7. «И ВСЯ ИСТОРИЯ СТРАНЫ - ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ» (В. ВЫСОЦКИЙ)
В 1983 г. на научном семинаре в Новосибирске с докладом «О совершенствовании производственных отношений социализма и задачах экономической социологии» выступила академик Т. И. Заславская. Отметив падение темпов, известные Вам тенденции, Татьяна Ивановна предложила в качестве главного объяснения проблем неспособность системы государственного управления экономикой использовать потенциал общества. Социальный механизм развития экономики разлажен. Он настроен не на активизацию, а на зажим полезной экономической деятельности населения. Обычные рассуждения советских политэкономистов об органичном, эволюционном разрешении противоречий между отжившими производственными отношениями и постоянно развивающимися производительными силами были отвергнуты. Больше того, прозвучало потрясшее многих откровение: и при социализме существуют группы, заинтересованные в сохранении отживших производственных отношений, поэтому совершенствование последних не может осуществляться без социальных конфликтов. Существуют группы, ориентированные на изменения, и группы, способные им помешать. Общегосударственные органы явно ослаблены, зато промежуточные звенья управления — министерства и ведомства явно гипертрофированны, как и их функции. Любая серьезная перестройка управления хозяйством, перераспределяя права и обязанности, затронет их интересы. С другой стороны, производственные отношения — система, способная, как и любая целостность, отторгать экспериментально внедряемые в нее более эффективные элементы. Поэтому невозможно постепенно усовершенствовать сложившийся десятилетиями механизм управления экономикой, поэтапно заменяя устаревшие блоки более эффективными. Следует признать дискретный характер смены, означающий, что смена эта происходит достаточно редко, но зато является комплексной и глубокой1. Позднее академик уточнит: речь идет о смене «типа траектории, по которой двигалось общество» («прежняя была выбрана ошибочно, оказалась неэффективной», «общество входило в кризисное состояние, страна отставала от мирового уровня», «сползала на обочину мирового прогресса»), о социальной революции, означающей и «существенное изменение структуры политической власти». При этом ведущий социолог страны растолковывала: к середине 80-х имелись все основания говорить, «по крайней мере, о косвенной эксплуатации номенклатурным слоем остальной массы населения». Противостояние между управляющими и управляемыми породило классическую предреволюционную ситуацию: «низы» не хотели и отказывались качественно работать, а «верхи» уже не могли их заставить299. Мы уже о многом говорили, рассматривали разнообразные экономические данные. Теперь приглядимся к этим «низам». Все-таки интересно, что именно они получили от той власти, которую и сейчас более 40 % опрошенных ВЦИОМ людей старше 40 лет считают «близкой народу» и еще 40 % — «своей, привычной». Пусть это, с точки зрения социологов, «утопизм наоборот», «фальшивая точка отсчета», выросшая в условиях безальтернативности властной системы внутри страны и закрытости общества по отношению к внешнему миру, а ныне питаемая критическим отношением к современности300. Мы ведь не обязаны довольствоваться дихотомией К. Пруткова: «При виде прекрасной амуниции как презренны все конституции!» и, повторив М. Е. Салтыкова-Щедрина, можем сформулировать еще одну: «Кому конституция дорога, а кому — севрюжина с хреном!». Так что, не множа метафизических показателей вроде количества бронетехники на 100 домохозяйств или амбарных запасов пороха и оружейного плутония в тротиловом эквиваленте на душу населения, займемся обобщенными показателями человеческого существования. Хрен ли нам в конституции и политической системе, если социализм и кремлевские «старички» обеспечили свои «низы» поросями и севрюгой?! Как Вы помните, Б. Н. Миронов уповал на рост призывников в качестве мерила модернизации. Но, согласитесь, не велика радость — умереть в девичестве при статях государя Петра Алексеевича. Посему мы выбираем иной критерий — продолжительность жизни. Ожидаемая ее продолжительность в середине 50-х составляла 67 лет (63 года для мужчин, 69 для женщин). В середине 60-х — 70,4 (66,1 и 73,8 соответственно). В 1971-72 гг. - 69,5 (64,5 и 73,6). В 197879 гг. - 67,9 (62,5 и 72,6). В 1984 г. - 67,7 (62,4 и 72,6). При этом к середине 80-х в пяти республиках Центральной Азии и в Молдавии продолжительность жизни была ниже среднего уровня (хотя еще в конце 60-х лишь Киргизия и Туркмения имели показатели ниже общесоюзных), в РСФСР — примерно ему соответствовала. Прибалтийские и Закавказские республики, Украина, Белоруссия существенно превосходили его. Но и в них, за исключением Армении, наблюдалось общее понижение1. Кто в такой ситуации заметил, что за 70-е годы «26 северных народностей численно почти не выросли, а 7 из них даже уменьшились»? Подумаешь, 170 тыс. человек с продолжительностью жизни у мужчин 45 лет, у женщин — 55, кто их видел?! Причина же не медицинская, а социальная: бедность на грани нищеты2. Возможно, это очередная цивилизационная особенность. Но общеевропейская тенденция (как, впрочем, латиноамериканская, мусульманская, индийская, китайская) оказалась обратной. Во всяком случае, ни в одной стране, претендовавшей на звание не только великой и развитой, но хотя бы среднеразвитой, ничего подобного не наблюдалось. Советский Союз и социализм, одолев вшивость, чесотку, дизентерию, холеру мытьем рук и кипячением воды, туберкулез и венеризм — посредством антибиотиков, оказались способными на краткий период в 50-60-е годы приблизиться к западным странам. И в начале 60-х СССР среди 35 стран с самой высокой продолжительностью жизни занимал 22 место, опережая Австрию, Бельгию, Финляндию и Японию. Через 20 лет, так и не преодолев «второй эпидемиологический порог» (профилактика и лечение неинфекционных, особенно сердечнососудистых, раковых заболеваний), «сверхдержава» уже не входила в клуб 40 стран-долгожителей (так что Шеварднадзе ошибался с нашим местом). Зато обосновалась на 52-м месте по детской смертности и в седьмом десятке стран по затратам на здравоохранение. В расчете на душу населения они за 1960-1980 гг. выросли с 27 до 72 рублей. В США за тот же период они увеличились с 143 долларов до 1064, во Франции — с 242 франков до 35661. Вы возразите: наше здравоохранение было для населения бесплатным и всеобщим. Но если подумать, то так ли это? И к чему вели означенные принципы? У нас — четверть медиков мира, но смертность от инфекционных и паразитарных заболеваний достигает 60 тыс. в год. Из 1000 родившихся детей до года не доживали 25,4 ребенка (в Японии — 5!). В Литве младенческая смертность — 11,6 на 1000 родившихся, в Туркмении — 58,2, в Каракалпакии — 87, а в отдельных районах этой автономной республики — свыше 1002. Как и в прочих сферах, уравнительно-распределительный подход к здравоохранению оборачивался абсурдом. Один из нас установил абсолютный личный рекорд стояния в очереди к участковому врачу — 4,4 часа. Достижение показано зимой, в период эпидемии гриппа. В те насыщенные каждодневным неярким героизмом годы требовалось каждый третий день посещать поликлинику — отмечать больничный лист, по которому оплачивалась «временная утрата трудоспособности». Заодно государство контролировало больного: честно ли он страдает, не отлынивает ли от работы. Участковый врач, которая находилась на участке, задержалась на два часа. («Очень, очень много вызовов, вы же видите, вас много, а она — одна», — сказали нашей очереди в регистратуре.) Очередь и общее горе сплотили людей. Мы не помним рождений, свадеб и смертей в очередях, но больные стали добрыми знакомыми. Это улучшало общественную атмосферу. Врач же, наконец прорвавшаяся сквозь недужных и пургу, стремительно что-то писала в историях болезней, подмахивала больничные, успевала даже о чем-то спросить страдальцев. Но не исцеляла: ей было некогда, хотя квалификация у нее самая значимая — терапевт. Удивительно: академику Чазову, рассказывавшему в мемуарах о лечении кремлевских старцев, которых по закону уже лет 10-15 как следовало отправить на пенсию, не пришли в голову вопросы: на каком основании на поддержание жизнедеятельности этих микроорганизмов тратились гигантские на родные деньги, почему они, получая врачебные «сверхуслуги», не оплачивали их из своего кармана, в то время как почти треть советских больниц не имела канализации, а каждая пятая врачебная койка не была обеспечена водой? Однако нищенское состояние здравоохранения (и зарплаты врачей такие же), низкая квалификация медперсонала не исчерпывали набора факторов, снижавших продолжительность коммунистической жизни. А. Г. Вишневский чудесно сформулировал общий приговор: «Модернизация всего процесса вымирания поколений осталась незавершенной» и подсчитал — только с 1975 по 1985 г. и только среди мужчин в возрасте 20-50 лет «избыточная» смертность» составила 1,6 млн. Это больше, чем совокупные потери (в том числе — и среди гражданского населения) США, Великобритании и Франции во Второй мировой войне. Объясняет это демограф алкоголизмом и тесно связанной с ним «чрезвычайно высокой смертностью» от несчастных случаев и насилия, что оказалось прямым следствием «общей социальной ситуации»301. «Траву кушаем, / Век — на щавеле, / Скисли душами, / Опрыщавели, / Да еще вином / Много тешились, — / Разоряли дом, / Дрались, вешались», — уточнил Высоцкий. По официальным данным, в 1960-1980 гг. потребление покупного «абсолютного алкоголя» на душу населения выросло с 3,9 литров до 8,7, а производство водки удвоилось (выпуск виноградных вин увеличился в 5, а плодово-ягодных — почти в 7 раз)302. В пересчете на всеобщий советский эквивалент — водку, на всякую душу в нашей стране приходилось в год 44 «поллитровки». При таком изобилии неудивительно, что к середине 80-х свыше 40 млн человек потребляли в день как минимум 350 граммов. До 20 млн домохозяйств (а наше тогдашнее «хозяйство»-семья насчитывало 2,3 человека) расходовали на горячительные напитки свыше 80 % своих бюджетов303. Примерные подсчеты показывали: объем выпитого следует удвоить за счет самогона и поглощения находчивыми умельцами любых спиртосодержащих продуктов — от антифриза и синтетического клея до одеколона и зубных паст. Помните у Высоцкого: «А гадость пьем из экономии»? Впрочем, знаменитые «подло-выгодные» вина вроде «Солнцедара» за 1 рубль 7 копеек — отрава не хуже. Объяснять ли, почему трудящиеся страны Советов бурно воспринимали всякий рост цен? В 1981 г., после третьего за четыре года повышения, на этот раз затронувшего святая святых (бутылка водки стала стоить 5,6 руб. вместо прежних классических 3,62), народ предупредил Власть. «Передайте Ильичу, нам и десять по плечу. Если будет стоить больше, мы устроим им как в Польше. Если будет двадцать пять, надо Зимний снова брать». Непосредственно «от алкоголизма» (от запоя, алкогольного отравления и т. п.) ежегодно гибло 20-30 тыс. человек (вдвое больше, чем за 10 лет афганской войны). Но именно «водка» — главная непосредственная причина неестественного роста смертности. 250 тыс. человек становились каждый год жертвами травматизма на производстве, каждая десятая травма вела к смерти. Каждая третья была результатом пьянства. На дорогах страны погибало по 40 тыс. человек в год, 260 тыс. получали травмы, вследствие чего половина пострадавших становилась инвалидами или преждевременно умирала. В ФРГ на сотню пострадавших в авариях приходилось 2 погибших, в США — 1,3, у нас — 13. Каждая четвертая наша авария — из-за пьяных водителей1. В водоемах страны тонуло до 30 тыс. несчастных, не менее половины — «по пьяни». А пьяные драки, убийства, преступления, самоубийства? Каждый «спиртовой» рубль дохода оборачивался 2-3 рублями убытков. Но хуже всего то, что у алкашей рождались дети — больное, недоразвитое, неуравновешенное потомство. Ширился не поддающийся лечению женский алкоголизм. Простые расчеты, ставшие общим местом пропаганды времен борьбы за трезвость во второй половине 80-х, показывали, что через 20-30 лет в стране некого будет спасать — она превратится в сборище необратимо деградирующих дегенератов. Практически здоровых детей до 7 лет — не более четверти, практически здоровых школьников старших классов — седьмая часть учащихся2. Посмотрите фильм Георгия Данелии «Афоня», Вы увидите, насколько далеко зашел процесс к 1975 г. Впрочем, согласитесь, время не имеет значения, важна только жизнь. Теперь поговорим о «закуске», о том, что мы ели. До сих пор многие вспоминают с тоской дешевую колбасу, мороженое за 10 копеек. Но забылось, что из 211 групп продовольственных товаров без затруднений (т. е. не надо искать и стоять в очередях, не надо отправляться еженедельно за продуктами в Москву, как это делали сотни тысяч людей из Центрально-промышленного и Центральночерноземного регионов) можно было приобрести лишь 23. Почему-то уже никто не помнит, что, открывая 1982 г., Леонид Ильич сообщил советскому народу: спрос на продукты питания пока еще опережает их производство. В мае 1982 г. специальный пленум ЦК принял Продовольственную программу до 1990 г. На пленуме Брежнев читал: Мы «не можем не видеть, что продовольственная проблема далеко еще не снята с повестки дня... структура питания нуждается в улучшении. Не удовлетворяется спрос на мясные и молочные изделия, недостает овощей и фруктов. В ряде районов имеют место перебои в торговле продовольственными товарами». Правда, в самой программе достаточно обтекаемо говорилось о необходимости обеспечить устойчивое снабжение населения всеми видами продовольствия1. Население же, имевшее возможность получить в месяц пачку масла в 250 г на человека и одну курицу (Нижний Новгород, тогда Горький) или 2 кг мяса (как в среднеазиатских республиках), жившее со своих огородов и приусадебных участков, питавшееся от подсобных хозяйств собственных предприятий или с колхозных полей и ферм, не чувствовало, что треть продовольствия закупают за рубежом. Оно не доходило до провинции, оседая в столицах, в закрытых городах и предприятиях ВПК. А касаемо колбасы следует учесть: кошки не ели так называемую «вареную», и «Литературная газета» всерьез рекомендовала подвергать означенный продукт термической обработке перед приемом внутрь. Приведем округленные цифры годового потребления основных продуктов питания на душу населения в килограммах, а яйца — в штуках, за 1985 г. (в скобках — данные по ФРГ). Мясо и мясопродукты — 61 (104), молоко и мол окоп родукты — 323 (366), яйца — 260 (270), рыба и рыбопродукты — 18 (4), сахар — 42 (35), картофель — 104 (76), овощи и бахчевые — 102 (77), фрукты и ягоды — 48 (140), хлебопродукты — 133 (78)1. Подождите сравнивать и делать выводы. Наше потребление нуждается в поправках. Во-первых, не все купленное человеком в магазинах СССР можно было съесть. Каждое десятое яйцо — тухлое, из трехкилограммового пакета картошки в отходы и с гнилью уходила треть (это наши многолетние личные наблюдения). Возле мешков с сахарным песком сообразительные продавцы ставили ведра с водой, и сахарок тяжелел, отмокая. Молоко, только по официальным нормативам, должно было вытекать из 32 миллионов полулитровых пакетов-пирамидок304. У населения после покупки приходило в негодность в среднем в год: по 17 кг хлебопродуктов и картошки, 11 кг молочных продуктов, 9 кг овощей, по 4 кг мяса и рыбы. Во-вторых, помните: что русскому мясо, то немцу — яд? Рыба в СССР «шла» в живом весе, да еще и с упаковкой, которая составляла до 15 % цены продукта. Западная полностью потрошеная птица устрашилась бы диковинных существ с головой, клювом, когтистыми лапами и потрохами. Отечественное мясо — это сало, жир, субпродукты, косточки мозговые и реберные (хозяйки очень любили «край» — и кость на бульон, и мясо на варку) ото всех домашних животных: коров, овец, свиней (их-то и считают в Европе и Америке), коз, лошадей, оленей, верблюдов, кроликов и т. д. Очень выгодно было разводить нутрий — и мясо, и мех. Так что понизьте коммунистическое потребление мяса, молока, рыбы, картошки, по крайней мере, на треть, всего прочего — на 10-15 % и живите счастливо. Памятуя, однако, что затраты на питание поглощали до 60 % семейного бюджета (в развитых странах — 16-25, в среднеразвитых — до 40 %)305. Выпив-закусив, Вы решили отдохнуть в стране Советов? Делать это следует осторожно, ибо среда обитания вокруг нас опасна для жизни306. Шестая часть территории страны — зона экологического бедствия. 50 млн человек, живших в сотне крупнейших городов, дышали воздухом, в котором предельно допустимая концентрация вредных веществ (ПДК) превышала норму в 10 и более (т. е. и в 100, и в 1000) раз. Еще 70 млн человек подвергались воздействию 3-4 ПДК. Установлено, что общая заболеваемость начинает резко увеличиваться с 5-6 ПДК, а при 12-16 она удваивается. У жителей загрязненных районов возникают генетические изменения, приводящие к наследственным болезням. Между тем в 16 городах достигнут уровень экстремально высокого загрязнения — 50 ПДК и более. Не более половины предприятий страны оснащены пылегазоулавливающим оборудованием (в Москве — менее 30 %). Но и те, что имелись, работали на 10-15 % мощности, а ночью их вообще отключали. Кто же ночью-то контролирует, да и дыма не видно! Без воды, как и без воздуха, не прожить. Однако пятая часть забранной у природы воды терялась по дороге к потребителю. С другой стороны, 75 % всех внутренних водоемов страны загрязнены катастрофически. Работа очистных сооружений отвратительна. Но и они не везде были. В Москве проходила очистку лишь половина промышленных стоков. В большинстве городов очищение коммунальных стоков не превышало 20-25 %. 23 города страны и 600 поселков городского типа не имели водопровода, а 310 городов и почти 2 тыс. поселков — централизованной системы отвода сточных вод. В целом даже в государственном фонде жилья 20 % жилой площади к концу XX века не обеспечены водопроводом и канализацией. Удивляться ли тому, что Волга на 10 % состоит из сточных вод, Северский Донец — на 20 %, а в Уральском промышленном регионе Тобол, Тагил и бесчисленное множество мелких речушек — на 30-40 %? Заражение Оби отходами жизнедеятельности человека в районе крупнейшего сибирского города — Новосибирска превзошло санитарные нормы в 4 тыс. раз. Некачественные удобрения, пестициды проникли в подземные воды, 30 % которых опасно загрязнены. Но, как Вы помните, вода уходила и на орошение. Итоги печальны. За четверть века с начала 60-х уровень Аральского моря понизился на 13 метров, а берега ушли на 70-80 километров. Море погибло. Оголившееся дно превратилось в 2 млн га пустыни, с которой ежегодно ветер поднимает в воздух до 70 млн тонн соленой пыли. Она оседает полутонной на каждом гектаре Приаралья. Потихоньку погибало Азовское море. Его общий поверхностный сток, разобранный промышленностью, коммунальными службами, мелиораторами, сократился на 75 %. Из-за пестицидов, выносимых с окрестных рисовых полей, концентрация всякой ядовитой гадости в воде превышает нормы в сотни ПДК. Море, 40 лет считавшееся самым рыбопродуктивным на планете, потеряло рыбохозяйственное значение. А что Вам известно о трагедии крупнейшего на Земле пресного водоема — Байкальского озера? К несчастью, «нам нет преград: ни в море, ни на суше». Создав в Калмыкии первую в Европе настоящую песчаную пустыню, коммунистическая партия и советский народ добились ежегодного антропогенного увеличения площадей всех пустынь в СССР на 10 %. Не в последнюю очередь эти успехи — результат планомерного и варварского уничтожения лесов. Вы скажете, что и проблема глобальная, и на наш век хватит, а там что-нибудь придумают. Глобальная, и обязательно придумают. Удивительнее всего, что и на наш век хватит. Только не того, о чем думают оптимисты. Из 262 исследованных в 1988 г. видов сельхозпродукции и продуктов нашего питания в 70 % обнаружены 84 пестицида в недопустимых количествах. Минздрав предупреждал: в 40 % сливочного масла содержатся компоненты, опасные для здоровья. Это и понятно: бензин-то у нас со свинцом, а коровки, козочки пасутся по обочинам дорог, прочая живность резвится на полях, зараженных продуктами отечественного распада и полураспада. Хорошо иметь домик в деревне? А рыба тем временем плавает по дну и собирает ртуть. Зачем она — почти вся! — наглоталась этой гадости в реках Одесской, Саратовской, Белгородской, Ярославской, Кемеровской, Магаданской, Карагандинской, Пермской и Калининградской областей, Марийской республики, сказать трудно. Но полезно знать: каждая третья рыбка содержала в себе 5 и более ПДК ртути. Теряя до трети пестицидов по дороге к полям, перерасходуя ядохимикаты и удобрения низкого качества, мы упорно и неуклонно продвигались к повсеместному уничтожению животного и растительного мира. Каждый десятый вид птиц, пятый — растений и млекопитающих, четвертый — рептилий и амфибий в СССР находился перед угрозой исчезновения. В Молдавии — регионе интенсивного сельского хозяйства — исчезло 150 видов обитателей водоемов и рек. В Горьковской области погибло около 40 % местных видов рыб. В Рижском заливе 90 % икры сельди умирало от загрязнения. Судак из озера Балхаш мучился от рака. К своим выводам, которые полезно сделать на основе системного подхода, прибавьте и один из наших. Все перечисленное и множество из неназванного стало возможным исключительно благодаря Системе в целом. Очень недобрая и абсолютно бесконтрольная Власть могла учинить подобное с народом, считающим ее своей. Система эта антигуманна и направлена против Жизни как таковой. Это мы установили ранее. Но теперь как будто бы бесспорно: коммунизм даже в годы «застоя», без участия Ленина, Троцкого, Сталина, ГУЛАГа, всеобъемлющего террора и страха, направлен против человека, убивает его в прямом, самом непосредственном смысле. Хотя Брежнев и повторял, что в СССР все делается для блага человека и во имя человека, но остряки с полным основанием добавляли: и все знают имя этого человека. Фидель Кастро, последний из великих коммунистических революционеров XX века, находившийся у власти и в начале третьего тысячелетия, в ответ на упреки в отставании от США, низкой эффективности социализма обычно отшучивался: лучше социализация бедности, чем капитализация ее. Признаться, и мы одно время так думали. Но проверка формулы на себе, наблюдения за жизнью страны в 70-80-е годы, сопоставление некоторых цифр заставили нас изменить мнение. Уточним кое-что для начала. В развитых странах Запада доля фонда заработной платы в национальном доходе, создаваемом промышленностью, на протяжении XX века колебалась в пределах 60-80 %. СССР претендовал на звание развитой державы, однако аналогичный показатель составил в 1928 г. 58 %, в 1950 - 33, в 1960 - 33, в 1985 - 37 % (в России 1908 г. — 55 % у. При этом следует иметь в виду: за 1913-1956 гг. в России норма эксплуатации возросла в 1,7 раза. Позднее «этот процесс притормозился, а в 60-е гг. даже попятился, но затем стал развиваться» в прежнем направлении нарастающими темпами307. Так что вполне обоснован вывод академика О. Т. Богомолова, в 70-80-е гг. — директора Института экономики мировой социалистической системы АН СССР: «Совершив Октябрьскую революцию, мы не ослабили степень эксплуатации, а во много раз усилили ее по сравнению с западными странами»308. Если социализм не отличается от капитализма «по линии» эксплуатации (а ее марксистская политэкономия трактует как присвоение собственником средств производства неоплаченного труда рабочего), то, возможно, хотя бы объем бедности меньше? Но (см. выше) и это не так. Отложим внешние сравнения и посмотрим на внутреннюю характеристику бедности. Как в 60-е, так и в 80-е годы за пределами официально установленного прожиточного минимума оказывалось не менее трети населения. Естественно, уровень поднимался: с 60-75 рублей в месяц на человека в 60-70-е до 100 рублей — в первой половине 80-х. В 1970 г. доход свыше 100 руб. в месяц на члена семьи — у 18 % населения. В 1986 г. уже у 65 о/о309. Как в первом, так и во втором случае нельзя было умереть с голода, даже получая 35-50 рублей ежемесячно. Но нельзя было и купить что-либо помимо еды. И не на всякую еду хватало. При этом 20 % всех семей имели в 80-е годы доход менее 70 рублей на человека. На практике «социализация бедности» означала, что 10 % советских людей не дотягивали от зарплаты до зарплаты, а 25 % зарплаты хватало лишь на самое необходимое310. Тут уже не бедность, а настоящая нищета. Так что, похоже, наш официальный уровень, как обычно, лжив. Но пусть за чертой — только треть населения. Это же почти 90 млн соотечественников (целый Бангладеш!). Кто попал за черту? Инвалиды (официально их 7 млн, на деле — раза в два больше, легко понять, почему «нашей» Власти удобно многих не считать инвалидами). Пенсионеры, из почти 73 млн которых у 18 млн пенсия меньше 60 рублей, как сообщила государственная программа «Время» 16 сентября 1988 г. Матери-одиночки и многодетные семьи (число которых, достигнув максимума в начале 70-х, когда в них проживало не менее 25 млн человек, сократилось почти вдвое к 1985 г.)311. Студенты, семьи «молодых» специалистов, низкооплачиваемые категории работников. Пусть наши цифры не точны, а выводы — не полны. Уточните, дополните. Мы же обращаем Ваше внимание на обобщение А. Н. Илларионова, проанализировавшего почти полувековую динамику ВВП на душу населения в странах социализма и республиках СССР, с одной стороны, и в близких им странах капиталистических, с другой. Например, сравнивались исходные позиции балканских соцстран и Греции конца 40-х и 1989 г., Кореи Северной и Южной, прибалтийских республик СССР и Финляндии и т. д. Все социалистические страны и республики отстали от своих капиталистических «аналогов», от своих «рыночных соседей». «Социалистический эксперимент приводит не к прео долению, а к усилению социально-экономической отсталости», «он гарантирует обнищание всем, вступившим на этот путь», «при социализме бедными гарантированно становятся все — и богатые, и бедные»1. «Не надо очернять!» — воскликнете Вы. Или спросите: «Неужели все было так мрачно, и никаких позитивных результатов в жизни страны не наблюдалось?». Почему же, ответим мы, рождались дети, игрались свадьбы, побеждали любимые команды, распускались клейкие листочки, как говорили: «Прошла весна, настало лето — спасибо партии за это!». Началась школьная реформа, принята программа мелиорации, успешно решалась продовольственная проблема в рамках продовольственной программы, активизировалась роль советов, разрабатывалась новая редакция старой программы партии, партия советовала не обходить острых проблем, но и не драматизировать ситуацию, открыто говорить о наболевшем, каждому честно работать на своем трудовом месте... Короче: «Наша Родина прекрасна / И цветет, как маков цвет! / Окромя явлений счастья / Никаких явлений нет!». Или иначе: «Все это, видите ль, слова, слова, слова». Нет, жизнь не окрасишь одним цветом. Брежнев умер 10 ноября 1982 г. После трех дней ноябрьских праздников страна получила еще почти неделю нерабочего траура и шумно скорбела, втягивая в поминальный процесс подрастающее поколение (школы и учебные заведения тоже не работали). Умирание Андропова, избранного генсеком, затянулось. С начала 1983 г. у него отказали почки. Телевидение изощрялось в выборе выгодных ракурсов немощного страдальца, которого водили под руки два мощных охранника. С лета началось параллельное умирание Андропова и Черненко. Но медицина сделала невозможное, и Константину Устиновичу повезло (ой ли?) больше, чем его сопернику, скончавшемуся в феврале 1984 г. Есть фотография: уже за мавзолеем, у последнего предела дюжие офицеры несут на плечах гроб с телом Андропова. А рядом — Черненко, Тихонов, Устинов, Громыко. Такое впечатление, что они цепляются за бахрому обивки гроба, который их своей тяжестью увлекает в могилу... И опять траур, опять массовый запой трудящихся и гибельный азарт: кто же следующий? Никогда еще на страну не обрушивалось столько классической музыки. Никогда центральное телевидение не обращалось с такой частотой к балету «Лебединое озеро» и иным шедеврам хореографии. Ведь на кремлевский погост с ужасающей скоростью отправлялись люди сиятельные: члены и кандидаты в члены ПБ. Черненко, добрый, открытый, беззлобный человек, политический ноль, хотел стать трижды Героем соцтруда и быть похороненным у мавзолея Ленина. От Брежнева он получил первую звезду к 65-летию, вторую — к 70-летию, а третьей наградил себя сам в 1984 г., понимая, что до 75-летия не дотянет. С чем и отошел в марте 1985 г. Напряженно билась спортивная мысль страны. С осени 1984 г. в Москве проходил безлимитный поединок между нашим уральским самородком, чемпионом мира по шахматам Анатолием Евгеньевичем Карповым и воспитанником азербайджанского комсомола (титулы — из тогдашних СМИ), явным неарийцем Гарри Кимовичем Каспаровым. Зачем Вы лезете в это дело, молодой человек, сказали Каспарову в Госкомитете по спорту, у нас уже есть чемпион. Чертовски талантливый и дьявольски упорный Каспаров, прозванный долгоиграющим проигрывателем, потерпев пять поражений, все никак не мог проиграть Карпову последнюю — шестую партию. Когда-то, вручая Карпову орден Ленина, Брежнев напутствовал его: «Взял корону — держи!». И Анатолий Евгеньевич, великий шахматист, изо всех сил держал. Но неожиданно Каспаров, схватывавший все на лету, начал выигрывать. При счете 3:5 в пользу Карпова председатель оргкомитета матча, кандидат в члены ПБ, министр культуры П. Н. Демичев, международная шахматная федерация и шахматная федерация СССР... прервали матч. Они спасали Карпова, который был старше Каспарова на 13 лет и смертельно устал. Продолжение матча придется на другую эпоху. Каспаров выиграет и докажет, что можно сделать очень многое, даже играя в одиночку против всех. Как видите, жизнь — прекрасна. Поэтому нас — надеемся, и Вас — заботит другой вопрос: почему мы все это терпели? Спросите своих родителей, их знакомых, почему терпели они, что их в той жизни устраивало, что пугало? У Высоцкого есть такие строчки: «Мы не сделали скандала — / Нам вождя недоставало: / Настоящих буйных мало — / Вот и нету вожаков». Но куда ж все подевались? Где наш русский бунт, пусть бессмысленный, пусть беспощадный, но хоть какой-то?! Классик марксизма с азиатским ликом — Мао Дзэдун учил, что бедность — это хорошо, бедный хочет революции. Объясните нам, почему же в СССР ничегошеньки не приключилось? Не спешите с ответом. Конечно, не сбрасывая со счетов прочитанное. И учтите: ухудшение продовольственного снабжения, рост цен в конце 70-х — начале 80-х вызвали рабочие забастовки в Свердловске, Севастополе, Красноярском крае, Челябинской области, в Эстонии, Литве, Украине. Но после постановления секретариата ЦК меры приняли, и все утихло312. А что, нам больше всех надо (присказка тех лет)? Дальше анекдотов мало кто шел. «Долго жить впотьмах / Привыкали мы. / Испокону мы — / В зле да шепоте, / Под иконами / В черной копоти». В конце концов, конформность — здоровое состояние здорового организма, не так ли? И что произошло бы с человечеством, если бы каждый стал бросаться на любую «амбразуру»? «Нет-нет, у народа не трудная роль: / Упасть на колени — какая проблема?! / За все отвечает Король, / А коль не Король — ну, тогда Королева!». Все ли так думали? Можно ли считать протестом появление диковинных для СССР рокеров, гонявших по ночам на мотоциклах и наводящих ужас на милицию и окрестных жителей? А шокировавших комсомольские комитеты панков, с огромными булавками в совершенно неожиданных местах одежды и дикими прическами? Как относиться к тому, что в центре Москвы, в бытовках на строительстве нового здания КГБ собирались нацисты во главе с «папашей Шульцем», читали «Майн кампф», нацистские журналы, слушали соответствующую музыку, тосковали по порядку? У них были свои ритуалы, слеты в Подмосковье. Тогда казалось, что КГБ их просто «проворонил». Но, может быть, это — не чекистская, а наша ошибка? Нацисты, брившие виски и ходившие в черных кожанках, коричневых рубахах и черных галстуках, собирались в день рождения Гитлера у памятника Пушкину. На их пути встали «фанаты» — так первыми назвали себя болельщики «Спартака». Лозунг «Спартак — чемпион!!!», речевка «На свете нет еще пока команды лучше "Спартака"!!!» потрясали страну. Нацистов смяли в едином порыве «фанаты» всех команд: ЦСКА, «Динамо», «Торпедо». И после этой победы, как и раньше, «спартаковцы» и «армейцы», «мясо» и «кони» шли в спальных районах колоннами, переворачивая автобусы, сдвигая трамваи, перенося на руках автомобили. Пришлось капитанам спортклубов увещевать своих почитателей, так как власти оказывались бессильны. И опять все заглохло. А в Вашем городе разве что-то было? Не даром же надрывался Высоцкий: «Грязью чавкая жирной да ржавою, / Вязнут лошади по стремена, / Но влекут меня сонной державою, / Что раскисла, опухла от сна». Он-то, изъездивший ее вдоль и поперек, певший для всех и со многими пивший, знал. Вот и еще одна часть ответа. Газеты второй половины 80-х переполнялись немыслимыми, невообразимыми фактами1. 15 % шахтеров добывали половину угля, вторую половину «давали стране» все остальные. За счет дотаций убыточные колхозы и совхозы, производящие в два-три раза меньше работающих, на 1 рубль произведенной продукции выплачивали до 3 рублей зарплаты, которая в итоге ничуть не уступала зарплате передовиков колхозных полей. Именно на отстающих промышленных предприятиях, в «производящем» и перерабатывающем секторах АПК фонд зарплаты «съедал» весь валовой доход. При этом в самых высокорентабельных трудовых коллективах зарплата превышала лишь на десятую часть получку лодырей, разгильдяев, прогульщиков. Обследования показали, что работать добросовестно при любых системах оплаты готова шестая часть опрошенных, почти столько же вообще не реагировала ни на какие стимулы. Остальным требовалась ясная и очевидная связь между затратами труда и его оплатой. В итоге в полную силу трудилось не более трети занятых в народном хозяйстве. Легко понять, что устраивало в данной системе остальные две трети. Полезно знать, что существовали общественные фонды потребления, выплаты из которых осуществлялись вне зависимости от количества и качества труда. Выплаты и льготы в денежном пересчете за 1960-1985 гг. выросли в расчете на душу населения в 4 раза. При этом среднемесячная зарплата рабочих и служащих, составлявшая в 1960 г. 81 рубль, вместе с добавлением из ОФП поднималась до 108, а в 1985 г. со 190 до 270 рублей соответственно313. Профессор А. Рутгайзер, включивший в свои оценки еще и дотации к ценам, приводил такие цифры выплат из ОФП на рубль оплаты труда: 1965 г. — 46 копеек, 1975 — 56, 1984 — 69. Вы скажете: материальный труд в нашей цивилизации не в чести, ибо русский народ всегда алкал духовных ценностей. Мы думаем, что как раз в данном случае ни цивилизация, ни духовность ничего не проясняют. Эта мысль, вероятно, родилась после того, как выяснилось: на приобретение покупок население СССР тратило в год 65 млрд человеко-часов. Переводя в сопоставимые категории, скажем: 35 млн человек постоянно и круглогодично работало в очередях. Знаете, сколько у нас было промышленных рабочих? Примерно 31 млн1. А Вы говорите — цивилизация. Глуповцы хорошо устроились, и уколупнуть их вновь не представлялось возможным. Все были уверены в светлом завтрашнем дне. Чувство социального оптимизма в винных парах приятно успокаивало страну. СМИ сообщали о трагическом положении трудящихся в странах капитала, гибнувших в пучине общего кризиса, о радостной жизни в лагере социализма. Каждый знал, что ему не грозит безработица, что свое он и так получит. И никакой ответственности ни за что. Нет ответственности — нет и вины, даже чувства такого нет. У нашего человека всегда виноват кто-то другой: жена, соседи, смежники, начальство, опять же вспоминалось из XIX века подходящее: «среда заела». Человек готов на все, чтобы выжить, даже на самооправдание за соучастие в том, что творилось в стране. Не фанатик, не герой, не боец. «И не надо печалиться, — советовал популярный ансамбль «Самоцветы», — вся жизнь впереди! / Вся жизнь впереди — надейся и жди!». За 70-80-е годы выросло два поколения людей, уверенных, видевших, что сделать ничего нельзя, ничего не меняется, посему и не надо пытаться что-то менять. Сейчас это — почти 40 % населения России. Жизнь становилась сплошным праздником. О чем и пелось: «Трудовые будни — праздники для нас». Отработанных дней набиралось не более 230. Остальное — праздники, выходные, отпуска, больничные, прогулы. Каждое воскресенье — день какой-нибудь профессии. Благодать! Посмотрите фильмы конца 70-х — начала 80-х «Остановился поезд» В. Ю. Абдрашитова, «Полеты во сне и наяву» Р. Г. Балаяна, «Афоня» и «Осенний марафон» Г. Н. Данелии, «Родня» Н. С. Михалкова, «Гараж» Э. А. Рязанова (это здесь произнесут чеканную фразу: «У нас не может быть хорошей работы, товарищи! Только удовлетворительная и неудовлетворительная!»). Возможно, многое прояснится, а вопросов станет больше.