Начавшийся раскол привел к падению авторитета духовной власти. Изменилось и отношение к светским властям. В челобитной служилых и торговых людей, составленной во время восстания летом 1648 г., подданные напоминали царю о том, что он «от Бога и всего народа был поставлен и избран государем и великим князем и тебе меч злым на казнь, а добрым на милость был вручен». Помнили об этом и сами монархи. Царевичей-наследников торжественно «являли» народу по достижении 14-летия, а само вступление на престол сопровождалось актом утверждения на Земском соборе. Выборные «земские» государи в глазах подданных уже не обладали безусловным авторитетом своих предшественников. «Что де нынешние цари?» — толковали современники, на памяти которых были не только «выборы», но и недавние примеры бесславного свержения монархов. Самозванцы появлялись и после окончания Смуты, причем новые претенденты уже не были связаны с массовым движением в самой России и являлись скорее рассчитывавшими на заграничную помощь авантюристами, как объявившийся в Запорожье «сын» царя Алексея Михайловича Симеон, который написал «отцу», что его «хотели уморить думные бояре». Да и в самой России дворяне XVII в. весьма непочтительно отзывались о царе — «старцевом сыне», а отца государя, патриарха Филарета, объявляли «вором», которого можно «избыть». Вместе с «природными» монархами в период Смуты исчезла и другая опора прежней традиции — многие «великие роды». В XVII в. в состав аристократии выдвигались новые, незнатные или «захудавшие» фамилии Нарышкиных, Лопухиных, Матвеевых, Матюшкиных, Стрешневых, что, в свою очередь, порождало в ней противоречия и борьбу за власть и влияние. Царь Алексей Михайлович был дважды женат (на Марии Милославской и Наталье Нарышкиной) и оставил потомство по обеим линиям. С одной стороны, династию представляли немощные царевичи Федор, Иван и энергичная Софья с сестрами; с другой — маленькие Петр, Наталья и Феодора. Через несколько лет умер болезненный царь Федор Алексеевич, не оставив потомства. Начался новый тур борьбы за власть придворных группировок вокруг малолетних наследников. По официальной версии, патриарх и бояре «общим согласием всех чинов Московского государства людей» избрали в апреле 1682 г. царем Петра. На самом деле пока родственники Федора и Ивана Милославские находились близ умиравшего царя, сторонники Нарышкиных во главе с патриархом Иоакимом действовали быстро и решительно. Они добились, чтобы имя Петра выкрикнули собравшиеся на площади представители «разных чинов», и быстро привели к присяге новому царю бояр, приказных чиновников и стрельцов. В итоге противники Петра и Нарышкиных потерпели поражение, но не сложили оружия. Расположенные в Москве 20 стрелецких полков (примерно 15 тыс. человек) были мощной и единственной организованной военной силой в руках правительства. Недовольство стрельцов неуплатой жалованья и произволом командиров было умело использовано отстраненной от власти «партией» во главе с честолюбивой царевной Софьей и боярином И. М. Милославским. Среди стрельцов распространялись по столице слухи об отравлении царя Федора, о боярах, которые «изменяют государству», и несправедливом отстранении старшего царевича Ивана. 15 мая 1682 г. стрельцы и солдаты по сигналу с оружием ворвались в Кремль. Восставшие потребовали выдачи бояр, виновных в гибели царевича Ивана, — им говорили, что Нарышкины его задушили. Но когда обоих братьев вывели на крыльцо и показали стрельцам, это их не остановило. В итоге первый и последний раз в истории страны восставшие захватили Кремль и удерживали власть в столице в течение нескольких месяцев. Правящая верхушка понесла тяжелые потери (40 убитых, среди них 6 бояр, в том числе братья царицы, и 2 думных дьяка) и была вынуждена удовлетворить все требования «бунтовщиков». Виновных в злоупотреблениях командиров сослали или казнили, их имущество конфисковали, а стрельцы «с великою наглостию» получили из казны огромную сумму — 240 тыс. рублей. Кроме того, они добились официального оправдания своих действий. В июне 1682 г. полки получили царские грамоты с гарантиями, чтоб их «бунтовщиками и изменниками не называли и без... государских имянных указов и без подлинного розыску их и всяких чинов людей никого бы в ссылку не ссылали»; текст этих грамот был помещен на специально воздвигнутом памятнике на Красной площади. Царями были провозглашены оба брата; но на деле установилось «стрелецко-боярское двоевластие», которое сохранялось до конца лета 1682 г. Только в сентябре правительнице Софье удалось собрать под Москвой дворянское ополчение и принудить восставших к капитуляции на сравнительно мягких условиях: казнено было всего несколько человек, и даже по фактам убийства членов царской семьи следствие не заводилось. Одновременно Софья устранила и опасного соперника — заигрывавшего со стрельцами князя И. А. Хованского. После усмирения стрельцов ситуация в «верхах» на несколько лет стабилизировалась, и власть перешла в руки близких к Софье лиц — боярина В. В. Голицына и преданного ей начальника Стрелецкого приказа неродовитого Федора Шакловитого. Князь Василий Васильевич Голицын (1643—1713) показал себя не только «талантом» царевны, но и серьезным государственным деятелем, ориентированным на реформы и сближение с Западом. Как «первый министр» он заключил Вечный мир с Речью Посполитой, вступил в коалицию европейских стран для борьбы с Османской империей (см. главу 6) и возглавил русскую армию в походах на Крым в 1687 и 1689 гг. Военных лавров князь не стяжал, но, по сообщениям иностранных дипломатов, разрабатывал планы преобразований, включавшие создание регулярной армии, подушной налоговой системы, ликвидацию государственных монополий и даже отмену крепостного права. Но осуществить задуманное ему не удалось. В отечественной истории князь открывал собой плеяду официальных фаворитов при «дамских персонах», по-видимому, эта «должность» весьма негативно воспринималась еще не привыкшими к подобным вещам современниками. К тому же он так и не смог создать в правящем кругу надежных креатур. Датский посол фон Горн сообщал о «взаимной ненависти и недоверии» и открытой борьбе придворных «партий»: патриарх Иоаким осуждал правительницу за то, что она лично осмелилась принять шведских послов; Голицын конфликтовал с Милославскими, противники князя распускали слух о подкупе его шведами. Странная конструкция верховной власти (вместе с именами царей-соправителей с 1686 г. в царском титуле появилось и имя Софьи) неизбежно должна была породить соперничество с «двором» молодого Петра. Реформы армии, привлечение иностранцев на службу, устройство первого российского университета вызывали неудовольствие церкви. Дорогостоящие и безуспешные Крымские походы подорвали авторитет правительства Софьи в армии. Развязка наступила в ночь с 7 на 8 августа 1689 г., когда в Преображенское приехали двое стрельцов, уведомивших Петра о сборе по тревоге ратных людей в Кремле и на Лубянке. Испуганный царь с немногими людьми немедленно ускакал из своей резиденции и укрылся в укрепленном Троице-Сергиевом монастыре. Затем туда явились солдатские и стрелецкие полки; на стороне Петра оказались Дума, дворяне и патриарх. Развернулось следствие против верных Софье стрельцов. Шакловитый и его «сообщники» были казнены, и Петр отправил письмо брату с категоричным указанием насчет сестры: «Срамно, государь, при нашем совершенном возрасте тому зазорному лицу государством владеть мимо нас». Свергнутая правительница окончила свои дни в заточении в Новодевичьем монастыре под именем Сусанны. Сам Петр, по-видимому, искренне верил в то, что его жизни угрожала серьезная опасность; но скорее всего дело обстояло как раз наоборот: Софья сама боялась нападения на Кремль и не давала санкций на активные действия против сторонников брата, а окружение Петра умело спровоцировало ситуацию и напугало царя доносами о якобы готовящемся покушении на его жизнь. Однако как бы ни квалифицировались события августа 1689 г. (заговор Софьи или захват власти сторонниками Петра), их вполне можно назвать настоящим дворцовым переворотом. То же определение приложимо и к периоду апреля—сентября 1682 г., когда борьба за власть сопровождалась выступлением стрельцов и посадских людей. Оставляя в стороне спор о народном или «антинародном» характере стрелецкого движения, можно попытаться наметить черты этого нового явления в политической жизни страны. Итак, в конце XVII в. самодержавная власть впервые подверглась серьезным испытаниям при малолетних или неспособных к правлению монархах. Началась активная борьба за престол между соперничавшими группировками знати. При этом наличие реального выбора между равно законными претендентами создало такую ситуацию еще при старой системе престолонаследия, т. е. до петровского указа 1722 г., который в свое время рассматривался в качестве главной причины серии «революций» XVIII в. Эти потрясения можно считать проявлением обозначившегося во второй половине XVII в. социально- политического кризиса, вызванного нарастанием военно-технического отставания России от передовых стран Европы: при Алексее Михайловиче железо уже приходилось ввозить из Швеции, а ружья для армии закупать в Голландии. Несомненный кризис переживали основные структуры российской государственной системы — мельчавшее поместное землевладение и организация служилых дворян по «городовым» полкам. Сближение поместья с вотчиной приводило к незаинтересованности помещиков служить с земли, а скупка и раздача земель в провинции разрушали корпоративную дворянскую общность соседей-дворян в уезде. Такая армия могла успешно воевать во время коротких походов недалеко от дома, откуда в дворянские полки и сотни поступали провиант и разные «запасы». Но долгие кампании во время войны 1654— 1667 гг. показали неэффективность системы снабжения и недисциплинированность «сотен», где служилые люди спорили и «местничались» между собой. Символом духовного кризиса стал не только церковный раскол, но и начавшийся в XVII в. процесс «обмирщения» культуры — утверждения новых свет ских форм и ценностей в литературе, живописи, архитектуре, общественной мысли. Военные поражения и распад старой системы служилых «чинов» неизбежно порождали в правящих кругах как «реформаторские» настроения, так и решительную оппозицию последним. В конце XVII в. к этим проблемам добавились династические споры (при отсутствии четко определенных норм престолонаследия), которые до предела обострили существовавшие в «верхах» противоречия. А процесс бюрократизации и концентрации власти сопровождался ликвидацией или ослаблением прежних институтов, которые обеспечивали стабильность всей системы — Земских соборов и независимой церкви. В этих условиях политическая борьба приводила уже не только к смене лиц, но и к изменению политического курса. Так, переворот 1689 г., утвердивший власть Петра, был, вопреки обычным представлениям, не победой молодого реформатора над косным боярством, а скорее консервативной реакцией на «западническую» политику правительства Софьи и Голицына. Не случайно его поддержал патриарх Иоаким, который уже через несколько дней после победы Петра потребовал высылки из России всех иноземцев. В начале 90-х гг. Петр I являлся скорее символом, чем реальным правителем. Все высшие посты были захвачены сторонниками и родственниками Нарышкиных (Т. Н. Стрешневым, Л. К. Нарышкиным, Б. А. Голицыным и др.), но уже через несколько лет повзрослевший царь привел к власти свою «команду» и приступил на рубеже веков к решительным преобразованиям.