ГОД: ХРУЩЕВ ТОРЖЕСТВУЮЩИЙ «МНЕ ЕСТЬ, ЧТО СПЕТЬ, ПРЕДСТАВ ПЕРЕД ВСЕВЫШНИМ. МНЕ ЕСТЬ, ЧЕМ ОПРАВДАТЬСЯ ПЕРЕД НИМ»?
Впервые с начала 30-х Хрущев во второй половине 50-х почувствовал, что действительно «нам нет преград ни в море, ни на суше». (Помните значение хрущевского мы?) Несколько раз побывал за границей. Увидел: «за морем житье не худо».
Понял, что внешняя политика — не такое уж и сложное дело. Молотов ушел в отставку, Никита Сергеевич порулил в 1956 г. сам, и ведь ничего плохого не случилось. Даже империалистов перестал бояться. Осенью 56-готакого им леща отвесил (Никитин образ) в Египте! В Венгрии раздавили контрреволюцию и предотвратили возникновение в центре Европы опаснейшего очага реакции и войны (словеса из арсенала советской пропаганды). Жуков не дрогнул, и Хрущев ему подарочек — четвертую звезду Героя Советского Союза. Высочайшая честь! (До 1981 г. маршал останется единственным четырежды Героем СССР.) Да и сам Никита Сергеевич в 1957 г. получит орден Ленина и вторую золотую звезду Героя Соцтруда. Госсекретарь США Дж. Ф. Даллес, фанатик блоковой политики и биполярной модели мира, провозгласил, что «нейтралитет в настоящее время аморален», «является устаревшей... и близорукой концепцией»67. А вот Никита Сергеевич и новый глава МИДа Шепилов поддержали ширящееся движение неприсоединения. Советская пропаганда объявила о наличии трех ведущих сил современности: лагеря социализма, коммунистического и рабочего движения в капиталистических странах и национально-освободительного движения в бывших колониях. В середине 50-х СССР оказывал разнообразную, в том числе военную, помощь авангарду «третьего мира» — Египту, Индии, Индонезии. И вскоре лидеры этих стран заговорят о строительстве пусть и специфического, со своим лицом, но социализма! Ширилось движение неприсоединения, росло число стран некапиталистической ориентации. «Партия и правительство» поручили С. П. Королеву, уже построившему ракету, «способную достать Англию» и занятому созданием баллистической ракеты, способной доставить ядерный заряд через океан, запустить в космос советский искусственный спутник Земли и опередить американцев, работавших над аналогичным проектом «Авангард». Как вспоминал Хрущев, когда на заводе «нам показали» баллистическую ракету, «руководство страны смотрело тогда на нее как баран на новые ворота». Как эта «труба» полетит, кого поразит взрывным ударом!? Разве что не лизали ее. А вот поди ж ты: «труба» эта летала на 7 тыс. километров! «Это нас устраивало». «Руководство прониклось доверием к Королеву». И в августе 1957 г. СССР объявил об успешном запуске межконтинентальной ракеты. «У правительства СССР, — диктовал Хрущев, — запуск ракеты вызвал вздох облегчения»1. А президент США Д, Эйзенхауэр публично выразил недоверие этому сообщению. Но 4 октября 1957 г. на орбиту Земли был выведен первый искусственный спутник. Советский! Хрущев, кокетничая, объяснял иностранным журналистам, почему сразу же не объявили о запуске: «Мы решили тихо, скромно запустить наш спутник». «Мне позвонили и сообщили, что спутник уже вращается вокруг Земли. Я поздравил весь инженерно-технический коллектив с этим выдающимся достижением и спокойно лег спать»68. Спутник можно было наблюдать невооруженным глазом — утерли нос американцам! Советские газеты изображали на карикатурах съежившийся от страха «империализм» в цилиндре дяди Сэма, а над ним — наш сияющий спутник! Авторитетнейшие американские идеологи и политики монополистического капитала (черпаем из словесного арсенала холодной войны) У. Ростоу и Р. Стеббинс писали: «В истории США нет аналогии, подобной кризису, вызванному запуском советского спутника Земли 4 октября 1957 г.». «Запуск двух искусственных спутников Земли Советским Союзом 4 октября и 3 ноября 1957 г. явился крутым поворотным пунктом в международных отношениях... обеспечил СССР и международному коммунизму всемирную психологическую победу первого ранга». Опрос, проведенный Институтом общественного мнения Дж. Гэллапа в январе 1958 г., свидетельствовал, что от 40 до 55 % жителей крупнейших западных европейских столиц и две трети жителей Вашингтона и Чикаго не сомневались: у СССР лучшие позиции в холодной войне. Показатели Запада: 16-30 % и 13 % соответственно69. В СССР космос стал неисчерпаемой темой для анекдотов и частушек. Могло показаться, что советский народ... Впрочем, решайте самостоятельно, что и почему «показалось», что было на самом деле и как относиться к народному творчеству. «Спутник, спутник, ты летаешь, / ты летаешь в край небес! / И во веки прославляешь / мать твою — КПСС!» Шуточки? Смешочки? Между прочим, все еще действовала 58 статья УК РСФСР. Могли «припечатать срок» за антисоветскую агитацию и пропаганду. И «печатали». Но на запуск второго спутника «с собакой по кличке Лайка на борту», «хороший подарок конструкторов, ученых, рабочих к 40-й годовщине Октября», как писал Л. И. Брежнев70, вместе с Д. Ф. Устиновым курировавший космос, народ откликнулся весьма определенно. «Наши спутник запустили, / вышел на орбиту! / В него Лайку посадили, / надо бы — Никиту!» А США было не до фольклора. Свершилось чудо: Америка отстала! Первый американский спутник, запущенный в январе 1958 г., в б раз легче первого советского, весившего 84 килограмма! Второй же наш «первенец» перевалил за полтонны! Никита Сергеевич, растолковывая западным корреспондентам советскую миролюбивую внешнюю политику, особо напирал на одно обстоятельство. «У нас сейчас есть все необходимые ракеты: дальнобойные ракеты, ракеты среднего радиуса действия, ракеты ближнего боя», а «у США сегодня нет ракеты» межконтинентальной. Конечно, со временем и у них будет, а вот сейчас — нет. Так что, «давайте жить мирно». «А войны нам не нужны»71. Казалось, все получалось у Никиты Сергеевича как нельзя лучше. На целине 1955 г. назвали годом отчаяния. Страшная засуха, во время которой с мая по сентябрь не было ни одного дождя, охватила 12 млн га казахстанской целины. Пересохшая земля трескалась. Бушевали пыльные бури. Сгорел урожай. Но и тот, который собрали, вывозить было нечем. Не нашлось даже мешков для зерна, хранившегося прямо на земле, под открытым небом. Что ж мы могли сделать, разводил руками Хрущев, только слали призывы насчет бережного отношения к общенародной собственности. Но в 1956 г., когда добавили еще 9 млн га новой пашни, целинные земли только в Казахстане дали искомый миллиард пудов зерна! На целине было, как и везде — по СССР, как и всегда — при социализме. Съехавшиеся со всей страны добровольцы, мобилизованные, бывшие зэки (в первые три года — не менее трети миллиона человек72) и зимой жили в палатках, продуваемых злыми степными ветрами, ютились в сараях, бараках, землянках. Без хорошей воды, продовольствия, в угарной атмосфере не проходящего похмелья, хулиганства. Плуги не брали тысячелетнюю новь, лемеха и тракторные моторы буквально горели. Понадобился особый приказ специального уполномоченного ЦК по подъему целины, чтобы отменить предыдущую инструкцию, требовавшую заглублять предплужники при пахоте на 11 сантиметров, и разрешить заглубление на 7 сантиметров. Директора совхозов и трактористы, естественно, понимали необходимость этого давно, но (вспоминали от лица Брежнева авторы его мемуаров) боялись взять на себя ответственность и нарушить инструкцию, предпочитая губить технику и жечь топливо впустую. Нимало не смущаясь, разглагольствовал позднее и Хрущев, того, что «на первых порах встречалось много неизвестного», «далеко не все шло гладко», многие схемы, пригодные для средней полосы России, переносили на целину. И только «реальная действительность», да «сами труженики», «наделенные государственным умом», «подсказали нам». А у Вас-то, Никита Сергеевич, где и какой ум был?! Тем не менее Первый подвел однозначный итог: «Но, несмотря на все утраты, целинное производство оказалось выгодным», «целина окупила себя за считанные годы». Не имея точных цифр, не станем спорить (Брежнев утверждал, что в 1954-1977 гг. казахстанская целина принесла доход в 27,2 млрд руб. против 21,1 млрд затрат, но кто считал «бесплатный» труд солдат и студентов, затраты на переброску армейской техники, вывозившей урожай, на топливо, продовольствие и прочее снабжение этих «целинников»?)73. Но тогда для Хрущева (и для страны!) целина — успех несомненный. Из 60-миллионного прироста валовых сборов зерна с 1953 по 1958 г. (когда собрали более 122 млн тонн зерна) на долю целины приходилась половина, и чуть меньше половины всего хлеба страны давали теперь целинные земли. Но, говаривал Никита Сергеевич, сухая ложка и рот дерет, сухой хлеб в горло не идет. К пышкам нужны еще масло и мясо. А сельское хозяйство, сетовал Хрущев, очень хромало. Приходилось мобилизовывать любые возможности для повышения производства. В начале 50-х жирность молока — 3 %, удои — по 1100 литров на корову. Почему? «Раньше все грехи валили на бедную нашу коровушку, считая ее малоудойной. Оказалось, и она способна на чудеса, надо только ее как следует кормить». Неплохое открытие на четвертом десятке советской власти! Отмахнувшись от прочих коллег и полагая, что уж в сельском хозяйстве он лучше их все знает, Хрущев еще летом 1954 г.
предложил налегать на кукурузу, дающую и зерно, и корм скоту. Рассказывали, что уже тогда Никита Сергеевич наставлял внедрять кукурузу, не останавливаясь ни перед чем, как когда-то внедряли в России картошку. За всю историю города Глупова было всего четыре войны за просвещение. Хрущев, как истый администратор, сумел организовать их по меньшей мере с десяток. Эпопея с кукурузой — одна из них. Главные свершения на кукурузном поле еще не просматривались. Но если в 1954 г. под зерновыми ее посевами — 4,3 млн га, то в 1955 г. — уже 9, да плюс к тому почти столько же — под кукурузой, посеянной на силос и корма. К 1960 г. это соотношение составило 5 и 23 млн га (из общих посевов по стране зернового клина 116 и кормового 63 млн га). И что же? Средние надои по колхозам СССР в 1953 г. — 1016 литров, в 1957 г. — чуть менее 1900 литров на корову в год, в 1958 г. — чуть более. Именно на 1954-1958 гг. падает наибольший рост продукции земледелия и животноводства после 1920-х гг. Даже критически настроенные к хрущевским «аграрным мероприятиям» авторы обобщающего труда по истории советского крестьянства признавали: «Столь значительного увеличения объема производства за одно пятилетие ранее никогда не наблюдалось»1. На XX съезде Хрущев провозгласил широкую программу удовлетворения «растущих материальных потребностей народа». Удивительнее всего то, что она выполнялась! От имени Коммунистической партии и Советского правительства Никита Сергеевич обещал многое: сокращение рабочего дня, повышение зарплаты, пенсионную реформу, расширение жилищного строительства. И — пожалуйста! 1956 год. Для рабочих и служащих в предвыходные и предпраздничные дни рабочий день сокращен с 8 до б часов. ЦК и Совмин принимают постановление «О ежемесячном авансировании колхозников и дополнительной оплате труда в колхозах». С весны по указу президиума Верховного Совета отпуск по беременности и родам увеличен с 77 до 112 дней с выдачей пособия. Отменены антирабочие законы 1940 г. С лета указом президиума установлен 6- часовой рабочий день для рабочих и служащих в возрасте 16-18 лет. С осени Совмин отменяет плату за обучение в старших классах средней школы, в средних специальных и высших учебных заведениях. Начался перевод (закончен в 1960 г.) всех рабочих и служащих на 7- часовой, а на подземных и вредных работах — на 6-часовой рабочий день. Новое пенсионное законодательство обеспечило почти двукратный рост пенсий рабочих и служащих. Пенсионный возраст для мужчин устанавливался с 60 лет, для женщин — с 55 (летом 1964 г. общегосударственное законодательство распространит пенсии и на колхозников: для мужчин — с 65 лет, для женщин — с 60). В апреле 1956 г. впервые не последовало снижения цен. Но в апреле 1957 г. ЦК КПСС и Советское правительство (выражаясь языком того времени) поставили на широкое обсуждение трудящихся вопрос об условиях прекращения подписки на займы. Общая сумма налогов и взносов по займам сократилась с почти 15 млрд руб. в 1952 г. до 5,5 млрд в 1957 г. С 1958 г. подписка на госзаймы прекратилась. Государство обещало населению вернуть позаимствованные деньги через 20-25 лет. Кроме того, с 1958 г. обещана (и выполнена!) полная отмена обязательных поставок всех сельхозпродуктов хозяйствами колхозников. Республиканские пенсионные законы распространили пенсионное обеспечение на престарелых, инвалидов и детей-сирот в колхозах. С 1957 г. началось повышение зарплаты низкооплачиваемым категориям рабочих и служащих. Отменено их налогообложение. Холостяки, одинокие женщины, не имевшие детей, теперь освобождены от налогов. По сравнению с 1940 г. реальные доходы рабочих и служащих выросли к 1958 г. почти в два раза, колхозников — более чем вдвое. Средняя продолжительность жизни составляла 68 лет. Государство в 1957 г. тратило треть бюджета на социальные нужды. Квартплата в СССР — самая низкая в мире — составляла 5 % семейных расходов1. Мы не все назвали, прочее отыскать легко. Но и приведенного достаточно, чтобы сделать важные выводы. Естественно, не все исходило лично от Хрущева. Но его инициативы определяли многое. В конце 1954 г. Никита Сергеевич предложил отказаться от дорогостоящих архитектурных сооружений (вроде высотных зданий) и сосредоточиться на массовом строительстве типовых жилых домов на основе сборного железобетона. Летом 1957 г. ЦК и Совмин приняли постановление о развитии жилищного строительства. Панельные пятиэтажки без лифта, без мусоропровода, с совмещенным санузлом, поначалу — без горячей воды, без... Много «без чего». (Утверждали: Никита Сергеевич полагал, что в случае ядерной войны здания малой этажности имеют больше шансов уцелеть, поэтому и отказывался от строительства хотя бы 9-этажек, позволявших сэкономить на коммуникациях и прочем.) Эти дома позднее назовут «хрущобами». Но тогда они воспринимались иначе. И дело не только в том, что в них переселялись люди из бараков на 30-40 семей с «санузлом» на улице, из крысиных, плесневелых и сырых подвалов, из семейных «общаг» с одной кухней на этаж. (Хрущев, ненавидевший общежития, прекрасно знавший о домах-клоповниках, бесконечных скандалах в коммуналках, любовался немудрящими удобствами в новых домах, поглаживал стены руками, матерился, когда видел недоделки, и, принимая упреки, внушал: да, без лифтов плохо жить, так без квартиры-то еще хуже.) Неявный эффект состоял в том, что менялась психология людей, у которых появлялась частная жизнь вместе с (как тогда говорили) частной квартирой. Человек и семья могли теперь уединиться, скрыться от чужих глаз, от постоянного кухонно-базарного напряжения. Оформлялись условия для индивидуального существования. Рушился примитивно-коллективистский стиль жизни. И потом — это была своя квартира, которую твое государство давало тебе бесплатно. Среднее количество счастливчиков, ежегодно вселявшихся в новые квартиры в последние сталинские Берхин И. Б. История СССР (1917-1971 гг.). М., 1972. С. 544, 564; История КПСС. М., 1959. С. 667. годы — 5,5 млн человек, в хрущевское правление таковых стало в два раза больше74. Путешествуя по стране, часто видел Хрущев жалкие, бедные посевы. Заостряя тему (его выражение), жестко сформулировал: «А как способствует делу Советское государство? Сплошь и рядом мешает... наше государство воздействует на деревню не с позиций экономической выгоды, а как вымогатель. "Это свойственно социалистическому хозяйству, потому что оно не заинтересовано в прибылях", — возразят мне некоторые. Но тогда у нас ничего толкового и не получится. Без расчета на прибыль все провалим». Нет, «первый коммунист» не собирался открывать дорогу частнику (да и «прибыльные» его рассуждения — уже пенсионные). Но именно он дорассуждался до ереси. Нельзя в жизни не видеть ничего, кроме борьбы и революции. «Революцию человек делает не ради нее, а чтобы лучше жилось». И партия должна удовлетворять повседневные запросы человека, предусматривая производство всех видов товаров, продуктов и услуг «через государство»75. Ну и «ересь»! Да она же не дотягивает даже до нэповских иллюзий! Вы скажете: впервые за долгие десятилетия Власть дарует народу реформы, которые проводит для народа. Впервые не забирает, а дает. Конечно, Власть надеялась разбудить инициативу и кое в чем преуспела: «комсомольцы-добровольцы» — не только художественный образ знаменитого в те годы фильма «Добровольцы». Но, согласитесь, в целом Система блокировала любые инициативы и «сверху», и «снизу». (Вывод этот нуждается в Вашей пристрастной проверке и критике. Но чего стоит одно только хрущевское восклицание: «...нередко создается такое положение, когда ростки нового пробиваются сами по себе, самотеком. Разве это нормально?»76) Так чего же занудствовал Молотов? «Хрущев правый». «Он бухаринец, безусловно», «он за Советскую власть, но против революции». «[В]озомнил, что может самостоятельно вести дело в таком государстве, в такой партии, как наша. И его опора тут была на тех, которые так же, как он сам, хотят полегче жить. И надеются, что можно двигать вперед начатое Лениным и Сталиным дело без трудностей. А это обман»77. Так-то вот! И все нудил, нудил... В данном случае не важно, как реально обстояло дело с «правизной», глубиной реформ. Для оценки действий важны мысли членов коллективного руководства, их страхи. А Хрущеву казалось, что он все может, а прочие — лишь мешают. Предостерегали от доклада на съезде, пугали последствиями реабилитации, освоения целины, внешнеполитических инициатив. И ничего, все нормально! Дело у него спорилось и горело в руках. Но приходилось браться сразу за многое. Прорвало везде, потому что стоило что-то только тронуть, даже с целью укрепления, как оно рассыпалось в прах. При этом, как коренной глуповский администратор, самодур московско-петербургской выделки и классического марксистско- ленинского воспитания, Никита Сергеевич не сомневался, что дорога, которую он лично наметил, пряма, неуклонна, принадлежит лишь ему одному и любые рожны на пути он расшибет, даже не поморщившись.
