>>

НЭП - АЛЬТЕРНАТИВА ИЛИ ПРОДОЛЖЕНИЕ?

«Эх ты, масса, масса. Трудно организовать из тебя скелет коммунизма! И что тебе надо? Стерве такой? Ты весь авангард, гадина, замучила!» — так, «сознавая бедную отсталость масс», кручинился один из героев-активистов повести А.

П. Платонова «Котлован». А действительно, чего ей надо? Чтобы «к лету коммунизм из травы виднелся»? Мировая республика, всеобщее счастье, равенство бедных людей? Это вряд ли. Люди хотели, чтобы их оставили в покое. Оказалось, что счастье их — счастье сытого человека — не укладывается в привычные представления о коммунизме по карточкам. Мужик хочет работать, пахать, сеять, разводить скот, растить детей... Не только о барышах думает человек, а чаще — и вовсе не о барышах. Он испытывает радость хозяина, когда видит плоды своих рук, он радуется живому. Если вы делаете революцию для человека, перестаньте гнуть и ломать его, перестаньте смотреть на него как на навоз истории. Идите вместе с ним, откажитесь от лозунга «Все или ничего!». Это и будет переворот во взглядах на социализм.

Четыре года большевики, как и пять веков до этого их предшественники — московские и петербургские правители, шли напролом, топтали все, что дорого и свято человеку. И вот весной 1921 г. Ленин и его партия вслепую, наощупь, медленно и неохотно начали демонтаж военного коммунизма. Среди большевиков редко встречались люди сентиментальные. Ленин с гордостью повторял, что враги не зря назвали их твердокаменными. Давно замечено: разница между ними и меньшевиками скорее психологическая. Им действительно был чужд и недоступен, говоря словами Герцена, человеческий оборот дела. Поэтому беспорядочный отход поначалу всеми в РКП(б) рассматривался как отступление от завоеванных рубежей и даже от основ и

преимуществ коммунизма, раскрыться которым полностью, якобы, как раз и мешала война.

Бердяев и Фишер среди качеств, способствовавших успеху Ленина, называли хитрость и коварство, сочетавшиеся с предельным максимализмом, простотой, прямотой, практическим чутьем, гибкостью, отсутствием комплекса неполноценности и огромной самоуверенностью.

Что об этом думаете Вы? Мы не станем спорить, хотя кое с чем не согласны (скажем, ленинские хитрости всегда шиты белыми нитками, да и никакого специфически победоносного коварства не наблюдается). Обратим внимание на другое. Во многом Ленин — человек отсталый, примитивный и элементарный. Но он — один из величайших социальных экспериментаторов (наша отрицательная оценка его деятельности не мешает признать данный факт). Горький через три дня после взятия власти большевиками писал, что Ленин, не зная народной жизни, «работает как химик в лаборатории», но «работает над живым материалом». «Рабочий класс для Лениных то же, что для металлиста руда». Отлить из российской «руды социалистическое государство», по-видимому, «невозможно; однако — отчего не попробовать? Чем рискует Ленин, если опыт не удастся?»1. А Ленин, азартный и рисковый политический игрок, поставил на карту многое, прежде всего — собственную голову. Он-то прекрасно помнил предупреждение Дантона: лава Революции может захлестнуть и тигель, и плавильщика. И не боялся. Ему было очень интересно проделывать опыт Революции. Он поначалу все считал: продержались месяц, два, потом — уже дольше Парижской гоммуны, вскоре — год... Ленинская узость пронизывала эпохи, ограниченность охватывала весь мир. Каждый шаг движения казался «вождю мирового пролетариата» бесценным вкладом, обогащением опыта теории и практики социализма. Он жертвовал собой, людьми, народами, странами ради этого. А тут еще получалось, что Маркс и Энгельс умерли, ничего не написав ни о мелочах строительства нового общества, ни об отступлениях. Да Ленин и сам всегда готовил свою партию только к наступлению и победе. Короче, российский опыт приобретал выдающееся значение даже в своих ошибках и поражениях.

Обладая тончайшим чутьем и улавливая любую малейшую угрозу власти его партии, Ленин совершенно случайно обнаружил, что впер-

Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. С. 95, 96. Фишер Л. Жизнь Ленина. С. 762. Горький М. Несвоевременные мысли.

М., 1990. С. 84.

вые отступает к людям. Вообще-то он отдавал себе «отчет в том, что один авангард не может осуществить перехода к коммунизму». Но только весной 1922 г. до него дошло, что надо «сомкнуться, отступивши, с крестьянской массой и вместе с ней, в сто раз медленнее, но твердо и неуклонно идти вперед», двигаться «неизмеримо, бесконечно медленнее, чем мы мечтали», но зато вместе с массой[1]. Это почти дословное повторение строчек из письма Герцена «старому товарищу» 1869 г. Перечитайте ленинские «последние письма» и его так называемое Завещание и определите степень их новизны.

Вот некоторые шаги отступления. Оцените их значимость и сравните складывавшуюся нэповскую модель с военно-коммунистической.

Сложная система налогообложения, введенная весной 1921 г. вместо продразверстки и охватывавшая все основные виды сельхозпродукции, была почти в два раза легче продразверстки. Ленин решительно воспротивился разрешению свободной торговли, уверяя, что она неизбежно приведет к белогвардейщине. Но задуманный им прямой товарообмен провалился к концу 1921 г. Пришлось уступить и здесь. Правда, монополия на внешнюю торговлю осталась незыблемой. Весной 1922 г. вводится единый натуральный налог, с 1924 г. замененный на денежный, составлявший 10 % доходов крестьянского хозяйства. Оставшимся урожаем мужики могли распоряжаться самостоятельно. Дозволили коммунисты аренду сроком на три года и наемный труд. Власть оставила мужиков в покое. В ответ они оставили в покое ее. Крестьянская война затихла.

Можно предположить, что в связи с уничтожением всех реальных и потенциальных носителей так называемого прусского пути развития капитализма в России революция впервые за последние четыре-пять веков создала условия для будущего продвижения по американскому или французскому пути развития — фермерскому и демократическому. Но все это — характеристики первого эшелона. Насколько они прижились бы в России? Похоже, открывалась возможность сменить не только модернизационную, но и цивилизационную парадигму.

Или не так? Троцкий полагал, что к середине 20-х гг. в деревне началось образование слоя новых собственников — капиталистических фермеров, по старинке именуемых кулаками. Однако серьезные работы аграрников «организационного направления» свидетельствовали, что

торжество русского капитализма — спорная и далекая потенция. Пока же наблюдалась несомненная архаизация деревни. Ни помещиков, ни торговцев, ни ростовщиков и кулаков, ни капиталистов. Возродилось могущество общины. Никогда прежде, утверждает современный американский исследователь М. Левин, крестьяне не были так настроены против «фермерского» производства, так ориентированы на семейное потребление и хозяйство, как в 20-е годы. Назвать тогдашнее крестьянство капиталистическим было бы просто смешно. История (уточним: большевистская и крестьянская революции) предоставила возможность наблюдать традиционное крестьянство в чистом виде. Перевод стрелок исторического времени назад, к состоянию, трудноуловимому концептуально, предвещал крестьянам либо рывок в развитии, либо новое крепостное рабство1. Но не будем забывать: Маркс связывал прогресс человечества с заменой частной собственности «высшей формой архаического типа собственности, т. е. собственностью коммунистической»[2].

Обратите внимание, что под разговоры о нэпе и стоны умирающих от голода РКП(б) в 1922 г. осуществила свою программную задачу: Земельный кодекс не только отменил навсегда право частной собственности на землю, недра, воды и леса, но и объявил все земли собственностью рабоче-крестьянского государства. Все сделки с землей, прежде всего купля-продажа, залог, дарение и завещание, запрещались. Национализация земли стала юридическим фактом.

Сделав членство в кооперативах добровольным и частично сняв с них опеку (Наркомпрод теперь не распоряжался кооперацией), государство стимулировало сельскую потребительскую кооперацию через кредитование. Учредили Центральный крестьянский банк. Одновременно чекисты проводят массовые аресты местных активистов кооперации.

С другой стороны, если до революции 60 % всех средств сельхозкооперации составляли деньги населения, то в середине 20-х их доля — не более 2 %. Кооперация работала на основе государственных финансов.

В 1922 г. наряду с Госбанком, закрытым в декабре 1920 г. за ненадобностью, начинают работу Торгово-промышленный, Российский коммерческий и другие банки. Нарком финансов Г. Я. Сокольников, коллегия наркомата и правление Госбанка, где активно работал Н. Н. Кутлер (освобожденный после ареста летом 1921 г.), в 1922-1924 гг. провели денежную реформу, заменив обесцененный к концу 1921 г. в 50 тыс. раз рубль на советский червонец. Это позволило в 1923 г. впервые сверстать мало-мальски приличный бюджет. Сокольников, окончивший до революции юридический факультет и курс доктората экономических наук в Париже, в середине 20-х гг. — кандидат в члены политбюро. Это и признание важности его наркомата, и дополнительное средство в борьбе с теми, кто, требуя новых денег на развитие промышленности, провоцировал очередной виток инфляции.

Отменен декрет о национализации мелкой промышленности. Россиянам разрешено заниматься кустарными промыслами и мелким промышленным предпринимательством. В аренду частным лицам сдано почти 5 тыс. предприятий. Нэпманы «заводят» производство на средних фабричонках с 200-300 рабочих. В 1925 г. на долю частного сектора приходилось 4 % объема крупного и среднего промышленного производства и 90 % — мелкого (через два года 2 и 78 % соответственно).

Но нэпман — это прежде всего торговец (можете объяснить, почему?). К 1923 г. частник контролирует 20 % оптовой и не менее 80 % розничной торговли, через два года — 10 и 42 % соответственно. Рыкова, сменившего Ленина на посту председателя СНК, частник вовсе не пугал. Алексей Иванович был озабочен его экономическим вытеснением. А чекисты во главе с Дзержинским, следуя завету Ильича («Величайшая ошибка думать, что нэп положил конец террору. Мы еще вернемся к террору и к террору экономическому»), методично прореживали «спекулянтов».

В начале 1924 г. на Север из Москвы выслана тысяча человек. Через два года Феликс Эдмундович наметил уже целую систему мер: конфискация имущества, выселение из квартир, вместе с семьями выселение из крупных городов, ссылка пары тысяч в Туруханск и Соловки. Политбюро одобрило инициативу Железного Феликса. С октября 1923 г. по март 1925 г. только в Ленинграде (как назывался Петроград с 1924 г.) отданы под суд 3,4 тыс. владельцев частных предприятий1. Именно Дзержинский заявил в 1926 г.: «Сейчас

перед нами стоит задача не плодить буржуазию и кулачье, а наоборот... уменьшить их накопление и поставить его в возможно более узкие рамки. Это — задача нашего советского строя»[3]. В 1926-1927 гг. две трети чистого дохода частных предпринимателей уходило на уплату налогов. «Живем как картошка, — не унывали нэпманы. — Коли не съедят, так посадят. А не посадят, так съедят».

Среди, как тогда говорили, гримас нэпа выделим всего одну. С начала 1924-го до середины 1926 гг. председателем ВСНХ являлся... Дзержинский, по-прежнему остававшийся и чекистом № 1. Удивительнее всего то, что именно эти годы — апогей нэпа. Феликс Эндмундович был одним из самых решительных сторонников нэпа, хотя вместе с Лениным полагал, что нэп у нас должен быть «вышколенным». Будучи вполне самостоятельным политиком, не раз спорившим с членами политбюро, кандидатом в которые он состоял, «рыцарь Революции» защищал своих сотрудников-меньшевиков (а ВСНХ считали их оплотом) от преследований. В 1923 г., сообщив политбюро, что «мы бедны специалистами», а самые «лучшие спецы у нас — это полученные и почему-либо не расстрелянные от Колчака, Деникина и Врангеля», Дзержинский настоял на принятии резолюции о возвращении гражданства и амнистии русским специалистам-эмигрантам. Феликс Эдмундович полагал, что одна из главнейших причин бесхозяйственности — малоквалифицированное руководство промышленностью. А тем временем его чекистский заместитель И. С. Уншлихт (позднее ставший его замом и в ВСНХ) утверждал, что существует экономическая контрреволюция, направляемая из-за рубежа, и беда только в том, что «еще невозможно точно доказать существование такой организации». Другой заместитель Дзержинского в ВСНХ — Ю. Л. Пятаков скептически относился к нэпу и являлся одним из теоретиков коммунистической оппозиции (см. далее). Н. В. Валентинов оставил несколько идеализированный портрет председателя ВСНХ Дзержинского, но бесспорно: из всех руководителей ВСНХ Феликс Эдмундович был лучшим[4].

Узнайте самостоятельно, чем же обернулось его и партийное руководство промышленностью и экономикой в целом. В чем суть споров между ВСНХ и Наркоматом внутренней торговли, занимавшимся

регулированием цен? Как следует расценивать тот факт, что к ВСНХ (штат — более 25 тыс. сотрудников) помимо НКВТ добавился в 1921 г. еще один регулирующий орган — Госплан, названный в резолюции XII съезда партии главным штабом государственного хозяйства? Как быть с тем, что среднегодовые темпы прироста в период нэпа были самыми высокими за всю советскую историю (национальный доход — 13,6 %, промышленность — 25,5 %, сельское хозяйство — 7 %J)? А главное: как люди-то жили?

Напомним лишь, что трудовые армии распущены, а трудгужповин- ности отменены. Милитаризация труда ушла в прошлое. Принят новый Кодекс о труде. Появилась безработица (до 1,7 млн человек). Зарплату перестали выдавать уравнительно и натурой. Пайки ликвидированы (как скоро выяснилось, не для всех, но «активный персонал», получавший их, насчитывал вместе с семьями не более 100 тыс. человек). Деревня по сравнению с 1913 г. увеличила потребление на душу населения хлеба на 20 %, картофеля, молока, мяса — в 2-3 раза. Реальная зарплата рабочих приближалась к довоенной. Потребление мясных продуктов и сала превысило 70 кг на рабочую душу в год. Суточное питание исчислялось в 3790 калорий. Это почтенная цифра, замечает Валентинов, работавший в те годы в ВСНХ. (Она будет выглядеть еще более почтенной, если учесть, что в эпоху военного коммунизма выходило около 1 тыс. калорий.) И это при 8-часовом рабочем дне и двухнедельном отпуске[5].

Похоже, «лучи звезды» военного коммунизма съежились, но не исчезли. Командные, как тогда говорили, высоты экономики остались в руках государства. А самое главное: никуда не делся системообразующий элемент. Мы позднее посмотрим, что произошло с ним. Пока же лишь несколько предварительных наблюдений.

То, что все перечисленное выше — отступление, поняли сразу же. Не даром правоверные коммунисты от разочарования стрелялись, ударялись в запой, нюхали кокаин (политбюро создало даже комиссию для борьбы с самогоном, кокаином и азартными играми). Отступление требовало сплоченности и повышения дисциплины в рядах РКП(б). В ходе чистки партии, проведенной в 1921 г., исключены почти 140 тыс. человек. Она продолжалась и в следующем году. В результате было

вычищено почти четверть миллиона большевиков, которых к началу г. осталось около 490 тыс. Среди причин исключения самые распространенные: пассивность (34 %), карьеризм, пьянство, буржуазный образ жизни (25 %), отказ от выполнения партийных директив (11 %), взяточничество, вымогательство и т. п. (9 %)1.

Что бы там ни было, но С. Коэн уверен: к концу 1923 г. в Советской России сложилась одна из первых современных смешанных экономических систем. Главным источником свободного предпринимательства была деревня, где 125 млн крестьян пожинали плоды аграрной революции, в результате которой возникло 25 млн мелких хозяйств. Нет, решительно возражает М. Малия, нэп никогда не представлял собой смешанную экономику. Он — не более чем допущение государством квазирынка, подчиненного постоянной и мелочной партийной опеке. В нэповской России коммунисты никогда не играли по рыночным правилам. Кризисы нэпа порождены не экономическими причинами, а попытками навязать стране политические и идеологические приоритеты. Проблема не в рыночной стихии или кулаках, а в партии. Именно так, подтверждает в конце XX в. российский экономист Б. Пинскер. Сосредоточение в одних руках необъятной, неконтролируемой и безответственной власти делало партию несменяемой, позволяло ей игнорировать интересы людей и вытворять чудеса экономической безграмотности. Ключевая позиция нэпа — централизованное регулирование цен — не является антитезой администрированию, это то же самое, но в экономических терминах. Цели все те же — неэкономические. Это и понятно, поскольку социалистическая система не является результатом спонтанных экономических процессов, уточняет венгерский экономист, профессор Гарвардского университета Я. Корнай. Социализм возникает только там и тогда, где и когда у власти находится коммунистическая партия, ценности которой — социализм, власть, государственная собственность. Поэтому результаты строительства социализма по рецепту Маркса нигде не были бы лучше, напоминает свои выводы начала 20-х гг. прошлого века российский экономист Б. Д. Бруцкус, впервые в истории мировой экономической мысли проанализировавший опыт социалистического нерыночного

хозяйства времен военного коммунизма. Рыночный социализм невозможен, нерыночный — неэффективен. Строй, основанный на частной собственности и инициативе, нельзя разрушать, ибо на развалинах ничего построить нельзя. Социализм — мираж, в погоне за которым вы придете не в землю обетованную, а в долину смерти. При этом социализм лишает человеческую личность всякой свободы и царством свободы никогда не станет. J1. фон Мизес, тогда же доказавший невозможность рационального ведения хозяйства при социализме и неизбежность планируемого хаоса в регулируемой экономике, и Ф. фонХайек, показавший, что чем сложнее структура, появления которой мы добиваемся, тем жестче границы для нашего вмешательства, считали, что тоталитаризм, несвобода, которые рождает социализм, — это не плод злого умысла. Это чисто экономический вопрос1.

Что скажете? Будете возражать? Как решите проблему, сформулированную в названии пункта? Ленин пророчествовал: «Из России нэповской будет Россия социалистическая». Бухарин полагал, что нэп — путь к социализму. Сталин, по его собственным словам, отбросивший нэп к черту, тоже строил социализм, основные характеристики которого были закреплены во II программе партии, написанной Лениным и Бухариным. Один из ключевых пунктов марксизма и данной программы — централизованное планирование. В партии большевиков не было его противников. Можно ли в связи с этим согласиться с Коэном, полагающим, что Бухарин и Сталин предлагали стране и партии две разные судьбы, а нэп — подлинная альтернатива военному коммунизму2? Е. Г. Плимак и И. К. Пантин видят в нэпе «плодотворное продолжение Октябрьского переворота». М. Я. Гефтер рассуждал о «нэповской альтернативе Октябрю». Развилка, выбор 20-х гг. — между естественно-исторической стихией, стихией развития, с одной стороны, и стремящейся увековечить себя монополией власти, хозяйствования, духа, с другой. М. Малия настаивает: в конечном счете, выбор осущест

влялся не между сталинским или бухаринским путем к социализму, а между тем, что партия вынуждена была делать, и ее самоубийством. Раз в 1917 г. Ленин и большевики пришли к власти, то целый набор вариантов был отсечен. Например, ликвидирована возможность рыночного, частнособственнического пути. Ради самосохранения партия должна была покончить с нэпом до того, как он разрушит партию1. Нет ли противоречий в названных подходах (не между ними, а внутри каждого)? Может быть, Вы сумеете что-то в них уточнить? Очень советуем прочесть книгу Хайека «Дорога к рабству». Она поможет Вам многое понять.

| >>
Источник: Долуцкий И. И., Ворожейкина Т. Е.. Политические системы в России и СССР в XX веке : учебно-методический комплекс. Том 2. 2008

Еще по теме НЭП - АЛЬТЕРНАТИВА ИЛИ ПРОДОЛЖЕНИЕ?:

  1. 5.3. ПОВЫШЕНИЕ РОЛИ УПРАВЛЕНИЯ РИСКАМИ ПРИ ПОДБОРЕ ПЕРСОНАЛА
  2. В ЧЕМ ОСОБЕННОСТИ МЕТОДА СЦЕНАРИЕВ ПРИ ПРУР?
  3. Приложение 2 Ультрамодерн, эпоха империй, закат государств
  4. Отрицание диаспоры (1909)
  5. Техноструктура и новая форма фетишизации капитала
  6. Глава IV Политическая экономия и «неомарксизм»
  7. «Неомарксистская» интерпретация отношений идеологии и науки
  8. В ЧЕМ ОСОБЕННОСТИ МЕТОДА СЦЕНАРИЕВ ПРИ ПРУР?
  9. 11.2. Принятиерешений
  10. Постулаты принципов и подходов принятия управленческих решений в контроллинге