено с формальным объединением большевиков в одной партии с меньшевиками». Более того: «Из политической группы большевики оформляются в самостоятельную Российскую социал-демократическую партию (большевиков). Пражская конференция положила начало партии нового типа, партии ленинизма, большевистской партии». Логика Сталина бшла, как и прежде, удивительно прямолинейна. Коль скоро он в 1912 г. впервые становится членом ЦК и вводится в Русское бюро, а ликвидаторы изгнаны из партии, здесь, именно здесь исходный рубеж большевизма. Отныне и навсегда это должно было стать аксиомой.

Вопрос о времени рождения большевизма носит отнюдь не академический характер. Перечеркивая роль II съезда, происшедший на нем раскол на большевиков и меньшевиков, драматические перипетии времен первой российской революции и последующей р.^акции, невозможно понять гены, природу партии нового типа, ее менталитет, традиции, которые реально существовали до Пражской конференции и уже играли немалую роль в общественно-политической жизни России, в определении ее судеб. А без такого осмысления прошлого можно нечаянно стать соучастником искажения истории, принять на веру небылицы, мешающие сознательно участвовать ъ современной жизни.

282

Тем не менее резонанс от Пражской конференции был большой, начало издания петербургской «Правды» с весны 1912 г.— одно из убедительных тому подтверждений. Активная работа думской фракции — еще одно доказательство. Примечательным оказался и август 1912 г.: в это время в Вене под председательством Троцкого собралась конференция, на которой присутствовали представители всех фракций, кроме ленинской. Число приехавших (33 человека) было много меньше ожидаемого, участники честно констатировали: конференция как общепартийное мероприятие не удалась. Венская конференция выступила с осуждением Пражской как узурпаторской, не представлявшей всей партии и потому явившейся просто ленинским переворотом.

Последним важным событием внутрипартийной жизни накануне войны было заседание Интернационального Социалистического Бюро II Интернационала в Брюсселе (июнь 1914 г.). Чтобы отразить мнение всей партии, на заседания были вызваны делегаты не только ЦК, ю и Бунда, поляков, литовцев, латышей, «Правды» Троцкого, думск «с фракций. Персонально были приглашены Г. А. Алексинский, Р. Люксембург, Г. В. Плеханов, А. Д. Троцкий. В. И. Ленин, возглавлявший делегацию ЦК, выступил с обстоятельным докладом. Он потребовал от международной социал-демократии признания большевистского ЦК в качестве единственного руководящего органа РСДРП. Попытки некоторых зарубежных социал-демократов примирить на конгрессе две уже явно самостоятельные части РСДРП естественно успеха не имели. Объективно такой результат укреплял положение ленинцев. Даже само сохранение в этих условиях «статус-кво» означало признание резолюций Пражской конференции, а не Венской. В любом случае ЦК полностью сохранялся за большевиками.

И еще один характерный штрих. Численность любой из частей РСДРП оставалась небольшой, недаром ни в одной из предвоенных публикаций, в выступлениях лидеров конкретные данные не приводились. Нет серьезных подсчетов и в научной литературе. Однако уже тогда было известно соотношение денежных сборов в пользу печати: в Петербурге 86% читающих рабочих поддерживали «Правду», а на стороне ликвидаторов было всего 14%; в Москве сторонников «Правды» было 80%. В профессиональном движении из 13 московских союзов не было ни одного в пользу меньшевиков; в Петербурге последних поддерживали лишь четыре союза из 20.

Схожая информация поступала и от тайных агентов. Суммируя ее, директор Департамента полиции в 1913 г. писал: «За последние 10 лет элементом наиболее энергичным, бодрым, способным к неутомимой борьбе, сопротивлению и постоянной организации являются... те организации и те лица, которые концентрируются вокруг Ленина-Фракция ленинцев всегда лучше других сорганизована, крепче своим единодушием, изобретательнее по части проведения своих идей в рабочую среду... Большевистские кружки, ячейки, организации разбросаны

283

теперь по всем городам. Постоянная переписка и сношения завязаны почти со всеми фабричными центрами. Центральный Комитет почти правильно функционирует и целиком находится в руках Ленина... Ввиду изложенного ничего нет удивительного в том, что в настоящее время сплочение всей подпольной партии идет вокруг большевистских организаций и что последние на деле и представляют собой Российскую Социал-Демократическую Рабочую партию».

Война 1914 г. резко изменила положение вещей. Большевистские и меньшевистские депутаты в Думе сразу отложили фракционные интересы и приняли от имени партии общую декларацию, призывавшую голосовать против военных кред^дОо. Но в верхах российской социал-демократии война вызьала НОБЫС разногласия, фактически она раскололась на «оборонцев» и «интернационалистов». Состав тех и других тоже был неоднороден. Большинство «оборонцев» или «социал-патриотов» (Ленин назвал их «социал-шовинистами») составляли меньшевики.

Все более очевидной становилась перспектива полного раскола и во II Интернационале. Когда Александра Коллонтай заговорила о необходимости объединения «всех сил» в международном масштабе, Ленин в декабре 1914 г. отреагировал по-ленински: «Скажу откровенно, я более всего боюсь в настоящее время такого огульного объединительства». Если поверить некоторым его оппонентам, снова сказывались характер, амбиции лидера большевиков. Но неужто он не боялся остаться в изоляции? Факты не позволяют принять на веру столь примитивный (если угодно, обывательский) подход к поступкам экстраординарной личности. Надо полагать, Ленин не раз испытывал чувства сомнения, горечи, страха, бывал раздражителен, и, случалось, выдержка изменяла ему. Но в конечном счете и здесь он намного превосходил своих соратников, как и руководителей других фракций — верх брали титаническая воля, неистребимая убежденность в правоте исповедуемых идей, в величии поставленной цели. И не стоит все это сводить к природному упрямству и фанатизму. Правильнее говорить о том, что политическая биография Ленина, весь путь борьбы от марксистских кружков до роли первого лица в стане большевиков и видного деятеля II Интернационала убедительно подтверждали верность намеченной линии, придавали ему силу, делали неколебимым борцом, непримиримым апостолом революционного действия. Единожды присягнув этим постулатам, Ленин остался им верен до конца. В них он черпал свою силу, с их помощью поднялся на вершину политической борьбы. Горстка сторонников, не боясь размежеваний и расколов, вырастала в самостоятельную партию, девизом которой была мировая революция.

Осенью 1915 г. Плеханов, Дейч, Аксельрод, Алексинский и ряд эсеровских лидеров написали манифест, в котором со следующими словами обращались к своим соотечественникам: «Поражение России

284

вредно отразится на интересах трудящегося населения, и если вы всеми силами станете содействовать самозащите нашей страны, то ей и ее союзникам удастся избежать грозящей им страшной опасности... Вашим лозунгом должна быть победа над внешним врагом». «Интернационалисты», которые объединяли почти всех большевиков, «троцкистов» (членов группы венской «Правды»), Мартова и его группу, сходились на осуждении обеих воюющих сторон, как ведущих несправедливую войну. Дальше их взгляды расходились: Мартов стоял за мир без аннексий и контрибуций; Ленин выдвигал знаменитый лозунг превращения войны империалистической в гражданскую на основе мировой социалистической революции. Промежуточное положение занимал Троцкий: он считал нелепым обвинения Плеханова в предательстве социализма. Кроме того, он выступал против призыва Ленина бороться за поражение своей страны в войне, ибо в ней не должно быть победителей и побежденных. Одновременно Троцкий был не меньшим (если не большим), чем Ленин, приверженцем Марксоъой идеи перманентной мировой революции. Отсюда вытекала его солидарность с Лениным в вопросе о подготовке социалистической революции во всей Европе.

В начале сентября 1915 г. в Циммервальде представители социалистических партий нескольких стран, принадлежавшие к левому крылу социализма и стоявшие на интернационалистических позициях, провели конференцию. Ленин предложил на ней принять лозунг превращения войны империалистической в гражданскую, ЕГО не поддержали. Пацифистское крыло и революционное (возглавлявшееся Лениным и бывшее в меньшинстве) после долгих дебатов с трудом сошлись на манифесте, проект которого представил Троцкий. Ленин, не удовлетворенный таким исходом, голосовал все-такл за манифест. Газета «Вперед» в этой связи позволила себе написать: «И, конечно, Ленин поступил правильно, что не испортил того социалистического концерта в Циммервальде, который только и мыслим при нынешнем настроении левых элементов Интернационала, единство коих — первый залог успеха... мы рады тому, что тов. Ленин научается постепенно разумному «оппортунизму»,

«Впередовцы» недооценили бойцовских качеств Ильича. В апреле 1916 г. в Кинтале, на следующей международной социалистической конференции, Ленин добился заметного поворота влево. Представители наиболее радикальных фракций, сгруппировавшиеся вокруг лидера большевиков, вели решит еьную борьбу не только с социал-патриотами, но даже с умеренными интернационалистами. Со свойственной ему убежденностью Ленин критиковал Троцкого, требуя решительности, радикальности, подчинения всей работы одной цели — социалистической революции. Жда^ь приближения к ней оставалось уже недолго.

285

<< | >>
Источник: Н.Г. Думова, Н.Д. Ерофеев, СВ. Тютюкин и др. История политических партий России: Учеб. Для студентов вузов, обучающихся по спец. «История».— М.: Высш. шк.— 447 с.. 1994

Еще по теме ОТ ПЕРВОЙ БУРЖУАЗНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ КО ВТОРОЙ:

  1. Глава 31 ЛЕНИНСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ ПЕРВОЙ ПРОГРАММЫ РСДРП
  2. 1. В. И. Ленин об экономических предпосылках социалистической революции в России. Программа овладения командными высотами в экономике
  3. ОТ ПЕРВОЙ БУРЖУАЗНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ КО ВТОРОЙ
  4. 4. Февральская буржуазно-демократическая революция. Образование Советов рабочих и солдатских депутатов. Двоевластие в стране
  5. 1. Партия в борьбе за создание Советского государства. Первые социалистические преобразования
  6. ВТОРОЙ ПРОВАЛ ВСЕОБЩЕГО ИЗБИРАТЕЛЬНОГО ПРАВА
  7. 1. Американская буржуазная идеология и религия
  8. Север против Юга: вторая либерально-демократическая революция
  9. Основные этапы развития сербской буржуазной государственности и Россия (1858—1903 гг.) С. И. ДАНЧЕНКО, А. В. КАРАСЕВ
  10. Революция и реформа в идеологии балканской революционной демократии (60—70-е годы XIX в.) Д. Ф. поплыко
  11. Крестьянские партии в политической структуре Болгарии и Румынии в первой четверти XX в. Т. Ф. МАКОВЕЦКАЯ, Т. А. ПОКИВАЙЛОВА
  12. Глава 31 ЛЕНИНСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ ПЕРВОЙ ПРОГРАММЫ РСДРП
  13. 1. В. И. Ленин об экономических предпосылках социалистической революции в России. Программа овладения командными высотами в экономике
  14. 1. ИСТОРИЧЕСКАЯ НАУКА В США ОТ ПЕРВОЙ ДО ОКОНЧАНИЯ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
  15. Буржуазные конституционные принципы
  16. Революция 1905-1907 гг. в России и изменения в общественном и государственном строе
  17. 8. Политические и правовые учения в Западной Европе в период разложения феодализма и ранних буржуазных революций XVI-XVIII вв.
  18. НАРАСТАНИЕ РЕВОЛЮЦИОННОГО ДВИЖЕНИЯ В СТРАНЕ. РЕВОЛЮЦИЯ 1905-1907 ГГ.
  19. РОССИЯ МЕЖДУ ДВУМЯ РЕВОЛЮЦИЯМИ. ФЕВРАЛЬ 1917 Г.