В конце 70-х годов на Магистрали № 1, которая соединяла загородные резиденции «вождей» с Кремлем, возле здания СЭВ установили огромный красный транспарант с желтыми письменами, гласящими: «Конституция живет, действует, работает!». Часто под лозунгом устраивался прикорнуть какой-нибудь пьяный, которого из уютного убежища извлекала милиция. А мимо в черных ЗИЛах-членовозах, прозванных так за то, что по штату эти машины полагались членам и кандидатам в члены политбюро, проносились со скоростью 200 км/час «руководители партии и правительства во главе с пламенным борцом за мир Л. И. Брежневым». И где-то тихонько напевал Окуджава: «Римская империя времени упадка / сохраняла видимость твердого порядка: / главный был на месте, соратники рядом, / жизнь была прекрасна, судя по докладам... / Римляне империи времени упадка / ели, что достанут, напивались гадко, /ас похмелья каждый на рассол был падок, — / видимо, не знали, что у них упадок». «ПАРТИЯ - НАШ РУЛЕВОЙ!»? В 1977 г. в СССР появилась новая Конституция. Вы можете сравнить ее с предшествующей редакцией сталинской конституции, с самой Конституцией 1936 г. Специальный школьный предмет — основы советского государства и права — должен был довести до каждого человека: в прежних конституциях преамбулы не было, в нынешней она есть, новый основной закон состоит из разделов, право на труд стало более глубоким и широким по содержанию, расширен круг обязанностей (всемерно содействовать охране общественного порядка, беречь природу, памятники истории, содействовать развитию дружбы и сотрудничества с народами других стран) и прочее. Обязанности и права неотделимы. Права и свободы обеспечиваются в первую очередь органами власти. Конституция регламентирует не только внутреннюю жизнь страны, но определяет и внешние функции государства. Все эти обломки оседали в головах после уроков ОСГП. Схоластика, казавшаяся составителям Конституции очень важной, нигде, кроме текста и его толкований, не выглядела столь внушительно. Статья 1 объявляла СССР социалистическим общенародным государством. Толковать это следовало примерно так: теперь и интеллигенция включена в формулу власти, ранее представленную союзом рабочих и крестьян. Следовательно, социальная база государства расширяется. Конечно, и прежде государство воспринималось интеллигенцией как родное. Но теперь, в условиях НТР, социальная однородность нашего общества, его консолидация возрастают. Порой невозможно отличить, к какой социальной группе относится конкретный человек. И так далее. А далее шла статья 2, согласно которой вся власть в СССР принадлежала народу. Тут впервые вводилось в наших конституциях понятие «народ». То есть раньше, когда были «трудящиеся», степень консолидации еще рассматривалась как недостаточная. А ступень «народа» — более высокая на шкале однородности. Отсюда: указание на «народ» как источник власти означает дальнейшее развитие советской демократии. «Народ осуществляет свою власть через Советы народных депутатов, составляющие политическую основу СССР». Статья 89 гарантировала: все советы составляют единую систему — от Верховного Совета СССР до сельсовета. Отечественное конституционное право гордилось тем, что именно это единство отличает советскую конструкцию власти от буржуазной, где наличествует резкая грань между центральными органами, обладающими всеми полномочиями, и безвластными муниципалитетами. Тем, что советские органы всех уровней к тому же отражали и выражали волю, чаяния и потребности народа, не исчерпывалось значение советов. Оказывается, они, как подлинно представительные и коллективные органы, ставили серьезную преграду на пути субъективизма и волюнтаризма, бушевавших, надо полагать, в «буржуазной» системе. Никто в СССР, кроме правозащитников, не воспринимал рассматриваемый документ всерьез. Исключение делалось для единствен- w n U и I/ нои — 6 статьи. «Руководящей и направляющей силои советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза. КПСС существует для народа и служит народу. Вооруженная марксистско-ленинским учением, Коммунистическая партия определяет генеральную перспективу развития общества, линию внутренней и внешней политики СССР, руководит великой созидательной деятельностью советского народа, придает планомерный, научно обоснованный характер его борьбе за победу коммунизма». Брежнев еще в своей некогда знаменитой речи 1970 г. дал исходные конституционные формулировки. «Основным орудием строительства коммунизма является у нас Советское социалистическое общенародное государство». «У нас нет и не может быть другой политической силы, которая...» «Партия выступает как организующее ядро всей общественной системы, как коллективный разум всего советского народа. Главное в деятельности партии — политическое руководство обществом»1. Так что нового в 6 статье (да и в прочих) ничего нет. Конечно, «ядро» в тексте — впервые. Поэтому до сих пор встречается мнение: «Нетайная всегда роль партии как важнейшей государственной структуры стала абсолютно явной. Это положение было подкреплено изменениями в Уставе КПСС, ставившими деятельность любых учреждений и предприятий под контроль их партийных организаций. КПСС пыталась контролировать и руководить всеми Брежнев Л. И. Дело Ленина живет и побеждает. М., 1970. С. 32, 36-37. сторонами жизни страны»1. Или даже такое: «Конституция кодифицировала тотальную власть партии в стране»257. Но почему мы должны допускать, что в документе, описывающем виртуальную «политическую систему», именно изображение ее «ядра» соответствует реальности? С другой стороны, оказывается, Конституция признала «возрастание роли общественных организаций» и «увеличение числа микроочагов самоуправления, способных действовать, властвовать и осуществлять внутренний обмен между соответствующими организациями». Советы, трудовые коллективы, комитеты народного контроля рассматриваются как возможные свидетельства «институционализации общественной жизни» и реального роста «политического влияния граждан»258. Возможно, Вы возьметесь доказать наличие «институционализации» именно общественной жизни. Нам на это отваги не хватает. Вероятно, мы оглушены словами, которые обрел в 77-м (с 56-го бессловесный) государственный гимн авторства все того же С. В. Михалкова (правда, уже ставшего Героем Труда): «Славься, Отечество наше свободное, дружбы народов надежный оплот. Партия Ленина — сила народная нас к торжеству коммунизма ведет!». Огорошил нас ворохом мистических откровений сборник пословиц и поговорок «Малые жанры русского фольклора» (составитель В. Морохин. М., 1979 г.). «За коммунистами пойдешь — дорогу в жизни найдешь». «Набирайся силы у груди матери, а ума — у Коммунистической партии». «Славится поле снопами, а Советское правительство — делами». «Потому нам хорошо живется, что дружба народов в стране ведется». Для сравнения предлагаем Вам оценить значимость и прочих «малых жанров», по причине 190-й статьи УК в печать не попадавших. «Чем отличается Брежнев от королевской пешки? Пешка ходит е-два — е-четыре, а Брежнев едва-едва». «За что Брежневу дадут пятую Звезду Героя Советского Союза? За освобождение Кремля. Посмертно». «Трансляция очередного съезда КПСС. Голос диктора: "В зал вносят членов политбюро. Делегаты встречают их бурными овациями"». «На коммунистическом субботнике Брежнев протирает бархатной тряпочкой мавзолей. Ленин спрашивает: "Чем это вы, батенька, занимаетесь?". "Субботник у нас, Владимир Ильич". "А что, разве разруха еще не кончилась?"». «Дедушка где-то гранату нашел. Дедушка с нею к райкому пошел. Дернул колечко, бросил в окно. Дедушка старый, ему все равно». «Приходит домой веселый старик и кричит жене: "Ну, бабка, доставай бутылку! Я в партию вступил!" "Эк тебя угораздило, старый дурень! Вечно ты куда-нибудь вступишь: то в навоз, то в партию!"». То, что компартия пыталась все контролировать и стремилась к тотальной власти, — бесспорно. И мы наблюдали это с 1917 г. Весь вопрос в степени реализации этой интенции. То, что Брежнев с 1977 г. одновременно являлся генсеком, председателем президиума Верховного совета СССР, председателем Совета обороны, а в 1976 г. произведен в маршалы Советского Союза, — факт. Но какова его значимость? Если Вы познакомитесь с мнениями А. Авторханова и А. Н. Яковлева (ХРЕСТОМАТИЯ, Документ 27), то убедитесь в существовании проблем, обычно игнорируемых сторонниками гипотезы о монопольно властвующей партии как едином институте. Да и сам Р. Г. Пихоя признавал «радикальное повышение роли КГБ в обществе, сопоставимое только с ролью ЦК КПСС, а в ряде случаев даже превосходившее своим влиянием ЦК»259. Но, может быть, и ЦК, и КГБ, и все прочее — лишь партийные органы? Но «ядро» ли партия? Начнем с генсека. «Евгений, я не могу ходить, ноги не двигаются», — испуганно лепетал Брежнев академику Чазову, неотступно сопровождавшему Леонида Ильича во всех поездках. До начала заседания оставалось полчаса. Нервное напряжение достигло предела. Советская делегация во главе с министром иностранных дел А. А. Громыко уже сидела в машинах, но поднять Брежнева не могли никакими способами. Назревал международный скандал. Чазов приказал охране на руках вынести генсека на улицу. «Удивительные от природы силы были заложены в организме Брежнева, — вспоминал Евгений Иванович, — когда же его оставили одного и предложили ему идти, он пошел самостоятельно, сел в машину, и мы поехали на заседание». Это был не первый и не последний «эпизод» в жизни Леонида Ильича. Деградация его личности, утрата способности к аналитическому мышлению, критическому анализу, мышечная астения и длительные периоды неработоспособности (депрессия, доходящая до полной прострации) начались в 1974 г. Брежнев с этого времени «все чаще и чаще не выдерживал рабочих нагрузок, сложных ситуаций», срывался, нервничал, утрачивал сон, принимал успокаивающие, снотворные препараты, от которых впал фактически в наркотическую зависимость. Он «стал жить своей странной жизнью». Спал по 12 часов, изредка встречался с иностранными делегациями. Раз в неделю его привозили на заседание политбюро, где в течение 2 часов решались все вопросы, заранее подготовленные помощниками. Зачастую бумаги доставляли Леониду Ильичу в резиденцию в Завидово, и он просто ставил свою подпись там, где указывала его секретарша. Часто и подолгу смотрел телевизор или кино, не отделяя явь от вымысла. Довольно много плавал в бассейне. Нам важен не врачебный диагноз, а его (и только ли его?) политические последствия. Чазов пишет о развале руководства страной, потере ею конкретного руководства, Практически всю вторую половину «правления» Брежнева «дела идут и без его прямого вмешательства». «Все известные мировой медицине методы стимуляции организма», все силы 4 главного управления, КГБ, пропаганды были использованы для сокрытия немощи и распада личности генсека1. Он совершенно утратил чувство реальности, стал падок на лесть и дорогие подарки. Как ребенок радовался золотому перстню, ордену «Победа» (Вам известен его статут?), маршальскому званию (из анекдотов той поры: «В Москве открыли памятник неизвестному маршалу»). Вот, говаривал Леонид Ильич, дослужился, товарищи наградили. А «товарищи» не забывали. Четырежды Герой Советского Союза, Герой Социалистического труда, трижды Герой Народной Болгарии, лауреат Ленинской премии политературе и прочая, и прочая, и прочая. Юбилейный «Огонек», вышедший 19 декабря 1981 г. к 75-летию «верного сына советского народа, выдающегося деятеля Коммунистической партии, Советского государства и международного коммунистического движения, пламенного борца за мир и социальный прогресс, последовательного марксиста-ленинца» (титулатура, закрепившаяся после празднования 70-летия260), был несравненно скупее «сталинского» номера. «Талант человеческой личности», «все чаще можно услышать о его деятельности проникновенные слова: ленинский стиль работы, ленинский дух творчества», «коммунист ленинского закала», герой войны, получатель самого первого каравая от советских людей, мудрый и опытный человек у штурвала, архитектор мира. Вот и картинки: Л. И. Брежнев на ЗИЛе, а тут — действительно, дарят ему хлеб-соль, полковник Брежнев на Малой земле под Новороссийском в 1943 г., Л. И. Брежнев у строителей, Брежнев и дети. Но все это как-то вяловато. Конечно, мастера культуры отыскивали диковинные слова: «положения и выводы товарища Л. И. Брежнева... новый этап в творческом развитии марксистско-ленинской эстетической мысли», его книги «мы вправе рассматривать как квинтэссенцию социального и духовного опыта народа»1. 18 декабря 1981 г. орган Госкомиздата СССР и Всесоюзного добровольного общества любителей книги газета «Книжное обозрение» (неужели одного этого сочетания недостаточно, чтобы сделать интересные выводы о мощи «самоуправления»?) привел интересные данные. Они разместились под плакатом с глубочайшим по смыслу словесным рядом: «В единстве с народом — сила партии! В единстве с партией, в ее руководстве — сила народа!». Сила народа в лице Л. И. Брежнева смотрит куда-то вдаль, множество мелкого народа с надеждой взирает на свою силу на фоне недостроенных домов, башенных кранов и промышленных гигантов развитого социализма. Реют знамена. Печатают шаг цифры: почти 2 тыс. «изданий произведений Л. И. Брежнева на 88 языках народов СССР и зарубежных стран» выпущены «тиражом 129. 130. ООО экземпляров». Тут и 8-томник «Ленинским курсом», и 3-томник «Избранных произведений», и книги воспоминаний, отдельные работы. Краткая биография героя уже выпущена тиражом в 1,5 млн экземпляров. Ряд юбилейных работ подготовило издательство «Плакат». Чтобы не заблудились в мире трудов, книг, статей и речей, напечатан библиографический указатель. А сколько документальных фильмов подарили нам кинематографисты! Одна 8-серийная киноэпопея «Всего дороже» чего стоит (узнать бы, чего!). Бесконечным потоком хлынули в Москву поздравления. «Правда» перечисляла обкомы и крайкомы, исполкомы и президиумы Верховных советов, райкомы и райисполкомы, зарубежных деятелей и партии, советские министерства, комитеты, творческие союзы, Генштаб, воинов Сухопутных войск и отдельно — личный состав Военно-морского флота и ветеранов, чемпиона мира по шахматам А. Е. Карпова и дважды Героя Соцтруда писателя М. А. Шолохова. Ладно, этим «по должности» было положено. И Вы догадываетесь, кто надоумил коллектив винсовхоза «Малая земля» Краснодарского края, мать-героиню из Таджикистана, доярку из Татарии, слесарей-инструментальщиков, коллектив учителей и учащихся школы № 36 г. Москвы заняться... вот «этим самым»? Допустим, Людмила Зыкина, певшая на праздничном вечере, транслировавшемся на всю страну: «Спасибо Вам за Ваш священный подвиг, наш Генеральный секретарь», стыда не имела. Но кто же тянул поздравлять великого дирижера Е. А. Мравинского, что толкало лучших актеров страны читать брежневские опусы, а Малый театр ставить спектакль «Целина» по книге тов. Л. И. Брежнева? Почему, наконец, доярки с инструментальщиками не нашли идиоматических выражений, чтобы тут же и увяли всякие поползновения на поздравления? Прежде, чем Вы дадите объяснения (а они не столь очевидны, как кажется поначалу), познакомьтесь с шедевром, превзойти который в нашей (уже обновленной) Родине удалось лишь 20 лет спустя. 19 декабря 1981 г. в Георгиевском зале Кремля по случаю юбилея гуляли на приеме в обстановке исключительной теплоты и сердечности руководители страны и их гости. Тамадой был тов. М. А. Суслов. И вот что сказал первый секретарь ЦК компартии Грузии тов. Э. А. Шеварднадзе. «Русский народ — знаменосец социалистической цивилизации. Русский народ по природе — революционер. Выдающийся революционер нашего времени — Леонид Ильич Брежнев. Проницательный ум, широкая натура, доброе сердце русского народа — феномен, известный всем. Личность Леонида Ильича — воплощение мудрости, образец гуманизма, доверия к человеку. Будучи сам великим творцом, он творческое дерзание утверждает нормой жизни всей партии. Чтобы познать силу великодушия, заступничества, постоянства в дружбе русского народа, достаточно одного только 200-летнего братства русских и грузин. Жизнью своей Леонид Ильич воздвигает памятник интернационализму, демократизму, дружбе народов. Русский народ грозен, несгибаем в борьбе с врагами. Само бытие Леонида Ильича, его сущность — мера преданности классовым интересам, подвиг и самоотверженность. Так русский народ стал старшим в семье советских народов-братьев. Так Леонид Ильич — великий сын русского народа — стал плотью и кровью всех наций, в том числе грузинской, выразителем воли интернациональной матери-Родины, ее знаменосцем!»261 Хотим спросить: Вам было бы приятно слушать о себе подобные тосты? И что бы Вы сделали для их недопущения? Но можно ли, будучи воплощением мудрости, получателем народных караваев и великим творцом, что-либо сделать? И учтите: в каждой из 15 союзных республик имелся свой образец гуманизма и доверия, праздновавший дни рождения. «И когда учиться ей — завтра снова юбилей!» А сколько чуть менее великих знаменосцев из плоти и крови в республиках автономных, краях и областях! Это их, безвестных партийных секретарей от райкома и выше, помянул в своем ответном слове Леонид Ильич, поблагодарив «этих товарищей — верных и надежных», «за организацию работы буквально во всех сферах жизни народа». Для чего, однако, нужен весь этот ритуальный бред и сам немощный генсек, вызывавший отвращение, жалость, стыд, дискредитировавший Власть, Систему? Или лучше так: кому выгодно такое положение, при котором генсек практически не нужен? Двум разным людям — академику Чазову и ставшему секретарем ЦК в 1978 г. М. С. Горбачеву — Андропов объяснял: речь идет о единстве руководства, а центр единства — Брежнев. При этом глава КГБ приводил для врача свой «неотразимый» аргумент в 1973 г., когда утверждал, что может начаться борьба за власть, если потенциальные соперники Брежнева узнают о его болезни, а для партаппаратчика — уже в конце 70-х, когда никаких угроз не предвиделось, но «достигнутое надо крепить». Все это изображалось как условие благополучия народа, стабильности страны и мира. Умудренный функционер и вовлеченный в интриги кремлевского двора самый молодой олигарх откровенно написал: «Не только он, думаю, большинство членов Политбюро не хотели ухода Брежнева. Слабеющий генсек вполне устраивал первых секретарей обкомов, крайкомов и ЦК республик, устраивал он и премьер-министра, министров, ибо они становились полными хозяевами в своих епархиях. Иными словами, тут, как и при обретении Леонидом Ильичем власти, действовал... "общественный договор"». Сам же генсек оставлял за собой «роль главного арбитра и миротворца», разъединяя возможных соперников за его кресло1. Дряхлый, выживший из ума старик мог пусть и не править, но царствовать в свое удовольствие лишь при безоговорочном попустительстве прежде всего политбюро. Между тем средний возраст 16 членов ПБ, избранных в 1976 г. на XXV съезде, составил 67 лет, семерым уже было 70 и больше. После следующего съезда в 1981 г. 9 из 14 разменяли восьмой десяток. Самый молодой 50-летний Горбачев годился в сыновья многим коллегам. Кстати: около 60 % из 17,5 млн коммунистов вступили в КПСС после смерти Сталина, не менее 70 % составляли члены партии моложе 50 лет. Вы, возможно, думаете, что отсутствовала «ротация кадров»? Тогда о чем свидетельствуют такие цифры: из 26 членов, кандидатов в члены ПБ и секретарей ЦК, избранных в 1971 г. на XXIV съезде, в 1981 г. осталось 15 (при этом выбыли 8 из 15 «чистых» членов ПБ), к ним избрали 11 новых; среди выбывших лишь 3 умерли на посту, или, как Косыгин, скончались через пару месяцев после ухода по состоянию здоровья, и один погиб? Проблема в ином, учил Андропов Горбачева. Когда двигаешь человека в годах, то за его плечами жизнь, опыт и отсутствие амбиций, он и делает свое дело без всяких карьеристских замашек. Молодые же думают только о том, как бы перескочить повыше262. (Впрочем, Юрий Владимирович прекрасно понимал, что любой новый генсек как раз его — много знающего хронического инвалида — снимет.) Видите, тут не отсутствие механизма смены, а специфический алгоритм воспроизводства. На практике это означало не просто старение высшего руководства. Старцы были обременены не столько государственными заботами, сколько смертельными болезнями. Одного мучила почечная недостаточность, другой едва дышал от болезни легких, третий был изъеден диабетом, четвертый исполосован операциями. Но они выглядели молодцами по сравнению с третьим человеком в партии — А. П. Кириленко. Он был мил, приятен, но имел единственный прогрессирующий недостаток — атрофию мозга. Что, впрочем, не мешало ему оставаться в политбюро и «курировать» промышленность. Из анекдотов 80-х. В Кремль приходит человек и спрашивает: «Мужики, вам тут генсек или член политбюро не нужен?». «Ты что, больной или ничего не соображаешь?» «А это что, обязательно?» Истории болезней становились историей страны. Смерть Косыгина открыла пятилетку пышных похорон (так тогда злословили). Беспроигрышная, казалось бы, кадровая стратегия привела в первой половине 80-х к политическому кризису. С января 1982 г. по март 1985 г. скончались два кандидата в члены ПБ, шесть членов ПБ, среди них — три генсека, еще один «полный член» был выведен из рядов по окончательной непригодности. Ладно бы геронтократы предусмотрели собственное перемещение, скажем, на уровень кандидатов в члены ПБ по мере старения. Так нет же! Они предпочитали умирать на самой вершине власти, загромождая ее своими разлагающимися телами вплоть до самой кончины. И получалось совсем по Высоцкому: «Вдоль дороги все не так, / а в конце — подавно», «нет, ребята, все не так, / все не так, ребята»... Но, может быть, действительно, не так, как мы здесь излагаем? Что ж, поищите литературу, дающую иные трактовки. Но учтите и такие аспекты. Из 26 высших олигархов лишь главы Совмина СССР и Совмина РСФСР, министры иностранных дел, обороны и председатель КГБ не представляли КПСС непосредственно. Да еще имелся заместитель председателя президиума Верховного совета СССР. Среди 20 остальных партийных секретарей шестеро возглавляли свои республики, еще двое — Москву и Ленинград, а 12 мест занимали олигархи, олицетворявшие партийный Центр. Чем они занимались на своих почти еженедельных заседаниях? На первый взгляд — сущими пустяками, достойными какого-нибудь «подотдела очистки». Мы осенью 1991 г. просмотрели множество протоколов заседаний ПБ и секретариата ЦК. Представление к награждению, рассмотрение представления, решение о награждении (обычно имелись списки, утверждаемые без обсуждения); характеристики кандидата на должность, рассмотрение, решение о назначении; решение об отправке галстуков, фотоаппаратов и письменных принадлежностей в Никарагуа; дело о том, как поссорился один гроссмейстер с другим; донос на директора академического института и т. п. Естественно, самое важное попадало в «особые папки», но и то, что мы листали, имело гриф секретности. Д. А. Волкогонов приводит отчет о работе ПБ за 1979 г. На 47 заседаниях рассмотрено 450 вопросов, принято свыше 4 тыс. постановлений. О чем же они (данные округляем)? Почти 2 тыс. — по вопросам внешней политики и внешней торговли (закупки продовольствия в обмен на золото — в компетенции ПБ). Более 900 решений — о правительственных наградах (заметьте — правительственных, впрочем, Брежнев глава президиума Верховного совета, ведущего «награждающего» органа). Кадровые вопросы породили 330 решений. Военно-оборонные — 230. Промышленность, транспорт и капитальное строительство вызвали к жизни 160 творческих актов. И даже если добавить к ним 11 «вопросов планирования народного хозяйства», все равно они — не в числе лидеров. Как и полсотни «вопросов идео логии»263. Если оставить рутинную административную «вермишель» и присмотреться, то нельзя не заметить дублирования со стороны ПБ множества органов Власти (каких именно?). Это не значит, конечно, что ПБ ничего не решало. Наряду с утверждением норм кормления штатных животных органов МВД СССР и производством сеноуборочных машин на заводе им. Ухтомского, старцы решали важнейшие вопросы. Сначала (как проследил ход решения по Афганистану Р. Г. Пихоя) в узком кругу, затем — по традиции — единогласно в ПБ, далее, столь же единогласно — в ЦК264. Спросим Вас: а почему и кому все это необходимо, и зачем в таком случае политбюро вообще нужно, не помеха ли оно в механизме управления? Вы скажете: высшая инстанция, которую не обойти («боевой штаб», «коллективный разум партии», как говаривал Брежнев265). Но «вопросы» для нее готовят отделы ЦК, ведомства, которые выносят на «вершину» то, что хотят закрепить намертво. Они могли бы это делать через Совмин. Но видите: его председатель — член ПБ. И ряд министров — в том же ранге. Как и столичные и республиканские вожди. При этом глава правительства ни одного своего заместителя или министра без решения политбюро уволить не мог. С неизбывной тоской об этом рассказывал Н. И. Рыжков, премьер СССР в 1985-1991 гг.266 Первый зам главы правительства или глава правительства РСФСР — тоже члены ПБ! Министры обороны, иностранных дел и шеф КГБ (тоже министерство) не просто равны в партийном звании с премьером страны, но и находятся вне его контроля, так как их ведомства — сфера, подчиненная непосредственно генсеку. (Как и министр внутренних дел, «всего лишь» член ЦК.) Но не политбюро! В 108 статье Конституции сказано: «Высшим органом государственной власти СССР является Верховный Совет СССР». «Господи, — восклицал Рыжков, сам депутат, назначенный в ВС, как и остальные, — да разве ж так было?! Какой власти? Каким высшим?». Единогласно голосовали за заранее подготовленное партийное решение. «Хотелось скорее отголосовать и — назад», к работе. Но и Брежнев, и его зам по ВС — члены ПБ, как раз высший закон и олицетворявшие. Кто из министров посмел бы тягаться с республиканским или столичным секретарем, вошедшим в кремлевский круг? Но ВПК и чекисты — вне их компетенции. Прав Рыжков: «Все перепутано! Кто у кого в подчинении, кто за что отвечает, кто кем командует...»1. То, что все это работало кое-как (если и в том случае, когда работало вообще), знали многие. Мы же, однако, не усматриваем «ядра» и в ПБ, а Вы? Что тогда можно сказать о Центральном комитете? Многое, очень многое! На XXIV съезде избраны членами ЦК 241 и кандидатами 155 человек (да к ним — 81 член Центральной ревизионной комиссии). Мы посчитали: через десять лет из членов ЦК по разным причинам выбыл 81. Из кандидатов — 68, сверх того 60 стали полноправными цекис- тами. ЦРК лишилась 42 человек, а 24 перешли в ЦК. Таким образом, 40 % состава трех органов покинуло их окончательно. Оставшиеся не превышали 53 % в избранных на XXVI съезде ЦК и КРК (470 членов и кандидатов в члены ЦК, 75 членов ЦРК). Каким способом, по-Вашему, удавалось при такой «текучести кадров» повышать средний возраст членов Центрального комитета? В ЦК министерские чиновники и секретари от областного уровня и выше занимали по 35 % мест. Работники аппарата ЦК — почти 10 %, военные — 7, деятели науки и искусства — 3, чекисты и профсоюзники — по 2 %. Женщины составляли 3 %, русские — почти 70 %2. Чтобы Вы смогли проанализировать цифирь с большей основательностью, воспользуйтесь сведениями о делегатах XXV съезда (можете их самостоятельно сравнить с аналогичными характеристиками предыдущего и последующего форумов). Из 5 тыс. выборщиков ЦК 1,8 тыс. — партаппаратчики, в том числе: 1,1 тыс. — секретари от райкома и выше, 0,7 тыс. — занятые в «общественных организациях» (советах, профсоюзах, комсомоле); 1,7 тыс. — передовики производства, треть из них — руководители, служившие по промышленным ведомствам; 0,9 тыс. — работники сельского хозяйства. Военных было чуть больше 0,3 тыс., а мастеров культуры и ученых — чуть меньше. Почти 71 % делегатов — моложе 50 лет. Женщины составляли четверть делегатов, представлявших 60 национальностей (60 % партии — русские)3. Интересно: через пять лет на следующий съезд из 5 тыс. делегатов впервые изберут почти 3,6 тыс. Подумайте, почему, однако, мы не говорим о развитии внутрипартийной демократии. В отличие от атрофированного «коллективного мозга» — политбюро, за одно заседание утверждавшего до 80 решений, и съезда, раз в пять лет — высшего выражения руководящей роли КПСС, ЦК работал непрерывно. Перечень отделов ЦК мало чем отличался от набора Совмина. Отделы промышленности тяжелой, нефтяной, химической, промышленности легкой и пищевой, транспорта и связи, торговли и бытового обслуживания, строительства и городского хозяйства, сельскохозяйственный, плановых и финансовых органов, административных органов... Отделы создавали особые сектора, стремившиеся вырасти в отделы. Функционировал даже сектор кремнийорганических производств! ЦК союзных республик не отставали, учреждая отделы мелиорации, водного хозяйства и т. п. По свидетельству Горбачева, анализировавшего конструкцию с партийных позиций (в отличие от производственника Рыжкова), отделы и сектора «не отвечали непосредственно за результаты работы, но плотно контролировали министерства и предприятия, влезая во все дела и создавая нередко дополнительные помехи. В ответ на это в рамках управления делами Совмина насоздавали отделов по крупным отраслям. Возникали все новые и новые министерства». Конституционная схема с разделением властей (КПСС вырабатывает политику, ВС принимает законы, Совмин — высший распорядительный и исполнительный орган — проводит все это в жизнь) «разваливалась на глазах. Получалась сплошная мешанина»1. Но, если верить Рыжкову (а у Вас есть основания сомневаться?), мешанина царила и в Совмине. 900 общесоюзных, союзно-республиканских и республиканских министерств и ведомств (де-юре — более сотни). Почти 120 глав правительств союзных республик и министров входили в Совет министров СССР. Функции замов премьера не прописаны. «Никто ни за что толком не отвечал». Каждый из них вел конкретное направление экономики, например машиностроение. Но, по сути, решал разовые задачи, выполнял текущие поручения. Чуть что: это не ко мне, это — в Госплан, то — в Госснаб. «А там... отраслевая раздробленность тоже куда как сильна была!» И снова прорывается: параллелизм в работе ЦК и Совмина, одни и те же оргструктуры, одни вопросы, секретари ЦК дублируют зампредов, командуют хозяйством и правительством, причем командуют «беззастенчиво и отнюдь не всегда профессионально, умно, с пользой для дела». И из самой глу- Горбачев М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 180. бины хозяйственной души: «отними... у ЦК, обкомов, горкомов, райкомов абсолютную власть в руководстве народным хозяйством — что останется?»267. Попробуй, отними, как же! Партия и государство — не один субъект, но и не два. Это, Николай Иванович, диалектическое единство, сказали бы «научные коммунисты». Такая «диалектика» порождала множество проблем, одну из которых «партия» видела. Ее обозначил в 1982 г., едва став генсеком, Андропов. «Важно обращать внимание на то обстоятельство, что не происходит ли срастания ответственных работников аппарата ЦК с министром и другими работниками? К сожалению, наши работники, в том числе и зав. отделами, иногда не замечают этого недостатка. Если ЦК своевременно не примет соответствующих мер против этого нетерпимого явления, то огонь перекинется на ЦК КПСС в целом»268. Вы понимаете, чего опасался Юрий Владимирович? А между тем, констатировал А. Н. Яковлев, ЦК давно «захлестнули ведомственные интересы», он «с начала 70-х фактически царствовал, но не правил». И это при том, что работник партаппарата, «особенно ЦК КПСС, был практически бесконтролен»269. Анализируя механизмы координации в классической социалистической системе, Я. Корнай ссылается на исследование Т. Данмора и утверждает: иерархия подобной системы не является совершенной. Мало того, что все параллельные и дублирующие друг друга цепи управления одновременно контролируют и регулируют деятельность одного индивида или организации и самих себя. Но каждый уровень иерархии имеет собственные цели и мотивы, свои источники информации, что порождает сепаратизм и конфликты с другими уровнями иерархии. Далее. Еще в 50-е гг. Дж. фон Нейман, один из пионеров кибернетики, специалист в области теории игр и квантовой механики, сформулировал принцип: для того чтобы сконструировать надежный аппарат из ненадежных элементов, его составные части должны дублировать друг друга. «Избыточность в системе позволяет предотвратить или ограничить ущерб от нештатной работы любого из ее элементов за счет нормального функционирования в то же время другого элемента». Не потому ли Корнай не принимает западных политологических трактовок, исходящих из крайнего противопоставления теории тоталитаризма и идеи о наличии конфликтующих друг с другом групп в политсистеме социализма? Венгерский ученый предпочитает рассматривать «эти теории как взаимосовместимые, взаимодополняющие». Поэтому у него «власть в классической системе не монолитна», «внутри нее существуют группировки и конфликты», но она «все же неделима и тоталитарна». Власть бюрократии (государства) распространяется на все сферы жизни, на все общество, влияет на каждого человека. Сама бюрократия не подчинена никакой стабильной законодательной системе270. У Вас найдется, что возразить? Вроде бы, убедительная трактовка? Но не противоречит ли ей простой факт: лишь одно из десяти решений Совмина выполнялось? Кроме того: в «нештатном режиме» работали все элементы, происходило дублирование «мешанины» и ненадежности. Это же патологическая Система! Приведем один пример. 1979 г. вошел в историю не только афганской авантюрой, но и неурожаем. Попытки СССР договориться с западными странами о продаже зерна были отвергнуты. Однако премьер-министр Канады, лично приехав к советскому послу А. Н. Яковлеву, сказал: в неофициальном порядке и без шума мы готовы продать два миллиона тонн, пусть только ваши хлебные начальники договорятся с нашим Пшеничным пулом. Яковлев сообщил своему начальству в МИД. Те — хлебным начальникам, которые связались с «начальниками» канадскими. В Канаду приехала делегация из министерства внешней торговли, подписала соглашение. Н. С. Патоличев, министр внешней торговли в 1958-1985 гг., член ЦК с 1941 по 1986 г., старый приятель Брежнева, доложил прямо Леониду Ильичу о небывалом успехе. Руководитель делегации получил звезду Героя труда. Все члены делегации — высокие ордена271. И кто, по-Вашему, обеспечил успех сделки? Мы не думаем, что это был обойденный наградами посол, и не считаем, что МИД тут подстраховал Внешторг. Похоже, что «работало» либо нечто внешнее по отношению к классической системе, либо та часть системы, что по каким-то причинам оказывалась вне ее контроля (вспомните войну, расцвет культуры в годы «застоя»). Находились смельчаки, на свой страх и риск использовавшие в степной пахоте вместо плугов плоскорезы, без указов сверху менявшие глубину борозды, сроки посевов и уборки, даже культуры сеявшие нужные и урожайные, а не указные. Конечно, они ловчили, обманывали, давали фиктивную отчетность, ходили под угрозой ареста (и многих сажали). Но все это — ради Дела. Всегда находились чудаки, которым было интересно работать. Они шутя выполняли по две-три нормы. Придумав, как Царь-токарь Б. М. Батраханов, до полусотни приспособлений к станку, повышавших производительность труда, они могли заработать до тысячи рублей в месяц. Но, спрашивал Борис Михайлович, кому у нас легче жить: тому, кто просит, или тому, кто «пашет»? Даже «Правда» сообщала о придумках Мастера, другие газеты писали, телевидение показывало, министр хвалил. И что же? Нашлось в стране два десятка человек, готовых «перенять опыт передовика». А к директору завода приходили «трудящиеся» и требовали унять Батраханова: смотрите, сколько он получает, а мы что же?! Ушел со своего завода, потом вернулся, но уже как наставник — на 350 рублей1. Пригласили однажды бригадира строителей, Героя труда, заслуженного строителя РСФСР В. Серикова в самом начале 80-х на телевидение. Ведущий передачи решил выяснить, почему это у нас столько недостатков. И с прямотой приученного говорить правду детдомовца, у которого 37-й год отнял родителей, объявил строитель на всю державу: «Воруют!». Понимаете, говорит, пока мы живем по принципу «Ты здесь хозяин, а не гость, тащи со стройки каждый гвоздь!», ничего путного не выйдет. Моя бригада почему строит два дома, на которые нет ни одной жалобы от жильцов, тогда как другие поспевают слепить один с массой недоделок? У нас — бригадный подряд, один человек все время сторожит площадку, а то рукавицы прут, лопаты, раствор. Потом никто не пьет у нас. То есть — на работе не пьет, а так-то некоторые позволяют, но в меру. Ангелов у меня в бригаде нет. Но я за 20 лет работы бригадиром опирался не на «чистеньких» да покладистых, а на тех, кто мог найти выход из экстремальной ситуации, у кого задор, энергия. Шло это в прямом эфире, разве такого человека остановишь — он же строитель, работяга, герой. И, заметьте, как академик Капица, как Высоцкий, уповал на иноходцев. Нет, не «классическая система», засадившая его в лагерь на три года, вылепила этот характер, а борьба с ней. А система лепила тех, кто придумал чудные пословицы: «Дураков работа любит», «Работа не волк, в лес не убежит». Много Вы знаете цивилизаций и стран, где и в конце XX века масса народа на всех уровнях от цэка до зэка так полагала? Но при всей своей растворенности, ЦК все-таки выполнял ряд функций, иным узлам Власти не свойственных. Среди прочих (назовите их), как правило, это была последняя инстанция, на которую возлагали свои надежды «массы». Ежедневно в Центральный комитет приходило примерно 1,5 тыс. обращений. Появился, естественно, особый отдел ЦК. Интересна реакция Брежнева. С одной стороны, безгранично доверие трудящихся к партии, к которой они обращаются с открытым сердцем. Но, товарищи, многие письма — показатель серьезной недоработки на местах. «Сплошь и рядом вопросы, выдвигаемые трудящимися, могут и должны решаться руководителями предприятий, районными и городскими организациями»272. Помните, Петр Верховенский говорил о дупле? Вот оно и открылось при Советской власти! А Вы говорите: бесы. Ну, и зачем же им ЦК? Если спуститься по партийной лестнице чуть вниз, то на уровне 170 (округлим немного) обкомов, крайкомов и ЦК союзных республик мы обнаружим 31 тыс. олигархов помельче, а еще ниже — 400 тыс. членов и кандидатов в члены окружкомов, горкомов и райкомов партии, членов их ревизионных комиссий (1,5 тыс. городских организаций и 2,9 тыс. райкомов сельских)273. Добавим 2 млн с лишним членов парткомов и партбюро 430 тыс. первичных парторганизаций. 26 % «первичек» — в промышленности, на транспорте, в строительстве, 24 % — в научных, учебных, лечебных и т. п. учреждениях, 17 % — в центральных и районных органах, 12 % — в колхозах и совхозах, 18 % — при домоуправлениях, сельские территориальные и прочие, а остальное — на предприятиях торговли и питания. Общая схема проступает четко: сверху вниз множатся организации, контролирующие по властной горизонтали «почти все» и многие нижестоящие органы по вертикали. Оцените уточняющие штрихи. В 1983 г. коммунистов с высшим и незаконченным высшим образованием насчитывалось почти 6 млн человек, это треть партии. Для сравнения: в 1956 г. — 1 млн и 15 % соответственно. Служащие, как и рабочие, составляют в 1983 г. 44 %, остальные — колхозники. При этом если в 1956 г. 23 % коммунистов-служащих являлись инженерно-техническими работниками и специалистами сельского хозяйства, 19 % трудились в здраво охранении, науке, просвещении, культуре, а 54 % — в «аппаратах» разнообразных органов управления, то в 1983 г. соответствующие цифры таковы: 46, 23 и 27 %. Брежнев на XXVI съезде с некоторым недоумением зачитывал: «В настоящее время три четверти секретарей ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов, две трети секретарей горкомов и райкомов партии имеют инженерно-техническое, экономическое или сельскохозяйственное образование. Это хорошо. Но нельзя не учитывать, что часть специалистов» «не обладает достаточным политическим опытом, привносит порой в партийные органы административно-хозяйственные методы»274. Если послушать М. С. Горбачева, одного из многих первых секретарей крайкомов-обкомов, то их роль «можно сравнить разве что с положением прежних царских губернаторов. Вся полнота власти на местах практически была в их руках. Весь аппарат управления регионом, даже выборные органы они подгоняли под себя... любые мало-мальски руководящие должности входили в номенклатуру обкома или крайкома. Даже в тех случаях, когда предприятие или институт подчинялись союзному министерству, министр не мог обойти первого секретаря». Исключение — предприятия ВПК, «государство в государстве». «Но и там все-таки старались учесть мнение местного руководства. В общем, первый секретарь — ...ключевая фигура в системе власти». И эту почти неограниченную власть можно было получить, войдя в «общественный договор» с Москвой: в обмен на нее безоговорочно поддерживать генсека. Правда, сетовал Михаил Сергеевич, он, как «первый», не имел ни прав, ни финансовых возможностей решать самые простые проблемы. Почти все налоги с предприятий и населения уходили в Центр. Даже штаты или структуру крайкома и исполкома он поменять не мог, не смел взять толковых работников и уволить некомпетентных или избыточных. С другой стороны, «практическая реализация политики» в значительной мере зависела от первых секретарей райкомов, посему роль их «в иерархической структуре партии была совершенно уникальна». И многие «чувствовали себя в районе чуть ли не удельными князьками», так как «первый» в обкоме подбирал их по принципу личной преданности и умению сделать план. Пьянки-гулянки, произвол-злоупотребления «своих» «первый» терпел, не вынося сор из избы. Это ж райкомовцы обеспечивали ему выборы на следующий срок, на съезд и т. д. О том же рассказал в своих мемуарах Э. А. Шеварднадзе, поднимавшийся с секретарей райкома к республиканским и союзным высотам. Связанный по рукам и ногам, секретарь райкома должен был «выходить наверх», но и там «обнаруживал полную зависимость... от более вышестоящих органов», и вся вертикаль и все горизонтали пронизывала коррупция1. Замечаете, как размывается четкость схемы? А ведь «первому» не было ходу не только на предприятия ВПК (пустить-то его пустили бы, но что он там решал?). Славные армейские корпуса и дивизии — столь же закрытая зона для властных поползновений секретаря обкома, как и чекистские органы КГБ. Они-то могли секретаря обойти, а правильнее сказать — без него обойтись. А кто будет картошку убирать, прочие сельхозработы проводить вместе со студентами? Солдатики. А у кого их просить? То-то же! Живи, секретарь, с генералом дружно! Конечно, член политбюро и «первый» на республике мог еще тягаться с чекистом, подчиняющимся непосредственно члену ПБ в Москве. Но «первый» в области, хоть и член ЦК, уже остерегался. «Хозяйствуя» на грани закона и за нею, обремененный почему-то повсеместно нахальными родственниками (исключения встречались, как и везде) и клиентами, «губернатор» мог все потерять в результате одного звонка неподведомственного работника невидимого фронта. И другой важный аспект не учел Горбачев, секретарствовавший в благодатно-аграрном Ставрополье. Не только гиганты ВПК были градообразующими, но и основа нашей индустриализации — узкоотраслевые предприятия, в том числе пищевые и текстильные. Промышленность, подводят итоги исследователи столетней урбанизации в XX в., «служила тем стержнем и ядром, вокруг которого и под воздействием которого разворачивалась функциональная структура. Промышленность обрастала проектно-конструкторскими бюро, научными и учебными заведениями. С ее помощью создавались дома культуры, театры, музеи, библиотеки (не говоря о жилье, объектах коммунального хозяйства), ведь развитие индустриального города финансировалось через индустрию»275. Директор такого гиганта, обладавшего правами райкома, сам часто был членом ЦК, да и без этого, только своей массой и мощью, мог свалить или обуздать любого «первого» и в городе, и в обкоме. Исследуя социальную структуру советского общества, Т. И. Заславская и Р. В. Рывкина погрузились в бессубъектный мир, не обнаружив субъектов экономической деятельности. Оказалось, что право решать сконцентрировано в руках первых лиц на каждом уровне структуры. Но решают эти два-три лица за других, тех, кто ниже. Но не за себя. «Каждая социальная группа испытывает острый дефицит права решать то, что ей положено по рангу в иерархии управления. Причитающиеся им права присваиваются группами одним- двумя рангами выше». В итоге при чрезмерности усилий — малая отдача и неудовлетворенность трудом у всех1. Один из пионеров сетевого подхода к исследованию общества, М. Кастельс, различил бы в нашем описании сеть, а не одноядерную структуру2. Если Вы перечитаете Документ 27 (ХРЕСТОМАТИЯ), то, скорее всего, тоже запутаетесь в «сетях». Не случайно же А. Н. Яковлев рассуждал об иллюзии партийного верховенства, о превращении партаппарата в средство в руках иных центров Власти. Получается так, что б статья как раз и отражала эту иллюзию? Во всяком случае, кажется, что не о надежности работающей системы надо рассуждать, а о надежности взаимоконтроля (сетевого?!), который и воспринимался как основная работа, Дело этакратии. Производственно-административные вертикали (а какие еще?), увитые партийным плющом, пересекались горизонталями партийных «контролеров». Это нам напомнило древний Шумер, в котором местные тоталитаристы в масштабах храмового хозяйства заводили особых чиновников, отвечающих за сбор урожая на продольных полосах, и специальных — для контроля за уборкой на поперечных. Получалась контролирующая сама себя сеть. И почему-то все время вертится ленинское: социализм — это учет и контроль. И пыль четырех тысячелетий. «ЦЕХОВИКИ» ИЗ ТЕНИ. И НЕ ОНИ ОДНИ Говоря о тенденции к плюрализму факторов власти, А. Авторханов (см. ХРЕСТОМАТИЯ, Документ 27) имел в виду «социально-деловые группы» внутри самой партии (позднее он назовет их технократами). Действительно, Вы без труда отыщете по крайней мере три-четыре новых центра Власти, и среди них топливно-энергетический комплекс (ТЭК), агро-промышленный комплекс (АПК) со своими целями, интересами, представителями в правительстве, ЦК, политбюро. (Горбачев — очередной секретарь ЦК и член ПБ, занятый исключительно «сельским хозяйством»). Но мы оставляем анализ политической роли этих деловых групп для Вашей самостоятельной работы и предлагаем заглянуть в тень, отбрасываемую индустриальными гигантами коммунистической сверхдержавы. Не в очень давние годы любой милиционер в Сухуми не просто показал бы Вам дорогу, но и проводил бы в хачапурню «Нарта». Да что милиция, спросите в исполкоме, Вам помогут. Еще бы: кто не знал в столице Абхазии дядю Вагана и его заведение?! Все начальники города и их мечники кушали там хачапури совершенно бесплатно. И даже некоторые книжники и фарисеи кушали. И не только хачапури. А дядя Ваган работал и работал. У него было всего три помощника. Каждый вечер, закрыв заведение, дядя Ваган считал выручку. Выполнив план на 104 %, остальное он распределял по количеству и качеству труда в своем коллективе. Сам дядя Ваган зарабатывал не менее, а, пожалуй, и более 600 рублей в месяц. В те времена генсек получал 800, а член политбюро — 400. Им еще полагались: лимит на питание, по которому можно заказывать продукты на 200 руб., квартира, дача, машина, обслуживающий персонал, охрана. А у дяди Вагана все это было свое. Он заработал, не выслужил. Дядю Вагана уважали. Когда на станции обнаружили вагон с мукой, прибывший без всяких накладных и документов, решили: это дяди Вагана, наверное, давно ждет, надо сказать ему. И дядя Ваган всех отблагодарил. Но однажды обрушилась беда: арестовали жену дяди Вагана, тетю Душик. Дело сложилось не то чтобы громкое, но блистательное. Группа товарищей наладилась выносить с гранильной мастерской в дуплах зубов и прочих интересных местах алмазы. А тетя Душик была одним из реализаторов товара. На страницах «Огонька» он выглядел внушительной кучкой. Дядя Ваган привез своему фронтовому другу в Москву два мешка денег. Один закопали на даче, а второй подарили адвокату. И тетя Душик вновь вышла на просторы Родины чудесной. Их сынок учился в Москве, и дядя Ваган время от времени приезжал сдавать зачеты- экзамены. Иногда сокрушался: вот, смотри, третий раз хожу, никак не принимают, может, коньяк и конфеты оставить, а вместо винограда положить бастурму и сулугуни? Или просто в ресторан сводить? Но в конце концов «зачетка» пополнялась. Дядя Ваган был мелким «цеховиком». Он не ездил в личной черной «Волге» с персональным водителем, как, назовем его Арчил, известный тбилисский «цеховик». Машине батоно Арчила милиция отдавала честь. И это никого не обижало. Потому что все — одна семья. Чистильщик обуви должен заплатить за получение места, но он станет членом семьи, которая никогда не бросит в беде. И беды никакой не будет. Ты помнишь, кто сидел в рядок с директором хладобойни («да-да, тот самый, что зимой принес огромную корзину клубники»)? Это — секретарь райкома, а справа от него — прокурор. Мы — одна семья. Батоно Арчил из стратегического сырья («и не надо тебе знать, где его берут») выпускал сверхдефицитный товар — крышки для консервирования, которые закупали и госорганизации, и кооператоры-заготовители, и десятки миллионов жителей СССР, делавших стратегические запасы на зиму. Судя по скромному дворцу батоно Арчила, его мобилизационно-деловые способности обеспечивали ежедневный доход никак не меньший месячного заработка дяди Вагана. Батоно Арчил, наверное, шутил, когда говорил, что не знает размеров своих доходов («спроси у того толстого, он начальник ОБХСС, должен знать»). Но попробуй, подступись к начальнику отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности, когда у тебя ее нет («а ты скажи: дорогой, я от Арчила, скажи»). Где теперь «Нарта», дядя Ваган, батоно Арчил... «Цеховики» — подпольные предприниматели, которые благодаря своим экономическим и организаторским талантам, бережному отношению к ресурсам и оборудованию (к чему и призывали партия-правительство) налаживали на государственных предприятиях производство необходимых населению товаров, — появились в СССР еще в 60-х. Со временем масштабы этого, иногда называемого неформальным, сектора выросли. В итоге оформилась «теневая» экономика — незарегистрированная хозяйственная деятельность с использованием государственных фондов, рабочей силы и т. д. в целях личного или группового обогащения. Речь шла о самых разнообразных сферах — от проституции до промышленного производства. По некоторым оценкам, «теневая» экономика к середине 80-х, потребляя до 10 % материально-технических ресурсов, производила не менее трети национального дохода страны. В нее оказались вовлечены 40 млн работников1. Завельский М. Теневая экономика: враг, друг...? // Через тернии. М., 1990. С. 248-249. Можно спорить о причинах появления и сути «теневой» экономики1. Л. М. Тимофеев, один из первых исследователей проблемы (за свою работу «Технология черного рынка, или Крестьянское искусство голодать» получивший в 1985 г. шестилетний срок2), все-таки предпочитал говорить о специфическом рынке, в который превратилась вся страна и на котором все большую роль играли наличные деньги и иные рыночные ценности. Нашей однозначной оценке мешает сомнение, которое, вероятно, Вы развеете. «Цеховики» не могли жить без государственного сырья и оборудования, не облагаемых налогами. «Шабашники»-строители, готовые выполнить работы любой сложности, достать любой строительный дефицит, исчезли бы без уворованного на государственной стройке. Как и мастера-умельцы, уносившие с оборонных предприятий все, от шурупов и гвоздочков из суперстали до сверхпрочных броневых листов и небывалых приборов. Личное подсобное хозяйство колхозников захирело бы без тракторов, солярки, кормов, украденных в колхозе. А водители поливальных машин, продававшие государственный бензин «частникам»? Это разве рынок, отрицающий социализм, поглощающий его, паразитирующий в собственных интересах на государственной собственности? Или нечто иное, названия не имеющее, но представляющее собой единую систему, не симбиоз, а синтез? Мы склонны согласиться с Андроповым: не изучили мы до сих пор общества, в котором трудились и трудимся (а Вы?). Поэтому предлагаем вероятностную схему процесса, а не объяснение3. Вы знаете, что такое мафия? Напомним: это преступная организация, созданная для систематического преступного бизнеса и связанная с помощью коррупции с чиновниками из партийного, хозяйственного, административного, короче — государственного аппарата, состоящими на службе у преступников. Поначалу «цеховики» через «теневую» экономику самостоятельно перераспределяли национальный доход. Со второй половины 60-х сначала в Узбекистане и Москве, а затем во многих районах страны профессиональный преступный мир начал экспроприацию этих экспроприаторов. Бандиты заставили «цеховиков» делиться доходами. В 1979 г. Кисловодская конвенция установила фиксированный 10-процентный налог за покровительство и защиту, утвердила разделение сфер влияния. Одно из правил нового поколения преступников: брать на дело милиционера («"мусор" из избы не вынесет»). Главари преступных шаек формировали свои вооруженные отряды, мобильные группы, разведку, систему информаторов и т. д. Сложилась организованная преступность. Все хотели жить хорошо, и все были довольны. «Цеховики» подкупали правоохранительные органы, чтобы те не вмешивались в производственные проблемы, партийному и хозяйственному служилому люду платили за обеспечение нейтралитета, гарантий поставок, заказов, сбыта. Преступный мир защищал «цеховиков», выколачивал долги у недоимщиков (очень действенный способ — положить злостного неплательщика в гроб, законопатить и начать медленно пилить двуручной пилой), устранял деловых конкурентов (покушения, похищения детей и родственников, заложничество). Милиция, прокуратура, суды получали взятки за закрытые глаза, дела, потерянные доказательства, ценную информацию, привлекали боевиков для сведения счетов со своими соперниками на правоохранительной вертикали. Местный многоугольник Власти, в обмен на покрытие собственных преступлений, приписки, поставки из центра, ордена, Чурбанов, Яхъяев и другие// МН, 1988. 11 сентября; Закулисные миллиарды // МН, 1989. 9 апреля; Медунов С. «С тяжелыми просчетами прошлого я свое имя не связываю» // МН, 1989. 9 апреля; Нурманов А. Люди и деньги // МН, 1988. 17 апреля; Овчаренко Г., Черненко А. Зять и его кумовья // Правда, 1988. 30 августа; Соколов В. Бандократия//ЛГ, 1988. 17 августа; Столяров К. Взятка // МН, 1988. 18 декабря; Темушкин О. Приговор вынесен, проблемы остаются // МН, 1989. 8 января; Тимофеев Л. Послесловие к расстрелу// Комсомольская правда, 1991. 15 июня; Хохряков Г. Корни и дерево // МН, 1988. 13 ноября; Яковлев А. Ведомственное уголовное право// Известия, 1988. б февраля. премии, предоставлял различные услуги нужным людям в собственных столицах и в Москве (взятки, выгодные сделки, «девочки»). Оформились мафиозные кланы, поначалу лишь конкурировавшие с местными властными структурами, а к концу 70-х сами ставшие одной из властных структур. В эпосе Ф. Искандера «Сандро из Чегема», в романе Н. Думбадзе «Закон вечности» правдиво, подробно и со знанием дела описана жизнь многих героев, достойных занять соответствующие места на схеме. Вас не должна смущать закавказская локализация событий. Конечно, когда недоумевающие слушатели спросили армянское радио: «Где же коммунизм?!», оно ответило словами волюнтариста и субъективиста Н. С. Хрущева, до того работавшего первым секретарем ЦК нашей родной Коммунистической партии: «Коммунизм не за горами, товарищи!». Но, как истинные мастера своего дела, писатели сумели отразить в частном — грузино-абхазском — случае, не побоимся этого слова, наболевшие проблемы нашей большой и в чем-то даже великой Родины. Когда бывший первый секретарь ЦК грузинского комсомола Э. А. Шеварднадзе возглавлял в 1965-1972 гг. МВД Грузии, он еще не понимал, «что между пороками централизованного управления экономикой и коррупцией существует прямая связь». Но заметил: в республике мафия проникла в высшие эшелоны власти «и контролировала их. Доверие к власти было подорвано, чистоган определял все и вся, в обществе воцарялась атмосфера безысходности. Процессы гниения и распада» нарастали, угрожая нации вырождением и гибелью. «Большой дом» в Тбилиси, однако, продолжал покровительствовать основным преступным кланам, делая их недосягаемыми для уголовно-правового преследования. Провел Эдуард Амвросиевич чистки своего ведомства, перебросил в «органы» проверенных комсомольцев и партийцев. Посажал мелких «цеховиков». Не помогло. Впрочем, и сделанного оказалось достаточно, чтобы грузинские «семьи» собрали немыслимую сумму, отрядили человека в Москву, к министру МВД СССР: пусть походатайствует, не назначат ли Шеварднадзе замминистра, но уберут из Грузии. Но убрали первого секретаря ЦК КП Грузии, а «Большой дом» занял Шеварднадзе. Несколько десятков «цеховиков», хозяйствовавших в особо крупных размерах, арестовали, были казни, чистки, покушения на Эдуарда Амвросиевича, ездившего только в бронированном автомобиле с надежной и многочисленной охраной. (Между прочим, глава правительства Грузии погиб в автомобильной катастрофе.) Прикрываясь щитом из лести в адрес Брежнева, успехами в социалистическом соревновании («в условиях "феодальной" вертикальности мне не оставалось ничего другого, как играть по правилам системы... добиваться поддержки сюзерена»), Шеварднадзе продолжал схватку с кланами. Но не только дядя Ваган и батоно Арчил процветали при его правлении. Не зря в сердцах и безысходности скажет в 1984 г. Шеварднадзе Горбачеву: «Все прогнило. Надо менять»276. И это после того, как в Грузии поснимали более 300 ответственных работников в конце 1982 г. В 1969 г. первым секретарем ЦК компартии Азербайджана был назначен Гейдар Алиев, кадровый чекист, в 1967-1969 гг. возглавлявший КГБ республики. Товарищ Алиев честно сказал о недостатках и многочисленных фактах злоупотреблений: «[В] обстановке злоупотребления служебным положением, коррупции, очковтирательства, в обстановке неуважения к честному труду не могла не снизиться инициатива масс, не могла не воцариться моральная тревога, сменившаяся затем во многих слоях населения состоянием подавленности, равнодушия. Все это и было одной из главных причин хронического отставания экономики Азербайджана от среднесоюзных показателей». Последовали «сенсационные разоблачения и серьезные наказания людей, имена которых долгие годы казались неприкосновенными и недоступными для закона». Запретили «руководящим работникам и должностным лицам строить дачи, приобретать собственные автомобили, защищать диссертации для получения ученых степеней». Почему? Потому что строительство породило злоупотребления: «незаконное использование техники, транспортных средств, стройматериалов, рабочей силы с предприятий, строек». Покупка личных автомобилей повлекла участившиеся факты спекуляции. Имелись и иные факты: любую должность районного масштаба (секретаря райкома, прокурора, начальника милиции и т. д.) можно было купить, накопив 30-50 тыс. рублей. (Прав ли Тимофеев: рынок власти — вершина советского черного рынка, а власть в стране является откровенно рыночной ценностью?) Особое отвращение вызывали у товарища Алиева взятки и взяточники. «Взятка — универсальное преступление», «взяточник не дубленку продает, он продает государственные интересы». Один ответственный работник в Баку брал взятки золотыми монетами, го ворит, копил на черный день. Вот вам психология накопителей: они опасаются, что занимают не принадлежащие им по праву места. Потому что, «если заглянуть в их прошлое, то мы натолкнемся, как правило, на то, о чем уже говорили: за взятку получено место студента в вузе, куплен диплом, диссертация, "доходное место" и т. п.». Но, говорил в интервью Литературной газете 18 ноября 1981 г. кандидат в члены политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана Г. Алиев, со всем этим покончено. (В этой ли связи покончили с собой министр внутренних дел и его заместитель, или действительно, были застрелены неизвестно кем в министерских кабинетах, никто не узнает.) Положение, конечно, не идеальное, но необратимость процесса стала реальностью. И производственные успехи не замедлили сказаться: за досрочное выполнение плана республика награждена третьим орденом Ленина, одиннадцать лет подряд ее награждают Красным Знаменем ЦК КПСС, Совета министров ССССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ. Вот наш миллион тонн хлопка, вот почти два миллиона тонн винограда, вот наша нефть, вот...! Недаром Л. И. Брежнев, посетив Баку в 1978 г., сказал: «Широко шагает Азербайджан!». Недаром стал Героем труда товарищ Алиев. Нет, недаром. Золотая звезда сияла на груди Алиева, а подаренный им Брежневу золотой перстень — на руке генсека. С начала 70-х развернулась в республике гонка за азербайджанским миллионом тонн хлопка. Засевали все новые поля, скрывая расширение посевов, а рапортовали о росте урожайности на старых. Одновременно нарастала масса приписок. Секретари райкомов, хозяйственники всех уровней, чтобы удержаться в креслах, получать награды, делать карьеру, шли на сознательный подлог. В промышленности мошенничество доходило до того, что неприкосновенные стратегические запасы выдавали за только что произведенную продукцию. Ордена Ленина, золотые геройские звезды сыпались на мошенников. Одновременно, как вспоминал Горбачев, «на смену прежнему клану руководителей, пронизавшему подобно метастазам все структуры управления республикой, изгнанному Алиевым за коррупцию и развал работы, стал внедряться другой клан, так называемая нахичеванская группа. По-прежнему доминировали родственные связи чуть ли не до десятого колена. Создав таким образом мощную опору, основанную на клановом принципе, Алиев не возглавлял, не руководил, а правил республикой с помощью методов силового нажима. А разного рода советы... и прочие демократические атрибуты были лишь декорацией, нисколько не менявшей сути и способов правления»1. С 1971 г. прокурор республики Гамбай Мамедов информировал руководство Азербайджана, лично Алиева «о крупном масштабе антигосударственной практики в республике как в области сельского хозяйства, так и в промышленности». На сессии Верховного Совета АССР в 1978 г. Мамедов заявил, что достоверность «достижений» вызывает сомнения, а «все награды присуждались Азербайджану без предварительной проверки положения дел». При этом привел, как утверждали его враги, порочащие материалы на ответственных работников, в том числе — на ряд секретарей райкомов, секретаря ЦК республики по сельскому хозяйству. Мамедов — тоже из Нахичевани, тоже служил в «органах». Только вот незадача, Гамбай ушел на фронт, и его приняли в партию в Сталинграде, в доме, половину которого удерживали наши, а во второй были немцы. Гейдар же исчез во время призыва, а потом объявился со справкой о наличии открытой формы туберкулеза, от которой счастливо и бесследно избавился в 1944 г., когда устроился курьером в архив, по ведомству НКВД. Но разве в этом, товарищи, дело? Разве из-за этой черной сплетни уволил Алиев, нарушая все законы, прокурора республики в 1976 г.? Генпрокурор СССР, а лишь ему подчинялся Мамедов, утвердил решение азербайджанского хана через месяц. Но Мамедов остался депутатом Верховного Совета и выступил. «Зарвавшемуся клеветнику» немедленно дали отпор беки и нукеры Великого Солнца Востока. Бурные аплодисменты опускаем. «Мамедов прибегает к провокации и пытается помешать работе нашей сессии. Сомневаться в сообщениях ЦСУ есть не что иное, как провокация». «Мамедов возвел клевету на весь азербайджанский народ, на всю нашу партию, а у меня десять детей, и все они с высшим образованием». «Я предлагаю никогда больше не допускать участия в таких собраниях людей, подобных Мамедову». «У нас не допускается никаких приписок. Первой нашей опорой в вопросах достоверности является товарищ Алиев». «Товарищ Алиев — наша гордость, гениальный сын нашей республики и народа, а тут приходит какой-то Мамедов и начинает клеветать». «Если верить в бога, можно сказать, что перед нами сам бог в лице Гейдара Алиева. Сам бог послал нашему народу такого отважного сына». Горбачев М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 230. Исключенный из партии, бывший прокурор десять лет скрывался у друзей за пределами республики. Взявший его под защиту заместитель Генпрокурора СССР В. В. Найденов угодил за решетку. Широко шагает Азербайджан! Казалось, куда уж шире, ан нет. Не Брежнев, а Андропов в 1982 г. возведет Алиева в полные члены политбюро. Сделает первым заместителем главы правительства СССР. Наградит второй звездой Героя соцтруда. Многое обнаружится в конце 80-х. В 1987 г. исключат из ПБ Алиева. Восстановят в партии и полностью реабилитируют от 124 обвинений Мамедова, восстановят честное имя Найденова. Алиев же, отсидевшись в Нахичевани, в 1993 г. свергнет законного президента Азербайджана и ознаменует собственное вступление на престол снятием очередного прокурора республики. Еще одно Великое Солнце Востока в лице другого кандидата в члены политбюро (с 1961 г.), дважды Героя соцтруда, обладателя десяти (!) орденов Ленина, — Шарафа Рашидова сияло над Узбекистаном. Частично Солнце воссияло еще в 1950-1959 гг., когда Великий Писатель Средней Азии возглавлял президиум Верховного Совета УССР. Но апогея достигло в 1959-1983 гг., очутившись на посту первого секретаря ЦК КП Узбекистана. Кстати, после русских, украинцев и белорусов, узбеки составляли самую большую национальную группу в составе КПСС. Казахи, грузины и азербайджанцы шли следом. Мы бывали в Узбекистане в первой половине 70-х. Голопузые ребятишки, иссохшие женщины, черпающие темно-коричневую воду из Амударьи, тут же ее греющие градусов до сорока и раздающие «чай», сероватые лепешки, аксакалы, готовые купить любую девушку вместо своей «старухи», жалкие хижины, пыль, бедность, живописные базары, минареты, древние мечети, с которых свисает полосами раскрашенная бумага, наклеенная вместо сколотых небесных изразцов, «и память сорока веков». Видимо, не довольствуясь экзотикой, Андропов направил в Узбекистан главой КГБ республики старого партизана Э. Б. Нордма- на, рыцаря без страха и упрека, преданного только шефу. Нордман продержался всего четыре года, и, спасая ему жизнь, Андропов в 1978 г. перевел его на работу за границу. Чекист увидел то, что не заметили мы, и о чем страна узнала только через десять лет. Так чего же не пошел Юра к Лене, не рассказал обо всем, что добыли бойцы невидимого фронта? Наблюдавший Андропова во многих сложных ситуациях академик Чазов пишет: «Целеустремленный, волевой человек, с жесткой хваткой, он терялся... когда ему трудно было найти выход, который устраивал бы и дело, которому он честно и преданно служил, и отвечал его собственным интересам». Это было поколение людей, добавляет академик Арбатов, которому Сталин сломил «психологический и нравственный хребет», лишил «их смелости, самостоятельности суждений и действий». Отсюда и готовность «слишком легко идти на серьезные компромиссы»1. С чем же до поры заключил компромисс глава КГБ, и что не казалось мелочью даже после докладов чекистов и муфтия о рабах, гаремах, тайных молельнях и личных мечетях? Речь о хлопке — «белом золоте» — и преступлениях вокруг него, или о том, что позднее назовут «узбекским Чернобылем». Хозяйства с ведома и по распоряжению районных, областных и республиканских властей засевали хлопком территории вдвое больше, чем указывали в отчетах. Но все равно не справлялись с повышенными социалистическими обязательствами. «Собирая» б млн тонн хлопка ежегодно, приписывали для достижения этой цифры иногда по 1 млн! Действовала схема, известная Вам по Азербайджану (она применялась и в прочих хлопкосеющих республиках, тут и Казахстан не отставал от своих южных соседей). Низовые работники, вроде бухгалтеров совхозов, подписывали акты на несуществующий, но якобы сданный государству, хлопок. А дальше ручейки сливались в потоки, соединявшиеся в Совмине, ЦСУ, секретариате ЦК КП Узбекистана. Проблемы возникали на «стыках»: хлопкозаводы и текстильные предприятия должны были перерабатывать отсутствующее сырье. Из бюджета СССР, естественно, получали деньги за реальную переработку. Это была чистая прибыль, распределяемая по основным узлам преступного сообщества. Вместо хлопка директорам заводов привозили взятки. Где-нибудь в Джизаке — 20 тыс., в Москве — 40 тыс. рублей. Но кто- то же должен купить «ткани», произведенные нашими «золотыми руками», «мастерами-умельцами». И так далее. Еще один стык — правоохранительный. Прокурору — дай, начальнику ОБХСС — дай, начальникам милицейским разных уровней — дай. Вот пост ГАИ: «Что везешь, дорогой? Поделись с земляком!». Но разве в стороне партийные секретари? Нет, они в гуще жизни, координируют все по горизонталям и вертикалям. Покровительство и поддержка по службе, назначение на должность, безопасность для преступников, Чазов Е. И. Здоровье и власть. С. 132; Арбатов Г. А. Из недавнего прошлого. № 10, С. 208-209. угроза отстранения от занимаемой должности, отпуск нефондовых материалов, экспертные заключения. Много, много чего было. Видит И. Усманходжаев, преемник Рашидова, что не дотягивает республика до намеченных рубежей. Вызывает к себе главу правительства и приказывает «добавить» четверть миллиона тонн. Добавили. И четверть миллиарда рублей, полученных за это, расхитили. Чем ниже ты в иерархии, чем меньше от тебя зависит, тем меньше твоя взятка-подношение хозяину, тем меньше благодати на тебя изливается. Можешь приносить дюжину горячих лепешек к завтраку секретарю райкома? Неси, родной, твои дети не будут осенью убирать хлопок. А это что? Пиджак кожаный, мужской, 500 рублей и плащ женский, импортный. Пойди на ферму, корма возьми, сколько надо, родной, бери, не жалко, А в хижинах хлопко-рабов прятали под полом на черный день трехлитровые банки с золотыми царскими червонцами и драгоценностями. Запаивали в молочные бидоны советские сторублевки. И когда приходил черный день, то собирали 100 тысяч «новыми» для того, чтобы на бланке Верховного суда республики не просто изготовить постановление об отмене только что вынесенного приговора и освобождении из-под стражи, но и поставить на него подлинную печать. Да что там суд республики! Едва в 1976 г. Верховный суд Советского Союза вынес приговор бывшему председателю правительства Узбекистана Р. Курбанову, как Леонид Ильич распорядился помиловать его. Примечательно, что так никто и не узнал, какой же вред принесли государству преступники. Даже прокурорские работники Узбекистана и Союза говорили о нескольких миллиардах, но никак не меньше четырех. А в одном лишь районе Казахстана набралось 19 млн рублей чистых убытков. Потом оказалось, что только за уголовно наказуемые и подтвержденные взятки, приписки, хищения в Узбекистане можно привлекать к ответственности 20 тыс. человек, в Казахстане — 17 тыс. Став генсеком после смерти Брежнева, Андропов начал расследовать «хлопковое дело». Специальная бригада прокуратуры СССР во главе с Т. X. Гдляном, которому когда-то помогал Найденов, подошла (используя, как обычно, советские методы внекамерной и внутрика- мерной разработки) к самому Рашидову. Говорят, он покончил жизнь самоубийством. Солнце Востока закатилось. Подкупить следователей из Москвы не удалось. И убить — тоже. Застрелился один министр внутренних дел республики. Другой, вместе с двумя заместителями и начальниками всех областных УВД, попал за решетку. Скромные начальники областных ОБХСС прикопили по 1,5 млн рублей, директора горпромторгов — по 4,5 млн. Сели ударники труда, орденоносцы- секретари обкомов, скопившие на партийной работе по 6 миллионов. В сети правосудия попали очередной председатель правительства, два министра, четыре секретаря ЦК КПУ, шесть первых секретарей обкомов. Усманходжаев, едва отрапортовав в 1987 г. о том, что с 1984 г. заменено 90,4 процента кадров номенклатуры ЦК КПСС и 76,6 процента — номенклатуры ЦК КП Узбекистана, сам угодил под следствие вместе с новой «номенклатурой». А в Казахстане «загремел» министр автомобильного транспорта. Через него прошли сотни тысяч рублей, которые он привозил в Москву, карабкаясь на Совмин, Госплан, Минфин, Госкомтруд и прочие вершины. Он был честный человек, но республике требовались малотоннажные грузовики, а центр сбагривал гигантские «КамАЗы». Не хочешь, не бери! Он-то и не брал, а давал, поначалу. Но в родной республике уже был повязан: водители автобусов имеют хороший доход с безбилетного провоза пассажиров и делятся денежками со всей транспортной вертикалью, вплоть до министра. Кого же сажать?! Посадили заместителя министра строительного, дорожного и коммунального машиностроения СССР. Он до Москвы шесть лет рулил в Ростовской области, постигал систему приема денежных знаков. А в столице развернулся. Три садовых особнячка с участочками, машинки, денежки, облигации, коньячок, икорка, балычок. Красиво жить не запретишь! Перепродавал машины, устраивал квартиры, вытягивал из тюрьмы, подделывал подпись министра. Разве все упомнишь... Мы вовсе не хотим сказать, что в России или иных республиках не воровали, не брали взяток, не преступали закон согласно своим национальным традициям. Везде, где были лес и торф, нефть и газ, уголь и сталь, — все строилось по изложенной схеме, запутывалось в ячейках описанных сетей. Иначе с чего бы пришел с повинной к следствию председатель Госкомнефтепродукта СССР? Но никуда не пришел первый секретарь Краснодарского крайкома, член ЦК КПСС, Герой соцтруда, награжденный четырьмя орденами Ленина, С. Ф. Ме- дунов. Весной 1982 г. КПК передал в секретариат ЦК записку «О многочисленных фактах взяточничества среди руководящих работников Краснодарского края». Факты свидетельствовали: Медунов, один из организаторов травли Найденова, покрывал шайку сочинских пре ступников. Андропов, после смерти Суслова уже второй секретарь ЦК, санкционировал арест 150 медуновцев. Но Брежнев не согласился на арест секретаря крайкома. И что же? Медунова назначили заместителем министра плодоовощного хозяйства страны, а летом 1983 г., исключив из ЦК, отправили на пенсию. Вероятно, Андропов не представлял себе истинных масштабов коррупции. Он мало интересовался экономическими вопросами, не разбирался в экономике. Как идеалист, председатель КГБ все сводил к правильному сознанию, воспитанию людей, дисциплине. Он полагал возможным «перебирать людишек». Но вскоре столкнулся с тем, что перебор явно идет с перебором. Недаром этакратическая мразь стала распространять слухи о «новом 37-м». И было от чего. В сердце нашей Родины, городе-герое, порту семи морей раскручивалось дело «торговой мафии». Около 30 директоров крупнейших столичных магазинов, «отоваривавших» лучших людей страны, вместе с начальником главного управления торговли Мосгорисполкома, входившего в когорту члена ПБ, первого секретаря МГК КПСС В. В. Гришина, оказались в тюрьме. Некоторых расстреляли. Министра торговли СССР отправили на пенсию. Директора, однако, не были инициаторами махинаций. Конечно, они обвешивали, ловчили, обменивались услугами. Мы и сами видели, чуть-чуть соприкоснувшись со «сферой обслуживания», как в академический институт направляют несколько сот «заказов», которые невозможно проверить на вес. Там, внутри — и кролики, и языки, и печень тресковая, и колбаса копченая, и настоящая докторская, и кофе растворимый. От такого изобилия дефицитных деликатесов, от дружелюбия директора магазина, от спешки голова шла кругом. И, счастливые, мы увозили пакеты. Директор же, не доработав до пенсии двух месяцев, крепко сел. А фирма «Океан»! Это же песня — вывозить за рубеж в больших банках с селедочной наклейкой высокосортную зернистую икру! Но были и отдельные попевки. Попав в недра немаленького магазина фирмы, при погонах и с офицером, один из нас наблюдал через зеркальное стекло оживление граждан в общем зале. Граждане боролись за спинки минтая и неоднократно мороженный хек. Мы же, получив у мощного охранника у задней двери специальные карточки, в чистом и уютном помещении с приветливой девушкой «отоваривались» по поводу праздника, тесных связей директора с нашей воинской частью и укрепления обороноспособности страны. Тем временем магазины платили дань в районные управления торговли, те — главторгу Мосгорисполкома, торг передавал долю в заоблачные министерские выси и в МВД1. Мы рассказываем о своих впечатлениях для того, чтобы Вы поняли: даже не собирая даней, не платя податей, не входя в кланы и клики, не пресмыкаясь и не самодурствуя, любой человек попадал в сеть отношений, доминировавших, повсеместных, но на первый взгляд ничего общего с социализмом не имевших. Мы столь же искренне, как Андропов, думали тогда именно так. Но со временем нам показалось, что эти отношения и есть подлинный, реальный, если хотите, развитой социализм. Во всяком случае, коммунистический принцип распределения осуществлялся только в той системе. От каждого по способностям, каждому — по потребностям. Каждый, как и мечтал Энгельс, будет брать с общественных складов все, что ему потребуется. По УК РСФСР и других республик это — уголовное деяние. Но, как отмечал еще Ленин, право всегда отстает от жизни. Мы вовсе не шутим. Узбекские, казахские, российские и иные «руководящие товарищи» брали, конечно, «по чину». Труженики страны Советов брали то, что могли унести с «общественных складов». Однако же и потребности соответствовали месту сверчка на шестке. Надеемся, Вы понимаете: это не значит, что не было честных людей. Но их «общечеловеческая» мораль (не укради, не убий, не возжелай...) не имела ничего общего с развитой социалистической этикой, а «ветер века» дул им в лицо. Не стоит забывать, как учит Я. Корнай, что в классической социалистической системе «деперсонификация собственности достигает крайних форм. Какую государственную фирму ни возьми, не существует конкретного лица... группы партнеров, на которых можно было бы указать как на собственников. Поскольку никто не кладет в свой карман прибыль и не обязан из своего кармана покрывать убытки, собственность в этом смысле не только деперсонифицирована, но и уничтожена. Государственная собственность принадлежит всем и никому»277. Есть и еще один «поворот темы». Лев Тимофеев полагал, что продававшаяся и покупавшаяся власть превратилась в рыночную ценность, рынок власти — вершина советского черного рынка, правящий аппарат — уголовная мафия. Но во всем этом складывались условия для трансформации в иное. При этом важны даже не взятки и коррупция (от себя заметим: рынок власти и уголовные мафии на вершине — не столь уж редкое явление в традиционных цивилизациях и странах). Если, рассуждает Лев Михайлович, государство готово платить за 5 млн тонн хлопка как за 6, то мы, во-первых, имеем дело с рыночным механизмом, а во-вторых, местные «товарищи-цеховики» оказались в силах посягнуть на священный принцип коммунистической доктрины: привилегию центрального аппарата назначать цены (цена же — важнейший инструмент власти). Если это так, то логичен вывод Рудольфа Пихои: стремясь восстановить командно-административный способ управления страной, восстанавливая прямые приказные рычаги, существовавшие при Сталине и ослабшие при Хрущеве и Брежневе, Андропов не только боролся репрессивными методами со следствиями, не затрагивая систему. Он стремился нарушить практику предшествующих 30 лет, в течение которых московские власти мирились с тем, что часть бюджета распределялась среди местных национальных элит, а те рассчитывались преданностью и послушанием278. Мы думаем, что в обоих мнениях присутствует излишняя рационализация. Попробуем ее усугубить. Для начала сошлемся на М. Вебера. Отмечая, что «мусульманское правосудие» (то есть судопроизводство на основе чувства справедливости, проявляемой в конкретных случаях по-разному, и прочих иррациональных способов) «и соответствующее ему управление как раз из-за их иррационального характера особенно часто поддаются подкупу», ученый уточняет, что из этого источника вышли многочисленные разновидности «дорационалистического капитализма», существующие по крайней мере 4 тысячи лет. Однако «то, что свойственно современному капитализму» — «строго рациональная организация труда на основании рациональной техники, — нигде в рамках... иррационально сконструированной государственности не возникало, да и не могло возникнуть»279. Вы скажете, что классик не применял цивилизационного анализа. Подумайте над таким аргументом: нигде — да, а в нашей цивилизации — вдруг. Мы сомневаемся в его доказательной силе и далее усугубляем рационализацию иррациональности. Все, что известно об Андропове нам, заставляет думать: для Юрия Владимировича главное — Идея и Идеология. Именно так, с заглавных букв, и с марксистско-ленинским наполнением. Мир он воспринимал не в институциональных параметрах, не как политолог и даже не как политик, а как идейный большевик-чекист. В этом мире активно действующие в сознании пережитки прошлого борются с идеологическими постулатами и ценностями большевизма. Поэтому не распределение бюджета и усиление «местных элит» заботили главу КГБ, а несоответствие морального облика руководителей и трудящихся моральному кодексу строителей коммунизма. Не мог бороться Андропов ни с Системой, ни с ее следствиями. Он сражался с отклонениями и врагами. Или не так? В любом случае, прежде чем читать дальше, обдумайте весь текст с начала б пункта и сделайте выводы.