Основой средневековой экономики и на Западе, и на Востоке Европы было крестьянское хозяйство. Жизнь земледельца в те времена нигде не была легкой. На нее влияли и природные катаклизмы, и эпидемии, и войны, и государственные повинности, и феодальная эксплуатация. Но все же между ними была и существенная разница. В ставшей историческим центром Российского государства нечерноземной Северо-Восточной Руси почвы были неплодородными, а рабочий сезон крестьянина — очень коротким (с мая по сентябрь), в то время как во Франции и Англии на полях не работали лишь в декабре и январе. Крестьянин при всем желании не мог интенсифицировать свой труд, ведь возможности тягловой силы были ограничены: с сохой и лошадью в упряжке удавалось вспахать не более 0,5 десятины (1 десятина = 1 гектар) в день. Максимум, что русский пахарь успевал сделать, — вспахать под озимые и яровые по 2—3 раза и проборонить, в то время как в западноевропейских странах поля пахали по 4—6 раз. Часто крестьянин даже не успевал обработать всю свою землю, и часть ее оставалась «в пусте». Короткая страда требовала огромного напряжения сил всей семьи, включая женщин, стариков и 10—12-летних детей. А ведь еще надо было за месяц заготовить на весь год сена, которого тоже часто не хватало. На среднее количество скотины в хозяйстве (2 лошади, 2 коровы, 2 овцы) требовалось примерно 600 пудов сена, а реально заготовливалась половина от этого количества; на большее у крестьянина не хватало времени, так как надо было еще косить и пахать на барина. В итоге малорослых лошадей и коров приходилось кормить соломой, и к весне «без жалости на скотину взглянуть не можно. Тут она обыкновенно и мрет» — так описывали эту крестьянскую беду опытные дворяне-хозяева в XVIII в. Малочисленный и малорослый скот давал мало навоза — и это было еще одной проблемой. Бедные почвы требовали удобрения и без него быстро «выпахивались». Тогда крестьянам приходилось забрасывать старую пашню и расчищать новую. С такой «росчисти» в первые годы собирали неплохой урожай, но потом все повторялось сначала. Освоение же более плодородных черноземных земель на юге, в Диком поле в XVII в. только начиналось — степные территории находились под постоянной угрозой татарских набегов (см. главу 6). Кроме того, русский земледелец зависел и от капризов погоды: для климата Восточно-Европейской равнины характерны и затяжные дожди летом, и внезапные заморозки, а в восточных районах — засуха. Подсчеты по летописным записям свидетельствуют, что каждые 7—8 лет на Руси случались неурожаи и наступал голод. В такое время цены на хлеб — главный продукт потребления средневекового человека — увеличивались в 6, 9 и даже в 40 раз. «Резаху люди живые и ядяху, а инии мертвая мяса и трупие обре- зающе ядяху, а друзии конину, псину, кошкы... а ини же мох ядяху, сосну, кору липову и лист, кто что замысли; а инии пакы злии человеци почаша добрых людии домы зажигати, кде чюючи рожь...» — так описывал летописец голодную весну 1231 г. в богатом Новгороде. За 308 лет (с 1024 по 1332 г.) на Руси было 42 голодных года; каждые 15—17 лет страну охватывали эпидемии. В середине XIV в. самой крупной эпидемией, захватившей всю Европу, была чума, во время которой население уменьшилось на 1/3. (См.: Пашуто В. Т. Голодные годы в Древней Руси // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1962. Минск, 1964. С. 65.) Бедные почвы и худшие климатические условия не давали возможности расширять посевы и интенсифицировать обработку земли. Хорошим урожаем в Нечерноземье считался «сам-4», т. е. примерно 5 ц с гектара (в Англии и Голландии на хорошо обрабатываемых и удобренных полях уже в XVI в. получали урожай до «сам-10»). Только при таком урожае со среднего надела в 9,5 га (из них 1/3 — под паром) новгородский крестьянин в XV—XVI вв. получал около 30 ц зерна: из них 20 уходило на пропитание семьи, еще 3—4 скармливали скоту и около 1/4 урожая предстояло отдать в виде оброка землевладельцу. Таким образом, общий валовой доход такой семьи за год не превышал двух-трех рублей, исходя из средней цены 1,5 новгородских деньги за пуд ржи. Захотел крестьянин уйти — необходимо платить «пожилое», т. е. полтину или целый рубль. Только в хороший год при урожае «сам-5» крестьянское хозяйство могло создать какие-то запасы или реализовать зерно на рынке, чтобы не только уплатить налоги, но и купить на городском торгу какие-то обновки или нужные в хозяйстве вещи — сошники для пахоты, соль, топоры, ножи и т. д. Обычный же на протяжении многих столетий урожай «сам-4»-«сам-3» уже не давал крестьянскому хозяйству накопить излишки, а при «сам-2» начиналась жизнь впроголодь. В какой- то степени выручали крестьянина промыслы — рыболовство, охота; зимой мужики из сел близ больших дорог занимались извозом, делали на продажу сани, бочки и другие нужные вещи. В условиях быстрого развития городов и товарно- денежных отношений на Западе крестьяне в них втягивались, и это меняло характер их отношений с господами, предпочитавшими получать устойчивую денежную ренту и предоставлять своим мужикам-«вил- ланам» хозяйственную самостоятельность. Развитие промышленности и приток серебра и золота из только что открытой Америки приводили к повышению цен на сельскохозяйственную продукцию. Недостаток свободных земель и близость городов способствовали интенсификации труда и приспособлению к требованиям рынка: в XVI в. появились уже настоящие фермеры, скупавшие земтю у крестьян или арендовавшие ее у сеньора. Такой путь развития стимулировал появление частной собственности на землю. Крестьянская община на Западе существовала долго, она также обеспечивала соседям пользование угодьями и сохранялась как форма местного самоуправления, но не регулировала повседневную экономическую жизнь крестьянина. В России слабость и неустойчивость индивидуального хозяйства делали необходимым сохранение общины как регулятора производства и органа социальной поддержки своих членов. Суровые условия выживания требовали единодушного согласия и совместных действий, да и земли отдельных крестьян располагались че- респолосно и подчинялись единому севообороту. По известным с XIV в. актам община выполняла важнейшие хозяйственные задачи: регулировала порядок пользования землей, разрешала споры из-за «межей» — границ надельных полос и занималась раскладкой повинностей между общинниками, т. е. определяла размер вклада каждого в выплатах князю, землевладельцу (если располагалась на территории частных владений — вотчин), в расходах на общинные нужды. Обычай крестьянских помочей (во время страды, при постройке новой избы, на содержание сирот, вдов, увечных и стариков) известен с XIV—XV вв. В XV в. общинник еще мог продать свой участок соседу или человеку со стороны, но только с согласия односельчан и с условием несения тех же повинностей (тянуть тягло), что и прежний хозяин. Община следила, чтобы размер тягла соответствовал возможностям надела, и могла проводить поравнения — передел земель между общинниками в зависимости от количества работников в семье. Крестьяне стремились максимально использовать все имевшиеся ресурсы общины, не допуская при этом деления на богатых и нищих. Так, с XVII столетия началась практика полных переделов пашни между общинниками через каждые 10—20 лет; при этом каждому хозяину давалось несколько «полос» земли в разных местах, чтобы не доставались наделы только из «худой» или только из «доброй» земли. Таким образом, русская крестьянская община приобрела принципиальное отличие от западной — в ней отсутствовала частная собственность на землю. Но природные условия — это только один из факторов, которые формировали весь жизненный уклад русской деревни. Другим таким фактором стало давление государства. ?