Национально-патриотическая подготовканаселения к предстоящей войне
В формировании национального сознания и патриотизма огромную роль играет приобщенность к родной истории и традициям. Достигается это не только изучением истории, но и при помощи различных мероприятий, регулярно напоминающих о судьбоносных для данного народа исторических победах, деяниях выдающихся людей, при помощи исторических, художественных, мемориальных музеев.
Чувство принадлежности к нации формируются благодаря приобщению к произведениям искусства и архитектуры, созданных на данной территории людьми, идентифицировавшими себя с данной нацией. Все это в полной мере стало учитываться для сплочения советского общества во второй половине 30-х годов.
В октябре—ноябре 1937 г. в школы поступил «Краткий курс истории СССР» А. Шестакова. Сквозь все содержание учебника красной нитью прошла тема патриотизма. Историческая концепция, представленная в учебнике, в условиях подготовки к войне стала основой для массовой пропаганды, героико-патриотического воспитания, духовной мобилизации населения.
Целям национально-патриотического воспитания служили широкое празднование столетия памяти А. Пушкина в начале 1937 г., выход на экраны в июле 1937 г. кинофильма «Петр Первый», в котором российский император неожиданно предстал откровенно положительным героем, величайшим государственным деятелем. В сентябре 1937 г. состоялось открытие Бородинского исторического музея, приуроченное к 125-летию войны с Наполеоном. «Великое прошлое русского народа в памятниках искусства и предметах вооружения» стало темой выставки, открытой в Эрмитаже в сентябре 1938 г. В ноябре того же года был выпущен кинофильм «Александр Невский» — «патриотический фильм о величии, мощи и доблести русского народа, его любви к родине, о славе русского оружия, о беззаветной храбрости в борьбе с захватчиками русской земли» , как писала о нем газета «Правда».
Значительным событием культурно-политической жизни Москвы стала открытая в феврале 1939 г.
в Третьяковской галерее выставка, на которой впервые за годы Советской власти были представлены привезенные из разных городов страны лучшие полотна русских художников XVIII—XX вв. Эта выставка, как отмечали газеты того времени, вселяла в сердца посетителей «воодушевление, уверенность в силах нашего могучего народа, на протяжении своей долгой истории не раз побеждавшего врагов и сумевшего отстоять свою независимость и свободу». Большой резонанс имела опера «Иван Сусанин», премьера которой состоялась в апреле 1939 г. Осенью 1939 г. широко отмечалось 125-летие со дня рождения «великого поэта-патриота» М. Лермонтова.Историческое и национальное самосознание народов СССР во многом обогащалось творчеством писателей. Во второй половине 30-х годов они все чаще обращались к созданию образов выдающихся государственных и военных деятелей прошлого, к изображению поворотных событий в истории страны и героизму отдельных народов. Наибольшую известность получил роман А. Толстого «Петр Первый». Героической историей русского народа были вдохновлены поэмы К. Симонова «Суворов» и «Ледовое побоище», роман С. Бородина «Дмитрий Донской». Трагические страницы русской истории получили художественное отражение в романе В. Яна «Чингис-хан». Высоким духом патриотизма были пронизаны романы «Цусима» А. Новикова-Прибоя, «Севастопольская страда» С. Сер- геева-Ценского, «Порт-Артур» А. Степанова. Культурно-исторические и патриотические мотивы были главными в содержании романов «Десница великого мастера» К. Гамсахурдиа, «Великий Моурави» А. Антоновской.
Искренние приверженцы пролетарского интернационализма воспринимали обозначившуюся тенденцию отхода от «принципов коммунизма» в национальном вопросе как пагубную ошибку. Влиятельный литературовед В. Блюм считал, что кинокартины «Александр Невский» и «Петр Первый», опера «Иван Сусанин», пьеса «Богдан Хмельницкий» искаженно освещают исторические события, подменяют пропаганду советского патриотизма пропагандой расизма и национализма в ущерб интернационализму.
Не получив поддержки в ЦК партии, Блюм направил письмо И. Сталину с просьбой положить конец искажениям характера социалистического патриотизма, получавшего «черты расового национализма», и осудить «рыцарей уродливого, якобы социалистического расизма», которые «не могут понять, что бить врага-фашиста мы будем отнюдь не его оружием (расизм), а оружием гораздо лучшим — интернациональным социализмом».Стремление опорочить чуть ли не всякое произведение на патриотическую тему как якобы олицетворение квасного патриотизма («кузьмы-крочковщины») во второй половине 30-х годов проявлялось не столь уж редко. Приходилось урезонивать ретивых приверженцев социалистического космополитизма, напоминать, что отношение большевиков к патриотизму было уже «далеко не таково, как во времена Кузьмы Крючкова», донского казака, первого кавалера георгиевского креста в Первой мировой войне, «когда ленинцы стояли на пораженческих позициях». В сентябре 1939 г. было выпущено специальное постановление ЦК партии, осуждающее «вредные тенденции огульного охаивания патриотических произведений».
Сталинский политический курс в 30-е годы направлялся далеко не одними только идеологическими и пропагандистскими кампаниями. Это было время жестоких репрессий. Многие из репрессированных погибли по обвинениям в национал-уклонизме, национализме, сепаратизме, шпионаже, измене родине. Репрессии были напрямую связаны с ощущением надвигающейся войны, с представлениями о враждебном окружении. Идеи национального и государственного патриотизма, военно-государственного противостояния, которые стали все в большей мере определять советскую национальную политику с середины 30-х годов, отодвинули на задний план традиционные схемы классовой борьбы и во многом обусловили жестокость репрессий против всех, кто был прямо или косвенно связан с государствами «враждебного окружения».
20 июля 1937 г. Политбюро ЦК постановило «дать немедля приказ по органам НКВД об аресте всех немцев, работающих на оборонных заводах».
30 июля был подписан приказ, касавшийся уже советских граждан немецкой национальности. В августе появились аналогичные решения относительно поляков, а затем и относительно корейцев, латышей, эстонцев, финнов, греков, китайцев, иранцев, румын. Репрессированы были 30 938 советских граждан, ранее работавших на Китайско-Восточной железной дороге и вернувшихся в СССР после продажи дороги в 1935 г. В приказе НКВД от 20 сентября 1937 г. говорилось, что они «в подавляющем большинстве являются агентурой японской разведки». 23 октября был издан приказ, в котором делался упор на то, что агентура иностранных разведок переходит границу под видом лиц, ищущих политического убежища, и предлагалось: «всех перебежчиков, независимо от мотивов и обстоятельств перехода на нашу территорию, немедленно арестовывать». Предавались суду и профессиональные революционеры, переходившие на территорию СССР. По данным комиссии, работавшей перед XX съездом партии, в результате выполнения названных выше приказов к 10 сентября 1938 г. были рассмотрены дела 227 986 человек, в том числе приговорено к расстрелу 172 830 человек (75,8%), к разным мерам наказания — 46 912 человек (20,6%).Репрессии по национальному признаку не обошли и Красную армию. 24 июня 1938 г. была издана директива наркома обороны, согласно которой из армии подлежали увольнению военнослужащие всех «национальностей, не входящих в состав Советского Союза». В первую очередь увольнялись родившиеся за границей, а также имеющие там родственников. По неполным сведениям, особыми отделами было выявлено 13 тыс. подлежащих увольнению «националов». В мае 1938 г. ЦК партии дал указание об удалении из органов НКВД всех сотрудников, имеющих родственников за границей и происходивших из «мелкобуржуазных» семей. Из руководящего состава НКВД исчезли поляки, латыши, немцы, значительно сократилось число евреев (с 21,3% на начало сентября 1938 г. до 3,5% к концу 1939 г.).
Соображениями государственной безопасности были продиктованы и решения об «очищении» приграничной полосы от населения, этнически родственного народам сопредельных стран.
В апреле 1936 г. правительство СССР приняло решение о переселении из Украины в Казахстан 45 тыс. поляков и немцев. В 1937 г. из районов Дальнего Востока были депортированы в Казахстан и Узбекистан 172 тыс. корейцев. С включением в СССР Западной Украины и Белоруссии, республик Прибалтики и Молдавской ССР политика депортаций получила дальнейшее развитие.Растущей подозрительностью в отношении всех, кто был прямо или косвенно связан с враждебными Советскому Союзу государствами, была вызвана ликвидация многих культурнообразовательных и территориально-управленческих структур нацменьшинств. 1 декабря 1937 г. Оргбюро ЦК рассмотрело вопрос «О ликвидации национальных районов и сельсоветов». В обосновании решения указывалось, что «в ряде областей и краев искусственно созданы различные национальные районы и сельсоветы (немецкие, финские, корейские, болгарские и др.), существование которых не оправдывается национальным составом их населения. Больше того, в результате специальной проверки выяснилось, что многие из этих районов были созданы врагами народа с вредительскими целями». Постановление предписывало местным партийным комитетам «к 1 января 1938 г. представить в ЦК ВКП(б) предложения о ликвидации этих районов путем реорганизации в обычные районы и сельсоветы». В результате численность национальных районов и сельских советов в стране существенно уменьшилась.
В предвоенное время было принято и постановление «О национальных частях и формированиях РККА». В 20—30-е годы создававшиеся со времен Гражданской войны по территориальному принципу части выступали одной из основных форм привлечения к военной службе представителей национальностей, «ранее в армии вовсе не служивших (узбеки, туркмены, бурят-монголы, киргизы, часть народов Северного Кавказа и т.д.)». Сыграв свою положительную роль, национальные формирования, как гласило постановление, «в настоящее время не могут оправдать своего назначения». Они опирались на местные культурные и хозяйственные условия, были прикованы к своей территории, что лишало возможности осуществлять подготовку бойцов и частей к действиям в различных условиях климата, быта и боевой обстановки.
Возраставшая языковая подготовка призывников позволяла призывать граждан национальных республик и областей к выполнению воинской службы на общих основаниях.В сентябре 1939 г. был принят Закон «О всеобщей воинской обязанности», отменявший существовавшие ограничения при призыве на действительную военную службу и значительно расширивший призыв в армию «националов» без соответствующей языковой подготовки. Масштабы ее оказались неожиданно большими. Призывы в Среднеазиатском и Закавказском военных округах показали, что многие красноармейцы не владеют русским языком. Вновь открывшуюся проблему пришлось преодолевать на основе решения Политбюро ЦК «Об обучении русскому языку призывников, подлежащих призыву в Красную армию и не знающих русского языка» от 6 июля 1940 г.
Национальная политика, определяемая сознанием особой значимости национального фактора в жизни страны, требовала соответствующего информационного обеспечения. Во второй половине 30-х годов произошли существенные изменения в системе сбора информации, позволявшей детальнее судить о процессах в национальной сфере общества. С 1935 г. в аппарате ЦК вводилась новая форма учета номенклатурных кадров (справка-объективка), в которой впервые была предусмотрена графа «национальность». «Пятый пункт» официальных кадровых документов становился для их обладателей таким же важным, как и пункт о социальном происхождении. Налаживался систематический учет национальности работников государственных учреждений. С 1937 г. сведения о национальности стали приводиться в отчетах НКВД о составе заключенных. 2 апреля 1938 г. был установлен новый порядок указания национальности в паспортах, свидетельствах о рождении и других официальных документах. Если раньше (с введения единой паспортной системы в СССР в 1932 г.) в паспорте записывалась та национальность, к которой причислял себя сам гражданин, то теперь следовало исходить исключительно из национальности родителей. В 1939 г. НКВД получил директиву, обязывавшую следить за тем, какой процент лиц той или иной национальности находится в руководстве наиболее ответственных, с точки зрения безопасности, ведомств.
Политика явно определялась стремлением сгладить диспропорции в представленности советских национальностей в советском руководстве.
В условиях начавшейся мировой войны советское руководство лишь укреплялось в правоте избранного ранее курса национальной политики и воспитательной работы с населением. Война с Финляндией показала всю глубину заблуждений и тщетность надежд на пролетарскую солидарность в предстоящей большой войне. Политуправление Красной армии настраивалось искоренять «вредный предрассудок», согласно которому население стран, вступающих в войну с СССР, «якобы неизбежно, и чуть ли не поголовно восстанет и будет переходить на сторону Красной армии». Беспроигрышным представлялось воспитывать армию на ее героических традициях и на героическом прошлом русского народа.
В конце 1930-х годов появились признаки явных изменений политики государства в отношении религии и церкви. На 1 апреля 1936 г. в СССР было 15 835 православных храмов (28% от числа действовавших до революции), 4830 мечетей (32% от дореволюционных), несколько десятков католических и протестантских храмов. При перерегистрации служителей культа их число оказалось равным 17 857 (15,8% от их численности в 1914 г. и 25,5% — от 1928 г.). По данным переписи населения 1937 г., о своей вере в Бога заявили более 45% населения СССР. При этом среди пожилых людей верующих оказалось почти в 2 раза больше, чем неверующих; среди неграмотных верующие составляли 74%. Это свидетельство о тщетности усилий по звершению атеизации населения за годы «безбожных пятилеток».
Возрождая некоторые русские традиции, власть сочла необходимым умерить антирелигиозный пыл партийных богоборцев. Пошли на убыль и безвозвратные потери служителей Церкви. Среди арестованных в 1937 г. было 136 900 православных священнослужителей, из них расстреляно — 85 300. В предвоенные годы репрессии не прекращались, но их размах сужается. По данным правительственной комиссии по реабилитации жертв политических репрессий, в 1939 г. было арестовано 1500 православных священнослужителей, из них расстреляно 900 (в 95 раз меньше, чем в 1937 г.); в 1940 г. арестовано 5100, расстреляно 1100; в 1941 г. арестовано 4000, расстреляно 1900.
Составной частью работы по воспитанию советского патриотизма стала борьба с носителями «низкопоклонства» перед заграницей, свойственного отдельным представителям как старой интеллигенции, так и новой политической элиты. Открытие нового «фронта» было связано с именем выдающегося математика дореволюционной школы Н. Лузина. В июле 1936 г. он подвергся шельмованию со страниц «Правды» за то, что, подобно многим другим крупным ученым, публиковал свои работы в зарубежных изданиях. С января 1937 г. главными «низкопоклонниками» изображались троцкисты. На XVIII съезде партии понятие «низкопоклонник» было распространено едва ли не на всех вычищенных из общества «врагов народа». Отдавая дань классовому шовинизму, Сталин объявил: «Троцкистско-бухаринская кучка шпионов, убийц и вредителей, пресмыкавшаяся перед заграницей, проникнутая рабьим чувством низкопоклонства», есть лишь «кучка людей, не понявшая того, что последний советский гражданин, свободный от цепей капитала, стоит головой выше любого зарубежного высокопоставленного чинуши».
По мере изживания крайностей национального нигилизма в 30-е годы заявила о себе и тема необходимости преодоления космополитизма. Так, писатель И. Катаев призывал: «Безнадежных “космополитов”, отщепенцев, эту вялую богему, не помнящую родства, надо поскорее вымести вон из искусства». А. Толстой, прослеживая развитие отечественной литературы, говорил, что к 1941 г. она «от пафоса космополитизма, а порою и псевдоинтернационализма — пришла к Родине, как к одной из самых глубоких и поэтических своих тем».
В канун Отечественной войны И. Сталин вознамерился было по-новому разъяснить связь между национальными и интернациональными основами патриотизма. «Нужно развивать идеи сочетания здорового, правильно понятого национализма с пролетарским интернационализмом, — говорил он Г. Димитрову в мае 1941 г. — Пролетарский интернационализм должен опираться на этот национализм... Между правильно понятым национализмом и пролетарским интернационализмом нет и не может быть противоречия. Безродный космополитизм, отрицающий национальные чувства, идею родины, не имеет ничего общего с пролетарским интернационализмом. Этот космополитизм подготовляет почву для вербовки разведчиков, агентов врага». Однако времени для радикальной перестройки разъяснительной работы уже не оставалось. Видимо, останавливал и страх перед полной реабилитацией национализма из-за возможного отождествления сталинской политики с гитлеровской.
Поражения СССР на первых этапах войны с Германией были вызваны многими причинами. В их ряду были и изначально ошибочные установки национальной политики, обусловившие пороки в национально-государственном устройстве СССР, в
отношении к дореволюционной отечественной истории, к роли русского народа в межнациональных отношениях. Коррекция национальной политики, начавшаяся в конце 1924 г. и особенно заметная с середины 30-х годов, не позволила до конца преодолеть все эти изъяны. Процессы консолидации народов СССР в единый советский народ оказались далеко не завершенными. Не способствовали этому и репрессии. Политика утверждения общенационального советского патриотизма к началу войны еще не стала столь действенной, как это изображалось в официальной пропаганде. Подготовка Советского Союза в этом отношении оказалась не завершенной. Все это сказалось уже в первые недели Великой Отечественной войны. Без решительного перехода правящей партии на национально-патриотические позиции защиты общенародных интересов победа в войне была бы недостижима.