МНЕНИЯ И ДЕЛА СОВРЕМЕННИКОВ

Можно предположить, что модернизация должна способствовать вытеснению государства из тех областей, в которые так или иначе проникала частная инициатива. Что же наблюдалось в России? Послушаем авторитетных и знающих современников.

Н.              X. Бунге, экономист, академик, в 1881-1886 гг. министр финансов, в 1887-1895 гг. председатель Комитета министров, отмечал, что вскоре после Великих реформ «начали снова вопить о надзоре и контроле со стороны государства и даже о замене государственною деятельностью частной. В этом направлении мы продолжаем преуспевать и теперь». Многим кажется, что «невозможно идти далее, если не допустить, что государству следует пахать, сеять и жать... издавать все газеты и журналы, писать повести и романы и подвизаться на поприще искусств и науки». Сомневаясь в том, что государство в состоянии во всем и везде заменять «частную предприимчивость», Николай Христианович предлагал допустить представительное правление, ослабить влияние МВД, децентрализовать управление, расширить права учредителей акционерных обществ, содействовать замене общинного землевладения частным[271].

Пройдет 10 лет, и в начале XX в. американский бизнесмен Р. Дже- кобсон, побывавший в России, с нескрываемым удивлением заметит, что никогда в истории человечества деятельность правительства в чисто промышленной области не была более широкой и всеобъемлющей, чем в последний период русской истории. Правительство контролирует финансы, 2/3 железных дорог и 7/8 телеграфных линий, почти треть земли и 2/3 лесов, наиболее ценные рудники и обработку продукции, добытой из этих рудников. Оно продает все спиртные напитки, скупает весь спирт.

В решающей мере подобная ситуация — результат деятельности С. Ю. Витте, который в 1892-1903 гг. занимал пост министра финансов и руководил всей экономикой страны. Сергей Юльевич, в отличие от Бунге, выступал за государственное вмешательство, полагая, что лишь концентрация всей мощи самодержавного государства, максимальная централизация управления пока еще скудными ресурсами позволят в кратчайший срок осуществить индустриализацию и ликвидировать разрыв между Россией и ушедшими вперед странами.

настаивал Витте, в нашей стране государство вынуждено «принимать непосредственное участие во многих отраслях общественно-хозяйственной деятельности», в отличие от Англии, где «все предоставлено частному почину и личной предприимчивости». Министерство финансов жестко контролировало частных предпринимателей под предлогом их слабости, что препятствовало свободному росту капитализма[272].

Для изыскания необходимых средств Витте ввел в 1894 г. государственную водочную монополию (из 1 млрд руб. доходов бюджета на питейный доход приходился 351 млн), а во второй половине 90-х гг. резко повысил косвенные налоги. Выросли доходы и от госсектора. Даже железные дороги, доселе убыточные, стали приносить прибыль. Все это дало возможность стабилизировать рубль и установить в 1898 г. золотое денежное обращение, что привлекло иностранный капитал в виде займов и инвестиций на сумму 1 млрд руб. Для защиты российской промышленности от конкуренции Запада повышены таможенные пошлины. Интересно, что из 1,3 тыс. российских акционерных компаний, действовавших в 1903 г., 0,8 тыс. учреждены в бытность Витте министром финансов, а из 241 иностранной в тот же период появились 205[273]. Но именно успехи ставили в вину Витте, упрекая министра в том, что он развивал промышленность искусственными мерами, а Россию превращал в зависимый от Европы Китай.

Витте в докладе царю в 1900 г. показал, что мы можем стать Китаем совсем по иной причине. В 1898 г. выплавка в стране чугуна составляла 1 пуд на душу населения, тогда как во Франции — 4, в Германии — 8, в США — 10, в Англии — 13 пудов. Угля мы добываем на одного жителя 6 пудов, а Германия — 144 (в Англии же этот показатель составляет 312 пудов!)[274]. Позднее Сергей Юльевич сетовал: «Вообще вопрос о значении промышленности в России еще не оценен и не понят... Современное государство не может быть великим без национальной развитой промышленности. Это показывает история... это ясно из экономической здравой теории», «Ни одна страна не развивалась без иностранных капиталов», и «какими же мерами, кроме искусственных, можно развивать промышленность?»[275].

Может быть, в реформах Витте чего-то не хватает? Заметьте, о чем идет спор всего век назад.

Академик М. М. Ковалевский, авторитетный историк и социолог, в 1899 г. утверждал, что страна наша должна быть преимущественно аграрной. Кризис же сельского хозяйства создается «в значительной части недостатками всей экономической организации. Необходимо... открыто указать на ошибки, сделанные нашими правителями. Эти ошибки проистекали от желания дать нашей индустрии искусственное развитие даже во вред сельскому хозяйству». Ученый предлагал уменьшить налоговое бремя, уничтожить круговую поруку и тем самым предотвратить разложение общины[276].

Выдающийся химик и видный экономист Д. И. Менделеев, уйдя из университета, стал работать в министерстве финансов. Витте назовет его своим верным сотрудником и другом. Менделеев призывал заботиться «не столько о развитии у нас одного земледелия, сколько об росте всех видов промышленности», ибо «будущее страны нашей первее всего зависит от меры развития переделывающей промышленности». Мы уступаем США, но, вкладывая в промышленность не менее 700 тыс. руб. в год, вполне сможем «догнать американцев хотя бы в 20-30 лет». Это тем более возможно, поскольку у нас имеется неоспоримое преимущество — дешевизна рабочей силы и жизненных припасов[277].

Возможно, Вас удивит, но промышленники России, а также МВД, ведавшее и рабочими, уверенно заявляли, что наши рабочие не могут быть приравнены к фабричным Европы, они не составляют отдельного сословия, не ведут систематической борьбы с предпринимателями, поэтому рабочего вопроса в России нет, не требуется и фабричного законодательства «по западным образцам». Мало кто в этом сомневался до 1905 г. Поэтому только в 1897 г. под давлением министерства финансов и массовой забастовки питерских текстильщиков был введен 11,5-часовой рабочий день (до этого его продолжительность колебалась от 12 до 18 часов).

Наличие же крестьянского вопроса признавали все безоговорочно. Как решало его правительство, мы уже видели. Крестьяне и интеллигенция, исповедовавшая либеральные и социалистические убеждения,

считали непреложной истиной, что вся проблема — в нехватке земли.

Витте, министр земледелия в 1893-1905 гг. А. С. Ермолов, многие ученые-аграрники полагали иначе. Мало земли? Но почему, имея черноземов на душу населения больше, чем суглинков в Германии, мужики умудряются собирать меньший урожай? Потому, что низка аграрная культура, требующая новых пространств вместо интенсификации. Нельзя в деревне собрать налоги? Но платить-то из-за круговой поруки (отменена лишь в 1903 г.) трудовым хозяевам приходится и за себя, и за лодырей. Кто же захочет это делать? Дать деревне кредит? Но его получит община, и опять выиграют лентяи. Плохо мужик работает, не обихаживает землю? Тому виной не татарское иго, не природа наша, а земельные переделы и чересполосица, лишающие смысла правильное хозяйствование. «Крестьянин — раб своих односельчан и сельского управления», «Крестьянство освобождено от рабовладетелей, но находится в рабстве произвола, беззаконности и невежества», — внушал Витте Николаю И. Сергей Юльевич выступал и против «полицейского попечительства» над крестьянами со стороны МВД. Он настаивал на том, чтобы прежде всего «сделать мужика персоною с точки зрения гражданского права»: отменить телесные наказания, сословный суд, сословные ограничения (скажем, дать паспорта на долгий срок, а не на пять лет). Надо превратить мужика в настоящего хозяина, владеющего землей на основе частной собственности. Для этого придется перейти от общинного к подворному землевладению. Но не путем законодательного уничтожения общины, а посредством снятия препятствий, «которые ныне поставлены законом для сохранения ее»[278].

Особое совещание под председательством Витте в начале XX в. выработало программу реформ в этой сфере.

Показательно, что Витте, начинавший свою карьеру как обычный славянофильствующий чиновник, под влиянием многих факторов, в том

числе работ немецкого экономиста Ф. Листа, стал едва ли не единственным высшим сановником в государстве, рассуждавшим так: «Многие склонны смотреть неблагоприятно на переход к капиталистическому строю, но устранить фактов нельзя. Они — мировой закон». Россия должна продвигаться, как по рельсам, вслед за Западной Европой, не отступая ни на шаг в сторону, ибо сойти с капиталистического пути — значит потерпеть поражение. Не пройдет и 50 лет, как на первый план у нас, подобно Европе, выйдет буржуазия, а дворянство окончательно оскудеет вместе со «стариной»[279]. На это Плеве возражал: «Россия имеет свою отдельную историю и специальный строй», поэтому есть «полное основание надеяться, что [страна] будет избавлена от гнета капитала и буржуазии и борьбы сословий». «Если мы не в силах изменить историческое движение событий... то мы обязаны поставить ему преграды, дабы задержать его, а никак не плыть по течению»[280].

На чьей стороне истина, как Вы полагаете? И к чему приведет реализация той или иной концепции? Какие выводы можно сделать из их сравнения с приводимыми ниже мнениями?

Ф. Энгельс, один из основоположников «научного коммунизма», считая, что в России сформировался специфический «род капитализма, вскормленный за счет крестьян при посредстве государства», утверждал, что, допустив существование крупной промышленности, Россия «должна принять и все те последствия, которые сопровождают капиталистическую промышленность во всех других странах». Если в Европе не произойдет пролетарская революция, то российский капитализм вполне способен преодолеть собственные особенности кризиса роста и развиваться дальше по западной схеме[281].

Многолетний корреспондент Энгельса, известный экономист, народник Н. Ф. Даниельсон, соглашаясь с тем, что «и у нас все капиталистические законы проявились со всеми своими последствиями», замечал, что к концу XIX в. «этот строй привел к кризису», из которого нет выхода на капиталистическом пути. Единственное спасение — «в развитии тех форм жизни, которые мы унаследовали от нашей прошлой истории». «Несомненно, законы капиталистического производства

неодолимы. Но законы органической человеческой жизни, лежащие в основе человеческого существования, еще более сильны»[282].

Какие выводы можно сделать из анализа разноречивых мнений

о              роли государства и перспективах модернизации? Оцените правомерность заявления В. И. Ленина: «Россия и Германия переживают принципиально иные эпохи капитализма: эпоха до окончательного утверждения национального пути капитализма и эпоха после такого утверждения»[283].