Нас тогда глубоко волновало .все, что было связано с XX съездом КПСС. Как решился Хрущев выступить с докладом о Сталине, зная, что подавляющее большинство делегатов будет против разоблачений? Откуда он почерпнул такое мужество и такую уверенность в конечном успехе? То был один из редчайших случаев в истории, когда политический руководитель поставил на карту свою личную власть и даже жизнь во имя высших общественных целей. В составе послесталинского руководства не было ни одного деятеля, который решился бы выступить с подобным докладом о культе личности. Хрущев, и только Хрущев мог сделать это- так смело, так эмоционально и во многих отношениях так необдуманно. Надо было обладать натурой Хрущева- отчаянность до авантюризма,- надо было пройти через испытания страданием, страхом, приспособленчеством, чтобы решиться на такой шаг. Вот как он сам объяснял мотивы своего выступления на XX съезде во время встречи с зарубежными гостями: - Меня часто спрашивают, как это я решился сделать тот доклад на XX съезде. Сколько лет верили этому человеку! Поднимали его. Создавали культ. И вдруг такой поворот... Так вот, я ходу рассказать вам историю, которая мне запомнилась с детства, еще когда обучался грамоте. Была такая книга «Чтец-декламатор». Там печаталось очень много интересных вещей. И прочел я в этой книге рассказ, автора не помню. Сидели как-то в тюрьме в царское время политзаключенные. Там были и эсеры, и меньшевики, и большевики. А среди них оказался старый сапожник Янкель, который попал в тюрьму случайно; Стали выбирать старосту по камере. Каждая партия предлагает своего кандидата. Вышел большой спор. Как быть? И вот кто-то предложил сапожника Янкеля, человека безобидного, не входящего ни в одну из партий. Пос: меялись все, а потом согласились. И стал Янкель старостой. Потом получилось так, что все они решили из тюрьмы бежать. Стали рыть подкоп. Долго ли рыли, неизвестно, только вырыли. Ну и тут возник вопрос, кому идти первым в этом подкопе. Ведь неизвестно, может, тюремное начальство уже дозналось о подкопе и ждет нам с ружьями? Кто первым будет выходить, того первым и смерть может настигнуть. На эсеров-боевиков указывают, а тё на большевиков. Но в этот момент и угла поднимается старый сапожник Янкель и говорит: “Если вы меня избрали старостой, то мне-таки и надо идти первым". ... Вот так и я на XX съезде. Уж поскольку меня избрали Первым, я должен, я обязан был, как тот сапожнйк Янкель, сказать правду о прошлом, чего бы это мне ни стоило и как бы я ни рисковал. Еще Ленин нас учил, что партия, которая не боится говорить правду, никогда не погибнет. Мы извлекли уроки из прошлого, и мы хотели бы, чтобы такие уроки извлекали и другие наши братские партии, тогда наша общая победа будет обеспечена... ... Мне не довелось присутствовать на этом съезде в тот момент, когда Хрущев произнес свой доклад о Сталине. Вообще доклад был, как известно, сделан уже после того, как состоялись выборы в ЦК КПСС, и сам Хрущев был избран Первым секретарем ЦК партии. Вероятно, не случайно. Во время моих разговоров со многими партийными работниками в ту пору я имел возможность убедиться, насколько рискованной была акция, предпринятая Хрущевым. ... Одно было ясно: партия и вся страна пойдут новым путем. Неясно только было, каким будет этот путь, как быстро дадут эффект новые решения. Всем хотелось плыть дальше и скорее к величественным целям, но многие опасались, что поиск новых путей и ломка традиций могут дестабилизировать обстановку и раскачать лодку. ... Старшее поколение, конечно, помнит эту характерную фигуру, а младшее, наверное, никогда не видело даже его портретов. В ту пору ему было уже за 60 лет, но выглядел он очень крепким, подвижным и до озорства веселым. Его широкое лицо с двумя бородавками и огромный лысый череп, крупный курносый нос и сильно оттопыренные уши вполне могли принадлежать крестьянину из среднерусск