Индустриализация России началась с промышленного переворота, произошедшего во второй половине XIX в. Хотя до 1917 г. Россия добилась больших экономических успехов, заняв пятое место в мире по объему промышленного производства, тем не менее индустриализация страны не была завершена. Ведущей отраслью оставалось сельское хозяйство, стоимость тяжелой промышленности (группа «А») уступала легкой и пищевой (группа «Б»), Сохранялась и определенная техническая зависимость от передовых держав (хотя в годы Первой мировой войны она была заметно уменьшена). Большевики понимали необходимость завершения индустриализации. В 1920 г. Ленин провозгласил план электрификации России — ГОЭЛРО. Однако обстановка Гражданской войны и отсутствие ресурсов не позволяли развивать тяжелую промышленность, напротив, она стремительно разрушалась. К тому же большевики надеялись на мировую революцию и на помощь пролетариата Германии и других развитых стран. Однако в 1925 г., когда стало ясно, что на близкую мировую революцию рассчитывать не приходится, сталинское руководство взяло курс на строительство социализма в одной, отдельно взятой стране. Отсюда проблема ускоренного развития тяжелой промышленности стала для большевиков проблемой выживания их режима в условиях капиталистического окружения. Только завершение индустриализации могло обеспечить экономическую и военно-политическую самостоятельность СССР и создать материально-техническую базу социализма в преимущественно крестьянской стране. В результате в 1925 г. был принят курс на ускоренную индустриализацию, всемерное развитие тяжелой промышленности и преодоление технико-экономического отставания СССР. Главной проблемой стал поиск ресурсов для индустриализации. В условиях, когда на иностранные инвестиции рассчитывать не приходилось, государственная промышленность не могла дать значительных накоплений, а приток частных капиталов блокировался из-за политико-идеологических соображений, найти необходимые ресурсы можно было только в деревне: там жило около 4/5 всего населения, сельское хозяйство отличалось высокой оборачиваемостью фондов и служило основным источником валютных поступлений. В годы нэпа ресурсы перекачивались из деревни за счет взимания продналога, а также за счет диспаритета цен на сельскохозяйственные и промышленные товары. Но такой путь в условиях административно-рыночной экономики вел к периодическим кризисам (1923, 1925, 1927—1929 гг.) и не давал масштабных накоплений. Это и подтолкнуло к свертыванию нэпа и массовой коллективизации. В 1930-е гг. колхозы стали основным каналом для поступления ресурсов для индустриализации. По мере развертывания коллективизации сталинское руководство всемерно форсировало темпы индустриализации. В апреле 1929 г. на XVI партийной конференции из двух вариантов первого пятилетнего плана (на 1928/29—1932/33 гг.) был выбран самый напряженный — «оптимальный», хотя даже иной, более умеренный вариант — «отправной» — предусматривал немыслимые задания. С ноября 1929 г. плановые задания неоднократно повышались. Как следствие, уже в 1930 г. из-за перебоев на транспорте, нехватки стройматериалов, сырья, топлива, оборудования и рабочей силы до 40% капиталовложений оказались омертвлены в незавершенных объектах. Но Сталина не пугали колоссальные потери и неэффективность использования ресурсов. Списывая собственные просчеты на «саботажников», «вредителей», он по-прежнему требовал нереальных темпов индустриализации. Сталинский курс довершил разрушение нэповского хозяйственного механизма и привел к формированию административно-командной системы управления. Она была основана на широчайшем внеэкономическом принуждении, сверхцентрализации управления и директивном планировании. Вместо хозрасчетных трестов и синдикатов опять были созданы главки по отраслям в соответствующих наркоматах. Сверху на предприятия «спускался» детальный план, а главки и наркоматы распределяли имеющиеся ресурсы по фондам и нарядам. Предприятия лишались права устанавливать цены и распоряжаться продукцией. Финансовая реформа упразднила все негосударственные банки и коммерческий кредит. Вместо гибкой системы налогов были введены отчисления с прибыли и единый налог с оборота, уплачиваемый не производителем, а покупателем, т. е. населением. Налог стал не средством регулирования производства, а только источником казенного дохода и вложений в тяжелую промышленность — продукция ее предприятий налогами не облагалась. Оценка работы предприятия теперь зависела не столько от количества и качества его продукции, сколько от успешного выполнения плана. Полная ликвидация частного сектора в промышленности и сельском хозяйстве повлекла за собой повальное обобществление — точнее, огосударствление экономики и стремительное разрастание государственного аппарата. ВСНХ в 1932 г. был преобразован в 3 наркомата, а в 1939 г. функционировал уже 21 хозяйственный наркомат. Важнейшим стимулом к труду стал не материальный интерес, как в годы нэпа, а страх перед репрессиями. Террор и массовые репрессии являлись неотъемлемой частью сталинского хозяйственного механизма. Дополнительным стимулом к труду и своеобразной идеологической анестезией, примирявшей с трудностями, падением уровня жизни, для части городского населения служил коммунистический энтузиазм, вера в «светлое будущее». Большевистское руководство всячески активизировало усилия по насаждению веры в коммунистические идеалы и в успехи на пути строительства социализма. Важнейшей задачей нового хозяйственного механизма стала максимальная мобилизация материальных и людских ресурсов страны (отсюда и распространенный ныне термин — «мобилизационная экономика»), Собранные ресурсы по ноле Сталина концентрировались на форсированном развитии тяжелой промышленности. В начале 1933 г. было объявлено о выполнении первой пятилетки за 4 года и 3 месяца. Но, несмотря на беспрецедентную концентрацию ресурсов, достигнутую за счет разорения деревни, снижения жизненного уровня городского населения (розничные цены увеличились в 2,5—3 раза, покупательная способность рабочих снизилась примерно на 40%) и распродажи за границу предметов культурного достояния страны, на самом деле задания пятилетки не были выполнены. Производительность труда не только нс увеличилась в 2,1 раза, как было запланировано, но, наоборот, снизилась. Задания па вторую пятилетку были чуть менее напряженными — сталинское руководство извлекло некоторые уроки, — но и она полностью выполнена не была. Тем не менее темпы индустриального развития были все же высоки. В 1928—1941 гг. в СССР было построено п реконструировано до 9 тыс. предприятий. Среднегодовые темпы промышленного роста, хотя и не достигали официально объявленных 17%, составляли все же 10,9%. Этот индустриальный скачок, а также глубочайший в истории капитализма кризис 1929- 1932 гг. позволили СССР в конце 30-х гг. выйти на 2-е место в мире после США по объемам промышленного производства. Сократилось технико-экономическое отставание страны от ведущих держав, был создан мощный военно-промышленный комплекс. Таким образом, за счет беспощадного ограбления деревни, снижения жизненного уровня населения в городах и применения массированного внеэкономического принуждения в конце 20—30-х гг. был совершен индустриальный скачок п в основном завершена социалистическая модернизация страны.