Начало «переворот - ной» традиции было положено в январе 1725 г., когда группировка высших чинов империи, возглавляемая А. Д. Меншиковым, способствовала вступлению на престол вдовы Петра I Екатерины Алексеевны. В 1730 г. после скоропостижной смерти Петра II члены Верховного тайного совета во главе с Д. М. Голицыным пригласили на престол дочь старшего брата Петра I, вдовствующую герцогиню Курляндскую Анну Иоанновну. Главным мотивом приглашения являлся расчет на ее благосклонное отношение к «кондициям», ограничивающим императорскую власть в России. Анна Иоанновна приняла условия. Однако в ход событий вмешались дворянские круги, пожелавшие принять участие в разработке плана политических преобразований, а также защитники традиционного абсолютизма в лице Ф. Прокоповича и вице- канцлера А. И. Остермана. Отсутствие единства среди участников конституционного движения, недоверие многих дворян к «верховникам», умелая агитация Остермана и Прокоповича позволили императрице произвести контрпереворот. 25 февраля 1730 г. на приеме в Кремлевском дворце она публично разорвала текст кондиций и провозгласила себя самодержавной государыней. После смерти Анны Иоанновны в октябре 1740 г. согласно завещанию престол перешел к ее внучатому племяннику двухмесячному младенцу Ивану Антоновичу, а регентом стал бывший фаворит императрицы герцог Э. Бирон. В ноябре 1740 г., опираясь на отряд из 80 гвардейцев, фельдмаршал Б. X. Миних сверг Бирона. Правительницей стала мать малолетнего императора Анна Леопольдовна. Однако и в ее руках власть надолго не задержалась. Инициатива очередного дворцового переворота принадлежала дочери Петра I Елизавете. 25 ноября 1741 г. с помощью гренадерской роты Преображенского полка она вступила во дворец и возвестила стране о начале собственного царствования. Жертвой дворцового переворота оказался племянник и преемник Елизаветы Петровны — Петр III. Политическая группировка, во главе которой стояла его жена Екатерина Алексеевна, братья Орловы, воспитатель малолетнего великого князя Павла Петровича Н. И. Панин, умело пользуясь промахами императора и ослаблением политической полиции в государстве, 28 июня 1762 г. свергла его с престола. Власть перешла к Екатерине II. Обширный заговор с участием гвардейских командиров и бывших фаворитов Екатерины II братьев Зубовых, петербургского генерал- губернатора П. А. Палена прекратил и правление Павла I. В ночь на 12 марта 1801 г. он был убит в Михайловском замке группой заговорщиков. В ноябре 1825 г. после получения в Петербурге известия о кончине императора Александра I 27 ноября высшие сановники присягнули сами и привели гвардию к присяге цесаревичу Константину Павловичу. Между тем еще в 1823 г. Александром I был составлен секретный акт о передаче верховной власти великому князю Николаю Павловичу вместо цесаревича Константина Павловича, который решительно отказывался от короны. Однако некоторые высшие чины, включая отдельных членов Государственного совета и петербургского генерал-губернатора М. А. Милорадови- ча, осведомленные о воле Александра I и отречении Константина, рассудили иначе. В разговоре 25 ноября с Николаем Милорадович заявил, что гвардия его не примет и потому престол должен занять Константин. 14 декабря в ходе переприсяги войск Николаю I пришлось столкнуться с военным мятежом декабристов, во многом спровоцированным затянувшимся междуцарствием и политической интригой гвардейско-бюрократической элиты. Причины политической нестабильности в России XVIII — начала XIX в. были обусловлены несколькими факторами. Прежде всего огосударствлением общественной жизни, отсутствием каких бы то ни было возможностей легитимной оппозиции. Эти качества были изначально присущи политической системе абсолютизма, созданной Петром I. В таких условиях перевороты являлись порой единственно возможным способом разрешения противоречий между самодержавной властью, правящей элитой и дворянским сословием. К концу правления Петра I напряженность достигла критической отметки. Это было вызвано невыгодным для дворянства соотношением между системой льгот и силой давления «сверху», резким усилением верховной власти, приведшим к ее некоторому отрыву от главной социальной опоры в лице дворянства, а также расколом в правящей верхушке. Политическую нестабильность питала редистрибу- тивная (т. е. распределительная) экономика, утвердившаяся в России. Для нее были характерны неразвитость товарно-денежных отношений, отсутствие полноправных субъектов собственности, отношения суверенитета-собственности, всецело замкнутые на государственную власть. Поэтому как только место авторитарного и успешного правителя оказывалось занято более слабой фигурой, усиливалась гонка индивидуальных честолюбий, острая конкурентная борьба придворных группировок. Именно на таком фоне и происходила рокировка правящих лиц. Немалый вклад в становление переворотной традиции внес «Устав о наследии престола» от 1722 г., провозгласивший право царя выбирать наследника по своему усмотрению. Этот законодательный акт породил активное вмешательство фаворитов и других влиятельных персон в процесс принятия решений в вопросе о преемственности власти, а также попытки пересмотреть при помощи насилия уже принятые решения. Какое историческое содержание несли в себе дворцовые перевороты? Их роль отнюдь не всегда была однозначно отрицательной. Явочным порядком они утверждали такую систему власти, которую французская писательница Жермена де Сталь метко охарактеризовала как «самодержавие, ограниченное удавкой». Примерно в том же ключе оценивали этот феномен и некоторые политические деятели XIX в. (как «необходимый противовес власти» или «неизбежно полезный корректив абсолютизма»). Регулирующее начало дворцовых переворотов проявлялось в нескольких аспектах. Для начала удачливым узурпаторам власти приходилось как минимум публично обосновывать перед подданными правомерность своего вступления на престол, апеллируя к подлинным либо мнимым ошибкам предшественника и принимая на себя обязательства по их исправлению. Это на известный период времени делало новоиспеченного лидера заложником своих обещаний. Екатерина II вскоре после своего вступления на престол признала: «Меня заставят проделать еще много странных вещей и все это естественнейшим в мире образом. Если я соглашусь на это, меня будут боготворить; если нет — право, я не знаю, что тогда произойдет». Стремление оградить себя от заговоров и переворотов заставляло монархов XVIII в. предпринимать шаги к разработке государственного права, в частности полномочий верховной власти и высших государственных учреждений. Такую направленность имели опыты правительственного конституционализма второй половины XVIII — первой четверти XIX в. Перенос политической жизни из центра в провинцию, осуществленный в ходе децентрализации управления, создание корпоративных дворянских учреждений способствовали оттоку социальной энергии наиболее активных элементов дворянства из столицы на места и таким образом ослабляли давление на центр власти. Тем не менее страх перед насильственным отстранением от власти довлел над большинством российских самодержцев XIX в. Он порождал не только попытки всемерно усилить систему государственной и личной безопасности, но и своеобразную внутреннюю цензуру, которая действовала в ходе подготовки важнейших актов верховной власти. Тщательная конспирация в разработке реформ, затяжки, проволочки и отступления в их осуществлении характеризовали этот стиль действий. Таким образом, в XIX в. традиция дворцовых переворотов утрачивала положительный заряд и становилась частью механизма правительственного торможения в проведении реформ. ?