ГЕНЕЗИС МЕНЬШЕВИЗМА
Видное место на левом фланге освободительного движения России занимал меньшевизм —- течение внутри марксизма и российского рабочего движения, фракция РСДРП, а затем с весны 1917 г.— самостоятельная социал-демократическая партия.
Как уже отмечалось в первой главе, меньшевизм родился в результате раскола, который произошел сначала среди делегатов II съезда РСДРП (июль —август 1903 г.), а затем в эмигрантских группах и социал-демократических организациях в самой России.
Его предвестниками стали появление на рубеже XIX и XX в. так называемых экономистов и разногласия по программным и тактическим вопросам внутри редакции марксистской газеты «Искра». Сторонники «экономизма», в частности, считали, что первоочередная задача русских марксистов — помощь экономической борьбе пролетариата и участие в оппозиционной деятельности либералов. Они провозглашали лозунг «рабочие для рабочих», призывали бороться не ради грядущих поколений, а «для себя самих и своих детей».Однако то, что произошло на заключительном этапе II съезда РСДРП в Лондоне, явилось все же для многих полной неожиданностью. Как известно, делегаты съезда «споткнулись» на организационных вопросах (условия членства в партии; выборы нового состава редакции «Искры» и ЦК РСДРП), разделившись на сторонников Ленина — большевиков и сторонников Мартова — мень
216
шевиков. При этом вначале складывалось впечатление, что все случившееся — результат каких-то трагических недоразумений и стол-кнбвений личных амбиций партийных вождей, что нечто подобное уже не раз бывало во II Интернационале и скоро все «образуется». Однако по мере развития конфликта становилось очевидно, что в основе его лежат глубокие и очень серьезные причины: разные взгляды на пролетарскую партию и ее роль в рабочем движении, неодинаковый подход к вопросу о механизме общественного развития и перспективам реализации социалистического идеала в России, различное отношение к самому марксистскому учению.
К этому нужно добавить многочисленные тактические разногласия, которые особенно отчетливо выявились во время революции 1905—1907 гг. и в последующий период.Как показывает опыт многих стран мира, среди марксистов всегда были свои «твердые» и «мягкие», ортодоксы и «еретики», догматики и новаторы, сторонники прямых и обходных путей к социалистической цели. По-разному трактовались, в частности, такие кардинальные вопросы, как соотношение объективных и субъективных факторов исторического процесса, политика и нравственность, революционная цель и средства ее достижения. Для российских марксистов, с учетом извечных споров о месте их страны между Востоком и Западом, очень важен был и вопрос о том, является ли опыт партий II Интернационала непререкаемым образцом или лишь ориентиром при выборе собственного пути.
Молодое пролетарское движение России тоже ставило перед социал-демократами немало острых проблем, включая механизм выработки классового сознания рабочих и роль в этом процессе революционной интеллигенции, соотношение экономических и политических интересов пролетариата, профсоюзов и партии. Возникла и такая дилемма: должна ли пролетарская партия лишь «обслуживать» свой класс или она во имя высших революционных идеалов может использовать и разжигать его стихийные порывы, манипулировать его сознанием, волей и действиями? Естественный плюрализм подходов к решению всех этих вопросов, помноженный на различия в индивидуальной, социальной и национальной психологии участников революционного движения, а также крайняя противоречивость и сложность российской действительности во многом объясняют ту невероятную остроту фракционной борьбы внутри РСДРП, которая началась летом 1903 г. и имела столь трагические для России последствия.
Генераторами внутрипартийной вражды были, как правило, маленькие эмигрантские колонии российских марксистов, разбросанные по городам Западной Европы, с их узкогрупповыми интересами, мелкими дрязгами и склоками, которые неизбежно накладывали свой отпечаток на решение всех принципиальных вопросов.
При этом сна217
чала фракционный водораздел прошел через интеллигентские круги, а затем уже через рабочую среду, которая втягивалась в конфликт с большим внутренним сопротивлением и изо всех сил старалась сохранить единство партии, столь необходимое ей в борьбе с самодержавием и буржуазией. Не будем также забывать, что рабочие часто просто не понимали сути возникших разногласий или считали их совершенно второстепенными, возлагая ответственность за раскол на партийную интеллигенцию.
Процесс организационного обособления большевиков и меньшевиков начался уже в августе — сентябре 1903 г. и продолжался затем на протяжении всего 1904 и начала 1905 г. Обе фракции издавали «обличительную» литературу, направленную против их недавних товарищей по борьбе, посылали в Россию эмиссаров для завоевания на свою сторону местных комитетов РСДРП. При этом меньшевикам с? помощью Плеханова удалось укрепиться в редакции «Искры», получить два места в Совете партии и добиться представительства на Амстердамском конгрессе II Интернационала (1904). На их стороне оказались многие крупные деятели международного социалистического движения, включая К. Каутского и Р. Люксембург.
После II съезда РСДРП в межфракционных дискуссиях на первый план закономерно выдвинулись вопросы партийного строительства. Меньшевики считали, что за образец рабочей партии можно взять германскую социал-демократию. РСДРП же, по словам П. Б. Аксельрода, является пока пролетарской партией лишь по названию и программе, но отнюдь не по составу своих организаций, где тон задают интеллигенты. Если на Западе, писал Аксельрод, преобладают процессы саморазвития и самовоспитания рабочего класса, то в России особую роль приобретает воздействие на рабочих радикальной интеллигенции, объединенной в организацию профессиональных революционеров. При этом вся социал-демократическая партия превращается в построенную по строго иерархическому принципу пирамиду, на вершине которой стоят партийные «столоначальники», а внизу находятся бесправные рядовые члены, своего рода «винтики» и «колесики», которыми по своему личному усмотрению распоряжается вездесущий руководящий центр.
Еще более мрачный прогноз бесконтрольного хозяйничанья в партии ЦК ленинского типа дал Г.
В. Плеханов, который в ноябре 1903 г. перешел на сторону меньшевиков. Он предсказывал, в частности, что большевистский ЦК «раскассирует» все недовольные им элементы, посадит всюду свои креатуры и обеспечит себе на новом съезде вполне покорное большинство, которое дружно прокричит ему «ура!» и одобрит любые его планы и действия.Таким образом, меньшевики довольно точно подметили опасность последующего перерождения большевизма. Кстати говоря, сами они тоже были в то время заядлыми централистами, не отличались особой
218
терпимостью к мнению большевиков и явно не торопились формировать партийные комитеты на основе выборности «снизу» с участием рабочих. Меньшевики очень медленно, на ощупь шли к той модели «демократического социализма», которая ассоциируется сегодня с меньшевизмом. При этом складывалась такая ситуация: когда революционное движение было на подъеме, меньшевики, стараясь не отстать от настроений рабочих, тоже начинали говорить и действовать «по-большевистски», и, наоборот, в период спада революции большевики, хотя и с запозданием, брали на вооружение политический реализм и разумную осторожность своих соперников.
Помимо всего прочего, у меньшевиков и большевиков были и чисто психологические различия, разные типы социального поведения. Для первых были характерны, например, большая осмотрительность и осторожность в действиях, склонность к рефлексии, быстрая смена настроений, недостаток волевого начала, нравственная щепетильность. Вторых же отличали известная прямолинейность взглядов и поступков, нетерпеливость и напористость, большая самоуверенность, тяготение к командным методам руководства, неразборчивость в средствах достижения цели. Разумеется, эти различия нельзя абсолютизировать, но отмеченные выше психологические черты можно достаточно отчетливо проследить на примере рядовых членов обеих фракций РСДРП и особеннее их лидеров.
У колыбели и большевизма, и меньшевизма стоял Георгий Валентинович Плеханов, которого недаром называли «отцом русского марксизма».
Если с большевиками его связывали «революционное якобинство», идея гегемонии пролетариата в освободительном движении, ставка на сильную, централизованную пролетарскую партию, то с меньшевиками роднили неприятие любого революционного авантюризма, скептически-настороженное отношение к стихийной крестьянской революционности и преувеличенные надежды на оппозиционные потенции либеральной буржуазии. При этом по многим политическим вопросам Плеханов не раз занимал особую позицию, отличавшую его и от большевиков, и от меньшевиков. Этот своеобразный центризм Плеханова закрепил его уникальное место в российском и международном социал-демократическом движении. Он был первоклассным политическим публицистом, блестящим оратором, крупным знатоком истории общественной мысли, философии, эстетики. Но сильный характер, огромное трудолюбие, способность идти в политике против течения причудливо сочетались у него с капризностью, подозрительностью и амбициозностью. Чем дальше, тем больше давала также знать о себе и многолетняя оторванность Плеханова от родины, российского рабочего движения, крестьянства.Совестью меньшевизма называли Юлия Осиповича Цедербаума (литературный и партийный псевдоним — Л. Мартов). Он родился в 1873 г. в зажиточной интеллигентной еврейской семье, которая дала
219
российскому революционному движению несколько довольно ярких фигур (видными меньшевиками стали сестра Мартова Лидия, братья Владимир и Сергей). Уже в 18 лет студент естественного факультета Петербургского университета Ю. Цедербаум вступил в революционное движение. Он прошел через аресты, ссылки, был одним из руководителей «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» в Петербурге, много сделал для создания Бунда, активно работал в «Искре». Довольно рано проявился публицистический талант Мартова, который охотно писал не только на злободневные политические, но и на историко-революционные темы.
Однако и в политике, и в жизни Мартов был типичным импрессионистом, человеком настроения, легко поддававшимся вдобавок влиянию своего ближайшего окружения.
«Коньком» этого меньшевистского лидера была тончайшая политическая аналитика, не подкрепленная, к сожалению, способностью к решительным практическим действиям. Нежная, легко ранимая душа Мартова тоже мало соответствовала грубому ремеслу политика. Соединение всех этих противоречивых, подчас взаимоисключающих качеств определяло и силу, и слабость Мартова как революционного деятеля.Постепенно разногласия между меньшевиками и большевиками стали распространяться и на область тактики. В конце 1904 г., когда в России началась упоминавшаяся выше банкетная кампания, «Искра» по инициативе крупнейшего тактика меньшевизма П. Б. Аксельрода (позже с ним солидаризировался и Г. В. Плеханов) предложила своим сторонникам в России поддержать земскую и городскую либерально-демократическую оппозицию путем организации рабочих демонстраций и выступлений социал-демократических ораторов на банкетах. В противовес большевикам, которые признавали лишь один способ воздействия революционеров на либералов — беспощадную, зубодробительную критику, меньшевики искренне стремились навести мосты между участниками освободительного движения.
Таким образом, к 1905 г. меньшевизм подошел как вполне оформившееся политическое течение со своим идейно-организационным центром (редакция «Искры»), собственной газетой, особой фракционной дисциплиной и по меньшей мере несколькими тысячами сторонников. Помимо широко известных заграничных вождей, у меньшевиков появились и способные лидеры в самой России: Л. М. Хинчук, В. Н. Крохмаль, П. А. Гарви (Бронштейн), Е. Ма-евский (В. А. Гутовский), Н. Череванин (Ф. А. Липкин), С М. За-рецкая, М. Панин (М. С. Макодзюб), С. Сомов (И. М. Пескин), В. Левицкий и С. Ежов (В. О. и С О. Цедербаумы) и др. Недаром в начале 1905 г. Ленин вынужден был признать, что «у меньшевиков больше денег, больше литературы, больше транспорта, больше агентов, больше «имен», больше сотрудников».
220
Окончательную точку в самоопределении меньшевистской фракции поставила состоявшаяся в апреле — мае 1905 г. в Женеве I общерусская конференция партийных работников, проходившая параллельно с организованным большевиками III съездом РСДРП. Правда, в Женеву приехали делегаты лишь от восьми местных комитетов и союзов РСДРП, представлявших в основном Украину и Сибирь, а также от ряда более мелких меньшевистских групп. Однако по своему значению Женевская конференция меньшевиков была равнозначна съезду. На ней были приняты целый пакет тактических резолюций в связи с начавшейся в России революцией, новый организационный устав, предусматривавший значительную демократизацию внутрипартийной жизни, а также избран руководящий центр меньшевиков — Организационная комиссия из пяти видных практиков меньшевистского движения, работавших в России.
Казалось бы, дело шло к окончательному оформлению в России двух самостоятельных марксистских рабочих партий. Однако под влиянием подъема революции и настроений рядовых социал-демократов из рабочей среды этот процесс пошел как бы вспять: с лета 1905 г. среди большевиков и меньшевиков началось сильнейшее объединительное движение, причем провести совместный съезд, намеченный на декабрь, помешала только мощная волна забастовок и вооруженных восстаний, прокатившаяся в то время по многим районам страны. Тогда же был создан объединенный ЦК РСДРП, в который от меньшевиков вошли В. Н. Крохмаль, А. А. Тарасевич и Н. И. Иорданский, а в апреле 1906 г. на IV съезде РСДРП произошло, наконец, долгожданное, но, как оказалось, в значительной мере формальное объединение основной части российских социал-демократов, включая большевиков, меньшевиков, Бунд, Социал-демократию Польши и Литвы, а также Латышскую социал-демократию. Но и после этого большевики и меньшевики продолжали существовать как самостоятельные фракции, или точнее — полупартии, в рамках внешне единой РСДРП. Не случайно уже на самом объединительном съезде прозвучали трезвые, предостерегающие слова П. Б. Аксельрода, который сказал, что сохраняющиеся фракционные разногласия «являются логическим выводом, отражением или выражением принципиального антагонизма между двумя основными тенденциями, борющимися внутри нашей партии, тенденциями, непримиримо враждебными между собой и друг друга исключающими».