УПУЩЕН ПОСЛЕДНИМ ШАНС?

Отдадим должное Витте. Воспользовавшись силой революционной волны и силой собственной воли, Сергей Юльевич бил по самым основам старого порядка. Обычно ограничения самодержавной власти после 17 октября видят прежде всего в Государственной думе и парламенте в целом, в Конституции — новых Основных законах.

1916 г.). А вот премьер-министр был рядом все время. Как писал в некрологе Витте П. Б. Струве, этот «гениальный администратор-практик», свободный в государственном творчестве от всякого доктринерства, способный «с державной легкостью разрешать трудности, перед которыми останавливались мудрецы и знатоки», равный по гибкости и приспособляемости Бисмарку и Гладстону, «изменявшим свои взгляды и переходившим на новые пути», был беспринципен и циничен. «Один из творцов конституционной России», он «был совершенно лишен всякого чувства права». И все же рядом с Витте почти никого нельзя поставить. Выше него — только Сперанский[402]. Вы догадываетесь, почему? Или можете оспорить это мнение одного из самых жестких прижизненных критиков Витте?

Что ж, действительно, Сергей Юльевич всегда служил живым укором императору, так как не только предупреждал его о неизбежных последствиях неправильных решений, но и исправлял эти последствия. Витте часто ставил Николая II перед выбором, предлагая два варианта и настаивая на окончательном решении (естественно, подобная тактика всегда позволяла и самому «гениальному практику» сохранить возможность для отступления и маневра). Кроме того, грубоватая и бесцеремонная решительность премьера, осознание им слабости конкретного монарха (Сергей Юльевич и прошение о милости к отставному министру своего кабинета, и прошение о собственной отставке облекал в форму ультиматума) имели, скажем так, политологический аспект.

Но дело было не только в личной несовместимости. Сам по себе пост премьера ограничивал святая святых — исполнительную власть самодержца, создавая второй центр власти. Понимая это и подвергаясь обвинениям в республиканизме, Витте, естественно, не мог не предложить сохранить контроль государя над министерствами военным, морским, иностранных дел и «в некоторой степени» — над МВД. Царю этого было мало. И в январе 1906 г. он предложил председателю правительства ограничиться «объединением деятельности министров», при том что вся их работа должна производиться по-старому, на основе докладов государю и по его указаниям. Премьер превращался в полуноминального главу распыленного «кабинета».

Однако Сергей Юльевич очень высоко ценил свою репутацию и заботился о том, как он войдет в историю, что о нем скажут современники и потомки. Поэтому-то он не согласился стать и министром внутренних дел. Для грязной работы ему требовался другой человек. 2 апреля 1906 г. газета «Речь» подведет итог деятельности министра внутренних дел П. Н. Дурново: официально казнены 400 бунтовщиков, убиты и ранены в ходе усмирения 20 тыс., в тюрьмах 80 тысяч. Но пик революции остался позади и...

Но у Сергея Юльевича был шанс войти в историю настоящим «Бисмарком». И, кажется, он его пытался использовать. Витте и вместе с ним Россия проиграли не тогда, когда глава Совета министров отверг попытки почтеннейших либералов войти в правительство в обмен на отставку Дурново. И не тогда, когда вместе с большинством кабинета, опасаясь деспотизма масс, премьер отверг предложение князя А. Д. Оболенского, нового обер-прокурора Синода, о введении всеобщего избирательного права. И не в тот момент, когда Витте настоял на превращении Государственного совета в верхнюю палату парламента. И уж тем более не после решения о принятии новых Основных законов до начала работы Думы (дабы не смогла она стать Учредительным собранием). Вы так не думаете и придаете всему перечисленному первостепенное значение? Не спешите с выводами — Витте был крупнее и умнее своих критиков.

Он, как, впрочем, и Ленин, понимал, что «важнейший нерв русской жизни», «самая серьезная часть русской революции» заключалась в крестьянском требовании дать землю[404]. Летом 1905 г. он утверждал, что исключительная особенность России «состоит в том, что... в течение двух поколений народ воспитывается в отсутствие понятия о собственности и законности... При таких условиях... является огромный вопросительный знак: что может представлять собой империя со 100-миллионным крестьянским населением, в среде которого не воспитано ни понятия о праве земельной собственности, ни понятия о твердости права вообще»[405].

К концу 1905 г. кое-кто из стоявших у власти увидел, что представляет собой такая империя. Генералы-расстрельщики Д. Ф. Трепов и Ф. В. Дубасов, усмирявшие Питер и Москву, Черниговскую, Полтавскую и Курскую губернии, были готовы на «немедленное и широкое отчуждение» даже половины помещичьих земель в пользу крестьянства, по крайней мере той земли, что мужики «уже забрали», понимая, что иначе помещики потеряют все.

В ноябре 1905 г. по его предложению царским указом выкупные платежи в 1906 г. сокращали вдвое, а с 1907 г. отменялись. Царь вдохновлял правительство не останавливаться перед самыми смелыми мерами в крестьянском вопросе[406]. Министр земледелия (официально должность именовалась «главноуправляющий земледелием и землеустройством») Н. Н. Кутлер с санкции премьера подготовил аграрный законопроект, в котором говорилось: «Слишком упорное отстаивание принципа неприкосновенности частной собственности... может привести при современных условиях к тому, что владельцы лишатся всего и при том на самых разорительных для себя и для всей страны условиях». Поэтому предлагалось обязательное и «в известной мере за вознаграждение» отчуждение казенных, удельных, частновладельческих и иных земель. При этом земли, арендуемые крестьянами у помещиков, отчуждались без всякого ограничения (а это и есть половина помещичьих земель!). Всего предполагали изъять 25 млн дес. Их должен был покупать Крестьянский банк по низкой цене для перепродажи крестьянам. Требовалось на реформу не менее 2,5 млрд руб.[407].

Представьте себе, что с этим проектом не оппозиционные кадеты, а глава российского правительства Витте приходит в Думу, накануне добившись отставки Дурново и не предрешив пределов земельных уступок. Каково?! Впрочем, может быть наши восторги и надежды безосновательны?

На докладе Витте с изложением сути аграрной реформы царь начертал: «Не одобряю». И добавил, предопределяя судьбу России: «Частная собственность должна остаться неприкосновенной». Поместное дворянство требовало отставки Кутлера и Витте, от которых «русское землевладение» якобы «терпит великие бедствия и разорение». Помещики настаивали на ликвидации общины, на «мерах строгости и смертной казни» для бунтующих мужиков[408]. (Вы заметили парадокс? Витте, сторонник частной собственности, посягает на нее, а царь, носитель сознания традиционного, ее защищает.

Кутлера убрали из правительства. Но Витте не сдавался. По его рекомендации министр финансов И. П. Шипов и глава Крестьянского банка А. И. Путилов обратились к губернаторам, предводителям дворянства и земствам с просьбой уговорить помещиков до весеннего сева продать банку достаточное количество земли для перепродажи крестьянам. Что

ж,              было предложено почти 8 млн дес. Но цены помещики заламывали такие, что процесс выкупа практически прекратился. Крестьянский банк попытался резко снизить цены — МВД заблокировало и это. Тогда правительство подготовило серию законопроектов об учреждении землеустроительных комиссий, о выходе крестьян из общины, закреплении надельной земли в частную собственность, о ссудах новым собственникам и т. д. Всем этим позднее воспользуется Столыпин. А пока Госсовет отказался даже обсуждать новое аграрное законодательство. В апреле 1906 г. Витте столкнулся с сопротивлением «знатока крестьянского вопроса» в правительстве — И. Л. Горемыкина, за спиной которого стоял царь и которого поддержало большинство, заявлявшее, что недопустимо в Думе обсуждать вопрос о принудительном отчуждении помещичьих земель. «Если Дума поднимет вопрос о переделе земли, то надо ясно и определенно преградить ей к этому путь», — отчеканил Горемыкин. Премьер все еще упорствовал. Он поставил царю новый ультиматум: либо прекращение всеобщей травли, отставка Дурново, обсуждение крестьянского вопроса в Думе, достижение согласия с нею, реорганизация правительства и свобода действий премьера, либо отставка Витте, крайние меры, ставка на

силовых министров, свобода рук Горемыкина и компании[409]. Царь выбрал второе — назначил Горемыкина («вашего врага», — поведал государь, улыбаясь, Витте) премьером, и тем самым, по нашему мнению, обрек династию на гибель, а страну на Пугачевщину 1917-1918 гг. Не могли этого предотвратить и те изменения в политическом строе, которые происходили с конца 1905 г. Но, может быть, у Витте и не было шансов стать Бисмарком? А в чем специфика положения «железного канцлера» в Германии по сравнению с положением первого премьера России?